Текст книги "Стихи в переводе Сергея Торопцева"

Автор книги: Ли Бо

Ночую в доме у Чистого ручья

 
Ночь я провел у Чистого ручья,
Дом высоко средь бирюзовых скал.
Висела над стрехой звезда моя,
Ручей шумел, и ветер завывал,
А на рассвете слышал с темных склонов
Печальные рыдания гиббонов.
 

754 г.

Песнь о Чистом ручье

 
Прозрачна душа, как прозрачна вода,
В округе такая одна.
А что же Синьань [165]165
  Река, берущая истоки на горе Хуаншань в пров. Аньхуэй и затем текущая по территории пров. Чжэцзян на восток в сторону моря.


[Закрыть]? Она так ли чиста —
До самого-самого дна?
Плыву по зерцалу, и склоны – экран
С цветными узорами птиц.
Но к вечеру стонущий орангутанг
Печалит изгоя столиц.
 

754 г.

Белая цапля

 
Цапля над осеннею рекою,
Как снежинка, вьется сиротливо.
Здесь душа моя полна покоем,
На песке стою я молчаливо.
 

754 г.

Песни Осеннего плеса

1

 
Осенний плес, бескрайний, словно осень,
Пустынный, наводящий грусть на всех,
Заезжий путник грусти не выносит,
Влечет его по горным склонам вверх.
Смотрю на запад – там дворцы Чанъани,
Плывет у ног Великая Река.
Поток, что вдаль стремится неустанно,
Скажи, ты не забыл меня пока?
Слезу мою, что упадет в поток,
Снеси в Янчжоу [166]166
  Крупный город на побережье к северу от совр. Нанкина.


[Закрыть]другу на восток.
 

2

 
На Плесах обезьяны так тоскуют,
Что Желтая вершина [167]167
  Хуаншань – одна из священных гор Китая.


[Закрыть]– в седине,
И, как на Лун-горе [168]168
  Находится на границе совр. пров. Шэньси и Ганьсу, от Цюпу это в направлении Чанъани; по ее склонам стекает река Цинь, и в поэзии этот образ часто использовался для передачи чувства разлуки


[Закрыть], печальны струи,
Прощаясь, душу надрывают мне.
Хочу уехать… Не могу уехать!
Не думал задержаться, а тяну…
Когда ж настанет возвращенья веха?
Слезинки бьют по утлому челну.
 

3

 
Такой в парчовом оперенье птицы
На небе, в мире не сыскать нигде.
При ней кокетка-курочка стыдится
Самой себя в недвижимой воде.
 

4

 
На этих плесах пряди у висков
Однажды бодрый вид утратят свой.
Взлохматиться и поседеть легко
Под бесконечный обезьяний вой.
 

5

 
Обезьянок здесь белым белей,
Как снежинки, вьются над землёй,
Тащат малышей своих с ветвей
Позабавиться в воде с луной.
 

6

 
Осенний плес… Тоской полна душа,
И не смотрю я даже на цветы,
Хотя ветра и солнце как в Чанша [169]169
  Вокруг г. Чанша в совр. пров. Хунань, к югу от озера Дунтин, много красивых пейзажей.


[Закрыть]
И, словно в Шань [170]170
  Шань( Шаньчжун): в древности название входившей в округ Гуйцзи (со знаменитой одноименной горой) местности на территории совр. пров. Чжэцзян, близ Гуйцзи (совр. г. Шаосин) находилась столица царства Юэ эпохи Чуньцю.


[Закрыть], блестит поток воды.
 

7

 
Чем я не Шань [171]171
  Посадский начальник Шань Цзян (эпоха Цзинь) из г. Сянъян (пров. Аньхуэй) любил погулять и, захмелев, засыпал в кустах без шапки (см. стих. «Сянъянская песнь»).


[Закрыть]?! – Хмелен и на коне.
Чем не Нин Ци [172]172
  Бедняк эпохи Чуньцю, который однажды, накормив буйвола, запел песню «Прекрасны Южные горы, сверкают белые камни, а в мире не встретишь Яо и Шуня», и услышавший его Хуань-гун, правитель княжества Ци, пригласил его к себе в сановники.


[Закрыть]?! – Озябший, но пою…
Увы, каменья не сверкают мне,
И шубу зря слезами оболью [173]173
  Су Цинь (эпоха Чжаньго) пришел в княжество Цинь в шубе из черных соболей и десять раз пытался попасть на службу к правителю, но безуспешно.


[Закрыть].
 

8

 
Вершинами богат Осенний плес,
Но Водяное Колесо [174]174
  У берега реки Луншу к югу от г. Чичжоу пров. Аньхуэй есть пик, с которого стекают много ручьев, шумя, как водяное колесо.


[Закрыть]– престранно:
К нему склонилось небо – слушать плеск
Ручьев, в которых плещутся лианы.
 

9

 
Как полог красочный, огромный камень [175]175
  На вершине огромного камня у берега Чистого ручья были видны следы – по преданию, древних людей, и его воспринимали как духа вод, перебирающегося через реку.


[Закрыть]
Уходит в синь, поднявшись над рекой.
Века назад расписанный стихами,
Зарос он мхом зеленою парчой.
 

10

 
Здесь бирючѝны рощами растут,
Здесь рододѐндрон расцветает рано,
На склонах цапли белые живут,
А по ущельям плачут обезьяны.
Не стоит приезжать сюда, друг мой,
Сжимает сердце обезьяний вой.
 

