Текст книги "В одиночку не выжить"

Автор книги: Лев Златкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

10

– Вы так и не сказали, как вас зовут и сколько мы вам должны, напомнил Федор услужливому таксисту, когда машина остановилась у пансиона и Ольга унесла заснувшую дочь в дом, чтобы побыстрее уложить ее в постель. Таксист заметно смутился. Он получил четкий приказ: стать полезным этому человеку. – Неужели вы хотите со мной расстаться? Мне показалось, что вы меня наняли надолго. Или вас что-то не устраивает? – Нет, все хорошо, спасибо. Но я хочу купить автомобиль в ближайшее время. – Рад, что ваши дела в порядке! А разве вы больше не поедете к господину Голдвину? Франсуа удивился настойчивости таксиста. Предстояло разгадать, кто он и что ему нужно от семьи. Федор вспомнил, что он действительно обешал Голдвину воспользоваться его советами. – Решено! – сказал он. – Через два часа мы встречаемся здесь и едем к нему. Таксист так и не сказал своего имени, но был очень доволен: стоит лишь Голдвину заняться этим разбогатевшим русским, тот и не заметит, как окажется в его цепких и крепких лапах... Маленькая Сашенька заснула уже в такси и оставалось лишь переложить ее в кровать. – Я останусь с Сашенькой, – решила Ольга, – а вы прогуляйтесь. Федор, я хочу, чтобы ты все рассказал Франсуа. Он нам друг! – Не надо все! – запротестовал Франсуа. – Чужие тайны укорачивают жизнь! Федор и не собирался рассказывать о разборках с убийцами своих приемных родителей. Но что-то надо было придумать. "Может, сказать, что из-за нашей любви пришлось сбежать за границу?" На худой конец, и такая версия пригодилась бы, но пока Федор шел рядом с Франсуа и молчал. – Ваш банк платит какие-нибудь проценты? – разрядил молчание Франсуа. – Наверное! – пожал плечами Федор. – А почему вы спрашиваете? – Одно время был такой наплыв денег в Швейцарию, – пояснил Франсуа, – что швейцарский национальный банк принял декрет о защите валюты: отменил выплату процентов по вкладам всем иностранцам, более того, ввел по таким счетам "отрицательный процент". – Что за "отрицательный процент"? – не понял Федор. – Это когда не банк платит проценты вкладчику, а вкладчик платит банку доли процента за хранение его денег. Многие на это охотно идут, – пояснил Франсуа. – Трудно купить дом в Женеве? – спросил он у Франсуа. – На правом берегу Роны это почти невозможно! – сказал, немного подумав, Франсуа. – На левом берегу, в Колоньи, есть роскошные виллы, выставленные на продажу, но это же миллионы долларов. Там платят не только за чудесный вид на город и на Женевское озеро. В этих местах жили многие исторические деятели. – И кто же там жил, если за это надо платить большие деньги? – Только не говорите здесь с кем-то иронично о великих! – предупредил Франсуа. – Мы с вами оба – иностранцы, а же-=; невцы очень ревниво относятся ко всему, что принадлежит им, что составляет предмет их гордости. Когда к 250-летию со дня рождения Жан-Жака Руссо федеральное почтовое ведомство выпустило в Берне, в столице, где оно расположено, конверты с юбилейным штемпелем, на котором было написано по-немецки: "День Руссо", женевцы бурно негодовали. "У нас украли Руссо!" – говорили они. – А с какой стати, – удивился Федор, – женевцы обиделись за французского философа? Франсуа удивленно взглянул на Федора. Лицо Федора ничего, кроме недоумения, не выражало. – Дело в том, – пояснил он, – что Жан-Жак Руссо родился в Женеве. – Да? – поразился Федор. – Я этого не знал. И дом этот сохранился? – Его бережно холят и лелеют! – сказал Франсуа. – Мемориальная доска гордо повествует, что автор "Общественного договора", в котором изложены идейные основы буржуазного демократического общества, родился и столько-то лет жил... – А потом уехал во Францию? – спросил Федор. – Его отъезд просто анекдотичен: в юности Руссо отдали в учение одному среднему ювелиру весьма необузданного и жестокого нрава. У Руссо была подружка, которая жила в близлежащей деревушке возле Женевы, а Женева в ту пору была окружена крепостными стенами, ворота которых запирались на ночь. Однажды, возвращаясь со свидания, Руссо опоздал и нашел ворота городских стен закрытыми. Опасаясь гнева и побоев ювелира из-за проведенной неизвестно где ночи, Руссо бежал в Париж. Федора позабавило такое стечение обстоятельств. – Значит, мир обязан этой девчонке, которая своими пылкими объятиями задержала юного ученика ювелира, рождением великого философа. Не будь ее, Руссо так и стал бы