Текст книги "Трепетные птички"

Автор книги: Лев Портной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Стойте! Стрелять буду! – вновь заорал он.

– Ау-ау-уууу! – жалобно взвыл пьяный дух Искандурова, на свободную руку которого наступило мое неодушевленное тело.

– Да отпустите же вы меня, пока всем нам абзац не настал! – послышался голос Елены Владимировны.

– А-а-а! – завопил, получив в ухо, пьяный дух Искандурова.

Мое неодушевленное тело, немного потоптавшись на месте, опять побрело в сторону Патрончика.

– Эй-эй-эй! – заверещал милиционер. – Ты это… того… стой, говорю! Стрелять буду!

– Нельзя стрелять в душевнобольного! – воскликнула Светлана.

– Это еще надо выяснить, кто тут душевнобольной?! – возмутился я. – И вообще, как может быть душевнобольным неодушевленное тело?!

– Твою мать! Во блин, «Кащенко» на гастролях! – выдал Рыжий.

Мое тело вновь наткнулось на Патрончика, после чего милиционер перелетел через стул и распластался у ног Светланы и Рыжего.

– Да что ж мне так не везет сегодня?! – прохрипел Патрончик.

– Что и говорить, не взлюбил я тебя ни душой, ни телом, – ответил я.

– Эй, вы там живы еще?! Что у вас там за ор?! – поинтересовалась Елена Владимировна. – Отпустите меня, я же врач-психиатр!

– Мальчик, – не поднимаясь с колен, взмолился Патрончик, обращаясь к застывшему в дверях Вите. – Отстегни ее.

Он бросил подростку ключи от наручников. Витя поймал их и скрылся в коридоре.

– Не надо! – в отчаянии закричал я.

– Цыц мне тут! – рявкнул Патрончик.

– Светик, по-моему, нам пора, – произнес Рыжий.

– Я… я… даже не знаю, – пролепетала Светлана, глядя то на меня, то на Патрончика, то вслед моему телу, направлявшемуся в сторону тихонечко подвзвизгивавшего пьяного духа Искандурова.

– Обождите! – раздался из-за их спины решительный голос Елены Владимировны. – А ты закройся в комнате, и чтоб духу твоего здесь не было! – эта фраза соседки относилась к ее сыну.

Она стремительно вошла в комнату и быстро обвела ее взглядом. «Ну все, – безрадостно подумал я, – дорога в „Кащенко“ мне обеспечена. Впрочем, эта стерва может уступить меня Патрончику».

– Что же это происходит-то тут такое? – спросил Патрончик, поднимаясь с пола и с надеждой глядя на Елену Владимировну.

– Не пугайтесь, – небрежно ответила соседка и повернулась к Светлане. – Что это у вас, милочка?

– Реланиум.

– Капсулы по два грамма? – уточнила Елена Владимировна.

Светлана кивнула головой.

– Отлично, – удовлетворенно произнесла соседка, – быстренько готовьте шприц, четыре грамма. А вам, – она повернулась к Патрончику, – спасибо, что отпустили меня.

– Вы уверенны, что нужно?.. – хотела спросить Светлана, но ее перебил Патрончик.

– Ну-ка делайте, что она говорит! – самодовольно приказал он, чувствуя себя героем в глазах Елены Владимировны и польщенный ее благодарностью.

Мое неодушевленное тело прошло мимо отползшего в угол пьяного духа Искандурова, наткнулось на подоконник, рассеянно развернулось и отправилось в обратную сторону.

– Ну, значит так, – голос Патрончика слегка задрожал, – с этим, – он кивнул в сторону надвигавшегося на него тела, – вы, врачи, сами разберетесь. А ее вот, – он кивнул в мою сторону, – я заберу. Она у меня…

– Никого вы не заберете, – бесцеремонно перебила его Елена Владимировна.

– Да нет уж… – голос Патрончика задрожал еще сильнее; он явно не ожидал такой реакции от только что освобожденной им красавицы, а тут еще надвигающееся тело. – Эту девушку… – произнес он и застыл от изумления, впрочем, как и все присутствующие, естественно, из числа тех, кто был в своем уме.