11

 
Скала Ложэнь [176]176
  Большой камень высотой в несколько метров на седловине горы Ваньло к югу от г. Чичжоу над берегом Чистого ручья.


[Закрыть]уходит к птичьим тропам,
Старик-утес над неводом встает.
Челн путника вода несет торопко,
Свой аромат цветы мне шлют вослед.
 

12

 
Вода как будто шелка полоса,
Спокойная, что небо над землёй.
Луна-ясна, покинь-ка небеса,
Стань лодочкой в цветах моей хмельной!
 

13

 
В струе воды – чистейшая луна,
В луче луны – вечерний цапли лет.
Там парень с девою плывут, она,
Каштан срывая, песенку поет.
 

14

 
Над землей полыхает руда,
Искр багровых летит череда.
В свете лунном плавильщик поет,
И от песни теплеет вода.
 

15

 
В три тысячи чжановмоя седина,
Она, как тоска, бесконечно длинна,
И в зеркале вод словно иней осенний…
Не знаю, откуда явилась она?
 

16

 
Старый дед в Осенних плесах
Рыбу с лодки ловит рано,
А жена силки уносит
В тень бамбуков на фазана.
 

17

 
В цветенье персиков на горных кручах
Я, будто рядом, слышу голоса.
Давай, монах, без слов простимся лучше
И к белой туче устремим глаза.
 

754 г.

Гуляю по склону Байгэ у Осеннего плеса

1

 
Я здесь к ночным прогулкам склонен,
Байгэ луной озарена,
Искрится луч на снежном склоне,
Гиббона тень в ветвях видна.
Но дивное уйдет мгновенье,
И с песней в челн вернусь вновь я.
Здесь – чистота, здесь – вдохновенье,
Здесь вспоминаются друзья.
 

2

 
В ночи на склоне кто-то воет,
Ручей приятно холодит,
Драконы разыгрались вволю [179]179
  Выражение «ночь рыб и драконов» в поэзии обозначает осенний день.


[Закрыть] —
И по реке волна бежит.
Река, заняв луну у неба,
Ее купает в облаках.
В краю отцов давно я не был…
Гляжу в закат [180]180
  Обычно выражение Смотреть на западозначает «думать о столице Чанъань», но в контексте этого стихотворения это – думы о родном крае Шу, который находится к западу от Осенних плесов.


[Закрыть]… В душе – тоска.
 

754 г.

А вино тут было отменное, особенно у анахорета Вана из Абрикосовой деревни у Чистого ручья. Оставив чиновную службу, он посвятил свои таланты виноделию. А миляга Ван Лунь из затаившейся в горном ущелье деревушки «Омут персиковых лепестков» (осенью они осыпались в воду и медленно кружились по запруде), винодел и страстный почитатель стихов Ли Бо, не раз присылал поэту кувшины с плодами своего труда, и они весьма пришлись по вкусу Ли Бо, большому любителю и знатоку многосортья вин, производившихся в разных местах и Вань, и Чу, и Лу. Однажды Ли Бо сам заехал к поклоннику, и растроганный Ван Лунь до пристани провожал его с музыкой и танцами, что Ли Бо и описал в стихотворении. От деревни в наши с Вами дни не осталось иного следа, кроме как зарубка в вечности, сотворенная небольшим четверостишием Ли Бо.

Ван Луню

 
Ли Бо ступил на борт челна…
Чу, пристань музыкой полна!
Ван Лунь мне шлет свою любовь
Бездонную, как та волна.
 

755 г.

Распахивающие душу просторы Осеннего плеса, чарующие ландшафты, услаждающие взор, как нигде способствовали сближению людей, и огромное количество проникновенных стихов Ли Бо посвятил местным жителям – и начальникам, и монахам, и простому люду, которых он ставил на фон чистой, благородной природы.

Подношу Цую из Осеннего плеса три стихотворения

1

 
Люб мне Цуй [181]181
  Начальник уезда Цюпу, имя неизвестно.


[Закрыть]из этих мест,
Он похож на Тао Цяня [182]182
  Тао Цянь(Тао Юаньмин): поэт 4–5 вв., одно время служил начальником уезда Пэнцзэ (в совр. пров. Цзянси), но отказался от должности и вернулся, как он сам сформулировал, «домой, к себе»; около его дома росли пять тополей, среди дня он часто спал у северного окна, держал в доме простенький циньбез струн, вспахал поле и засеял его просом, из которого в Китае гнали слабоалкогольный напиток.


[Закрыть]:
Тополя шумят окрест,
У колодца – два платана,
В дом влетают птицы с гор,
Лепестки летят в бокалы…
Опустел без Вас мой двор,
На душе тоскливо стало.
 

2

 
Начальник Цуй, Вы – как начальник Тао:
Слегка вздремнув под северным окном,
Берете цинь, наигрывая славно,
Хотя на нем и струн уж нет давно,
Заглянет гость – ему большую чашу,
Ни чоха [183]183
  Мелкая монета.


[Закрыть]не взимаете с людей,
Лишь просом колосится поле Ваше…
Ну, так вспашите же его скорей!
 

3

 
Как Хэян, засаженный цветами [184]184
  Уезд на территории совр. пров. Хэнань, в годы династии Цзинь его начальник облагородил территорию, засадив весь уезд ярко цветущими деревьями персиков и слив.


