Текст книги "Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ)"

Автор книги: Лика Ланц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 28-2

– Уже. Я написала ему смс.

– Всё. Выкинь остальное из головы и радуйся. У нас есть возможность купить тебе ноутбук получше, порыскать в поисках обуви и заняться куда более приятными вещами, чем, высунув язык, проходить квест «как прожить на энную сумму и не загнуться».

– Я не уверена, что это правильно. Мама учила меня не принимать подарки, которые я не смогу оплатить самостоятельно. Потому что жизнь устроена так, что иногда приходится платить. А у меня нет ничего. И платить придётся сама знаешь чем.

– Я бы сказала: меньше слушай маму. Но Ольгу Степановну я уважаю, она очень мудрая женщина – раз. А во-вторых… Я сомневаюсь, что твой Райдер что-то потребует взамен.

– Рейнер, Маш, Рейнер.

– Ну, да. Он самый. Я тебе так скажу: будь он скотиной, сразу бы предложил тебе своё покровительство в обмен на… список. Такие не мелочатся и многоходовочек не делают. В лоб. Конкретно. Покупают. Твой не похож. А если уж вдруг Райдер настолько извращенец, то ты всегда можешь вернуть ему вещи с припиской: женские шмотки вам к лицу. Как Вадимчику.

Машка умела подбодрить. И вроде всё правильно сказала, и одновременно расстроила. Гарантии, что Рейнер не выкатит список, не существовало. Но пока… может, и нужно поменьше думать об этом.

– А ещё он спросил, не хочу ли я, чтобы он набил морду Вадиму, – зачем-то очень коряво рассказала я Машке.

– О-о-о! С этого нужно было начинать! Великолепно! Знаю, что ты не позволила, добрая душа, но дай мне хоть пофантазировать, что Райдер твой не спрашивает разрешения, а просто идёт и чистит табло твоему неверному мужу!

– Даже не представляю, как бы это выглядело, – покачала я головой.

– Да нормально бы это выглядело. Красочно. И пусть бы Вадимчик сдох, воображая, как ты с этим красавчиком зажигаешь.

– Машка! – это был и вопль смущения, и неприятия.

– А что такого? Красивый большой самец. Богатый, успешный. Ты ему нравишься. Неужели нигде ничего у тебя не ёкнуло, глядя на него?

– Пустой разговор, – прервала я подругу. – Давай лучше завтра встретимся. Мне нужен ноутбук и кое-что по хозяйству. Я составлю список. К сожалению, у Вадима остались не только мои вещи, но и машина.

– Пф! Проблема! – фыркнула Машка. – Машину мы тебе тоже нарисуем. Есть у меня знакомый…

У Машки – куча знакомых, на все случаи жизни. Наверное, она могла и Луну с неба достать. Такая активная и деятельная… И такая одинокая.

Она что-то ещё рассказывала, а я рассеянно её слушала, в очередной раз обводя взглядом разбросанные вещи.

Правда заключалась в том, что у меня, кажется, ёкало, глядя на Рейнера. Но это то, что я хотела сейчас меньше всего. Но, может, это было именно то, что помогло бы мне разрезать невидимую пуповину, которая привязывала меня к Вадиму.

Нет, я не питала иллюзий. Особенно сейчас, когда он поступил со мной мерзко. И дело усугубилось не только его неверностью. Вадим сделал всё, чтобы меня оттолкнуть подальше.

Разлом ширился, пропасть росла. Но я всё ещё была его женой. И страшилась вступать в новые отношения, не разорвав старые.

Да и вряд ли то, что могло бы произойти между мной и Рейнером, можно назвать отношениями. Это будет скорее связь. Как у Вадима с его любовницей.

И всё внутри меня противилось этому. Я не готова. И неважно, что и где у меня ёкает.

Глава 29-1

Через неделю я вернулась на работу. Снова вошла в стены гимназии, чтобы преподавать. Ничего не изменилось за время моего отсутствия. И мир не рухнул. И замена нашлась.

– Ой, Ань, ты лучше не болей больше, ладно? – улыбнулась мне Ася Красникова.

