Текст книги "В одиночку не выжить"

Автор книги: Лев Златкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Златкин Лев Борисович
В одиночку не выжить

Златкин Лев Борисович

В ОДИНОЧКУ НЕ ВЫЖИТЬ

Повесть

1

Международный аэропорт Шереметьево продолжал жить своей привычно неспокойной придорожной жизнью, когда сыщик Иван Аристархович Толстуха и его заместитель Потапов отъехали от "воздушных ворот" несолоно хлебавши. В высоком небе веселилось солнце. В здании аэровокзала, куда на этот раз привела нелегкая, порой невидимая для всех служба, оказалось так много красивых девушек, что конкурс на "мисс" можно было проводить без подготовки. Но ничто не радовало Ивана Аристарховича. Настроение упало ниже некуда. И не потому, что он упустил преступника. А как ни крути, Федор Пятницкий был преступником. Ведь никто не вправе устраивать такую крутую разборку, пусть даже и очень хочется. Если каждый так будет действовать, то угрозыску работы прибавится. Вот теперь надо обращаться в Интерпол. Да еще выдержать гнев начальства. Хотя кто виноват, что Пятницкий уже в Швейцарии, а не в Бутырке?! И так удалось раскрутить это дело довольно быстро. Просто обстоятельства сложились не в нашу пользу. В глубине души Иван Аристархович все же оправдывал Федора и не очень досадовал, что тому удалось улизнуть. Но вот то что он улетел не один, а с Ольгой! Известие оо этом повергло бы в отчаяние, если бы не проявилась приобретенная в экстремальных ситуациях закалка. Да и перед помощником неудобно – нельзя расслабляться Однако мысли об Ольге не отпускали, ичень уж она понравилась, как никто никогда не нравился. Такая, если полюбит, все сделает ради любимого! Толстуха еще о чем-то подумал и незаметно для себя вздохнул. Потапов правильно понял вздох своего шефа. – Вздыхайте не вздыхайте, Иван Аристархович, только Ольгу вам не вернуть. Лоть и через Интерпол мы этого Пятницкого выцарапаем. – Думаешь, она за ним на каторгу пойдет – отшутился Толстуха. – Так это декабристским женам разрешалось вместе с мужьямихжить. Теперь первая встреча супругов позволительна лишь через полсрока, при условии, что один из них находится на свободе. А Ольга – по всему выходит соучастница. – Ты уже мысли мои читаешь! – заметил Толстуха. – Не к добру! – Какое уж добро, – засмеялся Потапов, – когда предстоит с начальством отношения выяснять. – А вот я возьму да тебя пошлю на "ковер"! – оживился Толстуха. – Со мной начальство разговаривать не станет! – отмахнулся от угрозы Потапов. – Я человек маленький. Но есть у меня одна хорошая мысля! – Хорошая мысля приходит опосля! – буркнул Иван Аристархович и уставился в окно. За окном уже мелькали дома города Химки. Осталось пересечь кольцевую дорогу, проехать по мосту через канал, а там по Ленинградскому шоссе и к родной "конторе". Придется докладывать, что... – Так вот я и говорю, – не унимался Потапов. – Мне пришло в голову, что Корнилов нам поможет. – А он разве жив, Корнилов-то? – повернулся шеф, ехидно улыбаясь. Потапов даже рот раскрыл от неожиданности, но скоро опомнился. – Дружок мой еще вчера был жив. Это не тот Корнилов, который "ледовый" поход организовал против советской власти, – разъяснил он, дав понять, что тоже не лыком шит. И предупредил: – Будете перебивать, ничего не скажу. – Слушаю, слушаю! – успокоил Толстуха. – А откуда этот твой дружок? – Из внешней разведки. Потапов видел, что "зацепил": шеф перестал глазеть в окно и уставился на своего заместителя. – И что же он пьет? – помолчав, спросил Иван Аристархович. – Коньяк! – радостно сдобщил помощник. – Это когда начну брать взятки! – отмахнулся Толстуха. – Тогда хоть литр. – Значит, никогда! – сделал вывод Потапов. – А работы подпольного завода из-под Крыжополя? – предложил Толстуха. – Из ларька не употребляю! – отказался Потапов. – Один раз попробовал, хватит! С Васиным его день рождения отмечали. Втроем одну поллитровку уели, так потом меня чуть в милицию не забрали. Синтетический спирт из "табуретовки" неделю гуляет в крови, выходить не хочет. А вам травить еще внешнюю разведку совсем непатриотично. У них и так большие потери от предателей и политиков. Главный следователь попросил шофера остановить машину возле гастронома и в сопровождении заместителя отправился закупать продукцию завода "Кристалл". Потапов был удовлетворен качеством покупки настолько, что щедро предложил Толстухе: – А на закуску, так и быть, возьмите вареной колбасы, она дешевле! сказал он ехидно и едко. Но неожиданно уперся сам Толстуха. – Я туалетную бумагу употребляю с другой стороны прямой кишки! – заметил он гордо. – Хоть и живем у черты бедности, но на ветчину взойду. – Совсем хорошо! – обрадовался Потапов. – А дружок из деревни мешок картошки притоптал... – Слова какие употребляешь, – недовольно заметил Толстуха, – русскому не понять. Твоя какая прежняя фамилия? – добавил он