Текст книги "Пропавшее приданое"

Автор книги: Либи Астер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Либи Астер
Пропавшее приданое

Пролог

Всякое начало трудно, как сказали наши мудрецы. А посему даже то, что должно бы начаться легче легкого – к примеру, задушевная дружба двух юных леди, чьи вкусы и жизненный опыт схожи, – чревато препонами самого неожиданного рода. Тем паче, если только у одной из двух леди семья имеет собственные места в женском отделении Большой синагоги, что на Дьюкс-плейс, в лондонском Сити (о местонахождении синагоги знает любой житель Англии, ведь в прошлом году ее почтили визитом трое сыновей его величества короля Георга III: герцоги Кембриджский, Камберлендский и Эссекский, а также другие титулованные особы).

В этом прискорбном случае юным леди придется повстречаться случайно, во время прогулки с компаньонкой – скажем, в лондонском Гайд-парке, в галерее-бювете Памп Рум в Бате, или же на набережной в Брайтоне. При первой встрече они могут слегка кивнуть друг другу. При второй – обменяться парой невинных реплик о погоде. Следующий шаг – одна из юных леди должна оставить в доме второй леди свою визитную карточку. Затем вторая пришлет первой приглашение на утреннюю прогулку с ней, ее матерью и сестрами – или, быть может, поездку в ее экипаже в сопровождении компаньонки (разумеется, закрытом экипаже, поскольку наши с вами юные леди – дочери почтенных семейств).

Если до сих пор никакие помехи не встали на пути дружбы, то на сей раз первая юная леди пригласит свою новую подругу на чашку горячего шоколада. В ответ та пригласит ее на обед. И вот – наконец! – после обеда девушки усядутся в укромном уголке гостиной и откроют друг другу сердца, поведают заветные тайны и мечты, как это могут лишь юные леди, уже почти достигшие брачного возраста.

Возможно, иным по душе этот долгий церемониал, требующий не меньшей дипломатической ловкости, чем Амьенский мир. Но я – я скажу так: вы не знаете меня. Я не знаю вас. Но разве это помешает нам стать добрыми друзьями с первого мгновенья встречи – то есть с этой самой минуты? Тем более что у меня для вас есть необычайная история!

Ах, знаю, что вы сейчас подумали. Так она сплетница? И слышать не желаю о подобном знакомстве!

Но прежде чем вы с негодованием отвернетесь, позвольте пояснить мои слова. Эта история – вовсе не сплетня, не досужий домысел. Она написана в традициях нашего народа: это семейная мегила, или свиток, где я подробно расскажу как беспристрастный зритель (а попутно загляну вместе с вами в области готического романа, приобретшего в последнее время такую популярность благодаря романам миссис Радклифф и других писателей) об ужасных испытаниях, через которые довелось пройти моей семье – и о том, как Всевышний, да славится Его Святое Имя, даровал нам чудесное спасение от, казалось бы, уже неминуемой гибели.

Если же вы спросите, почему хронику нашей семьи доверили писать столь юному и непоследовательному созданию, как Автор, ответ будет таков: мистер Эзра Меламед – посланный а-Шемом, чтобы помочь нам разрешить великую тайну (а-Шем – Имя, которым мы, евреи, зовем Всевышнего; англичане же называют его Богом), учтиво объяснил мне, что он собирает книги, а не пишет их. Моя старшая сестра Ханна, одна из главных героинь повествования, слишком занята своими счастливыми заботами, чтобы тратить время на чернильную возню. Моя мать, миссис Роза Лион, тоже поглощена семейными делами. Что до моего отца, мистера Сэмюэла Лиона, то он и вправду обладает даром рассказчика и, вероятно, мог бы уделить этому несколько часов в день (часть рабочего дня он проводит в своей модной часовой лавке, часть – за изучением Торы). Однако когда я заговорила о том, кому следует писать семейную мегилу, отец отказался стать Автором. Глядя на два шкафа в нашей гостиной, заставленных образчиками моей росписи по фарфору, он сказал моей матери: «Пусть уж лучше Ребекка попробует себя в писательстве, чем будет и дальше расписывать блюдца – у нас нет места для третьего шкафа».

Итак, с разрешения и благословения всех участников, я начинаю свой рассказ.