А повергла всех в шок Елена Владимировна, которая неожиданно без всякого предупреждения подхватила стул, размахнулась им и опустила на голову моего неодушевленного тела, которое от этого удара потеряло сознание, или что там у него осталось, и рухнуло на пол. По тому, как ловко соседка разделалась со здоровенным, хорошо тренированным мужиком, в ней угадывался не только специалист по душевным болезням, но и костоправ отменный. Видимо, она получила всестороннее медицинское образование. И я подумал, что впредь мне следовало бы бережнее обращаться со Светкиным телом: еще неизвестно сколько лет придется им пользоваться, а я в первую же ночь все ребра переломал и ободрал кожу.

– Во блин, – негромко произнес Рыжий, про гастроли при этом ничего не добавив.

– Послушайте, да здесь черт знает что происходит! – воскликнула Светлана, даже не подозревавшая, насколько она близка к истине. – Надо милицию вызвать! – добавила она. – Я вызову милицию.

– Я здесь! – громко откликнулся Патрончик. – И по-моему, – он покосился на мое потерявшее сознание неодушевленное тело, – вы тут сами неплохо справляетесь. А мне остается только забрать эту пигалицу…

– Как ты надоел! – усталым голосом перебила его Елена Владимировна и так же неожиданно, как она расправилась с моим телом, ударила Патрончика коленом в пах, одновременно с этим ухватив за ствол автомат и вырывая его из рук милиционера.

– О-о-о-ох! – майор свалился и скорчился на полу.

– Во блин! – только и смог вымолвить Рыжий и вновь без гастрологических комментариев.

Светлана попыталась завизжать, но вместо этого захрипела и закашлялась, сорвав себе голос.

– Ну! Что я вам говорил! – заорал я. – Ну что, нужно было ее освобождать, да?!

– Ты-то чего переживаешь? – как ни в чем не бывало спросила меня Елена Владимировна и, не дожидаясь ответа, повернулась к Светлане и Рыжему. – Шприц готов? Ну-ка, вколите ему! – она кивнула в сторону моего неодушевленного тела, валявшегося без сознания на полу.

Светлана и Рыжий решили, что женщине, запросто с двумя мужиками разделавшейся, а теперь еще и автоматом завладевшей, лучше не прекословить, и молча выполнили ее приказ. Накачанное реланиумом, мое неодушевленное тело, не приходя в сознание, уснуло.

– Ну-с, интересно, – обратилась ко мне Елена Владимировна, перешагнув через отлеживавшегося на полу Патрончика, – что ты собирался делать?

– Что-что?! – пробурчал я. – Известно, что – включить анимаутер, накачаться реланиумом и лечь спать…

– А зачем тебе понадобились мой муж и этот милиционер?

Я попытался подняться с пола, но соседка толкнула меня дулом в грудь и присела напротив меня на корточки.

– Сиди! – приказала она.

– Ты прекрасно знаешь, что это не твой муж, а пьяный дух Искандурова, – прошептал я. – А с милиционером мне на том свете будет спокойнее. Не оставлять же мне его здесь бодрствовать, пока я…

– Понятно, – перебила меня Елена Владимировна, – я непротив, но вот касательно моего мужа… она перешла на шепот. – Меня больше устраивает вариант…

– А меня не устраивает! – громко перебил я соседку; она опять ткнула меня дулом и выразительно стрельнула глазами в сторону Светланы и Рыжего, я перешел на шепот, – потому что, как только мы включим анимаутер и Воронков не увидит открывшегося выхода из своего тела, он запрыгнет в мое…

В этот момент очухавшийся Патрончик поднялся с пола, взял стул и начал заносить его над головой Елены Владимировны. Я хотел предупредить соседку, поскольку из нашего разговора уже понял, что она согласна меня спасти, важно только достичь консенсуса в вопросе о том, что делать с телом ее мужа – оставить его пьяному духу Искандурова или же вернуть непосредственному владельцу. Однако не успел я оповестить ее о нависшей над ней опасности, как она ни к селу, ни к городу воскликнула:

– Эй-эй-эй! Поосторожнее! У меня ушки на макушке!

Патрончик, тоже не сообразивший вовремя к чему относить восклицание Елены Владимировны, размахнулся стулом. Соседка резко подалась вперед, вплотную приблизившись ко мне, оперлась на Светкины плечи, приподняла зад и ударила нападавшего сзади майора пяткой в пах. Тот взвыл и, выронив стул себе на голову, опять свалился на пол и скорчился от боли. Светлана закашлялась, а Рыжий выдал:

– Во блин, цирк на гастролях!