[Закрыть],
Плес Осенний человеку мил,
Край сей прирастает мудрецами,
И весенний дух в нем воцарил.
Реки здесь – Небесные потоки [185]185
  Небесной рекойименовали Млечный Путь, который представлялся древним китайцам звездной рекой, ниспадающей на Землю, соединяющейся с Желтой рекой (Хуанхэ) и исчезающей в Восточной Бездне (море у восточного побережья), но здесь поэт так звучно назвал водопад на горе Цзюхуа.


[Закрыть],
Горы – ширма, дивно хороша.
Гость от Золотых ворот [186]186
  Золотые ворота:при династии Хань так назывались дворцовые ворота для ученых мужей (полное название врата Золотого коня – это изваяние было водружено над ними), Ли Бо тут намекает на себя, в 40-е годы введенного в императорскую Академию Ханьлинь.


[Закрыть]высоких
Едет с одой, как Цзя И в Чанша [187]187
  Поэт Цюй Юань был царским сановником в Чу, но отправлен в ссылку, а когда увидел неправедные деяния правителя, бросился в реку недалеко от города Чанша; через сто лет поэт и сановник Цзя И, проезжая через эти места, написал оду в память о Цюй Юане и бросил ее в волны; эта строка воспринимается как намек на приезд Ли Бо с одой в честь Цуя.


[Закрыть].
 

754

Подношу шаофуЛю из Осеннего плеса

 
Осенний плес был пуст и нелюдим,
В Приказе Вашем мало было дел.
Вы, персики и сливы посадив,
Благоуханным сделали удел [189]189
  Ассоциативный намек на уезд Хэян в годы династии Цзинь (см. предыдущее стихотворение).


[Закрыть].
Берясь за кисть, Вы зрите облака,
Зеленая лощина – за окном,
Являюсь я с луной издалека —
Сияньем насладиться и вином.
Сей муж ученый Лю меня пленил,
Уйти отсюда не достанет сил.
 

754 г.

Подношу Лю Юаню

 
Плодов бамбука здесь немало,
Не станет Феникс голодать [191]191
  Плоды бамбука: как и жемчужины Яшмового древа, привычная для мифического Феникса еда (у Чжуан-цзы в гл. «Осенняя вода» сказано: «На юге живет птица, которую зовут Юаньчу. Ты знаешь об этом? Она взмывает ввысь в Южном Океане и летит в Северный Океан. Она отдыхает только на вершинах платанов, питается только плодами бамбука и пьет только ключевую воду», пер. В.Малявина).


[Закрыть].
С луны сорока [192]192
  Сорока:вестник супружеского счастья, в мифе о разлученных Пастухе и Ткачихе сороки хвостами сплетают в небе мост, на котором и происходит единственное за год свидание влюбленных.


[Закрыть]прилетала,
На ветке собираясь спать.
Вы – Древо Яшмы [193]193
  Священное древо, растущее на мифической горе Куньлунь.


[Закрыть], муж ученый,
К Вам Фениксы крыла стремят.
Душевным светом озаренный,
Вас буду часто вспоминать.
 

754 г.

Услышав, как Се Янъэр поет «Романс о свирепом тигре», подношу это стихотворение

 
В ночи, совсем недалеко от Плеса,
Романс о злобном тигре зазвучал,
А ранним утром на мои расспросы
Се-Тополек, сказали, напевал.
 

754 г.

В одиночестве выпивая у Чистого ручья на прибрежном утесе,
шлю стихи Цюань Чжаои

 
Себя вином душистым веселя,
Сижу на камне [197]197
  Это тот самый мифологизированный камень со следами древних людей, который упоминается в «Песнях Осеннего плеса» (№ 9).


[Закрыть]у реки один.
Когда раскрылись Небо и Земля [198]198
  По мифологическим представлениям, Небо и Земля изначально были единым Комом.


[Закрыть],
Он стал безостановочно расти.
Я Небу улыбнусь, бокал воздев,
Светило уж нисходит на покой.
Остаться бы, на этот камень сев,
Подобно Яню, с вечною удой [199]199
  Отшельник Янь Цзылин(Янь Гуан) жил в 1 в. н. э., отказавшись служить узурпатору престола Лю Се, он вернулся к своему ручью у горы Обильной весны (Фучунь шань).


[Закрыть].
Вас, человека гор [200]200
  Один из метонимов отшельника.


[Закрыть], благодарю стихами,
С душою Вашей так созвучен этот камень.
 

754 г.

Снежной ночью у Чистого ручья на Осеннем плесе гость с чашей вина напевает песню о горном фазане

 
Я укрою Вас собольим палантином,
Предложу вина нефритовую чашу,
Хлопья снега растворяются в кувшине,
И, конечно, холод ночи нам не страшен.
Гость мой прибыл из далекого Гуйяна [201]201
  Гуйян:южная область на территории совр. пров. Хунань.


[Закрыть],
Запевая, по-фазаньи он клекочет,
Бамбучок танцует с ветром неустанно,
И фазанка из Юэ [202]202
  На территории Юэ (приморская полоса в пров. Чжэцзян к югу от Шанхая) особенно много фазанов.


[Закрыть]ответить хочет.
Ах, как славно эту песенку мы спели!
Так зачем же нам какие-то свирели?
 

754 г.

