Текст книги "Вести с того света"

Автор книги: Лев Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Проще всего отвергнуть версию, – заметил человек без пальто, но в котелке. – А как ее проверить?

– Проверим обязательно. Хотя лично я пока... – Шулер не закончил. По старой полицейской привычке он не торопился сообщать свое мнение. – Не мешает, нам проследить путь этого альбомчика...

ГЛАВА 16,

о том, как господин Гуго полдня занимался коммерцией

Общеизвестно, что ва-банк играют либо неудачники, которым нечего терять, либо шулера, знающие, когда сорвать куш. Нормальные люди предпочитают выигрывать осмотрительно. Поэтому господин Гуго весь первый день, предоставленный ему мистером Джеком, посвятил собственной персоне, стараясь обеспечить ее безопасность.

Прежде всего он побывал в банке и на всякий случай распорядился переправить в Штаты свой личный вклад, ощутимо возросший за время службы в "Дженерал арт". Молодой деятель полагал, что Кривой Джек еще не скоро решится вернуться к семейному очагу и за океаном можно будет не страшиться нежелательной встречи. Затем господин Гуго посетил два совсем уж мрачных притона, пошептался с подозрительными типами, и через несколько часов в его карманах очутилась пачка авиационных билетов на разные межконтинентальные рейсы следующего дня, а за желтым "фордом" парней из "Дженерал арт", словно на привязи колесившим за машиной молодого шефа, незаметно увязалось еще два автомобиля. Поглядывая в зеркальце и замечая на поворотах провожавший его эскорт, господин Гуго успокоенно откидывался на спинку сиденья: люди, с которыми он связался, отличались безупречной деловой репутацией и за умеренную плату могли свернуть шею кому угодно, хоть самому мистеру Джеку.

К вечеру бывший молодой шеф счел себя вполне подготовленным для встречи с хозяином. Решительно войдя к одноглазому, молодой деятель коротко поздоровался. Кривой Джек нахмурился и промолчал.

– Шеф, хочу завтра с утра начать, – сообщил Гуго. – Я наметил четыре кандидатуры – подряд по алфавиту. К концу дня станет ясно, чего теперь стоят бумаги Эзельлоха.

– А если они ничего не стоят?

Гуго был готов к этому вопросу.

– Шеф, я намерен покрыть все убытки операции "Ван-Гог", – воодушевленно заявил он.

– Похвально.

Хозяин снова одарил посетителя тяжелым взглядом. И снова господин Гуго посмотрел честно и преданно...

В промышленном банке Гуго без труда отыскал кабинет советника Абеса. Иоганна Абеса знали все. Менялись канцлеры, приходили и уходили министры, рождались и умирали предвыборные лозунги, вспыхивали и гасли политические сенсации, а до тихого кабинета на втором этаже доносился лишь приглушенный шум всей этой борьбы, которая безостановочно велась внизу. Сам советник был наверху – в святая святых, в точке, где происходили интимные встречи государственных заказов с предложениями фабрикантов. Советник был мудрым сводником. Он хорошо знал, какие свидания принесут здоровое потомство, которое обернется сделками со многими нулями, а в каких случаях зачатия не произойдет...

Не мудрено, что проникнуть в кабинет такого знатока было нелегко. Но отдел информации "Дженерал арт", все еще по инерции работавший на главу операции "Ван-Гог", понимал толк в делах – он сообщил, что по утрам, с восьми до девяти, когда в банке почти никого не было, Иоганн Абес прилежно изучал почту.

В четверть девятого господин Гуго рывком распахнул дверь. Он до мелочей продумал все дело и ясно представлял, как сейчас старик растерянно обмякнет и быстро поднимет лапки. Расчет, дерзость и молодость возьмут верх.

– Хайль Гитлер! – с порога рявкнул Гуго, подняв руку в нацистском приветствии.

Старик, сидевший за столом, удивленно качнул лысой, похожей на желтоватое яйцо головой.

. – Хайль! – негромко и привычно произнес он.

– Господин оберштурмфюрер, пришло наше время! – не давая опомниться, выпалил Гуго.

