Текст книги "Мои красные туфли"
Автор книги: Лиана Меррил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Как ты думаешь, Арлин убежала от чего-то или к чему-то? – спросила Карли, начиная первый настоящий разговор за целый день. Почти всю американскую часть пути она проспала и проснулась лишь перед границей, в Сан-Исидро. Вести машину в Тихуане оказалось истинным испытанием, а потому Карли сидела как можно тише, с благоговейным восхищением наблюдая, как Эван отвоевывает у соперников жизненное пространство.
Он долго не отвечал на вопрос – так долго, что Карли начала волноваться.
– Мне не положено иметь собственное мнение, – наконец мрачно произнес он. – Предвзятость может помешать объективности, повлиять на выбор людей, которых я приглашаю для беседы, на саму беседу, на то, что я подчеркиваю в фильме и чего стараюсь избежать. Я должен документально представить все, что произошло, а не выдвигать собственные теории.
Да, наверное, вопрос действительно оказался непростительно глупым. Глядя вниз, на крутой обрыв прямо под колесами машины, Карли пыталась решить, что лучше сделать – драматично выброситься в открытое окошко или же тихо и незаметно умереть от стыда на месте.
– Но, – продолжал Эван уже другим голосом, – это официальный ответ. А настоящий ответ заключается в том, что, по-моему, наша героиня сбежала. Впрочем, если я выясню что-нибудь иное, то меня это не убьет. Все было так, как было.
Карли отодвинулась от двери и расслабилась.
– А почему ты считаешь, что она сбежала? Эван снизил скорость, минуя опасный участок.
– Исходя из того, что известно в настоящий момент, такой вывод напрашивается сам собой. В тот, последний, год счастье от Арлин отвернулось. Так утверждал Реймонд, да и все остальные тоже. Роман с Питом Силвером не удался. Возможно, когда она в последний раз навещала музыканта во Франции, они действительно поженились, но даже брак не спас разрушающихся отношений. Да, скорее всего она просто убежала, так же как еще девочкой убежала с фермы.
Карли придерживалась иного мнения:
– А мне кажется, что она как раз бежала к чему-то.
– Правда? – В голосе Эвана мелькнула искра интереса.
– Дело в том, – заметила девушка, с улыбкой отмечая интерес спутника, – что поскольку я не режиссер, то могу не волноваться насчет непредвзятости и уступок искушению.
На красивых, четко очерченных губах Эвана промелькнула улыбка. Да уж, вот с этим искушением бороться действительно трудно.
– Мое мнение ни на чем не основано, совершенно субъективно, – заметила Карли. – Как ты сказал, она была несчастна, но вряд ли убегала именно от несчастья. Скорее всего она искала счастье, так же как и в первый раз, когда ушла из дома. Мне кажется, что и тогда девушка не столько ненавидела существование на ферме, сколько просто рвалась в город, к иной жизни, которую считала настоящей.
Эван покрутил рукой – мол, давай-давай, ври дальше.
– Арлин оставила дом ради музыки, – продолжала Карли. – Никто и никогда не говорил о том, что она ненавидела собственную семью и близких. Просто, как часто бывает в молодости, стремилась к более интересной, динамичной жизни. А потому и поехала в город, чтобы начать заниматься музыкой. Может быть, и во второй раз она исчезла по той же причине.
– Если обстоятельства сложатся удачно, – вставил Эван, – то, возможно, через несколько часов нам удастся выяснить, что произошло на самом деле.
– Нет сил ждать, слишком интересно. – Карли улыбнулась, едва сдерживая волнение. Впервые с того момента, как обнаружилась пропажа туфель, она ощущала полное и безоговорочное счастье. И вдруг Эван неожиданно улыбнулся в ответ. Эта улыбка захватила, словно бьющаяся внизу вода, и неумолимо увлекла за собой.
В Энсенаду приехали примерно в одиннадцать. В выходной день портовый город был полон туристов. Любопытные пришельцы жадно фотографировали достопримечательности, среди которых одной из главных был заметный из любой точки города мексиканский флаг – он подчинил себе всю гавань. В развернутом виде флаг страны занимал площадь двух футбольных полей, а весил больше пятисот фунтов.
