Текст книги "Кордон в облаках"
Автор книги: Лев Экономов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
ЛЕЙТЕНАНТ ВЛАДИМИРОВ
Воскресный день. По плану сегодня спортивные соревнования на пограничной заставе.
Владимиров вскакивает с койки и смотрит, какова погода. Солнце во всю ширь неба. Снежные шапки на горных пиках так и искрятся – глядеть больно.
Славы Новицкого уже в комнате нет. Как всегда, с утра – в «Лужниках». Геннадий тоже бежит размяться. Делает несколько упражнений на перекладине, потом на кольцах и брусьях.
Освежившись под душем, который построили сами офицеры, Владимиров и Новицкий надевают спортивные костюмы и отправляются завтракать.
По случаю воскресенья повар приготовил свое «фирменное» блюдо – плов, который все в роте очень любят.
За столами разговор только о волейбольной встрече с пограничниками.
Волейболисты уже готовы.
Вместе с ними собираются на заставу и болельщики – солдаты, свободные от боевого дежурства, жены офицеров. Желающих ехать, как всегда, больше, чем нужно.
Дорога все время идет вниз. По бокам голые скалы, местами похожие на старые полуразвалившиеся крепости, огромные осыпи. С них, наверно, можно кататься на санках даже летом. «Интересно бы попробовать», – думает Владимиров. Ему вспоминается детство. Теперь он уже вряд ли когда-нибудь покатается на санках. Теперь уже дети его… – при этой мысли он усмехается. До детей еще далеко.
С невестами в горах и в самом деле туго. Жен, как правило, офицеры «привозят из отпусков».
Изредка попадается арча. Непонятно, как только она растет прямо на голых камнях.
Локаторщики въезжают в долину, где стоит застава: несколько приземистых белых домиков под шифером огорожены старинной крепостной стеной с бойницами. По углам вышки. Здесь когда-то был сторожевой пост.
Гостей уже ждут. Издалека видно, что на площадке, возле стены, разминаются соперники.
Встречать локаторщиков выходят все свободные от службы солдаты. Все довольны, что есть с кем сразиться. Играть со своими уже надоело…
Волейболисты выпрыгивают из машины.
Приветствия, расспросы.
Среди пограничников у локаторщиков немало друзей. Ведь в горах они единственные соседи. Случается, звонят с заставы:
– Слышите?
Это значит, летит где-то в горах самолет. И пограничники уже спешат доложить об этом.
– ! И видим, – отвечают локаторщики, отмечая путь самолета на планшете.
А бывает, и в одних боевых операциях участвуют. Недавно, например, локаторщики помогли задержать нарушителей границы.
Пришли зрители: офицеры с семьями, солдаты.
Команды выстраиваются на противоположных сторонах площадки.
– Команде пограничников – наш физкульт привет! И вот уже судья дает свисток.
Игра идет с переменным успехом. Какой-то болельщик – пограничник, забежав на взгорок, кричит своему другу:
– Мурады, Мурады, как я тебя учил! – и отчаянно машет руками.
Первую партию выигрывают гости со счетом 15:12.
Игроки меняются площадками. Теперь солнце светит локаторщикам в лицо.
Противники пользуются этим и подают очень высокие мячи, которые трудно принимать.
И гости проигрывают партию с разгромным счетом 8:15.
Пограничники ликуют:
– Придется вам пешком отсюда идти! Снова меняются площадками.
Локаторщики уже настороже. Они обычно всегда выигрывают у пограничников, но на этот раз хозяева, вероятно, решили победить во что бы то ни стало и играют с большим подъемом.
Подъезжает еще одна машина. Из кабины выскакивает лейтенант Тимчук. Не вытерпел все-таки.
– Наших избивают, – говорит ему старшина Бойченко, ротный фельдшер.
Тимчук садится на землю и начинает быстро переодеваться, чтобы заменить одного из игроков.
Гости настроены агрессивно, хотят обязательно выиграть. Вот только солнце слепит глаза. Хотя бы за тучу спряталось. Но туч на небе нет. Локаторщики берут минутку, совещаются. Решают запутать, сбить столку противника обманными посылками мяча. И это им удается. Со счетом 15: 11 они выигрывают.
Под громкие крики болельщиков игроки покидают площадку.
Пограничники приглашают гостей в бассейн. Они его сделали сами, запрудив протоку горного ручья.
