Текст книги "Мои красные туфли"
Автор книги: Лиана Меррил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 3
Ресторан «Старбакс» на Мелроуз выбрала не Карли. Для заключения сделки с сущим дьяволом она предпочла бы местечко более спокойное и подходящее – например, что-нибудь вроде морга. Она заказала чашку кофе с молоком, уселась за стол во внутреннем дворике и в целях конспирации нацепила темные очки. Чтобы привести себя в должное боевое состояние, тут же приступила к дыхательным упражнениям. Тактическая ошибка. Нескончаемый поток ползущих по улице машин настолько испортил воздух выхлопными газами, что голова моментально закружилась. Какие уж тут упражнения! Если бы можно было совсем не дышать!
– Что с тобой? Приступ астмы или другие проблемы? – Эван уселся напротив и поставил на стол чашку кофе.
– Вовсе нет, просто пытаюсь не задохнуться от смога, вот и все. – Как это ему удалось пробраться за кофе незамеченным? Судя по всему, голова у нее закружилась всерьез.
– Ты живешь не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе. Значит, смог уже стал неотъемлемой частью твоего обмена веществ. Он необходим тебе для жизни. Настолько, что если вдруг попадешь куда-нибудь, где воздух чистый, например в Непал, то не протянешь и недели.
– Значит, восхождение на Эверест придется отменить. А я-то так надеялась! – с натянутой улыбкой посетовала Карли.
– Ты сегодня настроена по-боевому, – заметил Эван, бросив взгляд на большую чашку. – Должно быть, кофеин действует.
– Скорее, собеседник. – Карли опрометчиво сделала большой глоток и едва не выплюнула кофе – он оказался таким горячим, что язык моментально онемел.
– Не могла бы ты снять очки? – попросил Эван. – Разговаривать гораздо легче, когда видишь глаза собеседника. А тем более если собираешься заключить сделку.
– Откуда ты знаешь, что я готова заключить сделку?
– А с какой стати ты захотела со мной встретиться?
Черт подери! Логика. Когда он начинает рассуждать логично, это просто ужасно. Карли потерла обожженный язык о зубы. Предупреждал же гороскоп, что Меркурий движется в западном направлении, а потому по крайней мере две недели нельзя вступать в переговоры и заключать соглашения.
Последствия могут оказаться самыми печальными. Точно. Так оно и есть.
– Знаешь, а ты самый колючий и несговорчивый человек из всех, кого мне приходилось встречать в жизни, – заметил Эван, поняв, что собеседница вовсе не собирается исполнять его просьбу. – Во время нашей первой встречи ты едва не плюнула мне в лицо.
– Это потому, что ты так на меня смотрел – как будто я полное ничтожество.
– Неправда, не было такого.
– Гэри даже счел необходимым извиниться за твое поведение, – торжествующе аргументировала Карли. – Да-да, представляешь? Он сказал, что ты далеко не всегда такая задница.
– Удачное извинение. Спасибо, полезно знать, с кем дружишь.
– Однако мы встретились, чтобы поговорить о моих туфлях.
Эван милостиво улыбнулся:
– Они скучают по тебе.
Вздохнув, Карли опустила глаза и посмотрела на ноги: синие, с квадратными носами плетеные шлепанцы на среднем, достаточно широком каблуке. Синие – потому что они гармонировали и с платьем, и с настроением. Утром оно было просто плохим, а потом очень быстро трансформировалось в отвратительное. Девушка отчаянно тосковала по своим туфлям, остро ощущая их одиночество, заброшенность и необласканность – наверняка валяются где-нибудь в самой глубине огромного темного шкафа. Разум просто отказывался воспринимать возможное соседство этих нежных, младенчески-мягких и изящных туфелек с огромными черными, пахнущими обувным кремом башмаками. Какое унижение! Какой позор!
Карли смерила собеседника презрительным взглядом.
– А ты принес их фотографию? Жалких и несчастных, на первой полосе утренней газеты?
Он пожат плечами.
– К сожалению, не получаю газету. Похититель!
