Текст книги "Тайны седого Урала"

Автор книги: Лев Сонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Житие святого Симеона Верхотурского

Урал подарил русскому православному миру одного из наиболее почитаемых святых. Речь идет о Симеоне Верхотурском, культ которого и поныне широко распространен в России. Примечательная деталь: среди икон, сопровождавших семью отрекшегося императора Николая II в ее скитаниях, были две с изображением Симеона Верхотурского.

Чем же заслужил столь долгую и лестную память единоверцев этот герой церковных преданий?

Сразу надо заметить, что подлинное имя этого человека неизвестно. Оно ему было присвоено через 50 лет после смерти. И, называя его так, мы лишь отдаем дань традиции.

Достоверных сведений о Симеоне Верхотурском очень мало. Устоялось мнение, что он выходец из Европейской России, из семьи дворян, о которых никто ничего не знает. Предположительно родился Симеон между 1600 и 1610 годом – в пору великой Смуты. По-видимому, семья была религиозна, и Симеон с детства получил хорошее знание православного вероучения.

Что его побудило уйти из дома, доподлинно тоже неизвестно. Тем не менее факт – он объявляется бездомным странником в селе Меркушино, верстах в пятидесяти от города Верхотурья и тоже расположившегося на берегах Туры. Странник появился в селе, когда оно было уже достаточно многолюдно. В селе возвышался храм во имя архистратига Божия Михаила. Можно попытаться датировать прибытие Симеона в село, поскольку известно время его образования. Меркушино было основано в 1620 году. Пока жители корчевали землю под пашни, рубили срубы под дома и сараи, пока, освободившись от первой острой житейской нужды, приступили к сооружению храма, пока возводили его, обряжали, прошло не менее 5–10 лет.

Так что Симеон прибыл сюда примерно двадцатипятилетним.

Пропитание себе Симеон зарабатывал. Он не христарадничал. Во время своих странствий, пока забрался за Каменный Пояс, обучился где-то ремеслу портного-скорняка, стал шить шубы с нашивками – дело очень нужное в холодных зауральских краях. Как можно понять из его «житий», все же портным он был неважнецким. Не пришло настоящее умение в нежные дворянские ручки. «Жития» повествуют, что, поскольку Симеон до конца дней своих собственным домом так и не обзавелся, портняжничал он на дворе очередного работодателя. Там же и жил, пока исполняя заказ. Там же и питался. Так вот, когда приходила пора сдавать работу, немного не закончив ее (что-то, видно, не так получалось), Симеон исчезал со двора заказчика. Переходил в следующий дом. Как повествуют «жития», нередко ему за уклонение от окончания работы приходилось сносить оскорбления и даже побои. Но такое отношение не влияло на поведение Симеона. По-видимому, умение в ремесле своем он поднять не мог. Да и нужды особой не было. Заказчиками бродячего портняжки были большей частью бедные поселяне. Им не по карману был более умелый мастер. Так что находился следующий бедняк-заказчик, и все повторялось сначала. Впрочем, «жития» свидетельствуют, что праведный Симеон «и оскорбления, и даже побои переносил терпеливо, как вполне заслуженные».

Утешение для себя Симеон находил в двух делах – он часто и усердно молился в храме и ходил рыбачить. До начала нашего века сохранился камень на берегу реки Туры, с которого Симеон удил рыбу. Камень большой, сложной конфигурации, с как будто нарочно вырезанной приступкой для ног. В симеоновы времена возле камня росла огромная разлапистая ель. Но вскоре после признания Симеона праведным чудотворцем стала она по веточке расходиться на сувениры богомольцам. И постепенно от такой жизни стала засыхать. А в 1854 году ее вовсе сломило ураганным ветром, и остался только прогнивший пень да узловатый корень…

Симеон, видимо, ужением добывал пропитание в дни, когда не было у него заказчика на шубу…

Симеон скончался довольно молодым, лет тридцати пяти. Случилось это в 1642 году. Похоронили его возле приходской Михайло-Архангельской церкви. Небогатая событиями жизнь трудового, достаточно обойденного жизненными благами человека вскоре стала забываться меркушинцами. И самое имя его совершенно стерлось из их памяти.