Карли уже давно не была в семейном кондоминиуме Марины, однако нашла его без особого труда. Он находился к югу от города, через дорогу от каменистого пляжа. Белый, в современном стиле, комплекс состоял из тридцати отдельных построек, большая часть которых принадлежала пенсионерам или сдавалась отдыхающим. Эван остановил «тойоту». До беседы с Питом Силвером обязательно нужно было перекусить, так что оставалось всего лишь несколько минут, чтобы привести себя в порядок.
Пока Эван выгружал из багажника сумки, Карли проверила автоответчик.
– Добро пожаловать в кондоминиум, Карли, – выплыл из динамика мелодичный голос Конни, матери Марины. – С удовольствием посмотрела последнюю серию «Ежового рая», ту, где тебя и Дану поймали на подсчете карт в Вегасе, а потом вам пришлось удирать. Честное слово, забавно! Насчет стирки не волнуйся: по четвергам приходит женщина и наводит полный порядок. Так что наслаждайся жизнью, моя милая.
– Вы и правда это делали? – поинтересовался Эван.
– Что делали? – не поняла Карли, нажимая кнопку автоответчика.
– То, что она говорила насчет Вегаса.
– Разумеется, нет. Дана все и всегда сочиняет сама.
– Неужели? – усомнился Эван.
– Карты считала она, – сдавалась Карли. – А я всего лишь вела машину, когда пришлось оттуда сдергивать.
– Действительно, всего лишь…
– Далеко не все наши с ней похождения отражаются в сериале. Только самые интересные эпизоды.
– А я, случайно, не попаду в историю? – опасливо осведомился Эван.
– Только если планируешь совершить нечто увлекательное, – внезапно осмелев, уточнила Карли.
– А ты гарантируешь услуги эвакуатора? Воздух сгущался, и в комнате становилось жарко. Эван позволил себе один из своих «ерундовых» поцелуев.
Карли собиралась сказать, чтобы он сейчас же прекратил безобразничать. От этих проделок она все забывала. Забывала даже важные обстоятельства, например, то, что совсем ему не нравится, что он считает ее попросту ненормальной, а также то, что он ей тоже совсем не нравится и она считает его отъявленным нахалом.
– Закончим попозже, – уверенно заключил Эван и направился к двери.
Не теряя времени, они поехали в город, чтобы купить на ленч пирожков с рыбой – «тако». Тротуары оказались забиты туристами, причем многие направлялись именно в ресторан «Хассонгз». Основанное немецким иммигрантом больше века назад, это заведение стало родиной коктейля «Маргарита» и, как логичное следствие, местом множества пьяных драк. Здесь собирались те молодые жители штата Калифорния, которые хотели исполнить роль отчаянного американского парня: все, что требовалось, – это пересечь южную границу Соединенных Штатов, напиться до одурения и начать выворачиваться наизнанку. Воистину пришел, увидел… напакостил.
– Ты когда-нибудь бывал здесь? – поинтересовалась Кар-ли, когда они проходили мимо «Хассонгз».
– Что-то даже и вспоминать не хочется, – уныло ответил Эван.
– Да, – вздохнула Карли. – понимаю, о чем ты.
Пит Силвер жил примерно в двадцати минутах езды от города в юго-западном направлении. Дорога давно и отчаянно нуждалась в ремонте. Пока «тойота» тряслась и прыгала по ухабам, Карли невольно вспомнила другой не слишком гладкий путь – к трейлеру, в котором жил Реймонд Барлоу. На губах сама собой возникла улыбка.
Эван краем глаза заметил это выражение.
– Только не говори, что ты никогда так не ездила. Карли вспомнила еще один подходящий к случаю анекдот:
– После ночной оргии в валхаме довольный бог поворачивается к своей спутнице и гордо заявляет: «Я – Тор». А богиня отвечает: «И я тоже, но игра стоила свеч».
