Текст книги "Сказки о живом и мёртвом (СИ)"
Автор книги: Лев Сокольников
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Левая нога ша-а-гом – марш! – забыла? Это мне, Левой ноге подавали команду, а ты, правая, оставалась на вторых ролях.
– Не спеши вытянуться, успеем належаться в вытянутом положении... – отвечала сестра – вон, смотри, хуже нас Ноги живут и не жалуются, не спешат вытянуться. Давай-ка вспомним пройденные тысячи километров и погордимся ими!
– Давай...
Зад.
(Подпольная кличка "ФилЯ")
По классификации Тело относилось к «ординарным», но в среде малых тел проходило за «большое». В остальном содержало в своих границах стандартный набор нужных в повседневности органов, как и у малых тел.
Нужно отдать должное: Тело не задавалось вопросом "кто во мне главный, кого беречь, а о ком можно и забыть на время, или насовсем":
– Какой палец не потеряй – одинаково больно, а чтобы жизнь протекала без забот, волнений и являла сплошную радость! – От начинки требуется идеальное, безоговорочное выполнений возложенных "верхами" обязанностей, и только тогда Тело будет абсолютно здоровым!– что путь к идеальному житию пролегал через дебри многих тревог, волнений и соблазнов всех сортов – Тело не задумывалось.
Как-то однажды другое тело, тоже ординарное и рядовое, не подумав, сказало Большому Телу:
– Какой у вас красивый Зад! – Тело на короткий миг усомнилось в истинности комплемента, но сомнения быстро угасли по извечной причине: против лести ещё никто не устоял. Тогда-то Зад задумался:
– Гляди-ко, "красивый" заметили! Хвалят! Приятно! А как стать ещё "красивше"? – забыл Зад, что сидит на ногах и служит Телу подушкой, и когда сидит в кресле – всего лишь даёт отдых Ногам. Вылетело из памяти, что когда-то был милой и невинной детской "попкой".
С той бездумной похвалы со стороны и началось превращение невинной попки в Зад с дополнительным желанием стать величиной и жить отдельно от других частей тела. Об этом и сказка...
Особой сообразительностью Зад не страдал, но понимал, что в жизни всё большое и значительное проходит и совершается через зад, а если так – почему бы естественный дар Природы не использовать по полной программе? Если через меня многое делается – глупо не воспользоваться транзитом, немного, чуток и с оглядкой оттяпывать от проходящего добра? А когда жирок отложится и за величину почитать станут – тогда видно будет чего и сколько брать! – и кое-что из проходящего добра Зад стал задерживать... "откладывать про запас"...
По-настоящему Независимые органы Тела говорили Заду:
– В умники рвёшься, стараешься? Мы денно и нощно без передышки чистим тело, а ты, непонятно с какими целями, складируешь отходы? Дышать нечем, хоть беги – Зад учитывал высказывания членов Тела и освобождался от шлаков...
В одно время Зад озаботился непонятным многим вопросом:"а не вставить ли зубы? С зубами-то больше ухватить получится"! – на что Рот, услышав тайное желание Зада о зубах – спросил:
– А, что тебе-то зубами делать, какая нужда ещё одних зубах?
– Как "что делать"!? – возмутился Зад – а через что цедить? Ведь сколько добра в отходы проскочит без зубов!? Не, зубы необходимы! – но специалистов по вставлению зубов в Зады тогда не нашлось и всё окончилось только желанием.
Что бывает с задами, когда они "откладывают про запас"?
Правильно: увеличиваются в размерах, и для них наступает время, когда другие зады, но меньших размеров, смотрят одним глазом (второго глаза у задов не бывает) на расширившегося собрата, и заводят "песни зависти":
– До чего широк, толст, могуч и неохватен сей Зад! Пусть в нём нет изящества и красоты, но мощью и силой Зад не обделён! – зад принимал похвалу, верил в неё, радовался так, как могут радоваться только зады, и рос в ширину...
