Текст книги "Мои красные туфли"

Автор книги: Лиана Меррил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

– Я принесу твои заметки, – предложила Карли, как только они вошли в кухню. Она едва держалась на ногах от усталости, а переживания горькой складкой залегли в уголках губ.

– Обед? – Эван показал на стоящий на столе судок.

– Да, – подтвердила Карли, копаясь в дорожной сумке. – Когда возвращалась домой, купила кое-что в мексиканском магазинчике. Если хочешь, он твой.

Эван уже открыл контейнер и выкладывал содержимое в тарелку. Потом взял две вилки и еще одну тарелку.

– Думаю, что тебе тоже стоит немного поесть.

Карли молча покачала головой и опустилась на соседний стул. Положила бумаги на стол.

– Совсем не хочется.

– Надо. Вечер выдался нелегким. – Он разделил лепешку буррито пополам и половину положил на другую тарелку. В буфете нашел бутылку острого соуса и щедро сдобрил свою порцию. Карли заметила, что и Эван, и Деке предпочитали огненную еду, а потому постоянно использовали всяческие острые приправы. Эван поднял было соус и над тарелкой Карли, но девушка лишь покачала головой, и он поставил бутылку на стол.

Карли не хотелось есть, но возражать и спорить тоже не хотелось. Неожиданно она вспомнила, что они не ругались целый вечер. Рекорд. Перемирие казалось приятным, и возобновлять войну не было никакого смысла. Вот такой добрый, спокойный и мягкий Эван нравился ей больше, чем она готова была признаться самой себе. Возможно, его мама была права…

Карли успела положить в рот всего несколько кусочков, а Эван уже опустошил тарелку. Она молча подвинула ему свою, и он, полив буррито соусом, моментально очистил и ее.

– Почему бы тебе не заняться собой? – предложил Эван, вставая. – А я наведу здесь порядок.

Карли задумалась. Душ – это, конечно, здорово, но не хотелось так резко обрывать вечер. В компании легче было переносить разлуку с котом.

Эван начал убирать со стола.

– Приготовлю кофе.

Появилась надежда, что, когда она выйдет из душа, он все еще будет здесь.

– Зерна в морозилке. Если можно, покрепче.

Через некоторое время из спальни появилась свежевымытая, причесанная и умащенная Карли. Одета она была в красные шорты, красный топик и неизменный белый махровый халат. Ноги уютно отдыхали в мягких леопардовых шлепанцах.

Эван явно чувствовал себя как дома. Он удобно расположился на диване, погрузившись в журнал «Нзшнл джиографик» с акулой на обложке, а перед ним на столике стояли две солидные кружки с кофе.

– Не стоит из-за меня надевать халат, – произнес он, откладывая журнал в сторону.

– Мне холодно, – соврала Карли. Села на диван и потянулась за кружкой.

– Это твоя семья? – Эван показал на стоящие на камине фотографии. Средняя изображала всю компанию на выпускном вечере Джулиана.

– Да, семейство Энгстром. Вот этот молодой человек в помятой шапочке и мантии – мой умный братик Джулиан. Осенью он собирается в Калифорнийский технологический институт, дабы объединиться с себе подобными. Рядом наша мама, Джудит, а справа младшая сестренка – Стейси. Она сверхталантливая художница. Вон там, над камином, ее произведение.

Большой, заключенный в рамку рисунок представлял собой серию этюдов, изображающих обнаженную женщину в различных позах – стоя, сидя, в наклоне. Сильные, уверенные линии точно передавали и эмоциональный, и физический образ модели. Лицо детально прорисовано не было, а часто натурщица и вообще отворачивалась.

– Это ты, – ни капли не сомневаясь, заявил Эван.

– Нет, – быстро возразила Карли, однако малиновый румянец на щеках выдал ее с головой.

– Конечно, ты. – Нет!

– Карли, – уверенно произнес Эван, – мне вовсе незачем видеть твое лицо, чтобы узнать всю тебя. Я же сказал, что ради меня незачем надевать халат.

– Хорошо, – растерянно сдалась девушка. – До этого вечера никто и никогда не замечал сходства.