К ее удивлению, Эван запрокинул голову и громко, искренне, заразительно расхохотался. Карли этот смех показался лучшей на свете музыкой, и все же она корила себя за то, что моментально растаяла, словно карамелька на раскаленном приборном щитке.
Дом Пита Силвера оказался маленьким белым глинобитным строением. Он стоял на горе, в глубине сада, и смотрел окнами прямо на океан. Земля казалась бедной и каменистой, однако деревья сгибались под тяжестью апельсинов, лимонов, лаймов, фиников и абрикосов. Чуть дальше холмистый пейзаж казался причесанным аккуратными рядами виноградников: они уходили вдаль ровными параллельными линиями.
– Знаю, что вести себя надо тихо и скромно, – заверила Карли, когда Эван остановил машину. Дальше предстояло карабкаться по высеченным в горе каменным ступеням. – Буду говорить только тогда, когда ко мне обратятся, и ни за что на свете не позволю себе совать нос, куда не следует. Даю честное слово скаута!
Эван сразу стал серьезным и взглянул на спутницу непроницаемыми, океанской голубизны, глазами. Потом молча кивнул, вышел из машины и принялся вытаскивать из багажника аппаратуру.
Глава 15
При ближайшем рассмотрении дом оказался больше, чем выглядел снизу, с улицы, так как значительную его часть закрывали деревья. Широкое окно справа от парадной двери выходило на море. Подъемы цементных ступеней, также как рама вокруг двери, были облицованы синей с желтым узором мексиканской плиткой. Вместо звонка посетителям предлагался тяжелый кованый молоток. Эван постучал.
Неожиданно для самой себя Карли поднялась на цыпочки и поцеловала спутника в щеку.
Эван вопросительно поднял бровь.
– Это на счастье, – прошептала она и изо всех сил сжала его руку. К собственному удивлению, она тут же ощутила ответное пожатие. Рука оказалась на свободе только после того, как послышались шаги, а потом и звук отпираемой двери.
На пороге показалась крошечная женщина с седеющими, стального цвета волосами, собранными в пучок на затылке, и сморщенной, почти каштановой кожей. Одета она была в ярко-голубое крестьянское платье с вышитыми на корсаже и по подолу яркими цветами. Экономка взглянула на Эвана быстрыми, живыми, словно у молодой девушки, черными глазами.
– Добрый день, сеньора, – поздоровался Эван на ломаном испанском. – Это дом Педро да Сильвы?
– Пьетро, – произнесла женщина с акцентом, сразу выдавшим уроженку холмов Тосканы, а вовсе не мексиканку.
Она знаком пригласила за собой и повела посетителей по коридору, через арку, в просторную гостиную. Каблуки золотых босоножек отсчитывали на кафельном полу каждый шаг. Напротив окна с видом на океан красовался огромный каменный камин, увенчанный резной дубовой полкой. Середину комнаты занимали два просторных кожаных дивана, а между ними уютно устроился кофейный столик. В большом кресле лицом к двери сидел сам хозяин, Пит Силвер.
Карли видела всего лишь несколько фотографий этого человека и все же моментально его узнала. Внешность казалась удивительной: выразительные, полные грусти карие глаза, высокие, четко очерченные скулы и поистине великолепный, царственный рот. Густые, белые, словно хлопок, разделенные пробором волосы создавали удивительный, достойный кисти художника контраст с кожей почти кофейного цвета. Одет он был в черные брюки и характерную для тропиков рубашку с коротким рукавом, искусно расшитую белым по белому.
– Вы не теряли времени попусту, – произнес старый музыкант, поднимаясь и протягивая Эвану руку.
– Боялся, как бы вы не передумали, – с улыбкой признался Эван, отвечая крепким пожатием. – Это Карли Бек, она будет читать текст к нашему фильму.
– Очень приятно. – Пит взял руку гостьи в свою и слегка пожал.
– Спасибо за то, что разрешили мне приехать. Это очень мило с вашей стороны.
– Не за что, – ответил Пит и повернулся к впустившей гостей женщине. – Если вы еще не успели познакомиться, то разрешите представить мою кузину. Ее зовут Марчелла Орсини.