Зад помнил день, когда Тело поместило его в удобное, мягкое и просторное кресло:
– Вот оно, свершилось! Ноги в Теле не главные, кончилось время ног, рук, голов, пришло время больших задниц, ныне тела на Задах держатся! Мы опоры тел! Это когда-то ноги носили меня, а теперь ногами управляю, когда-то заблуждались "ноги волка кормят", а сейчас Зады кормят тела!
Шло время, Зад покоился в кресле, "работал", изредка жалел, что в своё время не обзавёлся дополнительными зубами и мучился подозрениями:
– Точно, Рот наговорил Телу не вставлять зубы, его работа! Ничего, выдержу! Нет дополнительных зубов – не нужно размениваться на мелочи, но брать крупное и стоящее – вспомнил, с чего начинал расширение и улыбнулся, а что случается, когда зады "открывают рты в улыбке" – сказочник умолчит.
– Это ж, сколько задов, вроде меня, ныне не осознали тщету бытия и не встали на путь отказа от "уширения"? И радуются всему, что удаётся оттяпать от проходящего мимо добра? Наивные!
Шло время, Зад набирал ширину, становился "ширше, ширше и ширей", но мнения посторонних о собственной ширине принимал как зависть и продолжал "святое дело расширения границ":
– Зад и должен быть широким, толстым и неохватным, пусть завистники сколь угодно злобствуют:
– Этого "на коне за три дня не объехать"! – а у кого ныне зад узкий!? Ныне узкозадые тела не в почёте!
Первым подало голос Сердце:
– Сил нет прокачивать кровь по Заду! Всё и везде – в норме, а как задвижку на Зад открываю – аритмия начинается! В Заду кровь густая, застоявшаяся, не кровь, а нефть... тяжёлая, вязкая, как... слов нет! – когда Сердце жалуется – остальные органы, вроде Печени и Почек, молча соглашаются:
– Недаром Сердце "вещуном" называют, ему, единому, ведомо:
– Дай Заду простор неизвестно куда Тело заведёт! – тогда-то Сердце "в сердцах" и назвало Зад "жопой", и когда не доставала аритмия – заявляло на всё Тело:
– Ты, жопа вонючая, во все времена искала приключений, а другие за тебя страдали! – на прямые обвинения Зад не отвечал, помалкивал, но думал:
– Не такое терпел, а "жопу" как-нибудь переживу. Забыло Сердце от кого получало лекарства, а я-то все, до единой, дыры от уколов помню на своей поверхности! – Зад не преувеличивал, сказочник забыл рассказать о территориальном делении Зада и устраняет просчёт:
две неохватные и круглы половины Левая и Права, настолько большие, что каждая в отдельности могла выступать самостоятельным задом: Правая и Левая.
Каждая половина Зада делилась на "квадранты", считая от места выхода отработок, и по ходу большой часовой стрелки к копчику. Через верхний квадрант внутримышечно (Зад на какие-либо другие медицинские процедуры не годился) вгоняли Телу
спасительные лекарства.
За обиды Зад мечтал отомстить Сердцу, но не знал как, да и другие соображения удерживали от мести:
– Себе дороже обойдётся...
Нужно говорить, что Зад любовью не пользовался? Хуже того: враги-завистники за глаза называли Зад "вонючкой-слабаком".
Шло время, органы без отказов служили Телу, и только Зад себе:
– Что вы все без меня!? Ничто! Смеются, а как что – к Заду:
– Зад, выручай! Дай... – были и подозревавшие, что зад способен загубить всё тело, но развязать гражданскую войну не решались:
– Хоть и сволочь, но как без него? Очисткой Тела от шлаков управляет, работа не особо приятная... И Голова ничего против не имеет, иногда важные вещи поручает обдумывать Заду – и намерения устроить "ревизию с последствиями" оканчивались не начавшись. .