обрабатывать металл и камни. – Никто этого знать не может! – заметил Франсуа. – В истории обратного хода нет. – Как и в жизни! – грустно сказал Федор. – В жизни еще можно что-то исправить! – утешил Франсуа. – А бронзовый памятник Руссо, сидящего в кресле, установили на островке у моста Монблан, в гуще вековых деревьев. Через этот мост удобнее всего пересекать Рону, если вы купите виллу на левом берегу. – Там же, вы говорили, накидывают миллион только за то, что в этих местах жили великие, – пошутил Федор. – Кстати, кто же там жил? – На левом берегу есть холм, на котором лежит огромный валун, – охотно стал рассказывать Франсуа. – На нем выбита надпись: "Байрон. 1820". Он тогда жил на вилле Диодатти, где написал поэму "Ши-льонский узник". А немного ниже, на склоне холма, на вилле Монталегре жил другой английский поэт Перси Шелли вместе со своей женой Мэри Годвин и ее сестрой Клэр. Байрон и юная Клэр страстно полюбили друг друга. Свояченица Шелли частенько бегала к своему возлюбленному через виноградник. Однажды она встретила там виноградарей, заторопилась и потеряла свой башмачок. Виноградари нашли его и отнесли в мэрию, где сдали в камеру забытых и утерянных вещей. Долго он там пролежал, пока наконец один англичанин, страстный обожатель Байрона и богатый коллекционер, не.купил этот башмачок с аукциона за очень большие деньги, по тому времени. – Может, на правом берегу не жили знаменитости? – пошутил Федор. – Правый берег считается центром! – пояснил Франсуа. – Здесь иностранцу дом не продадут. И наивно думать, что на правом берегу не жили знаменитости. Здесь их было еще больше. Тернер, Курбе, Дега, Сезанн, Моцарт и Чайковский, Сара Бернар, Тальма, Рашсль, Пулен, Коклены, Сорель. Если от дома д'Обинье, который вы видели, спуститься на правый берег Роны, то там улицы носят имена Вольтера, Дидро, д'Аламбера. И носят недаром. На тихой улочке, окруженной огромными деревьями, на вилле "Делис" жил Вольтер. В 1755 году его прижали крепко во Франции, и он написал женевскому доктору Франсуа Троншену. В этом письме Вольтер просил доктора походатайствовать за него, чтобы ему разрешили жить в Женеве. Там были, в частности, такие слова: "Мне было бы приятно жить и умереть рядом с вами, поддерживаемым прекрасным духом свободы и покоя, который является характерной чертой ваших сограждан. Я уважаю ваше правительство, обожаю свободу, люблю уединение. Мое тело нуждается в заботах доктора Троншена, а мой дух – в обществе, которое я нахожу в Женеве. Я всегда говорил, что в двадцать пять лет надо жить в Париже, а в пятьдесят – жить здесь". – Лукавый царедворец! – ухмыльнулся Федор. – Совершенно верно! – согласился сразу Франсуа. – Вольтеру разрешили поселиться в Женеве, и он купил поместье "Делис". Здесь Вольтер написал своего знаменитого "Кандида", здесь же создал свой театр, в котором сам ставил свои же пьесы. В них он так изысканно и изощренно издевался над религией вообще и ее адептами в частности, что правящие круги, придерживавшиеся строгих пуританских взглядов, вежливо попросили Вольтера покинуть Женеву и женевский кантон. Пришлось Вольтеру покупать виллу в Ферне. Это случилось в 1759 году, ровно через два года после его приезда. – Я слышал, что в те времена сжигали людей за издевательство над пуританской моралью, над реформаторской церковью, над учением Кальвина, вспомнил Федор. – Будем считать, что Вольтеру повезло. – Как я подозреваю, – улыбнулся Франсуа, – они его не казнили, чтобы потом можно было устроить на вилле "Делис" институт Вольтера, где хранятся первые издания произведений Вольтера, подлинные его рукописи, принадлежащая ему лично мебель. Там же, в отдельном зале, скульптура Вольтера работы Жана-Антуана Гудона, сделанная по заказу Бомарше, автора бессмертной "Женитьбы Фигаро". Кстати, точно такую же скульптуру заказала ваша Екатерина II. Великий мыслитель сидит в кресле... – Точно! – воскликнул Федор. – В Эрмитаже видел. Улыбается как живой. Но чувствуется такая лукавая сумасшедшинка в глазах. Гениальный скульптор... Женеве есть чем гордиться. – Телейран как-то сказал: "Есть в мире пять континентов: Европа, Азия, Америка, Африка и Женева". – А Австралия? – не понял юмора Федор. – Австралия во времена Талейрана была всего лишь местом ссылки бандитов, воров и мошенников. – В Женеве правят деньги! – сказал Федор. – Поэтому они и заинтересованы, чтобы к ним побольше приезжали туристы. – О да! – воскликнул Франсуа, подтверждая мысль Федора. – Швейцария