Текст книги "Тайный фронт против второго фронта"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Но как полезно бывает использовать не один источник, а сравнить несколько! К примеру, дневник посла за лето 1944 года не содержит ни слова о предстоящих событиях, о его американских контактах. А они, оказывается, были. Донован еще до августовской встречи побывал в Ватикане, а именно в начале июля 1944 года. Он получил личную аудиенцию у святого отца (обсуждал с ним вопросы «коммунизма, Германии и России»), после чего посетил немецкого посла. Вайцзеккер информировал его о ходе заговора и в свою очередь спросил: чего заговорщики могут ожидать от союзников, если произведут переворот? Они договорились встретиться в августе.

Итак, вот первая поправка: беседа 26 августа была не результатом случайной встречи. Вторая поправка: Донован был не единственным, кто поддерживал связь с послом. Эту миссию выполнял и полковник военной разведки США Джозеф Родриго. Посредником служил ближайший сотрудник посла Альбрехт фон Кессель – человек с большими связями в военных кругах. Впрочем, мы даже можем привести его характеристику из документов УСС: «42-летний профессиональный дипломат, первым постом которого было немецкое посольство при Ватикане (1930–1932). Вслед за этим он служил как вице-консул в Катовицах, Словакии и в Мемеле, затем в течение трех лет в германском посольстве в Берне (1935–1937). Работал у Вайцзеккера в министерстве с 1937 по 1941 год, а потом – до назначения в июле 1943 года на нынешний пост в Ватикан – был консулом в Женеве. Считается, что он настроен против нацистов и против японцев. Есть неподтвержденные слухи, что располагает связями с СД».

Кстати, коли мы уже заглянули в эти документы, посмотрим, что писали чиновники УСС о самом Вайцзеккере: «Посол при Ватикане с апреля 1943 года. До этого был преемником фон Бюлова в качестве статс-секретаря МИД, в этой должности иногда занимался отношениями с Америкой. Был послан в Ватикан, чтобы иметь на этом весьма важном посту дипломата первого ранга… Не согласен с внешней политикой Риббентропа, но поддерживает весьма тесные связи с оберштурмбаннфюрером Эллингом, советником посольства и одной из главных фигур СД в Италии. Пользуясь маской «исследователя германо-ватиканских отношений», он создал в Риме сеть агентов, состоящую преимущественно из монахов-, бенедиктинцев и дипломатов, которая действует и после ухода немецких войск. Отношения Эллинга к нацистскому режиму определяются его стремлением сохранить дееспособность Германии на будущее. Вайцзеккер не член нацистской партии, однако его националистические настроения и большой опыт делают его весьма полезным для нацистов». Как видно, деятели УСС прекрасно знали, с кем имеют дело. А дело шло! В тех же документах УСС за конец 1944 года подтверждается запись посла о желательности передать связь с ним англичанам. Отчет УСС о «мирных зондажах немецких дипломатов через Ватикан» от 21 января 1945 года, направленный в объединенный комитет начальников штабов США, гласит, что Вайцзеккер и Кессель «31 октября 1944 года проинформировали британских представителей о том, что они собираются передать важную информацию, касающуюся маршала Гейнца Гудериана. [101]101
  Фактическая неточность: Гудериан занимал пост исполняющего обязанности начальника генштаба в чине генерал-полковника.


[Закрыть]Запросив инструкций от британского Форин оффис, британские представители получили ответ, что их руководство считает ненужным принимать какие-либо обязательства. 15 ноября представитель Форин оффис Генри Гопкинсон сообщил полковнику С. Хилл-Диллону, что министерство не возражает против контакта с Кесселем с целью сбора развединформации без принятия обязательств. Британцы заинтересованы в том, чтобы Кессель оставался на своем посту в германском посольстве и работал на них. [102]102
  Из другого источника известно, что англичане завербовали Кесселя.


[Закрыть]

17 ноября офицер британской разведки встретился с фон Кесселем. Кессель заявил, что его главная задача состоит в том, чтобы сделать для Германии все возможное, пока события не примут стремительный характер и Германия и Западная Европа не потерпят полный крах. Он сказал, что, помогая Германии, хочет помочь Британии и западной цивилизации. На встрече был также сотрудник посольства барон Сигизмунд фон Браун. [103]103
  Из справки УСС: «Агент СД, следящий за деятельностью сотрудников посольства». После войны – видный дипломат ФРГ.


