Текст книги "Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ)"

Автор книги: Лика Ланц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25-1

Я перевела телефон в беззвучный режим. Пусть звонит. Я не слышу, мне всё равно. Надо бы его в чёрный список забросить, но я не спешу. Перед судом всё равно придётся как-то контактировать. Хотя, наверное, не стоит надеяться, что суд пройдёт легко.

Вадим решил насладиться сполна. А поэтому… Нет, я не жду, что он сдастся. Он всегда был упрямым и целеустремлённым.

У меня впереди нелёгкий период. И дело даже не в том, что я осталась на мели. А в том, что мне предстоит вступить в противостояние.

Невольно вспомнился Рейнер. И его предложение. Рука потянулась к сумочке. Визитка его там. Лежит, никуда не делась. И такое искушение набрать его номер и попросить помочь.

Но любая просьба имеет цену. Может, только это и остановило меня. Я знаю, что он захочет взамен. А я… не готова. Не для меня вольные отношения. У меня никогда даже мыслей об этом не возникало.

Я замужем. Была. У меня муж. Был. Никто и никогда меня не интересовал. Я смотрела на мужчин, как на предметы интерьера. Что есть, что нет. До недавнего времени.

Рейнер меня волновал. Притягивал. Было в нём что-то загадочное и непонятное. И вся эта буря внутри – то холодно, то жарко, то в дрожь кинет, то сожмётся всё внутри – пугала меня. Я не понимала и не могла разобраться, чем таким он тянул к себе.

Я думала о нём. Не постоянно, но часто.

– Я не сдамся, – произнесла вслух и занялась подсчётами.

Что ни говори, а жизнь с Вадимом меня избаловала. Я могла бы составить сейчас длинный список бранных слов в его адрес, но одно знала точно: я ни в чём не знала отказа (если дело касалось меня лично), никогда не считала копейки, как сейчас, и не планировала свой бюджет в рамках жёсткой экономии.

В моей жизни бывали разные периоды. Но и всегда находилось плечо, на которое можно опереться.

Я могла позвонить родителям. Братьям. И нашла бы поддержку. Материальную – в том числе. Но в двадцать пять как-то неловко снова припадать к родительскому плечу. Это самый крайний случай.

Чтобы просить, нужно поделиться. Рассказать, что моё замужество закончилось, и я осталась у разбитого корыта: без квартиры, без поддержки, без денег, без ребёнка. Рассказать, что муж мне изменил и поднял на меня руку.

Кто-то назвал бы меня дурой. Но я не хотела рассказывать о проблемах, ныть, жаловаться, выворачивать душу наизнанку.

То, что со мной нянчились подруга и поневоле – Рейнер, жгло самолюбие. Я чувствовала себя голой и беззащитной.

Я не хотела чувствовать себя жертвой – и чувствовала. Может, именно поэтому не желала, чтобы жалели и помогали. Я так и видела жалостливый мамин взгляд. Хмурые брови отца. Кровожадные лица братьев, которые бы наверняка захотели наподдать Вадиму.

Андрей бы его точно закатал в асфальт. Старший брат вообще не отличался дипломатичностью. Внешне спокойный и даже флегматичный, он обладал взрывным характером, что вспыхивал внезапно и до небес. И тогда случались всякие катаклизмы.

Нет. Я не желала, чтобы вся семья втянулась в мои проблемы.

Мы созванивались пару раз в неделю. И я даже не заикнулась, что в моей жизни произошли перемены.

Сообщу потом, когда всё разрешится. Поставлю перед фактом – и бурю пронесёт мимо. Поволнуются, поахают – и всё успокоится.

Глава 25-2

Я вдруг поняла, что жизнь не остановилась. И что я вполне смогу выкрутиться, живя по средствам.

Я вела подсчёты с блокнотом в руках. Составила план, расписала бюджет, разложила деньги по кучкам, приплюсовала то, что осталось на рабочей карте. В очень крайнем случае можно влезть в кредитку.

