Текст книги "Человек за спиной Гитлера"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

До февраля 1942 года я находился в строгой изоляции в тюрьме берлинского гестапо на улице Принца Альбрехта. Затем меня перевели в концентрационный лагерь Ораниенбург, где я тоже сидел в одиночке. Мою переписку с семьей гестапо направляло для просмотра Мартину Борману. 2 марта 1943 года я из концентрационного лагеря Ораниенбург был вновь переведен в тюрьму берлинского гестапо.

После того, как я дал группенфюреру СС Мюллеру подписку в том, что я буду сохранять строжайшее молчание о всех фактах, имеющих связь с полетом Гесса в Англию, я был освобожден, как сказал мне Мюллер, по приказу Гитлера. Кроме того, я должен был взять на себя обязательство пойти солдатом на фронт. После кратковременного пребывания в своей семье, которая была выслана из Мюнхена в Моравскую Остраву, я был призван в армию. Несмотря на мой офицерский чин, меня направили рядовым в 540-й штрафной батальон. В декабре 1943 года я был вызван к командиру 23-й пехотной дивизии генералу Гурран, который объявил мне, что Гитлер приказал перевести меня из штрафного батальона и присвоить мне звание лейтенанта.

В заключение я хотел бы еще сообщить, что во время моего кратковременного пребывания в марте 1943 года в Мюнхене я был приглашен госпожой Гесс на ужин. Госпожа Гесс при этом рассказала, что она часто получает известия от своего мужа и что письма передаются ей Мартином Борманом. При этом она дала мне прочитать несколько писем, полученных от Гесса из Англии. Гесс писал, что он живет в Англии очень хорошо, что он находится под защитой своих английских друзей и что будущее еще покажет, что он не зря предпринял этот шаг. В одном из писем Гесс передавал привет и мне.

Карл Гейнц Пинч, военнопленный, оберлейтенант бывшей германской армии.

23 февраля 1948 года».

Примерно такую же версию полета Гесса – тщательная подготовка, информированность Гитлера о ней, странная снисходительность властей к «сообщнику» Пинчу – излагал мне и Карл Вольф. И добавил:

– Гитлер сказал мне, что он тяжело переживал судьбу своего заместителя. «Но я не мог его защищать! В интересах Германии я должен был его предать!»

Тут же Гитлер сравнил действия Гесса в 1941 году с тем, чем занимался сам Вольф в 1945-м:

«Если вы потерпите неудачу, я откажусь от вас так же, как я отказался от Гесса!»

А ведь в ночь с 6 на 7 февраля 1945 года Вольф предлагал фюреру примерно то, чего хотел добиться Рудольф Гесс! Сохранилась краткая запись предложений обергруппенфюрера: «6 февраля я проинформировал Гитлера о сложившейся в моем районе военной ситуации и о мирных зондажах союзников из Швейцарии, которые стали за это время более конкретными, а также о посреднических предложениях католической церкви». Практически шла речь о том, что Вольф установил прочные каналы связи с бернской резидентурой американского Управления стратегических служб (ОСС) и ее главой Алленом Даллесом (Вольф ездил в Швейцарию четыре раза). В эту же ночь 6 февраля Мартин Борман записал такие рассуждения Гитлера:

«Пробило без пяти минут двенадцать. Положение серьезно. Оно очень серьезно. Оно кажется почти безысходным… Но положение не может быть безнадежным. Как часто в истории немецкого народа наступали непредвиденные повороты! Старый Фриц[11]11
  Прусский король Фридрих II.


[Закрыть] в Семилетнюю войну все время находился на грани катастрофы. Зимой 1762 года он решил отравиться и даже назначил день, когда он это сделает, если к нему ie придет военное счастье. И вот за три дня до назнаценного срока умирает царица![12]12
  Русская царица Елизавета.


[Закрыть] Чудом все оборачивается в его пользу. Как Фридрих Великий, мы стоим перед коалицией мощных врагов. Но и коалиции – дело рук человеческих, держащееся на воле отдельных лиц. Скажем, исчезнет Черчилль – и все изменится. Если его не станет, английская элита увидит бездну, которая открывается перед ней в результате того, что Европа отдана большевизму. Может наступить пробуждение… Мы еще можем победить, приложив последние усилия. Лишь бы нам хватило времени для последней схватки!»