– Это мне известно, – спокойно и даже не без насмешки ответил советник Абес. – Ну и что?

Искатель сокровищ Эзельлоха уже понял, что этого типа нелегко будет вышибить из седла. Лихая кавалерийская атака ничего не дала. Надо было приступать к планомерней осаде,

Гуго неторопливо и молча прошел к столу, поставил на него свой черный портфель, не спеша расстегнул медные пряжки и достал пухлую книгу. Раскрыв том на одной из первых страниц, он положил его перед советником:

– Господин Абес, как вы думаете, что это такое?

– Если не врут глаза – старая телефонная книга.

– Не совсем. Обратите внимание на подчеркнутые фамилии.

В тесной колонке фамилий абонентов, напечатанных очень мелким шрифтом, первой явственно была подчеркнута фамилия "Абес".

– Это вы? – спросил молодой коммерсант. Старик внимательно посмотрел, прочитал.

– Я, – охотно подтвердил он. – В те времена я жил в Берлине. Чудесная была квартирка... Уж не хотите ли вы, молодой человек, сказать, что за мной до сих пор числится должок за телефон?

– Вот именно – должок. Но не за пользование телефоном! – резко и сухо ответил Гуго.

Ему не нравилась беспечная усмешка старика. По-видимому, весь разговор казался советнику Абесу весьма занятным.

– Бог мой, да за всю свою длинную жизнь я наделал столько долгов, что, если собрать их все вместе, получится солидное состояние! – Желтоголовый мечтательно потянулся. – Жаль, нельзя этого сделать.

– Почему?

– Потому что своих долгов я стараюсь не возвращать. Запомните, юноша, этот неплохой жизненный принцип.

Внутри у Гуго заворочалось беспокойство. Разговор получался совсем не таким, каким он ожидал.

– Так вот, господин Абес... – Парень на мгновение запнулся, не решаясь выложить козырь. – Эта книга является списком членов "Кружка СС", и первым в этом списке значитесь вы.

– Я горжусь этим! – после небольшой паузы несколько возвышенно проговорил старик. – Я рад, что современная молодежь знает и помнит историю!

Гуго молчал, соображая, как вести себя дальше.

– Скажите, уважаемый господин, а вы не думали, что этот факт мог бы помешать вашей карьере? – осторожно поинтересовался начинающий коммерсант.

Старый советник изумленно заскреб лысину.

– Где вы росли, юноша? В оранжерее? Служба в войсках СС – рекомендация, лучше которой трудно придумать!

Вдруг Абес насторожился. Его рука начала выбивать по столу затейливую дробь.

– А вы, часом, не из левых крикунов?

– Никак нет! – поспешно успокоил его Гуго. – Я по деловому вопросу.

Он порылся в своем портфеле и достал плотный картонный листок, напоминавший игральную карту.

– Прошу ознакомиться, господин Абес. В сорок четвертом году вам была вручена крупная сумма в американских долларах. На этой карточке – ваша подпись, подтверждающая согласие немедленно вернуть заем, как только это потребуется делу национал-социализма...

– Помню, помню, – закивал старик, с любопытством разглядывая карточку. – А какая там была сумма?

– Переверните.

Старик послушно посмотрел на оборот листка.

– Четыре тысячи! Ну и мелочь! Гуго недоуменно привстал со стула.

– Да за это время я сунул в партийную кассу раз в двадцать больше! Поговорите с фюрером Эдди. Впрочем, я сам ему позвоню.

Гуго встал. Было ясно, что из этого кабинета не удастся вынести ни одной монеты.

– Не трудитесь, – сказал молодой деятель. – Напротив, мы будем просить вас, чтобы эта наша встреча осталась в тайне.

– Не возражаю, – суховато согласился банковский туз и склонил свою лысую голову над бумагами, дав понять, что разговор считает закончившимся.

Гуго показалось, что в холодных глазах старика внезапно мелькнуло подозрение...

От промышленного банка до суда было рукой подать. Господин Гуго, забыв о назойливых парнях из "Дженерал арт", забыв о своей охране, медленно перешел улицу и поплелся по тротуару, наталкиваясь на удивленных прохожих.