ехидно. – Потаповы мы испокон веков! – Аж с самих брянских лесов? – "невинно" спросил Толстуха. – Единственное место, где они и сейчас водятся. – Зато с тамбовскими волками в родстве не состою! – не остался в долгу Потапов. – И мне они не товарищи! Препираясь, они вернулись и поехали на квартиру дружка Потапова, у него был как раз выходной день. Правда, Толстуха сделал попытку сдать рапорт начальству, отчет о проделанной работе, но его еще писать надо было, а дружок мог и не дождаться. Корнилов их уже ждал. Хитрый Потапов позвонил ему еще в аэропорту и предупредил, что заедет в гости со своим шефом. Даже время указал. Просчитался он всего на десять минут. У Корнилова было все готово к приему гостей: картошечка рассыпчатая прела в кастрюле, а на столе стояли маринованные грибы и домашние соленые огурчики. Прекрасное дополнение к водке и ветчине! После каждой рюмки уголовный розыск посвящал внешнюю разведку, эпизод за эпизодом, в историю героической борьбы Федора Пятницкого с русско-чеченской мафией. Эпизодов оказалось чуть больше, чем водки. Было решено во что бы то ни стало найти удравшего за границу бесстрашного мстителя, воспитанника спецвойск, и привлечь его на службу Отечеству. (Это, кстати, и была "мысля" мудрого не по годам Потапова.) – Нам в разведке такие люди очень нужны! – заверял Корнилов. – Такие не предают, стопроцентно. Гарантирую. – Я тоже гарантирую! Стопроцентно! – заверял Толстуха. – Надо твоему начальству внушить, что это наша идея. – Само собой! – соглашался Корнилов. – Только не переборщить, не лепить, что это мы сами его туда заслали. Корнилов хорошо представлял себе, что может пройти, а что нет. Он был в разведке не новичок. Сам только недавно с трудом и неохотой вырвался "оттуда", ушел из-под носа одной западноевропейской разведслужбы, проколовшись на очередном предателе, и теперь продолжал служить Родине по канцелярской части при каком-то генерале. Разработав план совместных действий, бойцы видимого и невидимого фронта на время расстались.

В машине Толстуха с Потаповым опять сцепились. Толстуха решил вернуться в "контору" и написать подробный отчет о проделанной работе, а Потапов его отговаривал. – Вы же в таком состоянии всю правду напишете! – увещевал он шефа. – А кому она нужна в наше-то время? – Правда всегда нужна! – не уступал Толстуха. – Чем меньше правды, тем больше кривды! Это – закон! – Закон что дышло – куда повернул, туда и вышло! – не сдавался Потапов. Прикажут считать кривду правдой, и будем служить не думая! – Не думая сейчас уже не пройдет! – упрямился Толстуха. Тогда Потапов изменил тактику, чтобы выиграть в стратегии. – А вы про мужа сбежавшей красотки забыли? Давайте съездим к нему и возьмем хотя бы заявление о похищении заграничного паспорта и валюты. Тогда сможем завести1 дело. – Вопрос, конечно, интересный! – передразнил Толстуха известного в прошлом лидера. – Но мало что нам даст. На Западе это не пройдет. Ольга не дура и не будет признаваться, что помогла бежать Пятницкому. – А зачем нам ее признание? – не понял Потапов. – Мы же с другой целью. И бить нас меньше будут, между прочим. И свидетелей у нас куча. – Эти свидетели только для нас – свидетели! – не уступал Толстуха. Паспорт мужа они, конечно, как прилетели, уничтожили, у Ольги же все документы в полном порядке. А что без мужа прибыла, так наврет с три короба! – Поехали, поехали! – уговаривал Потапов. – Встретитесь с товарищем по несчастью, поговорите, легче станет на душе. Счастье одного всегда строится на костях другого. Древняя истина. – Тебя, кажется, Караулов пригласил выступить в "Моменте истины"? спросил Толстуха. – Готовишься, не иначе. – У него "Момент истины" все больше и больше напоминает "Момент исповеди"! – сердито буркнул Потапов, решивший больше не уговаривать шефа. "Пусть ему холку намылят, тогда будет знать!" – подумал он мстительно. Но Толстуха неожиданно согласился ехать к мужу Ольги. Ему было приятно побывать еще раз там, где он мельком увидел прекрасную грудь понравившейся ему женщины. – Поехали! – заявил он. – Может, какие детали всплывут, может, что упустили? – Да, те "детали" вы упустили – это точно! – съязвил Потапов. Толстуха не обиделся и только вздохнул. Нахлынувшие воспоминания лишили его дара речи, тем более что он был человек справедливый и некоторую долю своей вины признавал, но... Святые в уголовном розыске не работают. Пусть хотя бы честных будет большинство. Появление Толстухи с Потаповым в подъезде дома вызвало у привратницы резкий протест, который, правда, выразился лишь в тихом пьяном бормотании: "Ходют тут всякие, а потом ищи воров!" Потапов услышал, но не отреагировал, а Толстуха был все еще в своих воспоминаниях, единственное, что его могло сейчас расшевелить, так появление парочки бандитов с автоматами. И то, еще неизвестно, отреагировал бы он вовремя в таком состоянии или нет.

