Текст книги "В твоих объятиях"

Автор книги: Лей Б. Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22

Ей нужно выбраться из дома, пока они ее не поймали. Она метнулась в холл, но едва повернула к лестнице, как во входную дверь шагнул Джонни. Сейчас он ее увидит. Она в ловушке!

Виктория бросилась к единственной открытой двери в полутемном холле, двери ее старой гостиной. Ее босые ноги ступали неслышно по толстому ковру. Она прижалась к стене за дверью и задержала дыхание в страхе, что они ее услышат. Стук сердца отдавался громом в ушах.

Откуда они смогли узнать, что она на «Демон-Ди»? Она не сомневалась, что Уорд никому в городе ничего не сказал бы.

Ей нужно подумать. Неизвестно, почему они оказались здесь, но явно не из доброго к ней отношения. Если бы это было так, они дождались бы, пока Тринити отвезет ее в город, или привезли бы с собой адвоката... или шерифа. А не стали бы вламываться в дом.

Она была в опасности. Ей нужно было срочно сообразить, что делать.

Тринити она не найдет. Он слишком далеко. И на Уорда она не могла положиться. Значит, здесь ей помочь некому. Конечно, можно было бы спрятаться, но где? В доме такого места не было. Может быть, в сарае? Возможно, второй раз они туда не пойдут.

Трое мужчин встретились в холле. Ковер приглушат их шаги.

– Не нравится мне все это, – произнес капризный молодой голос. – Нехорошо вламываться в чужой дом, когда хозяев там нет.

– Нам никто не нужен, кроме Виктории. А ему я оставлю деньги, которые дала мне мама. Он должен быть рад избавиться от нее. И ему не понадобится ехать в Бандеру. Меньше хлопот.

– Мне все равно это не нравится.

– Тогда оставайся здесь. Мне это безразлично.

Но он не остался на месте. Друг за дружкой все трое поднялись по лестнице. Виктория рванулась в холл, а оттуда на кухню. Не желая привлечь внимание мальчишек скрипом дверных петель, она вылезла через открытое окно и мягко приземлилась снаружи. У нее было несколько секунд, пока они осмотрят все спальни и поймут, что ее там нет.

Сможет ли она незаметно пробраться в сарай? Нет, если кто-то из них выглянет в окно. Между домом и сараем не было никакого прикрытия, только гладкая пустая площадка, залитая лунным светом.

Сломя голову она побежала к сараю. Она была рада, что босая, но ночной ветер проник под рубашку, напомнив ей, что она практически голая. Полпути она пробежала быстрее, чем могла рассчитывать. Если бы теперь незамеченной проскользнуть в сарай. Еще несколько секунд...

– Эй, Керби, тут какая-то девушка бежит изо всех сил к сараю! – крикнул из открытого окна один из мальчишек.

Она проскочила внутрь сарая, понимая, что через несколько секунд они последуют за ней. Уорд лежал без сознания около двери в сбруйную. Он явно попытался сопротивляться, но их было слишком много. Она потратила несколько драгоценных мгновений на то, чтобы развязать ему руки, но он не пришел в себя. Она была предоставлена себе самой, и здесь негде было спрятаться. Что же ей делать?

Дьябло. Он был ее единственным шансом... если только он позволит скакать на нем. У нее не было времени надеть на него седло или уздечку. Она открыла маленькую дверь и вывела его наружу, а затем крепко ухватила его за гриву.

– Если ты намерен забыть и простить, сделай это сейчас, – молящим тоном проговорила Виктория. – Ты моя единственная надежда.

Используя для опоры открытую дверь стойла, она вскочила коню на спину.

Ей никогда не удалось бы удержаться у него на спине, если бы Дьябло не заинтересовался звуком приближающихся шагов больше, чем безвредной женщиной, которую видел каждый день по несколько часов. Она едва обрела равновесие, когда почувствовала, как заиграли под ней его мышцы. Он мог взбрыкнуть в любую минуту.

– Вот она! – вскричал Керби, когда они подбежали к сараю.

