Текст книги "Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ)"

Автор книги: Лика Ланц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32-1

Рейнер

Это как разряд тока по оголённым нервам.

Это как глоток воздуха, когда выныриваешь из воды, где пробыл очень долго.

Я не собирался её целовать, но как удержаться? Как обуздать себя, когда только мысли о том, чтобы хоть на миг прикоснуться и понять: так ли сильна эта тяга? Так ли оно прекрасно, как я себе вообразил?

Это было лучше. Гораздо лучше, чем я думал.

Это когда без слов, потому что и так всё понятно.

Это когда хочешь женщину до звёзд в глазах – и не позволяешь себе лишнего, потому что она доверяет тебе. Пусть на миг. Пусть в минуту слабости, когда ей хочется просто заботы и участия.

И сквозь рёв яростного огня, что бушевал во мне с неистовой силой, я это понимал.

Я бы хотел продлить поцелуй на целую вечность. Я бы уволок её подальше и сделал своей. Любил бы так, чтоб она забыла, кто она и где. И выкрикивала в экстазе только моё имя, сдаваясь, покоряясь, растворяясь во мне.

Вместо этого я отступил, ощущая, как сводит судорогами неудовлетворённости тело.

– Ничего не говори, – провёл большим пальцем по её губам, запоминая их изгиб и мягкость. – И ничего не бойся. Я тебя никогда не обижу.

И она молчала, не поднимая глаз. Я только слышал её дыхание да стук сердца. Для этого, оказывается, не обязательно прижимать к себе женщину. Это, оказывается, можно услышать и на расстоянии.

Мне не хотелось, чтобы кто-то из нас испортил этот миг. Ни я своей первобытной похотливой грубостью. Ни она своими «простите-извините».

К счастью, ничто не нарушило ту гармонию, которую я ощущал.

– Я подъеду завтра к трём. Торжественно вручу документы на кабинет. Со мной будет бригада специалистов, которые установят мебель и оборудование.

– Спасибо большое, – вздохнула она как-то нерадостно. И улыбка у неё горько-вымученная. Кажется, я догадывался, что за этим скрывается, но расспрашивать ни о чём не стал.

Она не захотела поделиться. Очень упрямая и скрытная девочка. Загадка. Ребус. И, может, поэтому тянуло к ней ещё больше.

Открыто-закрытая. Как на ладони, и в то же время – только догадываться, что у неё в голове.

Наверное, мне приятно было бы взять её груз, печали и проблемы на себя. Опекать. Заботиться. Сдувать пылинки. Не по принуждению, а по собственному желанию.

Сколько их прошло рядом, но мимо? Женщин, которые нуждались во мне? А я тяготился любыми отношениями, которые таили хоть намёк на серьёзность.

Гораздо проще быть сторонним наблюдателем. Быть щедрым, но далёким. Не втягиваться во что-то поглубже. В то, что раньше казалось непроходимой трясиной.

Сейчас же я тонул добровольно и знал: эта женщина способна подарить воздух, но не спешит им делиться. Не из вредности. Из осторожности или по каким-то ещё причинам, понятным только ей одной.

– Я выбрал небольшой ресторанчик, – зачем-то пояснил, когда машина наконец-то остановилась. – Подумал, что тебе здесь понравится.

Ей понравилось. Я чувствовал это по её дыханию и улыбке. Уже совершенно другой. Немного радостной и слегка восхищённой.

– Выберешь сама или позволишь сделать заказ на мой вкус?

Кажется, я никогда и никого об этом не спрашивал. Либо действовал сам, либо позволял выбирать самостоятельно, не заботясь и не интересуясь.

– Сама, – легко подхватила она меню, – и позвольте мне оплатить свой заказ.

– Не позволю, – кажется, её независимость меня задевала.

Впрочем, меня задевало всё, что касалось этой девушки.

Глава 32-2

– Илья… – подняла она глаза, и я понял, что сейчас получу выговор. О, это строгие учительские глаза. Этот воистину профессиональный взгляд!

– Стоп! Вот так хорошо. Мне нравится, как вы произносите моё имя.

– Послушайте, Илья, – маленькая победа, крохотная уступка с её стороны, – я очень благодарна вам за всё. Не только за то, что вы сделали для школы, но и…

– Я ещё ничего не сделал для этой чёртовой школы. И – откровенно – вряд ли бы сделал. Я ни разу не переступал её порог с тех пор, как получил аттестат о среднем образовании.