Мы с ней работали на параллелях, по группам. А тут пришлось ей подхватить классы полностью. Для изучения языков, конечно, это не лучший вариант.

А я соскучилась. По шумным школьным коридорам, по детским голосам, по суматохе, звонкам на уроки и перемены. Я словно вернулась домой. В тот дом, где мне рады.

– Ой, Анна Романовна! А мы вас ждали! – скакала вокруг меня на одной ножке Саша Вострикова. В такт ей прыгали очки на носу и коса через плечо. – Без вас так пло-о-охо! – подлизывалась она по-детски, а я чувствовала вину, что бросила их, как беспомощных котят.

К концу дня я не чувствовала ног, но где-то в груди пушисто билось счастье – робкое и нежное.

Странные ощущения, особенно если учесть, что всё это время я искала и не находила никаких радостей. Пыталась, но никак не могла. А тут словно второе дыхание открылось: устала, как собака, а улыбка с лица не сходит.

В конце коридора, у окна, маячит одинокая фигурка. И будто удар в сердце. Петя Самойлов. Тот самый, у которого отец из семьи ушёл.

Живо вспоминается первое сентября. Тогда я ещё не знала, что и меня постигнет та же участь, что и его мать. Как предупреждение. Как метка – воспоминания того дня. Будто специально попался мне на жизненном пути этот мальчик с непростой судьбой и маленькой трагедией.

– Петя? – окликаю я его.

Мальчишка оборачивается. Лицо несчастное, волосы торчком. Его бы давно нужно постричь… Глаза голубые-голубые и ресницы слиплись, будто он плакал. Но слёз не видно. Может, не успели упасть.

– Ты что тут делаешь? Домой давно пора.

У них же уроки закончились почти два часа назад…

– Я… не хочу домой, – судорожно сглатывает он.

– Давай я позвоню маме, – беру его за руку и веду за собой в столовую. Он же голодный.

– Не надо маме, – руку он не вырывает, но чувствую, как напрягается его ладошка.

Беру горячий чай и булочку – больше ничего не осталось. Повариха, тётя Катя, сокрушённо разводит руками.

Петя вначале и не ест, стесняется. Вижу только по глазам – хочет.

– Давай вместе, – делаю я глоток горячего чая. Я ведь тоже ничего не ела. У меня аппетита совершенно не было, пока пыталась выкарабкаться. Ещё и тошнило без конца, особенно первое время.

Я всё же не поверила тестам и сходила к гинекологу. Нет, я не беременная – и это совершенно точно. Во мне привычная пустота, и я не знаю, сможет ли она хоть когда-нибудь наполниться… Есть ли у меня шанс стать матерью вот такого же Пети… Или крохотной девочки.

Петьку наконец-то победил голод – он ест с таким аппетитом, что у меня невольно слёзы на глаза наворачиваются.

– Маме некогда, – болтает он ногой, шумно прихлёбывая горячий чай. – За мной папа обещал заехать. Но у папы работа, я его жду.

Кажется, ему хочется об этом поговорить. И я молчу, не мешаю.

– И вы Сашку не слушайте. Вострикову. Врёт она всё, – как-то по-стариковски смотрит он мне в глаза и вынимает душу своими синими озёрами. – Мой папка не уходил. Ну, то есть… не совсем, – опускает он вихрастую голову и ковыряет вторую булочку пальцем.

Глава 29-2

Ему всё ещё хочется есть. Но то ли опять на мальчишку накатило, то ли тема такая, что кусок в горло не лезет. У меня самой… и чай застрял, что уж говорить о мальчике, которому волей-неволей пришлось пережить всё это.

И, кажется, я впервые подумала: «Как хорошо, что у нас с Вадимом нет детей». Я не представляла, как ребёнку понять и принять, что папа с мамой разошлись, когда я, взрослая, так переживаю крушение семьи.

У Пети зазвонил телефон.

