Текст книги "Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность"

Автор книги: Лев Клейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 74 страниц)

Во многих культурах эта исконная и естественная гомофобия играла важную ориентирующую и корректирующую роль – она служила молодым мужчинам как бы вечным напоминанием: сюда уклоняться нельзя, это предосудительно, смешно и позорно. Исполняя эту роль со всей наивной истовостью, она сломала жизнь многим гомосексуальным от природы молодым людям. И, что самое печальное, сломала зря, без всякого успеха в выполнении своей функции. Не стоит, видимо, применять обезьяньи критерии в сравнительной оценке женщин и мужчин, гомосексуалов и гетеросексуалов. Человеку ведь даны продленное детство, огромный мозг и вобравший всю историю ум. Прежде, чем надсмехаться и осуждать, стоит подумать.

11. «Кто меня научит?»

Кaк, однако, осуществляется научение сексуальному поведению? У обезьян частично действует инстинкт, а в той степени, в которой инстинкт нуждается в поддержке научением, оно осуществляется легко и просто – ненамеренным показом. Молодняк подражает взрослым, пример которых всегда перед глазами. Обезьяны известны своими способностями и склонностями к имитативному поведению – обезьянничанью.

Поскольку у человека инстинкт, руководящий сношением, вовсе атрофирован, научение должно взять на себя всю функцию программирования сексуального поведения. Однако это весьма затруднено. Правда, и у человека имитация, подражание занимает большое место среди стимулов поведения (Тард), но у человека выработалась и психология недоверия к постороннему стимулированию – контрсуггестия (Поршнев), так что примеры, если они чем-то неприятны, могут вызывать и не подражание, а противоположную реакцию, основанную на внутреннем противодействии, на упрямстве, на побуждении поступить наоборот. Но главное затруднение не в этом, а в полнейшем отсутствии прямых примеров.

Ведь у человека открытое выполнение сексуальных действий строго табуировано.

Особенно запретны такие действия при детях, которым не положено быть причастными к сексуальной сфере жизни по возрасту. У всех обществ, даже самых ранних, возрасты строго разделены, это религиозно оформлено, и доступ к сексуальной сфере требует прохождения инициации – специальных обрядов перехода и посвящения. У детей нет возможности наблюдать половые акты, а если это по небрежению взрослых где-то случается, то крайне редко, и при этом дети видят акт не как обычное повседневное событие, а как нечто тайное и чрезвычайное, суть которого, функции и место в жизни непонятны, правила проведения остаются неизвестными.

Недавно по телевидению передавали спор в Иванове между профессорами педагогики и священниками о половом просвещении. Осанистый владыка мягким благостным голосом доказывал, что половое просвещение только пробудит ненужные интересы, что никакого полового просвещения вовсе и не нужно, дети всё узнают сами, «естественным путем».

Каким же это «естественным путем»? Раз прямого обучения нет, значит, усвоение биологически-половой роли происходит не прямо, а под воздействием косвенных факторов. Это слухи и рассказы сверстников и подростков постарше. Это сальные анекдоты и игривые намеки взрослых, обращенные не к детям, а к другим взрослым, но уловленные и детьми. Это случайно попавшиеся в руки книжки и картинки. Это скабрезные надписи на заборах и в общественных туалетах, затейливая брань пьяных и хулиганов.

То есть дети учатся сексуальному поведению, охотно или невольно черпая из циркулирующей в обществе информации, циркулирующей не для них, но доступной, хотя и скупо, также и им. Но это информация двоякого рода. В большинстве она описывает гетеросексуальное поведение и очень отрицательно отзывается о гомосексуальном (как о том, что недостойно мужчины, презренно, смешно). Однако циркулирует в обществе и другая информация, описывающая гомосексуальные действия как удовольствия, и они оказываются тем более привлекательными, что подаются как запретные. Более того, в некоторых местах гомосексуальная информация даже преобладает, скажем в общественных туалетах (гетеросексуальная активность в них не нуждается: она ищет связей и «самовыражается» не там).