Мог ли Карл Вольф весной 1945 года своей швейцарской операцией повернуть ход – и изменить исход – Второй мировой войны? Такой же вопрос можно было бы поставить в начале войны, когда в Англию полетел Рудольф Гесс. Сегодня на него ответ может дать любой, кто мало-мальски знаком с историей величайшей схватки крупнейших держав мира в середине XX века. Не Гесс начинал, не Вольф ее завершал. Даже не Гиммлер. И не Гитлер, который ее начинал. Тем не менее история точно знает, сколько раз и как активно предпринимались попытки подобного «поворота все вдруг». Столь велик был соблазн!

Конечно, особенно велик был соблазн для проигрывавших. Германия, хоть и истекавшая кровью, но в перспективе представляла собой значительную силу в Европе – особенно в будущей Европе, в которой безусловно должно было продолжиться противостояние тех двух миров, которое началось еще в 1917 году. Гитлер и раньше – в 30-е годы – активно и умело использовал в своих интересах это противостояние, изображая себя в качестве ударной силы против «большевистского Востока». Почему же было не повторить это в 1945-м?

Но мир уже был иным. Те политические силы и группы, которые, вроде герцога Гамильтона, шли на поводу «немецкой приманки», после страшного урока 1939–1945 годов уже не решали судьбы Европы и Америки. Существует любопытнейшей документ, датированный летом 1943 года и составленный для руководителей США и Англии перед их встречей в Квебеке. Он был составлен в Управлении стратегических служб (ОСС), т. е. в высшем разведывательном ведомстве США. В этом документе, касавшемся перспектив мировой войны, рассматривались три варианта поведения западных стран, а именно: сосредоточиться на общих интересах с СССР и немедля урегулировать все расхождения; вести самостоятельную от СССР политику, однако направленную на поражение Германии.

И, наконец, третья (я цитирую):

«попытаться повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами и генералами».

Это было написано в августе 1943 года, т. е. уже после Сталинграда, Курска, Эль-Аламейна. Черчилль и Рузвельт – и в первую очередь Рузвельт – не пошли на третий вариант, склонившись к некоторому симбиозу первого и второго. Но важно констатировать, что для зондажей типа вольфовского на Западе, увы, была реальная почва, и ее инстинктивно хотел использовать Гитлер – лишь бы «хватило времени для последней схватки».

Но времени было в обрез. Как уже мы знаем, в ночь с 6 на 7 февраля Вольф попал на аудиенцию к Гитлеру. Вот как он сам в разговоре со мной, состоявшемся в Дармштадте в 1982 году, описывал эту беседу:

– Фюрер принял меня в своем большом кабинете в имперской канцелярии. Так как я просил приема как высший командир СС и полиции в Италии, то должен был присутствовать и министр иностранных дел. Это мне было ни к чему, но я не мог возражать. Был также Хевель – представитель министра иностранных дел при фюрере, и Фегеляйн – личный представитель Гиммлера. Мы сидели все вместе на диванах около низкого столика. В основном говорил я, Риббентроп молчал – как воды в рот набрал. Хевель иногда вставлял замечания.

– О чем же вы говорили?

– Я был исполнен готовности сказать фюреру о необходимости вступить в политические переговоры. Гиммлер, которому я за день до этого рассказал о своем плане, не дал определенного ответа. Когда я его спросил, можем ли мы рассчитывать на быстрое появление нового «чудооружия», он ответил, что это знает только фюрер. Следовательно, мне не оставалось ничего, кроме того чтобы спросить Гитлера…

– Получили ли вы ответ?

