Текст книги "Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)"

Автор книги: Лев Квин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– А теперь вы зачем к нему?

– Помощи просить.

Побили – и к нему же за помощью?.. Наставил бы я банок кому-нибудь, ну, хотя бы тому же Птичкину, и сразу: «Дай списать алгебру». Дал бы он, как же!

– Что? Думаешь, не даст? – угадал мои сомнения дядя, Володя. – Ничего, нас ведь двое. Как поднажмем!

– Если только поднажать…

Наш нажим кончился у двери директорского кабинета. На пути встала секретарша, совсем девчонка, с косичками, наверное, еще даже школу не кончила.

– К директору нельзя. У него совещание.

– Обождем.

– Только началось:

– Все равно… Свежая? Можно, я возьму почитаю? Дядя Володя уткнулся в газету. Секретарша стучала двумя пальцами на пишущей машинке, неодобрительно посматривая на нас. Если бы не дядя Володя, я бы показал ей язык.

Наконец дверь кабинета открылась. Вышел мужчина в синем френче.

– Совещание кончилось? – спросил дядя Володя.

Мужчина удивился:

– Какое совещание? Никакого там совещания. Один я.

Теперь удивились мы. Дядя Володя шагнул к секретарше.

– Ну? – сказал он грозно.

Секретарша сидела красная, губы у нее дрожали.

– Он… он не велел вас пускать. Что я могу сделать?

– Толюха, за мной!

Мы ворвались в кабинет. Директор сбычившись сидел за письменным столом и делал вид, что читает какую-то бумагу.

– Здравствуйте! – бросил дядя Володя.

– У меня нет времени, – буркнул директор, не поднимая головы.

– У меня тоже. – Дядя Володя сел. – Садись, Толюха.

Ух ты! Тут правда назревала хорошая драка. Я осторожно опустился на краешек стула, готовый вскочить в любой момент.

Директор так ни разу на нас и не посмотрел. Встал, сложил бумагу, бросил в ящик стола.

– Я уезжаю на поля.

И к двери.

– Мы будем ждать, – пообещал ему дядя Володя. – Будем сидеть здесь и ждать.

Мы остались в кабинете вдвоем.

– Дядя Володя, – начал я, – ну что толку….

Он крепко сжал мне локоть: молчи! Я понял, что директор сейчас вернется.

И директор вернулся. Оперся кулаками о стол, взглянул на нас зло:

– Знаете, как это называется'?

Дядя Володя молчал.

– Хулиганство, вот как!

Дядя Володя молчал. Директор потер бритый затылок.

– Небось, что-нибудь от меня понадобилось?

– Вы удивительно проницательный человек, – сказал дядя Володя непонятным голосом.

Директор даже обрадовался:

– Ничего не выйдет! Я вам говорил! Вы не посчитались с моим мнением, стали там копать, а теперь хотите, чтобы я вам помог.

– Наука не может считаться с мнением некомпетентных лиц.

– Ах, это я, по-вашему, некомпетентное лицо!.. Так вот, имейте в виду, что это некомпетентное лицо как-никак директор данного совхоза. Я вам говорил тогда по телефону: приезжайте в начале июня. Вы заупрямились, и вот…

– Интересно, как бы вы посмотрели, если бы вам предложили сеять зимой? – перебил дядя Володя. – Не мог же я снять студентов с сессии.

– Короче, что вам надо?

– Очень коротко: бульдозер.

– Может быть, лучше «ТУ-104»? – любезно предложил директор.

– Всего на несколько часов.

– Нету у меня бульдозера.

Я так и знал, что он откажет.

– Есть! – стоял на своем дядя Володя.

– Вы что, лучше меня знаете?

– Стоит в ремонтной мастерской.

– Ах, вы и туда успели?.. Тот неисправный.

– Нет, исправный. Уже все приварили.

Они не говорили, а кричали. В двери несколько раз появлялось испуганное лицо секретарши и тут же исчезало. Мне было чуточку не по себе. Вдруг она позовет милицию?

В самый критический момент, когда казалось, что они вот-вот схватятся, дядя Володя вдруг улыбнулся ни с того ни с сего:

– А вы знаете, что про нас с вами думает этот молодой человек? Что мы сейчас подеремся. Правда, Толюха?

Я мотнул головой.