Всякий труд оканчивается износом и поломкой инструмента – Зад многое не знал, но что и его не обойдёт время износа – не сомневался, а потому берёг себя частым сидением в удобном и мягком кресле. Кто-то из органов всего один раз сказал Заду "длительные сидения вызывают застои крови в малом тазу и приводят к появлению геморроя" на замечание Зад промолчал, но подумал:
– Пусть боятся застоев у кого таз малый, мой большой, мне бояться качественного геморроя не след – все зады, как правило, ошибаются, никто, как прежде, не хлопал шаловливо по выпуклостям Зада, кожа повисла, и от прежней упругости мышц остались воспоминания. Части Тела, пребывавшие в отдалении от зада, получив сообщение о заболевании, злорадствовали:
– Что нам-то делать? Грустить-печалиться, али не надо? Когда траур объявят? Досиделся, мало было! – ясность пришла с задержкой:
– Эдак Зад и нас за собой туда потянет! – в злорадстве в чей либо адрес кроется капля страха и за себя.
Зад страдал морально и физически:
– Получается, зря старался, если накопления уходят на дорогие иноземные препараты и в ненасытные чрева светил медицинских? – душевные муки формата "для чего и зачем собирал?" менялись местами в паузах между приходом и уходом физической боли.
Конец сказки таков: умер Зад, а вместе с ним – и Тело.
Кто виноват в смерти? Зад, всё он! Но почему другие органы не вмешивались в неправедное житие Зада, почему Желудок не устраивал Заду диарею раз в неделю с профилактическими целями, куда смотрел? Где были все, когда Сердце забило тревогу, почему никто его не поддержал? "Куда смотрели и о чём думали"?
– Так ведь свой, как своего обижать?
Похороны были шикарными, но стандартными, типовыми, без особенностей, кои могли сделать похороны запоминающимся, выдающимся событием. Не было дорогущего ящика (гроба) орехового дерева, с отделкой завитушками и полированного, не было массы цветов и особенных надгробных речей, в искренность коих никто и никогда не верит:
– Не стоит расстраиваться, все помрём, никто на Земле не останется. Стандарт, ничего нового и особенного...
Тело в могилу зад свёл, а со мной номер не пройдёт! – забывая на малое время "Все там будем"!
Позвоночник.
Позвоночник начинался костью в звании «копчик» точно в центре, где кончались владения Зада.
В свет появился прямым от низа и до последнего позвонка в месте крепления Головы с остальными позвонкам, нянька спросонья на твёрдый пол не роняла, и заполучить дефект (горб) от рождения "бог миловал"
Что является "основой опорно-двигательного аппарата человека" – этого никто молодому хребту не говорил, а на окрики вроде:
– Сиди ровно, не горбись, не искривляйся, сколиоз получишь! – что непонятный, таинственный "сколиоз" не лучше горба – и об этом не просветили.
Позвоночник возрастал, крепчал, слушал наставления Головы и набирался мыслей:
– Всегда, везде, в любых условиях и обстоятельствах оставайся прямым, не сгибайся в рабских поклонах! – Позвоночник неуклонно выполнял наставления Головы пока не пришла пора Телу самостоятельно добывать пропитание:
– Головушка, дура, сказками кормила, а жизнь-то не даёт выбора, гнёт работой – Голова на то и голова, чтобы найти ответ на вопросы частей тела:
– Нет ума – гнись, работай и горбом добывай пропитание. Позвоночник проявлял молодой интерес:
– А если нет горба, прямой?
– Будет, наживёшь, согнут... Разница в изгибах существенная, изгиб от работы тяжек и болен, изгиб в угождение лёгок и без последствий. И живот в звании "пузо", а народное "кендюх", придаёт прочность позвоночнику и удерживает от ненужных изгибов – сбылось, согнули...
Рот.
(Загрузочный люк)
Зад находился внизу Тела, Рот – вверху, и только в лежачем положении два отверстия совпадали уровнями. Рот гордился:
– Кормлю Тело, через меня питание проходит, и называть меня "загрузочным люком" могут абсолютно невежественные органы и члены. Так же прошу не забывать, что в паузах между едой и питием выступаю "выразителем мыслей и чаяний всего Тела! – а завистники, коих хватает в любом теле, получив пропитание, ухмылялись:
– Посмотрите на эти дыры, братья-двойники, "Вход" и "Выход" – издевались, но понимали, что без загрузочно-разгрузочных отверстий не прожить. Когда случалось на долгое время не получать корм – оскорбляли Рот званием "дармоед":
– Какие особые трудности в работе "разжевал и проглотил"? "Герой", понимаешь! – Рот жевал, молчал, как положено во время приёма пищи, но когда становилось невмоготу выслушивать нападки – открывался и, будучи единственным, кто мог произносить слова – задавал главный вопрос хулителям
– Кто вас кормит? Откажись я работать – вас бы давно в покойники записали! – в минуты наивысшего гнева, случалось, что и плевался.