– Не волнуйся, – успокоил Эван, большим пальцем разглаживая недовольную морщинку на ее лбу, – никто, кроме меня, не узнает.

– Но ты же узнал.

– У меня очень хорошая память. Как ты думаешь, у сестры нет этюдов, которые она хотела бы продать? – Он помолчал, позволяя мысли наполнить атмосферу, а потом сменил тему, словно отпуская Карли на свободу: – Трудно назвать твоих брата и сестру маленькими.

И действительно, на фотографии оба они были на целую голову выше Карли.

– Да, ты прав, – согласилась она, с радостью уводя разговор в сторону, – но для меня они навсегда останутся маленькими.

– А еще бросается в глаза, что ты на них совсем не похожа.

– Они похожи на моего отчима, а я – на отца. – Она показала фотографию красивого седого мужчины. Он стоял на железнодорожном вокзале где-то в Японии и, улыбаясь, держал в руках лист бумаги, на котором толстым черным маркером было написано: «С днем рождения, Карли! Люблю тебя! Папа». – Вот, это и есть Бек.

– Ты зовешь его по фамилии?

– Нет, это его имя. – Карли поставила на стол недопитый кофе и поджала ноги. – Когда я стала актрисой, то заменила фамилию Рудольф на Бек. Сценический псевдоним.

– Что, Рудольф слишком длинно и скучно?

Карли попыталась отыскать в его словах следы недоброжелательности, впрочем, безуспешно.

– Когда я вступила в профсоюз, то хотела оставить свое настоящее имя, Карлотта Рудольф, но оказалось, что уже есть Шарлотта Рудольф. Это слишком похоже, а значит, плохо и неудобно. Вот так я и превратилась в Карли Бек.

– А я всегда так и был Эваном Маклишем. – Он тоже поставил чашку и откинулся на спинку дивана.

– Не могу представить тебя никем другим.

Было уже поздно. Точного времени Карли не знала, но была уверена, что дело идет к полуночи. По всем стандартам белого рыцарства Эван наилучшим и самым благородным образом выполнил свой долг и теперь имел полное право удалиться.

– Хочу поблагодарить за все, что ты сделал сегодня вечером. – Слова Карли нарушили молчание, которое окружало обоих уже несколько минут. – Знаю, что для тебя это просто кот. Но для меня Один значит очень много. Мы уже давно вместе. Это номер три.

– Третий год?

– Третья жизнь, – торжественно произнесла Карли. Остается еще шесть, если, конечно, он не переживал каких-то неизвестных мне смертельно опасных случаев.

– Карли, Карли, – укоризненно покачал головой Эван. – Скоро ты купишь своему коту заячью лапку. А как насчет приносящего удачу ошейника?

– Что бы там ни было, – не желая замечать колкости, заговорила Карли, – огромное тебе спасибо. Я действительно очень ценю поддержку.

– У меня тоже были животные. – Эван произнес эти слова так, словно признавался в преступлении средней тяжести.

– Правда? – Она попыталась представить его мальчиком с собакой. Наверное, колли. Или немецкая овчарка. Да, наверняка овчарка.

– Пара черепах. Честное слово.

Образ юного Эвана, бродящего по полям в сопровождении верного пса, сменился видением, в котором ребенок склоняется над террариумом с рептилиями. Картина не слишком романтическая.

– И однажды хаски, – продолжал он. Карли представила себе стройного темноволосого юношу, отчаянно погоняющего упряжку сильных собак по заснеженным просторам Аляски, чтобы срочно привезти на далекое стойбище необходимое лекарство. Это уже лучше.

– И как его звали? – поинтересовалась она, не желая расставаться с идеальным образом мужественного человека и преданной собаки, знакомым по книгам Джека Лондона.

– Ее, – поправил Эван. – Снежок.

– Снежок? Звучит не слишком героически. Эван пожал плечами.

– Мать ее носила имя Снежинка, потому заводчик и назвал ее Снежком. Выбор не мой, но маме имя нравилось.

– Заводчик? А Один был бродяжкой. Это первый зверь в моей жизни. – Она тихо вздохнула. – Так странно, что его нет дома. Обычно он всегда здесь. Ходит везде, кругом его шерсть. – Подбородок Карли предательски задрожал, а перед глазами повисла дрожащая пелена.