В тихом, словно дремлющем здании суда он несколько приободрился. В приемной пришлось ждать – судья Асманн вот-вот должен был появиться. Разглядывая деловитых судейских, робких просителей, жавшихся V. стенам, говорливых адвокатов, полушепотом перебрасывавшихся анекдотами и сплетнями, Гуго обдумывал предстоящую беседу. В конце концов он решил, что с юристом, наверняка привыкшим к длинным, заумным разговорам, нужно, наоборот, говорить коротко, в духе приказа. Никаких общих фраз. Только суть...

Наконец судья Асманн, чопорный старец, смотревший поверх голов, медленно и торжественно проследовал в свой кабинет. Гуго, не ожидая, быстро пошел за ним. Дряхлый, полусогнутый секретарь метнулся было ему навстречу, но дорогой костюм и крупный камень на галстучной булавке, по всей вероятности, его смутили.

– По личному делу, – процедил Гуго и уверенно прошел мимо отступившего чиновника.

Самым ужасным было то, что судья Асманн ничуть не удивился, увидев картонку со своей подписью.

– Я ждал, что когда-нибудь ко мне придут за отчетом, – удовлетворенно, даже с некоторой радостью заявил судья. – Этот долг тяготит меня уже много лет.

Старец поднялся, подошел к пузатому сейфу, занимавшему весь угол, открыл дверцу и долго копался в бумагах. Обладатель странной телефонной книги обреченно ждал. Та готовность, с которой невозмутимый законник признал свой долг, безошибочно свидетельствовала – опять неудача.

Наконец судья вытащил из сейфа клеенчатую тетрадь и вернулся к своему столу. Гуго без особого интереса слушал ровный старческий голос.

– Я получил в январе месяце семнадцатого числа одна тысяча девятьсот сорок пятого года от гауптштурмфюрера Брюкке сумму в размере двенадцати тысяч долларов, – рассказывал судья, заглядывая в свою тетрадь. – Большая часть, а именно девять тысяч пятьсот долларов, мною была предоставлена видным чинам СС, которым позже необходимо было срочно покинуть родину. Я вручал каждому по триста долларов плюс по двести долларов на приобретение новых документов. Расписки, разумеется, у меня имеются. Так, шестнадцатого июля я снабдил средствами штандартенфюрера Меца, двадцать шестого июля – оберштурмбанфюрера Клюге, двадцать седьмого июля...

– Господин судья, куда девались три с половиной тысячи? – хмуро перебил Гуго.

– В январе сорок шестого года я открыл юридическую контору. У меня хранятся счета на аренду помещения, на приобретение мебели и канцелярских принадлежностей. Есть квитанции об уплате за отопление и электричество. Вот документ о регистрационном сборе... – Асманн монотонно скрипел, и господину Гуго даже"в какую-то минуту захотелось спать. – Всего мною было истрачено около пяти тысяч, если все считать в долларах, другими словами, в это дело я вложил часть своих гонораров.

Гуго насторожился.

– При чем тут ваша юридическая деятельность, господин судья? Меня интересует, куда девались деньги?

– Извольте выслушать. Моя контора существовала два года. За это время я оказал помощь в качестве адвоката шестидесяти семи лицам, проходившим в качестве обвиняемых в процессах в период так называемой "денацификации"...

Голос судьи звучал ровно, словно мелкий серый дождь, начавший сыпать за окном. Гуго сожалел, что далеко оставил машину.

– Я добился, что с пятидесяти девяти лиц обвинения в совершении военных и политических преступлений были сняты. Разумеется, я не хочу приписать все заслуги только себе. Следует признать, что суды в американском и английском секторах оккупационной зоны проявляли благожелательное понимание к нашему толкованию юридических обстоятельств и всецело способствовали правовой деятельности защитников...

Гуго тем временем уже обдумывал, как ему быстрее добраться до серой коробки концерна Аксшпрунгера, видневшейся в узком окне. Это лишь казалось, что она поднималась за соседним домом. На самом деле до нее лежали целые кварталы, рассеченные сложным переплетением улиц.