На звонок никто не отреагировал, но у Потапова уже был опыт по части открывания дверей. Муж Ольги спал сном праведника, улыбаясь во сне и, возможно, все еще ожидая любимую жену из ванной и надеясь на близость, которой между ними уже давно не было. – Что делать будем? – спросил Толстуха, испытывая необъяснимое чувство вины перед этим человеком, которого они по долгу службы не уберегли от потери жены, дочери, карьеры, интересной работы за границей. – Будить! – решительно произнес Потапов. Он был менее сентиментальным чслове-. ком, чем его шеф, более приземленным и трезвым, хотя пил больше. Ольга точно рассчитала дозу снотворного, чтобы ее законный супруг не проснулся, пока она ночью не улетит в Париж. Разбудить несчастного было трудно. Что только ни делали Толстуха с Потаповым: и тормошили его, довольно грубо, и терли крепко уши, как пьяному, хотя сами еще не протрезвели... Все было тщетно. – Надо позвонить лекарю! – решил Толстуха. – Пусть подъедет и поработает! Потапов поспешил выполнить указание шефа. И через полчаса молодой врач, часто работавший с Толстухой, позвонил в дверь. Увидев спящего мужчину, он подумал, что перед ним труп, и стал аккуратно натягивать на руки резиновые перчатки. – Ты что это делаешь? – помешал ему Толстуха. – Мужик спит, надо его просто разбудить и привести в рабочее состояние. Врач, подняв веко спящего, внимательно всмотрелся в зрачок и заметил: – На наркотик не похоже, скорее снотворное. Но сильное. – Жена его угостила! – сообщил Толстуха. – Сможешь вывести его из такого состояния? – Раз плюнуть! – пообещал молодой врач. – Плюй! – приказал Толстуха. Врач быстро ввел спящему в вену какую-то гадость, от которой того всего передернуло, но он сразу же проснулся и стал смотреть на присутствующих, силясь припомнить, где это он видел таких странных людей, совершенно не похожих на работников Министерства иностранных дел. – Холодный душ ему требуется! – решил врач. – Взяли и понесли! предложил он Потапову. Освободив от одежды не сопротивляющегося ответработника МИДа, они посадили его в ванну и стали поливать холодной водой из гибкого шланга. Буквально через минуту к хозяину дома начало возвращаться сознание. – Вы мне снитесь? – спросил он, сомневаясь в реальности происходящего. – К сожалению, нет! – развеял его сомнения Толстуха. – Постарайтесь побыстрее вернуться в нормальное состояние. – Где Ольга? – тревожась, спросил мидовец. – Что с ней? Он сделал попытку встать. Ему помогли обтереться и надеть халат, висевший тут же, в ванной комнате. – У вас кофе имеется? – поинтересовался врач. – Да, я пил кофе! – воскликнул обманутый муж. – Это последнее, что я помню. А почему я заснул? Они прошли на кухню, где все было прибрано – ни грязной посуды, ни даже чашки из-под кофе, который пил хозяин перед тем, как погрузиться в сон. – Так где моя супруга? – спросил он, заметно волнуясь. – В Швейцарии! – честно признался Толстуха. – С кем? – вырвалось у обманутого мужа. Он побледнел и сам себе ответил: – С Федором Пятницким! – Вы все знали? – удивился Толстуха. – Это всегда знают! – грустно усмехнулся отверженный. – Просто многие стараются делать вид, что все в порядке. Следователь решил, что пора переходить к делу. – Нам надо, чтобы вы написали заявление в уголовный розыск о пропаже заграничного паспорта и валюты. – Даже так? А если я не напишу? – Вы напишете! – строго сказал Толстуха. – Есть соответствующий закон, который вы обязаны исполнять, хотите вы этого или не хотите. – Я не могу доносить на любимую жену! – честно признался обманутый муж. – А вы ей ничего плохого и не сделаете! – хмыкнул Толстуха. – Она улетела со своим загранпаспортом и с визой, по которой вы с ней должны были отправиться в командировку. А вот Пятницкий сбежал с вашими документами. А он, кстати, подозревается как минимум в десяти убийствах. – Ну, если так... – произнес растерян– g но потерпевший, и было видно, что он сломлен и согласен накатать что угодно и куда угодно.