– Нет. Именно поэтому я подробно стал излагать свой план. Я рассказал, что ко мне в последнее время тянутся щупальца с трех сторон – от Ватикана, американцев и англичан. С Ватиканом мне было все ясно: перед лицом всего католического мира папа хочет предстать спасителем человечества. Англичане, в свою очередь, считают, что послевоенной Европой должны управлять именно они. По мнению американцев, AhN лия отжила свой век и теперь ведущую роль должна играть Америка. Все вместе они не хотят, чтобы коммунизм стал победителем в этой бойне. «Я прошу вас, мой фюрер, дать указание взять эти нити в свои руки. Гиммлер неспособен дать мне такие инструкции, только вы можете это сделать!» – такими словами я закончил свою информацию.

Зная Гитлера, – продолжал Вольф, – я чувствовал, что мои идеи ему нравятся. Но мне было известно, что в прошлом такого рода предложения вызывали немедленный отказ и даже взрыв его бешенства. На этот раз фюрер молчал, расхаживая по кабинету и пощелкивая пальцами. Конечно, молчали и мы…

Эта сцена закончилась, по словам того же Вольфа, так: Гитлер попрощался с ним, сказав: «Благодарю за доклад, с которым вы прибыли. Это очень интересно.

Действуйте и постарайтесь получить максимально благоприятные предложения». Вольф отсалютовал и покинул кабинет вместе с другими.

Через два месяца Вольф снова оказался у Гитлера. Беседа в ночь с 17 на 18 апреля началась с того, что Гитлер задал Вольфу вопрос о его встрече с Даллесом, которую он уже провел за минувшие дни. Тогда обер-группенфюрер произнес такую тираду:

Мой фюрер! Разрешите напомнить, что когда я был у вас 6 февраля и на беседе присутствовал господин имперский министр иностранных дел, я вас спросил: когда же, наконец, появятся новое секретное оружие и реактивные истребители? Я тогда доложил, что ко мне засылают посланцев Ватикан, англичане и американцы. Я доложил об этом и попросил указаний. То обстоятельство, что вы не запретили контакты, я истолковал как активное их узаконение. В равной мере вы не запретили их имперскому министру, и он таким же образом истолковал вашу реакцию. Мне было ясно, что если я провалюсь, то вы от меня в интересах рейха должны будете отказаться. Я решил действовать. Теперь я явился к вам, хотя вы меня и не звали. Однако я пришел к вам как к высшему авторитету, вершителю судеб Германии!

Эта тирада, как вспоминал Вольф, произвела должное впечатление. Гитлер сказал:

Вы, Вольф, конечно, знаете только ваш южный участок фронта. Он по-своему важен. Однако Восточный и Западный фронты еще важнее. Мне некогда посвящать вас и других командующих во все подробности. Да вам это и не так важно. От вас я ожидаю одного: вы должны держать в своих руках ситуацию на итальянском театре военных действий со всеми тамошними интригами и предательством. Вы это делали безупречно. Я рад, что вы добились успеха!

Сразу после этого Гитлер отложил продолжение разговора на вторую половину дня. Совещание продолжалось в саду имперской канцелярии в паузе между бомбежками. Хотя Гитлер и пообещал Вольфу, что даст ему указания относительно контактов с Даллесом, он начал совсем с другого – с описания боев за Берлин. Это и понятно: 18 апреля Красная Армия была уже на окраине города, и грохот орудий был слышен весьма явственно. Сначала Гитлер стал объяснять Вольфу, что теперь у него вместо Гудериана новый и очень способный начальник генштаба – Кребс, который «понимает, чего я хочу». С некоторым удивлением Вольф услышал такую оценку боев:

На Одере прошли крупные бои. Мы подбивали в день по 150, 200, даже по 250 русских танков. Такого кровопускания не выдержит даже Россия. Ведь она в значительной мере зависит от американских и английских поставок, прибывающих морским путем…

Я переспросил Вольфа:

– Гитлер действительно так думал?

– Не знаю, верил ли в свои слова Гитлер, – ответил мой собеседник. – Но точно так им было сказано. «Россия не вынесет таких потерь», – повторил он.

