Текст книги "Пропавшее приданое"
Автор книги: Либи Астер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Не то чтобы мистер Меламед одобрял деятельность всех этих хасидов; он всегда читал письма дочери с изрядной долей недоверия. Но в тот вечер он сам нуждался в чудесном спасении. Он обязан был разоблачить вора и восстановить равновесие в своем маленьком мире, поэтому и решил написать ребе письмо, обратиться к нему за напутствием и помощью.
Поскольку благотворительность открывает все двери, в письмо мистер Меламед вложил переводной вексель – ребе сможет обменять его на деньги и раздать их бедным. Мистер Меламед знал: помогать деньгами следует тайно, чтобы бедняки не знали, откуда пришла помощь: это позволяет им сохранять достоинство.
Он же совершил ошибку, открыв свои благотворительные планы супругам Лион и их дочерям. Он не собирался этого делать. Если глава семьи решил рассказать домашним о своем финансовом крахе – это был его выбор. Но мистер Меламед должен был настоять на том, чтобы поговорить с мистером Лионом с глазу на глаз. Единственное его оправдание состояло в том, что, увидев отчаяние миссис Лион, он захотел немедленно предложить их семье какую-то помощь. Но то была ошибка, нельзя было позволять состраданию взять верх над здравым смыслом.
Однако он допустил это, и теперь дочь Лионов презирала его. Мистер Меламед понимал ее состояние; окажись он на ее месте, он, вероятно, чувствовал бы то же. Но он надеялся, что девушка не станет делать глупости – например, писать Голдсмитам о случившемся. Все еще может обернуться к лучшему. Они должны верить в это.
Мистер Меламед посмотрел на письмо. Пока что он продвинулся не далее приветствия. Он никогда раньше не слал писем хасидским ребе и не представлял себе, что следует писать, – поэтому решил быть кратким. Вот что он написал: «Некий еврей из Лондона, хозяин часовой лавки, потерял свое состояние. Если бы ребе помог вернуть ему утраченное, чтобы семье не пришлось жить на благотворительные деньги, мы были бы чрезвычайно признательны».
Сложив письмо вдвое, он взял со стола палочку сургуча и поднес ее к пламени свечи. Когда сургуч начал плавиться, он занес его над складкой листа. Пока яркие капли падали на бумагу, мистер Меламед искал в ящике стола печать, но почему-то никак не мог найти ее.
Сургуч уже остывал. Не так уж страшно, если на письме не будет печати, но все же это не принято – по крайней мере, среди джентльменов. Внезапно он вспомнил о серебряной пуговице с эмблемой: ее можно приложить к листу, и ребе никогда не узнает, что это не личная печать мистера Меламеда. Взяв письмо, он прошел в гостиную, где в ящике стола хранилась пуговица, и успел вовремя прижать ее к сургучной кляксе.
Теперь послание было запечатано надлежащим образом. Утром кто-нибудь из слуг отправит его.
Часы пробили час, напоминая о том, что пора спать – и наконец-то он мог лечь в постель с легким сердцем. Он делает все, что может. Остальное – в руках а-Шема.
Глава 12
На следующий день письмо Ханны отправилось в Брайтон в почтовом дилижансе, а письмо мистера Меламеда начало свой долгий путь на континент. Теперь мистер Меламед намеревался нанести ранний визит Айзику Уорбургу. Странно, что миссис Лион была так уверена в виновности бывшего помощника, ведь у теперешнего было куда больше возможностей совершить кражу. «Почему же, – подумал мистер сыщик, – я единственный, кто подозревает его?»
Семья Уорбургов проживала на Харроу-стрит, возле Петтикот-лейн, в доме столь старом и обшарпанном, что, казалось, он никогда и не был новым. Но когда мистер Меламед дошел до верхнего этажа, где жили Уорбурги, он увидел, что пол чисто выметен, а дверь сияет свежей краской.
Он постоял перед дверью, прислушиваясь. Как известно, чаще всего можно без труда распознать квартиры, жильцы которых испытывают денежные трудности – трудности, способные толкнуть честного человека на воровство. Извечные признаки такого жилища – крики, брань и плач; ничего подобного он не услышал.
