Текст книги "Весна чаще, чем раз в году"

Автор книги: Лидия Обухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

14

Жена начальника заставы сразу взяла быка за рога.

– Саша Олень сказал мне, что вы не расписаны. Это так?

Я ответила, невольно потупившись:

– Так.

– А почему?

– Разве обязательно расписываться?

Она закачала головой и сощурилась:

– Ой, девонька, за модой не гонись! По моде только платья шьют. Я тебе скажу, как мне самой мать говорила, когда я на целину в семнадцать лет укатила: «Хоть всех парней перецелуй, юбку до пупа обрежь – все не беда. Главное в том, чтоб девушка умела себя уважать». Мать у меня деревенская, вологодская, по-старинному мыслит, а правильно. Собой вертеть не позволяй!

– Да почему вы так о нас думаете? – возмутилась я. – Никто никем не вертит. Просто нам до восемнадцати лет не хватает.

Она вихрем сорвалась с места, даже в ладоши захлопала от удовольствия. Я увидела, что она уж не так намного и старше меня.

– И все? – сказала она. – Честно?

– Честно.

– Так это ерунда. Завтра мы вас поженим! Я своего Николая настропалю. Начальник заставы – знаешь, какая это здесь персона! Завтра пойдем в сельсовет и распишем. Рада?

Она меня расцеловала в обе щеки, тесно прижала к груди, и так мы постояли посреди комнаты.

– Ну, ну, – сказала она. – У нас с тобой дел полно. Белое платье у тебя есть?

– Нету.

– Ох, невеста нынче пошла!.. А кофточка? Юбку мою приладим.

Я растерялась. Кофточки тоже не было. Разве вот серый свитер? Через некоторое время весь диван был завален ворохом платьев, защелкали большие портновские ножницы, и сладко, как стайка маленьких веселых дятлов, застрекотала швейная машинка.

Пока жена начальника заставы вертела меня, подкалывала булавки, сшивала складочки, я стояла в счастливом отупении.

– Не жалей, что выходишь за пограничника, – тараторила она, обкусывая нитку. – Парни верные, всю жизнь одну любят.

– Разве я выхожу за пограничника? – бессмысленно улыбаясь, спросила я. – Я – за Лёню.

Она уколола палец и выбранила иголку.

– Лёня твой на заставе родился. Он отсюда теперь нипочем не уйдет.

– А мне не говорил.

– Успеется. Скажет.

На прощание она торжественно открыла круглую коробку, пошуршала за моей спиной целлофаном, сказала, вздохнув:

– Бери, раз уж такой случай.

И на голове моей очутилась легкая, чепчиком схваченная у висков пластмассовыми цветочками венчальная вуаль…

Когда мы с Лёней шли вечером к тетке Василине, я молчала, будто набрав в рот воды. Лёня тоже о чем-то размышлял про себя.

– Ты знаешь, что мне сказала мама тогда, за дверью? – наконец проронил он, с видимым интересом разглядывая вершину сосны. Ветер переливался в ней прохладными струями, как живая кровь. Сосна прядала ушами-ветками. – Сказала, что мне очень мало надо от жизни. И она просто не понимает, в кого у меня такая пустая душа. «Если пустая, так ее надо наполнять», – ответил я. «Но чем? Ты ведь не захотел учиться. Теперь меняешь Инночку, девушку одаренную и умненькую, на первую встречную. Где логика?»

– Она в самом деле умная? – глубоко уязвленная, прервала я его. – Эта ваша Инна?

Лёня дернул плечами:

– Да ничего подобного. Просто мобильная: на все у нее сразу мнение. Приехал заграничный пианист: «Ах, какое туше, фортиссимо, пьяниссимо…» Сбегала на выставку: «Глубина, цвет!..» Впрочем… – он вздохнул и честно порылся в памяти, – может, это все так и было на самом деле, только меня не больно интересовало.

– Что же интересовало тебя?

– Если б я знал. Наверно, что-то другое. Или то же самое, но не с этой стороны, что ли.

Я засмеялась:

– У нас в квартире есть Женька. Сейчас он уже в школе учится. А когда ему было три года, пойду я с ним гулять, а он посреди улицы руку выдирает и орет: «Шам, шам!»

Все хотел сам. Я на него сердилась тогда, как теперь на тебя твоя мать. А видишь, вспоминаю и смеюсь.

– Кажется, и ты меня воспитывать принялась, – подозрительно пробурчал Лёнька. – Притчами говоришь.

– А ты думал, я уж совсем дура? И поговорить не могу?

– Обиделась из-за Инки?

– Обиделась.

– Знаешь, за что я тебя люблю, птица? – спросил внезапно Лёня. – Врать ты не умеешь, вот за что.

– Отлично даже умею. А не вру из одной лишь гордости. Ты не знал, что я безумно гордая?

– Не знал.

– Так знай.

– Что-то мы с тобой стали часто цапаться, – с усмешкой проговорил он. – Не сходимся характерами, что ли? Кстати, нас завтра поведут расписываться, знаешь?

– Знаю.

– Ну и как? Согласна?

Я произнесла с вызовом:

– Это ты завтра узнаешь.

Лёнька забеспокоился.

– Не вздумай что-нибудь выкинуть. Если что, так дай лучше мне сейчас по шее. Иначе черт знает что получится: приехали, нашумели, свадьба, тили-тили-тесто – жених и невеста…

– Ага, испугался! Не хочешь перед Брусняковым срамиться?

– Ну, не хочу. Он для меня много значит. Да и начальник заставы, и ребята… сама знаешь.

Я сжалилась над моим бедным завтрашним мужем:

– Спи спокойно, дорогой товарищ. Завтра будет полный порядок.