имеет миллиардные поступления от своего воздуха, прелестей Альп, швейцарской экзотики. Специально понастроили туннелей на магистралях с севера на юг. Один Симплтонский туннель чего стоит, протяженностью в двадцать километров. – Ого! – воскликнул Федор. – Вот это – техника! – Он связывает Швейцарию с Италией! – сообщил Франсуа. – Но не думай, что это – страна-курорт. Швейцарские купцы и торговцы славились умением торговать еще в средние века. А сейчас они держат в своих руках значительную часть международных торговых операций. А как финансовый центр, Женева уступает лишь Лондону и Нью-Йорку. Для капиталов, ищущих спокойного убежища и выгодного применения, лучший перевалочный пункт. – Спокойное убежище мне бы с семьей не помешало! – грустно вздохнул Федор. – Для того, чтобы вам помочь, я должен знать, в чем вы нуждаетесь, заметил спокойно Франсуа, радуясь, что наконец-то они подошли к разговору, ради которого и пошли прогуляться на часок. – Подробности меня не интересуют, но согласитесь, я должен знать правду хотя бы частично. – Мы теперь в Женеве вроде как в ссылке, – грустно усмехнулся Федор. – Я ведь сбежал из России по чужому паспорту! – Уж не Ольга ли отдала вам загранпаспорт своего законного супруга? – Ольгу не будем сюда впутывать! – решительно заявил Федор. – Согласен! – серьезно сказал Франсуа. – За вами тянется "хвост"? – Большой! – Деньги? – Нет. Убили моих родителей! А подставили меня. Франсуа задумался. – Чьими деньгами вы распоряжае-тесь? – спросил он через минуту. – Моего дяди! – признался Федор. – Можно купить фальшивое удостове-рение личности! – решил Франсуа. – Это я вам устрою. Но придется покупать дом и ма-шину на имя Ольги. На всякий случай! У нее свои документы, не фальшивые. А у Швей-царии с Россией нет соглашения о выдаче преступников. – И через Интерпол? – Ольге придется солгать! – усмехнулся Франсуа. – Сбежав с вами из-за большой любви, она не знала, что вы уехали из страны с чужими документами. Она ведь могла и не знать этого? – Это меня устраивает! – обрадовался Федор. – Конечно, Ольге путь в Россию закрыт, как и вам. Но здесь у нее есть шансы получить временный вид на жительство. – А нуждаться она не будет! – заявил Федор. – Я на всякий случай ввел ее в права наследования и пользования счетом в мое отсутствие. – Вы ей сказали об этом? – Нет, не успел! – сознался Федор. – Повстречались вы. – А Голдвину вы рассказали о своих злоключениях? – поинтересовался Франсуа. – Что он знает? – Ничего! – удивился Федор. – Таксист мог ему рассказать! – пояснил Франсуа. – И назвать имя, под которым вы записались в пансионе. – Вы считаете, что они все связаны между собой? – спросил Федор. – Хочу вас предостеречь: Швейцария – а один из центров международного шпионажа, – почему-то тихо прошептал Франсуа. Федор даже рассмеялся. "Тихо, бабуся, кругом шпионы!" – проговорил он по-русски. Франсуа удивленно посмотрел на Федора. – Голдину можно сказать, что деньги принадлежат Ольге. Ее ему не достать. Федор бросил взгляд на противоположный берег и увидел, что бетонные глыбы, которыми были укреплены берега, густо усеяны молодежью, уткнувшейся в книги. Они же сидели и в парке на траве. – Студенты! – пояснил Франсуа. – Они придают особый колорит левому берегу. – Пойдем к озеру! – предложил Федор. – И давай перейдем на "ты"! – Согласен! – обрадовался чему-то Франсуа. – Отношения на дипломатическом уровне утомляют. Они хороши на межгосударственном уровне. – Может, порвать с ним? – неожиданно спросил Федор. – Мы пока не знаем его намерений. А юрист он опытный, я уже слышал о нем. Нужно продлить его интерес к вам как можно дольше. – Мне бы пистолет купить! – сказал Федор. Франсуа понимающе улыбнулся. Ему очень нравился этот парень. – Разрешение на покупку оружия выдает полиция! – пояснил он. – Ты сам понимаешь, что пока тебе туда соваться нельзя. Оружия в стране много. Даже по закону каждый военнообязанный должен хранить личное стрелковое оружие у себя дома и упражняться в стрельбе хотя бы раз в неделю. – А где, интересно, они это делают? – удивился Федор. Франсуа рассмеялся. – Тиров здесь очень много. Ни один швейцарский город и даже ни одна большая деревня не обходятся без тира. Швейцарцы шутят: "Тир у нас строят раньше, чем церкви и школы!" На набережной, в красивом и видном месте, был разбит сквер. Большая площадка была одета в серый камень. Посреди сквера из камня же была сложена вычурная беседка, в середине которой на постаменте лежал железный