– Ну что же, к делу. – Ничего не оставалось, как только смириться с собственной судьбой. – Я готова это сделать.
Лицо напротив расплылось в широкой довольной улыбке.
– Но только время и место назначаю я. Вечер понедельника отпадает, потому что по вторникам у меня читки к мультфильму. «Новости компостной кучи» – может быть, слышал о таком? То же самое и насчет четверга, так как очередные серии этих «Новостей» записываются по пятницам. Ты ежедневник прихватил?
Как только до Эвана дошел смысл сказанного, улыбка сразу поблекла, а выражение глаз изменилось.
Есть! Карли сняла темные очки и метнула на противника грозный взгляд – словно предупреждая об урагане:
– Не думал, что я отзовусь на твой блеф, правда? Ведь бесплатная работа – это всего лишь хитрый ход? Нет уж, приятель. Если я возьмусь за работу над твоим фильмом, то получу за нее не только собственные туфли. Кроме них, большой жирный гонорар и проценты.
Его улыбка теперь уже казалась угрюмой, а зрачки превратились в крошечные черные точки.
– Совершенно безразлично, какой вариант вы выберете, леди. Главное, что в любом случае я получу именно то, что хочу. Как насчет завтрашнего вечера?
Трезвый рассудок и раздражение отчаянно боролись за право первенства.
– Ну что же, отлично. – Карли решительно поставила чашку на стол. Раздражению удалось занять водительское место, а злость поправляла зеркало заднего вида. Девушка схватила сумочку и снова нацепила на нос очки. – У меня дома, в восемь. Не ожидай, что накормлю, а потому, прежде чем идти, поешь. Кстати, чесноком и сырым луком не злоупотребляй. И постарайся вести себя как можно вежливее. Я тоже постараюсь.
Не дожидаясь ответа, Карли решительным шагом удалилась.
Машина неслась по Хайленд-авеню, словно ракета. Сидя за рулем, Карли громко, отчаянно проклинала все на свете. Исчерпав запас английской брани, она перешла на избранную лексику других языков. Слова типа «бундкюхен», «фритто мисто», «гарам масала» на самом деле представляли собой названия ее любимых блюд, однако звучали громко и устрашающе. К тому времени как она вошла в собственную кухню, ярость уже практически испарилась, а арсенал оскорблений явно поблек: остались такие невыразительные и слабые, как «сраный муравей» и «дерьмо поганое».
Часы показывали всего лишь пять, однако нервы сдавали, и единственным выходом представлялся сон. Постель неудержимо манила, и Карли не собиралась упорствовать. Сняв все лишнее и оставшись в симпатичном, в мелких розовых маргаритках, бельишке, она забралась под одеяло. Мамочка признавала лишь скромное чисто-белое белье. У Карли же выработалось собственное понимание индивидуальности и роскоши. В него, в частности, входило правило: никогда не покупать трусы в упаковках по три штуки, носки дюжинами, а бюстгальтеры по признаку износоустойчивости. Ящик, доверху наполненный яркими, веселыми и разнообразными дамскими принадлежностями, служил достойной компенсацией за проведенное в тоскливо-однотонном белье детство.
Разбудил Карли отчаянный трезвон будильника. Вернее, спросонья ей так показалось. На самом деле это отважно и добросовестно чирикал сотовый телефон, пытаясь пробиться из застенка кожаной сумочки.
– Да, слушаю, – с большим опозданием отозвалась Карли.
– Куда ты, черт возьми, запропастилась? Я уже целую вечность пытаюсь дозвониться!
Куинн не считал необходимым тратить время на приветствия и прощания. Любезностям место в разговорах друзей. А Куинн – агент: умный, проницательный, настойчивый и агрессивный, из тех, кто приходит первым, а уходит последним. Об успешности его работы ярко свидетельствовали и впечатляющий, мощный список клиентов, и дом на Голливудских холмах. Это был не только дом, а еще и «висячие сады Семирамиды» в современном исполнении: с бассейном на нескольких уровнях, с террасами, удивительным розарием и даже собственным водопадом. Не так давно «Архитектурный дайджест» напечатал весьма впечатляющие снимки этого роскошного поместья. Интимно-близкий друг Куинна, Глен, никогда не появлялся вместе с ним на людях и в отличие от дома никогда не фотографировался на всеобщее обозрение.