Вышедший на его стук мистер Уорбург был немало удивлен, увидев мистера Меламеда в передней.
– Прошу вас, входите, – сказал он. – Чем я могу помочь вам, мистер Меламед?
Тот принял его приглашение, сказав, однако:
– Простите за беспокойство, мистер Уорбург. На самом деле я искал семью, недавно приехавшую из Польши. Должно быть, я перепутал адрес. Наверное, они живут на другом этаже.
– Я не знаком с соседями. Спрошу у жены.
Пока мистер Уорбург говорил с женой по-немецки, мистер Меламед быстро окинул взглядом комнату – небольшую, но очень опрятную. Кроме мистера и миссис Уорбург, в комнате сидела пожилая женщина. Устроившись у окна, она вышивала бисером и тихо покачивала ногой деревянную колыбель.
Мистер Меламед заметил, что одеяльце, укрывавшее младенца, было чистым и свежим – как и кружевные занавески на окне, и вышитая скатерть на маленьком круглом обеденном столе. Мебель была явно подержанной, но без единой пылинки. В углу стоял столик с двумя высокими серебряными подсвечниками – простыми, но начищенными до блеска: они сверкали в лучах утреннего солнца. Мистер Меламед не мог не признать, что вся эта обстановка дышала скромным домашним уютом.
– Моя жена не знакома с новыми приезжими, – сообщил мистер Уорбург, вернувшись к гостю. – Но моя теща хотела бы кое-что показать вам.
Мистер Уорбург сказал что-то пожилой женщине по-немецки; она вышла из комнаты и вскоре вернулась с сумочкой, расшитой бисером.
– Моя теща нашла работу в Мэйфере, она шьет такие кошельки для тамошней лавки, – объяснил мистер Уорбург.
– В Мэйфере? – переспросил мистер Меламед. – Это очень хорошо.
– И прибыльно. Мы гордимся, что нам не приходится обращаться за помощью в благотворительный фонд синагоги.
– Пусть а-Шем и впредь дарует вам процветание.
– Аминь.
Выйдя с гостем в переднюю, Айзик Уорбург сказал:
– Я не брал денег, мистер Меламед. Да, я знаю, что вы пришли сюда именно поэтому.
– Вы видели что-нибудь подозрительное вчера утром?
– Снятую половицу. Дыру в полу. Их я, разумеется, видел.
– Вы знали, что мистер Лион держал там шкатулку с деньгами?
– Нетрудно было догадаться.
– Вы видели еще что-либо подозрительное?
– Вы спрашиваете только о вчерашнем утре?
– Нет.
– Порой мистер Лион оставлял конторскую книгу на столе без присмотра. Иногда мальчик-посыльный заглядывал в нее.
– Саймон? Зачем это ему?
– Не знаю.
– Но у вас есть догадки?
– В конторской книге значатся имена и адреса богатых покупателей. Кроме того, иногда мистер Лион записывал, кто из них находится в Лондоне, а кто уехал в Брайтон или в деревню. Такие записи могут представлять интерес для вора. Разумеется, я ни в чем не обвиняю мальчика. Но среди его друзей есть, скажем так, весьма сомнительные личности.
– Благодарю вас, мистер Уорбург. Ваши слова многое прояснили.
– Я рад помочь вам.
Гость вышел, а хозяин вернулся к себе и закрыл дверь. Спустившись на этаж ниже, мистер Меламед остановился. Он ждал, не донесутся ли из квартиры наверху звуки спора или ссоры. Однако все было тихо.
Не имея никаких доказательств вины Айзика Уорбурга, мистер Меламед все же не был уверен в его невиновности. По его мнению, помощник слишком уж торопился очернить сироту. С другой стороны, мистеру Меламеду никогда не приходилось бывать на месте мистера Уорбурга. Молодой человек только недавно приехал в Лондон; возможно, его положение было настолько непрочным, что он пошел бы на все, чтобы удержаться на плаву – даже если бы для этого потребовалось отвести от себя подозрения, переведя их на еще более беззащитного человека.