– У меня имеются благодарные отзывы многих лиц, занимающих ныне видное положение, – бубнил судья, перелистывая страницы тетради. – Все они единодушно подчеркивают мою положительную роль в деле восстановления правового режима и законности. Таким образом, деятельность моей юридической конторы с привлечением части средств, полученных мною ранее от гауптштурмфюрера Брюкке, можно признать фактором положительным, способствовавшим...

– Но гонорары вы все-таки получали? – на всякий случай вставил Гуго. – И, наверное, неплохие?

– Разумеется, юридическая помощь, которую я оказывал, клиентурой оплачивалась, но строго по таксе, принятой в судебных инстанциях. Могу заверить, что ни одно расследование не сможет представить факты, которые бы свидетельствовали о моей корыстной заинтересованности. Я действовал во имя идейных побуждений. Больше того, в восьми случаях, когда мне не удалось отстоять интересы подзащитных, я отказался от вознаграждения. Но это были чрезвычайно сложные казусы, решавшиеся под сильным давлением русских юристов, требовавших выдачи указанных лиц, которые во время военной кампании на Востоке...

Господин Гуго не выдержал, схватил свой портфель и выскочил из кабинета.

К зданию газетного концерна незадачливый почитатель Ван-Гога добрался в самых расстроенных чувствах. Стрелки часов уже шагнули к полудню, а радоваться пока было нечему. Кое-как приткнув свой "порше" к тротуару, Гуго поспешил к широкому стеклянному подъезду. В вестибюле его сразу кто-то толкнул, кто-то наступил на ногу, а кто-то, проносясь мимо, мазнул мокрыми фотографиями...

В шумном, бурлившем издательстве обладатель черного портфеля долго бегал по этажам, разыскивая главу концерна. Герр Аксшпрунгер был вездесущ. Его одновременно видели в редакции женского еженедельника, у телетайпов биржи, на встрече с английскими парламентариями, в лифте и еще бог знает где. Наконец, какая-то девица, спешившая мимо со свежими газетными полосами, сердобольно кивнула на вход в кафетерий.

– Бегите скорее. Шеф пьет кофе!

В кафетерии Гуго сразу увидел хозяина газет и журналов. Тот стоял, держа в руках чашку, а вокруг него, как на пресс-конференции, толпились сотрудники с блокнотами. Наскоро прихлебывая кофе, герр Аксшпрунгер быстро раздавал наставления и указания.

Гуго пристально его осмотрел. Шустрый, вертлявый, в белой рубашке, перекрещенной яркими голубыми помочами, с распущенным узлом галстука, с бусинками пота на длинной, бледной физиономии, Аксшпрунгер был сравнительно молод и напоминал бегуна, только что сошедшего с дистанции. Он тяжело дышал и порывался бежать дальше, но со всех сторон к нему летели все новые вопросы. Едва в кольце осаждавших наметился просвет, герр Аксшпрунгер сунул кому-то чашку и бросился из кафетерия. Но Гуго его опередил – газетный босс с разбегу ткнулся в длинного парня.

– Что еще? – спросил он.

– У меня в портфеле список членов "Кружка СС"! – быстро и негромко сказал Гуго.

– Не пойдет! – не задумываясь, решил Аксшпрунгер. – Ничего интересного для печати.

– Я и не собираюсь его публиковать. В этом списке значитесь вы.

– Не я, а мой отец. Мне, к сожалению, по молодости послужить не пришлось. Все?

– Нет, не все! Ваш отец должен нам девять тысяч фунтов! Есть его расписка!

Аксшпрунгеру уже удалось обойти Гуго, и он торопливо двинулся по коридору, продолжая разговор на ходу. Не позже чем через три минуты господин, пытавшийся выгодно сбыть бумаги Эзельлоха, уразумел, что все Национальное движение Фатерланда само находится в неоплатном долгу перед герром Аксшпрунгером. Он издает двенадцать газет и четыре журнала для фацистской партии, не считая бесчисленных переизданий книг видных деятелей третьего рейха.