– Привет, Куинн. Есть новости?
– У тебя перезапись в Санта-Монике: тот ролик о компьютерах, с которым ты работала на прошлой неделе.
– Им не понравилось то, что получилось? – уточнила Карли, давая выход собственным навязчивым страхам.
Сомнение в голосе не ускользнуло от внимательного Куинна.
– С какой стати что-то должно не понравиться? Разве ты плохо читала?
– Нет, что ты! Я просто так спросила. – Она явственно ощутила враждебные волны. Куинн не выносил неудачников.
– Дело вовсе не в тебе. Просто потребовалась еще одна копия – что-то там с мегагерцами или с мегабайтами и с мега-черт-его-знает-чем. Так что ровно в девять в студии. Смотри не провали дело. – Он отключился, даже не попрощавшись.
Бундкюхен! Теперь ей придется заменить предыдущую читку, сделанную удачным голосом, на новую – нынешним, обреченным на провал, охрипшим от почти получасового крика. Обычно Карли относилась к собственному голосу как к драгоценному инструменту – собственно, только такого отношения он и заслуживал. Однако в ее вселенной общество Эвана плохо уживалось с рациональным мышлением. Ворча на саму себя за глупость, Карли сунула в рот мятную пастилку и бросилась под горячий душ в надежде хоть немного оживить связки.
Едва Карли вышла из душа, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла Дана – в красном топике, джинсах и на высоченных каблуках. В каждой руке она держала по огромному мороженому, очевидно, в качестве входной платы. «Чанки-манки» от «Бен и Джерри» для себя и земляничное от «Хаген-Дац» —для подруги. Карли печально, мятно-эвкалиптово вздохнула и жестом пригласила войти.
Голубые, совсем в стиле Веджвуда, стены гостиной гармонировали с кремовой отделкой. Высокое французское окно, задернутое тонким вышитым тюлем, выходило в мощеный внутренний дворик, по периметру которого выстроились горшки с красной геранью. Напротив выложенного кафелем камина стояла синяя с белым велюровая тахта. Рядом с ней – кофейный столик. Возле камина по-хозяйски расположилось массивное кресло-качалка из клена. В углу примостился узкий шкафчик, в котором прятались небольшой телевизор и аудиосистема. Художественное оформление заключалось в перекинутом через спинку кресла пледе, расставленных по всей комнате фотографиях в красивых рамках и нескольких выполненных углем этюдах обнаженной модели над камином. Пространство выглядело чисто женским, однако вовсе не перегруженным эстрогенами.
Посреди тахты жирной черной кляксой распластался Один. Слева от него сидела Дана, а справа – Карли. Обе с наслаждением поглощали мороженое.
– Спасибо за мороженое, Дана, – едва слышно прошептала Карли. – Моему горлу уже гораздо лучше.
– А что стряслось с твоим голосом?
– Слишком яростно ругалась в машине.
– Это имеет какое-нибудь отношение к Эвану? В ответ Карли промычала нечто невнятное.
– Ешь. Поговорим потом, когда мороженое закончится. Дана открыла шкаф, достала телевизионный пульт, и на экране моментально появился канал мультфильмов. Парочка червяков повстречалась с комнатной мухой, и все трое затеяли содержательный разговор. Как раз работа Карли – «Новости компостной кучи». Исполнительница опять жалобно замычала, и подруга поспешно нажала на другую кнопку. Через десять минут обе покончили с мороженым и ощутили такое счастье, какое только можно получить за пять долларов.
– Завтра в восемь прямо здесь у меня свидание с Эваном, – безжизненно-монотонным голосом сообщила Карли. Она нервно теребила подол не по размеру просторной футболки с изображением забавного зверька по имени Марси, который тоже говорил ее голосом, только в другом мультфильме, «Хвосты Африки». – Я предупредила, чтобы за обедом он не ел ни лук, ни чеснок.