– Ох, и дал бы я вам тогда трепки! – кряжистый директор, выпятив нижнюю губу, оглянул длинную, немного нескладную фигуру дяди Володи.

– Так как же бульдозер? – спросил дядя Володя.

Мне стало за него обидно. Если он сам про себя ничего сказать не хочет – я скажу. А то директор подумает– струсил.

– Самбо вы знаете? – вмешался я в разговор. – Возьмет вас на приемчик – пикнуть не успеете. Он был на фронте разведчиком.

Тут уж разулыбались оба. «Ну вот, – подумал я, – драки, кажется, не будет». И чуточку огорчился. Эх, посмотрел бы я, как дядя Володя бросает таких здоровенных через плечо!

– Какой фронт? – спросил директор.

– Второй Украинский.

– Будапешт? Вена?

– И то, и другое.

– О, земляк!..

И они пошли сыпать номерами воинских частей, названиями городов, фамилиями каких-то генералов и полковников. Удивительные люди, эти фронтовики! Героические случаи из них клещами не вытянешь. У папы четыре ордена, у дяди Володи целых шесть – и никогда о них ни единого слова. А вот цифры да фамилии – пожалуйста. Как будто это самое интересное из того, что было на фронте!

Первым кончил вспоминать дядя Володя.

– Так как же насчет бульдозера? – круто повернул он от войны к нашей сегодняшней жизни.

– Ох, и настырный же вы человек! Никогда не думал, что ученые с такими характерами бывают.

– Конечно, – усмехнулся дядя Володя, – вас больше устроил бы рассеянный чудак.

– Как же вам помочь? – директор, видно, не так давно побрил голову; он все время водил по ней рукой, словно поправляя прическу. – Бульдозер-то, верно, есть, да вот бульдозерист в отпуске. Честное слово! Как у вас в экспедиции с деньгами?

– Наскребем немножко.

– Хм, немножко… Знаете что, попробуйте сами договориться. Понимаете, отдыхает бульдозерист, я не могу приказать. Отличный работник, но тяжелый человек. Может, вам больше повезет. Я сейчас пошлю за ним свою машину…

И десяти минут не прошло, как открылась дверь кабинета.

– Здравия желаю, Федор Иванович! Зачем звали?

– Прошу любить и жаловать, – представил нам директор вошедшего. – Наш лучший бульдозерист…

Но мы и без того хорошо его знали.

– Здравствуйте, Савелий Кузьмич, – обрадовался дядя Володя. – Ну, с вами, я думаю, мы быстро столкуемся.

Он хитро щурился в сторону директора. Тот усмехался недоверчиво: посмотрим, мол, еще!

Дядя Володя разъяснил, что нужно сделать. Нарыть рядом с нашими двумя траншеями еще три. Неглубокие, снять только верхний твердый слой.

– Да это неважно! – сказал директор. – Если Савелий Кузьмич возьмется, он вам до самого центра земли доконает.

– Нет, надо только сверху. Иначе можно повредить находки, – пояснил дядя Володя.

Савелия Кузьмича не пришлось уговаривать. Он сразу согласился. Директор посмотрел на него удивленно:

– Что-то на тебя не похоже, Савелий Кузьмич! Бульдозерист солидно кашлянул в кулак;

– Добрым людям всегда помочь готов.

– А знаешь ты, что у этих добрых людей тощие кошельки?

– Я в чужие кошельки заглядывать привычки не имею, Федор Иванович. Одно дело – работа, за которую мне государством жалованье положено, так – нет? Другое – услуга товарищеская. За услугу я денег не беру. Ни гроша ломаного…

Мы вернулись на раскопки. Дядя Володя сделал скорбное лицо и, безнадежно махнув рукой, сказал, что ничего не вышло. Студенты поверили, запечалились, но потом Слава взглянул на меня и воскликнул радостно:

– Братцы! Не верьте! Покупка!

– Откуда ты взял? – спросила Вера.

– Да вы на этого юного заговорщика посмотрите, у него же вся тайна на лице! Сияет, как медный таз на солнце.

Я тотчас же скорчил унылую рожу, но уже было поздно. Студенты подступили ко мне:

– Говори, Толька! А то банок получишь!

– Можно, дядя Володя?