– Ага, – злорадно закричал я, – я ж тебя, Патрончик, предупреждал, что у тебя билет на самое лучшее место!

– А-у-у-у! – с трагическим надрывом подпел Патрончику пьяный дух Искандурова.

– Мужик, ты будешь выпендриваться, без потомства останешься, – сочувственно произнесла Елена Владимировна. – Впрочем, у тебя, небось, уже внуки растут.

– Вам это… так… с рук… не сойдет, – прерывисто прохрипел Патрончик, – я… майор… милиции…

– А я майор ФСБ! Дальше что?! – парировала Елена Владимировна, и все мы уставились на нее с изумлением. – Готовьте следующий шприц! – приказала она Светлане. – По четыре грамма ему и ему! – она кивнула по очереди на меня и Патрончика.

– И Искандурову тоже! – закричал я.

– Нет!!! – завопил его пьяный дух, прикованный к батарее.

– Нет! – твердо произнесла Елена Владимировна.

– Послушай, послушай меня! – попросил я.

– Ну что еще?! – она обернулась и вновь опустилась на корточки напротив меня.

– Ты понимаешь, что в лучшем случае я превращусь в майора милиции, да к тому же в такого старого!

– А я не только психиатр, но еще и женщина, – шепотом пожаловалась она, – женщина, которой надоел ее муж…

– Так разведись с ним!

– А квартира?! Разведусь и дальше что?! Все равно жить под одной крышей! Или размениваться! А что я выменяю из двух комнат в коммуналке в «хрущобе»?!

– Значит, вот что! – прошептал я. – Давай заключим сделку! Я тебе идею, как утрясти семейные проблемы, а заодно и семейный бюджет пополнить, а ты отправишь Искандурова…

– Какую идею?! – скептически скривила губки соседка.

– Очень простую! Наклонись поближе, я расскажу.

– Только без глупостей, – предупредила соседка, наклоняясь ко мне.

Я изложил ей шепотом свой план.

– Хм, – Елена Владимировна внимательно посмотрела на меня. – Странно, как это нам раньше не приходило в голову…

– Старая закалка, «совковое» воспитание, мысли в эту сторону не работают, – объяснил я.

– Можно подумать, что у тебя было воспитание другое?! – спросила она с сарказмом.

– Я в армии служил, там свободная торговля давно процветает, – пояснил я.

– Родину, гады, продаете! – ухмыльнулась соседка.

– Так уж на Руси издавна повелось, – развел я руками. – Что стерегу, то и продаю. Ну, так что – насчет бизнеса? Чур, мне треть от прибыли! За идею. И оргчасть, пожалуй, возьму на себя!

– А оставшиеся две трети?

– Тебе и твоему мужу…

– Ну, это мы посмотрим. А в целом, я согласна, – она подняла стул и трижды взмахнула им.

Она оглушила пьяный дух Искандурова, затем Патрончика и последнее, что я запомнил, это, как стул сломался об мою, вернее, Светкину, голову.

Глава 5

Стояло нездешнее лето. Все под тем же синим солнцем все так же надоедливо шепелявили листвой причудливые иссиза-голубые деревья, вновь заострившаяся трава ранила ноги, а густой кустарник норовил хлестнуть по лицу упругими ветками, обросшими молодыми колючками.

– Ну, наконец-то! – с облегчением воскликнула Света, спешащая мне навстречу через свою пустыню.

А в воздухе парили перья и пух, как в сорокалетие Чанчжоэ.

Я вновь подивился тому, как необычно совмещались чужеродные пространства. Вот Света подбежала вплотную ко мне, но я оставался в своих джунглях, а она в своей пустыне, что не помешало ей обнять меня. А эти пух и перья! Сперва, по привычке из прежней жизни, я пытался отмахиваться от них. Но это оказалось бесполезно, потому что они пролетали сквозь мою руку, не причиняя мне никакого беспокойства. Точно так же Светлана спокойно проходила сквозь кустарник и деревья, которыми заросли мои дебри. И вот что интересно. Если бы я захотел приобнять какую-нибудь фрекен бок из числа Светкиных маркитанток, у меня бы ничего не вышло, поскольку моя рука проплыла б сквозь ее тело, как сквозь облачко. Но с другой стороны сама эта фрекен бок запросто разъезжала верхом на моем осле.