Новые знакомые приветствовали друг друга сразу на нескольких языках.
– Кофе? – предложила Марчелла и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты.
– Присаживайтесь, пожалуйста. – Пит показал на диваны. Карли и Эван сели рядышком, лицом к камину. – Вам придется проявить немалое терпение в отношении Марчел-лы. Она не говорит по-английски. Поскольку вы работаете в кино, считает вас знаменитыми. Очень любит звезд разного калибра. Кроме меня. Вот если бы я был Рики Мартином…
– Педро да Сильва, Пит Силвер, Пьетро. – Эван перечислил варианты имени хозяина. – Что именно вам больше по душе?
– Смотря где… – Красавец пожал плечами и улыбнулся. – Моя мать была мексиканкой, отец – итальянцем. А все американские друзья зовут Питом.
К тому времени как Марчелла вернулась с кофе и печеньем, Эван успел подключить магнитофон и установить микрофон. Она поставила поднос на стол и, с опаской взглянув на аппаратуру, уселась напротив гостей.
Пит наблюдал за приготовлениями с большим интересом, время от времени задавая толковые вопросы.
– Какое теперь все маленькое, – удивился он.
– То же самое сказал и Реймонд, – не подумав, заметила Карли. Все, провал. С ролью невинной наблюдательницы покончено. Впрочем, Эван, надев наушники, регулировал уровень записи и, судя по всему, даже не заметил оплошности. Или просто сделал вид, что не заметил.
– Реймонд, – задумчиво повторил Пит. – Реймонд Бар-лоу?
Карли ответила коротким быстрым кивком.
– Как он?
Карли взглянула на Эвана, который деловито копался в папке с заметками, и лишь после этого ответила:
– Прекрасно. Живет в Палм-Спрингсе.
– Пустыня всегда ему нравилась. А он, случайно, не предлагал вам выйти за него замуж?
– Да, – Карли улыбнулась, – действительно предлагал.
Пит коротко, почти беззвучно рассмеялся и что-то сказал по-итальянски Марчелле. Та ответила быстрой улыбкой и резким, отрывистым смехом.
Через несколько минут приготовления закончились, и Эван начал интервью:
– Расскажите мне об этом доме. Вы здесь выросли? Пит покачал головой:
– Нет, построил его специально для Арлин, чтобы она могла видеть океан. И фруктовый сад посадил тоже для нее.
Он пустился в воспоминания об их первой встрече.
– Мой акцент казался ей смешным, – заметил он. – А я считал ее самой красивой женщиной в мире. И постоянно повторял это и по-итальянски, и по-испански.
Потом Пит упомянул об отношениях с Арлин.
– Мы сводили друг друга с ума. Часто ссорились – иногда из-за всего подряд, а иногда просто так, даже без повода. Я всегда кричал по-испански, но никогда не хотел ее обидеть, задеть какие-то серьезные чувства. Языки давались Арлин с большим трудом, а поэтому в любви я признавался только по-английски. Так чтобы она наверняка поняла.
О причине ухода Арлин:
– Я умолял ее выйти за меня замуж и вернуться в Мексику, чтобы вместе заняться виноградниками. Отец заболел, а потому я больше не хотел играть по клубам и не хотел, как тень, ездить следом за ней. – Пит замолчал и вздохнул. – Она боялась. Не хотела снова жить на ферме. Я много раз делал ей предложение и наконец сказал, что это последнее. Она ответила отказом. И поехала обратно в Штаты. Ну а я вернулся в Мексику.
Пит замолчал и пригубил виски, которое Марчелла принесла сразу после начала интервью. Потом покрутил стакан, внимательно наблюдая за тем, как вращаются кубики льда. Казалось, в глубокой задумчивости он забыл обо всем на свете. Никто не осмеливался вторгаться в воспоминания. Марчелла, прикрыв глаза, откинулась на спинку дивана, то ли задремав, то ли мечтая о Рики Мартине.
Карли наблюдала, как таймер на цифровой аудиокассете отсчитывает десятые доли секунды. Эван сидел неподвижно, с покорностью и терпением человека, ожидающего важных вестей. Через некоторое время Пит осушил стакан и поставил его на стол.