Внезапно, в 1692 году, через пятьдесят лет после погребения портного, случилось в этом селе невиданное. Рассказывали, что вдруг разверзлась земля и из могилы… исторгся гроб. В щели гробовой крышки были видны мощи погребенного в нем человека. Плоть его не истлела, а мумифицировалась. Но вот беда – никто не мог вспомнить, а кого, собственно, похоронили в той могиле. Тем не менее весть о таком чудесном событии мгновенно разнеслась по краю. И одновременно пошла молва, что если больной человек потрет себя землей с чудесно явленного гроба, то сразу исцелится. А такие чудеса могли творить только мощи святых людей…

Первые, так сказать, «документально подтвержденные» описания фактов излечения от болезней с помощью Симеоновых мощей были сделаны почти в тот же год. Проезжал тогда через Верхотурье к месту службы нерчинский воевода Антоний Савельев. И надо же случиться, что разболелся Григорий, человек из его свиты. Да так, что ни встать, ни сесть. Почти напрочь отнялись ноги.

Прибыв в Верхотурье, Григорий услышал о чуде явления мощей в селе Меркушино и упросил хозяина сводить его туда. Отрядил воевода слуг, понесли они недужного к тому месту. Прибыв, заказали молебен архангелу Гавриилу, отслужили панихиду. Григорий усердно молился. Потом поднесли его к самому гробу. Взял он с крышки его «немного земли, обтер ею свои руки, ноги и другие члены тела и тотчас почувствован себя совершенно здоровым. Он встал и начал ходить, как бы никогда не страдал болезнью ног», повествуется в одном из «Житий Симеона Верхотурского».

К тому же году относят и «чудесное исцеление» слуги сибирского воеводы Андрея Федоровича Нарышкина – Ильи Головачева. Тот долго страдал болезнью глаз. На них наросло «дикое мясо», глаза налились кровью, и Головачев ничего не видел. Головачев был знаком с Григорием, слугой Савельева. Тот посоветовал ему последовать своему примеру. Поскольку ни один из множества лекарей не помог, Головачев ухватился за эту мысль как за последнюю надежду. Попросил Григория побывать в Меркушино, отслужить там молебен и панихиду чудотворцу и принести страдальцу немного земли с его гроба. Григорий так и сделал. Больной сделал повязку из принесенной земли, наложил ее на глаза и уснул. Ночью из его глаз обильно потекла мокрота. Испуганный Головачев сорвал повязку. Вместе с ней с глаз отвалилось и дикое мясо. Он выздоровел! Вскоре, твердит молва, так же вылечила болезнь глаз и сама дочь воеводы Нарышкина.

Дальше – больше.

Исцеленных насчитывалось уже немало.

По русской земле пошел слух о новом чудотворце на верхотурской земле. Заинтересовались им наконец и местные церковные власти. Обследовал в 1693 году могилу клирик Матфей и убедился – действительно нетленные мощи в гробу. Над могилой поставили небольшой сруб.

А в 1695 году могила чудотворца наконец сподобилась посещения тобольского митрополита Игнатия. Тому в декабре предстояло освятить в Верхотурье Соборный храм. По пути его уговорили взглянуть на чудесную могилу. 18 декабря 1695 года митрополит, отслужив литургию, повелел открыть гроб. Он увидел, что погребен по христианскому обычаю человек, одежда на котором уже напрочь истлела, а плоть и кости – целы совершенно. Кожа прильнула к костям головы, тела, и только краешки пальцев подверглись порче. Также целым и твердым остался и гроб.

Тогда преосвященный и сказал: «Это точно некоторый новый святой, как Алексий или Иона, митрополиты Российские, или чудотворец Сергий Радонежский, поелику такого же, как и эти святые чудотворцы, сподобился от Бога нетления…»

Митрополит повелел закрыть гроб и немного припорошить его землей.

После этого оборотился к собравшимся сельчанам:

– Кто знает имя погребенного здесь праведника? Житие его?

Стоящий в толпе семидесятилетний старец Афанасий поведал митрополиту и о дворянстве погребенного, и о его портняжьем промысле, и о болезненности его. Только вот имя погребенного он забыл.

Владыко Игнатий предложил тогда всем молить Господа, чтобы он открыл имя нового праведника.

Митрополиту Игнатию первому и открыл Господь это имя.

Рассказывают, что случилось это так. Отъехав уже несколько верст от Меркушино, владыка прикорнул. И увидел во сне снова множество народа, и услышал гомон обсуждения имени праведника.

– Симеоном зовут его!.. Симеоном зови его! – раздалось вдруг. Голос как будто слышался из толпы.

С тем митрополит и проснулся.