Но одно он знал теперь наверно: мистер Уорбург не был сообщником Саймона. Если Саймон говорил правду и кражу совершили двое, мужчина и мальчик – и если тем мужчиной был мистер Уорбург, – то личность мальчика оставалась загадкой. Тогда Саймон вне подозрений.
Увы, ничто не доказывало, что мистер Уорбург и есть вор. Все это были только догадки. Поэтому, к огорчению мистера Меламеда, Саймон по-прежнему оставался одним из главных подозреваемых.
Эти мысли привели мистера Меламеда к следующему шагу его плана: заказать экипаж и вместе с мистером Лионом отправиться в Манчестер по завершении шабата. Путешествие предстояло долгое – по меньшей мере восемнадцать часов в один конец, – поэтому необходимо было найти удобную карету и быстрых лошадей. Завершив все нужные приготовления, он вернулся домой за пуговицей, уже отчищенной от сургуча. Теперь на ней яснее был виден знак изготовителя. Итак, после легкого завтрака мистер Меламед отправился прямиком на Стрэнд, где располагалась лавка Фермина и Вестолла, пуговичных мастеров.
– Да, сэр, это наша пуговица, – сообщил мистер Фермин (или, может, то был мистер Вестолл).
– Не могли бы вы сказать, кому она принадлежит? Я хотел бы вернуть ее владельцу. Насколько я понимаю, она серебряная.
Пуговичник наградил мистера Меламеда взглядом, до краев полным презрения:
– Не думаю, чтобы лорд Гренвилл почувствовал недостачу пуговицы.
– У меня есть ключ, гинея и пуговица, – мистер Меламед выложил все три предмета на стол в «Кофейне Бэра».
Саймон был только рад избавиться от ключа, а вот Граф Грэйвел-лейнский не горел желанием отдавать гинею. Однако его удалось переубедить. Пуговицу же мистер Меламед, разумеется, получил в подарок.
Мистер Бэр внимательно оглядел улики и со вздохом заключил:
– Не сходится.
– Что не сходится?
– Все три вещи не могли случайно выпасть.
– Слишком много совпадений?
– Да.
– И каково же ваше предположение, Эшер?
– Я думаю, пуговицу обронили слуги мистера Гренвилла, когда вносили часы. Сэмюэл сказал, что они с трудом протиснулись в двери, так?
– Так. – Помолчав, мистер Меламед сказал: – Если ваша догадка верна, то Перси Гренвилл не замешан в ограблении. – Он подтолкнул пуговицу к краю стола. – Что вы думаете о словах Уорбурга?
– О том, что мальчик читал конторскую книгу?
– Да.
– Не знаю.
– Но… вам ведь это не нравится?
– Не нравится. – Мистер Бэр умолк. – Однако Саймон мог передавать сведения и не Графу.
– Кому еще они могли понадобиться?
– Конкуренту.
– Лавочнику, захотевшему переманить к себе покупателей мистера Лиона?
– Хороших покупателей, – рассмеялся мистер Бэр. – А тех, что не платят по счетам, предостаточно у каждого торговца.
– Вы полагаете, этот конкурент мог заплатить Саймону гинею за такие сведения?
– Мог. – Мистер Бэр воззрился на мистера Меламеда, раскрыв рот. – Вы думаете о том же, о чем и я?
– Возможно. О чем вы думаете?
– Что рассказ мальчика – ложь, по крайней мере эпизод с найденной монетой.
– Возможно. – Мистер Меламед толкнул гинею к другому краю стола. – Остается ключ.
Оба посмотрели на ключ.
– Эту загадку раскусить труднее, чем непрожаренную отбивную, – сказал мистер Бэр, удрученно качая головой.
– Одна мышь или две? – тихо пробормотал мистер Меламед.
– Что?
– Это задача из Талмуда. Вопрос, что задал Рава.
Оба не сводили глаз с ключа. Затем мистер Меламед произнес:
– Мне кажется, что если мы исключим и пуговицу, и гинею, а будем рассматривать один лишь ключ, то останемся ни с чем.