– Неужели всё настолько плохо? – кажется, она мне сочувствовала.

– Не настолько. Но я переступил и забыл. Не был изгоем, непонятым гением. Но и пай-мальчиком меня тоже трудно назвать. Однако, как и многие в том возрасте, я мечтал вырваться и начать иную жизнь. По другим правилам и без душного давления со всех сторон.

– Получилось? – разглядывала она меня, подперев подбородок руками, сложенными в замок.

– Вполне. Я избавился от опеки человека, который не давал дышать, и осуществил мечту. И жалел, что не сделал этого раньше. А чтобы предупредить ваши «но и…», скажу одно: я сделал то, что посчитал нужным. И ничего не потребую взамен. Не мучайте себя. Здесь неуместны угрызения совести, чувство вины, сомнения. Ответьте на один вопрос: как бы вы поступили, если бы видели, что кому-то плохо?

– Я не знаю, отдала бы я последнюю рубашку.

– У меня она не последняя. Далеко не. Так лучше? Ну, и не идёт речь о помощи всем. Это невозможно. А помочь тем, кто рядом, вполне реально. Вы бы сделали это не раздумывая. Я уверен.

– Мне кажется, вы преувеличиваете мои душевные качества.

– Скромность вам к лицу, Анна. И умение преуменьшать собственную значимость – тоже в наличии. Вы определились? – кивнул я на её меню.

– Да, вполне.

Это был очень спокойный ужин. Она меня умиротворяла. Даже беседа на общие темы не напрягала, а наоборот – развязывала узел напряжённости, что не отпускал меня уже которую неделю.

Я бы хотел знать о ней побольше. И поэтому изредка задавал вопросы, подталкивая её к откровенности.

– В какой семье вы выросли?

Не праздный интерес. Часто именно в этом кроется либо слишком много, либо слишком мало. А иногда – чересчур страшно.

– В большой, – эта тема не вызывала в ней плохих эмоций. – У меня и папа, и мама, и трое братьев.

Улыбка её сказала о многом. О теплоте. Любви. Доброте. О благодарности и желании оградить, уберечь от плохого.

– Они не здесь, – добавила она торопливо. – И если бы знали, то помогли бы обязательно. Но я не хочу их беспокоить, понимаете?

Я понимал. И да. Она хотела противостоять всему миру в одиночку.

Отчаянная девочка, способная взять на свои плечи непосильный груз и рухнуть под ним, чтобы погибнуть.

Только я допустить этого не мог. Никак. Она стала мне нужна – эта идеалистка с чистыми глазами. С наивными принципами и верой во всемирную справедливость, которой, как известно, нет и быть не может.

Нужна. Потому что это и мой шанс не заржаветь окончательно. Не потерять остатки того, что ещё не погрязло окончательно в коросте цинизма и равнодушия, жестокости и безразличия к миру и людям, которых я в какой-то момент перестал и чувствовать, и замечать.

Глава 33-1

Анна

Рейнер больше не касался меня. Не считая того жадного, исступлённого поцелуя в машине, он вёл себя очень корректно и цивилизованно. И, может, именно это расположило к нему ещё больше.

С ним легко. С ним надёжно. Я ощущала его негласную поддержку, и это делало меня сильнее и увереннее.

Я вдруг подумала: он не навязывался. Просто был рядом. И по большей части – невидимо. И это не вызывало во мне отторжения. В Рейнере не чувствовалось святости, однако где-то в глубине души он ассоциировался с ангелом-хранителем, который готов был подхватить меня, если я вдруг оступлюсь, споткнусь и стану падать. Он не даст.

После ресторана он подвёз меня до дома.

– До завтра, Анна.

– У вас плохо с «завтра», – слабо улыбнулась я ему. – Каждый раз ваше «завтра» оказывается чуть раньше положенного.

– Вы путаете, – невозмутимо возразил он. Это мои «до встречи» не совпадают, а с «завтра» мы вполне дружим. Завтра – это скоро, до встречи – не всегда. Пойдёмте, я провожу вас.

– Не надо.