Девоншир-сквер, Лондон, Англия

Ханука, 5571 год / декабрь, 1810 год

Глава 1

– Ну что же они так долго? Твой отец никогда раньше не был безрассудным упрямцем.

Миссис Роза Лион – чудесная мать, жена и вообще женщина, достойная всяческих похвал – бросила взгляд на закрытую дверь. По ту сторону пресловутой деревянной преграды находилась библиотека – комната, обычно не представлявшая интереса для хозяйки дома. Но в тот вечер на библиотеке сосредоточилось внимание всех домашних, ибо именно там мистер Сэмюэл Лион, глава семьи, вел беседу с мистером Меиром Голдсмитом.

– Папе и мистеру Голдсмиту нужно многое обсудить, – ответила Ханна, старшая дочь. Она не поднимала глаз от белой скатерти, которую вышивала, но румянец выдал ее: Ханна тоже была далеко не безразлична к разговору в соседней комнате.

– А вот я так не думаю, – заявила миссис Лион. – Ты, милая моя Ханна, самая прелестная девушка на свете. Дэвид, сын мистера Голдсмита, – самый славный юноша на свете. Так что может быть правильнее, чем сыграть свадьбу?

– Они должны решить денежные вопросы, мама, – сказала Ханна, продолжая вышивать и краснеть. – Быть может, мистер Голдсмит надеется найти более выгодную партию для своего единственного сына.

– Чушь! Может, мистер Голдсмит и продал половину содержимого своей ювелирной лавки герцогу Йоркскому, но всем известно, что герцоги всегда покупают в кредит, так что деньги он получит только через несколько лет. А в том, что касается достатка, и если на то пошло, знатных заказчиков, то твой отец – достойный сват для мистера Голдсмита, да и для любого другого еврейского купца в Лондоне.

На этих словах миссис Лион испуганно оглянулась по сторонам. Кто хвалится богатством, тот привлекает к себе внимание темных сил. И хотя миссис Лион гордилась тем, что родилась и выросла в Лондоне – самом современном, передовом городе Европы, – все же она поспешила прибегнуть к надежному средству, которому научилась от бабушки, а та, еще в детстве – от своей бабушки, в родной Праге.

– Тьфу! Тьфу! Тьфу! – быстро и решительно проговорила миссис Лион. Затем, чтобы неосторожно сказанные слова уж точно не накликали беду, она произнесла молитву: «Пусть Всевышний, да будет благословенно Имя Его, дарует всем евреям в Англии и где бы то ни было процветание, доброе здравие и мир! И – Боже, храни короля!»

– Аминь, аминь, – отозвались дети.

Избавившись от дурного глаза, миссис Лион вернулась к насущному вопросу. Она обратилась ко второй дочери:

– Ребекка, не хочешь ли совершить небольшой моцион?

(Читатель, дочь по имени Ребекка – это я! Но я уже открыла тебе мою тайну. Чтобы вести повествование должным образом, я скрылась под бесстрастной, словно сфинкс, маской Автора.)

Ребекка подняла глаза от фарфорового блюдца, которое расписывала, и удивленно посмотрела на мать.

– Ты хочешь прогуляться по Девоншир-сквер в такой поздний час, мама?

– Разумеется, нет, Ребекка. Но, полагаю, мы можем немного пройтись по комнате.

Поскольку миссис Лион уже встала, Ребекке ничего не оставалось, как отложить кисточку и повиноваться. Мать и дочь прошествовали под руку из одного конца комнаты в другой. Дойдя до библиотеки, миссис Лион задержалась на несколько мгновений, слегка склонившись к закрытой двери.

– Мама, прижмись ухом к замочной скважине! Так гораздо лучше слышно! – посоветовал Джошуа: в свои пять лет он уже овладел искусством подслушивать разговоры.

– Ничего подобного я делать не намерена, дитя мое, – сурово ответствовала миссис Лион, с неохотой отходя от двери. – Я бы ни за что не вмешалась в беседу, если меня не звали. И я удивлена, что мой ребенок советует мне подобные вещи. Не знай я, что ты невысок для своего возраста, а значит, не можешь дотянуться до замочной скважины… даже не знаю, что бы я подумала.