саркофаг, массивный и тяжелый. В конце сквера, за гробницей, высилась черная конная статуя всадника, высокого, в черной треуголке, в военном костюме, при шпаге и эполетах. – Один из освободителей Швейцарии? – спросил Федор, кивнув на гробницу и статую всадника. – Даже не мэр города! – усмехнулся Франсуа. – Это – памятник поклонению деньгам в славном городе Женеве. – Как это? – не поверил Федор. – Этот статуй на коне, – с уничижительным оттенком стал рассказывать Франсуа, – памятник герцогу Карлу Брауншвейг-скому. Еще в прошлом веке существовало такое крошечное герцогство в феодальной Германии площадью где-то в три с половиной тысячи километров... – Две площади Москвы! – заметил Федор. – Ну, может, немного больше. – Когда старый герцог Брауншвейг-ский погиб в сражении с французскими войсками буквально накануне Ватерлоо, Карл, в довольно юном возрасте, наследовал ему. "Трахалыцик" он был такой, что через несколько лет трудно было найти жену или дочь его подданных, которую он бы не затащил или не пытался затащить в свою постель. Подданные терпели, терпели, в конце концов выгнали своего герцога с позором из его родного герцогства. Причем выгоняли его дважды. Один раз, очевидно, простили, но прощение ему не пошло на пользу. Поселился герцог тогда в Женеве и вел себя столь эксцентрично, что над его выходками потешалась вся Европа. Герцог гладко брил голову и носил огромные парики. Путешествуя в Англию, он, из-за боязни морской болезни, сел в воздушный шар, привязанный к его огромной яхте, и так пересек Ла-Манш. Когда Карл Брауншвейгский умирал, то перед смертью он завещал Женеве огромные по тем, да и по нынешним временам двадцать два миллиона франков золотом. Но с одним условием: чтобы его похоронили в центре города, на берегу Женевского озера. Город построил герцогу мавзолей, положил умершето в саркофаг и поручил скульптору Кэну слепить вот эту статую. – Наследники спокойно это "проглотили"? – удивился Федор. – Ну да! – засмеялся Франсуа. – Наследники герцога много лет вели тяжбу с городскими властями, оспаривая завещание. Но власти все же выиграли судебный процесс. Когда они выиграли, к тому времени одни проценты на завещанный капитал намного превысили первоначальную сумму. Тогда городские власти решили на часть герцогских денег построить театр оперы и балета. Это одно из красивейших зданий города. – Я вижу, – сказал Федор, – власти города держат памятник как новенький. – Уже более ста лет, – согласился с ним Франсуа, – город честно выполняет все пункты завещания: ремонтирует памятник, мавзолей, каждый год обновляет клумбы цветов. Федор с удовольствием смотрел на озеро, на парк. – Как здесь все подчищено, подстрижено! – заметил он. – Каждое дерево окружено лужайками и цветами. – Как в Версале! – подтвердил Франсуа. – А цветы меняются соответственно поре цветения каждого вида. Буйство цветов начинается еще на подходах к городу по старой, "нижней", дороге из Лозанны. – И все парки такие подстриженные, как в Версале? – спросил Федор. – Нет! – ответил Франсуа. – Только этот, расположенный полукругом от старого здания Международной организации труда до парка Дез'о Вив. А вдоль новой автострады из Лозанны высится лес. Огромный лесной массив Басси на северо-западе города. Там деревья стоят, как в джунглях, этажами: от гигантов, ветвистых и столь широколистных, что заслоняют небо, до мелкого кустарника. Имеются и плантации живописных длинноиглых сосен, высаженных в плановом порядке. А цветы здесь везде: анютины глазки, тюльпаны, хризантемы, розы, гладиолусы, георгины, канны, герань... Все коттеджи в цветах, как в покрывалах. Внимание Федора привлекла струя воды, с огромной силой взметнувшаяся в вышину неба и с шумом падающая в Женевское озеро. – Это такой фонтан? – изумился он. – Пойдем посмотрим! – предложил Франсуа. – Сколько нужно платить? – пошутил Федор. – Любоваться фонтаном можно бесплатно, – серьезно пояснил Франсуа. – Хотя этот фонтан такой же талисман и приманка для туристов, как в Париже Эйфелева башня. А за подъем даже на первую смотровую площадку Эйфелевой башни берут десять франков. А этот фонтан тоже главный сувенир, тиражируемый в виде открыток, альбомов, рисунков на кружках и стаканах, всевозможных трикотажных изделиях. – Ну на Эйфелсву башню тоже можно смотреть, наверное, бесплатно! заметил Федор. – Если не подниматься на смотровую площадку. Франсуа промолчал. Он как-то не подумал, что и Эйфелеву башню можно бесплатно рассматривать со всех