– Ну-с, Искандуров с Патрончиком здесь? – спросил я; этот вопрос меня беспокоил больше всего.

– Здесь-здесь, – успокоила меня девушка и добавила. – Причем, у кого-то из них рыло в пуху.

– Ну не иначе, как у Патрончика, – предположил я и оказался прав.

Невдалеке, утопая в пуху и перьях, окруженный толстыми одалисками с козьими ножками и рожками, лежал майор. Две женщины, прильнув к нему с двух сторон, старательно вылизывали его физиономию, заросшую суточной щетиной. Еще две толстушки, расположившись валетом к тем двум, занимались ляжками Патрончика. Но больше всех повезло рыжей бабище, которая, оттеснив своих подружек, оседлала мужское достоинство майора и устроила верхом на его коньке бешеную скачку, сопровождая ее оргазмическими воплями. Не менее полусотни обнаженных одалисок толпились рядом, ожидая своей очереди. И поскольку то дело, с которым они пришли к майору милиции, не терпело отлагательств, некоторые из них предавались пагубной страсти друг с другом. Сам же Патрончик конвульсивно извивался под рыжей бесстыдницей и радостно вскрикивал:

– Да! Да! Так я и знал! Так я и знал!

Бедняга, он думал, что попал в рай.

Тем временем я заметил, что в воздухе кружат уже не только перья и пух, но и клочья шерсти и чешуи. Где-то за спинами похотливых одалисок происходила грандиозная битва; это полтергейст Воронков выяснял отношения с пьяным духом Искандурова. Шипели Гошины змеи, а косматые исполины его соперника неуклюже давили болотных гадов. И ведь было из-за чего драться! Один мстил за то, что его со свету сжили, другой негодовал из-за того, что сжитый им со свету сосед не только занял его тело, но еще и телом жены овладеть хотел. Я приподнялся на цыпочки, мне хотелось рассмотреть Искандурова, которого я видел лишь в облике Воронкова, но не смог, потому что неожиданно меня одернула за руку Света.

– Что это?! – спросила она, глядя куда-то через мое плечо.

– В чем дело? – я обернулся посмотреть, что так взволновало девушку, но не увидел ничего, кроме мутного густого тумана, спустившегося на мои лесные угодья и ползшего в нашу сторону.

Мои зверушки и Светкины маркитантки с любопытством следили за приближающейся кисеей. Тем временем женский визг и сладострастное рычание Патрончика слились в заключительном аккорде, рыжая бабища, обессилев, перекатилась через свою товарку, лобызавшую ляжку майора, естество которого, на мгновение размякнув, вновь затвердело и выпрямилось, и даже на несколько секунд загорелось зеленым огнем, оповестив о том, что участковый готов к приему очередной посетительницы. Самые же крайние одалиски, видимо, опостылев друг другу и не чая дождаться той минуты, когда Патрончик примет участие в их судьбе, пытались соблазнить искандуристых космачей, отвлекая их от сражения с Гошиными змеями.

– Да что ж это такое-то? – вновь спросила Света. – Это явно ты что-то набедокурил…

– Почему я?

– Ну конечно, – убежденно ответила девушка. – Это твои новые грехи пали туманом на нас.

– Я не виноват! – возмутился я. – Это все из-за твоего тела. Если бы не оно, мне б не пришлось ни в кого стрелять и брать заложников. И вообще, нужно спросить у твоего дружка, почему это за твою плоть моя душа должна корчиться в адских муках?!

– А кто ж еще, по-твоему, за это отвечать должен?! – вспыхнула девушка. – Или тебе мало того, что ты мне все ребра переломал?! И потом – что значит – у «твоего дружка»?!

– У Люцифера, значит, – огрызнулся я. – Где он, кстати?

– Занят, пошел Харона встречать, – произнесла Света.

– Кого? – переспросил я.

– Харона, – повторила девушка. – С недавно умершими. В ад попадают, знаешь ли, разными путями.

– Ладно, не умничай. А за сломанные ребра уж не взыщи…

– Ой, что это?! – перебила меня Света.