Дальше последовала концепция заключительного этапа войны. Вот она:

– Я намеренно создал три основные зоны сопротивления, – сказал Гитлер. – Первая – имперская столица Берлин. Я останусь здесь и буду ее оборонять. Вторая – в Альпах, под командованием Кессельринга. Третья – в Дании и Норвегии, под командованием Буша. Немецкие войска концентрически будут отходить в три зоны. При этом я преднамеренно оставляю между зонами свободные пространства – от Гамбурга до Берлина, от Берлина до Альп. Там столкнутся противоестественные союзники – коммунистические Советы и сверхкапиталистические американцы. Конечно, Сталин не удовольствуется тем, что было условлено в Ялте. Он захочет ринуться вперед и всеми своими войсками перейдет условленную демаркационную линию. Вот тогда-то англо-американцы дадут отпор. Американцы и без того слишком далеко запустили русских в Европу. Они будут вынуждены их отбросить назад. И тогда настанет момент, когда я получу наивысшую плату за мое участие в войне!

Описывая свою последнюю встречу с Гитлером, Вольф явно жалел, что хитроумный замысел фюрера не был реализован. Действительно, ни наивысшей, ни даже наименьшей платы Гитлер не получил.

ДНИ: 8 февраля – 15 февраля

Четверг, 8 февраля

После полудня М.Б. беседует с проф. Гизлером и штандартенфюрером Бехером, затем с Бургдорфом об СД. Ночью на чае с Гизлером, Фегеляйнами и фюрером у Е.Б.

Пятница, 9 февраля

Днем налет на Веймар

Вечером отъезд Е.Б. и фрау Фегеляйн.

Суббота, 10 февраля

Обед у Фегеляйнов с рейхсфюрером СС Гиммлером и ген. Бургдорфом. После обеда беседа с Гиммлером, затем с Ламмерсом. Ужин с Г. Гиммлером, Зеппом Дитрихому Бергером, Фегеляйном. Затем совещание.

Воскресенье, 11 февраля

После полудня – М.Б. беседа с Кальтенбруннером.

Понедельник, 12 февраля

После полудня М.Б. беседа с д-ром Кольтенбруннером.

Вторник, 13 февраля

До полудня М.Б. с Фегеляйном в лагере Майбах – Цоссен у полковника Штреее!!

Поздним вечером и ночью – крупные налеты на центр Дрездена. Днем беседа М.Б. с Ламмерсом.

Среда, 14 февраля

Днем М.Б. как всегда на докладе у фюрера.

Днем третий крупный налет на Дрезден.

Четверг, 15 февраля

Днем новый налет на Дрезден. После полудня М.Б. с Хуммелем, Ламмерсом, затем – с Кальтенбруннером.

Что задержит наш взор на этих днях? О бомбежке Дрездена написано очень много. Возможно, для историков норвежского Сопротивления будут интересны записи об усиленных переговорах в Берлине Тербовена и Квислинга, почва под ногами которых уже давно горела. День рождения Евы Браун – это событие едва ли заслуживает комментариев.

Однако кое-что обращает на себя внимание: интенсивные контакты Бормана с руководством СС. Действительно, в начале февраля их идет целая серия:

6.2 – обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер.

7.2 – Кальтенбруннер, группенфюрер Фегеляйн, Гиммлер, Вольф.

8.2 – Фегеляйн, штандартенфюрер Бехер.

9.2 – Фегеляйн.

10.2 – Гиммлер, обергруппенфюрер Зепп Дитрих, Бергер, Фегеляйн.

11.2 —Кальтенбруннер.

12.2 – Кальтенбруннер.

13.2 – Фегеляйн.

15.2 – Кальтенбруннер.

Что это означало? Так мы приходим к необходимости обратиться к двум буквам в немецком политическом жаргоне тех лет и их особой роли. Речь идет об СС.

Очерк пятый:
Мартин Борман и «окончательное решение»

Две буквы «СС» кровью вписаны в историю Германии и Европы XX века. Для Германии они были настолько особыми, что в годы нацизма на пишущих машинках была введена специальная клавиша: обозначение «СС» следовало обозначить не двумя «с», а специальными «готическими» рунами: «SS».