сторон сколько душе угодно. А платят за то, чтобы с башни осмотреть Париж с высоты птичь-его полета. Гигантский фонтан с шумом рвался ввысь, на огромную высоту, и с грохотом тонны воды падали на поверхность Женевского озера. Федор залюбовался красотой фонтана, окаймленного парком роз, и не заметил, как подобрался совсем близко к сильной струе. – Осторожно! – предостерег Франсуа. – Шутить с этим могучим потоком нельзя. Здесь работает насос силой в 1260 лошадиных сил, скорость струи 200 километров в час. Один пьяница решил проэкспериментировать, сунул пальчик в струю... – И остался без пальчика? – Он был наказан значительно хуже: струя вырвала у него руку до плеча! сообщил Франсуа. – Мне понравился еще мраморный фонтан перед Старым городом, сказал Федор. – Тот, что на площади Молар! – согласился Франсуа. – Подлинное произведение искусства. Всего в Женеве 294 фонтана в парках, на площадях, на развилках улиц. Это не считая тех, что в частных владениях. Их не учитывают. Фонтаны самые разные: высеченные из скальных глыб, отлитые из металла неизвестными ваятелями, отделанные плитками с мозаикой, есть просто большие каменные корыта, фонтаны-бассейны, возраст которых исчисляется веками. Но все фонтаны утопают в цветах. Целые гирлянды свешиваются, за которыми тщательно ухаживают. Вечерами вес фонтаны искусно подсвечивают. Но лишь вот этот фонтан бросает струю воды на 147 метров. Федор смотрел на струю фонтана до тех пор, пока не почувствовал легкое головокружение, g Федор посмотрел на часы. – Пора возвращаться! Нас, наверное, и уже таксист ждет. Ехать к Голдвину!

11

Ранним утром в местечке Мой-Сулазе, что на французско-швейцарской границе неподалеку от Женевы, как всегда, раздавался многоязычный гомон. Говорили на французском, испанском, португальском, арабском, турецком... Эти люди жили во Франции, но каждое утро ездили на работу в Швейцарию, в Женеву, где обслуживали гостиницы, рестораны, больницы. Юсуф оказался здесь с тремя своими родственниками, которые владели французским языком хотя и плохо, но достаточно, чтобы спросить и ответить. Уже не первый год они занимались рэкетом во Франции. Несколько дней назад Юсуф прилетел в Париж по фальшивым документам. Обсудив с родственниками все способы проникновения на территорию Швейцарии, он остановился на этом: добраться до Мой-Сулазо и договориться с нанимателями о работе в Женеве. И Юсуф и его напарник хорошо разбирались в ресторанах, и не только потому, что любили бывать там, оба частенько использовали рестораны как крышу в разных городах России, когда разбойничали там. Они оба могли работать и официантами, и поварами кавказской кухни, и подсобными рабочими. А уж разделывали они мясо так, что у них даже учи– лись это делать. Этот план имел один существенный недостаток: работодатели брали на работу со стороны лишь в том случае, когда кто– либо из постоянных служащих не заболевал. И ожидать подобной вакансии можно было очень долго. Служащие были очень заинтересованы работать в Швейцарии, получать там зарплату во франках Швейцарии, а тратить их во Франции, где цены и заработки были существенно ниже. Двойная выгода заставляла забывать о болезнях. Но любой другой план проникновения в Швейцарию – воздушным путем, автомобильным или железнодорожным – предполагал знакомство с таможенниками, а то и полицией. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Двух турецких рабочих Юсуф заметил первым. Они вышли из автобуса, таща за собой тяжелые сумки. Юсуф хорошо знал турецкий язык, а за последнее время он не раз и побывал в Турции, выполняя поручения по доставке оружия в Чечню. Подойдя к туркам, Юсуф приветливо улыбнулся и заговорил на их языке. – Здравствуйте! Как вы доехали? – Доехали мы хорошо! – ответил старший. – Слава аллаху! И доброго здоровья тебе, друг! Отели Юсуфа не прельщали не по причине дороговизны, денег у него было немало, хоть отбавляй. Просто Юсуф предусмотрительно запасся адресом явочной квартиры чеченских мафиози, охвативших своей преступной сетью не только Россию, но уже почти всю Европу, обкладывая данью выходцев из России, Кавказа и других регионов бывшего Советского Союза. Но основную прибыль им приносила торговля наркотиками, оружием и проституция. Юсуф равнодушно смотрел на красоты Женевы. Его не привлекали ни сочная зелень деревьев и кустарников, ни многокрасочные ковры цветов, то тянувшиеся плантациями, то заполнявшие каменные чаши, расставленные повсюду в городе, то свисающие гирляндами