Эти простые действия успокаивали. Ушли паника и растерянность. И уже не так болело в груди. Знала ли я человека, с которым прожила рядом пять лет? Могла ли я подумать, что он способен на жестокость? Может, как говорит моя Машка, всё – к лучшему? Иначе быть мне тенью при муже, который бы изменял, тиранил, выдвигал пустые претензии только потому, что я приелась, стала неинтересной… А я человек, личность!

Пуповину отношений рвать нелегко. Уходить тяжело. Оставлять позади кусок жизни – рвать с мясом по живому. Но лучше сделать это сейчас. И я даже благодарна Вадиму, что он показал себя не с лучшей стороны. Лишил иллюзий, что ещё жили во мне и заставляли сомневаться.

Спокойствие и уверенность, как и положено, разбились в прах, когда раздался звонок в дверь.

Я замерла. Провела рукой по лицу. Вадим приехал, чтобы окончательно меня добить? Нет, я не хочу с ним видеться. Смотреть в глаза. Разговаривать. Я не стала подниматься и красться к двери, чтобы проверить, кто там стоит. Я замерла, как кролик, и это мне не понравилось.

В эту же секунду завибрировал телефон. Чёрт. Хорошо хоть я звук отключила. Но на экране не Вадим, а Рейнер.

Имя его – как выстрел. То, чему я не могу сопротивляться. То, что гипнотизирует и тянет меня за собой. И я отвечаю, даже забыв, что там, за дверью, скорее всего, стоит мой муж.

Нажимаю на кнопку приёма вызова и молчу.

– Анна, я знаю, что вы дома. Откройте дверь.

Волна облегчения. Гора с плеч. Там не Вадим. Там Рейнер. И без разницы, зачем он пришёл. Но, кажется, в тот момент я даже не думаю об этом. Просто поднимаюсь и иду в коридор. Два щелчка – и в проёме дверей маячит высокая фигура. Рейнер.

Зачем он здесь? Я так и стою с телефоном в руках. Сердце грохочет в груди. Пульс бьётся в губах.

Он делает шаг, переступая порог. А я пялюсь на него, как дурочка.

– С новосельем, – сухо поздравляет он меня.

Он следит за мной – доходит медленно, сквозь шум в ушах, сквозь грохот ошалевшего сердца.

Он проходит в комнату, не спрашивая разрешения, оглядывается. Это очень деловой взгляд, будто щупающий изъяны или несоответствия.

На его лице ничего не отражается. Он инспектирует. Но в этом изучающем взгляде нет ничего брезгливого или пренебрежительного, как у свекрови, которая почти так же оглядывала комнату, где мы жили с Машкой.

Я вспыхиваю, потому что его взгляд проходится по кучкам банкнот, разложенных на кровати. Я готова провалиться сквозь землю.

А затем он делает нечто немыслимое – заглядывает в мой шкаф. Так, будто имеет на это право.

На вешалках – жалкая кучка одежды, которую мы купили с Машкой.

– Ты так и не забрала свои вещи? – спрашивает он, оборачиваясь ко мне. – Хочешь, съездим сейчас?

И это его обыденное обращение на «ты», словно так и надо, этот внимательный взгляд, приводят меня в чувство. Я наконец-то отмираю, готовая дать отпор, поставить его на место.

______________

Дорогие мои девочки и мальчики (может, и мальчики читают)

Я приболела, валяюсь с температурой.

Продолжение будет ежедневно, на комментарии отвечу, как только немного очухаюсь.

Глава 26-1

– Нет, – качаю я головой. – Вам не кажется, Илья Эдуардович, что это… несколько лишнее?

– Очень гордая девочка, – кивает он в ответ, и губ его касается всё та же кривая усмешка. Но она не издевательство, а скорее – удовлетворение. – Вообще-то я пришёл обсудить детали с поставкой лингафонного кабинета. Судя по всему, вы не собираетесь засиживаться на больничном, Анна Романовна. А я обещал и должен быть готов.

И то, как он подчёркнуто обращается ко мне на «вы», говорит о том, что он принял мою позицию. От этого узел в груди развязывается, но, как обычно, завязывается где-то гораздо ниже.

– Чаю? – спрашиваю из вежливости.

– Кофе, – шагает он в кухонную зону.

В лофте нет даже условных стен и перегородок. Здесь всё до безобразия просто. Но, к счастью, есть два стула. И две чашки тоже находятся.