Первый канал, по которому мальчики знакомятся с гомосексуальной информацией, это гомосексуальные игры, еще не проникнутые в большинстве гомоэротическим чувством. В этих играх, однако, такое чувство у некоторых мальчиков (заведомо к этому склонных) проявляется, а иногда, возможно, и зарождается. Во всяком случае очень редко оба мальчика одинаково информированы и редко кто-то из них изобретает формы секса заново. Чаще один обучает другого. Сообщество сверстников – тот канал, по которому мальчик получает свою первую информацию сексуального характера и обретает сексуальные навыки. Это отмечают многие современные сексологи. Это верно и по отношению к гомосексуальной информации.

Целым рядом автобиографий из сборника Харта можно проиллюстрировать эту картину (для наивного владыки можно было бы подобрать и русские примеры, но они, право же, ничем не отличаются; добавлю, что во всяком случае всё происходило в сугубо набожно среде). Анонимный рассказчик из Оклахомы повествует о том, как в 1939 г. на пустыре на окраине городка он, тогда 13-летний, познавал неведомое. Он был совершенно несведущ в сексуальном вопросе. Его сосед, девятиклассник Уэлдон, был на год старше и опытнее.

«Билли, ты уже знаешь, как дрочить?»– спросил он.

«Дрочить что?»– спросил Билли.

«Ну берешь свой член в руку и двигаешь вверх-вниз пока не кончишь».

«Пока не что?»

«Кончишь, дурак».

«а».

Продолжим собственными словами рассказчика. «Он положил свою руку мне на бедро и провел ею по направлению к моей промежности, потом охватил ею мой небольшой, но набухавший пенис.

«Я покажу тебе», сказал Уэлдон.

Мы оба расстегнулись и он положил свою руку на мой твердый член. Сначала он провел ее вниз, так что моя крайняя плоть соскользнула вниз, открывая головку. Потом он двинул руку обратно. Вверх и вниз, вверх и вниз. Я издавал легкие хныкающие звуки и извивался от удовольствия. Потом он нагнулся и накрыл ртом мой крошечный член. Ощущение теплой слюны, движения его языка и втягивающее сосание посылало горячие судороги в мою промежность и в головку моего члена. Я чувствовал, что он разбухает еще больше. Через какое-то время Уэлдон поднял голову и сел. «У тебя тут немного всего, но ты еще вырастешь».

«Вот», – сказал он и поместил мою руку на его твердый член. Он был значительно больше моего. Он помог мне двигать рукой вниз и вверх, вниз и вверх, открывая головку и снова пряча ее в крайнюю плоть. «Нагнись и возьми его в рот», – скомандовал он.

«А какой у него вкус?»

«Как у куска сала».

Я наклонился, поместил рот сперва над кончиком и, пробуя вкус, качнулся вниз – слишком сильно, потому что он сказал: «Не пускай в ход зубы!»

Я довольно быстро освоился с этим (как если бы я был для этого предназначен), и Уэлдон начал получать наслаждение. Он побуждал меня работать над его членом все быстрее и быстрее, наконец, поместил свою руку мне на затылок и толкал мои губы и нос всё время вниз в черные волосы, окружавшие его пенис. Потом он объявил: «Я сейчас кончу». Он дал три быстрых толчка, и его член, казалось, прыгнул и салютовал в мой рот. «Я кончаю!» – простонал он. Мой рот наполнился жидкими комками теплой и соленой жижи. Он мычал, хватал воздух и расслабился. Медленно член его начал становиться мягче. Я потянул голову назад, выпустил его молоки наземь и сплюнул.

Момент спустя он сказал: «Ладно, теперь твой черед». Он нагнулся и снова взял мой член себе в рот. Судорога за судорогой проходили через меня, пока я не достиг апогея сильнейшего наслаждения. Мой член пульсировал и дергался и вскакивал в его рот и взорвался моим первым оргазмом. Я издал крик от чудесного наслаждения. Я еще не представлял, что это было начало жизни с полным вовлечением в мужской секс, если и не всегда с полным удовлетворением.