– Но я же могу дотянуться! – возразил Джошуа. Он сбегал за скамеечкой для ног и поставил ее у двери. Осторожно сняв домашние туфли, чтобы не оставить следов на вышитой шелковой обивке, он влез на скамейку и приложил ухо к замочной скважине.

– Джошуа! Немедленно отойди от двери! – крикнула Ханна.

– Тише, Ханна, – ответил Джошуа. – А то как я услышу?

– Твоя сестра права, Джошуа, – заметила миссис Лион с легким вздохом. Через несколько секунд она добавила: – Будь добр, поставь скамейку на место.

Джошуа с видом оскорбленного достоинства слез со скамейки и сунул ноги в туфли.

– Хорошо, мама, раз ты так хочешь.

– Надеюсь, что ты и трех слов не разобрал, Джошуа, – сказала миссис Лион, глядя, как ее сын задвигает скамейку на место.

– Трех не разобрал, и даже двух не разобрал, – ответил Джошуа, лукаво ухмыляясь. – Зато я слышал, как папа и мистер Голдсмит сказали одно слово.

– Какое же? – осведомилась Ребекка, зная, что мать и Ханна не станут расспрашивать чертенка после того, как сами отчитали его за дурное поведение.

– Лехаим!

– Что? – вскрикнула миссис Лион. Она взглянула на Джошуа, затем на Ханну, а потом на дверь, после чего рухнула на ближайший стул и залилась счастливыми слезами.

Ханна вскочила, уронив на пол вышивку. Ребекка бросилась к сестре и стала осыпать ее поцелуями, а две младшие девочки, Эстер и Сара, взялись за руки и закружились по комнате. Они уже почти было врезались в Джошуа – который был занят тем, что прыгал от восторга, – когда дверь библиотеки распахнулась и в комнату вошли мистер Лион с мистером Голдсмитом.

– Мазл тов, миссис Лион! – воскликнул мистер Лион. – Мазл тов, Ханна! Теперь ты…

Увидев, что творится в гостиной, он растерялся и замолк.

– Кажется, Лион, – с улыбкой сказал мистер Голдсмит, – ваша семья уже узнала новости.

Глава 2

Было решено сыграть свадьбу осенью – за неделю до еврейского Нового года, Рош а-Шана, то есть через три месяца. Миссис Лион ахала, что не сможет ждать так долго, просто не вытерпит, – нов следующую минуту счастливая мать невесты принималась ворчать, что не успеет все приготовить в срок. Вновь и вновь семейство радостно переворачивало дом вверх дном.

Парадная дверь непрестанно распахивалась и захлопывалась: соседи один за другим приходили сказать миссис Лион мазл тов и поворковать над Ханной. Гостиная, казалось, превратилась в чайный зал: Перл, горничная Лионов, непрерывно наполняла лучший в доме серебряный чайник и вносила тарелки с ломтиками свежевыпеченного пирога. Но когда первое возбуждение улеглось и семья – впервые за неделю – села пить чай без гостей, на лице миссис Лион воцарилось очень серьезное выражение.

– Завтра, милая моя Ханна, мы должны поехать к портнихе, – сказала она. – Я закажу экипаж на одиннадцать часов. Затем, если останется время, мы поедем в суконную лавку. Впрочем, вряд ли мы все успеем за день.

Ребекка с состраданием взглянула на Ханну. Та ответила на сестрин знак сочувствия слабой улыбкой. Сестры во многом отличались друг от друга. Ханна, образцовая дочь Израилева, была спокойной, добросердечной, умной, опрятной и способной. Хотя Лионы жили в достатке и Ханна могла бы проводить свои дни в праздности, однако она несколько раз в неделю работала в благотворительном обществе, помогая детям-сиротам из еврейской общины.

Ребекка же была весьма несносной девушкой. Она то нетерпеливо металась с места на место, то читала новый роман или смотрела в окно, погруженная в мир мечтаний. Ее принадлежности для рисования и вышивки были разбросаны по всем комнатам, так что Ребекка никогда не могла найти краски, кисточки, ножницы. Ее, как и старшую сестру, не оставила равнодушной тяжелая участь других – но Ребеккины планы помощи были столь грандиозны, что осуществить их во всей полноте не представлялось возможным; тогда она падала духом и не делала ничего вообще. После этого в течение нескольких дней она пребывала в унынии.