– А если взять общее настроение всех моих изданий, фильмов, то еще неизвестно, кто кому мостит дорогу. Они мне или я им. Скорее, мы вместе строим шоссе в будущее, – закончил герр Аксшпрунгер, и Гуго остался перед захлопнувшейся дверью.

Неожиданно перед ним снова появилось лицо босса.

– Автограф отца можете оставить себе на память, – сообщил он. – А фюреру Эдди скажите, чтобы он больше не смел отрывать меня по таким пустякам.

На этот раз герр Аксшпрунгер исчез окончательно...

А еще через час господин Гуго очутился на аллее ухоженного парка. Кустарник, подстриженный в виде шаров и кубов, ограждал дорожку с обеих сторон и вел прямо к белоснежному особняку барона Аусвурфа. Опустив плечи, ежась в неясном предчувствии, занявшийся коммерцией Гуго медленно брел, уставившись под ноги на мелкий речной песок. Сейчас окажется, что барон отдыхает в Швейцарии или отправился на корриду в Мексику.

Кусты в двух шагах от него вдруг шевельнулись, и на дорожке возник сам мистер Джек. За его спиной торчало двое огромных верзил!

– Пора домой, – заявил гангстер своему провинившемуся сотруднику. – Будем подводить итоги.

– Но день еще не кончился, – попятившись, пробормотал Гуго. – Я хотел еще навестить барона Аусвурфа...

– Не трудитесь. Барон утром отбыл в Лозанну.

– Я машину оставил за воротами. – Парень отступил еще на шаг.

– Не валяй дурака, – провозгласил один из охранников. – Иди вперед и не вздумай смыться...

ГЛАВА 17,

которая целиком посвящена бурной деятельности инспектора Шулера

Папаша Шмидт в старом халате, испачканном красками, чувствовал себя возвышенно и удобно. От мольберта он оторвался с превеликим неудовольствием: ему казалось – вот-вот, и прозрачная, нежная тень крупных виноградных ягод, так и светившихся матовой кожицей, покорится кисти и застынет на полотне. Работа над натюрмортом близилась к концу.

– Папа, к тебе пришли! – громче повторила Лотта. Она стояла у входа в комнату. За ее спиной виднелся приветливо улыбавшийся господин.

Профессор удивленно посмотрел на посетителя – он определенно не был с ним знаком.

– Вы из музея? – на всякий случай спросил старик.

– Я из полиции, – жизнерадостно представился гость. – Инспектор Шулер.

Бодрый, низенький человек вежливо снял шляпу, его лысина глянцевито блеснула под люстрой, засвидетельствовав солидность и добропорядочность.

– Уважаемый господин профессор, мы знаем вас как образцового гражданина и очень рассчитываем на вашу помощь.

Узенькие седые бровки старого Шмидта согнулись изумленными дужками.

– На мою помощь? Что я должен сделать?

– Ничего.

Полицейский поискал глазами, куда бы сесть. Старик с досадой усадил инспектора – ему хотелось как можно быстрее окончить разговор. А незваный гость принялся бесцеремонно разглядывать комнату, он вовсе не спешил приступить к беседе.

– Не лучше ли вам, любезнейший, поговорить с моей дочерью? – предложил хозяин. – Я абсолютно уверен, что ничем не могу помочь полиции. Кроме того, я совершенно не располагаю свободным временем.

– С фрейлейн Лоттой я уже говорил, – сообщил Шулер и показал на незаконченный, стоявший на мольберте холст. – Скажите, профессор, вы помните картину из каталога, который вам приносил лейтенант фон Наин?

– Не картину, а репродукцию картины! – сухо поправил художник. – Картины я не видел и считаю, что не много потерял.

– Возможно, – безразлично согласился инспектор, Он продолжал вертеться, старательно ощупывая взглядом обстановку, стены, письменный стол с разбросанными на нем книгами, мохнатыми от бесчисленных закладок. – Этот альбом находился у вас два дня. Он лежал на этом столе?

Профессор кивнул.

– Так. А не припомните, кто у вас бывал в те дни?

– Дома я никого и никогда не принимаю, – сухо ответил старик.

Но Шулер не обратил на намек никакого внимания, Он разглядывал небольшую потемневшую от времени картину, занимавшую узкий простенок между окнами.