История этого обозначения началась в далеком 1919 году, когда Национал-социалистическая рабочая партия (НСДАП) Гитлера создавала свои вооруженные группы (штурмовые отряды – CA) и одновременно заботилась об охране партийных мероприятий и охране самого фюрера. Тогда появилась черная униформа, а затем наименование «ударный отряд Адольфа Гитлера». Он получил боевое крещение в дни ноябрьского путча 1923 года в Мюнхене. Отряд был запрещен. Но в сентябре 1925 года произошло «возрождение»: были воссозданы отряды для «охраны районов собраний», сбора рекламы для газеты «Фёлькишер беобахтер», вербовки новых членов НСДАП. К концу года в охранных отрядах было уже до 1 тысячи человек.

Зато все изменилось, когда 6 января 1929 года во главе отрядов стал тогда малоизвестный и малозаметный человек – Генрих Гиммлер. В СС он носил номер 168. Неудавшийся солдат (он не был на фронте), неудавшийся агроном, участник националистических собраний, участник неудачного «ноябрьского путча» 1923 года, безработный Генрих Гиммлер вступил в партию Гитлера в 1925 году и стал партийным функционером. Здесь он привлек к себе внимание Гитлера, который поручил ему превратить СС из отрядов личной охраны в некую элитную группу внутри партии. Именно это и сделал Гиммлер. Кстати, по поводу Гиммлера тот же Мартин Борман, который в начале 30-х годов работал в штабе Гесса, в октябре 1932 года писал Гессу, пользовавшемуся тогда неограниченным доверием Гитлера:

«Взгляните на СС. Вы же знаете Гиммлера и знаете его способности…»

Способности Гиммлера особенно пригодились, когда Гитлер решил расправиться со своими соперниками в партии, которые избрали своей базой структуру CA – наиболее массовых «штурмовых отрядов». По рекомендации Бормана, опорой Гитлера были сделаны члены СС и сам Гиммлер. Именно с их помощью была проведена «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 года. Постепенно влияние Гиммлера росло и его СС превратились в «государство в государстве». Тем не менее Гиммлер нуждался в Бормане. Когда ему надо было купить дом для своей любовницы Гедвиг Поттхаст, не кто иной, как Мартин Борман «одолжил» Гиммлеру из партийной кассы 80 тысяч рейхсмарок, а Поттхаст стала любимой подругой жены Бормана Герды…

Насчитывавшие ко времени прихода нацизма к власти 52 000 человек, отряды СС превратились из партийной в государственную структуру. Руководство СС отныне ведало всем полицейским и криминалистическим аппаратом (Гиммлер в 1936 году стал начальником германской полиции.) В его ведении находились органы государственной безопасности. Главное управление имперской безопасности СС (РСХА) руководило внутриполитической и внешней разведкой, концлагерями, карательными мероприятиями. Были созданы и элитные войска СС (к концу 1944 года – 38 дивизий) как отборные, наилучшим образом экипированные соединения. Люди в черной форме, со знаком «Мертвая голова» на фуражках, были всюду.

Но среди задач, которые выполнялись СС, была одна, стоявшая особняком. Это было истребление еврейского населения Германии и всей Европы. Тогда еще не употреблялся термин «холокост». В нацистском обиходе говорили об «окончательном решении еврейского вопроса». К нему СС готовилось исподволь, готовилось и до 1933 года, осуществляя антисемитские мероприятия внутри Германии. Когда же вермахт начал поход за завоевание мирового господства, лозунги расизма и геноцида стали программой для оккупационных режимов – сначала в Польше, затем в других завоеванных областях Европы. И ноября 1941 года лейб-врач Гиммлера Керстен записал в своем дневнике, что его сиятельный пациент поделился с ним последним откровением фюрера: евреи в Европе должны быть ликвидированы…

СС к этой задаче были готовы. В духе биологического антисемитизма воспитывались их боевые кадры, в антисемитской практике они росли и «закалялись». Уже к началу войны были достигнуты первые результаты: из 503 000 проживавших в Германии евреев 270 000 были вынуждены эмигрировать, 170 000 очутились в концлагерях. Но разве могла остановиться на этом страшная машина человеконенавистничества?