2

Федор Пятницкий впервые в своей жизни летел за границу. И впервые в жизни использовал чужой паспорт. Когда самолет набрал высоту и были выпиты кофе и сок, исчезло волнение, Федор уткнулся в иллюминатор и стал смотреть на землю. Сияло солнце, редкие облака висели маленькими клочками, и можно было с удовольствием разглядывать проплывающие внизу города. Но вот потянулись сплошные горы, сверкающие в солнечном свете снежными вершинами. Это Швейцария! Но где же здесь приземляться? Федору казалось, что в Швейцарии приземлиться некуда: всюду торчали скалистые пики и в узких ущельях блестели серебряные нитки бурных горных потоков. Но скоро, к его удивлению, милый голос по радио сообщил, что они подлетают к Женеве. А там, разумеется, должен быть аэропорт. Федор спросил прижавшуюся к нему Ольгу: – Ты, наверное, хорошо знаешь Швейцарию, да? А я о ней совсем ничего не знаю, если не считать вот этих часов "Ролекс"... Ну, еще приходит в голову фирма "Нестле". – Скорее не в голову, а в желудок, – подтрунила Ольга. – Сладкоежка! Федор поцеловал любимую и почувствовал, что хочет побыстрее оказаться с ней в постели. Это желание передалось и Ольге. Дрожь побежала по ее телу, и она с трудом сдерживала себя, чтобы прямо тут не раздеться. В памяти замелькали кадры старого французского порнофильма "Эммануэль", который она смотрела вместе с мужем в крошечном кинотеатрике "Сплендид", приютившемся в узеньком переулке на задах гигантского универмага "Пляссет" в городе Женеве, куда ее опять нес воздушный лайнер. Героиня фильма, правда, не сбежала от мужа, а наоборот, летела к нему, умело занимаясь сексом с парой мужчин прямо в самолете. Но у той, в фильме, не было маленькой дочки на руках. Ольга нежно поцеловала дочь и погасила вспыхнувшее желание. Ей даже стало весело, когда она вспомнила плакатик, висящий над кассами кинотеатра "Сплендид": "Только для лиц старше восемнадцати лет по предъявлении документа о возрасте". Вот так-то! "Мне минуло шестнадцать лет!.." А может, и не минуло, ведь она все такая же: как в шестнадцать лет запрыгнула в постель к Федору, только о нем одном и думает. Хотя замуж выйти пришлось за другого. – Тебе рассказать о Швейцарии? – спросила Ольга, чтобы отвлечься от нахлынувших чувств. – Если можно! – попросил Федор. – Ладно, слушай, дорогой мой террорист-сластена! – Пусть будет – "мститель"! – поправил ее Федор. – Еще в пятом веке до новой эры, – тихо начала рассказывать Ольга, – эту местность заселили кельтские племена гельветов, и до девятнадцатого века нашего времени ее называли Гельвеция. Но на востоке уже жили племена ретов, которые являются потомками то ли этрусков, древнего населения Европы, то ли иллирийцев. В I в. до н. э. Швейцарию завоевали римляне, что привело к романизации населения. Феодализм в Швейцарии развивался неравномерно: полная закрепощенность крестьянства на юге страны и свободное крестьянство, объединенное в самоуправляющие общины, основа для будущих кантонов. И в 1291 году, когда после освоения важного торгового пути через перевал Сен-Годар выросло значение трех альпийских общин, т. е. "лесных кантонов" – Ури, Швица и Унтервальдена, владевших ключевыми позициями, эти три кантона объединились и первого августа объявили о создании "Вечного союза" для борьбы против Габсбургов. К ним примкнули другие земли и торговые города, такие, как Берн, Базель, Цюрих, заинтересованные в Сен-Годарском перевале... – Вильгельм Тель тогда был? – поинтересовался Федор. – Тот, кто стрелял в яблоко на голове сына... – По преданию, Вильгельм Тель первым поднял восстание против Габсбургов. Он жил в кантоне Ури, – продолжила Ольга, будто Федор ее и не перебивал. А от названия Кантона Швиц с четырнадцатого века параллельно с названием Гельвеция вошло и название Швейцария. Реформация зародилась в Швейцарии: Кальвин проповедовал в Женеве, а Цвингли – в Цюрихе. До завоевания Швейцарии Наполеоном в конце восемнадцатого века в Швейцарии был Союз тринадцати равноправных кантонов с постоянно расширяющейся территорией за счет романоязычных земель. Гельветическая республика, провозглашенная Наполеоном, просуществовала до Венского конгресса 1814 года, признавшего Швейцарию как Союз двадцати двух кантонов и объявившего его вечно нейтральным. Но центральное управление было упразднено. Разгорелась гражданская война. И только в 1848 году было создано федеративное государство. Ольга замолчала, а Федор, подумав, одобрил: – Чешешь ты будто по писаному! – Когда мы здесь жили, я, чтобы не скучать, работала гидом! – сообщила Ольга. – Всю Женеву покажу тебе, если нас не вышлют... Слезы засверкали в красивых глазах. Федор нежно поцеловал ее и постарался успокоить: – Ничего! Прорвемся! А Женева, как я понимаю, расположена на Женевском озере? – Швейцария расположена почти в самом центре Европы и граничит на севере с ФРГ, на западе с Францией, на юге с Италией, на востоке с Лихтенштейном и с Австрией. – Лихтенштейн – это самая маленькая страна мира? – спросил Федор. – Одна из самых маленьких! – подтвердила Ольга. – В Швейцарии шутят, что в нее можно попасть, свернув не на том перекрестке или перепутав мост. В Лихтенштейне нет ни пограничников, ни