– Дуй, разве от них утаишь? Все ясновидцы, все разгадыватели мыслей, мудрецы, шпагоглотатели… Вот только копать некому…

Бульдозер пришел через какой-нибудь час. У нас уже было все подготовлено, все размечено. Савелий Кузьмич подъехал к краю будущей траншеи, развернулся, опустил тяжелый нож. Бульдозер взревел и пополз вперед, глухо бухая отвалом и соскабливая траву вперемежку с пересохшей глиной. Раз проехал, собрал кучку земли, другой– кучка стала побольше. Потом вгрызся в небольшую яму и пошел, пошел разворачивать ее в обе стороны.

За короткое время Савелий Кузьмич вырыл две траншеи.

– Перерыв! – остановил его дядя Володя. – Мы отправляемся обедать.

– Ну и идите себе, я сам закончу.

– Оставить кого-нибудь в помощники?

– Да зачем мне помощник?.. Если только хлопчика вашего, чтобы скучно не было. Занятный хлопчик, так – нет? Хочешь ко мне в кабину, сынок?

Хочу ли я в кабину! Можно и не спрашивать!

Так я остался с Савелием Кузьмичом. В кабине было тряско, нож вгрызался в землю, бульдозер весь дрожал от натуги. А когда он взбирался на гору песка, становилось даже немножко страшно: не опрокинется?

Понемногу я привык, освоился, даже сам несколько раз брался за рычаги; Савелий Кузьмич разрешил.

Закончили мы с ним третью, последнюю, траншею, и он спросил:

– Вам надолго хватит? На неделю? Больше?

Я не знал, но сказал на всякий случай:

Может, и больше.

– Знаешь что, – предложил он, – пока они едят, давай еще нароем, сколько успеется. Хороший человек Владимир Антонович, для него и лишнее сделать не жалко, так – нет?

– А мне еще рычаги дадите?

– Почему не дать – можно!..

Когда вернулся дядя Володя, ряды траншей с большими кучами земли на одном конце тянулись чуть ли не до самой совхозной конторы. Дядя Володя присвистнул от удивления:

– Ничего наработали! Зачем столько?

– Ну, прибыток не убыток, – откашливался в кулак бульдозерист. – Так – нет?

– Вот моя траншея, дядя Володя, – доложил я с гордостью. – Я сам всю ее выкопал, Савелий Кузьмич только чуть-чуть помог.

– Так что если еще копать потребуется – прямо его и садите на бульдозер, – улыбался Савелий Кузьмич; стоя рядом со мной, он вытирал тряпкой замасленные руки – пришлось слазить в мотор. – А я приму работу.

– Спасибо вам большое, Савелий Кузьмич. Теперь дело за нашими героическими лопатчиками…

Обедать в лагерь я тащиться не стал. Деньги у меня были с собой, и я поел тут же, в совхозной столовой. И правильно сделал. Потому что, когда я возвращался обратно на раскопки, то услышал торжествующий крик:

– Владимир Антонович! Горшок! Горшок!

Кричал Слава, и так громко, что его, наверное, было слышно во всех Малых Катках.

И пошло! Дядя Володя не успевал бегать от одной ямы к другой. Даже я раскопал горшок. Маленький, кривобокий, но мне казалось, что он какой-то особенный, не такой, как у всех. И я то и дело носился к дяде Володе с открытиями:

– Посмотрите, здесь дырка какая-то высверлена…

– А вот здесь точки и черточки. Может, у них была своя первобытная азбука Морзе?..

Копали до самой темноты, жалко было бросать. Домой шли и пели:

– Едут, едут по Берлину наши казаки…

Я тоже пел и крепко прижимал к груди мой горшочек.

Завтра попрошу Мишу сфотографировать меня с ним. А после каникул буду показывать в классе. Интересно, поверят ли, что этому горшочку столько тысяч лет?

Не поверят – позову дядю Володю, пусть он скажет.

Ему то уж поверят!

***

На следующий день опять собралась уйма народу– в деревне узнали про наши новые находки. Прибежал и Сашка.

– Где вчера был? Знаешь, как я на бульдозере раскатывал? Мог бы и тебя посадить. Помощником.

Он горевал недолго. Мы вместе с ним натянули веревки, стали гонять ребятишек, чтобы не обсыпали края траншей и не мешали студентам работать,

Чуть позднее прикатил на своей «Волге» директор совхоза.