По-видимому, вид троих бегущих навстречу и что-то кричащих незнакомцев изменил настроение Дьябло. Яростно заржав, он оскалил зубы и бросился на ребят.

Они разбежались от него, как горошины из стручка.

Виктория ездила верхом всю жизнь, но никогда ей не приходилось скакать на обезумевшем диком коне без седла и даже уздечки.

Дьябло едва проскакал двадцать ярдов, как она почувствовала, что он сворачивает налево. Он собрался вернуться и снова напасть на мальчишек. Если он это сделает, ей никак не удержаться у него на спине. А они могут его застрелить.

– Нет! – отчаянно вскричала Виктория и открытой ладонью шлепнула его по шее. Дьябло повернулся так круто, что Виктория чуть не скатилась с него. Он почти поднялся на дыбы, и она усидела только потому, что мертвой хваткой вцепилась в его гриву.

– За ней! Пока она не ускакала! – прокричал Керби, и все трое бросились к своим коням.

Дьябло продолжал крутиться и вставать на дыбы, разрываясь между желанием сбросить человека, прильнувшего к его спине, и желанием затоптать чужаков. Виктория была абсолютно беспомощна.

Кто-то выстрелил поверх их голов. Виктория не знала, кто это сделал, но звук выстрела разрешил все колебания Дьябло. Он круто развернулся и помчался к ближайшей галопирующей лошади.

Он явно собрался атаковать и эту лошадь, и ее всадника.

Виктория снова вскрикнула и шлепнула его ладонью по шее. Дьябло проскочил мимо той лошади и помчался прямо к ограде кораля. Виктория никогда раньше не совершала таких прыжков. Она еще крепче вцепилась в его гриву, зажмурилась и мысленно помолилась.

Дьябло преодолел ограду с легкостью антилопы и поскакал к дальнему концу кораля.

– Отрезайте их! – вопил Керби. – Она удирает!

Они окружали ее с двух сторон, а от свободы Дьябло отделял второй барьер. Но никто не ожидал от него такой скорости. Он перескочил второй барьер с той же легкостью, что и первый, и поскакал в открытую прерию. И хотя лошадям похитителей нужно было проскакать более короткое расстояние, Дьябло вырвался из капкана как молния. В какие-то секунды он удвоил расстояние между Викторией и преследователями. Еще несколько секунд, и это расстояние снова удвоилось. Через минуту он оказался за пределами их выстрелов.

Однако облегчение, которое испытала Виктория, оказалось кратковременным. Она удрала, но что делать ей теперь? Куда ехать?

«Что сделал бы Тринити? Он ведь всегда выкручивается из неприятностей. Думай, думай, что сделал бы он».

Он велел бы ей отправиться к шерифу и попросить заключить ее в тюрьму. Они не смогут сразу повесить ее, тем более если она сообщит, что Тринити скоро привезет доказательства того, что она не убивала Джеба. Что бы ни говорил судья Блейзер, они подождут возвращения Тринити.

Она потянула Дьябло за гриву. Им предстояла долгая дорога, и Виктория хотела, чтобы он берег силы. Она не сомневалась, что Керби и его приятели не смогут их догнать. Их лошади уже проделали большой путь, да они и не могли сравниться с Дьябло в скорости. Однако если Керби знал, что она находится на ранчо, это мог знать кто-то еще. Так что не исключено, что ей может понадобиться еще убегать.

Сначала Дьябло сопротивлялся, но постепенно сбавил темп и перешел на рысь. Поначалу он тяжело дышал, и Виктория поняла, что это он еще злится. Спустя некоторое время он совсем успокоился и пошел легкой рысью.

Виктория явилась в тюрьму с заднего хода. Хотя было четыре часа утра, она не решилась проехать по главной улице Бандеры в одной ночной рубашке. При виде ее шерифа Уайли Спрага буквально вынесло из постели. Когда он понял, кто перед ним, у него отвисла челюсть. Виктория не дала ему шанса открыть рот.