– Эй, – мягко, почти шепотом успокоил Эван. – Но он ведь никуда не уходит. У него в запасе целых шесть жизней, помнишь?

– Это все моя глупость, – пробормотала Карли, оплакивая свою забывчивость. – Если бы я не оставила окно открытым, он бы не смог убежать. А теперь вот лежит в лечебнице, в одиночестве.

Эван обнял ее, и она совсем не сопротивлялась его рукам.

– Все будет в порядке, – тихо, ласково прошептал он и губами провел по темным блестящим волосам. Боже, как же она любила его голос!

Неожиданно Карли отстранилась и взглянула тревожными, полными страха глазами.

– А что, если дело во мне? Что, если Один оказался первым черным котом, которому хозяйка принесла несчастье?

– Карли, – решительно, спокойно возразил Эван. – Возьми себя в руки, детка. Послушай меня. Твои туфли здесь совершенно ни при чем. Понимаешь? Ни в малейшей степени. – И он снова заключил Карли в объятия.

– Ну тогда, значит, я просто ужасная кошачья мать.

– Ты великолепная кошачья мать, – заверил Эван, целуя ее в лоб. – Просто замечательная. Лучшая на свете.

– Надо было принести ему его подушечку и игрушку. Что, если ему там страшно?

– Ты сейчас говоришь точно так же, как моя мама, когда я впервые поехал на лето в лагерь. – На сей раз он поцеловал ее в кончик носа. – Она явилась в первый же вечер, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

Карли уткнулась носом в воротник его рубашки. Вкусно пахло Эваном и теплой хлопковой тканью.

– И сколько же тебе было лет?

– Восемь.

Она, не поворачиваясь, улыбнулась.

– Наверняка испортила твою репутацию у девочек.

– И не говори… – Теплыми руками он медленно растирал ей спину, нежно освобождая от треволнений минувшего дня.

В этот момент холодная, аналитическая часть сознания Карли, всегда напоминающая о себе с опозданием, предупредила, что уже слишком много времени. Если бы Карли и довелось с криком убежать прочь, то только не в ту минуту, когда, полуобнаженная, она оказалась в его власти, а он, крепко сжав худенькие плечи, накрыл ее губы своими и позволил языку хозяйничать во рту. О нет. Эта неприятность казалась совсем мелкой по сравнению с той, к которой она стремительно неслась. Нежным ласкам, уговорам и обещаниям, что все будет в порядке, противостоять оказалось куда труднее. Добавьте сюда обезоруживающую улыбку, шикарный зад, от которого, наверное, и пули отскочили бы; не забудьте немного благородства и великодушия – и вот уже Карли готова следовать за этим мужчиной по пятам, словно собачка породы хаски с нежным именем Снежок. Капля за каплей, поцелуй за поцелуем, чаша весов опускалась в сторону Эвана.

Карли руками пригладила мокрые волосы, нацепила шорты и футболку и отправилась из спальни в кухню, повинуясь неотразимому запаху кофе и французских тостов.

Эван сидел за столом и, словно знатный поместный лорд, пил кофе. Он выглядел настолько красивым, что Карли пришлось покрепче прижимать ноги к полу, чтобы не взлететь. На столе лежала вчерашняя воскресная газета с уже решенным кроссвордом.

Карли уснула в объятиях Эвана, а проснулась в обнимку с подушкой. По всем стандартам замена неравноценная. А потому, увидев, что он до сих пор не ушел, удивилась, но не разочаровалась. Принимая душ, внимательная хозяйка обратила внимание на то, что Эван уже успел воспользоваться предназначенными для гостей чистым полотенцем и запечатанной зубной щеткой. Карли очень старалась не расчувствоваться при виде его голубой щетки, мирно пасущейся в стаканчике рядом с ее розовой, однако это не удалось. Эмоции при встрече с зубной щеткой – плохой признак. Так совсем скоро можно начать разбирать по парам его носки и складывать футболки. Идея показалась просто ужасающей.

– Оладьи, – проворчал Эван через пару минут, недовольно глядя на лежащие на тарелке два пшеничных тоста. Судя по выражению его лица, можно было предположить, что Карли только что подала на блюдечке сушеные свиные уши.