[Закрыть]Фон Браун заявил, что, хотя нынешнее немецкое правительство не заинтересовано в заключении мира, маршал Гудериан и маршал Рундштедт хотят этого и способны сделать это на Западном фронте».

Такова была информация, которую Вайцзеккер счел необходимым довести до западных союзников. Он действовал не только по «английскому каналу» – через полковника Родриго он адресовался прямо к Доновану. В дополнение Кессель изложил свой план – отправиться в Швейцарию, где может встретить «влиятельного друга», советника немецкого посольства барона фон Ноштица [104]104
  Из справки УСС: «Представитель абвера».


[Закрыть]для ведения переговоров с Гудерианом и Рундштедтом. Но цель Вайцзеккера была достигнута: 24 января 1945 года Донован доложил о новом плане объединенному комитету начальников штабов, причем он действовал быстрее, чем его английские коллеги, которые еще с октября 1944 года «пережевывали» сообщения, пришедшие из Рима.

Теперь отвлечемся от документов американской разведки и рассмотрим реальное положение на фронтах в конце 1944 года. После паузы, которая задержала (как мы теперь знаем – в ожидании исхода заговора) союзные войска в Северо-Западной Франции, союзные армии продолжили свое наступление. Одновременно завершилось грандиозное наступление советских войск в Белоруссии и на других фронтах. Последовательно и закономерно осуществляла Ставка Верховного Главнокомандования задуманные удары. Вслед за завершением операции «Багратион» началась Львовско-Сандомирская операция на Западной Украине. Здесь, в районе Броды, были окружены восемь вражеских дивизий. К концу августа немецкая группа армий «Северная Украина» понесла крупное поражение, а советские войска освободили юго-восточные районы Польши и вышли в предгорья Карпат, к границе с Чехословакией.

Немецкое командование тщетно пыталось латать дыры. Когда же оно перебросило на помощь своим войскам в Белоруссии и Западной Украине 8 дивизий из группы «Южная Украина» генерал-полковника Фриснера, то и по этой группе был нанесен сокрушительный удар. 20 августа здесь началась Ясско-Кишиневская операция 2-го и 3-го Украинских фронтов для освобождения Молдавии и выхода в Румынию. Операция завершилась полным успехом.

Не ослабевали советские удары и на северном участке фронта. Здесь одна за другой была осуществлена серия операций 1-го, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, а также Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота. Советские войска очистили от захватчиков Эстонию и Литву, почти всю Латвию и вступили в Восточную Пруссию. Наконец, осенью 1944 года была разгромлена группа немецких войск в Заполярье, и началось освобождение Северной Норвегии. На всем огромном протяжении государственной границы – от Крайнего Севера до Черного моря – захватчик был изгнан с советской земли. У него оставался лишь небольшой плацдарм на земле Советской Латвии.

Свет свободы всходил над странами Восточной и Юго-Восточной Европы, где уже давно шла героическая антифашистская борьба народов против оккупантов. В июле 1944 года в польском городе Хелме прозвучал исторический манифест Польского Комитета Национального Освобождения. Близился день свободы и для других стран. Морис Торез говорил, обращаясь по радио к своим соотечественникам, ко всем народам Европы: «Что было бы с нами сейчас без Советского Союза, без усилий и жертв этого замечательного народа и его героической Красной Армии!» «Победы Красной Армии, – отмечал в 1944 году Пальмиро Тольятти, – это и наши победы; это победы всего прогрессивного человечества, всех людей, которые хотят, чтобы гитлеризм и фашизм были быстрее раздавлены».