Нет идеалов, случалось, что "перебрав лишку" Рот делал глупые публичные заявления, но поскольку от "лишков" не всем в Теле было хорошо, часто приходилось выслушивать выговоры:
– Понятно, Голова дурная, в Голове на тот раз "не все дома", были, "царь" отсутствовал, но ты, умный и красиво говорящий орган, почему не вмешался и позволил больше нормы алкогольного напоя излиться на наши головы, чего не сплюнул?
– Влитый алкоголь способен изрыгнуть Рот, на него надежда, а прочие органы Тела на совершение подобного героизма не созданы, далеки от подвига. И мне тяжко бывает от переборов, сохну после хмельного сна,
В описываемом Теле Рот часто забывал утреннюю уборку помещения, отчего травил окружающее пространство вонью:
– Здоровому органу никакие чистки не нужны, сам себя вычисти
Язык.
Ни у кого из органов Тела не получалось «заткнуть Рот»:
– Как заткнуть, когда только он говорить речью владеет, кто другой, помимо дыры под носом, способен произносить речи? – слушая похвально-злые высказывания о себе – Рот тянулся в ухмылке:
– Так и есть, только мне одному и дано говорить... могу обойтись и без Языка... Что Язык без меня? Половину жизни заплетается, а в другую несёт ахинею. Так, еле шевелящийся кусок вкусного мяса, не более.
– Забываешься, щель провальная! Попробуй что-то сказать, если откажусь шевелиться! А кто ещё может определить вкус продуктов? Ты, губошлёпый? – Рот понимал правоту Языка, молчал, но позволял кривить губы в гримасе недовольства:
– Ладно, особо не расходись, знаем таланты твои, понятно, один ты у нас гурман, а остальные говноеды неспособные отличить чёрную икру от "икры минтая со сливочным маслом".
Органы, здоровье зависело от бдительности Языка, уважали сей орган, а когда случалось, что и Язык нес чепуху – оправдывали стража:
– "Язык без костей", бессменный выразитель "дум и чаяний наших", денный и нощный защитник и страж здоровья Тела, может позволить сказать и лишнее. Вины Языка в сбоях и заплётах не бывает, козни Языку исходят сверху, когда верха позволяют приём излишков с попыткой засорить окружающее пространства непотребными речами, или, хуже того – антигосударственной хулой. Мудр наш друг и защитник, и когда наверху случается перебор – друг решает:
– Единственное спасение от урезания – немедля начать заплетаться с медленным шевелением, да так, чтобы никто и ничего не понял из сказанного.
Читатель, если вспомнится что-то ещё из серии мудрого поведения Языка – немедленно дополню, нынешние средства с лёгкостью позволяет менять текст в желаемую ст о рону..
Горло.
Органы (и члены) мужского Тела полностью схожи с женскими, но отличаются названием, и если у женщин пищевод называется Горлом – у большинства мужчин труба одинакового назначения именуется иначе: «глотка» с дополнением «широкая». Или «лужёная», на выбор.
Сказочник за многие годы жития не слышал, чтобы кто-то назвал женское горло "глоткой", а вот мужчины, не считая малый процент, определения "глотки" не вылезают. .
Во имя соблюдения равновесия следует сказать: если мужскому лужёному Горлу требуется каждодневное малое возлияние – слабое и нежное женское горлышко только разве в кошмарном сновидении может пропустить по своей территории "водкопады". Принимая тяжкие муки по заглатыванию алкоголя и больших кусков калорийного питания – мужчины, как и положено мужам, возлагают на себя трудности по защите женских тел от вредных воздействий.
Печень и Почки.
– У мужчины всё, что выше пояса – грудь...
– А у женщины?
– Талия...
