Текст книги "Человек из оркестра"

Так для Маргулиса начался самый важный этап его блокадной жизни. Успешно пройдя испытательный срок, он был зачислен в БСО Ленинградского радиокомитета – коллектив, позднее прославившийся исполнением Ленинградской симфонии Шостаковича и самоотверженной работой на протяжении всей блокады. Свою деятельность коллектив развернул не сразу. В начале войны руководство Радиокомитета решило, что теперь не до музыки, и резко сократило ее звучание в эфире. Оркестранты использовались как рабочая сила. Однако Управление по делам искусств, задумавшее открыть в Филармонии концертный сезон, решило привлечь оркестр для выступлений. 12 октября 1941 г. состоялось открытие симфонического сезона. Ленинградцы приветствовали продолжение этой культурной традиции. «Билеты были распроданы, и много желающих попасть в зал стояло у дверей Филармонии», – читаем в блокадном дневнике Н. А. Кондратьева. Оркестр доказал свою необходимость. И хотя работать с каждой неделей становилось тяжелей, голос оркестра продолжал звучать. В одной из своих передач радио известило о первом концерте так: «На стене яркая, свежая афиша, – сообщал диктор. – Сегодня, 12 октября, в Филармонии состоится концерт. И ленинградец, занятый войной и трудом, с благодарностью смотрит на эту афишу. „Нет, я не могу выделить целый свободный день – он нужен фронту, – говорит ленинградец, – но я сумею найти один час, чтобы послушать концерт. Сумею потому, что мне это нужно. Я буду отдавать все силы защите Ленинграда, чтобы отстоять свободу и честь нашего города, его независимость, жизнь и свободу жителей города, чтобы отстоять его заводы, его искусство, его музыку…“» В этом анонсе можно уловить некоторую осторожность: еще не ясно, как отнесутся в верхах к идее концерта. Не скажут ли – «несвоевременна эта идея»? Не дадут ли «по шапке»? Как бы предусматривая эти упреки и заранее отвечая на них, кто-то осторожно составлял текст анонса. На следующий день, когда концерт уже состоялся, радио говорило о нем смелее. Прочитанная диктором заметка переносила слушателя в Филармонию: «Это был праздник, – читал диктор. <…> Нет, ничто не изменилось в этом зале. Только мешочки с песком, сложенные у подножия колонн, напоминали о том, что всего лишь прошлой ночью фашистские варвары сбросили на город дождь зажигательных бомб». Появление на эстраде оркестра было встречено аплодисментами. Они усилились, когда к своему пульту вышел В. Заветновский – в недавнем прошлом первая скрипка филармонического коллектива. Проводив в эвакуацию коллег, он не захотел оставаться не у дел и вошел в оркестр Радиокомитета. Завсегдатаи Филармонии хорошо его знали. «Зал, – сказано далее в заметке, – приветствовал этого человека, которым гордился, как гордятся своими бойцами, своими академиками, своими инженерами». Музыка Глинки и Чайковского, утверждал автор заметки, по-особому звучала «среди людей, познавших и свист бомб, и гулкий разрыв снаряда, и стон ребенка и все же сохранивших в час испытания и мужество, и спокойствие». (Материалы радиопередач блокадных лет хранятся в ЦГАЛИ. Ф. 293. Оп. 2.). – /Комментарий А. Н. Крюкова/.