– Как так?
– Допустим, Саймон завладел ключом и шкатулкой. Он открыл дверь. Куда он направился? Что он сделал с деньгами?
– Отдал их Графу Грэйвел-лейнскому?
– Нет. Будь деньги у Графа, он бы не позволил Саймону говорить. Он бы держал мальчика взаперти, пока не минует опасность разоблачения.
– Кому же Саймон отдал деньги?
– Либо «гинее», либо «пуговице».
– Если он отдал их Перси Гренвиллу, тогда вы в тупике, верно? Ведь лорд Гренвилл поддерживает реформаторов, не так ли? Предоставление евреям равных гражданских прав и тому подобное? Вы же не станете предпринимать ничего, что могло бы настроить его против нас?
– Придется действовать осторожно, это верно. Но если лорд Гренвилл – достойный человек, ему наверняка будет интересно узнать, что его сын вламывается в лавки и крадет деньги.
– Вижу, к чему вы клоните. Можно даже сказать, что вы окажете лорду Гренвиллу любезность, сообщив ему о проделках сына, прежде чем юноша решит пойти на более крупное ограбление… не то его имя попадет во все скандальные газетенки.
– Быть может, лорд Гренвилл и сочтет это любезностью. Но для общины было бы лучше, если бы вором оказался не Перси Гренвилл. – Мистер Меламед посмотрел на приоткрывшуюся дверь: – У вас посетитель.
Эшер взглянул поверх плеча собеседника, пытаясь увидеть, кто пришел. Он кивнул посетителю и тихо спросил мистера Меламеда:
– А что, если это не лорд Пуговица? У вас есть подозрения насчет мистера Гинеи?
Мистер Меламед знал, что Эшер Бэр не обрадуется, услышав, что главный подозреваемый – мистер Оппенгейм. Поэтому, собрав улики со стола и положив их в карман, он уклончиво ответил:
– У меня есть некоторые предположения.
Мистер Артур Пауэлл, младший сын лорда Джеймса Пауэлла, был дома, когда пришел мистер Меламед. Дворецкий проводил гостя в библиотеку, где мистер Пауэлл разглядывал свое новое приобретение – карту Северной Америки.
– Вы только посмотрите, Меламед, какие земли! Если бы мы могли выкупить хотя бы малую часть этой Луизианской покупки [8]8
Луизианская покупка – сделка 1803 г., в результате которой США приобрели у Франции обширные территории в Северной Америке. Тогда Луизиана простиралась от Мексиканского залива на юге до Земли Руперта на севере, и от реки Миссисипи на востоке до Скалистых гор на западе.
[Закрыть], то были бы даже богаче, чем…
Он не закончил фразу, и за него договорил мистер Меламед:
– Чем ваш старший брат?
Мистер Пауэлл улыбнулся. Раньше его отцу принадлежали обширные имения на севере Англии, но все это унаследовал старший сын. Поскольку Артуру Пауэллу эти имения приносили только небольшой годовой доход, он предпринял то же, что и многие его предшественники – младшие сыновья в семье: скопил состояние, успешно спекулируя землей совместно с мистером Меламедом.
Семьи Пауэллов и Меламедов издавна были деловыми партнерами. Начиная еще с Соломона Меламеда, прапрапрадеда Эзры Меламеда, – он покинул родную Прагу в 1670-х годах и приехал в Лондон как раз вовремя, чтобы принять участие в восстановлении города после Великого пожара 1666 года. Соломон прибыл в Англию, не имея за душой ничего, кроме невероятного таланта распознавать стоящее недвижимое имущество. Его безденежье было лишь небольшой помехой, поскольку еврейские иммигранты первого поколения все равно не имели права покупать недвижимое имущество. Однако судьба свела его с семейством Пауэлл – у них не было недостатка в деньгах и ни одного еврея в родословной. Так началось обоюдно выгодное сотрудничество.