– Я Виктория Дэвидж, и я приехала доказать, что не убивала Джеба Блейзера. В ближайшие два дня сюда явится человек с доказательствами этого. Сюда я также вызвала адвоката, который займется повторным судебным разбирательством, и сыщика, чтобы найти, кто в действительности убил Джеба.

– Что вы здесь делаете в одной ночной рубашке? – требовательно спросил Спраг, слишком потрясенный зрелищем полуодетой женщины на пороге своей тюрьмы. – Если судья обнаружит, что вы здесь, он прикажет повесить вас еще до заката.

– Тогда предлагаю вам не сообщать ему, что я здесь. Мой дядя получает сейчас от губернатора решение отложить казнь. И если меня не будет в живых, когда он сюда приедет, судью самого повесят за убийство. И вы будете висеть рядом с ним.

Виктория надеялась, что лжет убедительно.

– Только не говорите мне, что примчались тихо сидеть здесь и ждать, пока все эти люди сюда приедут. Вы ведь где-то прятались. Почему же не остались там?

– Я должна была оставаться на «Демон-Ди», пока все сюда не приедут. Но Майра Блейзер каким-то образом узнала, где я. Она послала Керби и еще двоих меня похитить.

– Что они от вас хотели? – Не знаю.

– Но. Майра и Керби никогда не верили, что это сделали вы.

– Это я знаю, но Тринити велел мне никуда ни с кем не ездить. А они собирались меня куда-то увезти. Я слышала, как Керби это говорил.

– Что вы от меня хотите?

– Подержите меня в тюрьме, пока не приедут Тринити и мой дядя.

– Но если Блейзер прикажет мне вас повесить...

– Судья повесить меня не может. Только вы.

– А если у Тринити не окажется доказательств?

– Они у него уже есть. Ему просто нужно день или два, чтобы доставить их сюда. Если не верите мне, отправляйтесь на «Демон-Ди» и спросите у Уорда Болдуина.

Это имя, казалось, убедило шерифа.

– Вам повезло. Судья сейчас в отъезде, в Остине. Я подержу вас здесь, пока он не вернется. Но к тому времени хорошо бы, чтобы ваши представители были здесь. Иначе я умываю руки.

– Отныне вы отвечаете за все, что со мной произойдет.

– Ладно. Сначала я должен раздобыть вам какую-нибудь одежду. Если дамы этого города узнают, что я содержу в тюрьме женщину, одетую так, как вы, я лишусь работы в течение десяти минут.

Спустя несколько минут Виктория, одетая в рубашку и брюки, слишком большие для нее, растянулась на койке в той самой камере, из которой пять лет назад наблюдала, как под окном строят для нее эшафот. Она никогда не думала, что будет счастлива вновь оказаться в тюрьме, но именно здесь она почувствовала себя в безопасности. Или Уорд, или Тринити скоро узнают, где она. Ей даже не нужно заботиться о том, чтобы их известить. Увидев Дьябло, охраняющего задворки тюрьмы, Уорд скоро сообразит, где она.

– Ты глупец! – Майра яростно уставилась на сына. – Втроем не смогли поймать одну девушку.

Майра Уинслоу Блейзер была поразительной красавицей, даже в глазах собственного сына. Черты ее лица были классически совершенны, а сильный характер, не давал этой красоте стать пресной. Хотя ей было под сорок, ее волосы цвета черного дерева выглядели как роскошный шелк. Они были такими пышными и длинными, что служанке каждый день требовалось не менее получаса, чтобы их расчесать и собрать в высокий узел на макушке. У нее были безупречная кожа и сочный рот, а глаза принимали разный цвет, в зависимости от ее настроения.

В красоте Майры была некая вневременность, а сила ее личности всегда позволяла ей подчинять себе даже самых сильных мужчин.

Обладая значительным собственным состоянием, она стала еще богаче, выйдя семь лет назад за судью Блейзера.