с балконов и стен домов. Все входы в любое заведение начинались с цбетов. Даже Женевское озеро, настолько огромное, что если смотреть на северо-восток, то создается впечатление бескрайнего моря, не впечатлило его. Когда Азмад, увидев озеро, удивленно воскликнул: – Смотри, Юсуф, море! Юсуф равнодушно ответил: – Каспий больше! – Каспий не наш! – с сожалением произнес Азмад. – Будет наш! – убежденно сказал Юсуф. – Есть чеченская земля, которая временно называется "Дагестан"! Из всего западного культурного наследия он признавал лишь одну фразу Шарля Де Костера в "Тиле Уленшпигеле": "Пепел Клааса стучит в моем сердце". Через несколько минут Юсуф уже все о них знал. Турки имели разрешение на въезд в Швейцарию и могли поехать из Парижа, где они до этого работали в строительной фирме, на поезде, но это было бы дороже. Кто-то им сказал, что в Мой-Сулазе присылают автобусы, на которых можно доехать до Женевы бесплатно. О себе Юсуф не распространялся и сказал лишь, что он турист. Он пригласил экономных турок перекусить вместе с ним и его братьями, на что те охотно согласились. По знаку Юсуфа его сообщник подлил в чашки доверчивых турок сильное снотворное. Поэтому скоро трапеза в машине Юсуфа закончилась. По дороге на железнодорожную станцию они остановили машину на краю глубокой пропасти и сбросили туда сонных турок. – Теперь я Азам! – усмехнулся Юсуф. – А ты Керим! – сказал он Азмаду. Документы убитых были в полном порядке. А ни один европеец не смог бы отличить на фотографии Юсуфа от Азама... Поезд Женева-Париж вскоре после пересечения границы нырнул в длинный туннель и, вырвавшись из-под горного хребта, остановился у здания женевского железнодорожного вокзала. Юсуф равнодушно смотрел на красоты Женевы. Единственное, что его волновало, о чем он непрерывно думал: как можно скорее отомстить Федору Пятницкому за гибель своих близких. Но Федора Пятницкого еще нужно было найти. А это не так-то просто. – Может, по спискам иммиграционного бюро узнать? – спросил Мамед, хозяин явочной квартиры чеченских мафиози. – Пятницкий не дурак, и он доказал это. Нужно искать другого человека его бабу. Она, я уверен, не будет менять документы, они у нее в полном порядке. – Хорошо! – закивал Мамед. – У меня есть свой человек и в полиции, дам ему на лапу, он все для меня сделает. – Дай, не жалей! – поощрил его Юсуф. Мамед опустошил свой холодильник, заполняя дастархан, праздничный стол, по случаю дорогих гостей. – Пить будете? – спросил он. – Есть водка, коньяк, виски, джин. – У нас сухой закон! – отказался Юсуф. – Мы теперь все чтим Коран и живем по адату. Мамед явно смутился. Он любил выпить и закусить. – Я тоже чту Коран! – сказал он. – Но в Коране ничего не сказано о водке, коньяке, виски и джине. Я вино не пью. – А мы захватили домашнего вина! – сообщил Азмад. – Но выпьем его только тогда, когда отрежем голову Федору Пятницкому. – Девочек пригласить? – предложил Мамед. – Никаких проституток! – отказался Юсуф. – Еще не хватало подцепить СПИД. – Зачем обижаешь! – протянул Мамед. – Для дорогих гостей я буду проституток приглашать? Что, других нет? Студенточки из Скандинавии подрабатывают на учебу. – Поглядим! – уклонился от окончательного ответа Юсуф. – Какие-нибудь фотографии я бы посмотрел. В кино сходил бы. Я слышал, здесь есть тоже порнография? В Париже мы с Азмад ом ходили. – И девочки в кинотеатре предлагают отсосать! – довольно вспомнил Азмад. – Здесь есть такой: "Корсо", на улице 3 Каруж, – сообщил Мамед. – Свожу вас туда. Может, тогда девочек захотите. Чис-тые и дорогие! Высший класс. – Потом поговорим! – колебался Юсуф. – А фотографии можно купить уже не только на улице Серветт или в переулке д'Этив. – Официально? – удивился Юсуф. – Когда был жив Кальвин, – охотно пояснил Мамед, пребывание в Швейцарии явно пошло ему на пользу, – одна нетерпимость здесь была, э! Казнили всех противников его учения. А теперь Женева – город многих религий и культов, клянусь, я специально интересовался: 143 места служения единому богу, 54 протестантских центра, 64 католических, 15 евангелистиских, 5 православных, 2 синагоги, одна – армянская. – А сколько мечетей? – спросил Юсуф. – Ни одной! – с сожалением сказал Мамед. – Тогда зачем все остальные? – не понял Юсуф. – Мне очень понравился рассказ об одном великом мусульманине: когда он завоевал Египет, то велел сжечь какую-то там библиотеку: "Если во всех этих тысячах книг написано то же самое, что и в Коране, то они – лишние. Если в