Локаторщики с наслаждением плавают и плескаются в теплой, как парное молоко, воде, у них наверху с водой туго, ее привозят на машине, так что каждый литр, можно сказать, на учете.
Пограничники предлагают гостям пообедать у них. Гости благодарят. Как-нибудь в другой раз! Пора ехать домой.
МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ ЧИГЛИНЦЕВ
Командир отделения планшетистов уехал сдавать экзамены в институт, и на его место лейтенант Тимчук назначил Чиглинцева. Теперь в подчинении младшего сержанта несколько планшетистов. И за каждого он в ответе. Ребята, вообще-то говоря, подобрались хорошие, исполнительные. Артамонов и Цепилов уже самостоятельно несут боевое дежурство.
Вот только с Сашей Кононовым, который недавно пришел в отделение, пока не все благополучно. Его призвали в армию вместе с Артамоновым, но сначала он работал в роте шофером. Плохо работал, машина то и дело выходила из строя. Да и дисциплина у него хромала…
И тогда командир роты решил перевести его на пункт управления. Там он будет всегда под надзором товарищей, там ему не позволят работать спустя рукава.
Не очень-то хотелось планшетистам брать Кононова в свой маленький дружный коллектив, где один отвечает за всех и все за одного. Чиглинцев об этом сказал лейтенанту Тимчуку. Но тот возразил:
– Что же вы за командир, если боитесь трудностей? С хорошими людьми любой сработается. А вы вот его сделайте таким, как все в вашем отделении.
Легко сказать «сделай», а как? Впрочем, Чиглинцев не задавал такого вопроса. Он знал, что скажет командир. Надо найти подход к человеку. Но это-то и непросто.
Первое время Кононов и на пункте управления стал увиливать от работы.
– Не получится из меня, братцы, планшетиста, – говорил он, стаскивая с головы гарнитуру. – Я в этом деле ей-ей не смыслю. Отступитесь от меня, для вас же лучше.
– Получится. Только надо, чтобы ты захотел. А в армии знаешь как? Не можешь – научат, а не хочешь – заставят.
– Кто меня может заставить? Или я не хозяин сам себе? Чего захотели!
Это уж было слишком.
Планшетисты экстренно собирают в своем взводе связи комсомольское собрание.
Ефрейтор Горбачев говорит о боевом дежурстве, о воинской дисциплине.
– Нам поручена ответственная боевая задача, – говорит он. – Мы глаза и уши нашей армии. И тот, кто уклоняется от выполнения этой задачи, дезертир.
Таких крутых слов в свой адрес Кононов явно не ожидал. Ну, какой же он дезертир, в самом-то деле! Ну, ленится немного, а вернее, даже побаивается этого ответственного дела, считает, что и без него обойдутся здесь. Ведь желающих работать на пункте управления сколько угодно. А он не относится к их числу. Ну и пусть бы оставили его в покое. Ведь это лучше, чем если он подведет под монастырь всю роту. Вот и выходит, что он обо всех заботится. А его за это дезертиром обозвали. Несправедливо.
Так и сказал обо всем этом на собрании солдат Кононов.
Только лучше бы он не говорил этого. Все равно никто из комсомольцев не встал на его сторону. Ведь если бы все рассуждали так, как этот солдат… – нет, Чиглинцев не хочет об этом даже думать. Он думает о другом: как сделать, чтобы Кононов поверил в себя и не трусил, как увлечь его, как показать, насколько работа планшетиста важна и интересна?
Чиглинцев давно заметил: было бы у человека желание проявить себя, показать, на что он способен, а обстановка для этого всегда сложится.
Вот и для Кононова она вскоре сложилась такой, что лучше не придумаешь.
В роте объявили тревогу.
Расчет занял свои места на пункте управления. Проверена связь с операторами радаров. Включен выносной индикатор кругового обзора.
Через минуту стало известно, что идут высотные цели на предельной дальности.
Чиглинцеву нужно считывать данные с планшета записывающему, который заносит их в специальный журнал, а радист эти данные тотчас же передает на КП батальона. И тут молодой командир отделения решает пойти на риск, доверить считывание Кононову. Хочется, чтобы он принял непосредственное участие в работе, чтобы почувствовал ответственность…
– Бери гарнитуру и считывай донесения записывающему, – спокойно, но твердо говорит младший сержант Кононову.
Саша удивленно смотрит на Чиглинцева. В глубине его глаз таится испуг.