– Надо, Анна, надо. Я знаю, что вы умеете давать отпор, но позвольте вас проводить. Для моего же спокойствия. А то не усну, а завтра буду зевать. Как я, по-вашему, буду выглядеть в глазах восторженной публики?

– Главное, не клюньте носом во время вашей прочувствованной речи на полчаса.

– Мне простят, даже если я захраплю.

Я улыбалась. Наверное, до ушей. Мы стояли возле подъезда, и не хотелось с ним расставаться. Не хотелось оставаться наедине со своими мыслями и проблемами, потому что ещё немного – и он останется здесь, а я поднимусь на последний этаж, окажусь снова в своём немного тоскливом мире, где только я и стены. Но позвать его к себе на кофе я не могла.

– До встречи, Илья.

Так приятно произносить его имя…

– Вот, значит, как? – ударил в спину очень знакомый голос. – Вот, значит, как, да, Анна?

Я обернулась. Вадим стоял, как скала. Взбешённый, напряжённый, словно зверь, готовый кинуться и разорвать.

Я невольно поёжилась, вспомнив, как он меня ударил. Неужели это всегда сидело в нём, а я не видела, не понимала?..

– Из дома убежала. На звонки не отвечаешь. Нашла себе получше объект? Может, это не я тебе изменил, а ты мне? Искала повод и нашла?

Я стояла униженная, раздавленная, почти уничтоженная. Некрасивая сцена разворачивалась у Рейнера на глазах…

– В чём дело, любезный? – холодно поинтересовался он.

Его ладонь решительно коснулась моей руки.

– Аня, отойди, пожалуйста, – обратился он ко мне.

– Не надо, Илья, – почти прошептала я, но он только головой качнул и, не колеблясь, сделал шаг вперёд, оттесняя меня за спину.

– Она моя жена! – заявил Вадим. Голос его звенел от ярости. – Иди отсюда, я со своей женой сам разберусь!

Он толкнул Рейнера в грудь. Тот чуть покачнулся.

– Вадим! Прекрати! – попыталась я вклиниться между ними, но Рейнер не дал.

– Аня, пожалуйста, – прорезался в его голосе такой металл, что я попятилась.

Глава 33-2

Он вовсе не походил на того мужчину, что хохотал над моими словами, язвил или вёл лёгкую беседу.

Лицо его стало жестким, скулы обострились, а взгляд буквально диктовал: смирись, поступи по-моему.

Не знаю, испугалась ли я. Скорее, да. Но в тот момент я могла действовать только на инстинктах: подчиняться его голосу, не лезть, отойти в сторону.

– Ты откуда такой взялся? – продолжал разоряться и наезжать Вадим.

Я никогда его таким не видела. Он вёл себя… мерзко. Грязно. Задирался, как уличный бандюган, и продолжал толкать Рейнера в грудь. Тот стоял, не сопротивляясь. Но вся его поза говорила не о подчинении, а о готовности дать отпор.

Они приблизительно одинаковые. Может, Вадим чуть выше, а Рейнер – чуть шире в плечах.

– Давай, давай, вали отсюда! – не унимался мой всё ещё муж.

– Оставь Аню в покое, – это уже Рейнер. Спокойный, как никогда.

– Это я оставь? Да ты оборзел! Это ты давай топай и побыстрее!

Толчок Вадима в этот раз был настолько сильным, что Рейнер пошатнулся и сделал шаг назад, будто специально открываясь для удара. И Вадим не стал ждать – замахнулся.

Рейнер легко поймал его руку и сжал запястье. Вадим пыхтел и багровел, пытаясь вырваться. А я стояла и смотрела на всё это, хлопая ресницами. Не могла взгляд отвести. На меня свалился тот самый ступор, что нередко нападал в пиковых ситуациях. Меня словно парализовало.

– Я бы посоветовал забыть сюда дорогу, – клонил Рейнер Вадима к земле. Тот сопротивлялся и не сдавался. – Забудь, что у тебя была жена. Она больше не твоя.

– Да ты чокнутый! Сам вали подобру-поздорову! – крутился и махал свободной рукой Вадим.

В какой-то момент Рейнер его отпустил и Вадим этим воспользовался – нанёс удар. Я вскрикнула. Илья не уклонился. Позволил мужу достать его.