Дана нахмурилась:
– А что случилось с предполагаемой сделкой? И какова судьба моего тщательно продуманного, готового прямо в рамку и под стекло контракта?
– Я упустила его, Дана, – несчастным голосом призналась Карли, – потеряла рассудок от мысли, что работа над фильмом – чистый блеф, и обнаглела.
Карли обреченно докладывала о своем позорном проигрыше Эвану, а Дана слушала, не переставая с открытым осуждением и презрением качать головой.
– Подожди, дай подумать. – Она приложила палец к подбородку, стараясь понять и трезво оценить ситуацию. – Сначала тебя оскорбило то, что он хотел с тобой переспать. Потом тебя оскорбило то, что он на самом деле хотел вовсе не этого. И вот завтра он придет сюда именно для того, чтобы переспать с тобой.
– Да, – коротко и сухо ответила Карли. Логика! Судя по всему, в последнее время все на ней просто помешались.
– И все-таки ты абсолютно уверена в том, что не сможешь обойтись без красных туфель?
– Только что пришло сообщение о прослушивании от Федерального налогового управления – ни много ни мало.
Дана изумленно присвистнула:
– Может быть, ему стоило прийти сегодня?
– Он и так окажется здесь достаточно скоро.
– Должна сказать, что подобное могло произойти лишь с такой прекрасной девушкой, как ты, и больше ни с кем.
Голос подруги сочился удовольствием. Несмотря на напористость и даже некоторое нахальство, в душе Дана оставалась истинным романтиком. Она уже успела выступить в роли сводни в немалом количестве несчастных и даже трагических союзов и при этом умудрилась сохранить жизнерадостность и оптимизм.
– Подумать только! Ты с Эваном Маклишем! Bay! Его ведь не так-то легко окрутить! Многие старались, но мало кому удалось это сделать!
Словно утомившись от длительного сидения, Карли упала на тахту.
– Нет, все-таки ты определенно сошла с ума.
– Ах, как не терпится вставить этот эпизод в сценарий! – Дана выступала в качестве идейного вдохновителя и главного автора сериала о причудах двух молодых красивых женщин, хозяек магазина запчастей «Харлей-Дэвидсон». Он получил забавное название «Ежовый рай», оказался действительно живым, смешным, интересным и по праву удерживал очень высокий рейтинг. Дана беззастенчиво использовала ситуации из собственной жизни и жизни подруг, причем те воспринимали ее нахальство одновременно и с восторгом, и с ужасом. Впрочем, Карли не слишком любила оказываться «пушечным мясом» для комедии положений.
– Нет уж, ни за что! – гневно воскликнула она. – Не позволю выставлять собственную жизнь напоказ ради развлечения всей Америки!
– Нас, между прочим, дублируют в Испании, Франции и Германии, – деловито информировала Дана. – Да ты не сходи с ума! Никто не догадается, что речь идет именно о тебе.
– Ах, конечно! – Голос Карли зазвенел от сарказма. – Конечно! Разве сможет кто-нибудь понять, что маленькая темноволосая Чарли и огромный черный кот Оуэн – это мы с Одином!
– Карли, честное слово, ты просто страдаешь паранойей! Эта Чарли вовсе не похожа на тебя! А Дафна и ее собака. Айрис, не имеют ничего общего со мной и Дейзи. – Дана склонила голову к правому плечу и уставилась в пространство. Явный признак глубокой задумчивости. – Наверное, в моем сценарии клиент угонит любимый велосипед Чарли. А имя этого клиента скорее всего будет Итан Макнил. А работать он будет фотографом, и для съемок ему срочно потребуется обнаженная модель.
В полном отчаянии Карли застонала. Окажись она в этот момент на улице, самоубийство под колесами стало бы неотвратимым.