Он сел и утер губы. «Из тебя ничего не вышло», – сказал он. – «Ты не спустил. Может, надо еще несколько раз подрочить, чтобы твое молочное вещество начало появляться.»

(Anon. РК1995)

Другому рассказчику, Моррису Брауну Джексону, в 1969 г. было 10 лет. Он жил в Южной Каролине. Соседским мальчишкам братьям Даррилу и Дону Фултонам было одному тоже десять, другому двенадцать.

«В то время у меня было только слабое представление о сексе – сексе, точка. Не говоря уж о «голубом» сексе. <…> Сказать, что я был наивным, было бы грубой недосказанностью. Я не знал, что член становится твердым, а пытаться вообразить, что с ним делать, было за пределами моего ума. Но всё это изменилось летом 1969 года.

У меня нет воспоминаний о какой-нибудь сцене совращения. Дон и Даррил спали у нас, и все мы лежали навалом в огромной двуспальной кровати в гостиной моей бабушки. Меня поразило, что они спят без пижам, в одном нижнем белье <…> Я вспоминаю вроде телесный контакт, когда мы щекотали друг друга, всё невинные детские игры. Но следующее, что я помню, это мой член во рту одного из них и то, что я чувствовал себя хорошо. Я хотел узнать, так ли приятно сосать, как когда у тебя сосут. Да, так. Потом появилась банка с вазелином. Я интуитивно чувствовал, зачем. Мне казалось, что мы просто экспериментировали, что никто из нас не знал, что мы делаем, хотя оглядываясь назад, я подозреваю, что Даррил на самом деле знал. Он был тем, кто предложил потрахаться, а так как он был старшим и имел наибольший член, полагаю, что он знал, как. Я не был разочарован.

Вероятно, раз я был самым хилым, мне было указано быть внизу и мне предстояло быть первым у Дона, чей двенадцатилетний член был уже взрослого размера. Когда он входил в мою девственную попу, я сосал Даррила. Поскольку боль от этого вхождения ослабевала, а господствовали приятные ощущения, когда оба конца пищеварительного тракта заполнялись, я уже не только знал, что такое «гомик», но и узнал впервые, что я рожден гомиком и умру гомиком». Игры трех мальчиков продолжались долго, и ни бабушка Морриса ни родители Фултонов не могли понять, почему мальчиков так не оторвать друг от друга. (Jackson 1995)

Некто, подписавшийся только именем «Эдвард», рассказывает о 1980 г., когда ему было 13. За год до того:

«…мои яйца опустились <…>, первая поросль каштановых волос пробилась вокруг моего члена, и, забавляясь сам с собой, воображая Скотта Баджо в спортивном бандаже, я получил свой первый оргазм. Годом позже, в возрасте 13, я мастурбировал по три или четыре раза в день <…> Я был несколько недоразвитым для своего возраста – хилым, как жердинка, с тонким членом, но приятное лицо обычного паренька спасало меня от того, чтобы считаться полным уродом».

Мать Эдварда работала в школьном интернате, и они поселились там. «Однажды поздним августом 1980 я встретил Билла, рыжеголового веснушчатого мальчика. Хоть ему было всего четырнадцать лет и вес у него был одинаков с моим, он был набит мускулами. Мы завели разговор у пруда и я не мог не заметить выпуклость мужского размера в его плавках». Бил интересовался сестрой Эдварда, спросил, имел ли он уже опыт с девочками и, наконец, речь зашла о мастурбации. Билл спросил: «Ты дрочишься?»

«Иногда.» (До меньшей мере дважды в день.)

«А о чем ты думаешь, когда это делаешь? "

«О девчонках.» (Ложь.)

«Ты дрочился хоть раз с кем-нибудь вместе?»

«Нет.» {Но хотел бы.)

«А ты когда-нибудь думаешь о парнях, когда дрочишься?»

«Нет. Это же как больные.» (Это то, о чем я только и думаю!)