Со временем семья Меламед тоже разбогатела. И хотя последующие – рожденные в Англии – поколения евреев уже могли, согласно английскому закону, приобретать недвижимость, но порой им удобнее было покупать землю совместно с Пауэллами. Некоторые обедневшие дворяне предпочитали продавать имения представителям своего сословия и своей нации.
Недавно сотрудничество двух семей принесло новые плоды: несколько удачных предприятий в бывших британских колониях в Америке. Потому младшая дочь мистера Меламеда и переехала с мужем в Нью-Йорк: кто-то должен был следить за собственностью. Однако сейчас мысли Эзры Меламеда были не об Америке, и он попытался перенести тему беседы поближе к Лондону:
– Ваш сын по-прежнему служит в армии на Пиренейском полуострове?
– Пусть уж лучше будет там, чем здесь. Я потратил целое состояние, чтобы его направили туда. Но, думаю, эти деньги не пропали даром. В армии он хотя бы не проиграется в пух и прах и не залезет в непомерные долги, как это происходило в Лондоне. Вам повезло, что у вас одни дочери, Меламед.
– Да, карты – бич нашего поколения. Ваш сын был дружен с мистером Перси Гренвиллом, не так ли?
– Сыном лорда Гренвилла? Почему вы спрашиваете об этом?
Мистер Меламед понял намек. Артур Пауэлл был его другом, но в то же время и представителем английской аристократии; он был предан в первую очередь своему сословию и не позволил бы постороннему критиковать дворянство. Мистер Меламед решил говорить без обиняков:
– Полагаю, лорд Гренвилл не стал бы предавать огласке семейные скандалы?
– Думаю, да.
– Тогда буду с вами откровенен. Есть вероятность, что его сын, мистер Перси Гренвилл, замешан в неком темном деле. Ради блага лорда Гренвилла я надеюсь, что это не так. Но… не могли бы вы разузнать что-нибудь о действиях мистера Гренвилла в течение последних нескольких дней?
– То есть где он был и чем занимался? Сведения такого рода?
– А также что он покупал и сколько потратил.
– Я не знаю. Он молод. У нас разные друзья.
– Но есть же места, которые вы оба посещаете? Например, одни и те же клубы?
– Я действительно встречал его в Тэттерсолле на днях.
– Он покупал лошадей?
– Искал пару серой масти. Купил он их или нет, я не знаю. Но что с того, если он и потратил несколько сотен фунтов на лошадок? Это не деньги для тех кругов, где вращаются такие юноши, как мистер Гренвилл.
– Согласен, трата денег – дело обычное. А кража?
– Кажется, я начинаю понимать.
Глава 13
В воскресенье вечером мистер Меламед и мистер Лион выехали в Манчестер.
– Простите, что причиняю вам столько беспокойства и расходов, – сказал мистер Лион, когда они сели в карету. – Уверен, что поездка окажется напрасной.
– Если мы узнаем правду, значит, мы ехали не напрасно, – ответил мистер Меламед.
Мистер Лион выглянул из кареты и увидел Ребекку, стоявшую у окна гостиной. Он помахал ей рукой, и Ребекка помахала в ответ.
– Ханна написала Голдсмитам, – сказал он мистеру Меламеду.
– Я этого боялся. Вы получили ответ?
– Еще нет.
Кучер взмахнул кнутом, и лошади пустились вскачь. Когда карета с путниками оставила Лондон позади, городской пейзаж быстро сменился деревенским. Эта перемена ландшафта могла бы дать Рассказчице чудесную возможность показать читателям окрестные красоты. Ибо, пока экипаж едет по дороге все восемнадцать часов, что может быть естественнее, чем любоваться плавными линиями холмов и зеленым бархатом лощин; тенистыми полянами, где высятся величественные деревья, и беспечными прохладными ручейками; щебетаньем птиц, проносящихся над головой, и яркими красками цветов, склоняющих свои нежные головки… или же прелестными деревушками, что скрываются за поворотом дороги, и столь забавными в своей простоте крестьянами, которых мы застали в час их вечернего отдыха. Ах, сколько восхитительных видов предстает нашему взору! Каким высоким чувствам мы могли бы посвятить эти минуты! И какой достойный Автор не воспользовался бы случаем описать в мельчайших подробностях вечно меняющиеся пейзажи, которыми, без сомнения, изобилует извилистая дорога, ведущая от оживленного делового Лондона к его северному брату – Манчестеру?