С осеннего склона посылаю советнику Чжану из Палаты императорских регалий и Призванному Вану

 
Что вам послать отсюда я могу?
Ветвей коричных белые цветы [205]205
  В период цветения коричное дерево испускает сильный приятный аромат; по мифологическим представлениям, растет на луне.


[Закрыть].
Луна сверкает, как в ночном снегу,
Друзей далеких вспоминаешь ты,
И, вдохновеньем Шаньского ручья,
Как было там, в Шаньинь, всю ночь горя,
О вас, друзья, до света думал я
И пел «Об удалившихся» [206]206
  Сюжет о Ван Цзыю, который снежной ночью, хмельной, читал «Взываю к удалившемуся» (род стихов категории «раздумий», обращенных к мудрецам, покинувшим неправедных властителей), как вдруг вспомнил о друге Дай Аньдао, который жил у Шаньского ручья (совр. пров. Чжэцзян), а сам Ван – в Шаньинь (та же провинция, но достаточно далеко), сел в лодку и стремительно поплыл к другу, но, не доехав, повернул назад, потому что, как он сам объяснил, «меня повело вдохновение, а оно прошло, так к чему мне теперь Дай?».


[Закрыть]… Да зря…
 

730 г.

Из Восточного павильона над Цзинси посылаю шаофуЧжэн Э

 
Вас не было в Восточном павильоне,
Гуляла цапля на речных песках,
Потом взлетела и на горном фоне
Снежинкой показалась в облаках.
Цзинси меня волнует неизменно,
Волна Драконьих врат [208]208
  Драконьи врата:гора Лунмэнь в уезде Цзин, поросшая густым лесом, на ее вершине есть большая пещера, напоминающая ворота, у подножия – одноименная река.


[Закрыть]– что тигра глаз…
Весне конец – раскрылся рододендрон,
В Линъян с удой идти уж минул час [209]209
  В строке содержится намек на отшельника Доу Цзымина, отказавшегося от чиновной службы и ушедшего к заводи Белого Дракона у горы Линъян (пров. Аньхуэй, к юго-западу от г. Сюаньчэн) удить рыбу, а затем ставшего бессмертным святым.


[Закрыть].
 

755 г.

Не найдя монахов в горном монастыре, написал это стихотворение

 
Тропа заводит в красную лощину,
Побеги сосен оплели врата,
Лишь птиц следы на лестницах пустынных,
И некому впустить меня туда.
Сквозь окна вижу пыльные узоры
На свитках, ниспадающих со стен.
Такое запустенье перед взором,
Что хочется уйти в лесную тень.
Но дивный аромат благовонье наполняло склоны,
Цветов небесных вился рванулся ураган,
Возникла Звучала музыка меж гор зеленых,
И взвыл тоскливо черный обезьян.
Мне стало ясно: бренный мир оставив,
Они ушли совсем в иные дали.
 

755 г.

Станс о горной фазанке

 
Над Горьким бамбуком осенняя всходит луна,
На горьком бамбуке [213]213
  Первый Горький бамбук —это гора к юго-западу от г. Чичжоу, второй – вид бамбука, имеющего горький вкус.


[Закрыть]– фазанки печальная тень,
За дикого яньского [214]214
  Гора Яньнаходится на севере недалеко от совр. Пекина.


[Закрыть]гуся выходит она:
«Меня он на север увозит на склоны Яньмэнь [215]215
  Гора Яньмэнь(«Гусиные врата») юго-западнее, но это тоже далекий северный край, над горой пролегали миграционные пути диких гусей с севера на юг и обратно.


[Закрыть]!»
Хлопочут подружки, стараясь ее остеречь:
«Южанку обманет, как водится, северный гусь,
Мороз над Заслоном Багровым [216]216
  Багровым Заслономназывали Великую Китайскую стену («багровый, пурпурный, фиолетовый» – цвет правителя, верховной власти).


[Закрыть]свиреп, точно меч,
Захочешь в Цанъу [217]217
  Гора на юге, в совр. пров. Хунань, ее другое название Цзюи, произошедшее от ее 9 вершин (то есть «9 советников»: «цзю» – это цифра 9, а словом «и» в древности именовались высшие советники правителя); по преданию, на этой горе похоронен мифический правитель Шунь.


[Закрыть], он ответит тебе – не вернусь.»
«Нет, я с этим гусем лететь не могу, хоть умри!» —
Так, слезы на перья роняя, она говорит.
 

754 г.

Вот и поднялся он на «Большую башню», как именовалась гора Далоу в 40 км от г. Чичжоу, формой напоминающая легкую постройку. Здесь он не раз бродил, ища сурик, из коего посвященные даосы изготовляли Эликсир бессмертия, смотрел в сторону запада, где осталась покинутая им столица, а в мыслях его уже восток, город Янчжоу, куда, устремляясь к Восточному морю, в котором на гигантских черепахах плавают острова бессмертных святых, воды Реки уносят горькие слезы одинокого странника, скитальца, чуждого этому миру. Поэт, остро переживавший свои неудачи при дворе, стоит перед дилеммой – найти сурик, чтобы приготовить эликсир бессмертия, или раствориться в простоте бытия, но – все же в «заоблачных высях».

Ночую на озере Креветок

 
От Желтого пика нас гонит рассветный петух,
Чтоб к озеру Ся нам добраться в закатную пору.
Из темного леса торчит серебристый бамбук —
То струи дождя исчеркали застывшую гору.
Искателей сурика, нас ожидает ночлег
На утлом челне среди лотоса листьев зеленых.
Распахнуто небо полночное, и человек
В сверкании звездных потоков стоит, ослепленный.
А утром – к Далоу, где сурик мы сможем найти
На тропах извилистых или в лощинах тенистых…
А что если мне к старику-дровосеку уйти
И рубкой деревьев заняться в заоблачных высях?
 