– А у вас ничего не пропадало в последнее время? Старый Шмидт с достоинством поднялся. Он был крайне раздражен этим настойчивым допросом.

– У меня приличный дом! – резко сказал он. – Вы явно попали не по адресу! Кроме того, у меня нечего красть. Разве только честь.

– Ну, в наше время за честью в чужую квартиру не полезут, – успокоил полицейский. – Есть вещи подороже... Скажите, профессор, а вот эта штука, например, сколько стоит?

Он показал на картину.

– Если полиция начала интересоваться живописью, могу дать пояснения. Шмидт иронически улыбнулся. – Как вы изволили выразиться, "эта штука" сравнительно недорога. Но это подлинник – это настоящий Гольбейн!

Художник повернулся к полотну.

– Гольбейна, уважаемый, вы легко отличите, если обратите внимание на... Тут старик умолк.

– На что я должен обратить внимание? – рассеянно поинтересовался инспектор. Он уже взялся было за подлокотники кресла, собираясь встать и оставить в покое этого интеллигентного идиота, у которого ни на пфенниг не было уважения к полиции.

– Это не Гольбейн! – вдруг тоненько и нелепо вскрикнул папаша Шмидт. – Это не он! Послушайте, что это значит?

Профессор проворно взобрался на стул и потянулся к картине. Но полицейский стремительно вскочил и схватил его за руку.

– Стойте! Пальцы!

– Какие пальцы? – Старик, стоя на стуле, ошарашенно смотрел на низенького инспектора, лицо которого теперь уже пылало охотничьим азартом.

– Преступника! – закончил Шулер и потянул профессора за рукав. – Слезайте, я сам.

Осторожно, придерживая картину за уголки рамы, инспектор снял ее со стены, спрыгнул со стула и подошел к окну. Профессор, привстав на носки, рассматривал полотно из-за его спины.

– Вы только посмотрите, это же не масло! – всхлипнул старик. – Это же ужасная копия!

– Это замечательная копия! Это шедевр!

– Вы с ума сошли! Где мой Гольбейн?

– Не говорите ерунды, – прервал полицейский, любовно разглядывая фальшивку. – Гольбейна можно увидеть в каждом музее! А где вы увидите такую фотопечать? А стереоскопический эффект мазков? Это же чудо! Гениально!

Профессор с ужасом отодвинулся от страшной подделки.

– Я уверен, это не наша работа! – радовался Шулер. – Это настоящий импорт!

Папаша Шмидт сжал руками виски и, шатаясь, побрел к дивану...

* * *

Ганс Гольбейн быстро привел детектива к дверям фирмы "Дженерал арт". После визита к профессору Шмидту инспектор сразу же навестил бар "Мольберт". Потолкавшись среди знающих людей, он еще раз с удовольствием убедился в собственной проницательности: подделка, вне всяких сомнений, была изготовлена за границей. Такая печать требовала серьезного оборудования, специальной бумаги, чрезвычайно высокой квалификации исполнителей. Столь сложное производство не было смысла создавать на голом месте. Гораздо проще ввозить в страну готовую продукцию. Шулер понимал, что нити скорее всего приведут в Штаты или в Японию.

Инспектор снова и снова обдумывал цепочку. Контрразведка – каталог Шмидт... Если допустить, что КТО-ТО видел каталог у этого поганого старика? Даже сфотографировал. КТО? ТОТ, КТО интересовался Гольбейном. Это логично. Так. Но что ЕМУ мог сообщить каталог? Ничего,

Но если признать, что этот КТО-ТО каким-то образом узнал о неизвестном Ван-Гоге из каталога? Что ОН сделает в этом случае? ОН пойдет по следам альбома в надежде, что эти следы приведут его к ценной картине.

Так. Куда ЕГО привел альбом? В контрразведку. Тут – стоп!

Нормальный вор не станет связываться с контрразведкой. Ну, а если не нормальный? КТО может решить, что наших военных интересуют картины?..