Но в одном сестры сходились: они обе ненавидели суматоху вокруг нарядов, чем приводили мать в отчаяние.

– Какой толк в дочерях, если с ними нельзя поговорить о чепчиках и бантах? – не раз повторяла миссис Лион.

– Мне подойдет все, что вы выберете, матушка, – отвечала Ханна.

И бедной миссис Лион нечего было сказать на это: мыслимо ли жаловаться на столь послушную дочь!

Но теперь, после помолвки, Ханна уже не могла увиливать от выбора. Она уже кала, невеста, а значит – ей следует обзавестись новым гардеробом, который соответствовал бы ее новому положению в обществе. Голдсмиты ожидали, что их будущая невестка поступит именно так, а она ни в коем случае не хотела бы заставлять миссис Голдсмит краснеть от стыда из-за того, что ее невестку Ханну видели в чепчике прошлогодней моды.

Вот почему Ребекка всей душой сочувствовала сестре. Она знала, что визит к портнихе – лишь начало. В этом священном месте им предстоит изучать и пылко обсуждать эскизы платьев, как если бы то были страницы Талмуда… Вероятно, миссис Лион будет выбирать фасон несколько дней. Потом она повезет Ханну в суконную лавку, и мучительная процедура начнется заново. Но впереди ждут новые испытания, ведь не бывает платьев без пуговиц и отделки. Поэтому экипаж помчит бедную Ханну в галантерейную лавку, где ей доведется переходить вброд блистающие реки лент, кружев и тесьмы, глубокие озера пуговиц и бисера – а уж оттенков там больше, чем способен вообразить здравый рассудок; больше, чем может вместить в себя бесхитростное девичье желание. Но и на этом пытка не окончится. Выбрав ткань и отделку, нужно будет снова ехать к портному на первую, вторую… возможно, даже третью примерку.

И это только платье!

Далее последуют чепчик и шляпка, ибо ни одна достойная еврейка – даже замужняя женщина, покрывающая волосы париком, – не выйдет из дома с непокрытой головой. Ханна не могла сказать миссис Лион: «Я попросту оживлю старый чепчик цветными лентами». Дамская мода всегда была столь же переменчива, как курс акций на Фондовой бирже, и поскольку неподобающий головной убор мог разрушить очарование даже самого изысканного платья, то визит к модистке имел огромное значение.

Однако наряд не сводится к платью и чепчику. Необходимо заказать короткие жакеты, длинные накидки и еще чулки, туфельки, башмачки, домашние туфли, а также перчатки, зонтики от солнца, сумочки и сотню других мелочей, а для этого им предстоит обойти сотню лавок и лотков.

И все это для одной лишь Ханны. А ведь нужно еще купить подарки жениху, а кроме того – найти и обставить дом для молодоженов.

У Ребекки закружилась голова. Она была безгранично счастлива, что еще слишком юна и потому избавлена от всех этих мучений. Пока Ханну будут таскать по всему Лондону – она, Ребекка, будет сидеть дома, в уютной комнате на Девоншир-сквер, и неспешно расписывать фарфоровые блюдца.

Но тут мать прервала ее мысли: «А ты, Ребекка, поедешь с нами. Ты так хорошо чувствуешь цвет! Я уверена, твоя помощь придется как нельзя кстати».

Как было сказано в Прологе, мегила – не мегила, если в ней нет слов благодарности Всевышнему, который творит чудеса для Своих детей, больших и малых. Посему здесь Автор, исполняя свой долг, возглашает: благодарю Тебя, а-Шем, за Твою великую милость! У первой же портнихи оказался иллюстрированный журнал мод с новейшими фасонами французских нарядов, и более того: в этом журнале нашлось свадебное платье, которое одобрила миссис Лион! Ханна тоже улыбнулась, увидев его, ибо то и впрямь было самое очаровательное платье, какое только можно себе представить.

– Оно из белого атласа, – объяснила портниха, – поэтому покрой прост и скромен. Пышные оборки на подоле отделаны брюссельским кружевом. Могу посоветовать вам галантерейщика, у которого есть то, что нужно.