– Отгораживаетесь от масс, археологи. – Он полез под веревку. – Говорят, находки у вас.

– Опять, горшки, – сказал дядя Володя.

– Горшки я уже видел. Если что интересное будет – сообщите, ладно? Ну, ни пуху вам, ни пера.

– Так охотникам говорят.

– А археологам как?

– Дай вам бог богатую могилу, – рассмеялся дядя Володя.

– Тьфу! – сплюнул директор.

Мы с Сашкой сбегали к колодцу за водой, потом прилегли отдохнуть в тени. Сашка, лежа на спине, сосредоточенно грыз травинку.

– Послезавтра дядя в город едет, – сообщил он.

– Ну и что?

– Нам можно будет пойти.

– Куда?

Спросил и сразу вспомнил. На курган, конечно.

Я подумал о кладбище рядом с курганом. Хоть бы там не было кладбища!.. Я представил себе: ночь, темнотища, ветер шевелит кусты. А мы вдвоем с Сашкой. И привидение… Какое оно? Как скелет, наверное. И череп с пустыми глазницами.

Ерунда! Нет никаких привидений!

– Череп с пустыми глазницами, – спокойно сказал Сашка.

Вот когда я по-настоящему испугался. Он прочитал мои мысли!

– Откуда… Откуда ты знаешь? – пролепетал я.

– Вон, – он кивнул в сторону траншей.

Возле одной из ям стоял Боря и держал в руках череп. Вокруг него толпились студенты. Шел громкий спор.

– Айда!

Я вскочил, побежал, Сашка за мной.

Боря наткнулся на не совсем обычное погребение. У выкопанного им скелета не было ног. Все на месте, а ног нет. Куда же они подевались?

Все сошлись на том, что человек потерял их еще при жизни. Один Боря не соглашался. Не спорил, даже говорить ничего не стал, но по тому, как он молча взял лопату, надел перчатки и стал снова капать, было ясно видно, что он не согласен и надеется еще доказать что-то свое.

Слава весело подмигнул нам:

– Боря решил, что ногам надоело лежать, они встали и пошли прогуляться.

– Он правильно делает. – Дядя Володя смотрел на Борю с уважением. – Самое легкое объяснение не всегда самое верное. Наука любит сюрпризы.

Все стояли и, пошучивая, ждали, что у Бори получится. Он выкладывал одну лопату за другой, ворошил руками землю. Нет ног! Ничего нет!

Наконец надоело смотреть. Разошлись по своим ямам. Боря все копал.

– Перекур! – объявил Слава; он был старший по раскопкам.

– Отдохни, Борька! – кричали девушки. – Успеешь, не уйдут ноги от тебя никуда.

– Я не устал.

Подоспело время обеда. Боря оставил свою яму с явным сожалением. Шел к лагерю и все оглядывался назад.

– Вот чудак! – мне было смешно.

– Увидишь, он найдет, – говорил Сашка.

– Ноги?

– Не знаю, ноги или еще что. Но найдет обязательно…

Боря и отдыхать после обеда не стал, вернулся на раскопки. Мы пришли через два часа – он свою яму во все стороны разворотил и копает вглубь.

Дядя Володя к нему подошел:

– В самом деле, Боря, не хватит ли?

– Владимир Антонович, ну как вы не видите? Здесь же пятно! Вниз идет.

– Верно! И большое! – Дядя Володя присел на корточки. – Может, берлога была какого-нибудь крупного зверя?

– Вот я и хочу выяснить… – И через несколько минут произнес хрипло: – Кости!

– Ну и Боря! Ну и Боря! – заладил дядя Володя в восторге.

Опять все сбежались к яме.

Да, это были кости ног. Но только совсем другого человека. Рядом с ним не нашли ни одного горшка. Зато в могиле лежало другое: оружие, украшения всякие…

И большой золотой браслет.

Я увидел его первым:

– Какая-то щепка желтая.

– Нет, не щепка.

Дядя Володя расчистил щеточкой землю. Мы увидели браслет. Массивный, большой – ну что за ручищи были у этого модника! А на концах браслета – головки зверей, не то львы, не то собаки.

– Так называемые львиные грифоны, – пояснил дядя Володя. – Мифические чудовища, излюбленный сюжет художников Передней и Средней Азии начала нашей эры. И не браслет это, а гривна. Ее носили не на руке, а на шее.