– Чтобы найти меня, ей потребовался почти год. Конечно, я мог бы и помочь, но решил предоставить ей возможность сделать все самой. – Он выразительно постучал пальцем по лбу. – Туповат был парень…
– Просто вы не сомневались, что она непременно вас разыщет, – успокоил Эван.
– О да, – согласился Пит и засмеялся. – Как только узнал, что она меня ищет, сразу начал строить вот этот дом. Ей потребовалось время. По-испански она не говорила, но это не имело особого значения. Арлин была очень красива, а все мужчины готовы говорить на языке красивой женщины. В тот самый момент, когда она наконец появилась, я как раз выкладывал плиткой парадную дверь. Плитка была зеленой, а ей больше нравилась синяя. Я сказал, что изменить цвет может только моя жена. Именно тогда Арлин и решилась. Уж очень ей хотелось, чтобы парадная дверь была синей.
Свадьба Пита и Арлин состоялась в следующее воскресенье прямо посреди виноградника семейства да Сильва. Так как поговорить Арлин ни с кем из гостей не могла, она пела. В качестве первого танца оркестр марьячи сыграл трогательную аранжировку ее самой популярной песни «Унеси меня на луну». Всю свою жизнь Арлин провела рядом с Питом Силвером и больше никогда не думала о расставании.
– Арлин умерла два года назад, – закончил повествование Пит. Голос его дрогнул. Помолчав, старый музыкант сглотнул комок в горле и, словно стирая тень печали, провел рукой по лицу.
Карли боялась непрошеных слез, а потому упорно смотрела в сторону.
– Последнее время она очень болела, – наконец снова заговорил Пит. Несмотря на заметную дрожь, голос его звучал спокойно. – Во всем виноваты сигареты. Она так и не смогла бросить курить и постепенно все больше слабела. Он снова замолчал и принялся пристально изучать океан.
– Ее положили в больницу, но оказалось, что сделать уже ничего нельзя. Она хотела домой, поэтому я и забрал ее. Была весна, а она так любила весну!
Пит поднял руку, показывая, что интервью окончено. Потом отстегнул микрофон и вышел из комнаты.
– Получается, что она ни от чего не убегала и ни к чему не стремилась, – задумчиво предположила Карли на обратном пути, сидя в машине рядом с Эваном. – Она просто убежала к любимому человеку.
– Похоже на то.
– Ты разочарован?
– Нет, – серьезно и честно ответил Эван. – Случилось то, что случилось. В этом нет и не может быть ни плохого, ни хорошего. Я ведь уже говорил, что не имею права предпочесть какой-нибудь конкретный конец. Дело в том, что конец – это далеко не вся история, а всего лишь ее небольшая часть. И начало, и середина не менее важны.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо перебила Карли. – Необходимо научиться объективно смотреть на сюжет в целом. А я очень рада, что она его нашла. Просто замечательно, что в конце концов и на ее долю выпало счастье и она обрела все, о чем мечтала.
На перекрестке, перед знаком «стоп», Эван быстро поцеловал Карли, а потом, оглядевшись, поехал дальше.
– Это вовсе не означает, что меня не радует ее счастье.
Когда они вернулись из дома Пита Силвера в город, улицы все еще были переполнены людьми. В барах клиенты заказывали выпивку с таким видом, словно в любой момент, размахивая своими отвратительными бляхами, могли ворваться полицейские. В некоторых заведениях спиртное означало не просто крепкий напиток. Крупные, мускулистые бармены были готовы в любой момент залить выпивку в глотку посетителя и тут же схватить его за грудки и изо всех сил встряхнуть. Своеобразный человеческий коктейль в исполнении Всемирной федерации борьбы.