– Папа! – сияют счастьем его глаза. Он и о булочке забыл, и о чае. А я так и сижу с колом в горле – не продохнуть. – Пап, ты пришёл? – звенит Петин взволнованный голос. – Да-да, я сейчас уже иду! Мы тут в столовой с Анной Романовной чай пьём! Пойдёмте, – протягивает он мне руку, – я вас с папой познакомлю!

И я иду. Теперь он ведёт меня за руку. Не знаю, зачем я это делаю.

По-хорошему, нам нужно познакомиться. Но видеть ещё одного мужчину, что предал семью, – почти невыносимо. И всё же я иду за мальчиком, который теперь бежит вприпрыжку и тянет меня за собой – нетерпеливо, возбуждённо.

– Папа! – бросает на крыльце он и меня, и ранец, что волок во второй руке. Кидается к высокому мужчине, что подхватывает его на руки и прижимает к себе, целует в вихрастую макушку, замирая на миг.

И в это мгновение я понимаю: он любит сына. Ему не всё равно, что происходит с мальчиком. Но это не заставляет меня поменять о нём мнение.

Он хуже Майского. Он предал не просто женщину, с которой делил постель. Он предал ребёнка, сына, что изо всех сил сейчас обнимает его за шею.

Миг прошёл. И Самойлов-старший поднял на меня глаза. Они у него такие же синие, как и у сына. То есть наоборот, конечно.

– Здравствуйте, – делает он шаг вперёд и чуть мешкает, не зная, то ли руку подать мне, то ли что-то другое сделать. – Я папа Пети, Володя. Владимир, гкхм...

– Анна Романовна, – представляюсь холодно. И, конечно же, не подаю ему руки. Имею право.

– Это наша классная, – громко шепчет Петька отцу на ухо.

– Да, я вижу, что классная, – глаза у Самойлова светятся улыбкой. – Ну, беги в машину, Петь, а мы немного поговорим с Анной гкхм… Романовной.

Кажется, я не хочу с ним разговаривать, но придётся. Это часть учительской работы, которую не выбирают.

Петька уходит без сожаления. Он радостно возбуждён. Ещё бы – отец наконец-то соизволил за ним прийти. Два часа спустя после занятий. Самойлов смотрит ему вслед, а затем поворачивается ко мне.

– Я бы хотел знать о нём побольше, – подбирает он тщательно слова. – У нас… непростая ситуация. Мы с женой расстались. И буду вам благодарен, если вы немножко его поддержите. Петя… очень ранимый. И тяжело переживает то, что с нами случилось.

Я настроена против этого статного красивого мужчины. Но он невольно вызывает симпатию. Не знаю почему.

Может, он и неплохой. Местами. Как и Вадим. Но то, что он сделал, вызывает протест. А я не могу, не могу показать своего отношения. Должна быть бесстрастной, не судить.

Не знаю, как найти этот баланс. Не накричать на него, например.

– Пройдёмся немного? – протягивает он раскрытую ладонь. А я не могу, не могу подать свою в ответ.

– Давайте, – принимаю решение и иду вперёд, так и не подав ему руки.

Невыносима сама мысль прикоснуться к мужчине, что не только жену обидел, но и сына предал. Мальчика, который беззаветно его любит.

Глава 30

Самойлов идёт за мной вслед. Затем догоняет, и вот мы шагаем рядом, направляясь к клумбам. Чуть дальше – школьный стадион, пустой сейчас.

– Вы не будете против, если раз в неделю я буду приходить?

Я смотрю на него с замешательством и удивлением, наверное.

– Это право родителей приходить в школу, интересоваться успехами своих детей.

– Да-да, конечно, – трёт он лоб. – Раньше этим занималась жена, а я как-то… не то чтобы не интересовался. Просто это было… распределение обязанностей, что ли. Я зарабатывал деньги, она занималась домом и ребёнком. Поэтому для меня всё, как в первый раз. И, наверное, я могу задавать какие-то глупые вопросы. Или спрашивать об очевидных вещах. Но мне очень нужна обратная связь.

Он тяжело вздыхает, закладывает руки в карманы брюк. Осенний тёплый ветер треплет его волосы. Ещё пока тепло. Наверное, последние деньки, когда можно насладиться хорошей погодой. Но мне холодно изнутри, хочется поёжиться.