Горный хребет Санта-Моника в своей высшей точке достигает шестисот пятидесяти метров над уровнем моря; он отделяет ничем не примечательную долину Сан-Фернандо от модного и стильного западного Лос-Анджелеса. Несмотря на скромную высоту препятствия, преодоление Санта-Моники носит среди жителей города громкое название «переход через гору» и всегда вспоминается с налетом легкой усталости, как задача необычайно утомительная и обременительная. Возможно, путешествие и имеет нечто общее с пересечением реки Стикс, однако направление движения – в ад или из ада – во многом зависит от того, какую из сторон вы считаете родным домом. Впрочем, независимо от пристрастий все и всегда сходятся в одном: «переход через гору» – серьезное испытание, сулящее немалые неприятности.
Несмотря на аварию, из-за которой остановилось движение на 405-м шоссе, Карли удалось добраться из Студио-Сити до Санта-Моники на целых десять минут раньше назначенного срока. Она пожалела работника автостоянки – тот был ростом не ниже шести футов, если не считать торчащих еще на четыре-пять дюймов вверх белесых вихров, – и прежде чем отдать ему ключи, отодвинула водительское кресло.
Студия «Оушен рекординг» представляла собой выставку постоянно изменяющихся интерьеров. Таким образом ее владельцы пытались удержаться на волне моды и в то же время оправдать дикую цену, которую они брали за час записи. Интерьеры оказывались иногда удачными, а иногда не слишком. Сейчас оформление представляло собой нечто среднее между бразильским тропическим лесом и африканской саванной. На полу красовался полосатый, словно зебра, ковер, повсюду сияли слишком яркими неоновыми красками орхидеи и рододендроны, а стены служили фоном для вырезанных из дерева причудливых изображений. Завершал интерьер широкий, мягкий и длинный – не меньше двенадцати футов – диван. Именно он и стал тем восклицательным знаком, который так необходим в каждой просторной комнате. На нем можно было встретить всю обычную студийную компанию: актеров, писателей, продюсеров, одетых во что угодно – от самых что ни на есть простецких джинсов до костюмов от Гуччи. Карли отметилась, нашла на необъятном ковчеге свободное местечко и приготовилась ждать вызова.
– Солнышко, это ты? – раздался рядом голос. Она взглянула на неряшливого молодого человека в широких шортах, бесформенной футболке и шлепанцах. Крепкий загар, выгоревшие на солнце волосы и широкие плечи неопровержимо свидетельствовали о долгих часах, проведенных на доске для серфинга в упорных попытках поймать подходящую волну.
– Деке! – Карли поднялась и по-дружески тепло обняла загорелого блондина. Надо сказать, что объятие сразу привлекло внимание большинства присутствующих в студии мужчин. – Что ты здесь делаешь?
Деке расплылся в широкой, искренней, неотразимой Улыбке.
– Теперь я здесь работаю. Вообще-то не здесь, а в Голливуде, но занимаюсь именно в этой студии.
– А когда ушел из «Клипса»?
– С месяц назад. Взял отпуск на пару недель и уехал в Мексику. Ел омаров, пил текилу и до одурения занимался серфингом. – С этими словами парень взял Карли за руку и по-свойски повел за собой. – Ты вполне можешь подождать в кухне, а я с удовольствием составлю тебе компанию.
Декстер Джеймс Холланд-третий оказался одним из первых, с кем Карли подружилась, начав карьеру актрисы дубляжа. Он работал звукорежиссером одного из ее первых проектов, рекламного ролика освежителя дыхания для собак. Так совпало, что Деке тоже недавно ступил на стезю закадровой жизни; вполне понятно, что новички нуждались во взаимной поддержке.
– А ты не сказал, что устроился на новую работу. – Карли уселась за маленький кухонный столик.
Деке достал из холодильника две бутылки воды и тоже сел.
– Надеялся увидеть тебя на вечеринке у Даны, но, наверное, пока я туда добрался, ты уже успела уйти. В тот вечер я очень поздно закончил работу и приехал уже после того, как какая-то девушка умудрилась свалиться в бассейн.
– Какая-то девушка? – Карли с удовольствием узнала, что трагическая вечеринка вошла в историю под заглавием «Какая-то девушка упала в бассейн», а вовсе не «Карли Бек, напившись допьяна, настолько потеряла самоконтроль, что свалилась в бассейн».