Время обеда еще не наступило, а потому Карли и Эван решили прогуляться по главной улице, авенида Лопес-Мате-ос. Уличные продавцы с тележками предлагали мороженое, или, по-мексикански, «чаррос», щедро посыпанное корицей печенье, другие сладости. Здесь же можно было взять напрокат игуану или ослика и сфотографироваться в их компании. Какие-то люди держали в руках слабо заряженные автомобильные аккумуляторы и за деньги предлагали сеанс электрошока. Туристы старались как можно больше увидеть, погрузиться в незнакомую культуру, ощутить новый, неведомый мир. Но находились и такие, кто не упускал возможности схватиться за оба контакта аккумулятора.
Эван с подозрением оглядывался по сторонам и крепко сжимал руку Карли. Толпа становилась все гуще и беспокойнее; люди задевали друг друга и случайно, и со злым умыслом. Сплошь и рядом орудовали карманники, вызывающе вели себя проститутки. Эван крепко обнял спутницу и прижал к себе; лицо его выражало открытый вызов каждому, кто осмелился посмотреть слишком внимательно или задержать взгляд на секунду дольше, чем следовало. Он следил за Карли с таким старанием, словно она была бриллиантом в витрине магазина Тиффани. Жест означал одновременно и защиту, и обладание. Сам объект отнесся к действию с интересом, но и с подозрением.
В конце концов парочка осела в небольшом ресторанчике, предлагавшем дары моря. Карли медленно пила коктейль, а Эван разглядывал ее с нескрываемым, откровенным желанием. Комната освещалась неярко, интимно – над каждым столиком висела лампа из узорного кованого железа. Вдоль стен стояли красные виниловые кабинки с двумя диванчиками и столом между ними. С деревянных решеток под потолком свисали пурпурные кисти пластикового винограда. Одну из стен целиком занимала грубо намалеванная копия картины Боттичелли «Рождение Венеры».
– Почему ты все время на меня смотришь? – не выдержала Карли. Она сидела, крутя в пальцах крошечный бумажный зонтик от коктейля.
– А ты сама как думаешь? – Эван снова заговорил своим фирменным «гипнотизерским» голосом.
– Не заигрывай со мной, – отрезала Карли, нервно ерзая на диванчике. Хорошо зная силу воздействия его сексуальности, она пыталась избежать очередной неловкой ситуации.
– А собственно, почему бы и нет? – Эван придвинулся ближе. Теперь двое сидели совсем рядом, так, что и ноги, и бедра их соприкасались. Карли слегка отодвинулась. Эван едва слышно, словно про себя, рассмеялся, но остался на месте.
Официант торжественно водрузил на стол обед – энчилады с омарами для двоих. Эван попытался было заказать каждому еще по одному коктейлю, но Карли отказалась. Она и так уже чувствовала себя слишком взволнованной и возбужденной и боялась окончательно утратить самоконтроль. Возможно, все дело было в алкоголе. А может быть, совсем по Павлову, уже выработался рефлекс на множество проведенных в коктейльном царстве распутных вечеров и ночей: стоит только пересечь границу, как в голове сам собой возникает туман.
– И перестань, пожалуйста, отвечать на все мои вопросы вопросами, – раздраженно потребовала Карли.
Эван взял принесенный официантом коктейль и поднял стакан, словно провозглашая тост.
– Хочу тебя, – заявил он и сделал глоток.
Карли быстро допила все, что у нее оставалось. Может быть, все-таки стоило заказать еще…
Обед прошел в тяжелом, напряженном молчании, прерываемом лишь вопросами официанта.
Нежный, мягкий карамельный вкус теплого заварного крема порадовал Карли именно в тот момент, как рука Эвана оказалась у нее под юбкой. От неожиданности девушка пискнула и вытаращила глаза. Если бы в этот момент кто-нибудь за ней наблюдал, то непременно решил бы, что молодая особа пришла в бурный восторг от десерта. Карли проглотила крем и открыла рот, чтобы заявить решительный протест. Эван же воспринял движение как персональное приглашение к поцелую и не стал отказывать себе в удовольствии, попутно окунув в море блаженства и свою спутницу. Крем тут же утратил все свое очарование. Теперь уже без закуски в виде поцелуя он вряд ли на что-то годился. Карли положила ложку.
– Будешь доедать? – поинтересовался Эван.