Билл мне не поверил и повел меня в неиспользуемую кухню на втором этаже, чтобы развратить меня. Когда дверь захлопнулась, темнота охватила нас. Билл задышал тяжело и начал лапать меня, бегая руками по всему моему телу. Я отвечал тем, что терся об него. Билл крепко поцеловал меня, всунув язык глубоко в мой рот. Всё время он объяснял, какие б… девчонки и какую забаву парень может найти в собственном теле. Он сдернул с меня одежду и мой тонкий стояк шлепнул по его бедру. Когда он попытался всунуть несмоченный палец в мою задницу, мне стало больно и я увильнул.

Идея секса с другим парнем захватывала меня, но я не хотел попасться голым в кухне. Я предложил пойти в раздевалку при душе, где, если нас захватят, мы по крайней мере можем найти оправдание тому, что мы голые. Я не учитывал, что раздевалка будет более опасна из-за большей посещаемости. Но твердый член тринадцатилетних не хочет знать резонов.

По дороге Билл продолжил наш разговор.

«Отсосешь мой член, если я отсосу твой?»

«Конечно.» (С огромнейшим удовольствием!)

«А дашь мне трахнуть тебя в задницу, если я дам тебе тоже?»

«Наверно.» (А это будет больно?)

«Будешь лизать мое очко, если я буду лизать твое?»

«Ну, это неприятно.» (Это неприятно!)

«Нет, нет, приятно. Это очень здорово, парень. Я сделаю это тебе первым, и ты увидишь, как это здорово.»

«Не знаю…»

«Давай. Это здорово!»

«Ну наверное. Если ты сделаешь это мне первым.» (Я испробую все, что он хочет.)

Я всегда сексуально возбуждался при виде голых мужчин, но был неуверен в том, что мы собирались вместе делать. У меня было представление о сосании члена и о трахании, но представление о лизании задницы было мне совершенно чуждым. Я был так на взводе, а Билл был так самоуверен, что он мог делать со мной всё, что захочет. Он и делал.

Когда мы вошли в раздевалку, мы получили добавочное возбуждение, увидев самого забористого, самого мускулистого охранника, стоящего абсолютно голым. Билл знал этого парня (которому было, вероятно, семнадцать или восемнадцать) и заговорил с ним. Я не мог оторвать глаз, когда он вытирал свой толстый темный член итальянца. Какой день! Мой первый поцелуй. Мое первое тисканье. А теперь охранник из моих последних фантазий при дрочке, вытирающий свой член и свои яйца. Он наклонился, чтобы поднять свой костюм, дав нам ясный вид своего твердого зада пловца. Благодаря недавним предложениям Билла я только и мог думать о том, как бы это упасть на колени и лизать волосатую расщелину между ягодицами охранника и совать язык ему в очко.

Когда он оделся и ушел, Билл и я скинули наши одежды и пошли в душ. Мой первый взгляд на член Билла захватил меня. Я никогда не видел другого парня со стоящим. Он был огромен – больше, чем я это представлял возможным. На деле в нем было, вероятно, больше восьми дюймов (20 см.) в длину при средней толщине, но по сравнению с тем недомерком, который у меня тогда был, член Билла был просто гигантским.

Мы стояли в душе, влюбленно поглядывая на члены друг друга под потоками горячей воды. Наконец, я протянул руку к покрытому венами стволу Билла. Он не отклонялся. Он схватил мой мальчиковый член и яйца, взяв их в одну руку, и потянул меня к себе. Мы стали дрочить члены друг друга, и как раз, когда Билл попросил меня пососать его член, мы услышали, как дверь раздевалки открылась. Мы отпрянули друг от друга. Мне было нетрудно прикрыть мой член рукой, но Биллу пришлось отвернуться к стене.

После короткого душа пришелец направился в бассейн. Билл потянул меня за собой и привел в самую последнюю кабинку в задней части душевой.

«Скинь одежду и повернись кругом», – скомандовал он. Я повиновался, и он густо смазал кремом мою щель и стал намазывать свой член.

«Порядок, теперь нагнись.»

Я нагнулся, опираясь на сиденье унитаза. Билл стоял сзади с одной рукой на моей пояснице, а другой нацеливал головку своего члена в мое очко. Вдруг одним быстрым движением он всадил свой член в меня по самые яйца. Я заорал и быстренько соскользнул с его члена. От боли мой член сразу упал.