В этой части рассуждении инспектор всякий раз спотыкался. Снова и снова он приходил к перекрестку, откуда, собственно, следовало начинать поиск. Если принять, что перекресток надо переходить, как переходят все обычные граждане по пешеходным дорожкам, ничего не получалось. А если пересечь его напрямик, нарушая все правила уличного движения?

После нелегкой умственной работы полицейский убедил себя, что следить за контрразведкой мог только ТОТ, КТО совершенно не знает военных. Значит, либо это отчаянный мальчишка-идеалист, воспитанный в современных сумасбродных традициях, либо это иностранец, далекий от национального духа.

Иностранец плюс иностранное происхождение копии Гольбейна?.. Инспектор почувствовал, что разгадка очень близка и проста. Посоветовавшись с коллегами из Интерпола, он пришел к выводу, что фирма "Дженерал арт" могла бы удовлетворить его любопытство.

Но, просидев ночь над секретной информацией о деятельности этой процветающей фирмы, детектив не на шутку расстроился. "Дженерал арт" оказалась фирмой-айсбергом с довольно небольшой надводной частью. Огромная туша, скрывавшаяся в жуткой мутной глубине, без труда раздавила бы не только самого инспектора, но, пожалуй, и весь комиссариат, если бы он проявил излишний интерес к сгинувшему Гольбейну. Чутье безошибочно подсказывало Шулеру, что по обе стороны океана масса видных людей сделала бы все возможное, чтобы затянуть следствие, утопить его в неожиданных перестановках внутри полицейского аппарата, таинственных исчезновениях свидетелей, туманных экспертизах, колких газетных статьях и прочих недоразумениях, которые самым неблагоприятным образом отражаются на карьере. И уж наверняка, путаясь в таком деле, вместо заслуженной пенсии можно получить шиш, а то и пулю в живот...

Не зря Интерпол тянул, изучал, анализировал. В любом цивилизованном демократическом государстве такую фирму, как "Дженерал арт", можно было тронуть, только вооружившись многотомным досье, накопленным за долгие годы, и заручившись согласием самых высоких полицейских инстанций...

"Вот время, – сам себе сочувствовал Шулер, – не поймешь, то ли этот мистер Джек зачеркивает законы, то ли он их пишет. В третьем рейхе даже преступники вели себя прилично и уж, во всяком случае, не объединялись в концерны..."

В конце концов инспектор пришел к выводу: надо было прежде отбросить все лишнее. Не имело значения пока, каким образом гангстеры узнали о Ван-Гоге. Это раз. Не стоило изучать, как они проследили за экспедицией фон Наина. Это два. Не надо было вдаваться в подробности, как им удалось совершить похищение. Это три.

Главное – убедиться, что фирма "Дженерал арт" проявляла интерес к пещере Эзельлох. Тогда можно было быть уверенным в том, что ящик, который интересовал фюрера Эдди, находится в руках мистера Джека...

Едва рассвело, инспектор с группой сотрудников вылетел в Баварию: председатель ФНП очень торопил. Он опасался, что "товар" покинет пределы страны.

В помощь полиции были подняты на ноги местные активисты Национальной партии Фатерланда. Шулер начал как полководец – с подробной карты. Окруженный советниками, он тщательно изучил окрестности ущелья и обвел карандашом несколько близлежащих селений.

– Прежде всего желудок, – пояснил детектив свои действия. – Это самый верный путь к истине.

И в самом деле, уже часа через четыре в одном из городков, забытых богом и туристами, полицейские обнаружили важную улику. Владелец маленькой лавочки, едва ли не единственной во всем городке, когда ему предъявили пачку фотографий, любезно предоставленных Шулеру коллегами из Интерпола, уверенно опознал парня, который два-три раза в неделю брал у него продукты.

– Жрал он за пятерых! – сообщил торговец, чрезвычайно довольный, что сумел оказать содействие самой столичной полиции.

Инспектор ликовал: на обороте фотографии было указано, что этот тип из "Дженерал арт" достаточно хорошо известен полицейской общественности.

А к вечеру фацисты приволокли к машине Шулера древнюю бабку, которая чуть ли не месяц продавала молоко странному юнцу, который и по-человечески говорить не умел.