– Что?

– Ты посмотри, что там происходит.

Я вгляделся в приближавшуюся муть и обнаружил странное явление. Деревья и кустарник, настигнутые кисеей, не скрывались, а растворялись в ней, превращаясь в иссиза-голубое облачко, которое расползалось и смешивалось со всем этим маревом, будто этот туман являл собой состояние паров не воды, а сильнодействующей кислоты.

– А этот мент все резвится, – заметила Света.

Я обернулся и увидел Патрончика, который с выражением счастливого идиота на лице гонялся за хорошенькой одалиской, решившей как следует раздразнить майора, прежде чем испытать его орудие в действии.

Вдруг раздались душераздирающие вопли и стоны. Светкина фрекен бок верхом на моем осле подъехала вплотную к наползавшему туману, и глупое животное из любопытства сунуло свой нос в мутное марево. И в то же мгновение половина ослиной морды растаяла, шокированное животное, взвыв от боли, сбросило на землю наездницу, которая упала так, что ее правая нога оказалась в плену непонятного тумана. Она истошно вскрикнула и поползла прочь, волоча за собой окровавленный обрубок.

– Мамочка родная! – завизжала Света от ужаса.

– Да это ж форменное безобразие! – возмутился я. – Эта пакость истребляет уже искупленные грехи! Безобразие! Об этом ни в одной религии не было сказ…

Договорить я не успел, потому что меня перебили самым беспардонным образом. Хорошенькая одалиска пробежала сквозь меня, и едва я успел разинуть рот от изумления, наблюдая роскошное женское тело, выделившееся прямо из меня и поскакавшее прочь на козьих ножках, как был повален на землю гнавшимся за нею Патрончиком. Впрочем, он был не настолько обуреваем похотью, чтобы не задержаться на мгновение, дабы извиниться и помочь мне встать.

– Ах, экскьюзмер, пердон битте! – учтивой скороговоркой проговорил он.

– Я тебе сейчас покажу экскьюзмер, пердун битый! – выругался я, поднимаясь с земли.

– Кстати! – радостно воскликнул Патрончик, заметив Свету. – Я тебе так благодарен! Так благодарен!

– Да тебе не меня, а его благодарить надо, – девушка кивнула в мою сторону.

– А кто это такой?! – вскинул брови Патрончик.

– Я тот самый майор Камицкий, который расхаживал в ее теле и которого ты, ментовская рожа, хотел упечь в кутузку как малолетнюю проститутку и преступницу!

– Ну, как бы там ни было, а я ничуть не жалею, что умер! Знал бы – мог бы и раньше! – весело прокричал он уже на бегу.

– Да ну его на фиг, – высказалась Света и побежала вслед за своими тетками, спешившими на помощь к изуродованной подруге.

А я помчался следом за своими зверушками ловить метавшегося по лесу осла с кровавым месивом вместо морды.

А на болоте брани продолжалась битва полтергейста Воронкова с пьяным духом Искандурова. Шипение непобежденных змеев перемежалось боевыми кличами не желавших сдаваться космачей, оказавшихся в невыгодном положении, поскольку по вине полководца были настигнуты врагом, находясь в легком подпитии. Что ж касается самого Искандурова, то он оказался широкоскулым черноволосым мужиком лет сорока, среднего роста с внушительным пузом.

Я продвигался сквозь колючие заросли вслед за ослом, ориентируясь по оставленным им кровавым следам. Обезумевшее от боли животное носилось по лесу без всякой цели. Его следы вывели нас к тому месту, где мы только что расстались со Светой. Тут я стал свидетелем забавной сцены. Патрончик, отмахиваясь от докучавших лично ему куриных перьев, на полусогнутых ногах приближался к хорошенькой одалиске, которая стояла, прижавшись спиной к дереву в непосредственной близости от клубившегося тумана.

– Попалась, голубушка! – ласково приговаривал майор.

– Хи-хи, – кокетничала с ним одалиска.

Еще один шаг – и она оказалась бы в объятиях Патрончика. Но мутный туман опередил майора. Мерзкое марево обволокло девицу, она вскрикнула и растворилась вместе с деревом, и не осталось от нее ни козьих ножек, ни рожек. Удивленный Патрончик выпрямился, в недоумении пожал плечами, но сокрушаться не стал, а, быстренько оглядевшись, поймал за руку первую попавшуюся одалиску, повалил ее в сугроб пуха и перьев и занялся с нею тем делом, которым, судя по всему, был озабочен всю свою сознательную жизнь.