– Не мешкай!
Кононов выполняет приказ.
А Чиглинцев отходит и незаметно, так, чтобы солдат его не видел, контролирует его работу.
Кононов действует не очень уверенно. Боится, как видно, напутать. Это Чиглинцева даже успокаивает: боится – значит не равнодушен, понимает, что такое ответственность.
Постепенно солдата берет боевой азарт, который охватывает каждого, кто участвует в проводке ответственной цели. Голос его становится тверже, в глазах появляется живой блеск. На лице – решимость. Парня словно подменили.
Но Чиглинцев не знает, надолго ли это? Ведь Кононов может сорваться, не выдержав напряженного темпа боевой работы. Рисковать же в такое время нельзя.
Младший сержант берет из его рук гарнитуру и продолжает работу сам.
Вечером, когда солдаты рассаживаются около телевизора смотреть концерт из Ашхабада, Кононов, как бы между прочим, говорит Чиглинцеву:
– А работа у планшетистов подходящая. Научите меня водить цели?
– Все будет зависеть от тебя.
– Я постараюсь.
– И я постараюсь.
Они смеются, довольные друг другом.
И Кононов старается. Все чаще его можно увидеть на тренировках в свободное от работы время, читает он и технические книги. Медленно, но верно осваивает новую для себя специальность. Конечно, бывают и неудачи, и срывы. Но в общем-то парень идет в гору. Сейчас молодой планшетист уже водит семь-восемь целей, и водит неплохо. Он решил стать классным специалистом.
ЛЕЙТЕНАНТ ТИМЧУК
В роту к Тимчуку позвонил майор Шамалюк.
– Газеты читаешь?
– А в чем дело? – настораживается лейтенант. Слишком странным кажется его вопрос. – Почту получаем два-три раза в неделю. Но радио слушаем регулярно.
– Смотри, будь начеку. Не пожаловали бы нечаянно в гости, – на слове «нечаянно» майор делает ударение.
– Мы всегда начеку, – отвечает Тимчук твердо. Комбат не любит тех, кто не уверен в своих силах, колеблется, сомневается. Впрочем, главное вовсе не в том, что любит и что не любит комбат. Рота действительно всегда начеку. – Не напрасно же, – продолжает лейтенант, – нас называют дозорными ПВО.
Телефонный разговор тревожит командира радиолокационной роты.
В людях он уверен. Станции тоже действуют отлично. Но мало ли какие осложнения могут произойти. Ведь предстоит интенсивная и продолжительная боевая работа.
Тимчук решает еще раз продумать, как расставить людей, чтобы иметь возможность взаимозаменять и своевременно подменять боевые смены. Он знает: самое главное – обеспечить умелыми специалистами мозг подразделения – пункт управления, где анализируют информацию со всех станций.
За этот участок отвечает старший лейтенант Суслопаров. Он как раз оперативный дежурный сегодня и слышал разговор Тимчука с командиром.
Военную службу Суслопаров начал с солдата в подразделении обеспечения при радиотехническом училище, был начальником радиостанции, потом сам стал курсантом училища. А по окончании его был начальником радиолокационной станции при одном научно-исследовательском институте. Короче говоря, Суслопаров приобрел большой опыт, дело свое знает хорошо. Одно, заметил Тимчук: старший лейтенант несколько волнуется в сложной обстановке. У него не всегда хватает выдержки.
«Нельзя упускать из виду связь между расчетами, – думает командир роты, расхаживая по пункту управления. – Нужно еще раз проверить запасной канал связи, чтобы в любую секунду можно было получить дополнительную информацию от станций».
Старший лейтенант словно читает мысли Тимчука.
– Виктор Иванович, не мешало бы опробовать в работе дополнительную технику.
– Не только не мешало бы. Это обязательно нужно сделать. И еще открыть дополнительные каналы связи по ультракоротковолновым радиостанциям.
Командир смотрит на большой планшет, расположенный в некотором отдалении от стены, так, чтобы с обратной стороны можно было работать планшетистам. В сложной обстановке, когда в воздухе окажется много воздушных целей на разных высотах, планшетистам будет трудно управлять операторами, которые должны своевременно выдавать характеристики всех самолетов в зоне действия наших локаторов.
Лейтенант Тимчук вызывает командира отделения младшего сержанта Чиглинцева и приказывает собрать планшетистов на инструктаж.