Она даже не стала опасливо понижать голос, хотя товары из континентальной Европы не должны были продаваться в английских лавках: Наполеон устроил Англии экономическую блокаду. Однако все знали, что целый отряд контрабандистов, действуя с позволения правительства, уже бойко торговал с Европой, вывозя туда английские товары и доставляя на английские рынки множество необходимых вещей: например, марочные вина и журналы мод из Франции, нежные кружева из Бельгии.

– А этот венок из роз над оборками? Цветы будут из белого атласа или сюда пойдет бледно-розовый цвет? – спросила миссис Лион, внимательно изучая эскиз.

– Во Франции благородные юные леди предпочитают белые розы: просто и элегантно, – ответила портниха с видом знатока.

Это решило дело. Пусть Веллингтон сражается с Наполеоном в Испании, Португалии и где бы то ни было, но английские модницы не станут враждовать со своими континентальными сестрами по духу; безукоризненный вкус француженок был признан повсеместно. И вот, сжимая в руках копию эскиза, миссис Лион села в экипаж и велела кучеру ехать дальше – в суконную лавку. После долгих размышлений мать и две дочери наконец выбрали вид атласа и с облегчением сели в экипаж, который довез усталую компанию домой. «Мы многое успели за сегодня, – удовлетворенно заключила миссис Лион, – но завтра, надеюсь, нам предстоит сделать гораздо больше».

Глава 3

По вечерам за ужином миссис Лион рассказывала мужу о покупках, совершенных за день, во всех подробностях описывая посещение каждой лавки. Мистера Лиона забавляли эти новости; иногда он хвалил супругу за то, что она поддерживает английскую экономику на плаву в тяжелое военное время, а иногда шутливо изумлялся, что столь маленькая вещица, как дамская сумочка, где едва умещаются гребень и носовой платок, может стоить так дорого. Ежедневные рассказы всегда завершались так – обращаясь к Ханне, отец говорил: «Лишь бы ты была счастлива, дорогая!»

Но когда он возвращался в библиотеку и просматривал счета, что высились на столе, его лицо из веселого становилось озабоченным. Ребекка знала об этом: однажды вечером она зашла в библиотеку, чтобы поставить на место книгу, и была удивлена непривычным выражением лица мистера Лиона.

– Что-то стряслось, папа? – спросила она.

Он отодвинул счета и улыбнулся.

– Напротив. Настало счастливое время для всех нас. Я просто не ожидал, что превращение очаровательной юной леди в почтенную замужнюю даму обойдется в такую сумму. Глядя на эти счета, иной мог бы подумать, что я долгие годы отказывал дочери в туфлях и зонтах, а теперь пытаюсь наверстать упущенное.

– Но ведь это хорошо, что люди женятся, правда? Ты платишь портным и модисткам, но другие отцы семейств приходят к тебе в лавку и покупают часы для дома, где после свадьбы поселятся их дети. Конечно же их деньги покроют твои расходы, а твои деньги – расходы портных.

– Ты превосходно описала механизм экономики в самой простой ее форме, Ребекка. Если бы все так и происходило, вероятно, мы были бы беднее. Но на самом деле все работает иначе, потому что в своем уравнении ты забыла об одном чрезвычайно важном элементе – о покупке в кредит.

– Нет, папа, не забыла. Все торговцы понимают, что такие покупатели, как мама, не придут к ним с полным кошельком монет. Само собой разумеется, что, когда она выберет товар, счет пришлют ей на дом, и она оплатит его позже.

– А если не оплатит?

Девочка растерянно взглянула на отца.

– В наших кругах, Ребекка, люди стараются возвращать долги вовремя. Во всех делах, включая торговлю, мы руководствуемся Торой. Однако есть люди, которые живут по иным законам.

– Королевские герцоги?

– И не только герцоги. Они отдают торговцам долги тогда, когда захотят, а иногда и не отдают вовсе. Они поступают так потому, что английских дворян – в отличие от обычных людей – не сажают в долговую тюрьму.

Ребекка побледнела.

– Ох, папа! – вскрикнула она. – Мы что, попадем в тюрьму из-за наших покупок?