«Что же это такое?» – думал я. Но размышлять было некогда. Из чащи с другой стороны послышался ослиный рев, и я снова отправился на поимку животного. На этот раз в погоне за ним мы прошли сквозь болото брани, обогнули сатанинский розовый луг и сверкавшие неподалеку от него четыре колодца. И тогда я увидел, что и с этой стороны к нам подбирался точно такой же гнусный туман, а раненый осел со всей прытью мчался навстречу этому мареву.

– Стой! Стой! – в ужасе закричал я.

Животное остановилось в нескольких шагах от клубившихся паров и обернулось. Я разглядел его печальные глаза, из которых скатывались огромные слезы и стекали в страшную рану.

– Стой! – повторил я и со всех ног бросился к нему.

Осел продолжал смотреть на меня, он больше не ревел, его слезы беззвучно катились по чешуйчатым щекам.

– Не бросай нас, мы поможем тебе! – выкрикнул я на бегу.

В ответ осел жалобно застонал и отвернулся.

– Стой! Не надо! – заорал я, видя, что животное готовится к прыжку.

– Держите, держите его! – вопили сопровождавшие меня зверушки.

Но было поздно, осел резко выпрямил ноги и совершил роковой прыжок. Через мгновение он растаял в тумане, покончив со своими муками.

– Нет! – в ужасе упал я в траву и зажмурился.

Не знаю, почему я так переживал гибель чешуйчатого ослика. Впрочем, провалялся на земле я недолго, потому что боялся подвергнуться той же участи, что и несчастное животное. Я поднялся с земли и посмотрел на светящиеся колодцы. Я хотел было поддаться соблазну кинуться в свой, махнув рукой на все, что происходило вокруг, но потом решил, что, бросив на произвол судьбы души Светы, Патрончика и Воронкова, я совершу такой страшный грех, за который потом даже не в тумане, а в чем-нибудь похлеще вариться буду. И я отправился восвояси.

Еще издали я заметил, что Света плакала в окружении своих маркитанток, а вокруг них сквозь перьевые вихри с выражением мучительного страдания на лице и со своим дубьем наперевес носился Патрончик, при приближении которого одалиски с похабным хохотом разбегались в разные стороны.

– Она бросилась в туман? – спросил я, подойдя к девушке.

– Тебе уже рассказали? – всхлипнула она.

– Нет, но мой ослик поступил так же.

Девушка обняла меня и прижалась к моей щеке своею мокрой горячей щекой.

– А что с Патрончиком? – спросил я, наблюдая, как майор, отчаявшись поиметь очередную одалиску, бросался на Светкиных тетушек и проваливался сквозь них, взметая в воздух тучи перьев и пуха.

– Аау! – взвывал он каждый раз, ударяясь своим внушительным органом об землю.

– Он очень хочет, а эти рогатые стервы больше не дают ему, – ответила на мой вопрос Света.

– Как бы там ни было, а нам пора возвращаться, – сказал я.

– Я не хочу, – тихо молвила девушка.

– Здрасьте-приехали! – воскликнул я.

– Что меня ждет там? Искалеченное тело да еще тюрьма за твои подвиги.

– Откуда ты знаешь про мои подвиги?

– Люцифер дал нам посмотреть через блюдечко с яблоком.

– А саксофоном кто махал? – спросил я.

– Фаготом, – поправила девушка. – Тот мужик, Гоша. Люцифер разрешает ему это проделывать в качестве компенсации за то, что тот раньше срока здесь оказался.

– Тьфу ты, черт, придурок! – чертыхнулся я. – Да если б он меня не огрел, когда я его Леночку за задницу лапал, то все бы и обошлось по-хорошему.

– А ты б не лапал!

– Ну ладно. И все-таки, хочешь ты того или не хочешь, но нам пора возвращаться. Ребра твои срастутся, и от остального как-нибудь отвертимся. Я дам все необходимые показания.

– Да кто ж тебе поверит?! – невесело рассмеялась Света.