– Товарищ лейтенант, планшетисты на инструктаж построены, – докладывает Чиглинцев.
Тимчуку приятно смотреть на солдат, собравшихся на пункте управления. Все они не раз принимали участие в учениях. На правом фланге, как всегда, планшетист Горбачев. Самый высокий в роте. Спокойный, выдержанный. Дело свое знает хорошо. Комсомольцы взвода связи выбрали его своим вожаком. На левом фланге коренастый крепыш солдат Смирнов. За всю службу он не сделал ни одной даже маленькой ошибки. Этот тоже не подведет.
О каждом из стоящих сейчас перед ним солдат командир роты может сказать только хорошее.
И Тимчук чувствует: им любая работа будет по плечу.
Прошло несколько дней. Тимчук проводил занятия по строевой подготовке, когда раздался вой сирены. Солдаты замерли.
Тревога!
И вот уже начал работать четко слаженный механизм, в котором каждый солдат знал свои обязанности.
Тимчук знал: через несколько минут радиолокационные станции будут хорошо укрепленной маленькой крепостью, готовой к отражению любого нападения. И окопы, которые солдаты с таким трудом выдолбили в камнях, ощетинятся стволами пулеметных установок и другого стрелкового оружия. Операторы займут свои места у индикаторов, и малейший всплеск на экранах будет замечен, расшифрован и передан на пункт управления, откуда данные о самолетах немедленно поступят на командный пункт части.
Когда Тимчук появляется на пункте управления, все уже заняли боевые места, приступили к работе.
– Товарищ лейтенант, в зоне обнаружения радиолокационных станций цели за чертой. Курс на нас, – докладывает оперативный дежурный лейтенант Янковский.
«За чертой» – это значит по ту сторону государственной границы. Командир роты подходит к выносному индикатору, установленному рядом с планшетом, экран уже светится привычным для глаз палевым светом. Развертка обегает его раз за разом, высвечивая градусную сетку. И Тимчук невольно с благодарностью думает об усовершенствовании лейтенанта Комиза, которое сократило срок включения станций на пять минут. Как они бывают нужны, эти минуты, в такой момент, как сейчас!
На экране ясно обозначены движущиеся на территорией соседнего, или, как принято говорить на границе, сопредельного государства точки. Тимчук знает: каждая такая точка – группа самолетов, которые могут нести смертоносный груз.
– Товарищ лейтенант, связь с КП и слышимость хорошая. Данные поступают без искажения и опоздания, – докладывает командир взвода связи Суслопаров. Он взволнован, вертит в руках знакомый лейтенанту плексигласовый мундштук. Ему хочется закурить.
Тимчук кладет руку на плечо Суслопарова.
– Все будет хорошо, Анатоль Терентич, я верю вашим связистам. Идите и занимайтесь своим делом. И помните: от собранности командира зависит собранность подчиненных.
Удивительно спокойный, как будто ничего не случилось и идет обычная работа, уверенный в себе и в других, Тимчук садится за стол управления. Ему хорошо виден планшет общей воздушной обстановки с ползущими по нему линиями, показывающими курсы летящих самолетов, видны сосредоточенные лица планшетистов, склонившихся с гарнитурами на голове над горизонтальным планшетом, обтянутым желтоватой калькой. Каждый километр полета самолетов на ней будет зафиксирован. И потом хоть через десять лет можно будет узнать, в какое время (с точностью до минуты), над каким местом находился тот или иной самолет.
На пункте управления тишина. Слышен только голос диктора, уверенно и четко передающего данные о самолетах на КП.
– Радиолокационная станция фиксирует активные помехи средней интенсивности, – докладывает планшетист Смирнов.
Тимчук снова подходит к выносному индикатору. В районе, где находятся самолеты, засвечены на экране целые секторы. Неопытному глазу невозможно отличить тусклые искорки целей на фоне ярких засветок.
Нужно немедленно уточнить, какого характера помеха, и отстроиться от нее.
Командир роты берет телефонную трубку, чтобы связаться с начальником станции. Но в это время на коммутаторе загорается сигнальная лампочка, и Тимчук слышит спокойный глуховатый голос Сырова. Лейтенант докладывает, что от помехи уже отстроились. Цель просматривается хорошо.
На выносном индикаторе теперь снова видны только отметки от цели.
Планшетист Горбачев докладывает, что цели маневрируют по высоте. Командир роты знает: чтобы не потерять их, локаторщикам нужно быть особенно внимательными.