754 г.

На Осеннем плесе Ли Бо упорно работал над страстным манифестом своего мировоззрения циклом «Дух старины» ( Гу фэн), 59-ю стихотворениями, создававшимися поэтом в течение всей жизни.

*Мир Путь утратил, Путь покинул мир*

 
Мир Путь утратил, Путь покинул мир [219]219
  Выражение из трактата Чжуан-цзы (гл.16), которым характеризуется падение нравов в современном мире; Путь – основополагающий философский принцип даосизма Дао.


[Закрыть],
Давно забыт тот праведный Исток,
Трухлявый пень сегодня людям мил,
А не коричных рощ живой цветок [220]220
  Коричное дерево:метоним луны (по легенде, это дерево растет на луне).


[Закрыть].
И потому у персиков и слив
Безмолвно раскрываются цветы.
Даны веленьем Неба взлет и срыв,
И мельтешения толпы пусты…
Уйду я, как Гуанчэн-цзы, туда,
В Неисчерпаемости ворота [221]221
  Гуанчэн-цзы: один из восьми изначальных даоских святых; на вопрос о путях постижения Дао он ответил, что это неосязаемый процесс освобождения от форм, завершающийся уходом через врата Неисчерпаемостив Вечность.


[Закрыть].
 

(из цикла «Дух старины», № 25)

753 г.

*Как перл, сверкая, Феникс прилетел,*

 
Как перл, сверкая, Феникс прилетел,
Небесной глубины прорезав синь,
Но был отвергнут – вот его удел,
Не приняли посланье в Чжоу-Цинь [222]222
  Феникс: здесь это мифическая птица, которую Первопредок Хуан-ди послал к Вэнь-вану с повелением основать новую династию на смену неправедной Инь. Далее идет перенос смысла на Ли Бо, чей призыв к государю был отвергнут (древние столицы Чжоу и Цинь находились в районе современного Ли Бо Чанъаня).


[Закрыть].
Отчаявшись, брожу по свету я,
Бездомный, одинокий человек.
Мне так нужна Пурпурная ладья [223]223
  Волшебный экипаж, на котором человек, приняв Эликсир бессмертия, покидает мир.


[Закрыть]
Мирскую пыль отрину я навек.
В дали морей, на крутизне вершин,
У Чистой речки сурик бы найти,
На пик Далоу восхожу один,
Откуда в высь бессмертных сонм летит.
Их тени исчезают в вышине,
Вихрь-колесница не вернется в мир…
Боюсь, с мечтой расстаться надо мне,
Я опоздал принять сей Эликсир,
Смотрю в зерцало, вижу – седина.
Простите, те, кто взмыл на журавлях,
Давно меня покинула весна,
Ушла в тот край, где персики в цветах.
В град Чистоты [224]224
  Небесный дворец Верховного Владыки на горе Куньлунь.


[Закрыть]бы вознестись – туда,
Где, как Хань Чжун [225]225
  Житель древнего царства Ци, который выпил эликсир бессмертия и стал святым.


[Закрыть], останусь навсегда.
 

(из цикла«Дух старины», № 4)

754 г.

*Дух осени Жушоу злато жнет,*

 
Дух осени Жушоу [226]226
  Дух 7 месяца года по лунному календарю, первого месяца осени, увядания, начала жатвы.


[Закрыть]злато жнет,
Над морем месяц, тонкий, как струна,
Кричит цикада и к перилам льнет,
Печали нескончаемой полна.
Где исчезает ряд блаженных дней?
Дает нам Небо перемены знак,
Осенний хлад рождает ветр скорбей,
Сокрылись звезды, бесконечен мрак.
Мне грустно так, что лучше помолчать
И в песне до зари излить печаль.
 

(из цикла «Дух старины», № 32)

753 г.

*Мой меч при мне, гляжу на мир кругом:*

 
Мой меч [227]227
  Здесь это атрибут не воина, а судьи, дающего оценку падению современных нравов.


[Закрыть]при мне, гляжу на мир кругом:
На нем лежит дневная благодать,
Но заросли скрывают дивный холм,
Душистых трав в ущелье не видать.
В краях закатных Феникс вопиет
Нет древа для достойного гнезда,
Лишь воронье приют себе найдет
Да возится в бурьяне мелкота [228]228
  В традиционной философско-поэтической образности Китая часто появляется противопоставление волшебного Феникса, живущего на благородном платане, и ворон с воробьями, чье место в бурьяне и терновнике, но так происходит лишь в мире, живущем по правильным законам, там же, где законы извращены, благородные деревья заселены птичьей мелкотой, а для Феникса места нет.


[Закрыть].
Как пали нравы в Цзинь [229]229
  Поэт Жуань Цзи (3 в.), сетуя на падение устоев в государстве, часто садился в конный экипаж и, рыдая, гнал, не разбирая дороги; это откровенный намек на современную Ли Бо ситуацию.


[Закрыть]! Окончен путь!
Осталось только горестно вздохнуть.
 

(из цикла «Дух старины», № 54)

753 г.