«Стой! Больно!»

«Прости, прости. Я слишком быстро поехал. Дай попробую снова.»

«Ни за что.»

«Ну пожалуйста.»

«Больно же.»

«Я знаю. Это всегда больно поначалу, а потом очень приятное ощущение. Поверь мне.»

«Давай первым я тебя…»

«Нет, Эдвард, парень, давай, я слишком завелся. Ты должен дать мне трахнуть тебя.»

«Ну ладно…»

«Молодчина, ты любовь моя. А потом ты сможешь трахнуть меня.»

С неохотой я повернулся кругом и нагнулся над унитазом, предоставив Биллу мое пульсирующее очко. Почувствовав давление его набалдашника на мое отверстие, я стиснул зубы. На сей раз Билл вошел в меня медленнее, и я не стал останавливать жгучую боль. К счастью, он кончил после шестого или седьмого толчка. Он живо вытянул его, и я повернулся кругом и сел на унитаз, чувствуя, что мне надо выбросить массу кала, но всё, что из меня выходило, была сперма Билла.

Теперь была моя очередь. Билл нагнулся и руками взялся за ягодицы, растягивая их для меня. Я никогда не видел раньше так близко заднепроходное отверстие. У Билла это была очень миленькая розовая дырочка в гладкой безволосой расщелине.

«Ну давай. Чего ты там ждешь? Я готов.»

К сожалению, в этот момент я продумывал всю мою жизнь, источник всех моих фантазий при дрочке, внезапно я истомился совсем, я не мог его поставить. Я, тринадцатилетний с постоянно стоячим членом, и передо мной был великолепно выглядящий четырнадцатилетний с очком, которое надо было вспахать, а я этого не мог. Травма, нанесенная моей собственной ж…, сделала мой собственный член вялым и максимум, на что я был теперь способен, бешено накачивая себя рукой, это получить жалкий полустоячий.

«Давай же, действуй.» – сказал Билл, раздвигая ноги и ягодицы еще шире для меня.

Я прижал свой член. к его заднице, но он не был достаточно тверд, чтобы войти. Билл потянулся назад рукой и схватил мой член. После нескольких грубых дерганий, он вскочил. Я ощущал, как он туго входит в горячую влажную щель, но после нескольких толчков я почувствовал, как он снова упал.

«Ты кончил?»

«Ну да», – солгал я.

«Здорово, правда?» Нам надо обязательно сойтись снова. Может, ты переспишь, и мы сможем заниматься этим всю ночь напролет.»

«Само собой.»

Коль скоро мы оба кончили (предположительно), нам не пришлось заниматься сосанием и лизанием. И очень скверно, потому что я никогда больше не видел Билла». Лето кончилось, и ребята разъехались.

«С тех пор мое тело разрослось, член мой разбух, став по-настоящему большим, и в сексе я занимаю почти без исключения верхнюю позицию. Но иногда я вспоминаю мой первый опыт и испытываю нужду в сильном, более крупном мужике. В этих случаях я прошу этого парня не быть нежным, а прямо пробить свой стояк в мою ж… одним рывком. Так, как это делал Билл» (Edward 1995).

Ричард В. вспоминает 1965 г., когда ему было 11. Со своим сверстником Робертом они тогда осваивали серфинг на берегу моря.

«Роберт и я бросались в самые большие и холодные волны. Однажды днем все прочие ушли рано, оставив Роберта и меня одних продолжать серфинг. Он подплыл ко мне и вдруг спросил: «Хочешь пойти со мной на дюны отсосать?» Мой немедленный ответ был положительным. Я всегда хотел этим заняться, но не мог рассчитать, к кому с этим подкатиться. <…> Он повел меня на белый сыпучий песок на первую линию дюн и мы пошли по тропинке через карликовые пальмы. Только наши тонкие хлопчатобумажные плавки отделяли меня от моей наибольшей мечты, и мой стоячий член толкался впереди меня.