20 января 1942 года в живописном пригороде Берлина Ваннзее, на берегу одноименного озера, собралась избранная публика. Дом у озера давно стал чем-то вроде «гостевого дома» руководства СС, точнее – начальника Главного управления имперской безопасности СС (немецкое сокращение – РСХА) обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха. Он же был и руководителем совещания 15 высших чинов нацистского государства, приглашенных на «совещание об окончательном решении еврейского вопроса с последующим завтраком» в 12.00 20 января в доме 56–58 на улице Ам Гроссен Ваннзее. Протокол этого совещания сохранился:

«Секретное дело государственной важности

ПРОТОКОЛ СОВЕЩАНИЯ

В состоявшемся 20 января 1942 г. в Берлине, на Гросс-Ваннзее, № 56–58, совещании об окончательном решении еврейского вопроса приняли участие (перечисляются участники)…

Начальник полиции безопасности и службы безопасности обергруппенфюрер СС Гейдрих вначале информировал о том, что рейхсмаршал назначил его уполномоченным по подготовке окончательного решения еврейского вопроса в Европе, и указал на то, что он созвал это совещание с тем, чтобы внести ясность в принципиальные вопросы. Желание рейхсмаршала, чтобы ему прислали проект организационных мероприятий, касающихся окончательного решения еврейского вопроса в Европе, и материального обеспечения выполнения их, требует предварительного совместного обсуждения всеми центральными инстанциями, непосредственно участвующими в решении этих вопросов, во избежание параллелизма в проведении общей линии.

Руководство окончательным решением еврейского вопроса независимо от географических границ – в центре должно быть возложено на рейхсфюрера СС и начальника германской полиции (начальника полиции безопасности и службы безопасности).

Начальник полиции безопасности и службы безопасности сделал затем краткий обзор уже проведенных мер борьбы с этим противником. Наиболее существенными из них являются: а)вытеснение евреев из отдельных сфер жизни немецкого народа; б)вытеснение евреев с жизненного пространства немецкого народа.

Во исполнение этих целей начато в качестве предварительной меры для решения вопроса, а затем усилилось ускоренное переселение евреев с территории рейха.

По распоряжению рейхсмаршала в январе 1939 года был создан имперский центр по переселению евреев, руководство которым поручено начальнику полиции и службы безопасности. Он имеет своей задачей: а)провести все мероприятия по подготовке усиленного переселения евреев; б)направлять поток переселяемых; в)в отдельных случаях ускорить переселение.

Задача состояла в том, чтобы легальным образом очистить от евреев жизненное пространство немцев.

Всем инстанциям были известны убытки, которые повлекло за собой форсирование переселения. Однако ввиду отсутствия других возможностей пришлось с этим мириться. Несмотря на трудности, с момента прихода к власти до 31 октября 1941 г. всего было переселено 537 тысяч евреев. Из них: с 30 января 1933 г. из Старой Германии – в среднем 360 тысяч, с 15 марта 1938 г. из восточных областей – 147 тысяч, с 15 марта 1939 г. из протектората Богемия и Моравия – 30 тысяч».

Так выглядела программа до начала Второй мировой войны. Теперь же, говорилось в Ваннзее, «была использована другая возможность решения этого вопроса: началась эвакуация евреев на Восток». Не будем закрывать глаза на подлинное значение внешне безобидного термина «эвакуация». Речь шла об уничтожении. Именно с этой целью была составлена оценка будущей эвакуации (читай – депортации), которую предстояло осуществить:

«Страна…..///…..Число

Собственно Германия….131 800

Восточные области….420 000

Остмарк…[14]14
  Австрия.


[Закрыть].43 700

Генерал-губернаторство…[15]15
  Польша (ред.).