– Придет утром, буркнет "ду-ду" и хоть бы слово прибавил, – рассказывала словоохотливая старушка. – А бидон всегда грязный, так и воняет...

Полицейские долго ломали голову над тем, что значит "ду-ду".

– Может быть, это "хау-ду-ю-ду"? – робко предположил самый молодой сыщик-практикант.

– Во-во! – обрадовалась молочница. – Я же говорю – "ду-ду"!

У инспектора Шулера не оставалось никаких сомнений: в горах побывали представители фирмы "Дженерал арт". Поэтому, добравшись ночью до комиссариата, он поднял телефонную трубку и посоветовал фюреру Эдди ни в коем случае не начинать войну с мистером Джеком.

ГЛАВА 18,

убеждающая в том, что кружка пива и стакан томатного сока были выпиты не напрасно

Кривой Джек недвижно сидел за столом. Он внимательно слушал сердце – оно стучало ровно, четко, но, казалось, ему было холодно: все оно сжалось в комок. "Видимо, то же самое ощущает ягуар, – подумал Джек, – собравшись броситься с ветки на плечи идущего внизу человека. Или позвонки его извечного двуногого врага сладостно хрупнут, или тот изловчится, вывернется, выхватит нож и..."

– Без четверти, – негромко напомнила Китти, робко заглянув в кабинет. Усталая синева легла под глазами девушки.

Накануне, не выпуская изо рта сигареты, Джек допоздна прошагал по комнате. Он думал. А Китти, закутавшись в мохнатый плед, всю ночь просидела на краешке софы, сжавшись в комочек, боясь шевельнуться, боясь помешать своему господину.

Около четырех Джек с удовольствием потянулся и вымолвил:

– Детка, надо немного вздремнуть. День будет тяжелым.

– А если бежать? – решилась спросить Китти.

– Бежать? – Глава фирмы удивленно присвистнул. – Да кто же бежит от хорошего бизнеса?

Он с размаху опустился на жалобно охнувшую софу, блаженно вытянулся и закрыл свой единственный глаз. А Китти еще долго сидела. Ей мерещились страшные картины погонь, перестрелок. Угроза нависла над этой тихой уютной квартиркой, над ее красным "фиатиком", над новым норковым манто, соблазнительно высовывавшим рукав из неплотно закрытого шкафа...

К полудню площадь Неизвестного святого приобрела свой обычный ленивый вид. Изредка проходили старушки с благообразными, хорошо воспитанными собаками. По магазинчикам бродили иностранцы, увешанные фотоаппаратами и кинокамерами. Не внося оживления, медленно катили рассыльные на велосипедах...

Хозяин крохотного кафе, выдвинувшего несколько столиков прямо на тротуар, старый итальянец с унылым носом-сливой, мирно дремал за стойкой. Когда стенные часы начали простуженно бить двенадцать, старик приоткрыл глаза и в первый момент даже не понял, что в его заведении изменилось. За столиками молча сидели парни с перебитыми носами, со шрамами на грубых, решительных лицах, настороженно разглядывая друг друга.

– Пива! – наконец потребовал один из парней.

– Виски с содовой! – сейчас же заявили за другим столиком.

С итальянца мигом слетела дремота. "Две банды гангстеров!" – сразу же понял хозяин кафе и сделал вид, что ничего не понимает.

Мимо кафе неторопливо проехал полицейский автомобильчик с ослепительно мигавшей лампой на крыше. Парни проводили машину задумчивыми взглядами.

Расставив кружки с пивом и стаканчики виски, хозяин снова нырнул за стойку и принялся быстро прятать под прилавок посуду, бутылки, фужеры.

Вдруг к кафе почти одновременно подкатили два черных неимоверно длинных лимузина. Такие автомобили итальянец видел лишь по телевидению, когда показывали встречи королей, президентов, премьер-министров и миссис Жаклин Онассис. Опомнившись, старик согнулся и шустро заковылял к столику в центре, который парни предусмотрительно оставили свободным. Крышка стола и без того была чистой, но хозяин кафе стал тщательно натирать ее полотенцем.