– Что? – переспросила Карли. Она как раз разливала по кружкам кофе.

– Дексу пекли оладьи.

– И что же? – Карли ожидала разъяснений.

– Когда здесь был Деке… – С этими словами Эван кивнул в сторону спальни, чтобы не осталось сомнений, что именно означает слово «здесь». – Когда здесь был Деке, его кормили оладьями.

Карли раздраженно вздохнула.

– Я пекла Дексу оладьи за то, что он монтировал мой демонстрационный ролик, – нехотя пояснила она. – А вовсе не за… – Не договорив, она негодующе махнула рукой в сторону спальни.

– А чем же его кормили за?.. – Эван вопросительно поднял брови.

– Ничем! – подчеркнуто спокойно произнесла Карли в надежде нейтрализовать и эти отвратительные брови, и их грязные намеки.

Эван ткнул пальцем в остывающий тост и состроил ехидную гримасу.

– А я-то думал, что он тебе нравится…

– Разумеется, нравится. Он мой друг. Но мы с ним не… – Карли снова махнула рукой в сторону спальни.

Брови немного разгладились.

– Так, значит, вы никогда… – Снова движение бровями.

– Нет! Мы никогда… – Взмах руки в сторону спальни.

– Ни разу? – На сей раз скептически поднялась только одна бровь.

– Ни разу, никогда, – положив руку на сердце, заверила Карли.

Эван очаровательно улыбнулся, в очередной раз с удовольствием убедившись в том, что центром вселенной остается именно его персона.

– Но Дексу пекли оладьи.

– Прекрасно, – заключила Карли, сама удивляясь столь быстрой капитуляции. Она тут же «надела» голос примерной домохозяйки в стиле пятидесятых годов: – Эван, милый, не желаешь ли на завтрак оладий?

– Очень даже желаю. – Эван отодвинул в сторону моментально потерявшую актуальность тарелку с тостами и открыл ту газетную полосу, на которой печатались обзоры книжных новинок. – Да, и не забудь, пожалуйста, масло и кленовый сироп.

Глава 14

– Кто это? – воинственно прокричал в телефонную трубку Эван.

Карли только что вернулась с лужайки перед домом – она включала дождевые установки. Пытаясь вычислить, кого именно он оскорбляет в данную минуту, жестом попросила телефон.

– Эй, но ты же позвонил сюда, – продолжал Эван, не обращая на жест никакого внимания. Звонивший что-то громко и резко ответил. – Ладно, подождите. – Даже не извинившись, Эван отдал телефон: – Это твой отец.

Карли схватила трубку и направилась к мойке – подальше от стола и Эвана.

– Кто этот нахал? – обиженно и сердито потребовал ответа Бек. – И какого черта он отвечает по твоему телефону в понедельник утром?

Так. Она давно вышла из того возраста, когда на все нужно разрешение родителей, да и понятие «девственность» несколько устарело, однако чувство вины все-таки почему-то стучалось в сердце.

– Ну, понимаешь…

– Ладно, не обращай внимания, – ворчливо, но ласково успокоил Бек. – В любом случае это не мое дело. Но отец – всегда отец. А, подожди минутку! Ведь это он, правда? Этот твой режиссер?

– Да, – подтвердила Карли. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать Эвана в его присутствии. Несмотря на то что прошлой ночью он показал себя самым лучшим на свете мужчиной, она не могла простить, что, закрыв глаза, он начал по памяти описывать ее обнаженной.

– Послушай, у меня тут намечается интервью со шведским принцем. Он к тому же еще и чудо-банкир. Ты не против свидания с членом королевской семьи?

– Предпочитаю свидания без телохранителей и придворных церемоний. – Краем глаза Карли заметила, что Эван зло терзает газету. – Так что же, пап?

– Звоню, чтобы поблагодарить за диски. Ты слишком добра ко мне, детка.

– Поздравляю с Днем отца, папочка.

Эван с шумом перевернул газетную страницу, давая понять, как относится к этому празднику. Он умудрялся выражать свое мнение, даже не произнеся ни слова.