Конечно же, прибыв в Верхотурье, он поделился увиденным во сне с бывшими там высокими церковными иерархами. Обсудив рассказ, все дружно пришли к мнению, что имеет место откровение Божие, и им открыто истинное имя нового российского чудотворца.

На обратном пути из Верхотурья в Тобольск владыка Игнатий снова пожелал заехать в Меркушино, чтобы поклониться столь чудесно опознанному чудотворцу. И оказалось, не одному Игнатию было такое видение, За день, как прибыть ему в Меркушино, приходской тамошний священник тоже видел чудесный сон. Будто служит он в церкви своей литию перед гробом праведника, а когда пришло время назвать его, священник споткнулся. Как назвать? И услышал голос:

– Почто недоумеваешь?! Поминай его Симеоном!

После этого отпали всякие сомнения в правильности обретенного имени.

Слава святого праведного Симеона росла. К нему приходили за помощью уже со всей России. Наконец местные власти решили, что столь популярному святому нелестно лежать в удаленном селе. Стали подумывать о более достойном для него месте упокоения. Несколько богатых верхотурцев решили, что самым подходящим будет их город. Что, кстати, должно значительно повысить его популярность и вызвать все связанные с этим последствия (приток богомольцев, увеличение торговли и т. п.). Только вот отъезд тобольского митрополита Игнатия по старости в Москву на покой в 1698 году задержал перенос мощей. Без благословения митрополита сделать это было нельзя, а нового долго не слали.

Наконец в Тобольск прибыл преосвященный Филофей.

Наверное, и вещи еще он толком не распаковал, а заждавшиеся местные руководители – верхотурский воевода Алексей Иванович Калетин и таможенный голова Петр Худяков – уже пробились в его покои с просьбой о скорейшем переносе мощей святого праведного Симеона в Верхотурский Николаевский монастырь.

Владыка согласился.

Был приготовлен новый гроб, внутри выложенный кожей и лебяжьим пухом, гроб был помещен в раку (подгробье) из кедрового дерева, украшенную резьбой. 12 сентября состоялись торжества переноса мощей.

Старый гроб был оставлен в меркушинской церкви.

Но церковь эта вместе с гробом вскоре сгорела.

Могила же праведного Симеона еще долго сохранялась. Над ней около ста лет стояла деревянная часовенка. Когда она стала совсем ветхой, верхотурец Федор Курбатов в 1808 году выстроил на ее месте каменную, под железной крышей.

И что очень интересно – из места могилы праведника бьет родничок. Ну и конечно, вода эта тоже особенная! Находясь в запертом сосуде несколько лет, она не портится. И долго еще на могилу ту приходили паломники, брали воду, землю и – они, как говорят легенды, исцелялись…

Затем 216 лет мощи святого праведного Симеона Верхотурского чудотворца покоились в храмах города Верхотурья. Слава о чудесных исцелениях, творимых им, была всероссийской. Со всех концов страны приезжали паломники поклониться его мощам. Многие – с последней надеждой на избавление от какой-либо никакому лечению не поддающейся хвори. И не часто, но помогало!

С ростом числа посетителей улучшались и условия, в которых хранились мощи.

В 1738 году был отстроен каменный Никольский храм и мощи торжественно установлены в нем.

Поначалу гроб хранился, как уже сказано, в деревянной раке. В 1798 году деревянную раку поменяли на медную, замечательно тонко выделанную на Троицком заводе А. Ф. Турчанинова и подаренную им и его супругой монастырю. Но и та была через 47 лет заменена серебряною (на нее ушло четыре с половиной пуда драгоценного металла), богато украшенною чеканкой – сценами из жизни праведного Симеона.

В 1913 году был освящен новый великолепный собор, и при большом стечении верующих, в сопровождении пышной свиты, отслужив подобающие молебны, перенесли раку в него. Событие это признавалось столь значимым в жизни православной церкви, что и царская семья посчитала для себя невозможным в нем не поучаствовать. Царица Александра Федоровна 25 мая 1914 года подарила монастырю для украшения места упокоения святых мощей роскошную пятипудовую сень (балдахин), расшитую золотом и серебром…

А в двести шестнадцатую годовщину с момента переноса мощей в Верхотурье с ними стряслась беда.

Специально именно в этот день – 26 сентября 1920 года (12 сентября по старому стилю) – члены комиссии, выполняя постановление Екатеринбургского губисполкома, вскрыли раку и вытащили из нее гроб.