[Закрыть]..2 284 000

Белосток……400 000

Протекторат Богемия и Моравия……74 200

Эстония…..—

Латвия……3 500

Литва……34 000

Бельгия……43 000

Дания……5 600

Франция……165 000 (оккупированная территория)

Франция……700 000 (неоккупированная территория)

Греция……69 600

Нидерланды……160 800

Норвегия……1 300

Болгария……48 000

Англия…….330 000

Финляндия…….2 300

Ирландия……4 000

Италия (включая Сардинию)…….58 000

Албания……200

Хорватия……40 000

Португалия……3 000

Румыния (включая Бессарабию)……342 000

Швеция……8 000

Швейцария……18 000

Сербия……10 000

Словакия……88 000

Испания……6 000

Турция (европейская часть)……55 500

Венгрия…..742 800

СССР……5 000 000

Украина…….2 994 684

Белоруссия…….446 484 (исключая район Белостока)

Всего: Свыше 11 000 000»

После этого «расстрельного списка» давались разъяснения:

«…При соответствующем руководстве в ходе окончательного решения еврейского вопроса евреи должны быть надлежащим образом использованы на работах. Большими рабочими колоннами, разделенными в зависимости от пола, работоспособных евреев доставят на строительство дорог в эти области, причем несомненно, что значительная часть их естественно отсеется.

Сохранившийся на всякий случай остаток (здесь имеется в виду, несомненно, наиболее способная устоять часть) должен быть соответственно обработан, так как, представляя естественно отобранную часть, после освобождения должен рассматриваться как зародыш новых евреев (смотри опыт истории).

В процессе окончательного практического решения вопроса Европу следует прочесывать с Запада на Восток.

Эвакуированных евреев постепенно доставляют в так называемые транзитные лагеря с тем, чтобы оттуда направить их на Восток.

Начало отдельных более крупных операций по эвакуации будет в значительной мере зависеть от развития военных операций».

Иными словами, устанавливалась прямая зависимость осуществления «окончательного решения» от успехов вермахта в его истребительной войне против СССР. Удастся завоевать Советский Союз – тогда будут ликвидированы 11 миллионов евреев. Не удастся, тогда…

Документ, получивший в послевоенной историографии название «плана Ваннзее», не был платонической декларацией. Сапогами СС, залпами «расстрельных команд», лопатами охранников, закапывавших живьем свои жертвы, он был воплощен в жизнь.

Уже к 1942 году стало известно следующее: первые месяцы после вторжения СС и вермахта в Советский Союз были ознаменованы массовыми расстрелами евреев в Киеве, Яссах, Одессе, Каунасе и Риге; в октябре 1941 года началась массовая депортация евреев из Германии в концлагеря на территории Польши; в марте 1942 года началась депортация евреев из Словакии; в том же месяце 1942 года депортации подверглись евреи в оккупированной Франции и в Словакии; июль 1942 года стал месяцем начала депортации из Голландии; в августе 1942 года пришла очередь еврейского населения Франции и Бельгии; в октябре 1942 года началась депортация из Норвегии; в марте 1943 года пробил час для евреев в Греции, Македонии и Фракии; – в октябре 1943 года началась депортация из Дании и из Италии.

Сколько человек пало жертвой «плана Ваннзее»? 26 ноября 1945 года Нюрнбергскому трибуналу представили показания штурмбаннфюрера СС Вильгельма Хёттля. Он вспомнил о разговоре, который состоялся у него в Будапеште в конце августа 1944 года с Адольфом Эйхманом – участником совещания в Ваннзее и руководителем отделения IV b РСХА, ответственным за депортацию и уничтожение евреев. Хёттль спросил его:

«Сколько же у вас на совести?» Эйхман ответил:

«Цифра эта представляет государственную тайну. Но на основе имеющихся данных я считаю, что в различных лагерях уничтожения было умерщвлено приблизительно 4 миллиона человек. Кроме того, еще 2 миллиона были умерщвлены иными методами, преимущественно действиями «эйнзатцкоманд» СС во время русского похода. Гиммлер не был доволен моим ответом, поскольку, по его оценкам, число уничтоженных евреев должно быть больше, чем 6 миллионов…»