Могилу расчистили, сфотографировали. Стали осторожно извлекать находки. Тут были и кинжал, и стрелы. Но все мы, конечно, толпились возле гривны.

– Такая же, как у нас в музее, – сказал Слава, разглядывая ее. – Видите, Владимир Антонович?

– Да, очень похожа, – подтвердил дядя Володя. – То же время, да и мастер, вероятно, один. Только та из бронзы. Она была вся зеленая, когда мы ее извлекли из земли.

– Странно! У одного пропали ноги. У другого оказалась гривна совсем иного, гораздо более позднего времени. Как все объяснить? Что за загадки? – недоумевал Слава.

Дядя Володя сказал:

– Теперь уже ясно, никаких загадок. Здесь, на древнем кладбище, даже не зная о его существовании, на две тысячи лет позднее похоронили какого-то знатного воина-кочевника. Скорее всего, он был убит где-нибудь поблизости, в бою, неудачном для его соплеменников. Хоронили спешно, ночью, и сами не заметили, как разрыли другую могилу, более старую. Вот так и лишился тот древний скелет своих ног… Молодец, Боря! Мы бы ничего не нашли, если бы не его настойчивость.

Я поискал Борю глазами: он уже разделывал пятно на другом конце траншеи.

Золотую гривну дядя Володя уложил в свою старенькую полевую сумку – она у него еще с фронта.

– А ну, сюда, молодежь, – подозвал он нас с Сашкой. – Вам обоим дается секретное поручение.

Я сразу догадался, что, дядя Володя шутит, а вот у Сашки засветились глаза – он уже, как всегда, успел сочинить в уме целое приключение.

– Пойдете к директору совхоза, скажете, я просил его заглянуть на раскопки. Только… – Он приложил палец к губам и понизил голос. – Понятно? Никому ни слова о золотой гривне.

– Это тайна, да? – спросил Сашка шепотом. – Кто-то охотится за ней?

– Еще как охотится! – дядя Володя отвечал тоже шепотом. – Среди нас бродит секретный агент, заброшенный прямо из космоса, и если только он проведает о гривне, я не знаю, что тогда будет.

– А я знаю, – сразу оживился Сашка. – Он сообщит Пра-Тонгу.

– Это кто такой? – заинтересовался дядя Володя.

Я не мог больше выдержать. На моих глазах завязывалась интересная игра.

– Я же вам говорил! – упрекнул я дядю Володю. – Вы просто забыли. Пра-Тонг – это прадедушка Тонга…

– Ага! Теперь припоминаю. А сам Тонг, кажется, капитан разведывательного космического корабля…

– …из антимира! – восторженно закончил Сашка.

– Все ясно! Выполняйте приказ!

– Есть выполнять приказ! – крикнули мы оба и понеслись наперегонки в контору совхоза.

– Туда нельзя, – загородила дорогу к директору уже знакомая мне секретарша с косичками. – Там совещание.

– Сашка, вперед! – скомандовал я. – Она врет, знаю я ее совещания.

Мы пробились сквозь вражеский заслон и лихо ворвались в кабинет.

На этот раз у директора в самом деле шло совещание. В комнате была уйма народу.

– Что случилось? – строго спросил директор.

Все смотрели на нас. Мы растерянно топтались у двери.

– Ну!

– Дядя Володя велел, чтобы вы пришли, – пролепетал я.

Почему-то все развеселились, заулыбались. Наверное, им здорово надоело сидеть на своем совещании.

– Раз дядя Володя велел… – Директор тоже улыбнулся. – А что там, нашли что-нибудь?

Я кивнул.

– Опять горшки?

Я отрицательно потряс головой,

– Золото?

Только я хотел сказать «да», как вспомнил: нельзя!

– Что молчишь?

Мне на выручку пришел Сашка:

– Он не может оказать.

– Почему?

– Не может – и все! Вот если бы, например, вам доверили тайну…

Директор не рассердился. Надел очки, посмотрел на нас внимательно, словно проверял, врем мы или нет. Решил, вероятно, что нет, не врем, и похвалил даже:

– Сразу видно: умеют мужики держать язык на привязи… Что ж, товарищи, делаем перерыв и идем все вместе смотреть их тайну.

Так получилось, что мы привели на раскопки человек пятьдесят, не меньше, потому что по дороге к нам еще присоединились рабочие из ремонтных мастерских и продавцы сельмага. Не мы их позвали – директор.