таможни, ни армии. Слушай дальше: территория Швейцарии 41,3 тысячи километров квадратных, меньше территории Эстонии. Три четверти занимают горы, озера, большие Женевское, Боденское, Лого-Маджо-ре. Две европейские реки – Рона и Рейн... – Женева, как я понимаю, – перебил Ольгу Федор, – расположена на берегу Женевского озера? л" – Умница! – улыбнулась Ольга. – Соображаешь! Скажу точнее: по обоим берегам Роны, вытекающей из Женевского озера, которое река и образовала, когда давным-давно скалы обвалились, создав запруду. Рона настолько быстрая, что невозможно переплыть с одного берега на другой. – Я переплыву! – пообещал Федор. – Только через мой труп! – пригрозила Ольга. – Я еще не вышла за тебя замуж, а уже сразу стану вдовой. Слушай дальше: Женева, куда мы летим, по нашим меркам маленький город, население около трехсот тысяч человек, но столица Берн. Да, забыла тебе сказать: в Швейцарии не сложился единый язык, единая этническая общность. Из двадцати шести административных единиц, кантонов и полукантонов, девятнадцать – немецкоязычных, шесть франкоязычных и один (Тичйно) – итало-язычный. Германо-швейцарцы девятнадцать, итало-швейцарцы – двенадцать, ретороманцы – один процент. – Высокий оклад гарантирую! – засмеялся Федор. – Спасибо за информацию. – Так я тебе и одной десятой не рассказала! – удивилась Ольга. – Дай переварить услышанное! – отказался Федор. Его мысли опять вернулись в печальное настоящее. Федор вдруг задумался. Было что вспомнить и о чем подумать. Теперь он в ответе за любимую женщину и дочку. Он надеялся, что дядя Сема Пятницкий все правильно оформил и документы дадут ему возможность жить если не спокойно, то хотя бы безбедно. – А в Женеве на каком языке говорят? – обратился он к Ольге. – На французском. Твой добротный английский здесь, конечно, не пригодится, – засмеялась Ольга. – Не волнуйся, буду при тебе переводчицей. – Да, в этом мне крупно повезло! – развеселился Федор. – Жена – полиглот! Английский, французский, немецкий... – Ладно, ладно! – замахала руками Ольга, а потом, обняв Федора за шею, прильнула к его груди. Самолет пошел на снижение. Женеву горы охватили полукольцом с трех сторон: с востока главный хребет Альп, где сейчас хорошо был виден Монблан; с севера хребет Юра, чьи вершины нависли над городом всего в двух километрах; на юго-западе возвышался Вуаш, в этом месте вытекала из Женевского озера Рона, пробив дорогу среди скал, массивных и крепких, возвышающихся на южном берегу почти до километра. Аэропорт Куантрен разрешил, посадку, и самолет проворно нырнул на посадочную полосу.

3

Чеченцы, как и прочие мусульмане, по адату должны хоронить своих мертвецов до захода солнца. Тело Шамиля Сулейманова и то, что осталось от его младшего брата, привезли на родину и предали земле. И горе его матери ничем не отличалось от горя матерей, чьи сыновья оказались жертвами. Лишь в одном оно отличалось: мать Шамиля не только проклинала убийцу ее сыновей, но и требовала мести, кровной мести до седьмого колена. А старейшины даже не поинтересоватись обстоятельствами гибели двух братьев-бандитов, им, конечно, не сказали, что в числе жертв чеченских убийц была и чеченка и что, по правде, это им требовалось объявить кровную месть до седьмого колена. Старейшины равнодушно приговорили инородца, гяура Федора Пятницкого и все его потомство, к смерти... Половина банды Шамиля осталась в живых и мучилась жаждой мщения: у каждого из них в числе погибших были родственники и близкие друзья. После гибели Шамиля Юсуф взял руководство бандой на себя. Его брат Муса умер последним из всех убитых Федором Пятницким. Хронический сифилитик был двужильным, умирал долго. Старейшины приговорили гяура Федора к смерти. Юсуф встретил Перцева, когда тот, пьяный, в превосходном настроении возвращался от проститутки. Сержант ГАИ Перцев взял "на лапу" в первый же день службы. Тогда ему очень захотелось выпить, а денег не было. Водитель быстро сообразил, что "дырка" в контрольном листке-талоне обойдется ему дороже. С тех пор много воды утекло, выпито много водки, а брать деньги на дежурстве стало для сержанта привычным делом. Однажды около него сама остановилась машина. Из нее вышли "лица кавказской национальности". Сержант было струхнул, но оказалось, предложили денег. Мокрый воды не боится! Не испытывая никаких угрызений совести, он стал служить и чеченцам. В подъезде тускло светила лампочка, и полумрак не способствовал храбрости. Юсуф схватил Перцева за грудки и сильно встряхнул. – Ты стоишь не больше бутылки водки, а мы платим тебе, как генералу, угрожающе зашипел он. – Ты что, Юсуф? – забеспокоился Перцев. – Мы же друзья! – Если ты нам друг, то докажи! – потребовал Юсуф. – Сними штаны и покажи? – схохмил Перцев. Он тут же получил такой удар, что отлетел к стене и, больно ударившись затылком, сполз на грязный пол. Юсуф грубо поднял его с пола и громко зашептал: – Ты, сын ишака, не шути так! Моего брата убили, и для меня лучшей шуткой будет – разрезать Федора Пятницкого на куски! Об этом человеке сержант уже знал. Больше того, он его даже видел. Онупко, начальник Перцева, показал ему фотографию Федора Пятницкого, объяснив, что