Но его опасения оказываются напрасными. Все окончилось хорошо.
Напряжение на пункте управления спадает. Слышатся шутки.
Старший лейтенант Суслопаров облегченно вздыхает, достает заветный мундштучок. Полные яркие, как у девушки, губы его растягиваются в улыбке. В руках у курильщиков появляются сигареты. Покурить теперь в самую пору.
Тимчук доволен работой боевой смены, докладывает комбату, что в зоне наблюдения находятся только свои перехватчики.
– Будьте внимательны, – предупреждает майор Шамалюк. – А пока всему личному составу объявите от моего имени благодарность. Работали хорошо. Но помните: это только начало.
Тимчук и сам знает, что впереди долгая и трудная работа. Но он уверен в своих людях.
ЛЕЙТЕНАНТ ВЛАДИМИРОВ
О бане в роте начинают говорить дня за два: баня у локаторщиков возведена в некий культ, и солдаты и офицеры не просто моются, а как бы совершают какой-то священный ритуал. И в самом деле: что можно придумать лучше бани после того, как ты неделю жаришься на горячем солнце, что висит над головой с утра до вечера, или когда тебя посечет до кровяных царапин ветер с песочком, а то и со снегом? Снег здесь в горах не редкость даже в мае, когда внизу вовсю купаются и загорают.
Вот и сегодня банно-хозяйственный день.
Вместо физзарядки солдаты вытрясают матрацы и одеяла. Хлопки гулко разносятся по ущельям. Готовят дрова для бани, – и тут работа находится всем. Арча не то, что российские дрова – не рубится и не колется. В железную древесину тяжелыми кувалдами на длинных ручках забивают стальные клинья. Пока расколешь один арчевый кругляк, семь потов сойдет. Выдохнется один солдат, начинает другой.
Люди, которым поручено готовить баню, посматривают на лежащую рядом гору саксаула: неплохо бы оттуда взять для бани несколько корневищ. Ведь саксаул – это почти готовый каменный уголь. Но брать его не разрешается. Саксаул – неприкосновенный запас. Он будет отдавать свой жар в долгие зимние ночи, когда на дворе забеснуется студеный ветер, норовя не только выдуть из жилищ тепло, но и снести их с каменной площадки.
Ротные силачи Чиглинцев, Шалашников, Родин, Горбачев затеяли между собой соревнование: кто быстрее разобьет чурбак. Ну, а где соревнующиеся, там и болельщики. Окружили соперников, шумно переживают за каждый удар.
После завтрака Владимиров едет старшим в горы, к границе, на заготовку дров.
Заготовители берут с собой все необходимое: лопаты, пилы, топоры, канистру с водой.
Едут по широкому ущелью. Чем ближе к месту, где они в это лето заготавливают дрова, тем горы становятся выше и величественнее.
Кроме примелькавшейся глазу арчи, изредка попадается жимолость, кустарники ежевики. Она почти созрела. Солдаты останавливаются и пробуют ее. Сколько ягод пропадает, и только птицы наслаждаются этим богатством.
Впрочем, за ежевикой ходят и жены офицеров. Жена Сырова уже нынче угощала вареньем из ежевики. Пальчики оближешь!
А вот и место заготовки дров – сухое каменистое плато с довольно крутыми склонами.
Машина останавливается, все выскакивают из кузова.
Лейтенант распределяет обязанности. Указывает на отжившие свой век деревья с наполовину сухими ветками. Эти деревья нужно свалить в первую очередь.
Тишину гор оглушает режущий свист пил.
Арча с неохотой поддается усилиям солдат. Древесина ее как будто склеена из отдельных воловьих жил, переплетенных между собой. Владимиров никогда раньше не встречал таких деревьев. По прочности арча похожа на секвойю, растущую в Америке и в Африке. А горит она удивительно хорошо и по калорийности близка, наверное к каменному углю.
Солдаты уже привыкли к работе, и теперь редко кто набивает себе кровяную мозоль. Количество сваленных деревьев все растет.
Во время небольшого перерыва заготовщики с наслаждением пьют холодную воду. Ее специально поставили в тень в самом ветреном месте и накрыли мокрой тряпкой, – получился своеобразный термос.
Младший сержант Чиглинцев, мечтательно глядя вдаль на пламенеющие в лучах солнца горы, произносит:
– Красиво. А все-таки у нас лучше.