– Горд носить звание твоего отца, – шутливо ответил Бек. – Но хватит обо мне. Есть интересные новости. Удалось разыскать Педро да Сильву, более известного под именем Пита Силвера. Он же – мистер Арлин Барлоу.

– Не может быть! – От неожиданности Карли так резко поставила кружку на стол, что выплеснула кофе. – Так что же, ты действительно нашел мужа Арлин Барлоу?

Эван за долю секунды пробежал через всю кухню и уже стоял рядом с Карли. Он почти вплотную прижал голову к ее голове, пытаясь не пропустить ни слова из разговора. Карли чуть отодвинулась, но Эван не отстал, а подвинулся следом.

– Да, – гордо подтвердил Бек. – Никто не может спрятаться от моих расследований даже посреди Тихого океана.

– Так где же он? Она с ним? Она ведь жива, правда? Эван совсем прилип. Карли повернулась к нему спиной и довольно резко дернула плечами, пытаясь освободиться. Однако Эван угадывал каждое движение, словно овчарка ростом в шесть футов, и все равно оказывался рядом, прильнув ухом к трубке. Чтобы удержать нескромного свидетеля на расстоянии, Карли выставила локоть. Однако и это не помогло: Эван, ничуть не смущаясь, с легкостью разогнул ее руку и вплотную прижался всем телом к спине, замкнув ее в ловушке между собой и кухонным столом.

– Он живет в Мексике, недалеко от Энсенады, – пояснил Бек. – Возможно, в одном из тех местечек, где собираются живущие на социальное пособие старые гринго.

– А ты с ним разговаривал? – Карли ощущала на спине тяжесть тела Эвана, а на щеке горело его дыхание. Она почувствовала, как учащается дыхание. Оставалось лишь надеяться, что отец ничего не заметит.

– Нет, – ответил Бек. – Оставляю это удовольствие тебе. Ручка есть поблизости?

– Ручку, – повторила Карли, опасаясь, что Эван прервет разговор, а уж потом отправится за ручкой. Этого не произошло. Протянув руку, он достал бумажное полотенце и вместе с невесть откуда появившейся ручкой положил его на стол перед Карли. – Да, пап, я готова!

Бек подробно изложил информацию, которую Карли прилежно записала, радуясь, что не экономила на полотенцах и купила плотные и надежные.

– Что же, удачи, дочка, – пожелал отец. – Только сделай милость, не впутайся в какие-нибудь неприятности.

Наверное, он все-таки умел читать ее мысли.

– Постараюсь. Спасибо, папуль. Люблю тебя.

– А я – тебя, – коротко заверил Бек Рудольф и положил трубку.

Волнуясь, Карли выключила телефон.

– Не могу поверить, что папе удалось найти Пита Силвера!

Эван быстро повернул ее лицом к себе и накрыл губы своими. Французский поцелуй с французскими тостами – изысканное блюдо. Карли положила телефон и крепко обняла Эвана за шею. А он прижал ее к себе и, положив руки на ягодицы, быстрым движением поднял, посадил на стол, а сам встал между ее колен.

– Эван? – на всякий случай спросила Карли, отстраняясь от поцелуя. Она и сама точно не знала, о чем именно спрашивает. Может быть, ему лучше удастся сформулировать вопрос?

Мужские руки скользнули под футболку, а губы повели мягкую линию вниз, по шее. Судя по всему, он вовсе не был настроен разговаривать. Единственное, что сейчас интересовало Маклиша, – так это губы, кожа, грудь Карли.

Ее внимание тоже постепенно сосредоточилось исключительно на ощущениях. Она схватила Эвана за плечи и – притянула к себе, изгибаясь и стараясь прижаться как можно теснее. Соски действовали откровенно, бесстыдно, ничего не стесняясь и пытаясь привлечь к себе внимание, словно статисты в массовой сцене. Едва девушка обвила ногами бедра мужчины, как зазвонил телефон.

– Ой! – закричала Карли, когда раздался еще один звонок.

Эван замер. – Что?

– Один! – Карли оттолкнула его, соскочила со стола и схватила телефон. – Слушаю!

– Карли? Это сестра Бетси из лечебницы доктора Марка.