С чаем и кофе тоже особых проблем нет – Машка позаботилась. И в холодильнике не пустота.

– Я сам, – говорит он и забирает из рук моих чашки.

Пальцы его касаются моих, и отчего-то слабеют колени.

Он по-хозяйски осматривает шкафчики. Уверенно, легко, будто это не мой дом, а его. Я мысленно благодарю Машку: кофе достаточно сносный. У нас с ней пунктик: мы любим молотые зёрна и таинство турки.

Вадим никогда не готовил. Ни кофе, ни еду. Я даже представить не могла до сегодня мужчину на кухне. Рейнер ломал все мои устои. Он смотрелся у плиты органично, будто там ему и место.

Он большой, а двигается легко. Всё у него, как надо. Он пиджак скидывает небрежно, возится с туркой, будто ничем другим в жизни и не занимался. А я сижу и хлопаю глазами. Смотрю на него и не могу отвести взгляд.

– Какой кофе предпочитаете, Анна Романовна?

– Мне всё равно.

– Тогда я сделаю, как и себе, – открывает он мой холодильник и достаёт сливки. – Скажу по большому секрету, – светятся иронией его глаза, – принято считать, что деловые мужчины должны литрами глушить очень крепкий кофе. На людях я придерживаюсь образа. А в жизни предпочитаю кофе со сливками. Теперь ты знаешь мою тайну.

Я вдруг поняла, что эти его переходы с «вы» на «ты» – почти интимный момент. У меня сердце в груди подскакивает.

– А с кабинетом дело обстоит так, – ставит он чашки и садится напротив, – нужна комплектация. Я помню про пятнадцать мальчиков и двенадцать девочек. Но, насколько я понимаю, кабинет будет для всех.

Я с трудом фокусируюсь на нужных мыслях. Рейнер меня сбивает с толку. В его присутствии я, кажется, глупею.

– Да, пятнадцать плюс один. Классы делятся на две группы. Пятнадцати будет достаточно.

Рейнер кивает и делает глоток кофе. Чуть прикрывает глаза, наслаждаясь. Я прячу взгляд, потому что на него невыносимо смотреть. Кажется, у меня аритмия. И это немного пугает.

– Я распорядился. Это будет очень хороший лингафонный кабинет. С мебелью, интерактивной доской. Хорошая компьютерная техника и периферийные устройства, а также соответствующее программное обеспечение. Надеюсь, вы будете довольны.

– Спасибо большое, – не отрываю я взгляда от чашки.

Кофе в его исполнении хорош.

– Но, я так понимаю, лишь бы Анаконда была в восторге.

Это вызывает улыбку, и я не могу удержаться.

– Всё верно.

– Что касается всего остального… может, всё же съездим за вещами?

Глава 26-2

Можно было даже не сомневаться, что он спустит всё на тормоза.

Об этом нелегко говорить, но придётся.

Я выдыхаю, как перед прыжком в воду. Отставляю чашку и поднимаю глаза.

– Не надо, Илья Эдуардович. Мы с мужем решили, что ему к лицу мои платья.

Глаза у него темнеют, а лицо становится опасно хищным.

– Другими словами, он решил вас оставить без всего? Впрочем, я мог бы и догадаться.

– Другими словами, он сменил замки. Я была сегодня дома. И давайте закончим копаться в моей личной жизни.

Рейнер встал со стула и подошёл к окну. Вид у него непримиримый. Поза – вызывающая. Руки в карманах брюк. Плечи напряжены. Что он высматривает в окне?..

– А хочешь, я набью ему морду? – оборачивается он стремительно. Взгляд его буквально размазывает меня по стене – столько в нём жёсткости и холода. Но это не ко мне – я знаю. Не я вызываю в нём такие эмоции.

– Не хочу. Ничего не хочу. У меня одно желание – как-то перешагнуть через всё это и жить дальше.

– Я могу помочь, – делает он шаг вперёд и оказывается совсем рядом. Так, что я чувствую тепло, что идёт от его тела.

Пальцы его касаются моих волос, убирают прядь – нежно, почти невесомо. Сердце готово выскочить из груди. Ещё немного – и он меня поцелует – я ощущаю это.