«У нас» – это в Башкирии, откуда он родом, где жил до армии.
Начинается извечный спор о том, где лучше. Речи солдат, что страницы учебника географии.
Чиглинцев расхваливает природу Башкирии. Вафаев – узбек. Ему больше по душе природа бескрайних степей. Шофер Вагидов, вмешиваясь в спор, отстаивает свои по-настоящему величественные дагестанские горы. Ну, а Владимирову, брестчанину, конечно, нравятся спокойные белорусские рощи и перелески.
Он лежит сейчас на жестковатых арчевых ветках, заложив за голову натруженные и оттого гудом гудящие руки, и смотрит в небо. А небо на юге не как везде, яркое и такое глубокое, точно из него выкачали весь воздух. Солнце, огромное, будто озеро с расплавленным металлом, слепит глаза. Приходится всегда щуриться. И у Владимирова уже от уголков глаз разбегаются в разные стороны морщинки. Он думает о всякой всячине. Вот пишут, что и по сей день есть в мире затерявшиеся среди непроходимых джунглей и высоких гор общины, живущие своей обособленной жизнью. Они ни от кого не зависят, ни в ком не нуждаются. Сейчас и отдельная рота кажется ему такой же общиной. Здесь солдаты обслуживают себя сами.
Из задумчивости лейтенанта выводит крик солдата Кононова, увидевшего на дереве скорпиона.
Вообще-то скорпионов в здешних местах много, и все уже к ним привыкли. Нередко, придя домой после работы, Владимиров обнаруживал такого гостя на стене или даже на тумбочке. Приходилось брать пинцет и уничтожать гада. Один вид его вызывает неприятное ощущение. Однако скорпионы здесь, по мнению локаторщиков, удивительно спокойные. И пока, за все время службы Владимирова, никого не укусили. Иногда ему уже начинает казаться, что они вообще не кусаются.
Но солдат страшно перепугался, схватил в руки топор и отбежал от дерева, ожидая нападения. У всех это вызывает смех.
Владимиров берет ветку арчи и пристукивает скорпиона. Но это не успокаивает перетрусившего солдата.
– Садись, Саша, отдыхай, скорпиона же убили, – говорят ему товарищи.
– А вы думаете, он тут один? – отвечает Кононов. – Может, их тут целая семейка!..
Это вызывает новый взрыв смеха.
– Заканчивай перерыв! – объявляет Владимиров.
Спиленные деревья погрузить невозможно. Они корявые, покрыты каменной пылью. Сучки торчат в разные стороны, как щупальцы осьминога. Задумаешься – с какой стороны подступиться.
Поплевав на ладони, солдаты принимаются за разделку арчи. Это, правда, немного легче, чем валить ее, и работа идет быстрее.
Владимиров окидывает взглядом наваленные деревья. Кажется, хватит. Хорошо работают ребята, от души, понимают, что для них никто не будет заготавливать дрова.
Теперь очищенные от веток стволы нужно скатить в ущелье и погрузить на машину. И хотя все уже устали, но работу эту выполняют с легкостью и весельем.
Уклон большой. И удачно сброшенная арча, подпрыгивая на уступах и камнях, летит вниз.
Надо торопиться. Солнце стоит прямо над головой, прожигает чуть ли не до костей. И от него некуда спрятаться. Значит, скоро обед.
Последние бревна взлетают на машину под дружные возгласы: раз-два, взяли!
– Да, после такой работы мне двух порций будет мало, – шутит солдат Стерницкий. Он, пожалуй, в роте самый худой. А аппетит у него отменный. Впрочем, на аппетит никто не жалуется.
– Интересно, что сегодня нам приготовил шеф-повар, – говорит Бикматов.
– Хорошо бы поесть плов, – мечтательно вторит Вафаев Бикматову.
Солдаты залезают в кузов, на дрова. Дорога спускается немного вниз, но груженая машина идет по каменным осыпям с трудом.
Вдруг из-под колес выскакивает косой и, прижав уши, во всю прыть мчится по дороге.
– Ату его, ату! – несется из кузова. Владимирова тоже захватывает охотничий азарт, и он, как всегда в таких случаях, жалеет, что нет с собой ружья.
Заяц некоторое время под улюлюканье и свист бежит впереди машины, потом круто поворачивает в сторону и скрывается из виду.