«Нет, милый, – подумала Карли, возвращаясь на землю, – вопрос в том, будешь ли ты заканчивать то, что начал?» Она жестом отказалась от десерта.
Эван взял ложку левой рукой и принялся с видимым удовольствием есть крем. Правая рука оставалась на своем месте, уютно устроившись между колен Карли и даже чуть выше. Любому из свидетелей поза наверняка показалась бы впечатляющей. Как известно, умение в одинаковой степени владеть двумя руками очень полезно. Покончив с десертом, Эван тщательно облизал ложку. Это тоже подействовало на Карли возбуждающе.
– Почему ты все время на меня смотришь? – сексуально улыбаясь, повторил недавний вопрос Эван.
– А ты как думаешь?
Официант принес счет, тактично положил его на стол между обедающими и тут же испарился. К чеку одновременно потянулись две руки.
– Я заплачу.
– Я заплачу.
– Мое. – Карли придвинула маленький поднос к себе. Правая рука Эвана скользнула вниз, к коленям. Девушка вопросительно подняла брови.
– Мое. – Эван левой рукой потянул поднос к себе; правая рука вернулась на прежнее место.
Карли редко следовала советам матери, однако на этот раз пришлось согласиться, что спорить из-за чека – дурной тон. Это так неизысканно.
– Твое. – Она подвинула поднос в сторону настойчивого мужчины и при этом внимательно следила за движением его руки – до тех пор, пока та не обрела единственно достойного положения.
– Как приятно, что ты способна верно оценить обстановку. – Лицо Эвана оставалось бесстрастным, в то время как рука его делала свое дело.
Карли с восхищением наблюдала, как Эван ловко, без малейшего затруднения подписал чек левой рукой, даже не вспотев. О ней самой сказать этого было нельзя. Она уже взмокла. Вспотела по-настоящему.
Из ресторана парочка вышла шагом, но, едва дойдя до стоянки, оба бегом бросились к машине.
Карли внезапно остановилась и схватила спутника за рукав.
– Мы же не сами парковались.
– Черт! Иди к машине. – Эван побежал обратно, туда, ?где стоял, с интересом наблюдая за происходящим, служащий стоянки. Сунув ему в руку щедрые чаевые, Эван схватил ключи и тем же способом, на высокой скорости, вернулся обратно. Через минуту «тойота» неслась по авенида, словно водитель готовился к международному ралли.
Радетели за безопасность движения неустанно призывают держать руль двумя руками – так, как будто стрелки часов показывают без десяти два. Карли же считала, что вполне достаточно просто «без десяти». Если сжимать покрепче, то можно вести машину и так. Эван уловил выражение лица спутницы, ловко отправил правую руку туда, где она проводила время обеда, и улыбнулся так, как могут улыбаться только мужчины, да и то лишь в определенные моменты жизни. Машина прыгала по ухабам разбитой мостовой, и анекдот насчет монашек почти реализовался.
Они резко затормозили у парадного входа своего домика, выскочили из машины и почти ввалились в темный холл. Эван запер дверь, схватил Карли на руки и направился в первую попавшуюся спальню.
– Эван, – заговорила она, едва он поставил ее на ноги возле кровати, – а как же наш контракт? Это, конечно, ерунда, но все-таки…
– За пределами Соединенных Штатов и протекторатов контракт недействителен, – последовал уверенный ответ в промежутках между высоковольтными поцелуями.
Карли начала расстегивать ремень на его брюках. Она ведь не юрист, а потому может просто поверить тому, что слышит.
Лихорадочно, жадно они стаскивали друг с друга одежду, пытаясь как можно быстрее устранить препятствия на пути к близости. Наконец все лишнее было отброшено, и на разгоряченную кожу обрушился ливень еще более горячих, почти кипящих поцелуев. Эван приостановился лишь для того, чтобы включить возле кровати неяркую лампу и вытащить из бумажника кондом.
– Подожди, – выдохнула Карли, сжав его руку. Подведя любимого к кровати, она положила руку ему на грудь и толкнула на мягкое ложе.