Я никогда не понимала, почему мужчины дерутся. Я выросла среди братьев, которые тоже любили влезать в разные истории с мордобоями. Но к этому невозможно привыкнуть.

Голова у Рейнера дёрнулась. Из разбитой губы пошла кровь. Я прикрыла глаза ладонями, но успела увидеть, как он хладнокровно уложил Вадима в нокаут. Одним чётким сильным ударом, в который он, наверное, вложил всю холодную ярость, что копилась в нём.

Вадим сидел на асфальте и тряс башкой. Из носа двумя дорожками текла тёмная кровь.

– Я тебя засажу! – заявил торжественно, показывая вымазанные кровью зубы. – Я от тебя мокрого места не оставлю! – посулил он.

– Обязательно, – стоял над ним, как бог возмездия Рейнер. А потом сделал то, чего я от него не ожидала: достал визитку и небрежно швырнул её в Вадима. – Это координаты, чтобы не запутался. Ещё раз тут появишься – будешь иметь дело с моими адвокатами. И тогда пощады не жди. На километр к Анне не приближайся. Забудь дорогу к этому дому.

– Она моя жена! – сверкал глазами Вадим.

– Была. Ты вообще потерял всякие права, когда руку на неё поднял. Пойдём, Ань, – это уже мне.

А я стояла, не могла с места сдвинуться, пока Рейнер не взял меня под руку и не повёл в подъезд. Последнее, что я видела, – как Вадим рассматривает визитку и хмурит брови.

Глава 34-1

– Не надо было, – сказала я уже в лифте. – У вас губа разбита. А завтра в школу…

Рейнер посмотрел на меня весёлыми глазами.

– Вы не моя мама, Анна Романовна, и вам точно не прилетит за то, что я подрался. Ну, разве что мне от вас. Но от вас, так и быть, я выдержу любую трёпку. Можете начинать. Не гарантирую, что до меня дойдёт. Ещё с тех времён, когда я был подростком, я научился пропускать мимо ушей любые нотации. В данном случае я поступил правильно. Вашему бывшему давно пора было поставить мозги на место. Или выбить наглухо то, что там ещё осталось. А поэтому… лучше не сотрясайте воздух.

Наглый. Котяра с бессовестными глазами.

– У вас кровь, – достала я из сумочки влажные салфетки и протянула их Рейнеру. Он не шелохнулся.

В это время кабинка лифта остановилась.

– Зайдёте? – спросила поколебавшись.

– Зайду, – кивнул он, – при условии, что вы полечите мои боевые шрамы. Я, правда, знаю более эффективный способ, но обещаю безропотно принять даже яд из ваших рук.

Вот так он и оказался у меня дома. Как иногда любит говорить Машка: бойтесь своих желаний. Они имеют свойство сбываться.

У меня аптечка на все случаи жизни. Рейнер позволял за собой ухаживать. Инициативу не перехватывал. Кажется, это доставляло ему удовольствие – смотреть, как я вокруг него хлопочу с перекисью водорода, спиртом, а потом льдом.

Он даже позволил себе пошипеть, хоть удар от моего мужа принял легко и не дрогнул. Немного артист.

– Кофе? – спросила я его, когда с разбитой губой было покончено.

– Лучше поцелуй, – слабо улыбнулся он. – Но я, пожалуй, пойду. Не бойтесь меня, Анна. Не надо. Вы очень храбрая девочка. Я вами горжусь. И бывший ваш, хоть и мудак, очень хорошо знает, какая вы. Именно поэтому и борется. А ещё – потому что не привык получать отказы и поражения.

– И всё же вам не стоило его провоцировать. Вадим не из тех, кто спускает подобное.

Рейнер подарил мне свою коронную кривую ухмылку. Глаза у него искрились весёлостью.

– Мне жутко неудобно, Ань. Но очень хочется спросить: ты же знаешь, кто я?

– Безусловно, – поджала я губы. Зря он веселился. У Вадима была одна черта: если он упирался, то шёл напролом, даже если знал, что его ждёт поражение. И нередко побеждал там, где, казалось, «всё пропало». – Но лучше не переоценивайте себя и не недооценивайте Вадима.

– Ты привыкла ему верить. Это нормально. Но он не всесилен, хоть иногда кажется, что да.

– Так же, как и вы.