Самый большой успех имела, конечно, золотая гривна.

Ее передавали из рук в руки, рассматривали, некоторые даже пробовали на зуб. Сашка, пользуясь тем, что дядя Володя был занят с директором, давал популярные разъяснения по поводу находок и нагородил целый ворох небылиц. По его рассказам выходило, что золотую гривну носил какой-то особый человек, не похожий ни на кого из живших в то время на земле. Он не говорил прямо, но очень прозрачно намекал, что это был пришелец из космоса. Сашку слушали внимательно, не перебивая, лишь один дяденька спросил, вежливо:

– Где вы обо всем этом прочитали?

Сашку на «вы»! Я прыснул и отвернулся моментально.

– Пока еще нигде не написано, – услышал я уверенный Сашкин ответ. – Но скоро напишут.

– Сочинено стояще, – одобрил дяденька.

Со всех сторон к месту раскопок стали стекаться люди. Пришли счетные работники совхоза во главе с бухгалтером. Шли матери, несли на руках орущие свертки. Шли старушки. Останавливали машины и бежали к нам, завидев скопление народа, шоферы.

Дяде Володе надоело то и дело вытаскивать гривну. Он отдал нам с Сашкой полевую сумку:

– Показывайте! Не теряйте только!

И полез в траншею к студентам. А мы, счастливые, стали показывать гривну всем желающим. Сашкина сказка обрастала все новыми и новыми подробностями, и я уже сам начинал верить, что гривну обронил звездный человек.

– Вот посмотрите на этого зверя, – предлагал Сашка интересующимся. – На кого он похож?

– Вроде, волк, – неуверенно отвечал проезжий шофер, явно боясь попасть впросак.

– А уши?

– Ушей, верно, нет.

– Ага! – торжествовал Сашка. – А где вы видели волка без ушей? И глаза у него совсем не волчьи. Видите, какие огромные? Потому что это не волк никакой, а крылатое чудовище совсем с другой планеты.

– С какой? – робко спрашивал шофер.

– Пока неизвестно. Надо еще произвести химический анализ. Но откуда-то из туманности Андромеды, – уверенно отвечал Сашка.

– Точно! – подтвердил шофер. – Книга есть такая: «Туманность Андромеды». Они там в такие места залетали – во сне не приснится.

Старушки тянули к гривне тощие шеи и боязливо крестились. А одна, уже знакомая нам, та, которая обещала прийти на помощь вместе со своим дядей, торжествовала:

– Ага! Что я говорила? Земля тут у нас хорошая, куда ни ткни – кругом золото. Вот приду как-нибудь, накопаю вам целое лукошко.

– Так вы же обещали в воскресенье, бабуся.

– В воскресенье мне нельзя, в воскресенье нам с Фенькой в Большие Катки за обновой ехать. Этот покупаем… как его?.. Ну, который на стекле кино показывает. Может, и про вас покажет, как вы эту золотую штуку нашли…

Примчал и Савелий Кузьмич на своем мотоцикле. Обстоятельно рассмотрел находку, подбросил ее на ладони:

– Знатная штучка! Грамм семьсот потянет, так – нет?

– В вашей траншее нашли, Савелий Кузьмич.

– Значит, гони мне половину, – шутил он.

Народ тянулся до самого вечера, некоторые приходили по два раза, приводили знакомых, друзей, и уже сами давали объяснения, расширяя и дополняя Сашкину космическую теорию.

Студенты стали собираться домой. Мы с Сашкой аккуратненько уложили гривну в сумку, и я сказал дяде Володе:

– Мы ее, понесем, да?

Он посмотрел сердито:

– Нет. – И взял у меня сумку.

Я оторопел: всегда такой добрый!

– Почему?

– Я вас просил не говорить о золотой гривне, а вы все-таки сболтнули. И теперь о ней знает весь мир и весь антимир вместе с Пра-Тонгом. Просто невозможно было сегодня работать.

– Не мы! – воскликнул я. – Честное пионерское, дядя Володя. Мы как рыба об лед!

– А кто тогда? Может, Бип? Я видел, как он шептался возле столовой с кривоногой дворнягой.

– Скорее уж Бип, – сказал Сашка. – Директор как ни выспрашивал: что нашли? Золото? Золото? Золото?