– Бетси! Спасибо за звонок! Как Один?

Эван засунул исписанное бумажное полотенце в карман вернулся к своей газете.

– Прекрасно. Доктор говорит, что он скоро совсем по-равится.

– Слава Богу! – с облегчением воскликнула Карли. Моет быть, все-таки она не такой уж плохой человек. – Мне можно забрать его домой?

– Только завтра. Но зато сегодня вы можете в любое время его навестить.

Эван вез Карли в ветлечебницу. На заднем сиденье «тойоты» лежал пакет с целой кучей кошачьих игрушек. Да, сегодня Один выглядел гораздо лучше. Конечно, он чувствовал себя еще слишком слабым, чтобы внезапно вскочить, погнаться за мышью и одним точно рассчитанным ударом лишить ее жизни, но зато он вполне мог расправиться с коробкой кошачьего корма. Кот и его хозяйка встретились чрезвычайно эмоционально и радостно. Настроение у обоих заметно улучшилось. Карли оставила в клетке столько игрушек, что, добавив джойстик, вполне можно было поставить ее в галерею игровых автоматов.

– Собираюсь сегодня связаться с Силвером и попробовать договориться об интервью, – сообщил Эван на обратном пути.

– А мне расскажешь? – с надеждой в голосе спросила Карли.

– Да, конечно. – Эван потер шею и пошевелил затекшими плечами.

– Так хочется поехать, – настойчивее, чем собиралась, призналась она и, чтобы смягчить свои слова, просительно добавила: – Пожалуйста…

Эван пристально смотрел на дорогу и молчал.

– Я прекрасно понимаю, что это твой фильм, – заверила Карли. – Даю честное слово, что не буду мешать. Правда!

– До сих пор он еще ни разу не соглашался дать интервью.

– Но если согласится… – Карли почти умоляла. Теперь она понимала, почему Эван так разозлился, когда она не рассказала ему о Реймонде. Она пыталась исключить его из его собственного дела. А теперь пришла ее очередь надеяться, что с ней самой не поступят точно так же. – Я знаю, что в истории с Реймондом Барлоу вела себя неправильно. Ошиблась и сожалею о своей ошибке.

Эван остановил машину у дома Карли, выключил двигатель и, повернувшись, внимательно посмотрел на девушку. Его голубые глаза пристально изучали ее лицо.

– Пожалуйста, не запрещай мне в этом участвовать. – Впервые в жизни она так боялась остаться не у дел. Поговорить с Питером Силвером не просто очень хотелось, а казалось жизненно необходимым.

Эван вздохнул. До этого он ни разу не вздыхал. Рычал, ворчал, фыркал, но никогда не вздыхал. А сейчас вдруг вздохнул.

– Может быть, поедем вместе, – наконец ответил он, подняв руку, чтобы Карли не перебивала. – В том случае, если он согласится. Некоторые соглашаются беседовать только с одним человеком, без свидетелей. Так что если он скажет «нет», то ничего не поделаешь. Больше того, я не собираюсь подгонять поездку под твое расписание. Как только Пит согласится, прыгну в машину и отправлюсь на юг, пока он не передумал. Сидеть и ждать, пока ты закончишь рекламу очередного супа, я не могу.

– Согласна, – с энтузиазмом поддержала Карли. – Обещаю все устроить и не создавать неудобств, чего бы это ни стоило.

Эван кивнул так, что Карли не поняла, соглашается он или сомневается. Во второй раз за этот день настало время страстных объятий. Он целовал нежно, соблазняя, растягивая каждый поцелуй, словно что-то мягкое и эластичное, до тех пор, пока не прерывалось дыхание. Через мгновение наступала очередь следующего поцелуя. На несколько великолепных минут все проблемы мира отступили в сторону. Жизнь подождет. И вот наконец с глубоким вздохом сожаления двое отпустили друг друга на свободу.

Карли смотрела на Эвана так, словно пыталась выбраться из путаницы противоречивых чувств, которые угрожали полностью затмить сознание.

– Не думай об этом так упорно, – посоветовал Эван, наблюдая за отражающимся в глазах девушки вихрем мыслей. – Это все ерунда.