Она держала в Сан-Антонио портниху с двумя помощницами, которые круглосуточно трудились, создавая ей наряды по последним парижским фасонам. Драгоценностей, украшавших ее шею, руки, волосы и грудь, хватило бы на королевский выкуп. Дом, который судья построил для нее, был потрясающим даже по техасским меркам, а ее спальня не посрамила бы и Вандербильтов. В этой великолепной комнате доминировала кровать с шелковым балдахином в стиле Людовика Шестнадцатого. Обстановку дополняли обюссонский ковер, занавеси алого шелка и позолоченная мебель с бархатной обивкой.

– Повторяю тебе, я никогда не видел, чтобы конь двигался так быстро, – настаивал Керби.

– Как вы могли позволить ей добраться до коня?

– Не мог же я просто ворваться в дом. Он мог находиться внутри и был бы вправе просто меня пристрелить. Наверное, она нас заметила и выбежала с заднего хода, когда мы входили в парадный. Мы думали, что она у нас в руках, но этот конь перепрыгнул через барьеры, словно у него крылья.

– Хватит разговоров о чудо-коне. Вы не справились с простейшей работой. Теперь мне нужно будет придумывать что-то еще.

– Почему тебе было так важно увидеть Викторию? Ты никогда ее особенно не любила, – спросил Керби.

– Потому, идиот, что если Виктория возвращается, то лишь для того, чтобы доказать, что она не убивала Джеба.

– Но ты никогда не считала, что это сделала она.

– Знаю, но пока судья был убежден, что убийца она, было совершенно не важно, что я говорю. А теперь все изменится.

– Не понимаю. Если она сможет доказать, что не делала этого, ты должна быть только рада.

– Если она не убивала, глупенький и наивный мальчишка, это значит, что убил кто-то другой.

– Ну и что?

– А то, что от смерти Джеба больше всего выигрываем я и ты. У нас самый серьезный мотив. И даже если они не найдут никаких улик, судья не сможет не задуматься. Он может даже решить развестись со мной. Этого я допустить не могу.

– Но у нас же есть алиби.

– Мы могли нанять кого-нибудь еще.

– Но мы не убивали Джеба.

– Кажется, и Виктория этого не делала, но ее все равно приговорили.

– Ты хочешь сказать, что нас могут приговорить без всяких доказательств?

– Именно это я и хочу сказать.

– Так что было бы хорошего, если бы мы привезли Викторию сюда?

– Если она не расскажет свою историю, все останется как есть.

– Но зачем ей молчать?

– Я и не думаю, что она промолчит. Зачем иначе она покинула Аризону?

– Тогда что ты собираешься сделать?

– Мы должны устроить так, чтобы это не могло случиться.

– Но ты же не имеешь в виду...

– Именно это я и имею в виду.

Это была жалкая гостиница в паршивеньком городишке. Впрочем, Тринити другого и не ожидал.

Жара была удушающей. Она нависла над городком гигантским куполом, притягивая солнечные лучи, отражая малейший ветерок с реки и превращая в пар ничтожные капли дождя, осмеливающиеся упасть. У коновязи стоял конь, слишком обессилевший от жары, чтобы отогнать мух, жужжавших у его головы. Тощий пес дремал в тени полусломанной скамейки.

Тринити такие местечки ненавидел, но он и не собирался здесь долго задерживаться. Он приехал отыскать Чока Джиллета.

В гостинице у регистрационной стойки никого не было. В ответ на пинок пыльным сапогом по стойке появилась на редкость некрасивая женщина с растрепанными седыми волосами в выцветшем платье.

– Я разыскиваю Чока Джиллета, – произнес Тринити. – Мне сказали, что вы знаете, где его найти.

– Может, и знаю. А что я буду с этого иметь?

Глаза ее оживились от хитрости и алчности.

– Доллар.

– За доллар я и с дьяволом говорить не стану.

– А как насчет десяти долларов?

– Он очень сильно вам нужен?

– Достаточно, чтобы заплатить за информацию о нем. – Она протянула костлявую руку за деньгами. – Но недостаточно, чтобы заплатить больше пяти долларов до и пяти долларов после.