– А потом, – не сдавался я, – этот туман! Он подползает со всех сторон, я видел. И мы должны поспешить, пока он не добрался до наших колодцев! Он и тебя сожжет, если ты останешься здесь.

– А может, для нас он нестрашен? – предположила Света.

– И как ты это проверишь? – с сарказмом осведомился я. – Сунешь в него руку, ногу или пол своей задницы.

– Да уж, вам мужикам это проще! У вас как раз есть эта штука, которую вы суете повсюду, а потом смотрите, что из этого выйдет? – съязвила девушка.

– Эй-эй-эй! Мужик, ты, кажется, чересчур заигрался! – услышали мы голос одной из Светкиных маркитанток.

Мы обернулись и увидели Патрончика, приближавшегося к нам с дубьем наперевес. Он не отрывал взгляда от Светы, и глаза его сияли недобрым огнем.

– Ай! Уберите его! – закричала девушка и спряталась за мою спину.

– Не беспокойся, – шепнул я ей и, когда Патрончик приблизился, врезал ему кулаком под ложечку.

– Уй! – майор согнулся надвое.

– Попробуй в туман сунуть, может, все проблемы снимутся разом, – посоветовал я Патрончику, развив мысль, высказанную давеча Светой.

– Помогите! Дайте мне бабу! Я хочу трахаться! Трахаться! За что мне такое наказание! – выл он.

Я обнял девушку за плечи, и мы отошли в сторону от катавшегося в пуху и перьях Патрончика. Он начал было кидаться просто на землю, но тут что-то изменилось в настроении одалисок, и они вернулись к нему.

– Хочешь? – грозно спросила одна из них.

– Хочу-у-у! – с готовностью завопил Патрончик.

– Ну, давай! – задиристо отозвалась женщина и наклонилась, повернувшись к нему задом и явив его взору все свои прелести.

Патрончик вскочил и жадно набросился на смилостивившуюся одалиску.

«Ох, не к добру это», – подумал я, глядя на них.

«Ох, не к добру», – подумал я еще раз, заметив, как другая одалиска пропустила тонкий жгут между Патрончиком и употребляемой им женщиной, сделала петлю и затянула ее у основания мужского достоинства майора.

– Эй, девочка, – окликнул я Свету, – даже если этот туман для тебя не опасен, ты же не собираешься остаться здесь одна с пьяным духом Искандурова и его косматыми мужланами!

– Ты прав, конечно, – тяжело вздохнула она. – Я пойду с тобой.

– Пойдем-пойдем! Вот только Патрончика надо как-то оторвать от этой лярвы.

Я приблизился к нему и потянул его за плечо.

– Майор, нам пора возвращаться!

В ответ он свирепо зарычал и вдавил свои пальцы в зад женщины с такой силой, что из-под них проступила кровь.

– Эй! Эй! – вдруг услышали мы. – Скорей сюда!

Это кричал Воронков. Случилось, видимо, что-то такое, что заставило его забыть о баталии с Искандуровым.

– Наверно, туман добрался до его змеев, – высказал я свою догадку, и мы со Светой поспешили к нему навстречу.

Но то, что произошло, было намного страшнее, нежели гибель всех Гошиных гадов вместе взятых. Оказалось, что марево захватило наши колодцы.

– Я чувствую, что без помощи Дьявола нам не обойтись. Скорей бы он возвращался от этого Харона! – произнес я, а затем матерно выругался в отчаянии.

– Стойте! – воскликнула девушка, хотя никто никуда бежать не собирался. – Еще не все потеряно. Смотрите, вон они.

Приглядевшись, мы различили сквозь клубящуюся толщу четыре столпа света – один розовый и три синих.

– Ха-ха! Все тут будем! – потешался над нами пьяный дух Искандурова, на долю которого колодца не полагалось.

– Итак, остается только пройти туда и прыгнуть вниз, – провозгласил Воронков, не обратив внимания на зубоскальство своего недруга.

– Кто будет первым? – с дрожью в голосе спросила Света.

– Давайте бросим жребий, – неуверенно предложил Гоша.

– Не надо, – неожиданно для самого себя услышал я свой собственный голос. – Я опущу туда свою правую руку, посмотрим, что из этого получится.

– Сцеволка ты наш, – с глумливым умилением откликнулся пьяный дух Искандурова.