*Большая Жаба в Высшей Чистоте*

 
Большая Жаба в Высшей Чистоте
Набросилась на Яшмовый Чертог [230]230
  Жаба,обитающая в небе ( Высшая чистота), пожирает луну ( Яшмовый чертог) – таким было мифологическое объяснение затмения луны. В подтексте – намек на гибель империи.


[Закрыть],
Душа златая гаснет в черноте [231]231
  Обращенная к Земле сторона луны именовалась «душой», которая характеризовалась как «мертвая» во время затмения и «золотая», когда она сияла в черноте ночного неба.


[Закрыть],
И сякнет в небесах лучей поток.
В Пурпурных таинствах зловещий Змей [232]232
  Зловещий Змей —это радуга и в то же время зловещий признак перемен к худшему в Пурпурных таинствах, которые могут обозначать как Небо, так и императорский дворец.


[Закрыть],
Зарю восхода хмарь обволокла,
И тучи обещают сумрак дней,
Весь вещный мир объяла ночи мгла.
Та, что в «Глухих вратах» заточена [233]233
  После оды Сыма Сянжу словосочетание «Глухие врата» (букв. «Длинные ворота») стало в поэзии образом, передающим нескончаемую тоску опальной наложницы, лишенной милостей властелина. В подтексте – намек на самого поэта, лишенного милостей государя.


[Закрыть],
Теперь одна, ее глава седа.
Тля ест цветы, и гибнут семена [234]234
  Это продолжение темы нездоровых перемен в высших властных структурах, подтачиваемых «тлей».


[Закрыть],
Небесным хладом снизошла беда [235]235
  По древним представлениям, иней и снег есть концентрация негативных «иньских» элементов, тогда как дождь и роса позитивных «янских».


[Закрыть].
Вздохну печально ночи нет конца,
И слезы грусти падают с лица.
 

(из цикла «Дух старины», № 2)

753 г.

*Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,*

 
Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,
Как ветер, улетают времена.
Свежа трава, но иней пал поверх,
Закат истаял, и опять – луна.
Несносна осень, что виски белит,
Мгновенье – и останется труха.
Из тьмы времен к нам праведники шли —
И кто же задержался на века?
Муж благородный – птицей в небе стал,
Презренный люд преобразился в гнус [236]236
  На основе притчи о чжоуском царе Му-ване формулируется образ неостановимого времени и неизбежности смены форм как тенденции развития мира.


[Закрыть]…
Но разве так Гуанчэн-цзы [237]237
  Один из основных святых даоского пантеона.


[Закрыть]летал?!
Был в тучку впряжен легкокрылый Гусь.
 

(из цикла «Дух старины», № 28)

753 г.

*Цзюньпин уже отринул мира плен,*

 
Цзюньпин [238]238
  Гадатель из Чэнду периода династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.); когда в стране воцарились мир и стабильность, он стал отшельником и погрузился в даоские каноны, уединившись в пустой хижине


[Закрыть]уже отринул мира плен,
И миру без Цзюньпина жить осталось.
Прозрел он ряд Великих Перемен
И многих спас, познав Первоначало [239]239
  По даоской философии, космическое развитие идет от Первоначала через переход от одной формы к другой.


[Закрыть].
Влекомый Дао, он забыл про мир
И размышлял, замкнув плотнее двери.
Не явится к нам всуе Белый Тигр,
Пока не возвестит Пурпурный Феникс [240]240
  Мифологические персонажи, явление которых связано с гуманным правлением великих династий.


[Закрыть].
Под белым солнцем обозначен рок,
Но кто его узрит в потоках звездных?
Ведь гость морской [241]241
  Легендарный персонаж, осознавший мудрость Цзюньпина; ныне же, сетует поэт, нет таких, кто прозрит высокие нравственные качества современных мудрецов.


[Закрыть]от нас уже далек,
И некому постичь безмолвья бездну [242]242
  Многозначное молчание отшельника, передающего смысл «за пределами слов».


[Закрыть]!
 

(из цикла «Дух старины», № 13)

753 г.

Городок у реки как на дивной картине

«Городок у реки» – поэтическое прозвание Сюаньчэна. За три века до Ли Бо здесь начальствовал замечательный поэт Се Тяо, которого Ли Бо ценил больше многих, узнав в нем созвучную душу. Так что, покинув Осенний плес, простившись с виноделом Ван Лунем, направимся к югу от Вечной Реки, чтобы поклониться кумиру нашего поэта. «Городок у реки» откроется нам не сразу. По пути мы полюбуемся другими красотами многообразного и духовно глубокого Китая.

Прощай, монах с вершины горной

 
Откуда ты, монах, пришел в Шуйси [243]243
  Местность в уезде Цзин (совр. пров. Аньхуэй, вблизи г. Сюаньчэн) с горой Шуйси, на которой стоял монастырь, и ручьем у подножия, там Ли Бо познакомился с героем своего стихотворения, гулял с ним по окрестностям, обсуждая красоты пейзажа.


[Закрыть],
Где лик луны плывет меж берегов?
Чуть рассвело, ты, молвив мне «прости»,
Поднялся по ступеням облаков
В недосягаемую высоту
Над сотней сотен гор, меж звезд и лун,
Беспечный, как когда-то был Чжи Дунь,
Ветрам отдавшись, словно Юань-гун [244]244
  Чжи Дунь, Юань-гун: ученые монахи периода династии Цзинь, их стилем жизни была беззаботность в духе «ветра и потока».