– Да, имени я не понял, но, говорят, бедняга промокла до основания.
– Уже легче, – благодарно произнесла Карли и тут же исправилась: – То есть я хочу сказать, что лучше ей не нарушать анонимности.
– Вот-вот, и Эван сказал то же самое. Он явно оказался свидетелем, однако наотрез отказывается говорить, кто именно так отличился.
– Эван? – Карли не могла скрыть удивления. – Эван Маклиш?
– Да. А что, ты с ним знакома?
– Более или менее. – Да уж, после предстоящего свидания она сможет дать исчерпывающее описание этого парня. Пикантная мысль вызвала одновременно и дрожь, и приступ тошноты.
– Когда я впервые с ним встретился, – заметил Деке, – то поначалу решил, что он слишком уж крепко закручен. Но при ближайшем знакомстве впечатление совершенно изменилось: на самом деле он классный парень. Сейчас я работаю непосредственно на него.
– Можешь не уточнять. Арлин Барлоу?
– Да-да. Действительно сильно. До сих пор я о ней ничего не знал, кроме того, что малышка пропала или что-то в этом роде. Но тут послушал, как она поет, посмотрел, что удалось смастерить Эвану, и прямо-таки растрогался. Уже собрал полную коллекцию ее записей…
В этот момент зазвенел висящий на стене телефон. Дек-стер снял трубку и кивнул Карли:
– Тебе пора, солнышко.
Судя по всему, лавочке мистера Берта пришел конец.
Карли услышала эту новость, стоя в комнате ожидания другой звукозаписывающей студии, на сей раз в северном Голливуде. Она носила название «Микс-Эн-Матч» и выглядела столь же скромно, сколь «Оушен рекординг» казалась переполненной совершенно неоправданными излишествами. Студия была построена в 1980 году. Тускло-серое ковровое покрытие в комнате ожидания давно вытерлось и просилось в отставку, так же как и заляпанный кофе вылинявший голубой диван. Какой-то дармовой календарь держался на неумело вбитом в сосновую панель стены гвоздике. В углу ютился аппарат, за монетку выдававший бутылку воды, а на нем влачило жалкое существование какое-то почти высохшее, запыленное растение. В целом же комната производила немногим более приятное впечатление, чем авторемонтная мастерская.
Вот уже два года Карли регулярно записывала телевизионные рекламные ролики шоу «Мистер Берт строит». Экстравагантная программа посвящалась всяческим полезным навыкам. Уже не осталось в мире ровным счетом ничего, что не взялся бы смастерить бесстрашный мистер Берт, и не было ни одного материала, с которым он не пытался бы работать.
«Завтра мистер Берт пустит в дело картонки из-под яиц! Не пропустите, а то пожалеете!»
«Поторопитесь! Сегодня в гостях у мистера Берта потрясающие девочки!»
Работу, конечно, трудно назвать блестящей, но, во всяком случае, она казалась надежной и вполне предсказуемой.
– Ты действительно сказал то, что мне послышалось? – Карли внимательно посмотрела на стоящего напротив полного лысеющего человека. Одет он был в ковбойские сапоги, потертые джинсы и клетчатую фланелевую рубашку поверх черной футболки с надписью «Благодарный покойник». – Скажи, что я ошиблась и ты ничего подобного не говорил. Ведь так, Талли?
– К сожалению, все, что я сказан, чистая правда. – Талли громко втянул в себя кофе и лишь после этого продолжил: – Официально пока ничего не объявляют, но я слышал от администратора шоу. Похоже, мистеру Берту просто надоело строить, и он больше не желает этим заниматься. А мне его будет не хватать. Симпатяга!
– И мне тоже. – Душа у Карли ушла в пятки.
– Мы можем начать в пять, – направляясь в студию, заметил Талли.
– Не спеши: у меня сегодня больше ничего нет.
О, как печально-правдиво звучали эти слова! Карли тяжело опустилась на продавленный диван и позвонила агенту.