– Да нет же, – смеясь, ответил отец. – Я рассказал это не затем, чтобы напугать тебя, дитя мое, а чтобы предупредить. Когда-нибудь и ты, с Божьей помощью, выйдешь замуж. На твои плечи лягут заботы о хозяйстве. Если будешь покупать лишь то, за что можешь заплатить, то тебе не придется жалеть. Но довольно экономики на сегодня.

– Можно, я спрошу еще кое-что?

– Если это касается экипажа, который некая юная леди хочет попросить у своего отца, то мой ответ – нет.

Ребекка с трудом сдержала улыбку. С тех пор как ее близкая подруга Гарриет Фрэнкс (уже год как перебравшаяся в Мэйфер) стала приезжать в гости к ним на Девоншир-сквер в свежеприобретенном ландо, Ребекка мечтала об экипаже. У Фрэнксов было просторное ландо и четверка прекрасных гнедых. Мягкий верх кареты при необходимости сворачивался: он состоял из двух частей, и в хорошую погоду можно было опускать одну или обе половинки. Мистер Лион не хотел, чтобы юные девушки ехали по Лондону в открытом или даже полуоткрытом экипаже. Но даже когда обе половины навеса были подняты и туго затянуты, карета выглядела великолепно. И все же, к огромному разочарованию Ребекки, отец не согласился купить экипаж, сочтя, что это будет вопиющим расточительством. Однако сейчас Ребекка хотела спросить о другом.

– Папа, я подумала: если лорды не платят по счетам, почему же ты продаешь им в долг?

Мистер Лион улыбнулся.

– Многие лондонские торговцы задаются тем же вопросом, – ответил он. – Но что мы можем поделать? Ни один купец не может отказаться продавать им товар, иначе он станет изгоем для всего общества. Кроме того, знатные покупатели приносят нам пользу, даже если не платят долги. Когда герцог или граф приобретает напольные часы в лавке мистера Лиона, его примеру следуют банкиры и зажиточные купцы. А затем внезапно оказывается, что ни один модно обставленный дом не может обойтись без напольных часов.

– А банкиры и зажиточные купцы платят по счетам?

– Да, Ребекка, обычно платят. Но не пойми меня неправильно. Среди графов и лордов тоже есть много порядочных людей, щепетильных в подобных делах. Сомнительное поведение отдельных джентльменов не должно влиять на наше отношение к обществу в целом.

Успокоенная словами отца, Ребекка выбрала себе новую книгу и вернулась в гостиную, где провела счастливый вечер, блуждая среди прекрасных пейзажей Иерусалима и Святой Земли, где побывал автор и иллюстратор книги. И если время от времени ландо, запряженное четверкой гнедых, и проносилось через библейскую сцену, то вины иллюстратора в том не было. Скорее виновата была читательница, чье воображение – в отличие от лошадей – еще трудно было обуздать.

Так летели дни и вечера. Поскольку все были поглощены подготовкой к свадьбе, никому не приходило в голову посетовать, что этим летом семья Лионов не будет отдыхать в Брайтоне (они ездили туда каждый год, чтобы спастись от городской духоты и насладиться свежим морским воздухом). Но семейство решило остаться в Лондоне на все лето не потому, что мистер Лион был слишком занят поисками подходящего жилья для молодых, а миссис Лион – выбором мебели для этого жилья.

Вскоре после того, как мистер Лион рассказал своему давнему другу Эшеру Бэру, владельцу «Кофейни Бэра», что он хочет арендовать квартиру для молодоженов, Бэр сообщил, что в хорошем доме неподалеку, на Бери-стрит, сдаются два верхних этажа. Поскольку владельцем дома был их общий знакомый, как и они, принадлежавший к общине Большой синагоги – мистер Эзра Меламед, – формальности договора об аренде были быстро улажены в дружеской беседе за чашечкой превосходного кофе в заведении Бэра.

К величайшему облегчению мистера Лиона и не меньшему огорчению миссис Лион, оказалось, что эти два этажа уже меблированы: там было все, что может понадобиться молодым супругам. Дело в том, что там должны были поселиться младшая дочь мистера Меламеда с мужем, и Эзра Меламед – потомок одной из самых почтенных еврейских семей в Лондоне, известный как богатством, так и хорошим вкусом, – не жалел денег на обустройство квартиры. Но вскоре после свадьбы молодые внезапно уехали в Нью-Йорк, а значит, комнаты внезапно освободились, и именно тогда, когда мистер Лион пустился на поиски жилья для дочери.