Пытались помешать святотатству монахи, верующие. Куда там! Большевики сламывали и не такие преграды. Гроб был вытащен на паперть и вскрыт. «Компетентная» комиссия (там был даже врач) убедилась: да, лежат в гробу кости с остатками мышц. И только-то…

С образованием Уральской области в ее составе был учрежден Верхотурско-Тагильский округ, а в нем окружной краеведческий музей с базой в Нижнем Тагиле. Вот туда и отправили мощи на хранение. Сотрудники музея, отдадим им должное, были квалифицированными людьми и устроили мощи в соответствии с нормами хранения, обеспечив подобающие условия. Только недолго пробыли мощи там. В Свердловске организовали музей революции в бывшем Ипатьевском доме. Естественно, мощи перевезли туда. Но и там они не залежались. Было решено создать особый музей атеизма в бывшей Вознесенской церкви. Мощи перенесли через дорогу.

В 1947 году была проведена кампания по сокращению числа музеев. Прекратили свое существование и музей атеизма, и музей революции. Мощи передали в фонды краеведческого музея. И здесь им тоже было устроено должное хранение, на постаменте высоком, в необходимом режиме влажности и температур.

После Великой Отечественной войны церковь, заново полупризнанная властью, мягко, тактично, но неослабевающе, стала предпринимать усилия по возвращению ей христианских святынь. В их перечень вошли и мощи праведного Симеона.

И настала-таки пора справедливости.

В 1990 году мощи святого праведного Симеона Верхотурского чудотворца вернулись к верующим. Поначалу они покоились в Елизаветинской церкви города Екатеринбурга. А затем – снова в Верхотурье…

Лишь отдельными штрихами – надеюсь, читатель не сочтет их случайными и незначительными – удалось здесь представить многовековую эпопею укоренения и распространения христианства на Урале. Практически одновременно, только по другим каналам и в обрамлении других событий, приходит на Урал и утверждается на все последующие времена здесь мусульманство. История исламизации уральских народов, история сосуществования в одном географическом регионе двух мировых религий заслуживает, безусловно, особого разговора. Отнюдь не экономия места и времени, но трезвое понимание неподъемной сложности проблем удержало нас от обращения к этим вопросам в рамках данного очерка.

Но и сказанного достаточно, чтоб увидеть и должным образом оценить всю сложность переплетения экономических, политических, национальных и иных аспектов истории края с развитием религиозного сознания, с деятельностью церкви. Роль церкви, как мы убедились, отнюдь не была однозначной, но не была и второстепенной, а посему заслуживает самого пристального внимания каждого, кто решается утрудить свой дух постижением истории нашего края. Да и, без сомнения, всей страны.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ИЗУМРУДЫ УРАЛА

Драгоценный камень прекрасен, редок и неподвластен времени. Уже одно это обстоятельство объясняет веру в таинственную магическую силу драгоценного камня, в способность изготовленных из него амулетов и талисманов вмешиваться в человеческую судьбу – оберегать и спасать, даровать счастье и талант, но порой и притягивать злой рок.

Во всей человеческой истории трудно найти такой период, когда бы угасало увлечение драгоценными камнями. Всегда они прельщали и соблазняли, притягивали и пугали. Волшебные сказки и красивые истории о камнях распространялись одновременно.

Разные народы в разные времена проявляли необъяснимую склонность к одному какому-нибудь камню. Изумруд был любим и ценим повсюду и во все времена…

Природный кристалл изумруда хороших ювелирных качеств – редчайшее чудо. Поэтому он и стоит безумно дорого. В наши дни один карат (а это всего 0,2 грамма!) ограненного изумруда высокого качества, если судить по сводкам Американского института минералов и металлов, оценивается минимум в 1000 долларов. Но стоимость камня резко возрастает с увеличением его размера, так что, к примеру, ограненный кристалл изумруда густого зеленого цвета маcсой в 2,41 карата недавно был продан на американском (самом емком в мире) рынке драгоценных камней уже по 12 000 долларов за карат. А за камень массой около 18 карат там же было уплачено по 30 000 долларов – да, за один карат. Причем вот что еще примечательно: что бы ни происходило на товарном рынке, как бы ни плавали курсы валют, а цены драгоценных камней неуклонно ползут вверх, возрастая ежегодно на 5–15 %.