А в другом теле, ни в том, что погибло по прихоти собственного зада раньше срока, что случается с телами в нашем мире, жили-поживали необходимые органы числом "трое": две Почки и Печень, выполнявшие "полноценному проживанию Тела функции".
Следует оговориться: "полноценного функционирования" у помянутых Почек и Печени никогда не было: упомянутая пара от младенчества довольствовалась средним существованием с частыми обвинениями в адрес Желудка:
– Что за бесхребетный орган!? Всё, без разбору, принимает! – Желудок молчал, работал, но временами позволял сделать отрыжку:
– Что прикажете? Отказывать от даров "сверху" и блевать? – после загрузки яичницей из пяти деревенских, неправдоподобно больших куриных яиц с яркими оранжевыми желтками, жаренными на сале от кабанчика "не на продажу", приличного пучка зелёного лука и половины трёхлитровой банки самогона "на двоих" изготовленного "для себя...".
Загрузившись благодатью Печень посыла болевые сигналы "наверх":
– Эй, наверху! Совсем охуели, или частично!?
– Слышь, мешок бездонный, требуха ненасытная, (вариант – "кендюх") выбирай выражения! Забыл, с кем разговариваешь? – в пьяном гневе отвечали верха продолжая унижать Желудок излишками вредных продуктов – твоё дело не рассуждать, а перерабатывать спускаемую продукцию и напитки, твоя доля без возражений из гвоздей делать калории Телу, то есть, народу. Судьба возложила на наши плечи ответственность за состояние здоровья народа! – Желудок страдал от повышенной кислотности, но не красноречием, молчал, но в периоды обострения мстил вонью тухлых яиц.
– Жрите, жрите, дармоеды, погодите, ужо устрою изжогу! – Печень молча поддерживала протесты Желудка не прекращая размышлять:
– Веселитесь, суки безмозглые, утром покажу, кто в теле хозяин и "небо в алмазах", не до калорий будет, "НО-ШПА" вспомните! Первым о себе напомнит Зад тяжким запором, а потом и к вам придёт "плохо"! Очередь на получение порций мучений не устанавливаю, сами выстраивайтесь.
Печень не увеличивалась, жила незаметно, в паре с Костным Мозгом вырабатывала кровь, и временами сплетничала с Почками:
– Не будь Желудок дураком – и здоровье оставалось железным! – Почки из любой жидкости, что сливалась в Желудок, делали мочу, но причин гордиться не видели:
– Доля наша такая... одно худо: до классического рассольника с животными почками сколько вымачивать нужно? То-то и оно, нам выпендриваться неприлично. Вон, Костный Мозг вырабатывает лейкоциты, за что и уважаем, а нам, почкам, как и Прямой кишке, гордиться нечем. Результат наших трудов не так вонюч, как содержимое прямой кишки. Что бывает, когда Прямая кишка открывает рот? – сознавая не первое положение в Теле, Почки открывать рот о поведении иного органа в Теле считали ненужным занятием.
– Что Желудок? Подчинённый: что "верха" бросят – тем и довольствуется. Надо "верха" вразумлять – защищали Желудок Почки : Правая и Левая. В последнее время в Правой стал оседать песок, но поскольку песок, грозный предвестник камней, не задерживался – Правая особо не волновалась, но о дальнейшем житии задумывалась...
Пальцы рук.
Пальцы Ног проживали внизу, в вечном мраке и безвестности из-за любви Тела к чёрным носкам. Питай Тело любовь к носкам иного цвета – житие пальцев ног мало бы в чём поменялось:
– Нет нашей вины в бесталанности нижних братьев, короткие они и мало что могут – рассуждали пальцы рук
Пальцев на руках проживало столько, сколько и на ногах, но поскольку пальцам рук дозволялось браться за Голову и слегка отбивать что-то похожее на барабанную дробь – имелся повод заявлять остальным устройствам в Теле:
– Мы – особые, опора рукам, мы приделаны к рукам, без нас руки ничего не стоят, мы не те пальцы, что на ногах, выше, мы – добытчики пропитания, кормильцы и поильцы телесные! "Ножные" пальцы только на ночь свободу от обуви получают, а нас берегут от житейских неприятностей специальной обувкой: перчатками"! Защиту перчатками пальцы объясняли так:
– Перчатками охраняют от ужасных внешних условий! Особые мы, нужные, а потому и особая охрана! – во время, после долгой и тяжёлой работы, когда Тело укладывало Руки вдоль себя и те набирались сил "на выполнение новых трудовых подвигов и свершений". Или на приём мзды.