них написано что-то, противоречащее Корану, то они богопротивные, и их надо тем более сжечь"! Мудрый был человек. Я счи-таю, что и твои сто сорок семь религиоз-ных центров лишние. Их все надо переде-лать в мечети, как турки в свое время переделали в мечеть храм святой Софии в Константинополе, теперь в Стамбуле. – Минареты зато пристроили! – поправил гостя Мамед. – Наши турки теперь минареты строят в другом месте! – засмеялся Азмад. Верно говорю, Азам? – Верно, Керим! – поддержал шутку напарника и поделыцика Юсуф. Мамед вытаращил глаза и, несколько обалдевши, переводил их с одного гостя на другого. – Не пугайся! – успокоил хозяина квартиры Юсуф. – По документам, по которым мы приехали, я – Азам, а он – Керим! – А-а! – облегченно вздохнул Мамед. Хотя эти гости его очень беспокоили. Чувствовал он, что с ними он хлопот не оберется, смертельную опасность почти видел. Поэтому так и старался чем-нибудь задобрить гостей, чтобы, не дай аллах, его во что-нибудь такое не впутали. Мамед заметил на тыльной стороне ладони Юсуфа татуировку: волк, а над ним звезда в обрамлении полумесяца. – Заметно! – сказал он, кивнув на татуировку. – Не страшно! – отмахнулся Юсуф. – Я на дело не выхожу без перчаток. Черные я надеваю ночью, а белые – днем. – А если не на дело, а просто так? – спросил Мамед. – Ты же не пойдешь устраиваться на работу в белых перчатках? – Зачем мне устраиваться на работу? – не понял Юсуф. – Деньги есть. – Деньги есть, но нет разрешения на жительство! – пояснил терпеливо Ма-мед. – Любой полицейский может остановить и задержать, если ты ему чем-нибудь не понравишься. Зачем тебе это? – Если я устроюсь на работу, то кто будет искать Федора Пятницкого? тихо, но с угрозой спросил Юсуф. – Ты что думаешь, мне в Чечне нечем было заняться, что я приехал в Европу устраиваться на работу? – Никто тебя не заставляет работать! – настаивал Мамед. – Устроиться на работу и работать не одно и то же! – Мы приехали как строители! – сказал Юсуф. – Но в строительстве мы ничего не понимаем. Нас расколят на второй день. И сообщат в полицию. – Не обязательно вам работать в строительстве! – заверил Мамед. – Я договорюсь с хозяином кафе в Старом городе, и он возьмет вас туда официантами. Поработаете несколько дней, а потом тихо слиняете. Зато разрешение на жительство, пусть временное, будет у вас в кармане. – Терять несколько дней? – разозлился Юсуф. – Все равно мне понадобятся несколько дней, чтобы все разузнать по своим каналам! – А если Пятницкий улетит куда-нибудь? – спросил Юсуф. – Если он сразу не улетел, зачем рисковать будет? – пояснил Мамед. Наверняка русские уже сообщили швейцарским властям, что по чужому паспорту к ним залетела преступная птичка. И все вокзалы под контролем. Описание его у них должно быть. Я все это и узнаю по своим каналам. Но на это потребуется несколько дней. Здесь не так легко работать, как в России, где любого мелкого чиновника можно купить за мелочь. – Хорошо! – внезапно согласился Юсуф. – Тогда тащи своих скандинавок. Мамед заметно обрадовался и бросился к телефону. – Хельга! – запел он в трубку. – Приехали два моих друга из Парижа. Щедрый народ! Приезжай и захвати с собой Уну и Брунгильду. Мамед положил трубку и радостно объявил землякам: – Сейчас мой паровоз притащит вам пару замечательных вагонов. – Спальных? – тут же поинтересовался Азмад. – И мягких! – поддержал шутку Мамед. Один Юсуф не высказал бурной радости, лицо его скорее выражало недовольство, чем радостное ожидание. – О каких это многих новых способах ты им говорил? – недовольно спросил он у Мамеда. – У меня была в жизни только одна блядь, и ту пришлось убить. А мои жены воспитаны как положено. – Ащи! – смутился любвеобильный Мамед. – Придумай что-нибудь. Есть такой анекдот: "Один парень не знал, чем бы таким заинтересовать понравившуюся ему проститутку. Заплатить столько, сколько платили ей другие, он не мог, бедный был. Вот он ей и предложил новый способ: "бобром"! Та заинтересовалась и дала ему. Парень поставил ее "раком" и стал трахать. Проститутка возмутилась и сказала ему, что этот способ старый как мир. А парень ей в ответ: "Ты спинку кровати грызи, дерево грызи"! – Тогда "бобром" будет! – улыбнулся довольно Юсуф. – Ты не бойся! – поддержал друга Аз-мад. – Я попрошу твоего "коня" сначала показать все, что она умеет. Она это на тебе продемонстрирует. Клянусь, после этого ни у нее, ни у тебя сил на другие способы уже не будет. На этом они и остановились. Когда появились