Я глубоко вдохнул, шумно выдохнул и подошел вплотную к клубящемуся туману. Я остановился у самой кромки, поднял правую руку, но кто-то потянул меня за плечо. Обернувшись, я увидел Свету. Она смотрела на меня и то открывала, то закрывала рот, не решаясь что-то сказать.

– Непонятно, почему тебе так хочется, чтобы я сунул туда свой член?! Можно подумать, что он тебе так докучал! Кроме того, стоило ли мне возвращаться сюда, чтобы теперь пожертвовать им?! – ответил я разом на все ее возможные заявления.

– Да нет, ты не понял, – произнесла она и потупила глаза. – Я просто хочу сказать, что ты самый лучший мужчина, которого я только видела. Хоть ты и переломал мне все ребра.

– Девочка ты моя, – расчувствовавшись, я обнял ее и прижал к себе.

– Правда, ты самый лучший, – повторила девушка.

– Ладно-ладно, – ответил я. – Ты сейчас говоришь так, как будто мы расстаемся и насовсем. Ты не думай. Даже если я потеряю руку, целиком я туда не кинусь. Ну – все.

Я отстранил от себя девушку, повернулся лицом к туману и поднял правую руку.

– Саша! – окликнула меня Света.

– Ну что еще?

– Ты, что, левша?

– Нет.

– Тогда лучше уж левой рукой. И так, знаешь, мизинчиком, самым кончиком, как будто горячий чай пробуешь.

– А ты всегда чай мизинчиком пробуешь? – спросил я, поднимая левую руку.

В небе разразился оглушительный гром, засверкали молнии и на землю сошел Сатана.

– Что же вы делаете?! Держите же форму! – закричал он.

– Какую еще форму? – вырвалось хором у нас со Светланой.

– Это же хаос! Вы должны придать ему какую-то форму… – успел произнести Люцифер.

Мимо него с криком: «Я больше не могу! Оставьте меня, бесовское отродье!» – промчался Патрончик, а преследовавшие его разъяренные женщины повалили нашего друга, простите, Врага на землю и прошлись по нему табуном. Облегченно вздохнув – как-никак благодаря вмешательству Дьявола можно было, по меньшей мере, отложить на время свершение сцеволического подвига, я отошел от границы, отделявшей Зло от Хаоса, и направился к Черту, на ходу наблюдая, как зеленоволосая одалиска дернула жгут, майор, взвыв от боли, упал, а весь его гарем навалился сверху. Женщины в два счета распластали грешника, и какая-то счастливица оседлала его конек.

– Помогите! – вопил Патрончик. – Мужики, на помощь!

– Ну-с, я могу продолжать?! – осведомился изрядно помятый Сатана, и мы стыдливо отвели взоры от похабного зрелища.

– Вы должны придать ему форму, иначе вы все погибнете! – продолжал наш Враг.

– Опять мы чего-то должны! Да пошел ты в задницу! – выругался я.

А полтергейст Воронков спросил:

– Но как это сделать?

– Мысленно! Мысленно, разрази меня Жорик! – выкрикнул Люцифер.

– Да пошел ты в задницу! – повторил я.

Но он расправил крылья, поднялся в воздух и скрылся за тучами.

А я задумался над тем, как должен выглядеть хаос, но ничего путного в голову мне не приходило. Между тем клубящееся марево окружило нас со всех сторон. Оно пожирало все на своем пути; деревья и кустарник, пух и перья, степная трава и болотная жижа, – все растворялось в мутной кисее. Мои зверушки и Светкины старушки, Гошины гады и Искандуровы космачи в нестерпимых муках погибали в тумане. И единственным, кого это зрелище не то что не приводило в ужас, а напротив – утешало, был Патрончик, поскольку ряды страждущих одалисок заметно поредели и продолжали убывать. Света, полтергейст Воронков и пьяный дух Искандурова смотрели на меня с надеждой, готовой смениться отчаянием.

– Сделай же что-нибудь! – взмолилась девушка.

– Ну почему опять я?! Почему полтердур Воронков три года прохлаждался в болоте и за это время только и научился, что пьяных кобелей от своей бабы фаготом отгонять?! А этот пьяный Искандурик!..

– Да такого здесь раньше не было! – выкрикнул Игорь Анатольевич.