Пальцы не имели слуховых устройств, но Природа не обошла милостью и некоторые экземпляры снабдила необыкновенной чувствительностью, позволявшей различать оттиски букв на бумаге, или "наколы" на уголках игральных карт.
Получая по внутренней связи информацию из центра "что прикажете делать" праворучные ("десничные") пальцы, глядя на левых братьев, дивились:
– Ну, совсем такие, как и мы, но почему не могут выполнять главную работу и живут "на подхвате" непонятно! – леворучные не обижались, молчали, но когда мимо проплывала добыча – забывали упрёки братьев и старались хапнуть вровень с праворучными гордецами:
– Только нам, пальцам правой руки, отпущен талант перехвата проплывающей удачи – Левые не удерживали "правых" от перехвата и не считались кто "мало работает":
– Ребята, напрягись, хватай и держи, не упускай! – и всё же правые были уверены, что они, как максимально нагруженные, должны уходить под "социальную защиту" раньше леворучных.
– Мы кормим Тело! – заявлял Большой палец правой руки от имени всей пятёрки – Тело обязано с нами считаться! – бывало, что в процессе работы правые ошибались и били молотком по левым без принесения извинений:
– Поди, одно дело делаем, вытерпят...
Противным поведением отличался Указательный палец правой руки:
– Левые не в полную силу трудятся, увиливают... – с раннего детства помнил Указательный, как принуждал подниматься Руке не выше уровня глаз и указывать на предмет желания:
– Дай! Хочу! – маленький, пухленький Указательный пальчик, не по-детски прямой и твёрдый, не допускал возражений и требовал немедленного исполнения приказа.
– Вырастет до нужного размера – большим командиром будет! – правый Указательный размерами не отличался от левого, был всего лишь "правым", но этого хватало на вмешательство в жизнь братьев-пальцев. Средний палец по длине был выше Указательного, чем и огорчал брата, но ссор и скандалов на почве роста не устраивал:
– Судьба неумолима, но при старании и её подчинить можно, если постоянно и настойчиво указывать "пути общего развития и направление действий" – глядишь, по длине и Среднего обойду!
Братья-пальцы от младых ногтей не любили Указательного:
– Чего лезет во все дыры?! Всем указывает, а сам ничего не может, всю работу на других валит! – жаловался Безымянный Мизинцу.
– Кто охраняет Тело!? Кто нажимает на спусковой крючок оружия!? Ты, что ли!? – гордо и гневно вопрошал правый Указательный Безымянного – тебе вообще не положено рот открывать, у тебя имени нет! – Указательный не знал, на каком теле проживает – мужском, или женском, а потому заявления о "нажатии спусковых крючков оружия в процессе защиты Тела" не впечатляли остальных обитателей верхних конечностей. Большой палец пресекал начинавшиеся споры:
– Мы – одна рука, а если будем ссориться – не объединимся в кулак и не отразим нападения посторонних пальцев. Каждый из нас обязан хорошо делать то, что может без осуждений "плохо работает".
Для всех пальцев время шло одинаково, но почему-то Указательный первым почувствовал утолщение и боль в месте крепления к Ладони:
– Понятно, перетрудился, большая нагрузка, никто и ничего без моих указаний не делал вот и результат... Такая боль, что разогнуться не могу!
– Контрактура Депюитрена... – Безымянный не имел имени, но, странное дело! – без ошибок ставил диагноз любому прихворнувшему органу.
– Кто таков Депюитрен? Француз? Он изобрёл болячку?
– Нет, не изобретал, всего-то рассказал о ней – братья дивились, но на вопросы:
– Вроде с Ладони никуда не отлучался, а когда и где набрался знаний в медицине!? – Безымянный не отвечал.