Пройдя пальмовые заросли, Роберт остановился на расчищенном участке, обрамленном океаном и низкими раскидистыми дубами, и сбросил свои плавки. Теперь передо мной был розовый стояк, о котором я всегда мечтал.

«Он вкуснее, когда соленый, – сказал он. – Попробуй».

Я опустился перед ним на колени и ощутил его близость. Потом я понюхал его. Мой первый вдох кисловатого запаха так захватил меня, что у меня закружилась голова.

«Возьми его в рот», – сказал он.

Я взял его в рот и держал его там, смакуя ощущение мягкой теплой кожи. Через короткое время он сказал: «Не сиди же просто так, ты должен двигаться вверх-вниз на нем. Дай я покажу тебе». Он вынул свой член у меня изо рта, толкнул меня вниз на песок, стянул с меня плавки и сделал мне настоящий отсос, как надо.

Роберт и я стали закадычными дружками и после уроков мы наслаждались длинными занятиями в дюнах и в лесу в позиции 69, но ни разу не могли завершить акт, поскольку мы еще не были достаточно зрелыми, чтобы достичь оргазм. Но мы не понимали разницы. Когда наши губы уставали сосать, мы отдыхали с членами во ртах. Не раз мы и засыпали в такой позиции. Мои самые живые воспоминания – это пробуждение с лицом, погруженным в его сладчайшую мальчишечью промежность.

Двадцать девять лет спустя я знаю нечто, чего не знал тогда: я любил его» (V. 1995).

Вовлечение в гомосексуальную связь может быть и без четко выраженной инициативы одного из подростков или с очень слабо выраженной разницей в активности, просто по взаимному влечению к сексуальной разрядке, особенно если первый опыт у обоих долго не появлялся.

Анонимный рассказчик из Техаса рассказывает, что, хоть у него и были гомосексуальные ощущения с четырех лет, он не знал, что это такое, и в шестнадцать лет, как все, завел себе девушку. С ней, однако, отношения не складывались, и они рассорились. Он рассказал об этом своему другу, которого он очень любил, но и не думал о сексе с ним. Как-то тот зашел к нему и они пошли купаться в его домашний бассейн. После купанья друг спросил, крепко ли он обычно спит? «Я не сообразил, почему он об этом спрашивает, но ответил, что крепко. Этой ночью он решил остаться у меня. Мои родители отправились спать, а мы пошли в мою комнату». Улеглись в огромную кровать с водяным матрасом. «У меня оставались уже парни на ночь и спали со мной в моей кровати, но ничего не происходило.

Примерно через час после того, как мы улеглись, он склонился надо мной и прошептал мое имя, чтобы узнать, сплю я или нет. Я не ответил, потому что хотел спать, а не разговаривать всю ночь. На мне была пара трусиков, и когда я не ответил, он поместил руку на мой зад и притворился, что спит. Я понимал, что он не спит, но ничего не сказал. Я вел себя, как будто я уснул, и беспокойно переместился немного. Потом я перевернулся и положил руку на его грудь, всё еще притворяясь, что сплю. Так продолжалось и дальше, мы клали свои руки друг на друга туда, где они непроизвольно не могли бы оказаться. Немного погодя он повернулся на бок и оказался вплотную прижатым к моему телу. Моя рука проскользнула вниз к его члену. Он был твердый, как камень. Я действовал, как если бы я беспокойно спал, что позволило мне разок подвигать рукой вверх и вниз по его твердому члену.

Это было великолепное ощущение, и я захотел большего. Я знал, что он не спит. Наконец, я повернулся к нему лицом, сел и сказал ему, что мы оба знаем, что не спим, ну так что мы собираемся дальше с этим делать? Он посмотрел на меня и сказал, что не знает. Что мы собирались с этим делать?