Она смерила его ненавидящим взглядом:

– Откуда мне знать, что вы вернетесь?

– А откуда мне знать, что вы знаете, где он находится?

– Это все знают. Он живет здесь много лет.

~ В таком случае я спрошу кого-нибудь подешевле. Женщина выскочила из-за стойки, чтобы помешать ему покинуть гостиницу.

– Давай мне пятерку, и я все тебе расскажу, – Тринити передал ей купюру, которую она тщательно осмотрела. – Обещаешь, что отдашь мне остальное, прежде чем уедешь из города?

– Если расскажешь еще, нет ли у него запасного пути отхода.

Старуха подозрительно посмотрела на него и захихикала.

– А ты хитрый. Он живет в доме как раз за пределами города. Вообще-то это хижина, но он требует, чтобы ее называли домом. Спиной она упирается в высохший ручей, сплошь заросший ивами и мескитом. Если он видит, что спереди к дому приближается кто-то, кому он не доверяет, он прыгает в этот ручей и через минуту оказывается на холмах. Там же сзади он держит коня.

Тринити отдал вторую купюру.

– Что-нибудь еще мне следует знать?

– Его хижина напичкана оружием. Когда он одевается, сует револьвер в рукав. И еще держит в сапоге нож.

– Откуда ты все это знаешь?

– Он очень любит женское общество. Как раз сейчас у него Дора.

Тринити шагнул поближе к женщине и сказал тихо и решительно:

– Если ты солгала мне хоть в едином слове, я вернусь за своими деньгами. И тогда сожгу эту кучу мусора вместе с тобой.

Тринити расслабился в тени хлопкового дерева на краю ивовой кущи. Неподалеку низенький пестрый пони жевал овес из открытого мешка. Рядом стояла бочка, наполненная на треть тепловатой водой. Чок не скупился на предосторожности.

Как и Тринити. Он отпустил подпругу седла, так что оно едва держалось на спине пони. И стреножил его. Если Чок решит податься в бега, ему придется делать это пешком. Он посмотрел на часы. Через пару минут Бен должен был подойти к переднему входу в дом. Скоро его охота закончится.

Вся эта история заняла больше времени, чем рассчитывал Тринити. Когда он явился в Увальде, его там ждало сообщение от Бена, приглашавшее его приехать в Санта-Лусинду. Это потребовало еще одного дня езды. Он собирался пуститься в обратный путь уже сегодня вечером, но пройдет еще два дня, прежде чем он доберется до «Демон-Ди».

Звук шагов заставил Тринити вскочить на ноги. Бен играл роль техасского шерифа, надев принадлежащую Тринити бляху помощника. Он ожидал, что Чок появится у сухого ручья через тридцать секунд после того, как Бен постучит в дверь. Чок проделал этот путь за двадцать.

– Я подрезал подпругу, – объявил Тринити, когда Чок вместе с седлом свалился кучей на песок. – И еще я его стреножил.

– Кто ты, черт побери, такой? – возмутился Чок.

Это был очень некрасивый мужчина, на два дюйма ниже ростом, чем Тринити, располневший, небритый и давно не мывшийся. Он смотрел на Тринити с испугом и какой-то полубезумной отвагой, отвагой человека, которому в жизни везло и который поэтому не верит, что с ним может случиться что-нибудь очень плохое. На нем были только штаны и сапоги. По крайней мере револьвер ему спрятать было негде.

– Меня зовут Тринити Смит. Я приехал забрать тебя обратно в Бандеру, чтобы ты мог свидетельствовать, что Виктория Блейзер не убивала своего мужа.

Чок рванулся прочь, но Тринити его перехватил. Мышцы Чока давно заплыли жиром, так что Тринити не составило труда его скрутить.

– Ты сошел с ума, – задыхаясь, выговорил Чок, когда Тринити поднял его с песка. – Меня убьют, если я снова приближусь к этому месту.

– Я гарантирую тебе безопасность. И я позабочусь, чтобы ты потом смог уехать куда захочешь.

– Ты не сможешь гарантировать мне защиту от дьявола.