Удары советских войск привели к развалу гитлеровской коалиции. Еще в августе Финляндия обратилась к Советскому Союзу с просьбой о мире и вышла из войны. Победоносное наступление советских войск в ходе Ясско-Кишиневской операции создало условия для вооруженного восстания патриотических сил Румынии под руководством коммунистов. 23 августа 1944 года был сметен военно-фашистский режим в Румынии. 24 августа Румыния объявила войну Германии. В сентябре войну Германии объявила Болгария, в которой победило народное восстание. Советские люди с радостью читали военные сводки как с советско-германского фронта, так и с Запада. Илья Эренбург писал осенью 1944 года: «Велика радость жнеца; а мы были пахарями Победы. Вот почему Красную Армию приветствуют как освободительницу и Парижский совет Сопротивления, и король Норвегии, и рыбаки Греции, и епископы Англии. Пусть для многих еще недавно мы были падчерицей Европы, пусть одни глядели на нас свысока, другие искоса, третьи исподлобья; теперь полны признательности просветленные взгляды; и на всех языках мы читаем те же многозначительные слова: «Советская Россия спасла Европу и мир».

За это время сотрудничество в рамках коалиции поднялось на новый уровень, поскольку речь шла о совместных действиях. Так, перед началом высадки со стороны руководства США и Англии высказывалось пожелание, чтобы советское наступление оттянуло немецкие силы на восток и по меньшей мере не дало ОКВ возможности перебросить войска с востока на запад. Операция «Багратион» и действия на других участках советско-германского фронта выполнили эту цель: фельдмаршалы Роммель, Клюге и Рундштедт не получили ни одной дивизии в подкрепление группы армий «Запад». Затруднены были и переброски их дивизий с запада на восток, хотя они и производились. Масштабы советского наступления превзошли даже то, что обещала советская делегация в Тегеране, – и это в то время, как на западе действия войск Эйзенхауэра вызвали некоторое разочарование общественности (как иронически писала лондонская «Таймс», «возможно, что вокруг начавшегося наступления было поднято слишком много шумихи»). Медленно продвигались и англо-американские войска в Италии, а намеченная еще на май высадка в Южной Франции была отложена и началась лишь в августе. В итоге союзные войска, к сожалению, не достигли намеченных целей (выйти в Рур и Саар) и остановились на 800-километровом рубеже реки Маас – «линия Зигфрида» – река Рейн, то есть примерно у западной границы Германии. Продолжить наступление они смогли только в феврале – марте 1945 года.

Что это означало для американской стратегической разведки, и в первую очередь для ее политических намерений? Фактически один провал за другим. Как мы знаем, прогнозы меморандума 121 не оправдались. Затем – летом 1944 года – сорвалась ставка на заговор, и операцию «Рэнкин» пришлось позабыть. Теперь же – осенью 1944 года – появилась новая комбинация. На этот раз союзное командование прельщали сногсшибательной перспективой безболезненного открытия Западного фронта. Вероятно, Эйзенхауэра и Монтгомери могла привлечь перспектива двинуться в Германию, к Берлину без всяких трудностей…

Как и прежде, это был замысел «с двойным дном». Как и прежде (в эпоху разработки плана «Рэнкин»), Донован и его политические единомышленники под предлогом «возможных изменений» в Германии спускали на тормозах принцип безоговорочной капитуляции и предумышленно подрывали сотрудничество с Советским Союзом. Как и прежде, ими двигали те же опасные планы, весьма далекие от целей совместного разгрома гитлеровского режима. Ибо речь снова и снова шла о том, чтобы сепаратно сговориться с совершенно определенными – и отнюдь не антифашистскими! – немецкими кругами и «опередить» Советский Союз, «не пустив» его в Германию. А метод был на этот раз избран сугубо специфический: подменить полную и безоговорочную капитуляцию «частичными капитуляциями» перед западными войсками, но не перед войсками советскими.

Обратимся к конкретным данным об этой новой форме подрыва антигитлеровской коалиции.