три скандинавочки, они первым делом потребовали заплатить им по двести долларов каждой вперед. – Мужчины такие забывчивые! – пояснила Хельга. – А мы, девушки, доверчивые: если нам понравится, то и денег просить уже неудобно будет. – Заплати! – приказал Азмаду Юсуф. – Может, фальшивыми заплатим? – предложил Азмад. – Я захватил несколько тысяч на всякий случай, вдруг пригодятся. – Может быть, и пригодятся! – согласился Юсуф. – Но я твои бараньи мозги вышибу, если ты хоть одну бумажку фальшивую подсунешь им. Ты что хочешь, чтобы полиция по их наводке пришла сюда, на квартиру? Азмад сожалеюще вздохнул и заплатил девочкам настоящими банкнотами. Юсуф остановил свой выбор на пухленькой Брунгильде, этакой резвой и живой толстушке с большими голубыми глазами, как два горных озера. Азмад сразу бросился выполнять свое обещание, данное Юсуфу. – Слушай, Брун... – начал он на плохом французском и запутался тотчас же в произнесении ее имени. – Зови меня Гильда! – предложила Брун-гильда, очевидно, не впервые сталкивающаяся с подобным явлением, когда парни не могли выговорить ее имени. – Что в имени тебе моем? – спел шутливо Мамед. – Гильда – это хорошо! – обрадовался Азмад. – Гильдия адвокатов мне хорошо знакома. И он опять обратился к Брунгильде, напрягаясь в своем плохом знании французского: – Покажи моему товарищу все способы, которые ты знаешь, которым тебя уже научили, – предложил девушке Азмад, – а потом мой товарищ покажет тебе новый способ. – Какой? – оживилась девушка. – "Бобром"! – не растерялся Азмад. – О, как интересно! – обрадовалась девушка. – Может, с него и начнем? – Нет! – твердо стоял на своем Азмад. – Кто платит, тот и заказывает музыку! Сначала ты все ему покажи, а уж потом... И он многообещающе посмотрел на толстушку. Она ему тоже приглянулась, и он не отказался бы после Юсуфа очутиться с ней в постели. Брунгильда подсела к Юсуфу, мрачному "турку", как она его мысленно назвала. Юсуф даже не сделал попытки улыбнуться понравившейся ему голубоглазой толстушке. Но когда Брунгильда увидала, что за "сокровище" ей досталось, она сразу же воспылала пылкой страстью. Правда, это "сокровище" еще нужно было привести в рабочее состояние. Но у Брунгильды опыт обращения с мужчинами был огромным, она начала заниматься сексом с одиннадцати лет, как только у нес начались "месячные", и родная мама ей сказала: "Вот теперь ты стала взрослой женщиной!" – Пойдем в ванную, я помою тебя! – предложила она. Она предложила это по-французски, затем, видя полную индифферентность клиента, повторила по-английски. Бесполезно. Юсуф был в полной языковой прострации, как только он увидел голое тело толстушки. И еще ему стало стыдно, что его бесперебойно работающий всегда член упрямо не хотел подниматься и доходить до нужной кондиции. И хоть член внушительно болтался почти у колена, тем не менее только демагоги доказывают женщинам, что мягкий член лучше твердого. И Юсуфу почему-то захотелось убить эту веселую толстушку. А в такие минуты он забывал все языки, на которых говорил, кроме чеченского. Брунгильда наполнила ванную теплой водой, щедро налила "бадузана", от которого пошла обильная ароматная пена, усадила в нее не сопротивляющегося Юсуфа, стала его нежно мыть с головы до ног. И она с чувством внутреннего удовлетворения ощутила, как в ее мягких ладошках воздвигается нечто башнеобразное, но вполне приспособленное для волнительного и бесподобного секса. Брунгильда не стала дожидаться возвращения в постель, от которой ей удалось увести помыться нечто страшно пахнущее, дикое и зовущее. Выпустив воду из ванной и окатив "турка" струей из душа, Брунгильда нежно прошлась языком по его "сокровищу", которое притягивало как магнит. Скоро она издала такой вопль восторга, что Хельга и Уна примчались в ванную, уверенные, что ее подругу режут. Но, увидев слившуюся с Юсуфом Брун-гильду, они успокоились, а Хельга со смешком спросила. – Он тебя ущипнул, что ли? Брунгильда посмотрела туманно счастливым взглядом на них и тихим, слабым голоском попросила. – Снимите меня с него! Меня ноги не держат. Подруги с шуточками сняли подругу с Юсуфа и ахнули от удивления. Не успел Юсуф опомниться, как обе подруги, по очереди, залезли на него и тоже получили удовольствие. Правда, он не сопротивлялся. Слезть с клиента у них хватило сил самостоятельно. – Теперь, Уна, пошли отрабатывать деньги1 – предложила, смеясь, Хельга. И они отправились к оставленным кавалерам честно отрабатывать свои двести долларов.