приказано задержать этого типа, и Перцев сразу же вспомнил парня, который в ответ на его злобную реплику с широкой улыбкой протянул ему несколько крупных купюр. Сержант ничего не сказал своему начальнику о встрече, знал, что замучает требованием вспомнить номер автомашины, да и других неприятностей не избежать. Когда в одной из операций Онупко погиб, Перцев и думать перестал о том парне, считая, что проблема рассосалась сама собой. И вот опять всплыло это имя и его, Перцева, втягивают в какую-то опасную игру. Но с этими новыми "друзьями" лучше не ссориться. – Что я должен сделать? – простонал Перцев, осторожно ощупывая затылок. – Узнай, кто работал на Онупко в уголовке! – А награда? Кавказец достал из кармана сложенные вдвое деньги и протянул Перцеву. – Держи! Здесь тысяча долларов. Узнаешь, получишь еще тысячу. Так много Перцеву еще никогда не платили. Значит, здесь не до шуток. – Когда нужно узнать? – спросил он, пряча нечестно заработанную тысячу "зеленых". – Вчера нужно! – резко произнес Юсуф. – Ты хотел сказать: "завтра"? – уточнил Перцев. – Я хорошо говорю по-русски! – презрительно ответил Юсуф. – Отсчет времени начался с сегодняшнего дня. Если за три дня ты не узнаешь, я отрежу тебе ухо. Это даст тебе дополнительный стимул. – Стимул для меня вторая тысяча "гринов"! – напомнил Перцев. – Завтра я укажу тебе этого агента Онупко. – Ты его знаешь? – Да. Только не его, а ее. Это баба. – Откуда знаешь? – Я случайно их вдвоем в ювелирном магазине видел. Онупко ей колечко с брюликом покупал. – Может, любовница? – Может, и любовница. Только позже был я по делу в угрозыске и там ее встретил. В кабинет начальника входит, как к себе домой. Секретарша или еще кто... Ценный кадр! – Замужем? – быстро спросил Юсуф. – Нет! – ответил Перцев и тут же спохватился. – Не сейчас же к ней идти? – Сейчас! – решил Юсуф. – Нельзя так! – отказался Перцев. Чеченец неуловимым движением выхватил нож и приставил его к горлу Перцева. – Я сказал "сейчас"! – повторил Юсуф. – Чем быстрее я доберусь до Пятницкого, тем лучше. – Она не откроет дверь! – пробормотал Перцев, опасливо косясь на нож. – Деньги надо отрабатывать! – угрожающе произнес Юсуф. – Ты не за красивые глаза получаешь такую сумму. – А если не откроет, что будем делать? – упрямился Перцев. – Да еще и милицию вызовет? Юсуф неуловимым движением спрятал нож к великой радости Перцева. – Скажешь, что ты от Онупко! – С того света посыльных не бывает! – мрачно пошутил Перцев. Лезвие ножа коснулось шеи сержанта. По спине побежали мурашки. – Хорошо, хорошо! Объясню, что я друг Онупко и что он оставил тысячу долларов, – проговорил Перцев и облизнул высохшие губы. – Но тебя рядом быть не должно. – Я буду стоять в стороне, но потом ты меня впустишь в квартиру. Договариваться с ней я буду сам. Ты все перепутаешь или половину денег заберешь. – Обижаешь, старик! – протянул театрально Перцев, немного успокаиваясь, потому что нож так же быстро исчез, как и появился. – Я – не старик! – заявил гордо Юсуф. – Я – молодой. Пошли! И он двинулся во двор, не сомневаясь, что этот гаишный шакал идет следом. Перцев пробурчал: "Молодой, танцуй, пока молодой!" – но послушно пошел за чеченцем, решив, что если он хочет дожить до старости, то перечить больше этому дикарю не станет. "Вольво" Юсуфа стояла в переулке за домом. – Наконец-то покатаюсь в приличной машине! – нахально заметил Перцев, плюхаясь на переднее сиденье рядом с Юсу-фом. – Где она живет? – На Новослободской! – замялся Перцев. – Покажу... А вторую тысячу когда я получу? – Как только я буду точно знать, что это – та баба Онупко! – объяснил Юсуф. – А то покажешь мне какую-нибудь свою старую блядь. – Обижаешь, начальник! Когда это я тебя обманывал? – А когда это я тебе не платил? – Знаешь, кто вопросом на вопрос отвечает? – совсем было осмелел Перцев. – Не знаю и не хочу знать! – отрезал Юсуф. – Тебе сказали, когда вторую тысячу баксов получишь, и заткнись. Я думать буду. И бандит погрузился в размышления, умело ведя машину. Сержант еще некоторое время тихо побурчал: "Чапай думать будет!" и тому подобное, но скоро умолк. Так, в тишине, они доехали до улицы Новослободской, где почти у Савеловского вокзала Перцев указал на большой дом. Там и жила работница МУРа, торговавшая не только собой, но и секретами уголовного розыска. Остановив машину возле дома, кавказец прервал молчание: – Как зовут эту?.. – Алла! – охотно ответил Перцев. Чеченец тихо рассмеялся. – Странный народ вы, русские! – презрительно сказал он. – У нас это слово означает самое высокое – Аллах. А вы бля-дям даете вместо имени. – У вас ударение на другом месте! – оживился Перцев. – Еще скажи: "Запад – есть Запад. Восток – есть Восток, вместе им не сойтись!" – гордо сказал Юсуф. – Ты – не Киплинг! Перцев молча побрел за ним, но у самой двери подъезда вдруг спросил: – Слушай, Юсуф! А кто такой – Киплинг? Юсуф даже остановился и злобно взглянул на Перцева, думая, что тот просто над ним издевается, но, не найдя на тупом лице Перцева издевки, снизошел до ответа: – Был такой английский разведчик в прошлом веке! Они вошли в подъезд и замерли на месте, уставившись в одну точку – на дуло пистолета.