– Ты прав, ерунда, – согласилась Карли каким-то деревянным голосом. – Давай поговорим попозже.

Пита Силвера предложение о встрече не заинтересовало. Весь день и почти весь вечер Карли ждала звонка Эвана. Она прекрасно понимала, что отказ вполне возможен, но от этого разочарование не становилось меньше. Эван разговаривал с Питом целый час, но так и не смог уговорить стареющего музыканта дать интервью. Через несколько часов Эван позвонил снова и снова получил отказ. Однако Силвер согласился посмотреть часть уже готового материала. Эван послал срочную бандероль и попросил Карли не волноваться.

– А что, если он опять откажется? – с опаской спросила она.

– Тогда буду донимать его до тех пор, пока не согласится. Поверь, от меня не так-то просто отделаться.

– Но…

– Ложись-ка спать, Карли. Завтра я тебе позвоню. Карли отправилась в спальню, чувствуя себя одинокой и покинутой: ни Одина на слишком большой кровати, ни Эвана на слишком маленьком диване. Она целый час ворочалась: заснуть никак не удавалось. Наконец усталость взяла свое, и Карли провалилась в темноту – прямо в лапы своих обычных кошмарных снов.

Жители Лос-Анджелеса обожают чувствовать себя впереди всей планеты. Прижав к уху сотовый телефон, Карли наблюдала из кухонного окна, как по лужайке соседа, словно гигантская мокрица, ползает автоматическая газонокосилка. Неугомонный в своих технологических исканиях Дженсен сидел на крыльце, потягивая из огромной, в тридцать две унции, бутылки вишневый напиток, и с законной гордостью наблюдал за последним новшеством. Новшество исправно выполняло свою обязанность – подстригало газон.

– Как поживает адская киска? – поинтересовался усталый голос Эвана.

– Значительно лучше. Подумываем о втором медовом месяце. – По пути в гостиную Карли подхватила на руки Одина и вместе с ним устроилась на диване. – Спасибо тебе. Один для меня – целый мир, а без твоей помощи мне вряд ли удалось бы его спасти.

– Да что ты, ерунда.

Ерунда… Это слово точно отражало суть их отношений. Еще совсем недавно она была бы рада его услышать. А сейчас уже сомневалась.

– Есть какие-нибудь новости от Пита? Он получил пленку?

– Да, пленку получил, но никак не может принять решение, а это само по себе уже прогресс. Мне действительно нужно поговорить с ним. Хорошо хоть, что уже не отказывается, а говорит «может быть».

Всего лишь несколько дней назад Карли пыталась убедить в этом Эвана. Она улыбнулась, подумав об иронии судьбы.

– Карли? – Голос в трубке прозвучал серьезно.

Она невольно напряглась, ожидая, что сейчас прозвучат плохие новости, сжалась и даже пригнула голову, как будто с потолка могла сорваться балка.

– Да?

– Возможно, планы изменятся.

– Хорошо… – с сомнением в голосе ответила она, разглядывая пол в поисках западни.

– Если вдруг завтра Пит Силвер согласится, то запись придется перенести с пятницы на следующую неделю. Мне потребуется время, чтобы отредактировать текст. А возможно, что-то придется переписать заново.

– Уф! – Карли глубоко вздохнула. Ей необходимы красные туфли. И необходим этот фильм. Так получилось, что она хочет иметь и то и другое. – Если я соглашусь, то смогу получить туфлю до окончания работы?

– Нет, отдать ее до окончания работы я никак не могу.

– Но почему? – возмутилась Карли. – Обещаю непременно закончить запись. Доведу дело до победного конца, Эван, причем самым лучшим образом. И не только из-за контракта, но просто потому, что это важно мне самой.

– Не могу, – после долгого молчания отрезал Эван.

– Потому что ты мне не доверяешь? – Такое отношение казалось обидным. Разве он не понимает, что она вовсе не обманщица? Раз дала слово…

– Потому, что не могу позволить себе доверять, – просто, сухо ответил Эван. – У меня нет выбора. Пробовать какие-то другие варианты нельзя, а потому необходима уверенность, что сработает именно этот. Здесь дело вовсе не в тебе.