– А вы что ему?

– Мы? «Вы можете вырвать у нас язык, но заставить нас выдать доверенную тайну – никогда!»

– Тогда ясно! – усмехнулся дядя Володя и снял сумку. – Нате, несите. Только осторожнее. И не открывайте по дороге.

Мы менялись каждые сто метров – ровно сто сорок шагов, мы сосчитали. Со всех сторон нас атаковали ребятишки и канючили на разные голоса:

– Дяденьки, покажите! Дяденьки, покажите.

Мы понимали, что дяденьки – это они нарочно, чтобы польстить нам и заставить вытащить гривну. Но все равно было приятно.

Боря, Миша и еще некоторые студенты свернули к речке: решили выкупаться перед ужином.

– Давай сумку! – сказал мне дядя Володя.

– Ой, не надо! – я отбежал от него на несколько шагов.

– Не смей с сумкой на, речку, слышишь!

– А я и так не пойду.

– Не хочешь купаться? – удивился дядя Володя. – Иди-ка сюда! – Он пощупал мой лоб. – Холодный… Странно! Ни разу не выкупаться в такую жару.

– Водобоязнь, – сказал Сашка. – Как у нашего бывшего Джека. Потом оказалось – бешенство.

– Р-р-р! – зарычал я и прыгнул к Сашке.

Он бежать. Я за ним. И когда случайно обернулся, то увидел, что дядя Володя стоит на том же месте, смотрит нам вслед и морщит лоб.

А вдруг он думает, у меня в самом деле бешенство? Я пошел шагом…

Возле кошары, там, где мы обычно начинали петь нашу песню-сигнал, стоял Савелий Кузьмич. Какой-то необычный, торжественный, в синем костюме, в новых ботинках. На их носках плавилось заходящее солнце.

– Милости прошу ко мне в дом. – Он церемонно поклонился дяде Володе. – Откушаем по чарочке в честь вашей драгоценной находки.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, Савелий Кузьмич. Я ведь с ребятами, неудобно.

– Всех приглашаю, окажите честь, – снова поклонился Савелий Кузьмич. – Супруги моей Анисьи Семеновны дома нет, уже два дня как в отъезде, но дорогих гостей сам попотчую. Не какая-нибудь косорыловка, не подумайте. Московскую имею про запас.

– Ой, что вы, – тоненько засмеялась Вера. – Мы же не пьем.

– Что верно, то верно, пить не пьем, а потреблять потребляем, – солидно, пробасил Слава.

– Вот… А для непьющих квасок холодненький найдется, прямо со льда. Пьешь, а внутри все холодит, так – нет? – прищурился Савелий Кузьмич.

– Ой! – взмолилась Вера. – Что вы делаете? Нельзя же так!

Мы с Сашкой радостно подталкивали друг друга. Водка нам ни к чему, водка для нас все равно как касторка. А вот холодный квас после такого жаркого дня – дело!

Дом у Савелия Кузьмича просторный. Но и народу нашего набилось нарядно. Сложили все имущество на кухне, сами прошли в горницу. Савелий Кузьмич забегал со стаканами, с кувшинами.

– Один да один, – сетовал он, накрывая на стол. – Нема у нас с жинкой деток… Ну, по маленькой за большие успехи, так – нет?

Они все выпили водки, а мы с Сашкой и Верой чокнулись квасом. Холодный, крепкий, шипит, как газировка. Я пил и пил до тех пор, пока живот не сделался круглым и твердым, словно как футбольный мяч.

Савелий Кузьмич налил по второй, хотел и по третьей, но дядя Володя прикрыл свой стакан рукой – хватит! Тогда хозяин сказал: «Нет, так нет!» – и пригласил нас посмотреть сад. Мы высыпали на улицу – в доме, стало жарко.

Савелий Кузьмич стал закрывать дверь дома на замок.

– Зачем? – сказал дядя Володя. – Мы же ненадолго, сейчас вернемся.

– Там все ваше лежит… Вот я пса спущу, тогда уж никто зайти не посмеет, так – нет?