4

В ожидании багажа Федор и Ольга в волнении бродили по залу аэропорта Куантрен. Федор, увидев в окно вдали наблюдательные вышки с прожекторами, сказал: – Ты посмотри, как аэропорт охраняется! Словно военный секретный объект. Ольга вздрогнула, оторванная от своих мрачных мыслей о будущем. – Когда первая волна терроризма захлестнула Европу, власти Женевы испугались, что начнут захватывать самолеты, – пояснила она. – В семьдесят третьем году и опоясали двумя рядами колючей проволоки, понатыкали наблюдательных вышек с прожекторами, с телефонной и радиосвязью, поставили на них вооруженную автоматами охрану. – Самолеты захватывают по-другому! – усмехнулся Федор. – В основном в воздухе. А отрядами аэропорты не штурмуют. Напрасная трата денег. – Ты у нас большой специалист! – горько улыбнулась Ольга, прижавшись к любимому. – Надеюсь, ты не будешь здесь применять свои знания и умения? – Как дело пойдет! – уклонился от обещания Федор. – Я никого первый не трогаю. Получив свой чемодан и пройдя таможенный досмотр, они через несколько минут уже были на стоянке такси. К ним тут же подошел немолодой, но достаточно крепкий для своих лет мужчина и, взяв их чемодан, поставил его в багажник стоявшей рядом машины. Беглецы поспешили сесть в машину, чтобы поскорее уехать от этого места, где, как им казалось, в любую минуту их могли арестовать. Когда покинули вокзальную площадь, Ольга почему-то оглянулась и потом будто выдохнула: – Слава Богу! Все позади!.. Напряжение спало, и она, спохватившись, как бы спрашивая сама себя, произнесла громко: – А куда мы едем? – Куда прикажете, – ответил шофер тоже по-русски. Федор и Ольга переглянулись. Он заметил, как она сразу побледнела. Уже успели сообщить из Москвы? Их ждали?.. Один он бы вырвался, постарался сбежать. Но с ним жена и дочь. Как он может рисковать ими?.. – Вы первый раз в Женеве? – спросил шофер. – Впервые, – ответил Федор и взглянул на Ольгу. Было ясно, что она поняла его. – А кто вы? Почему вы говорите по-русски? – Мне это приятно. Ведь мы в некотором роде соотечественники. – Что значит "в некотором роде"? – Мои родители покинули Россию после ленинской революции. – Ах, вот оно что! – заметно повеселев, воскликнул Федор. – Выбирайте, куда вас отвезти! – напомнил водитель. – Богачи останавливаются в отеле "Бо-Риваж", где в свое время жили Луи Наполеон Третий и принц Уэльский – будущий король Англии Эдуард. Или в отеле "Англетер", где жили Байрон, Лист и Ампер. В отеле есть книга постояльцев, так великий поэт записался там так: "Фамилия – Байрон, имя – лорд, профессия – англичанин". А композитор Лист написал: "место рождения природа". А физик Ампер: "место рождения – вселенная". Кстати, Лист шокировал наше протестантское общество, почитающее Кальвина, тем, что поселился в одном доме вместе с графиней д'Агу. Они жили невенчанными. А другой великий композитор Рихард Вагнер, написавший в Женеве оперы "Лоэн-грин" и "Тангейзер", но прославившийся своими любовными приключениями, женился здесь на дочери Листа Козиме. – В "Англетере" повесился Есенин? – спросил у Ольги Федор. – Темнота! – поцеловала она Федора. – Тот "Англетер" в Питере, его, кстати, уже снесли или переделали, не помню, но что-то плохое сотворили. – Вечерами богачи сидят в роскошных ресторанах, – продолжал объяснять соотечественник, – посещают казино французского города Дивон, это совсем рядом с Женевой, или казино Шамони, чуть дальше. – А в Женеве казино нет? – удивился Федор. – Построили! Огромное девятиэтажное здание рядом с отелем "Англетер", где, как вы думаете, свел счеты с жизнью Сергей Есенин. Но шальные деньги там не просадишь – власти установили предел максимальной ставки. – Мы хотим остановиться в каком-нибудь пансионате! – прервала Ольга разговор мужчин. – Который подешевле. Это возможно? – Боже мой! – воскликнул таксист. – Конечно! В Швейцарии целый год работают более полутысячи отелей и кемпингов класса "люкс". Есть еще почти две тысячи отелей и кемпингов среднего класса, около семи тысяч сельских,но со всеми удобствами. Накормят вас шестнадцать