– Как прошла перезапись? – первым делом поинтересовался он.
– Прекрасно.
– Ты уверена? По твоему голосу этого не скажешь.
– Нет, действительно здорово. – Карли решила не вдаваться в подробности и утаила, что голос не полностью соответствовал первому варианту, то есть случилось именно то, чего она и опасалась. Однако ей повезло: во втором варианте произошло столько изменений, что пришлось заново записывать весь ролик и проблема отпала сама собой. Но эти детали Куинна не касались. Не стоило его посвящать и в грядущую гибель шоу мистера Берта.
– Ну что же, прекрасно, – явно не поверив, заключил Куинн. – На завтра ничего не запланировано, а вот в пятницу, после «Компостной кучи», сразу несколько проб. Вечером пришлю расписание по электронной почте. Завтра отдыхай и набирайся сил. – Агент отключился.
Подобные слова из уст деловитого и сухого Куинна звучали чуть ли не нежно. Во всяком случае, они свидетельствовали об искренней заботе и сердечном участии. Карли чувствовала себя польщенной и даже тронутой. Но она прекрасно знала, что это не предложение, а приказ.
Огромная кровать красного дерева представляла собой самую безрассудную покупку из всех, на которые Карли отважилась в своей жизни. И она ни разу не пожалела о собственной расточительности. Собственно говоря, она вовсе не собиралась покупать кровать, но, едва увидев эту, сразу поняла, что именно в ней сосредоточено счастье. Им предстоит соединиться —. это веление судьбы, и сопротивляться ему просто невозможно. Ну и, конечно, как и при всех остальных безответственных поступках, при этом тоже присутствовала Дана.
В то время подруги лишь недавно поселились вместе, хотя каждая пыталась начать собственную, совершенно независимую карьеру. Питались они вермишелью, биг-маками и сыром, сдабривая скучную еду жареной картошкой. Так что диета получилась весьма красноречивой – основными ее составляющими оказались крахмал и жир.
Кровать едва поместилась в комнате Карли – ведь она была не просто королевских размеров, а предназначалась калифорнийским королям. Следовательно, на ней можно было спокойно играть и в футбол, и в хоккей на траве. Дана дала ей название «пондероса»[1]1
Желтая сосна.
[Закрыть]. Карли всегда с нежностью расправляла кремовые египетские простыни. В одном дюйме ткани ниточек было больше, чем дней в году. Белье казалось нежным, словно пух, и в то же время отличалось редкой прочностью. Нынешняя ситуация, разумеется, полностью выпадала из кинематографической традиции: актриса собиралась переспать с режиссером не для того, чтобы получить роль, а для того, чтобы не участвовать в фильме. Карли цинично подумала, что, как ни крути, а многое в этой жизни определяется именно постелью.
Конечно, отказать Эвану в привлекательности было просто невозможно. Больше того, с первой же встречи вспыхнула та самая искра, которая и определяет взаимное притяжение двоих. Красивый мужчина был к тому же умен, талантлив и излучал мощную пульсирующую энергию, которая настраивала весь организм Карли на соответствующую волну. Казалось, тело ее способно настроиться с точностью управляемой лазером ракеты. Испытывать подобное ощущение еще не приходилось никогда и ни с кем. Оно оказалось не слишком приятным, поскольку несколько напоминало отклонение.
Однако физическое влечение представляло собой лишь половину сюжета. Дело в том, что в то время как тело изо всех сил тянулось к этому мужчине, разум отчаянно сопротивлялся, устремляясь в противоположном направлении. Сознание подсказывало, что для самоуверенного наглеца она представляла примерно такую же ценность, как надувная кукла или очередной, случайно подвернувшийся под руку карандаш.
Зазвонил телефон, и Карли замерла: Эван? Может быть, он все-таки передумал? А может быть, хочет прийти пораньше?
– Слушаю…
– Ты уже что-нибудь назначила? – Это оказался Куинн.
– Да. – Карли покрутила головой, пытаясь избавиться от напряжения. – Массаж, косметические процедуры, маникюр, педикюр да еще кое-какая работа. Завтра в два.