– Знаешь диагноз – должен знать, как и лечить! – паниковал Указательный – мне никак нельзя пребывать в скрюченном положении, без меня всё заглохнет и пропадёт!
– А это на любителя. Но можно и жить, как прежде – бубнил чуть слышно Безымянный – и почему сразу "пропадать"? Прежнее житие помнишь? Сколько указаний выпустил и сколько от них пустой, неоплаченной работы мы сделали? Нас слушал? Нет, вот и убавь указательную прыть, как нас учил, живи тихо – и проскрипишь больным суставом десяток лет. Лекарств, кои останавливают рост костей в старости – ещё не придумали, а те, какими надувают в аптеках – обманка. Было время твёрдости, непреклонности и уверенности в себе, а сегодня ты – старик...
– А где Сострадание и сестрица Жалость?
– Умерли. Первой скончалась Жалость, а через двадцать четыре часа, минута в минуту – и Сострадание следом...
Сказку о руках-тружениках следовало начинать с Большого пальца правой руки, но начата с Указательного:
– Не укажи я – сами не пошевелитесь.
Большой палец не был "большим" ни по величине, ни по "месту в обществе", назывался "большим" по месту нахождения на "бугре Венеры". Остальные Большому брату не завидовали:
– На отшибе живёт, в стороне, одиночка... Хотя и на "бугре Венеры", а толку? Редкий случай!
Оболочка и Начинка.
– Жара проклятая, вот-вот швы меж костями разойдутся! Лопну ведь! – проскрипел швами Череп.
– В каком месте лопнуть собираешься? – спросил Мозг не менее Черепа страдающий от жары – почему я не заявляю, что "вот-вот расплавлюсь"!? Или твои страдания ужаснее моих?
– Понятное дело, твои муки меньше: жидкий ты, тебе всё равно, в каком месте развалюсь. Какая разница, из какого шва меж костями вывалишься? – Череп вступил в спор и забыл, что минуту назад пугал Мозг обещанием "лопнуть".
– Если со стороны "мандибули" начнёшь распад – ничего, успею что-нибудь придумать и остановить развал.
– Что за "мандибуля"? – и мысль о собственном развале незаметно, по-английски, покинула Череп.
– "Челюсть", латынь. Не спеши лопаться, погоди, может, что-нибудь выпьешь? – искал Мозг выход.
– Что предложишь?
– Чистой воды.
– Надо было дожить до "чистой воды"! Жадничаешь, хозяин! А пивка старой "коробке", коя много лет оберегала тебя от многих сотрясений предложить не хочешь? Кому служу, кого оберегаю толстыми, прочными и надёжными костями своими!? Тебе служу, тебя оберегаю, а ты – "чистой воды"! Вот она благодарность выдержанных умников, вроде тебя! – скрипел Череп и не верил собственному скрипу.
– Если бы не я, твой Мозг – где бы сейчас валялся и страшным видом пугал суеверных людей!? С коих пор бутылка дороже вина? Вспомни, с чего лопаться собрался, и кто вчера вечером предупреждал:
– Остановись, хватит жрать алкоголь и калории, не юноша, побереги печень в паре с Поджелудочной железой! Пусть бы свои кости портил, твоё дело, меня зачем травил! Помнишь, как на вино водку лил!? И о жаре не думал?
– Плохо предупреждал, неубедительно! Форму убеждения не ту выбрал! Согласен, что не простой Череп, если, вот уже какой год проживаешь под моей охраной? Если плох я – и ты не лучше. Логика?
– С коих это пор у коробок формованного кальция с примесью фосфора, собственная "логика" появилась!? И вообще, что за "бунт на корабле"!? Дай волю и средства – повторишь вчерашний "подвиг", глотка твоя лужёная и широкая!
– К Глотке не имею касательства, Глотка из другой компании... У меня с ней граница...
– Давно?
– Всегда. Скорее ты Глоткой управляешь, по твоей команде открывается заливное отверстие, и сейчас пытаешься в моих телесных муках меня и обвинить!? И столько лет носил в себе коварную начинку!