Возбуждение, вызванное его появлением, проходит не сразу. Солдаты, перебивая друг друга, вспоминают всякие охотничьи истории.
Возвращение домой приятно. И вдвойне приятно, когда дома ждет сытный обед после хорошего трудового дня. Владимирову уже кажется, что он чувствует запах аппетитного борща.
Часовой открывает шлагбаум, и заготовители въезжают в свой заоблачный городок.
На разгрузку машины уходят считанные минуты. Все бегут умываться, а затем на обед.
На столах уже стоят огромные тарелки с хлебом. Хлеб здесь особенный. Он и не черный и не белый. Пекарь, солдат Эшкуватов, смешивает два сорта муки, и хлеб с вкусными хрустящими боковыми корочками получается не хуже булок. И ребята в ожидании щей уплетают его, густо намазав горчицей.
Ближе к вечеру – баня.
Дежурный по бане сегодня Владимир Колбин. Солдаты рады: нет более добросовестного «банщика» в роте. Если он топит – баня будет «на все сто». Колбин уже до завтрака получил у дежурного по роте ключи от бани, наводит там порядок.
Вода заготовлена с вечера. Но шофер с водовозки еще раз отправляется за водой к пограничникам. Лишняя вода не мешает. А перекачать ее из водовозки в бак, установленный на чердаке, нетрудно.
В первую очередь отправились мыться те, кому заступать вечером в наряд. Помоются и отдыхать. Потом идут остальные. Сначала большей частью солдаты, которым нужно что-то постирать: носовые платки, подворотнички, носки, портянки и другую мелочь.
Те, кто любит попариться в парной, не спешат. Ждут, когда баня хорошенько разогреется. А Колбин не жалеет дров. Вмурованные в печки трубы накаляются докрасна. Если на них плеснуть водой – ее вышибает обратно тугим облаком пара.
Есть среди солдат и офицеров и заядлые парильщики – Сыров, Новицкий, Тимчук. Эти идут в баню часам к пяти или шести, хорошенько поломав свое тело на турнике, брусьях, кольцах, покидав гири и штангу, «помассировав» себя боксерскими перчатками. И уж если они заходят в парную, никому там не усидеть. А они заберутся с тазами на полок и хлестают друг друга веником, который хранят как зеницу ока от бани до бани, пока он не превратится в жиденькую метелку. Зимой они после парилки выбегают на улицу и прыгают прямо в сугроб.
Иногда в роту приезжают попариться и гости.
А ведь совсем недавно бани не было в горах. Солдаты мылись чуть ли не по-черному в маленькой избушке на курьих ножках.
И вот когда строили капонир для агрегатной и остался кирпич, лейтенант Комиз предложил:
– Давайте новую баню сделаем.
Строили баню целое лето. Главным прорабом был все тот же лейтенант Комиз. Владимиров даже не знает, как бы обошлись без этого хозяйственного человека. У него на учете был каждый гвоздь. Он сам делал раствор и выкладывал плитками стены в умывальной комнате, которая расположена в том же здании, сам штукатурил потолок и вставлял стекла в рамы.
И все-таки не все получилось сразу так, как хотели. В бане были и раздевалки, и парная, и бытовая комната, и умывальник, и каптерка со стеллажами для белья, только печи не давали достаточного тепла: слишком толстые стены получились.
Месяц помылись в холодной бане и решили ее переделывать.
Но зато уж после переделки здесь стало так, как этого всем хотелось. Не баня, а рай на земле.
Сегодня вечером кино, поэтому все спешат вымыться до ужина.
Народу набивается много, тазиков не хватает.
На пороге появляется длинный и худой Стерницкий в трусах по колено. Он только что вернулся с Большой земли – ездил за кинокартиной. Ему тоже нет тазика. Но он не из тех, кто может ждать. Объявляет на всю баню:
– Моетесь! А там вас письма ждут.
Этого достаточно. Через пять минут баня пустеет. Стерницкий выбирает себе тазик получше, с двумя ручками, и идет в парную. Он любит париться с комфортом, вытянувшись во весь рост на горячих, смоченных водой досках. И чтобы не шумели рядом, не толкались, не брызгались. Насчет писем он придумал. Их не привезли, потому что почта была закрыта. Но Стерницкого не мучает совесть и он не боится, что его станут упрекать товарищи. Сегодня он будет крутить кино. Сегодня ему простят все, что хочешь.