– Не надо. Пожалуйста, – шепчу, задыхаясь. И даже не знаю – ответ это на его вопрос или нежелание того, что вот-вот случится.

Правда заключается в том, что я хочу. Почувствовать себя живой и желанной. И меня это пугает так, будто я собираюсь совершить преступление.

Он пропускает сквозь пальцы прядь моих волос. Я ловлю его жадно-голодный взгляд. И уже готова смириться, сдаться, когда Рейнер делает шаг назад. Отступает.

Снова отходит к окну. Я вижу его спину и слышу дыхание – неровное и тяжёлое. Он не скрывается – просто пытается прийти в себя.

И то, что он отступает, не настаивает на своём, трогает меня почти до слёз, что подступают очень-очень близко.

– Дай мне слово, – снова оборачивается Рейнер и сверлит меня тяжёлым мрачным взглядом. – Дай слово, что когда тебе понадобится помощь, ты позвонишь. Спрячешь свою чёртову гордость и нажмёшь на кнопку вызова!

– Хорошо, – киваю, пытаясь протолкнуть комок в горле.

– Это не ответ. Дай слово! – требует он, и я понимаю, что лучше ему сейчас не перечить.

– Даю слово, – произношу почти покорно. Оказывается, это не так-то и трудно. А ещё я чувствую облегчение, будто он забрал часть моего груза.

– До встречи, Анна Романовна, – произносит Рейнер почти спокойно и весьма учтиво. – В школе, конечно же.

А затем он уходит. Я слышу, как за ним закрывается дверь в прихожей. И продолжаю стоять, не в силах пошевелиться.

Пальцы у меня дрожат. И внутри трясёт. И я без сил опускаюсь на стул. Трогаю чашку с остывшим кофе и провожу ладонью по лицу.

Наверное, мне не нужны сейчас эти сильные эмоции. Они высасывают меня до дна. И в то же время, наверное, они необходимы.

Я всё ещё живая. И, наверное, мне нравится быть живой. И желанной…

Глава 27-1

Рейнер

От Майской я выскочил на взводе.

Я уже не помнил, когда поступал столь нелогично и неправильно. И на всё плевать.

– В магазин! – рявкнул водителю. Тот и не пошевелился, чёртов истукан. – Женской одежды! – почти прорычал я, пытаясь успокоиться.

Она умела доводить до ручки. Она умела зацепить за живое так, что дышать нечем. И как бы я ни злился, мне нравилось. Её сопротивление. Её беззащитность и одновременно – сила.

Я уважал её. Она смогла уйти от своего мудака. Сделала всё правильно, как и надо поступать женщинам, которые попадают в сложные жизненные обстоятельства. Не терпят, а уходят.

Может, поэтому я не стал давить. Ни тогда, когда повёз её забрать вещи. Ни сейчас, когда хотел зацеловать до одури, до тумана в голове, когда только инстинкты говорят, но не разум.

Хорошая правильная девочка, собравшаяся в одиночку бороться с миром, который всегда неласков с такими, как она. С теми, кто не прогибается, не приспосабливается, а выбирает пусть и непростой, но свой путь.

Наверное, именно поэтому я хотел ей помочь.

Да что я вру. Я просто её хотел. А всё остальное – уже детали.

Я покупал вещи так, будто сражался с врагами. Я помнил её фигуру, хоть почти и не прикасался к ней. Один раз, когда нёс на руках в беспамятстве, – не в счёт.

В такие моменты я похож на робота. Работает только подсознание. И никаких сомнений. Я видел, что ей понравится. Я знал, что ей подойдёт. И на всякий случай дал право выбора – и в размерах, и в расцветках.

Я купил буквально всё, кроме обуви. Но с этим она справится и сама.

Всё купленное барахло я отправил с курьером. Не поленился и записку приложить.

«Вы бы никогда не согласились. А я не привык спрашивать. Безусловно, вы отдадите долг, когда сможете. А сейчас просто примите эти чёртовы вещи и не думайте, на чём будете экономить. Не благодарите. Это моё решение, и не вам его оспаривать».