Но, увы, Рассказчица этой истории никогда не выезжала далее Оксфорд-стрит, и о деревьях ей известно лишь то, что стволы их – коричневые, а листья – зеленые. Ее познания о птицах и ручьях тоже до крайности скудны. Посему, будучи не в силах представить здесь подробного описания поездки, она намерена воздержаться от какого-либо описания вообще.
К превеликому сожалению, наши путники также бессильны помочь. Мистер Меламед утверждает, что большую часть пути он спал, и поэтому не видел никаких полян и долин – ни живописных, ни каких-либо других. Мистер Лион припоминает, что был настолько поглощен попытками занять удобную позу – он не привык к такой тряской езде, – что взглянул в окно лишь один или два раза, и видел только мир, погруженный во тьму.
Итак, читателю придется довольствоваться следующим описанием: они пустились в путь, ехали всю ночь и назавтра благополучно прибыли в Манчестер.
Пока экипаж с мистером Лионом и мистером Меламедом двигался на север, письмо Ханны, доставленное в Брайтон за несколько дней до того, успело много раз проделать путь из рук мистера Дэвида Голдсмита в ящик его стола и обратно. Лишь после этого оно оказалось в руках его отца. Хотя молодой Голдсмит получил письмо еще до шабата, он был так ошеломлен его содержанием, что не хотел сразу же говорить о нем родителям. Дэвид надеялся, что субботний отдых успокоит его смятенные мысли и он сможет пересмотреть письмо обновленным взглядом. Однако и после шабата письмо оставалось все таким же тревожным.
В понедельник вечером, когда в их брайтонской лавке выдалась спокойная минута, он решил показать письмо отцу. Мистер Меир Голдсмит надел очки и стал читать. Тем временем в лавку вошли несколько щеголеватых молодых людей. Мистер Голдсмит-младший обслуживал их, чтобы его отец мог дочитать письмо.
Дэвид Голдсмит был немного знаком с этими юношами и знал, что они из тех покупателей, которые полагают, будто слова «в кредит» следует понимать как «бесплатно». Поэтому он не спешил показывать им украшенные драгоценными камнями табакерки, которыми они любовались. Но была и другая причина тому, что мистер Дэвид Голдсмит не хотел длить их присутствие в лавке: они грубо вели себя.
Один из них привел с собой маленького пажа в бледно-голубой ливрее и белоснежном напудренном парике. На вид ребенку было не более пяти или шести лет; судя по ореховому оттенку его кожи, он был родом из Вест-Индии. Несмотря на юный возраст и невысокое положение, мальчик обладал острым языком. Он отпускал презрительные замечания о товарах в лавке мистера Голдсмита. Поскольку молодых людей веселило его фиглярство, можно было предположить, что этой непочтительной манере он научился у них.
– Не обращай на них внимания, – прошептал сыну мистер Меир Голдсмит, положив письмо и очки на прилавок. Не повышая голоса, он добавил: – Что ты думаешь об этом письме, Дэвид?
– Я и сам не знаю. Я почти не верю, что сказанное в нем – правда.
– Но если мисс Лион не писала этого письма, то кто же? И зачем?
– Возможно, у нашей семьи есть враг, жаждущий помешать помолвке.
– С другой стороны, следует рассмотреть и иную вероятность: все это может быть правдой.
– Как подобное могло случиться с мистером Лионом?
– Не знаю. Но мы должны разузнать обо всем. Нужно выяснить, что произошло.
В эту минуту мистер Голдсмит-старший заметил, что один из щеголеватых юнцов стоит у прилавка и с явным интересом прислушивается к их беседе.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
– Нет, я передумал, – ответил мистер Перси Гренвилл и возвратился к приятелям, уже стоявшим у выхода. – Allez! Allez! – скомандовал он пажу, и компания удалилась.