Сад как сад, не знаю, почему Савелий Кузьмич им так восторгается. Ну, деревья растут, ну, кусты разные. А он ведет нас и все объясняет, объясняет. Вот смородина, да не простая, а какая-то там сверхособенная. Вот ранет, и тоже не простой, а золотисто. красный. другое дело – были бы яблоки спелые на деревьях, или хотя бы ягоды. Тогда бы мы сами разобралась, что особенное, а что не очень. А так попробуй, пойми, когда они совсем зеленые.

Я все ждал, когда же он, наконец, кончит про свой сад. Тогда можно будет спросить его про привидения на Чертовом кургане. Именно при Сашке. Пусть послушает, ему будет полезно.

Наконец выдался момент. Савелий Кузьмич снял гусеницу с дерева, молча растоптал на дорожке. Я выпалил торопливо, пока он вновь не заговорил про сад:

– А правда, вы привидения видели?

Студенты сразу залились. Савелий Кузьмич тоже улыбнулся, только совсем невесело:

– Ну, ребята, хотите – верьте, хотите – нет, но было такое, дело. Может, кто нарочно подстроил, не знаю… Возле Чертова кургана, черт бы его побрал. На что уж я человек с научным понятием, ни в бога, ни в дьявола не верю, а вот – видел.

– После рюмочки и не такое привидится, – пошутил Слава, и все испортил.

– Ну, тогда говори ты, а я помолчу, – сердито повернулся к нему Савелий Кузьмич.

И больше не стал рассказывать, сколько я его ни упрашивал.

На обратном пути в дом Вера остановилась у забора. За ним росли огромные яркие цветы.

– Гладиолусы! – захлопала она в ладоши. – Какая прелесть!

Сашка сказал с видом знатока:

– Сорт «Наполеон».

– Яскажуков цветочки, их расчудесный сад, – усмехнулся Савелий Кузьмич. – Вон его дядьки.

– Он любитель? – спросил дядя Володя.

– А он до всего любитель – Яскажук. Какой-то… – Савелий Кузьмич оглянулся на Сашку, не договорил. – Не как все люди, понятно? Вот цветочки, к примеру. Яскажук их луковки не откуда-нибудь – с фронта привез. Другие в вещмешках что с войны везли? Вот я, к примеру. Жратву – тогда худо с продуктами было, барахлишко – дома все босые и голые, так – нет? А он – цветочки! Смехотища.

– А что – даже трогательно! – воскликнула Вера. – Солдат с фронта привез цветы. Прямо в стихи просится.

– Стихи! – Савелий Кузьмич нагнулся, выдернул с грядки какую-то травку, наступил на нее ботинком. – Он продать их думал, да никто не купил. Просчет у него вышел, вот, какие стихи! А потом фотографией занялся, и тоже просчет. Оштрафовали за незаконный промысел. У нас в селе фотографа нет, вот он, и пользовался. Куда людям деться! Несли ему гроши, так – нет?

– Неправда!

Я посмотрел на Сашку. Он побледнел, стиснул кулаки.

– Неправда! Дядя денег не брал!

– Кто знает: брал – не брал? – Я видел, как Савелий Кузьмич незаметно для Сашки подмигнул дяде Володе. – Я так, к примеру, у него не снимался, с меня ничего не брал. А за других, пусть другие скажут, что мне? Вообще, человек он невезучий. За одно хватается, за другое, за третье. И все без толку, так – нет?

– Нет, с толком! – возразил Сашка непримиримо. – Вы просто не знаете!

Савелий, Кузьмич спорить не стал. Подозвал пса, увел снова в сарай, чтобы на нас не кидался. Мы зашли в дом, студенты взяли лопаты, я – сумку.

– Моя очередь, – сказал Сашка сердито; он еще не остыл после столкновения с Савелием Кузьмичом.

– Забыл, что ли? Я только сто шагов нес, сорок осталось.

Слава предложил:

– Толька, покажи Савелию Кузьмичу нашу золотую красавицу.

Я рад стараться:

– Пожалуйста! – и расстегивать сумку.

– Да я уж вроде видел, так – нет?

– То на раскопках. А теперь здесь, дома, посмотрите.

– Ну-ну…

Я открыл сумку, пошарил в ней. Потом сел прямо на пол и вытряхнул, все содержимое. Посыпались со стуком цветные карандаши, линейка…

– Что там у тебя? – встревожился дядя Володя.

Я не мог ответить. Сдавило горло.

Случилось совершенно непонятное. Золотой гривны не было в сумке.

Она исчезла.