А ещё я сделал заказ продуктов. Пусть хоть какое-то время не ломает голову над ерундой. Ей нужно выжить, и она выживет, чёрт меня подери! Сама. Не унижаясь. Не прося. Не возвращаясь под крыло того, кто вынуждает её подчиняться.

О её мудаке Майском я тоже собрал досье. Куда более тщательное, чем на Анну. Я знал о нём буквально всё. Как он выглядит, чем занимается, чем дышит.

Я никогда не скажу этого Анне, но я вознамерился его уничтожить. Вот такой я засранец и сукин сын.

Может, небеса дают мне возможность наказать хоть одного мерзавца из миллионов, что понимают только язык силы. Я не смог сделать этого когда-то, но могу сделать сейчас.

К тому же, я вспомнил, где его видел. Как ни крути, а схожие сферы деятельности так или иначе пересекаются в разных плоскостях.

Мы даже вскользь были знакомы – представляли нас на выставке компьютерных технологий, что проходила с широким размахом пару лет назад.

С ним точно была женщина. Была ли это Анна? Наверное, нет. Я бы её запомнил. А может, сейчас так только кажется. Мы часто проходим мимо чего-то очень важного и не замечаем.

Как бы там ни было в прошлом, сейчас я знал почти всю подноготную Майского, копал под него и уже приблизительно нащупал слабые места, на которые можно надавить.

Глава 27-2

Он мог бы раскошелиться на кабинет для школы, где работает его жена. Его финансовое положение это позволяло. И тогда бы она никогда не пошла на тот приём, не пересеклась со мной. Но он и пальцем не пошевелил. И спасибо ему за это. Единственная благодарность, которую он заслужил. За всё остальное он тоже получит награду, только со знаком минус.

– Я разорю тебя, сукин сын, – произнёс вслух, чтобы услышать свой голос.

Получилось, как надо. Веским обещанием.

«А ещё набью морду» – это уже про себя. Анна не услышит, но это уже так, сугубо мужские разборки. Знать ей обо всём не обязательно.

Эдакая сюрреалистическая арена. Своеобразные гладиаторские бои. Кто-то копал под меня. Я копал под Майского.

За эти дни я понял одну простую истину: наступает момент, когда становится не безразлично, а как-то не слишком остро всё то, что происходит с тобой. Гораздо сильнее меня торкало, что творится сейчас с очень независимой девушкой Анной.

Наверное, я бы мог её очаровать. Пленить. Сделать своей. Но не хотел ломать или вынуждать под гнётом обстоятельств. Не тот случай. Я мечтал о другом. Подспудно. Неявно, на уровне инстинктов.

Я жаждал ею обладать. Но не сейчас, когда она потухшая и на перепутье. Я хотел, чтобы в ней горел ответный огонь. А на меньшее я не согласен.

«Спасибо», – прилетело мне в смс. И я выдохнул. Курьер получил чёткие инструкции, и я знал, что назад вещи он не возьмёт. Кроме тех, естественно, которые Анне не подойдут или не понравятся.

И одновременно – входящий звонок. Тот, который я проигнорировать никак не мог.

– Илюша, свет очей моих, а не забылся ли ты? – у моей прабабки голос, как у прокуренного боцмана. Характер, впрочем, такой же – командирский.

– Привет, ба, – улыбнулся я невольно, – скоро буду, жди.

– Эту фразу я должна была услышать три дня назад. И не по принуждению, а по велению сердца!

Ей восемьдесят семь. С ногами уже плохо, а с головой – полный порядок. Хватает и ума, и сарказма, и яда, чтобы строить всех, кто остался в поле её зрения. К её великому несчастью, нас не так уж и много. Не столько, сколько бы ей хотелось.

– Вот Ромочка – молодец. Тебе у него поучиться, – включила она заезженную пластинку, а я невольно скрипнул зубами. – Каждый день звонит, умница наш. Не забывает меня. Он бог знает где – и помнит. А ты рядом – и ни гу-гу.

Слышно, как она стукнула тростью по полу. У неё она такая – серьёзная и грозная. Бабуля не стесняется трясти клюкой, порываясь треснуть меня, хоть её любимому мальчику уже тридцать пять.