– Скоро у нас будет родительское собрание.

– Нет, это не то, – качает он головой.

– У нас есть родительский чат, я могу вас подключить, – чувствую собственную беспомощность, потому что не желаю часто видеть этого мужчину. – В конце концов, есть мой телефон. Вы всегда можете позвонить и поинтересоваться ребёнком.

– Я буду приходить, – упрямо сжимает он губы и становится суровее и старше, чем есть на самом деле. – Мне это нужно. И Пете, наверное, тоже. Я пойду. Петя меня заждался. До встречи, Анна Романовна.

Он уже не протягивает руку, кивает и уходит. Шаг у него широкий, твёрдый. И я снова ловлю себя на том, что чувствую к нему симпатию. Он чем-то сейчас похож на сына: такой же одинокий, хоть я знаю, что это далеко не так.

Пора и мне домой. Я возвращаюсь в школу, чтобы забрать из кабинета сумочку. Уже на подходе слышу, как разрывается мой телефон.

В последнее время каждый звонок вызывает во мне протест. Несколько раз в день, как часы, звонит Вадим. Я не отвечаю, а он продолжает звонить. Словно пытается этими звонками выбить меня из равновесия.

К счастью, это не Вадим.

Рейнер. Снова что-то сжимается в груди, когда я вижу на дисплее его фамилию.

– Вас не поймать, Анна Романовна, – вливается в меня его глубокий голос, как только я отвечаю на телефонный звонок.

– Простите, была занята.

– С выходом. Именно поэтому я вам и звоню. Как вы смотрите на то, чтобы завтра мы организовали доставку кабинета?

– Завтра?..

Я вдруг с ужасом понимаю, что ни слова не сказала Анаконде.

– А зачем тянуть? После уроков, разумеется. Чтобы не нарушать учебный процесс, – в его голосе явственно читался весёлый сарказм.

– А как же красная лента? Вспышки фотокамер? Прочувствованная речь? – не удержалась и я.

Рейнер расхохотался.

– Умеете же вы, когда хотите, Анна Романовна, подчеркнуть, что я зануда, сноб и вообще неравнодушен к почестям. Думаю, всё организуется неким волшебным образом. Речь я заготовил. Длинную. На полчаса. Слушать не переслушать. Так что готовьтесь. И попрошу не зевать. Кого поймаю за этим постыдным делом – кара будет страшной.

– Поставите в угол?

– Не исключено.

– Учтите: это непедагогично.

– А я и не педагог, если вы успели заметить. К тому же, спонсорам прощают некие вольности. И даже поощряют.

– Я могу для вас нарисовать медаль. На цветном картоне.

– Лучше орден. Я тщеславен. Медаль как-то мелко.

– Тогда уж звёзды на погоны и в лоб. Чтобы все ослепли от вашего великолепия.

Он хохотал заразительно. Вкусно. И с ним… было легко.

Совсем не тот мужчина, о котором я читала в интернете. И далеко не тот чужак, что рассматривал меня в туалете на закрытом приёме.

Как иногда легко мы судим. Как часто ошибаемся.

Но что касается Рейнера… Нет, я понимала: он далеко не со всеми такой. И то, что приоткрывалась в нём дверца, куда не каждому дано заглянуть, и льстило мне, и вызывало любопытство, и волновало.

– Предлагаю пообедать, – резко, без перехода.

– Спасибо, но, наверное, не стоит, – покачала я головой.

– Трусиха, – в его устах обидное слово звучало мягко и нежно, что ли.

И я действительно струсила. От мурашек по коже. От узла в животе. От сердца, что рвалось на волю.

– До завтра, Илья Эдуардович, – проговорила скороговоркой и отключилась.

Нужно отдышаться. И зайти в кабинет Анаконды.

Анна Кондратьевна изображала вид очень занятой деловой женщины. У неё была эта фишка: вечно занятая, никому не входить, всем ждать на задних лапах. Секретарь Валя только руками развела: мол, очередной приступ, жди.