Лишившись материнского удовольствия выбирать обои и ковры для первого семейного гнездышка Ханны, миссис Лион могла бы утопить свои печали в освежающих брайтонских водах, если бы не одно осложнение, а именно жених.

По обычаям их общины, после помолвки девушка и юноша не должны были видеться до свадьбы. Поскольку Ханна Лион жила на одном конце Девоншир-сквер, а молодой Голдсмит – на другом, то предотвратить их случайную встречу можно было, лишь заперев каждого в его комнате. Когда-то в Италии юношей и девушек пугающе часто заточали в мрачные глухие башни – если верить чрезвычайно популярным романам миссис Радклифф, – но наши герои жили в Англии, а в Англии так поступать не принято. Значит, требовалось другое средство.

Будь император Наполеон чуть любезнее, можно было бы на несколько месяцев отправить мистера Дэвида Голдсмита на континент, изучать Тору в одной из знаменитых ешив [1]1
  Высшее религиозное учебное заведение. ( Здесь и далее примеч. переводчика.).


[Закрыть], что составляют гордость европейского еврейства. Но сейчас подобный план был небезопасен. Даже если бы удалось получить охранную грамоту, никто не мог быть уверен, что французы станут считаться с ней. Поговаривали, что некоторые английские путешественники попали в тюрьму на континенте, и мистер Лион никак не мог винить мистера Голдсмита в том, что тот не желает подвергать такой опасности жизнь единственного сына.

Поэтому они решили, что наиболее разумным будет, если Голдсмиты поедут в Брайтон, а Лионы останутся в Лондоне.

– Мистер Голдсмит всегда закрывает лавку после окончания лондонского сезона, – объяснил своим домашним мистер Лион. – Он едет в Брайтон вслед за лондонским дворянством; там у него есть вторая лавка. Думаю, Дэвид будет помогать отцу так же, как и здесь. Я слышал, морской воздух благотворен для ювелиров: в некоторых людях он разжигает аппетит к бриллиантовым и жемчужным безделушкам.

Миссис Лион кашлянула: так она обычно подавала супругу знак, что пора сменить предмет разговора. О Брайтоне больше не упоминали, беседа потекла по другому руслу.

Во время разговора о Брайтоне Ханна молчала, и Ребекку очень удивило, что сестра отнеслась к этой новости с таким спокойствием. Ребекка не сомневалась, что молодой Голдсмит будет вести себя достойно, однако она была столь же уверена и в том, что лето в Брайтоне грозит богатым и красивым юношам (а мистер Дэвид Голдсмит был наделен и богатством, и красотой) большей опасностью, чем кишащий разбойниками горный перевал из готических романов. Разумеется, в Брайтоне леди купаются на одних пляжах, а джентльмены – на других. Иное дело – знаменитый Променад, городская набережная: он весь усеян разодетыми в пух и прах молодыми леди, их там больше, чем ракушек на берегу. Избежать встреч с ними будет невозможно, как бы ни старался молодой мистер Голдсмит. А что, если одна из них вознамерится покорить его сердце? Когда бедная Ханна узнает об этом, будет уже слишком поздно.

Но когда сестры вернулись к себе в комнату и Ребекка поведала Ханне о своих страхах, та наотрез отказалась принимать их всерьез. «В Брайтон он едет не один, – напомнила она сестре, – и он будет слишком занят в лавке, чтобы ходить на вечерние прогулки».

Вне всякого сомнения, разговор был исчерпан. Раз ни Ханна, ни родители не волнуются, то ей, Ребекке, и подавно не о чем тревожиться. Она легла, но спала беспокойно и среди ночи проснулась, вся дрожа. Если бы шпионы инквизиции выкрали ее из уютной постели и бросили в темную тесную камеру – как это случилось с героев «Итальянца», очень известного романа миссис Радклифф, – даже и тогда (Ребекка не сомневалась в этом) она не была бы столь напугана. Голос разума не мог успокоить девочку. Вера в мудрость Того, Кто правит миром, не могла ее утешить. Она знала, что скоро произойдет нечто ужасное.

И была права.