Это тело вполне могло бы принадлежать танцору – высокому, гибкому, с четко и красиво очерченными мускулами. Женская рука нежно скользнула по шее, плечам, груди. На светлой коже четко вырисовывались упругие волоски. Карли изучала мужчину, словно пытаясь наполниться им, ощутить как можно полнее. Ничто не утаилось от ее внимания: сладкое и соленое, гладкое и шероховатое, мягкое и восхитительно твердое. Спускаясь вниз, она обошла стороной мощную эрекцию, приберегая ее на обратный путь.
– И как только, черт возьми, тебе удалось удержать все это в штанах? – Она любовно обняла богатство и улыбнулась счастливой улыбкой.
– Посмотри внимательнее, – слегка севшим от желания голосом ответил Эван, – думаю, что по отпечаткам можно сосчитать, сколько звеньев на молнии.
Карли шаловливо провела кончиком языка по готовому к боевым действиям пенису.
– Мм… думаю, ты прав.
Губы нежно коснулись твердого кончика, и Эван застонал от удовольствия. Рот Карли продолжал интимное путешествие. В теле Эвана невозможно было обнаружить ни малейшего изъяна. Оно казалось поистине безупречным, совершенным. Язык трудился до тех самых пор, пока не ощутил шелковистый влажный привкус мужского желания.
– О Боже, Карли, – простонал Эван, слегка поднимаясь над постелью. Он легко перевернул девушку, моментально оказавшись сверху, быстро вооружился презервативом и перехватил инициативу. Медленно, неотвратимо-упорно начал проникать в горячую, влажную, мягкую бездну. – Я для тебя так тверд и груб! Наверное, сейчас взорвусь! Подожди, не двигайся. Даже не дыши.
Карли застонала и сдержала собственное тело, рвущееся навстречу любимому.
Эван положил руку под голову подруги, удерживая ее на месте, и требовательно заглянул в глаза:
– Скажи, ты меня хочешь?
Ощущение каждой клеточки этого сильного и красивого мужчины внутри собственного тела оказалось настолько удивительнее, прекраснее, неповторимее, оглушительнее, чем это можно было представить даже при самом богатом воображении, что Карли неожиданно для самой себя глубоко задумалась.
– Ты меня хочешь? – Вопрос прозвучал снова – тише, но настойчивее.
– Я желаю тебя.
Он накрыл ее губы своими и начал целовать страстно, почти яростно – до тех пор, пока у Карли не закружилась голова, словно в полете» Поцелуи спустились ниже, на грудь, стали нежнее и чаще. Эван любовно вел свою женщину к вершине блаженства. Она сомкнула ноги вокруг его бедер и, трепеща от возбуждения, воспринимала мощные толчки.
– Еще? – спросил он, быстро выгибая бедра.
– Еще! – отчаянно потребовала она. – Еще и еще!
С глубоким стоном он уже почти вламывался в ее тело. Покрытая потом кожа не скрывала энергичных движений мышц. Кровать раскачивалась, и деревянная спинка стучала по стене, выбивая неуклонный, неумолимо нарастающий ритм. Карли ощущала, что уже не в состоянии сдержать крик, достойный оперной сцены.
– Держись, девочка, – предупредил Эван, внедряясь все глубже и мощнее.
Она пыталась попросить немного подождать, оттянуть конец хотя бы ненадолго. Однако тело не послушалось, утратило выдержку, сдалось, и, словно альпинисты в связке, Карли и Эван опрокинулись головой вперед, один за другим, не в силах сдержать воплей.
Толчок оказался невероятным, словно все тело девушки сначала сжалось, а потом взорвалось с ядерной силой, моментально сведя разум, плоть и душу в едином биении сердца. Это оказался совсем не обычный оргазм. А Эван оказался совсем не обычным мужчиной, любовником. Карли, разумеется, еще не была готова безоговорочно признать его сверхъестественные возможности, но если еще хоть пару раз в жизни он смог бы привести ее в такое же состояние, то, несомненно, заслужил бы высокое звание супергероя. Да, черт возьми, так недалеко и до создания новой религии.