Часы уже показывали почти четыре часа, рабочий день заканчивался даже у главы этого заведения, но нет же: дела и заботы у Анаконды не заканчивались.

Я устала, хотела есть. Чай и булочка будто в бездну провалились. А дома шаром покати.

Надо было согласиться на обед-ужин с Рейнером, – подумалось с тоской. Хотя нет. Лучше не надо.

Как унылая лошадь я покорно присела на стул, дожидаясь аудиенции у королевы. Можно и завтра ей сказать. Но завтра будет поздно. И я получу вместо благодарностей нахлобучку.

Правда, я вообще не уверена, что меня похвалят. Но я и не для того старалась, не для галочки. Хотя и для неё тоже. Если уж совсем честно. А я как раз люблю покопаться в себе и ответить без лжи на все сомнения…

– Майская? – привёл меня в чувство голос Анаконды. – Заходи!

Вид у неё был такой, будто она не знала, что я тут задницу отсиживаю. Вроде как неожиданно увидела и пригласила. Вот эта её двуличность всегда поражала, но ничего с этим поделать нельзя. Только пережить, как буран или дождь.

– Надеюсь, у вас веская причина оторвать меня от работы.

Внутри что-то шевельнулось. Наверное, злорадство.

– О, да. У меня очень веская причина, – проговорила я с нажимом, самая поражаясь собственной дерзости.

Анаконда посмотрела на меня поверх очков долгим замораживающим взглядом.

– Ну, проходи, коли так.

Королева, да. Не иначе. И я переступила порог её святилища.

Глава 31-1

– Если можно, то покороче.

Ну, как скажете. Я и сама рада отсюда уехать поскорее.

– Если совсем коротко, то господин Рейнер завтра, после уроков, разумеется, чтобы не нарушать учебный процесс, готов подарить нашей гимназии лингафонный кабинет.

Это был очень хороший удар. Анаконда замерла. Уставилась на меня, видимо, переваривая информацию, а затем стащила с носа очки.

– Как завтра?

– Ну, вот так, – развела я руками.

– Это шутка, Майская? Почему вы раньше об этом не сказали? Вы же говорили, что он отказал?..

– А потом подумал и согласился. Я же не могла сказать ему «нет»?

– Какой «нет»! – буквально подпрыгнула директриса. На щеках у неё разгорелся румянец. – Почему ж вы до сих пор молчали?!

– Буквально несколько минут назад, – посмотрела я на часы. – А, нет, простите. Плюс ещё время, что я сидела у вас в приёмной… Илья Эдуардович позвонил и сообщил о своём решении посетить стены родной школы, а заодно сделать подарок.

– О… о… о! – заметалась директриса по кабинету. – И он будет? Придёт?

– Думаю, да, – на всякий случай, сказала осторожно. А то мало ли…

– Завтра… Нужно ж продумать, куда разместить кабинет…

Я даже оторопела от этого заявления.

– Помнится, мы говорили о лингафонном кабинете для моих учеников. А значит установим его в моём кабинете.

Анаконда скользнула по мне нечитаемым взглядом.

– Мы говорили, милочка, о кабинете для школы. И, как известно, у нас языковая гимназия, а значит, кабинет – для всех учеников. Не только ваши здесь обучаются. К тому же, есть более достойные учителя, с категориями и званиями. С большим опытом, чем вы.

И тут меня накрыло. Иногда так бывает. Очень редко. Обычно я впадаю в ступор и не могу дать отпор. А в исключительных случаях я становлюсь непробиваемым роботом. Терминатором, что пройдёт сквозь огонь и не поморщится.

– Анна Кондратьевна, – отчеканила я. – Лингафонный кабинет для школы, который подарит господин Рейнер, – это моя заслуга. А не учителей с опытом, регалиями и категориями.

– Пф! – махнула директриса рукой. – Ну какая заслуга, милочка? Всего-то попросила.

– Ну, так почему ж не попросили ваши именитые с регалиями? – стояла я на своём. – Или почему этого не сделали вы? Потом с чистой совестью наделили бы этим приобретением кого захотели.