К большим деньгам всегда тянутся нечистые руки, так надо ли удивляться, что изумруд, этот извечный символ нетленной красоты и богатства, с незапамятных времен обрел и дурную славу криминального камня? К сожалению, эта слава не изменила ему до сих пор. Подтверждение тому – несколько газетных публикаций самого последнего времени, в том числе – интервью в «АиФ» (1993, № 2) с полномочным представителем российского президента. Признав, что «на Урале воруют, как и во всей России, только намного больше», В. Машков перечислил наиболее вожделенные объекты воровства – медь, танки, изумруды.

А воровать есть что: уральская земля не оскудела. Совсем недавно – в 1989 году – из забоя Мариинского рудника был извлечен поразительной красоты сросток из шести отменного качества кристаллов изумруда размером 30 х 12 х 10 см и весом 6550 г; общая масса ювелирного изумруда в этой находке составила около 10 000 карат. Уникальную друзу нарекли «Шахтерской Славой» и восторженно описали не только наши, но и зарубежные репортеры. А вот предложить должную цену за этот раритет наш отечественный монополист Гохран поначалу поскупился. Он оценил чудесный дар природы в 117 тысяч наших маломощных рублей. Лишь после того, как нашлось несколько понимающих покупателей, готовых выложить за «Шахтерскую Славу» три миллиона долларов, Гохран спохватился и приобрел это чудо за три миллиона рублей.

И сегодня шахты Мариинского рудника продолжают выдавать превосходные образцы камня, достойные его тысячелетней романтической и… криминальной славы.

Доуральская история изумруда

Этот камень со многими именами (замортал, маракат, зумрут, смарагд, эмеральд) упоминается в эпосе разных народов, и все эти народы приписывают изумруду необыкновенные свойства. Царь Соломон (безусловно, выражая представления современных ему обитателей Средиземноморья и Ближнего Востока) говорил, что изумруд веселит сердце, отводит черные мысли и отгоняет дурные сны. Что его боятся змеи и скорпионы и, если подержать изумруд перед глазми змеи, «из них польется вода и будет литься до тех пор, пока змея не ослепнет». Что толченый смарагд дают отравленному ядом человеку вместе с горячим верблюжьим молоком, а растертый с шафраном и приложенный к больным глазам, он исцеляет куриную слепоту…

И в более поздние времена европейцы считали, что изумруд обладает замечательной целебной силой. Его прописывали в качестве лечения падучей, и многие богатые люди украшали себя изумрудами, надеясь отпугнуть страшную болезнь. Автор старинной немецкой рыцарской поэмы утверждал, что стоит только пристально всмотреться в изумруд, как тело наполнится силой, а дух – крепостью. Армянские эскулапы пользовались изумрудными порошками от кровавых поносов и черного кашля. Грузинские мудрецы в X веке верили, что кристаллы изумруда, как волшебное зеркало, могут открыть человеку потаенное далекое будущее.

Считалось, что этот камень вообще может влиять на судьбу человека и на поведение животных и рыб. Примечательную историю такого рода приводит в своей знаменитой «Естественной истории» Плиний Старший. На острове Крит на гробнице царя Гермиаса поставлен был мраморный лев, глаза которого украшали два огромных изумруда. Эти камни сверкали так сильно, что пугали подплывающих к озеру рыб. Рыба ушла от берегов Крита, и рыбаки начали откровенно бедствовать. И только после того как в мраморные глазницы вставили другие камни, рыба вернулась к знакомым берегам.

Прекрасный камень часто оказывался вестником беды, так что совсем не случайно легендарный перстень Поликрата был украшен огромным изумрудом. Геродот, записавший предание о Поликратовом перстне, сообщает, что гранил камень, делал золотую оправу и вырезал печать Поликрата – лиру, окруженную пчелами, – известный античный мастер Теодор и что знаменитый перстень стоил столько же, сколько все царство Поликрата, – остров Самос. Всю жизнь царю необыкновенно и неотступно везло, и в этом было что-то страшное: ведь человек, которому все удается, обычно добром не кончает. Желая помочь Поликрату, его друг и союзник египетский царь Амасис посоветовал расстаться с тем, что ему всего дороже. Поликрат послушался и выбросил в море бесценный перстень. Но вскоре рыбак-самосец поймал очень крупную и красивую рыбу и отнес ее на царскую кухню. Из ее желудка извлекли царский перстень. Поликрат понял, что это конец. И действительно, смерть его была ужасна…

Счастливый или несчастливый камень изумруд – однозначно, наверное, не скажешь. Но вот красота камня, бесспорно, завораживает всех. Считается, что добывать изумруд в промышленном, так сказать, масштабе люди стали где-то за две-три тысячи лет до нашей эры. Места его добычи и сегодня в мире наперечет. А в ту пору, полагают, единственным местом, откуда шел изумруд на рынки всего света, были залежи на северо-востоке Африки. Их обнаружили египетские рудознатцы в песках Аравийской пустыни, между берегами Нила и Красного моря, и развернули здесь обширную систему разработок, протянувшуюся на многие километры вплоть до берегов Средиземного моря. Археолог М. Кайо вновь открыл их миру, ведя в этом месте раскопки в 1818 году. Кажется, с его же легкой руки древние выработки стали называть копями царицы Клеопатры. Властительница Египта была страстной поклонницей изумрудов, и, по многим свидетельствам, большая часть извлеченных из аравийской земли камней пошла на украшения для самой Клеопатры, ее приближенных, а также для убранства храмов и дворцов. Трудно поверить, но существует предание, что в египетском лабиринте была установлена статуя бога Сераписа, вырезанная из цельного изумруда высотой не менее девяти локтей (то есть почти четыре метра!). Римского поэта Марка Аннея Лукана восхитили украшенные изумрудами двери покоев, в которых царица Клеопатра принимала Юлия Цезаря. О богатстве ее нарядов со смарагдами ходили легенды по всему Древнему миру.

Может быть, благодаря заразительному примеру Клеопатры мода на изумруды стремительно распространилась среди сильных мира сего. Близорукий Нерон повелел выточить для себя специальную линзу из смарагда, чтобы наблюдать через нее бои гладиаторов. Знатные римлянки носили роскошные уборы с изумрудами. И уж после того, как Марк Аврелий изобрел специальный головной убор римского правителя – корону, в число украшающих ее самоцветов решительно и навсегда вошел изумруд. Он блистает в английской короне Святого Эдуарда, в великолепном праздничном уборе австрийской императрицы Елизаветы, даже римские первосвященники;не смогли устоять перед этой модой. Папа Юлий II приказал изготовить себе тиару из золота и драгоценных камней. На нее пошло множество отборных жемчужин, около девятнадцати тысяч бриллиантов, но главным ее украшением был ограненный в цилиндр дюймовый кристалл изумруда, синклитом ювелиров единодушно признанный лучшим из существовавших в то время эмеральдов.

В XV веке мода на изумруды захватила и правителей Руси. Еще Иван III и Иван Грозный почитали смарагды и усердно набивали ими свои сокровищницы. Позже, когда российский престол после разрушительной смуты был передан Михаилу Федоровичу, первому государю из рода Романовых, было решено подкрепить непрочный еще авторитет нового самодержца выразительными знаками царской власти, подобающими его сану. Для торжественного «большого наряда» юного царя были изготовлены венец и скипетр, а их навершия были выточены лучшими иностранными ювелирами из замечательных по красоте крупных кристаллов изумруда.

А когда в Берлин приехал внук Михаила Федоровича Петр I, в дар высокому гостю преподнесли перстень, украшенный опять-таки крупным изумрудом, на котором искусными немецкими мастерами был вырезан российский герб с полным титулом государя. Этот перстень, как редкую и драгоценную реликвию, Петр повелел выставить в своей кунсткамере. Все это были заморские, не русские камни. И хоть такие авторитеты Древнего мира, как Геродот и Плиний, считали лучшими на земле скифские изумруды, все-таки до XVI века практически единственным источником, откуда драгоценный зеленый камень поступал к ювелирам всего мира, были «копи царицы Клеопатры». А в XVI веке испанские и португальские конкистадоры добрались до изумрудов Центральной Америки. «Просвещенные» европейцы грабили сокровищницы правителей, храмы и могилы ацтеков и майя. Караваны судов с драгоценной добычей потянулись в метрополию. Не всё, конечно, доходило до Европы. Сохранилось свидетельство, что Эрнан Кортес сокрушался о гибели пяти громадной ценности крупных изумрудов чистой воды во время кораблекрушения у берегов Алжира. Поток изумрудов из Нового Света значительно усилился после 1555 года, когда конкистадоры, подавив сопротивление индейцев племени мюзо, прорвались к богатейшим месторождениям драгоценного камня на территории нынешней Колумбии. Здешние изумруды были отменного качества – не то, что трещиноватые, слабоокрашенные смарагды из истощенных за тысячелетия «копей царицы Клеопатры». Американский камень на долгие триста лет стал монополистом на ювелирных рынках мира. До той поры, как были открыты уникальные залежи изумрудов на Урале.