– Не бухти. Я скоро буду. В отличие от Ромочки, я навещаю тебя пару раз в неделю. Но скоро свалится на твою голову неземная радость: Ромочка возвращается домой, так что посмотрим, как он будет не забывать приезжать к тебе.

– Как? Почему? Ты сорвал ребёнка с учёбы? – заволновалась моя бабулечка-красотулечка.

– Сейчас приеду – и всё расскажу.

Главное – вовремя отключиться, иначе допрос может вестись и час. Как и все старые одинокие люди, прабабка любит поболтать. А тут – повод. Великое событие. Любимый и единственный праправнук возвращается. Мой сын.

Глава 28-1

Анна

Невозможный, совершенно сумасшедший мужчина.

Он продумал всё. До мелочей.

Тактика хищника – сделать молниеносный бросок и завалить жертву, практически не прилагая усилий.

– Нет, – сказала я, как только курьер доставил мне купленные им вещи.

– Будьте любезны, – улыбался, как манекен, парень, наверное, чуть моложе меня, – я всего лишь выполняю свою работу и получаю за это деньги. Вы же не хотите оставить меня без зарплаты?

Он смотрел мне в глаза честно и невинно. Хлопал ресницами и растягивал старательно губы. Не удивлюсь, если Рейнер его и подкупил, и запугал, и дал чёткие инструкции.

– Вот, – протянул он мне записку с таким видом, как будто это волшебный пропуск, позволивший бы ему сбагрить купленное Рейнером барахло и со спокойной душой и совестью уйти.

Я смотрела на чёткие летящие буквы и слышала рейнеровский глубокий голос. Всё ему под стать. И стиль, и почерк.

Этот мальчик курьер с глазами летнего неба заставил меня всё перемерить. Часть вещей я отдала. Кое-что не село, кое-что просто выбрала.

Вначале я старалась быть скромной, а потом махнула рукой. Кое от чего невозможно отказаться. Раньше я, не задумываясь, покупала то, что мне нравилось. Сейчас же понимала: я слишком избаловалась и привыкла почти ни в чём себе не отказывать.

Рейнер дал мне возможность не стоять перед выбором. И я испытывала благодарность.

С курьером мы расстались тепло. Обоюдное удовлетворение. Я заполучила одежду, он – полагаю – хорошие чаевые за добросовестно выполненную работу.

Но на этом сюрпризы не закончились. У меня ещё щёки не отпылали, когда прибыла доставка продуктов.

Рейнер ко всему подходил основательно. А размахом. А я не знала, что с этим делать.

Да, я ему была благодарна. И да, меня это пугало: я приняла от постороннего мужчины помощь. Значительную помощь. И он вправе потребовать что-то взамен. Или преисполниться ожиданием моей благодарности.

И я не могла быть уверена, что он ничего не потребует. Разве что внутри жила отчаянная надежда: он не такой. Он другой. О, эта бесконечная вера в хорошее, в людей. Нет, я не разучилась верить. Я немножко сломалась, чтобы доверять безоговорочно, как когда-то.

«Спасибо», – написала я ему в смс. Скупо, но по-другому не получилось.

Рассыпаться в благодарностях – не стоит. Промолчать – некрасиво. Лучше так. Хорошее доброе слово, в которое я вложила куда больше, чем в нём букв.

А потом я позвонила Машке. Сбивчиво рассказала и о приезде Рейнера, и о его помощи.

– Он на тебя запал. Впрочем, я уже это говорила, кажется. Ты его о чём-нибудь просила?

– Нет, – сжимала я в одной руке телефон, а другой трогала пылающую щёку.

– Ты ему жаловалась? Ныла? Сетовала? Рассказывала, какой Вадик козёл?

– Нет же. Хотя я сказала, да. Что не смогла забрать свои вещи.

– Но я уверена, ты не плакала, не стенала, не заламывала руки и не давила на жалость.

– Я не смогла бы. Ты же знаешь.

– Знаю, конечно. А поэтому – не парься. Он захотел тебе помочь? Прекрасно. Он ни о чём не спрашивал? Замечательно. Прими всё, что он посчитал нужным тебе дать, и поблагодари.