– Согласен, – поймал он мою руку и на миг прижался к запястью губами. – Но это мои риски, ошибки, просчёты. И я как-нибудь с ними справлюсь. Большие мальчики тоже не всегда поступают разумно. И на самом деле, это здорово. Я не сомневаюсь ни в одном слове, ни в одном жесте. Я поступил так, как хотел. И так, как надо. Но мне приятно, что ты обо мне беспокоишься. Очень приятно, Ань.

И снова его губы коснулись места, где очень хорошо слышен пульс. Ему нравилось вызывать во мне смятение. Ему нравилось, как я на него реагирую. Он наслаждался и не скрывал этого.

– Илья…

– Тш-ш-ш, – погладил он большим пальцем то место, которое только что целовал, – Я всё же пойду. Не хочу делать то, к чему ты ещё не готова. А я обязательно накосячу, если останусь чуть дольше.

Он смотрел на меня и ждал. И если бы я сказала единственное слово: «оставайся», он бы никуда не ушёл. Но я не произнесла ни звука. Не могла.

Глава 34-2

Слишком смело для меня. А я ещё не готова. И всё ещё замужем. И да, чересчур правильная, чтобы плюнуть на всё и перешагнуть.

– Тогда до встречи?

– До завтра, Ань, до завтра, – улыбнулся он в ответ и ушёл.

И с ним будто всё моё спокойствие улизнуло.

Я бродила по лофту и никак не могла прийти в себя.

«До завтра», – звучал в ушах голос Ильи. И, кажется, я ждала этого «завтра», как никогда.

Чтобы снова его увидеть. Чтобы окунуться в его насмешливые глаза и кривую ухмылку. Чтобы снова почувствовать его уверенность и надежность, что давали мне почувствовать себя живой и сильной.

Я никогда ничего подобного не испытывала, живя с Вадимом. Он всегда однозначно был лидером, а я ведомой, что по умолчанию подчинялась и потакала, не перечила и сглаживала углы.

Рейнер казался куда властнее мужа. Но он не просто позволял мне иметь собственное мнение, а будто подталкивал раскрываться, быть личностью, а не бледной тенью возле широких плеч, которые всё решали сами, не спрашивая мнения, не интересуясь моими желаниями.

Он делал так только тогда, когда был уверен в собственной правоте. Во всех остальных случаях, Рейнер оставлял право выбора. И не потому что снисходил.

Я чувствовала его живой интерес и вызов: а сможешь ли ты? И если я могла, всегда звучал его ободряющий голос: молодец, девочка; смелая девочка.

И я хотела ею быть: той самой девочкой, что принимает собственные решения и не отступает.

Это как стрела: осознание, что отношения могут быть другими. Не такими, как раньше.

Я боялась обмануться. Ошибиться ещё раз.

– Маш, – позвонила я подруге, – как думаешь: я очень доверчивая?

– Думаю, да. А что за вопросы, Сотникова? Только не говори, что твои отношения с Вадимом вышли на новый уровень. Я этого не переживу.

– Нет. Не с Вадимом.

– Та-а-ак, – протянула Машка, – и что у нас на этот раз?

И я вкратце пересказала ей события сегодняшнего дня.

– Слушай, как бы там ни было, он мужик, твой Рейнер. Не приставал? Лапы не протягивал? Благодарности не просил? Вывода два: либо он врезался в тебя, как молоковоз в бетонную стенку, либо слишком хитрый, и у него хватает духу и стали, чтобы выждать, пока ты ему в руки спелым плодом не упадёшь. Но знаешь что? Может, тебе и надо упасть как раз. А то скоро крылья за спиной вырастут, как у святой. Ну, не жди от него слишком многого. На пьедестал не возводи. Он же тебе сам сказал, что это не любовь к ближнему и не сострадание. Честно, по крайней мере. Живи моментом. Прислушивайся к себе. Не так-то это страшно – новые отношения.

– Из личного опыта? – не удержалась всё же я.

– И из личного тоже, – вздохнула Машка. – Только есть один важный момент: не всегда новые отношения перевешивают старые. Если этого не случается, то лучше никаких. У тебя не тот случай, Ань. Ты его притягиваешь, он тебе нравится, хоть ты изо всех сил и сопротивляешься. Всему нужно время. Твоё время пришло. Просто живи. А что будет дальше… кто же знает? Но лучше что-то делать, чем ничего не делать, а потом сожалеть. Короче, если тебе нужно моё благословение, то я его тебе даю. Вот такая я нескромная и слишком самоуверенная.