тысяч ресторанов и двадцать три тысячи таверн и кафе. Не беспокойтесь. Я знаю уютный пансионат, недалеко от центра города, к тому же там очень хорошая кухня. А если вы интересуетесь недвижимостью, то у меня есть приятель, тоже выходец из России, он вам поможет. Ольга незаметно подмигнула Федору. – Любопытно! Рассказывайте! – Еще в "Записках о Галльской войне" упоминается Женева, и хоть записки составил Юлий Цезарь, Женева еще старше. К Швейцарской конфедерации она присоединилась одной из самых последних, никогда не была столицей, да и население всего около трехсот тысяч человек, район Москвы, наверное, вдвое больше по численности, но природа наградила Женеву чарующей красотой гор, среди которых гордо высится белоснежный Монблан, огромным голубым озером, бурным потоком Роны, зелеными холмами. А деньги женевских финансистов, талант и гений строителей, труд строителей дополнили красоту природы великолепием площадей, мостов, набережных, архитектурных ансамблей. Таксист перевел дух, а Федор тут же воспользовался паузой, чтобы спросить: – А какие еще есть увеселительные заведения в Женеве? – Вы будете смеяться, – обрадовался теме таксист, – но.в протестантской Женеве, где во времена Кальвина сжигали на костре за участие в фривольном спектакле, теперь открыты "Мулен-Руж", в котором, как и в Париже, полуголые девицы танцуют канкан. Еще есть "Пикадили". А самое смешное, когда после богослужения в храме святого Петра или в Аудитории, где проповедовал Кальвин, вы спуститесь по узкой каменной лестнице, то у ее подножия вы наткнетесь на самое развеселое место Женевы, знаменитое кабаре "Ба-та-клая". Непристойные песенки звезд стриптиза прекрасно сочетаются с высокой моралью кальвинизма... Женева намного теплее своим обликом, чем Берн или Цюрих, она лишена немецкой чопорности, в архитектурном стиле уже не преобладает готика, город разнообразнее по застройке, планировке и типам домов. Такси уже ехало по главной улице Женевы Рю-де-Марш, и Федор сам уже мог удостовериться в справедливости слов владельца машины. Таксист свернул в сторону набережной и скоро остановился возле красивого старинного дома, где, по его словам, и располагался уютный пансион с прекрасной кухней. Хозяйка пансиона, одетая в строгий темный костюм, немолодая, высокого роста женщина, обменялась с водителем несколькими фразами на французском и вышла из холла. – Я вижу, у вас никаких проблем с языками? – спросила таксиста Ольга. – Французский вы знаете, как русский. – Лучше! – улыбнулся таксист. – Я родился и вырос во Франции. Еще хорошо знаю немецкий. А вот с английским у меня проблемы. Никак не могу им овладеть. Вернулась хозяйка и с любезной улыбкой протянула Ольге ключ от комнаты. – Вы говорите по-французски? – спросила она Ольгу. – Да, мадам! – улыбнулась в ответ Ольга. – Мадемуазель! – поправила ее хозяйка. – Я никогда не была замужем и не стремилась выйти. Вот посмотрите на это чудовище, – она кивнула с ласковой улыбкой на таксиста. – Разве можно выходить за такого ветреника замуж. Он не менее трех раз был женат и всех трех жен сделал несчастными. Таксист подмигнул хозяйке, из чего Федор заключил, что их отношения достаточно близки. Он французского не знал и следил только за выражением лиц. Быстро было проведено оформление. Гости расписались в книге регистрации и отправились в снятую ими комнату на втором этаже отдохнуть и привести себя в порядок. – Обед в гостиной! – сообщила им хозяйка. – В семь часов! Она пошла проводить гостей из таинственной России. Воспользовавшись тем, что он остался один, таксист подошел к телефону, торопливо набрал номер и на хорошем английском сказал: – Из Москвы прибыла перспективная семья... Они отказались от гостиниц, ни слова не было сказано ни о посольстве, ни о консульстве... Попросили дешевый пансионат. Я их привез к Эльзе. Таксист дождался, когда вернется хозяйка пансионата, и тоном, не терпящим возражения, сказал: – Передай гостям, что я завтра утром отвезу их к юристу. Он им просто необходим... Сразу после завтрака. Корми их получше, это приказ шефа.