В этот момент мы обнялись в страстном поцелуе. Это был первый раз, когда я целовал парня, и мне это понравилось. Он был снизу, так что я просунул свою руку под его талию и потянул его так, чтобы он оказался сверху. Мы всё еще были соединены в поцелуе. Я легко просунул свою руку под перед его штанишек и начал дрочить его. Он опустил свою руку под мои трусы и стал гладить меня вверх и вниз по заднице. Мы перестали целоваться и я стянул с него его штанишки и опустился вниз, чтобы взять его в рот. Мой язык начал с кончика его члена и проплясал вниз по стволу его огромного члена к основанию его яиц. Я взял его себе в рот, но оказался не в состоянии проглотить его. Некоторое время я сосал его, и он стонал от удовольствия. Я остановился прежде, чем он кончил, а потом он начал сосать мой. К этому времени мы были оба полностью раздетыми и собирались взяться за это всерьез.

Мои родители спали в соседней комнате, так что нам приходилось сохранять тишину. Мы сошли с кровати, и я начал трахать его в задницу. Ему хотелось кричать, но вместо этого он тихо стонал. <…> Он был на четвереньках, а я трахал его и спустил ему на задницу и спину. Мы стянули простыню с кровати, он лег поверх нее на спину, а я сел на него сверху и он начал иметь меня. Я проделывал это медленнее, чем он, и скользил задницей по его влажному твердому члену вверх и вниз. Пока он меня трахал, я начал дрочиться. Через короткое время он кончил в меня, что было очень неожиданно, и я кончил ему на грудь.

Всё это продолжалось несколько часов. Он пошел в ванную, находившуюся рядом с моей комнатой, и очистился, а я пошел следом за ним. Мы не включали душ, чтобы не разбудить родителей. Вернулись мы в кровать, не говоря друг другу ни слова. Заснули мы около 4.00 ночи, а проснулся я около 7.00. Он еще спал, и я постарался разбудить его, потому что мы оба были полностью обнажены, а я не хотел, чтобы мои родители застали нас так». Всё это было в 1988. Такие отношения между двумя парнями продолжались всего около года, но рассказчик завершает свой рассказ словами: «Я буду любить его до самой смерти» (Anon ANSSS 1995).

Я уже приводил статистические сведения о том, что в подавляющем большинстве случаев первое гомосексуальное сношение мальчики осуществляют со сверстниками, а не со взрослыми. Это трудно назвать совращением.

Скорее здесь больше подходят слова «вовлечение», «ознакомление», «обмен опытом». Сексуальная информация, до которой подростки столь охочи, не выходит за пределы подростковой одновозрастной среды. Она всё время курсирует в ней. Это всё новые подростки входят в эту среду, впитывают эту информацию, взрослеют и выходят из этой среды, уже информированные. А информация, что бытует в этой среде, это информация обоих видов – гетеросексуальная и гомосексуальная. И обычно мальчик может выбрать любую из них, но чаще выбирает одну – ту, что ему больше подходит.

Известный американский киноактер Джеймс Дин, любимец молодежи, был гомосексуален. У него было много любовников, и его биограф Пол Alexander (Alexander 1994) так описывает его любовные отношения с одним известным танцором:

«С этим парнем Джимми нравилось заниматься любовью медленно, но крепко. Более того, когда у него было настроение, ему нравилось стоять голым в дверях квартиры своего друга. Дверь была широко распахнута, и Дин стоял таким образом, что его мог видеть любой, кому вздумается идти по лестнице в то время, когда друг трахал его. Плечи Дина во время акта находились выше головы, и он удерживал равновесие, вцепившись в дверной косяк. В конце концов он опускал одну руку, а другой играл своим членом, который, по его богатому опыту с мужчинами, он мог считать длинным и толстым для такого миниатюрного тела, как у него. И когда Дин мастурбировал, в то время, как друг трахал его, он приходил в неистовство, и сперма выстреливала прямо на лестничную площадку» (Кент 1995: 63).

Многим бросается в глаза нередкое стремление гомосексуалов к публичному афишированию своих страстей, к скандалу, – это вопреки рассудку, который диктует им скрытность и уход в тень.