– Ты знаешь, кто убил Джеба?

– Нет. Но я знаю человека, который нанял убийцу.

– Скажи мне его имя. Или я выбью его из тебя.

– Я его не знаю. Я видел его только дважды. Но если б и знал... ты можешь избить меня до полусмерти, я все равно бы его не назвал.

– Тогда, полагаю, мне остается только доставить тебя в Бандеру.

– Я поклянусь, что это сделала Виктория.

– А я представлю Дору, которая поклянется, что ты говорил ей, будто Виктория этого не делала.

Это был выстрел наудачу. Реакция Чока убедила его, что он угадал верно.

Рука Чока рванулась к сапогу, и в ней оказался нож с шестидюймовым лезвием. Он застал Тринити врасплох, и они оба покатились по песку. Только превосходящая сила Тринити помешала ножу вонзиться в его горло.

Он ударил запястье Чока о камень, и нож вылетел из его руки.

– Черт побери! – воскликнул Чок. – Ты сломал мне запястье.

– Если бы мне не нужно было твое свидетельство, я бы тебя убил! – прорычал Тринити.

– Я никогда не стану свидетельствовать.

– Тогда, полагаю, мы подождем здесь, пока ты не переменишь свое решение.

– Но мне нужно к доктору. Ты, наверное, раздробил мне кость.

Тринити быстро оценил характер Чока. Полагаться на то, что этот тип расскажет правду, было нельзя. Он будет делать то, что сочтет наиболее для себя выгодным. Если Тринити попытается отвезти его в Бандеру – даже если до этого отведет его к врачу, – придется задержаться в пути вдвое дольше, чем он рассчитывал.

– Я заключу с тобой сделку, – сказал Тринити. – Если ты согласишься поклясться перед судьей, что видел, как Виктория уже отошла от Джеба Блейзера в тот момент, как его убили, я отвезу тебя к врачу.

– Я не стану говорить ни с каким чертовым судьей. Я хочу врача. – Он катался по песку, и запястье его висело под странным углом.

– По-моему требуется равный обмен.

– Провались в ад! – вопил Чок.

– Это звучит не слишком примирительно, – задумчиво произнес Бен, приближаясь к ним.

– Он говорит, что не поедет в Техас и не станет свидетельствовать в суде. Я предложил ему сделать заявление перед здешним судьей, но он отказался. Выходит, что нам остается отвезти его назад, как он есть.

Бен почесал в затылке.

– Наверное, тебе надо будет привязать его к лошади. И конечно, связать ему руки. Нельзя же допустить, чтобы он схватился за револьвер. – Бен осмотрел запястье Чока. – Может, оно будет и к лучшему. Держи запястье попрямее. Оно, на мой взгляд, малость кривое.

Чок протянул к нему руку и застонал.

– Если ты оседлаешь его пони, Бен, я поставлю его на ноги. Я хочу отправиться в дорогу прямо сейчас. Нам предстоит долгий путь.

– Я не поеду! – завизжал Чок. – Мое запястье нужно поставить на место сейчас.

– Пусть это тебя не тревожит, – утешил его Бен. – Если оно срастется неправильно, его будет очень легко снова сломать.

Чок заорал, когда они взгромоздили его в седло.

– Ну, ты сам виноват, – без всякого сочувствия произнес Бен. – Я говорил тебе, что если придется сажать тебя на лошадь, будет только хуже.

Когда Тринити связал Чоку руки, тот завопил еще сильнее.

– У тебя есть выбор: поговорить здесь с судьей и сегодня же попасть к врачу или поехать обратно в Бандеру и поговорить с судьей там. У тебя есть пять минут на раздумье.

– Ты... проклятый... сукин сын... – выругался Чок. – Я убью тебя.

– Не убьешь, если не вправишь свое запястье, – раздумчиво подсказал Бен. – Может, ты вообще не сможешь держать револьвер, не то что стрелять из него.

– Как мне дальше жить? – возмутился Чок. – Если я заговорю, я больше не получу денег.