– Ты посмотри, как мы заговорили-то, – снова напялила она очки и рассматривала меня, будто я грязь, неизвестно откуда взявшаяся в её святилище. – Не рано ли, милочка, перья распускаете? У вас трудовой стаж – три года всего. И не вам бы права качать.

– Не три, а почти пять, – решила я бороться до конца. – И в этом году я аттестуюсь.

– Ну, это если сможете, да, – показала Анаконда зубы в хищной усмешке. – А то это ещё и вилами по воде писано. Аттестационная комиссия может решить, что вы не достойны повысить категорию. Не доросли.

– Доросла. И до кабинета – в том числе, – гордо выпрямила я спину, понимая, что только что нажила себе врага.

Глава 31-2

Впрочем, Анаконда и благосклонность – вещи почти несовместимые. К тому же, я точно знала: за моей спиной – Рейнер. Тот, кто не даст меня в обиду и на прокорм змее, которая обязательно в этот раз подавится и не сможет переварить. О будущем я не думала. Не сейчас, когда боролась за собственное достоинство.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – прошипела она, и сверкнула глазами из-под стёкол очков.

– До завтра, Анна Кондратьевна, – попрощалась я и вышла из её логова.

– К чёрту всё, – бормотала я себе под нос, наконец-то покидая стены этого гадюшника.

Домой. Успокоиться. А дальше будет видно.

– Анна! – и как стрела огненная в сердце.

Он стоял у машины, ветер трепал его волосы.

– Я всё же решил, что пообедать или поужинать будет нелишним.

Наглый. Кривая усмешка на губах. И глаза, как у избалованного кота, который точно знает: ему обязательно почешут за ушком и дадут самую вкусную еду.

– Садитесь в машину, – открыл он дверцу, приглашая. Ну, почти. То ли приглашение, то ли приказ.

– У меня своя, – покачала я головой, пытаясь всё же и ему противостоять.

– Садитесь, – нет, это всё же приказ. – А с вашей машиной мы что-нибудь решим. Отдайте ключи, – протянул он руку.

И я вложила в его ладонь ключи от машины, которую подогнал Машкин знакомый по дружбе.

– Не машина, а зверь! – расписывал товар этот весёлый пройдоха и фальшивил под нос: «Я некрасивый, может быть, снаружи, зато душой красив наверняка!».

Мелодию он перевирал, в остальном сказал чистую правду: машина выглядела неказисто, зато ездила исправно и обошлась нам почти даром. За символическую плату в прокат.

И сейчас ключи от этой «оборванки» я вложила в ладонь Рейнера.

Он даже глазом не моргнул, когда увидел это чудо света. Зато его охранник, которому приказали отогнать мою лошадку к дому, стиснул челюсти так, что я испугалась за сохранность его зубов.

Рейнер выглядел устало. Тёмные круги под глазами, будто он не спал несколько дней.

Сел рядом, расслабился и даже глаза прикрыл. С ним спокойно. Почему-то очень спокойно. И я тоже позволила себе расслабиться, отпустить напряжение этого дня, забыть о разговоре с директрисой.

– Как ты? – накрыла его ладонь мою. Будто так и надо. Словно возможность влить силы, которых ни у него, ни у меня не осталось, но рука в руке – и, кажется, становится легче дышать.

– Всё хорошо. Обычные рабочие будни.

Жутко хотелось наябедничать на Анаконду, но я сдержалась.

– Мужественная девочка. Не хочешь жаловаться?

– Нет, – тряхнула я головой. – То есть не на что.

– Лгунья. Я видел твоё лицо, когда ты выскочила на порог этой элитной клоаки.

Я не сдержала испуганного смешка.

– Во главе которой – даже представить страшно – Анаконда.

Его пальцы легко прошлись по моей шее, очертили скулу, зацепились за локон. Я прикрыла глаза, чувствуя, как, разгоняясь, грохочет сердце. Наверное, так громко, что он тоже слышит.

В тот миг мне это было нужно. Он словно стирал неприятности этого дня, дарил невесомую ласку, распутывал узлы и давал кислород… которого стало не хватать, когда его губы накрыли мои.