[Закрыть].
Увидимся ль когда-нибудь, монах?
Гориллы вой ночной вселяет страх.
 

755 г.

Проплыли с Се Лянфу по реке Цзинчуань до монастыря Линъянь

 
Челн непрокрашенный [247]247
  Непрокрашенный челн:цитата из стихотворения Се Линъюня (его прозвищем было Канлэ).


[Закрыть]несет нас по Цзинси —
Чем это не Жоси, не Облачны врата [248]248
  Юньмэнь (Врата в облака), Жоси: известный монастырь и река рядом с ним на территории Юэ недалеко от известной горы Гуйцзиблиз г. Шаосин (совр. пров. Чжэцзян).


[Закрыть]?
Мы следуем Канлэ, и этот вид красив,
А Гуйцзи далеко, пойдем ли мы туда?
 

755 г.

Провожаю брата Чуня вдоль реки Цзинчуань

 
Прелестна Цзинчуаньская река,
Красы ручья Жое [249]249
  Ручей около горы Гуйцзи в пров. Чжэцзян, другое название Жоси.


[Закрыть]тут были б жалки,
Лазурные вершины по брегам,
Гуляют цапли по парчовой гальке,
Извивы за извивами манят,
Да задержаться силы не достанет,
Ручей Цинь Гао [250]250
  Цинь Гао: музыкант из царства Чжао, владевший искусством даоской магии, прожил двести с лишним лет, собирая особые снадобья на берегу пруда, а затем ушел в этот пруд, порой выныривая верхом на карпе, его, по преданию, видели в «ручье Цинь Гао» (близ г. Сюаньчэн пров. Аньхуэй) при династии Сун (уже после Ли Бо; этот сюжет встречается в стихах Лу Ю, Су Ши).


[Закрыть]отошел назад,
А впереди – кумирня на Линъяне [251]251
  Линъян:гора к юго-западу от г. Сюаньчэн, в этом месте, по преданию, некий Доу Цзымин, отказавшись от чиновной службы, любил удить рыбу в ручье и однажды выловил Белого Дракона, но отпустил его, а через 5 лет Дракон вознес его на гору Линъян, где он и стал бессмертным; незадолго до того, как Ли Бо написал это стихотворение, на горе Линъян поставили кумирню Доу Цзымина.


[Закрыть],
Святой Цзымин меня не увидал,
Лишь ясная луна с небес спросила:
Скажи, что привело тебя сюда? —
Та тьма, которая Ли Ао [252]252
  Ли Ао: врач Цинь Шихуана, по его повелению отправился за море в поисках эликсира бессмертия и не вернулся (в другх источниках его имя Сюй Фу).


[Закрыть]скрыла.
Пэнлайского холма достойна кисть [253]253
  Пэнлайская гора:мифический остров бессмертных, но так же называлась и государева библиотека.


[Закрыть],
Что создает чистейшие творенья.
На этот мир прекрасный оглянись,
На тайный дух, идущий от деревьев.
Ты – наш Хуэйлянь [254]254
  Хуэйлянь: младший брат поэта Се Линъюня, здесь это метоним Ли Чуня, адресата стихотворения.


[Закрыть], прими бокал вина,
Ты – наш Ма Лян, семейный Белобровый [255]255
  Среди 5 братьев семьи Ма в царстве Шу времен Троецарствия своими талантами выделялся Ма Лян, прозванный Белобровым за светлые брови.


[Закрыть].
Нет строк про мост у моря у меня,
Да и про мост над речкой нет ни слова [256]256
  У Се Линъюня есть посвященное брату Хуэйляню стихотворение «Поднимаюсь на мост у моря…», а в древнем классическом сборнике «Вэнь сюань» есть стихотворение Ли Лина, посвященное Су У, со строкой о мосте через реку.


[Закрыть].
Когда еще тебя увижу я?
Разлуки обрывают наши встречи.
Ну, а пока цветистая ладья
Плывет меж табунов в златых уздечках.
Мы – Фениксы с горы Цанъу с тобой,
Сидим на разных ветках Древа яшмы [257]257
  Цанъу: могильный курган мифического правителя Шуня, а древо Яшмырастет на мифической горе Куньлунь.


[Закрыть],
И путь свой каждый выбирает свой,
За край небес ты улетишь однажды,
Увидишь даль, что поглощает свет.
И пусть в осенней тьме дрожат гориллы,
С волною я пошлю тебе привет,
Чтоб знал ты – брата сердце не забыло.
 

755 г.

Плыву вниз по реке Линъян в уезде Цзин до затона Няньтань

 
На берегах Няньтань щебечут птицы,
Мартышек на горах неперечет,
Так снежной пеною волна вихрится,
Что средь камней речных застрял мой челн.
А лодочники с длинными шестами
Ведут здесь лодки днями и ночами.
 

755 г.

Плыву вниз по ручью Гаоси от горы Линъян
к заводи Люцэ у Трехвратного пика

 
Над заводью навис Трехвратный пик,
За валом вал стремятся по Люцэ,
Скала – что тигр, среди камней притих,
Поток – что хвост дракона, сжат в кольце.
Не Цилилай [262]262
  Цилилай: заводь у горы Яньлин в пров. Чжэцзян, где удил знаменитый отшельник Янь Цзылин.


[Закрыть], конечно, но не хуже!
Быть может, здесь уду закинуть нужно?
 

755 г.