– Конечно, – сердито возразила Карли. – Все дело в тебе. Ты всегда хочешь все делать сам. И отвергаешь любую помощь, если не попросил ее. А просить не собираешься, так ведь?

Он не ответил ни «да», ни «нет», а просто сказал:

– Давай заключим сделку.

– Не хочу заключать никаких сделок! – Один испугался резкого тона и спрыгнул на пол. – Ты несправедлив, Эван. Я сделала все, что обещала, и если нужно, сделаю больше. Но ни на какие сделки больше не согласна. Почему ты просто не спросишь меня?

– Послушай, – настойчиво произнес Эван. – Если Пит Силвер согласится на интервью, а ты не откажешься перенести запись, то я обязательно возьму тебя с собой. Обещаю.

– И отдашь вторую туфлю.

– Нет, – решительно отрезал он. – Просто возьму тебя с собой. Это все, что можно сделать.

– Все, что ты сделаешь, – поправила она.

– Да, – согласился он, – все, что я сделаю.

– Все к черту! И тебя тоже к черту! – прошипела Карли, раздавленная этим слепым упрямством, неизменной решимостью делать все по-своему, не уступая даже в мелочах.

– Что же, пусть будет так. Договорились.

В субботу вечером Дана заехала, чтобы забрать Одина. На следующее утро Карли предстояло уехать в шесть часов, а в такое неприличное время беспокоить подругу было просто невозможно. Единственными представителями рода человеческого, которых она соглашалась видеть в столь ранний час, были задержавшиеся с прошлой ночи голые мужчины.

– Спасибо, что согласилась присмотреть за Одином, – поблагодарила Карли, – передавая подруге корзинку с котом. – Только на один вечер, одну ночь и один день. Единственное, должна предупредить, что он не привык спать в одиночестве.

– Как бы я хотела сказать то же самое о себе, – заметила Дана. Она поставила корзинку на заднее сиденье, а рядом водрузила пакет с едой и всяческими кошачьими принадлежностями. Их хватило бы по крайней мере на месяц. – Кстати о ночном одиночестве…

Карли устало закатила глаза:

– Ради Бога, не начинай.

– Знаешь, для парня, с которым ты не спишь, он достаточно часто ночует у тебя. По крайней мере дважды.

– Если можно, просто позаботься о коте, хорошо? – Карли засунула палец в корзинку и почесала Одину шейку.

– Не волнуйся. Не впервые. – Дана завела машину и тронулась с места, но тут же резко остановилась и подала назад. Опустив окно, протянула Карли бумажный пакет.

Карли взяла его и заглянула внутрь. В пакете оказался солидный запас кондомов и несколько питательных батончиков с высоким содержанием протеина.

– Удачного путешествия! – жизнерадостно пожелала Дана и укатила.

В Энсенаду ведут две дороги: первая – широко известная, вошедшая в поговорку, верхняя, а вторая соответственно нижняя. Они петляют одна над другой в тянущихся вдоль побережья горах. Совершенно независимые, но едва ли равные. Верхняя дорога платная и содержится наилучшим образом – с разметкой, ограждениями и тому подобным. Нижняя, общедоступная, не может похвастаться всеми изысками платной, в частности, такой роскошью, как асфальт. Так что тем, кто не склонен рисковать, ездить по ней не рекомендуется.

Карли не отрываясь смотрела из окна машины на нескончаемую синеву волн Тихого океана, неустанно бьющихся о неровный, изрезанный берег. Лос-Анджелес остался далеко позади, в трех часах пути, отделенный границей и контрольно-пропускным пунктом. Контраст между разделенными пограничной полосой американской и мексиканской сторонами бросался в глаза так же резко, как и контраст между платной и общедоступной дорогами. Американская сторона отличалась строгим единообразием и порядком, монотонной одинаковостью улиц, машин и магазинов, которая, хотя и казалась скучной, в то же время вселяла спокойствие и своего рода уверенность. Но стоило лишь пересечь границу, как все тут же менялось. Кругом царило непредсказуемое разнообразие. Очень личное и нередко поистине артистическое самовыражение на мексиканской стороне пронизывало и землю, и небо, вдохновляя и нервируя, даря чувство свободы и пугая.