С этого времени страшная цифра 6 миллионов стала привычной для описания геноцида еврейского населения. Конечно, после войны эту оценку историки попытались «поставить» на фактическую базу. Это оказалось непростым делом. Во время войны никто (даже коменданты «лагерей смерти») не вел полной статистики убийств. С большим трудом ученые различных стран восстанавливали данные – некоторые по имевшимся отчетам СС, другие путем сравнения исходных данных о численности еврейского населения до немецкого вторжения. Особенно трудным оказался подсчет жертв «плана Ваннзее» на территории СССР: в своих отчетах созданная в СССР Чрезвычайная государственная комиссия не выделяла групп отдельных национальностей и не учитывала тех непосредственных действий, которые немецкие оккупанты предпринимали во исполнение приказов Гитлера и Гиммлера об «окончательном решении еврейского вопроса». Тем не менее авторы вышедшего в Германии фундаментального исследования «Масштабы геноцида» пришли к выводу: минимальная цифра уничтожения – 5,29 миллиона, максимальная – немногим более 6 миллионов человек. По отдельным странам подсчеты давали:

Сама Германия…..165 000 человек

Австрия……65 459

Люксембург……5 000

Франция и Бельгия…..77 320

Бельгия…..28 800

Голландия……100 000

Дания……116

Норвегия……762

Италия……7 680

Албания……581

Греция……67 000

Болгария…….11 393 (депортированы, но спасены)

Югославия……65 500

Чехословакия……146 150

Румыния…….211214

Венгрия…….550 000

Польша……2 700 000

СССР……2 900 000

Итак, все-таки шесть миллионов!

Какое отношение к этому «специальному предмету СС» имел Мартин Борман? Только ли формальное, поскольку он был членом СС и под конец жизни носил высокое звание обергруппенфюрера СС? Но формальность была жизнью Бормана. Ничто в Германии не могло совершаться без его участия и вне его поля зрения. Тем более «окончательное решение» еврейского вопроса! Именно об этом говорилось в приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге, судившего Бормана in absentia (в отсутствие):

«Борман был особенно активен в преследовании евреев, причем не только в Германии, но и в захваченных и оккупированных территориях. Он принял участие в совещаниях, которые привели к депортации органами СС и гестапо 60 000 евреев из Вены в Польшу. Он подписал указ от 31 мая 1941 года, который распространил действие «нюрнбергских законов» на завоеванные восточные области. В указе от 9 октября года он объявил, что постоянное исключение евреев из жизни Германии не может больше достигаться путем эмиграции, а только «посредством применения грубой силы» в специальных лагерях на Востоке. 1 июля года он подписал директиву, согласно которой евреи лишались судебной защиты и передавались в исключительную юрисдикцию гестапо Гиммлера».

Это было только фрагментом участия Бормана в «окончательном решении» еврейского вопроса. Когда в Германии распространились слухи о судьбе евреев в «концлагерях смерти», Борман 9 октября 1942 года направил всем партийным инстанциям власти директиву о том, что подобные слухи не должны мешать решать проблемы «только при помощи безжалостной жестокости». Да и на самом совещании в Ваннзее присутствовал прямой представитель Бормана – д-р Герхард Клопфер – заместитель главы партийной канцелярии в ранге статс-секретаря. Его имя мы неоднократно встречаем на страницах бормановского дневника – чуть ли не каждый день. Осуществление «плана Ваннзее» входило в прямые служебные обязанности Клопфера. Тема «окончательного решения» не раз обсуждалась Борманом и Клопфером (он, кстати, хотя и попал в американский плен, но так и не был привлечен к суду. Он умер в 1987 году, пережив всех других участников конференции в Ваннзее).

Борман внес и прямой вклад в уничтожение евреев. В его канцелярии существовал специальный отдел Т-4, который занимался разработкой мер по массовому уничтожению жертв режима. Ими сначала стали заключенные концлагерей, которые попадали туда из «сумасшедших домов» (практика объявления противников режима умалишенными была изобретена в третьем рейхе!). Но затем задачи усложнились. Как писал 25 октября 1941 года уже известный нам по рассуждениям о генеральном плане «Ост» сотрудник министерства по делам оккупированных восточных территорий д-р Ветцель: