Текст книги "Пропавшее приданое"

Автор книги: Либи Астер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 14

Когда мистер Лион и мистер Меламед прибыли в Манчестер, прежде всего они поспешили найти постоялый двор, которым управлял порядочный еврейский джентльмен. Там они наконец смогли отряхнуть одежду от дорожной пыли и спокойно поесть, благо их стол и сиденья более не подскакивали вверх-вниз ежесекундно. Теперь, когда они подкрепили свои силы и передохнули, мистер Меламед горел решимостью немедленно отправиться на поиски лавки мистера Оппенгейма; он спросил хозяина постоялого двора, не знакома ли ему таковая.

– Идите по этой улице прямо, затем направо, – ответил тот. – Это маленькая лавочка, но рядом с ней стоит мануфактурный магазин, так что вы не ошибетесь.

Мистер Меламед заплатил за постой и вернулся к мистеру Лиону, все еще сидевшему за столом.

– Пора идти.

– Что я скажу ему? – спросил мистер Лион. – Как я могу задать подобный вопрос, не оскорбив его? Ужасно обвинять честного человека в преступлении, которого он не совершал.

– Если хотите, я сам поговорю с ним.

– Нет, это должен сделать я. Надеюсь только, что Праведный Судья поможет мне найти верные слова для этого тяжкого разговора.

Поскольку хозяин дал им ясные указания, а еврейский квартал Манчестера был невелик, то всего через несколько минут они очутились в маленьком заведении мистера Джейкоба Оппенгейма, торговца часами. Мистер Оппенгейм, стоявший за прилавком, не мог скрыть удивления при виде бывшего хозяина.

– Мистер Лион, что привело вас в Манчестер? – спросил он.

Мистер Лион, по-прежнему не зная, как приступить к разговору, начал с вопроса:

– Вы ведь знакомы с мистером Меламедом, Джейкоб?

– Да, конечно, – мистер Оппенгейм слегка поклонился, приветствуя мистера Меламеда.

Оба посетителя молчали, поэтому заговорил мистер Оппенгейм:

– Надеюсь, ничего не случилось.

– Я разорен, Джейкоб! – вырвалось у мистера Лиона. – Я потерял все на Фондовой бирже.

– Что?

– У меня оставалась только тысяча гиней, я хранил деньги в лавке, теперь пропали и они. Кто-то украл их. У меня нет ни пенни, и Ханна хочет расторгнуть помолвку с мистером Голдсмитом, и…

Мистер Лион побледнел и начал задыхаться. Он качнулся вперед, и мистер Меламед схватил его за руку.

– У вас найдется место, чтобы усадить мистера Лиона?

Хозяин лавки проводил их в заднюю комнату, где стояли стол и стул, и принес мистеру Лиону стакан вина. Пока тот приходил в себя, мистер Оппенгейм и мистер Меламед беседовали в торговой комнате.

– Не понимаю. Мистер Лион и впрямь потерял все состояние?

– Боюсь, что так.

– Но зачем расторгать помолвку? Разве община не может помочь?

– По всей видимости, мисс Лион не желает получать вспомоществование от общины.

– Понимаю. Но какое отношение все это имеет ко мне?

– На прошлой неделе кто-то забрался в лавку мистера Лиона и украл шкатулку с тысячей гиней. У нас есть основания полагать, что кражу совершил мужчина и что он работал сообща с мальчиком-посыльным из лавки.

– С Саймоном?

– Мистер Оппенгейм, вы были в Лондоне в тот вечер, когда это произошло.

Джейкоб Оппенгейм в изумлении уставился на мистера Меламеда:

– Вы хотите сказать, что подозреваете меня в воровстве?

– Я собираю сведения обо всех, кто может быть причастен к делу.

Несколько минут мистер Оппенгейм провел в молчании. Мистер Меламед пытался разгадать, что скрывает его взгляд, но так и не смог определить, был то гнев, чувство вины или нечто иное.

– Раз мистер Лион потерял все состояние – даже если тысяча гиней будет возвращена, как она поможет ему?

Вопрос прозвучал странно; по мнению мистера Меламеда, он едва ли был уместен, ведь речь шла о том, чтобы вернуть деньги их законному владельцу. Однако он решил ответить, хотя бы ради того, чтобы лучше понимать ход мыслей собеседника:

– Тысяча гиней позволит семье Лионов прожить целый год, не нуждаясь в помощи общины. Если они будут экономить, то смогут даже оплатить свадьбу и небольшую часть приданого мисс Лион. Неизвестно, согласятся ли Голдсмиты играть свадьбу на таких условиях. Но даже если помолвка будет расторгнута, Лионы хотя бы не останутся в нищете. Полагаю, это немаловажно – по крайней мере, для мисс Лион.

Мистер Оппенгейм вновь погрузился в молчание. Мистер Меламед видел, что в молодом человеке происходит некая борьба, но не мог понять ее природу.

– Саймон невиновен, – заговорил наконец мистер Оппенгейм. – Вы должны пообещать мне, что не тронете мальчика и не станете больше расспрашивать его об этом деле. Иначе я не буду помогать вам.

– Даю вам слово.

Последовала еще одна пауза, после чего мистер Оппенгейм произнес:

– Деньги взял я.

Мистер Меламед молчал – главным образом потому, что не знал, что сказать. Вероятно, следовало бы праздновать победу, ведь вор был разоблачен. Но если то и была победа, то радости она не принесла.

– Прошу вас не доискиваться причин, толкнувших меня на это: они не имеют никакого значения, – продолжал мистер Оппенгейм. – Поговорим лучше о том, как вернуть деньги мистеру Лиону. Сейчас у меня при себе двести фунтов. Думаю, к вечеру я достану еще триста. Если вы можете ссудить меня недостающими пятьюстами фунтами, я приложу все усилия, чтобы вернуть их вам в течение трех лет.

– Вы вложили деньги в какое-то предприятие? Поэтому не можете вернуть их?

– Простите, но это все, что в моих силах, и больше я ничего не могу сказать.

– Хорошо. Я подготовлю договор займа к тому времени, – как вы придете с деньгами на наш постоялый двор.

– И… мистер Меламед, я знаю, не мне сейчас предъявлять требования, но прошу вас об одном: не рассказывайте мистеру Лиону ничего, пока не уедете из Манчестера.

– О чем, Джейкоб? О чем он не должен мне рассказывать?

Собеседники обернулись к дверному проему, где стоял мистер Лион.

– Вам нездоровится, мистер Лион. Думаю, вам лучше вернуться на постоялый двор вместе с мистером Меламедом.

– Джейкоб, что ты скрываешь от меня?

Молодой человек посмотрел на мистера Меламеда, но тот молчал. Тогда мистер Оппенгейм проговорил:

– Я сожалею, что разочаровал вас, мистер Лион. Вы получите деньги сегодня же вечером. А теперь прошу вас обоих покинуть мою лавку.

Мистер Лион, не отрываясь, смотрел на огонь камина. Его нетронутый ужин стоял на столе.

– Вы, верно, считаете, что я глупец, раз так огорчился? – спросил он мистера Меламеда, который и сам едва прикоснулся к еде.

– Во всяком случае, деньги вернулись к вам. Вы должны быть благодарны и за это.

– Но он был мне как сын! Я делал для него все, что мог. Я хотел, чтобы он добился успеха. Стоило ему лишь попросить – я дал бы ему денег, а не будь у меня денег – взял бы ссуду, как если бы ко мне обратился родной сын. Если он нуждался в деньгах, почему же он просто не попросил меня?

– Не знаю. Но экипаж прибудет через несколько минут, – сказал мистер Меламед, взглянув на часы. – Вам надо поесть, мистер Лион, нас ждет долгий путь.

Тяжелая поездка сказалась на здоровье мистера Лиона. Но силы его подорвала не только утомительная дорога. Предательство мистера Оппенгейма глубоко потрясло его; он решил, что никогда больше не сможет доверять людям.

Его врач, полагавший, что пациент ослаб из-за физического недомогания, велел ему неделю оставаться в постели.

– И вы вновь станете бодрым и веселым, – заключил доктор, сам весело улыбаясь. – Вам всем не помешало бы провести несколько недель в Брайтоне, – добавил он, глядя на бледные лица миссис Лион и двух старших дочерей.

Разумеется, он и не догадывался, что финансовое положение Лионов переменилось, и теперь увеселительная поездка в Брайтон стала невозможна. Не подозревал он и о том, какую боль причинил им, упомянув название курорта – именно в Брайтоне гнездилась одна из причин их тревоги, ведь Ханна до сих пор не получила ответа ни от молодого Голдсмита, ни от мистера Меира Голдсмита – ни от кого-либо другого, кто отзывался бы на фамилию Голдсмит.

– Они могли бы, по крайней мере, подтвердить, что свадьба не состоится, – сказала миссис Лион, сидя с дочерьми в гостиной после ухода врача.

– И без того ясно, что свадьба не состоится, мама, – ответила Ханна, – им нет нужды отвечать.

Но, несмотря на слова Ханны, Лионы каждый день ждали письма. И каждый новый день рушил их надежды.

А тем временем мистеру Меламеду пришло письмо. Оно оказалось от его делового партнера, мистера Артура Пауэлла. Судя по всему, он раздобыл некие сведения, способные, по его мнению, заинтересовать мистера Меламеда.

Поскольку вор нашелся и деньги вернулись к их законному владельцу, первой мыслью мистера Меламеда было написать в ответ, что эти сведения более не нужны ему. Однако, взяв перо, он тут же отложил его. Вор разоблачен, это верно, и деньги возвращены – мистер Оппенгейм сдержал слово, он принес пятьсот фунтов на постоялый двор и подписал договор о ссуде на оставшиеся пятьсот; договор засвидетельствовали хозяин постоялого двора и купец, который остановился там же и был знаком с хозяином, так что можно было не сомневаться в его благонадежности. Словом, все уладилось. «Так почему же, – подумал мистер Меламед, – на душе так неспокойно? Почему что-то говорит мне, что тайна еще не разгадана?»

Ему снова вспомнился вопрос из Талмуда. Как следует поступать в том случае, когда мышь вбегает в дом с кусочком хлеба во рту, и затем мышь выбегает из дома с кусочком хлеба во рту? Считаем ли мы, что та мышь, которая вбежала, и та, что выбежала, – это одна и та же мышь или же две разные?

Возможно ли, спрашивал он себя, что молодой Оппенгейм, которого мистер Лион любил как сына, отплатил ему воровством? Или же он, Эзра Меламед, по ошибке поймал не ту мышь?

Глава 15

– Я узнал больше, чем ожидал, – сообщил мистер Пауэлл, весьма довольный своею любопытной находкой. – К счастью, торговец лошадьми из Тэттерсолла был разговорчив.

– Если я должен вам что-то за эль, скажите мне, – ответил мистер Меламед.

Артур Пауэлл рассмеялся:

– Я не стану присылать вам счет за напитки – но, возможно, вам придется расплатиться с моим доктором. Весь этот выпитый эль вызвал у меня несварение, а ведь в тот вечер я должен был обедать в Брайтоне с герцогом Йоркским.

– Надеюсь, герцога не слишком разгневало ваше отсутствие. Мне бы вовсе не хотелось, чтобы, оставшись без обеда, вы вдобавок остались и без головы.

– Представьте себе, герцог действительно приходит в ярость, если кто-то из приглашенных не является на обед. Впрочем, я не столь важный для него гость – меня он может разве что выбранить. Полагаю, он предпочтет вообще забыть об этом. Но вернемся к нашему делу.

– Не стану возражать.

– Мистер Гренвилл приобрел пару лошадей серой масти, как я вам и говорил. Он заплатил за них триста фунтов. Чистейший грабеж, разумеется – они стоили от силы двести пятьдесят. Но на мой взгляд, здесь интересно другое: он купил их не для себя.

– Для кого же?

– Вам это знать незачем. Важно то, что они были куплены в уплату долга. Перси Гренвилл проигрался. Кажется, он заключил пари с одним джентльменом; проигравший обязывался расплатиться парой лошадей серой масти. Вы, без сомнения, знаете, что джентльмен может отсрочить оплату счета от торговца на пять лет или около того, – однако если он проиграл пари другому джентльмену, долг следует отдать немедленно.

– У мистера Гренвилла есть еще не погашенные долги?

– Если мой собеседник из Тэттерсолла и впрямь так осведомлен, как он утверждает, то великосветские друзья Перси Гренвилла вот-вот изгонят его из компании именно по этой причине. Он задолжал им всем.

– А как же его отец, лорд Гренвилл? Разве он не уплатит долги сына, чтобы сохранить честь семьи?

– Раньше он так и поступал, но его терпение иссякло. По крайней мере, так утверждает наш приятель-торговец.

– Иными словами, мистер Гренвилл находится в отчаянном положении?

– Можно сказать, и так. Но будьте осторожны, Меламед. Будьте предельно осторожны. Дружба с лордом Гренвиллом дорогого стоит. Будет очень жаль, если он станет вашим врагом.

– Но что, если молодой Гренвилл снова совершит кражу? Неужели мы должны смотреть на это сквозь пальцы?

– Я этого не говорил. Я лишь хочу сказать, что, если вы намерены пойти к лорду и обвинить его сына в воровстве, столь поразительное обвинение требует очень и очень веских доказательств.

– В том-то и загвоздка, верно? У вас нет никаких доказательств.

Мистер Меламед отпил глоток кофе. Он был рад, что может обсудить дело с Эшером Бэром; но, по всей видимости, они и на сей раз зашли в тупик.

– Да, в этом вся загвоздка. Единственная улика – пуговица. И, как вы уже говорили, она могла оторваться, когда слуги Гренвилла вносили часы в заднюю комнату лавки.

– И все же история звучит подозрительно. Лорд Гренвилл заплатил за часы триста фунтов, и ровно столько же понадобилось молодому Гренвиллу, чтобы купить лошадей.

– Подозрения – не доказательства.

В зал спустилась миссис Бэр и принялась за уборку. Был уже вечер, до закрытия кофейни оставалось совсем немного времени. Заметив, что ее муж беседует с мистером Меламедом, миссис Бэр подошла к столику.

– Мистер Меламед, а я и не знала, что вы здесь.

– Добрый вечер, миссис Бэр. Надеюсь, у вас все благополучно.

– Да, благополучно, если не считать того, что двое детей кашляют, двое шмыгают носом, а у младшего жар. Но ведь это не помешает вам прийти к нам в шабат, как всегда?

– С Божьей помощью, приду.

– Вот и хорошо. А теперь, с вашего позволения, я пойду убирать посуду со столов.

Когда миссис Бэр ушла в другой конец зала, мистер Меламед спросил:

– Она знает о Джейкобе Оппенгейме?

– Нет. Если она узнает, что он вор, ее сердце будет разбито. А я не стану разбивать ей сердце, если на самом деле преступник – лорд Пуговица.

– У меня нет доказательств, Эшер.

– А может, и есть, мистер Меламед, да только вы их не видите.

Хотя доктор и велел мистеру Лиону лежать в постели всю неделю, но тот не любил так надолго оставлять торговлю. Всего несколько дней спустя он отправился в лавку – и с радостью увидел, что во время его отсутствия мистер Уорбург поддерживал там чистоту и порядок. Еще приятнее было то, что некий богатый банкир заказал одни напольные часы для своей библиотеки, и вторые – для столовой. Кроме того, поступило несколько заказов на настольные часы, и все это мистер Уорбург аккуратно занес в конторскую книгу.

Осмотрев лавку, мистер Лион зашел на склад. Работа спорилась и там.

– Мы починили часы лорда Гренвилла, – сказал мистер Абрамсон, – и можем отправить их в его резиденцию, когда скажете.

– Насколько мне известно, резиденция уже закрыта на лето, ведь лондонский сезон закончился.

– И что ж нам делать с часами? Он намерен держать их здесь до весны?

– По чести говоря, не знаю, мистер Абрамсон. Но это хороший вопрос. Когда я узнаю ответ, то скажу вам.

– Я могу сейчас же отнести лорду записку, сэр, – предложил стоявший рядом Саймон.

Мистер Лион посмотрел на мальчика и устыдился, что хотя бы на миг позволил себе сомневаться в его невиновности. Он принес с собой небольшой подарок в знак дружбы – и протянул его мальчику, сказав:

– Дело не спешное, может подождать до завтра. Вот, возьми, это тминное печенье к чаю.

Затем он обратился к мистеру Абрамсону:

– Я немного устал и, пожалуй, пойду домой.

– Вызвать вам экипаж?

– Нет, благодарю вас, я пойду пешком. Но если понадоблюсь, пошлите за мной Саймона.

– Да, мистер Лион.

Хотя мистер Лион чувствовал сильную усталость и ему не следовало идти пешком до Девоншир-сквер, но он не хотел тратить деньги на такую непозволительную роскошь, как поездка в карете. Он пустился в путь, решив идти медленно, чтобы хватило сил. Поскольку в лавку он пришел под вечер, то к тому времени, как он добрался до угла Треднидл-стрит и Бишопсгейт, день уже был на исходе. Его силы также были на исходе, но он не поддался соблазну передохнуть в трактире «Бык», или «Зеленый дракон», или «Четыре лебедя». Мистер Лион хотел лишь одного – вернуться домой, в собственную кровать.

Уже стемнело, когда он дошел до Хаундсдич. Он знал, что безопаснее держаться главной улицы, но, будучи уже без сил, решил пойти короткой дорогой: по Фолл-элли, соединяющей Хаундсдич с Девоншир-сквер. Однако короткий путь оказался длиннее прочих, ибо на этой темной дороге он упал, сам не зная как. Впоследствии он мог припомнить только то, что внезапно двое – или, может быть, трое – мужчин выскочили из темноты и набросились на него, швырнув его на землю так быстро, что он не успел разглядеть их лица. Они обрушили на него град ударов, таких мощных, что он не знал, выживет ли после этого избиения. Один из бандитов прошипел ему в ухо: «Не ищи того, кто украл твою тысячу гиней. Обещай, не то перережу тебе горло».

Мистер Лион хотел пообещать, но не мог говорить: напавший схватил его как раз за то самое горло, которое он грозил перерезать. Пока мистер Лион силился объяснить, что он еле дышит, а говорить и подавно не может, он заметил нож в свободной руке бандита. Не сомневаясь, что его жизнь кончена, мистер Лион собрался уже прокричать «Шма Исраэль» [9]9
  «Слушай, Израиль» (иврит) – важнейшая из еврейских молитв. Ее произносят ежедневно утром и вечером, а также в случае смертельной опасности и перед смертью.


[Закрыть]– но и это ему не удалось, ибо внезапно из темноты раздался звонкий голос: «В атаку!»

Через мгновение улица наполнилась звуками яростной битвы; во всяком случае, именно это услышал мистер Лион (он был слишком слаб, чтобы встать и посмотреть, что происходит).

Когда сражение завершилось – мистер Лион услышал, как тяжелые шаги торопливо удаляются по улице, – знакомый голос прошептал ему на ухо: «Вы целы, мистер Лион?»

– Саймон? – прохрипел он.

– Я шел за вами, сэр. Вы не сердитесь, что я рано ушел из лавки? Я боялся, что вы свалитесь где-нибудь на Бишопсгейт. Вы были очень бледный.

– Помогите ему встать, ребятки, – сказал кто-то, и мистер Лион почувствовал, как его поднимают и ставят на ноги.

– Не уверен, что смогу идти, – пробормотал он, попытавшись сделать шаг вперед.

– Вы доведете его домой, генерал Велик’он, правда ведь? – спросил Саймон.

– Обычно мои люди не оказывают услуг такого рода, – ответил Велик’он. – Но, думаю, нас не убудет, если мы поможем твоему хозяину.

– Я заплачу вам за помощь, – сказал мистер Лион.

– Сквайр, мы знаем о вашем положении. Ваши карманы еще более пусты, чем наши, так что не болтайте чепухи. Но вы должны сделать что-нибудь для юного Саймона, когда встанете на ноги. Это он прибежал к нам и рассказал, что вы бродите один по темному Ист-Энду. И знаете, сквайр, вы уже не мальчик, чтобы творить такие глупости.

Велик’он отдал приказ своему отряду, и через несколько минут они были уже у дома мистера Лиона. Отворив дверь, Перл охнула от ужаса: вся одежда мистера Лиона была изодрана и перепачкана кровью. К счастью, девушка не потеряла голову и не побежала к миссис Лион, с которой наверняка бы случился истерический припадок, если б она увидела мужа в столь плачевном состоянии. Вместо этого Перл побежала за отцом, камердинером Мешулламом Менделем, и тот вместе с Саймоном помог мистеру Лиону подняться в его комнату.

К тому времени, как семейство узнало о случившемся и бросилось к дверям, чтобы поблагодарить мальчишек, спасших мистера Лиона, – на крыльце уже никого не было. Велик’он и его отряд растворились в ночи.

Мистер Меламед читал, сидя в своей библиотеке, когда зазвенел колокольчик у входной двери. В доме было так тихо, что он услышал, как дворецкий идет по коридору к двери. Затем – к его удивлению, ибо час был уже поздний, – едва шаги стали удаляться от двери, приближаясь к библиотеке, как колокольчик вновь зазвенел.

Когда дворецкий вошел в библиотеку, в его руках был маленький серебряный поднос, на котором лежали два письма.

– Два письма? В такой час?

– Да, сэр. Приходили двое посыльных, один за другим.

Дворецкий положил письма на стол и вышел. Когда его гулкие шаги растаяли в тишине, мистер Меламед распечатал письма. Одно было от мистера Лиона, другое пришло с континента.

Он решил начать с послания мистера Лиона, и был изумлен его содержанием. Даже мистеру Меламеду не верилось, что Джейкоб Оппенгейм способен нанять пару головорезов и угрожать убить мистера Лиона. Маловероятно было и то, что Перси Гренвилл способен на такой радикальный шаг. И тем не менее это сделал человек, замешанный в краже, ведь угроза прозвучала весьма недвусмысленно.

Мистер Меламед не мог ответить на вопросы, возникшие у него по прочтении первого письма, поэтому он перешел ко второму. Если письмо мистера Лиона было кратким, то ответ ребе – еще короче. И, к великому разочарованию мистера Меламеда, ответ этот был так загадочен, что, по всей видимости, никак не мог помочь делу. Ребе написал лишь три слова:

«Посмотрите на часы».