– Может, хватит страданий? Давай зайдём в бар и окончим разногласия? Плачу... – и послушные Ноги понесли споривших в "лечебное" заведение, полное единственным мужским лекарством: дорогостоящей хмельной влагой многих сортов и названий...
Желудок.
("рай и ад")
Полторы тысячи, а, может и боле, молодых сальмонелл и один старый Стафилококк, часто битый двумя женщинами (Судьба и Жизнь) в плохо сваренном яйце («всмятку». Адрес яйценосной птицефабрики, если будет заведено дело о «причинении вреда здоровью потребителям» указан на упаковке), свалились в Желудок, огляделись по сторонам и восторженно заорали:
– Вот он, рай!
– Тихо, бабы, "рай" в любую минуту и запросто может превратиться в ад. Знаю, что говорю, бывал в разных "раях".
"Скромность украшает", не доходите в радости до хозяйского поноса, а иначе..." – сальмонеллы в меру ядовито прошлись по возрасту Стафилококка, продолжая радостный новосельный галдеж.
Где и когда женщины, пребывая в большинстве, слушали и выполняли указания мужчин? Не было такого позора и не ожидается впредь, а потому совсем скоро мрачные вещания Стафилококка сбылись, и Тело почувствовало первую, лёгкую, но обещающую в скором времени частые посещения "отхожего места", резь в кишках:
а) "двенадцатиперстной",
б) "тонкой нисходящей",
в) "ободочно-поперечной",
г) "толстой",
д) "сигмовидной",
е) "прямой", где и оканчиваются "революционные течения" в Теле.
– Ах, мать вашу...! – возмущалось Тело, делая попытки вспомнить, где находится чёрный пластмассовый чемоданчик с лекарствами, и когда особо, с вот-вот неудержимо хлынет с неприятными последствиями – Мозг-командир проводил тотальную мобилизацию и ставил задачу:
– Немедля и жёстко пресечь происки подлой особы, не допустить разгула Диареи, не позволить Телу обмараться вне графика! – чёрный пластмассовый чемоданчик без красного креста оказывался на месте, на поиски упаковки просроченного "антибиотика широкого спектра действия" с именем "левомицетин" уходили секунды, пара капсул с определением в среде медработников "ударная доза" отправлялись в конфликтную зону, где прибывший Левомицетин считал лишним выяснять кто свой-чужой-вреден-полезен Телу и убивал всех по очереди.
Глаза.
(Aug)
Ничего сказочного.
Количество возражений на заявления «глаза – часть мозга, вынесенная вперёд» может превысить дюжину, каждое будет верным – настолько велика сила Глаз в теле,
Семь десятков лет служат глаза сказочнику, но только на семьдесят первом пожаловал вопрос "что за удивительный орган – глаз"!? – впал в глубокую задумчивость длительностью не дольше половины часа.
Задумчивость не граничила с беспамятством, не было особых душевных волнений от увиденного "смотровыми щелями" в прошлом:
– Другие видели и худшее – и ограничился устройством и работой глаза. Глаз – что и бинокль, а получаю через глазные линзы – вопрос другой.
"Кусочек мозга, вынесенный вперёд..." – видеть мало, не мешает правильно понимать виденное, иначе отсутствует смысл нарушать целостность Мозга и кусок в форме глаз выносить вперёд.
Если в изысках о глазах скачусь до заметки в районную газету недавнего прошлого – сказочник заслуживает порцию коктейля из призрения и порицания.
Женщины любят слухом, мужчины зрением" – заявление старое и не означает, что природные оптические приборы женщин видят совсем не то, что мужские и увиденное иначат на свой лад.
– Мужчина может быть глухим (желательно и немым), но иметь острое зрение. Так распорядилась Природа, и заявлять:
– Матушка куда-то спешила и обидела женщин плохим зрением – будет неправильно.
– Споры с матерью добром не кончаются, Природу до сего времени никто не победил.
В науке "Физиономистика" не разбираюсь, познания мизерные, ничтожные. Никогда в руках не держал книгу, коя по чертам лица что-то могла рассказать о характере обладателя черт. На сегодня нет уверенности, что таковая книга существует. Обожаю говорить о том, чего не знаю. Прости за повтор.