Разговор с Машкой, наверное, ещё больше смятения добавил, но, уже ночью пиликнул телефон.

«Уже сегодня», – высветилось на экране, и сердце отчаянно ёкнуло.

Кажется, я тоже очень ждала этой встречи.

Глава 35-1

Рейнер

Я выверил всё до миллиметра и рассчитал всё до секунды. Порог родной школы переступил ровно в пятнадцать ноль-ноль.

Никакого волнения не испытывал, только глухое раздражение и злость. На то, что пришлось. На то, что предстоял цирк, а я давно отвык быть клоуном. Но ради Анны я ещё и не то готов был вытерпеть.

Анаконда встречала меня в вестибюле. Ждала. Видимо, напялила парадно-выходной костюм – пиджак, блузка, узкая юбка, туфли в тон.

– Боже, кто к нам пожаловал! – кинулась она ко мне буквально с распростёртыми объятиями на полусогнутых ногах.

Выглядело это смешно.

– Добро пожаловать, Илюша, в родные стены!

– Здравствуйте, Анна Кондратьевна, – поцеловал я ей церемонно ручку и, понизив голос, душевно порекомендовал: – Илья Эдуардович, пожалуйста. У меня статус. Сами понимаете.

Анаконда пошла пятнами, но кивнула, давая понять, что услышала и поняла.

– Ну, что ж мы стоим у порога? – засуетилась она. – Пройдёмте ко мне в кабинет!

– Одну минуту. А где тут у вас кабинет Майской Анны Романовны?

Анаконда позеленела. Эдакая Змея Змеёвна – зелёная в розовые пятнышки. Цвет был ей не к лицу. Губы в шнурочек, глазки заледенели. Как очки инеем не покрылись – одному чёрту известно.

– М-э-э-э, зачем вам? – проблеяла она козлиным голосом, что дал петуха.

– Распоряжусь, чтобы моя бригада – а я с собой свою бригаду привёл – вынесла мебель и начала устанавливать лингафонный кабинет. Время – золото.

– Илья Эдуардович, – выдохнула она, как огнедышащий дракон, – видимо, вас ввели в заблуждение. У Майской не самый лучший кабинет, чтобы туда устанавливать такое отличное оборудование.

Я окинул её насмешливым взглядом и покачал головой.

– Насколько мне известно, Анна Кондратьевна, кабинеты в школе ничуть не отличаются друг от друга. Почти все одинаковые. Ну, разве что где-то чуть лучше, а где-то чуть хуже ремонт. Что, согласитесь, никак не повлияет на то, что мои ребята установят. А я приобрёл для родной школы лучшее: самые крутые ноутбуки, наушники, программное обеспечение, интерактивную доску и специальную мебель.

Я перечислял всё это с величайшим наслаждением и для убедительности потряс кейсом, где лежала документация на этот чёртов камень преткновения.

– Мне позвонить Майской или вы сами скажете номер кабинета?

– Триста четырнадцатый! – буквально прорычала Анаконда почти не разжимая губ.

– Прекрасно! Третий этаж, значит.

А потом я всё же набрал Анну.

– Добрый день. Вы на месте, Анна Романовна? – я буквально обласкал её словами. Мне доставляло это удовольствие. Нет, двойное удовольствие: краем глаза я наблюдал, как меняется в лице Анаконда Листьева. – Сейчас к вам подойдут мальчики. Не обижайте их, пожалуйста. Они хорошие. Вынесут мебель и установят лингафонный кабинет.

Ребята мои отправились на демонтаж и монтаж, а я широко улыбнулся Анаконде. Так, что аж щёки заболели.

– А теперь, Анна Кондратьевна, я весь ваш!

– Прошу! – махнула она рукой в сторону приёмной и пошла вперёд, ведя меня за собой, как вождь.

Больше колени у неё не подгибались, и весь её вид кричал о том, что барыня негодует. Я смешал ей планы. Собственно, как и собирался сделать.

Не надо быть провидцем, достаточно было глянуть на Аню, чтобы понять: Анаконда качала права.