– Прекрасно. Все, что намечалось на пятницу, после «Компостной кучи», отпало. В понедельник тоже ничего. Да, кстати, похоже, что «Мистеру Берту» пришел конец.
– Отлично. – Значит, это были не просто слухи.
– И еще отпадает реклама косметических пуховок. Они решили все начать заново: собираются попробовать других животных. Может быть, панду или сурка. Кстати, как выглядит этот сурок?
Карли громко вздохнула.
– Что случилось?
– Ничего особенного. Просто все эти блестящие новости вовсе не способствуют повышению жизненного тонуса.
– Точно, – согласился Куинн. – Но если бы я сообщил их тебе после массажа, то непременно потребовался бы еще один. Мне просто жаль твоих денег. Попробуй эвкалиптовую сауну. Говорят, эффект просто потрясающий.
Выслушав все плохие новости Куинна, Карли продолжила подготовку к свиданию. Отложив на более позднее время горячий душ и бокал холодного вина, она занялась нарядом.
Черные туфли на шпильках, нитка жемчуга, облегающая черная шелковая юбка и соответствующая блузка с рукавами три четверти и пуговицами из галиотисов. Ансамбль получился достаточно интересным. Под ним же – лишь изящное черное кружево от Шанель. Элегантно и в то же время вызывающе. Даже, можно сказать, угрожающе. Выглядела она так, словно готова отправить мужчину в рай не только поцелуем, но и пулей. Да, примерно такие чувства она и испытывала к Эвану.
Приняв душ, Карли критически взглянула на собственное отражение в зеркале. Та женщина, которую она увидела, нуждалась в помощи. Она постоянно нуждалась в помощи. Лицо без макияжа выглядело невыразительным, уязвимым и слишком юным. Левая бровь почему-то казалась выше правой, и эта асимметрия придавала лицу слегка удивленный, даже петушиный вид. К собственным волосам Карли, как правило, претензий не имела: они были короткими, блестящими и темно-каштановыми, с кофейным оттенком. Всю сознательную жизнь девушка мечтала подрасти хотя бы на пару дюймов. Однако поскольку пубертатный период, судя по всему, давно закончился, то надеяться на увеличение роста, а соответственно и на сражающую наповал внешность вряд ли имело смысл. Не позволив себе раскиснуть, Карли собралась с духом, достала контурный карандаш и принялась за дело, решив последовать пословице и сделать лучшее из того, что отпущено природой.
В семье все, кроме отца-брюнета, были светловолосыми. Даже отчим. Больше того, все могли похвастаться хорошим высоким ростом. Мужчины выглядели спортивными и закаленными. Женщины же потрясали разнообразием внешности. В детстве Карли не было необходимости играть с куклой Барби: ее мать и сестры в точности походили на белокурую красавицу. Детство, проведенное в доме блондинки, не слишком способствовало повышению самооценки. Девочка обладала достаточно острым зрением, чтобы не считать себя дурнушкой. Но более чем на приятную внешность, по собственному мнению, она просто не тянула. Симпатичная, но ничем не примечательная.
Ограничившись минимальным количеством косметики, Карли оценивающе взглянула на собственное отражение и в качестве эксперимента улыбнулась. Отсутствие бремени красоты можно было расценить как достоинство: во всяком случае, не приходилось постоянно думать о поддержании однажды покоренной вершины. Красивые люди подобны футболистам, от которых болельщики постоянно требуют гола. А выглядеть просто приятной – просто приятно. И не надо напрягаться. Карли снова улыбнулась и послала самой себе воздушный поцелуй.
Ожидая неизбежного, девушка выпила стакан минеральной воды и вытащила из банки несколько орешков. Конечно, она нервничала, но считала, что держится вполне прилично. В эту минуту раздался звонок в дверь, и банка с орешками выпала из рук. Содержимое рассыпалось по ковру. На шум явился Один. Изучив ситуацию, он испытал страшное разочарование, но все-таки решил попробовать пару орешков на вкус.