Смотрю на гору Айвы

 
Восходит день за днем светило,
И птицы прячутся к закату…
Тоска скитальца прихватила
У этих склонов кисловатых.
 

755 г.

Провожаю Туна, чаньского Учителя,
возвращающегося в Обитель Отрешенности в Наньлине

 
Обитель Отрешенности я знаю,
Сколь много дивных мест на склонах сих,
В горах Лангунов цитрус [265]265
  Лан-гун: буддийский монах периода Цзинь, посадивший в монастыре цитрусовое дерево.


[Закрыть]прорастает,
Сосна Бэйду [266]266
  Бэйду:монах периода Южной Сун, который переправлялся через реку в большой деревянной чаше, за что и получил свое прозвище (букв. «переправляющийся в чаше»).


[Закрыть]стоит у врат глухих.
Здесь тигров укрощают и доныне [267]267
  В летописях отмечается, что в годы Цзинь жил монах Гаоян, который, медитируя, клал руку на голову вошедшего тигра, и тот смиренно ложился.


[Закрыть],
Но посох Вас на сирый склон ведет.
Когда-нибудь мы встретимся в Наньлине —
Там, где в ущелье скрыт тенистый вход.
 

753 г.

И вот, наконец, петляя мелкими речушками и ручьями, мы добрались до города Сюаньчэн, с которым у Ли Бо были особые отношения: в 5 веке начальствовал тут Се Тяо, самый любимый поэт Ли Бо. Если в ХХI веке Вы заезжали в Сюаньчэн, то, быть может, ничего особо приметного там и не заметили. Пропыленный провинциальный городишко, в основном, двух-трехэтажный, но кое-где уже вспучивающийся посверкивающим на солнце стеклобетоном в десяток этажей. Но сейчас мы видим его девственно прелестным, уютно прикорнувшим меж двух речушек, взявших город в кольцо (прозвание «город у реки» было его фирменным титулом). Ли Бо часто поднимался на городскую башню, построенную Се Тяо, простоявшую века уже после Ли Бо, в ХХ-м веке спаленную пожаром японо-китайской войны, нелепой и кровавой, как все войны, но потом восстановленную. Вернувшись в наш ХХ1 век, Вы сможете подняться на эту башню и взглянуть на мир с той самой точки, с какой смотрел на него Ли Бо. Правда, вместо «синей бездны» и «двух потоков» с «двумя мостами» вы увидите со всех четырех сторон новостройки с хоботами башенных кранов.

Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне

 
Городок у реки как на дивной картине:
Очарована синею бездной скала,
Два моста разноцветие радужных линий,
Два потока сверкающие зеркала.
Закурились дымки, холод цитрусам страшен,
Затихают платаны в осенней красе.
Так кого же мне вспомнить на Северной башне? —
Пусть в ветрах прозвучит стих почтенного Се!
 

753 г.

Это стихотворение локализовать непросто. В нем нет четких топонимических вех, только психологические нюансы. И все же: к северу от Сюаньчэна поднимаются вершины гор, заросших лесом, а к востоку – петляют два потока, беря этот «городок у реки» в кольцо.

Прощание с другом

 
На севере зеленых гор стена,
К востоку вод излучины видны.
Здесь нам с тобой разлука суждена,
Травинки ураганом сметены.
Летучей тучкой растворится друг,
Заката грусть разлив в душе моей,
И на прощанье лишь отмашка рук
Да жалобное ржание коней.
 

738 г.

Чистый ручей в Сюаньчэне

 
Прозрачней Тунга [268]268
  Тунг(Тунговый шалаш): название красивой реки в Юэ (совр. пров. Чжэцзян)


[Закрыть]этот ручеек,
Укрыла берега дерев краса,
Пик к солнцу устремляется, высок,
Склонились скалы, словно небеса,
Не знаю, как зовут цветастых птиц,
Таких гиббонов белых нет нигде…
Но я не встретил мне созвучных лиц
И горестно вздыхаю в пустоте.
 

754 г.

Посылаю историографу Цую

 
Слышу – воет гиббон над осенней Ваньси [270]270
  Ваньси(Извилистый ручей): река, берущая исток на юге уезда Сюаньчэн.


[Закрыть],
Я – отвязанный челн, потерявший причал,
Гусь, на юг полетевший, и жалок, и сир,
К рекам, текшим на север, он зависть питал.
Вы вставали с лежанки Чэнь Бо [271]271
  Встать с лежанки Чэнь Бо: традиционное выражение, означающее радушный прием гостя, берет начало из истории высокого чиновника периода династии Хань, который жил уединенно, редко принимал гостей и лишь иногда вставал с лежанки, чтобы принять особо дорогого гостя.


[Закрыть]много раз,
Мне ж до башни Се Тяо дойти нелегко,
Раскидало, как листья осенние, нас,
И от склонов Цзинтин [272]272
  Гора близ Сюаньчэна (ей посвящен следующий раздел этой книги).


[Закрыть]мы уже далеко.
 

753 г.

В свое последнее посещение Сюаньчэна Ли Бо увидел цветок, который называется «кукушкин цвет», и вспомнил родное Шу, где много кукушек. Особенно рьяно они кричат весной, и их крик фонетически записывается иероглифами « бужу гуй!» («вернись!»), что ностальгически вспоминает поэт, глядя на « кукушкин цвет», который в Сюаньчэне раскрывается тоже весной, на 2–3 луну.