Очень популярным, хотя и тайным развлечением гомосексуалов является фроттаж – троганье, трение половых частей через одежду, сексуальные прикосновения в ситуации тесноты, например в общественном транспорте. В диалоге, переданном Д. Л(ычовым), его собеседник рассказывает:

«Я, например, однажды понял, что меня просто хотят потрогать, и решил «отдаться» и посмотреть, что из этого выйдет. Мужик пощупал-пощупал, вызвал у меня эрекцию, потом мне надо было выходить, я вышел, и всё на этом кончилось.

– А самый первый случай помнишь?

– Конечно. Нельзя его назвать первым, потому что до этого попадались деды, нагло залезавшие в штаны. Но именно этот случай и подвиг меня на последующие эксперименты. В то время у меня был переломный момент, когда начинаешь принимать себя таким, какой есть. <…> Мне понравился мальчик лет 18-ти, взгляды встретились, я улыбнулся. Смотреть на него долго постеснялся. Отошел в сторонку и уже об этом не думал. Велико же было мое удивление, когда он как бы невзначай подошел ко мне и дотронулся своей ширинкой до моей руки. Я ощутил нечто эрегированное. Для меня тогда это было ново, и я не ожидал, что так можно общаться. Поняв, что он подошел не случайно, я смутился и не нашел ничего лучшего, как нежно обнять его за шею и спросить: «Слушай, друг, что происходит?» Дурацкий был с моей стороны поступок. Разумеется, он испугался и выбежал на первой же остановке. Вот это и было моим «боевым» крещением», после чего я как бы застрял на этом виде общения.

– И все-таки, главная твоя цель?

– Чем больше набираешься опыта, тем яснее понимаешь, что это довольно безобидное занятие. Интересно то, что во всем этом есть какой-то стрём. Это становится «видом спорта».

Мне интересно узнать, кто стоит рядом со мной, гей он или нет. <…> Бывает, что вроде и «педик», а старается держаться «натуральней», однако чаще происходит наоборот: выглядит мужиком, но при этом подставляется настолько удачно, что невозможно не дотронуться.

– Ну а «натуралам» это нравится? Наверняка же есть такие примеры, когда мужики сами трутся.

– Сомневаюсь в их «натуральности». Скорее наоборот. <…> Был, кстати, очень интересный с точки зрения психологии случай. Приятный мальчик очень долго терся об меня задницей. Я ему стал помогать, он еще активнее начал работать, но при этом очень странно на меня смотрел. Я и спросил: «Я что-нибудь делаю не так?» На что он ответил, что сейчас должен дать мне в морду. При этом очень смутился, бедняжка. Скорее, это был гей, который себя таковым еще не осознал. Мне кажется, через некоторое время он наверняка пожалел о том, что пулей вылетел из вагона. <…>

– Теперь механика. Какие методы работы?

– Разные. Можно повиснуть на поручне и как бы невзначай дотрагиваться до тебя попой. Можно притереться толпой и при удобном качании вагона дотронуться до твоей ширинки рукой и посмотреть реакцию. Еще раз поезд качнется – повторить. Недавно мужик нагло подталкивал мою руку дипломатом к своему заветному месту. Как будто случайно. <…>

– Не легче ли просто снять кого-нибудь на «плешке» и потрахаться? Какой во всем этом кайф? Ты пару раз провел, и все… Мне выходить…

– Ну почему же? Если ты хочешь познакомится поближе, ты пойдешь куда угодно.

– Ага. значит, это тоже своего рода «плешка»?

– В то же время и так. Но есть и разница. На «плешку» идут, чтобы снять (подцепить кого-нибудь. – Л. К.) или сняться. На ветке же знакомства чисто ситуативны. Для меня это прежде всего удовлетворение именно таким образом своей природной полигамности» (Д. Л. 1993).

В этом объяснении собеседник не отметил основного: той неожиданности, той опасности нарваться на неприятности, тех волнений, которые сам же и описал и которые отмечены в других описаниях подобных приключений, уже цитированных. Помните? «В автобусе было тесно. Ко мне притиснули морячка, да так удачно, что я моментально возбудился – сердце бешено забилось, по телу волнами побежала нервная дрожь» (это из воспоминаний того, кто потом пристрастился к визитам в казармы).