Мы помним, что Альбрехт фон Кессель обещал вступить в переговоры с «маршалами» Гудерианом и Рундштедтом, которые якобы готовы открыть фронт (на каких условиях – об этом достаточно выразительно объяснил Вайцзеккер в своих меморандумах). Но не прошло и нескольких недель, как в игре появился новый участник: еще один, на этот раз подлинный – фельдмаршал Кессельринг (командующий группой войск «Ц» в Италии). Исполняющий обязанности директора УСС Дж. Эдвард Бакстон 13 и 28 декабря информировал объединенный комитет начальников штабов:

«Александр Константин фон Нейрат, германский консул в Лугано, который находится в контакте с маршалом Кессельрингом; генерал-лейтенант Харстер, начальник охранной полиции и службы безопасности в Италии, обергруппенфюрер и генерал войск СС Карл Вольф сообщили для сведения представителя УСС:

1) Кессельринг является одним из немногих оставшихся германских генералов, которые сохранили самостоятельное мнение и интерес к политике. Однако он хотел бы остаться в тени и собирается действовать через генерала Шпейдле (возможно, речь идет о генерал-лейтенанте д-ре Гансе Шпейделе, [105]105
  Будущий генерал бундесвера и НАТО.


[Закрыть]бывшем ранее начальником штаба у Штюльпнагеля в Париже; пленные немецкие офицеры описывают его как антигитлеровца), который ранее был в Париже и некоторое время в штабе Кессельринга. Но Шпейдель недавно арестован гестапо. Кессельринг сам выздоровел и уехал в Германию на три недели.

2) Предстоит возобновление переговоров с англичанами и с британским генконсулом в Цюрихе Эриком Кэйблом, однако появились некоторые новые посредники. Как сообщил Нейрат, англичане настаивают на присутствии представителя вермахта.

3) Нейрат считает, что, учитывая положение Харстера и Вольфа, невозможно будет договориться с Кессельрингом только по линии ОКВ. Однако некоторые гестаповцы в Северной Италии захотят сотрудничать с Кессельрингом, чтобы спасти свою шкуру, если использовать немецкие войска в Северной Италии как сепаратную группу для ликвидации нацистов…

Представитель УСС оценил этот проект как фантастический, однако ему кажется, что англичане знают об этом больше, чем они ему сообщили».

Ба, знакомые все лица! Тот самый Эрик Кэйбл, который занимался связями с немцами в 1942 году. Есть и новая фигура: Александр фон Нейрат. Листаем американскую справку: «Сын бывшего немецкого министра иностранных дел и имперского протектора Богемии и Моравии. Его отец, очевидно, сохранил председательство в тайном имперском кабинете. Молодой Нейрат занимает незначительный пост консула в Лугано с июля 1943 года. Во время немецкого вторжения в Голландию в 1940 году был первым секретарем германского посольства в Брюсселе. По имеющимся данным, занимался военной разведкой и вербовкой агентов. Покинул Брюссель 10 мая 1940 года и после службы генконсулом в Милане был офицером связи между Роммелем и итальянской ставкой в Северной Африке. Его жена – из семьи Макензенов, близкой к Гитлеру. Он участвовал в ряде попыток СД установить контакт с союзниками. Видимо, является активным агентом нацистской партии».

Но не успел м-р Бакстон доложить о Нейрате, как пришло новое донесение:

«Через линию фронта в Рим прибыл монах-бенедиктинец дон Джузеппе Бьонди. Его послал майор Бегус из службы безопасности (СД) в Вероне (штурмбаннфюрер, руководитель VI отдела РСХА в Италии, политический советник немецкого командования в Италии)… Бегус уполномочил Бьонди вступить в контакт с папой через генерал-аббата бенедиктинского ордена отца дона Эммануэле Каронти… Бегус просил передать папе следующее послание:

«На шестом году войны Германия осталась одинокой в борьбе против большевистской России. В интересах спасения человечества Германия просит его святейшество обратиться за помощью к англо-американцам и гарантирует абсолютную тайну переговоров с Ватиканом».

Бегус считал, что Бьонди должен услышать от папы «да» или «нет». Если придет положительный ответ, то немцы собираются приступить к переговорам через нормальные дипломатические каналы. Тем не менее Бегус специально рекомендовал не встречаться с немецкими дипломатами в Ватикане, а вернуться через Швейцарию и вступить в связь с Александром фон Нейратом, германским консулом в Лугано… Представитель УСС в Риме получил сделанные от руки записи Бьонди, обобщающие смысл послания к папе и перечисляющие детали поручения, выполненного Бьонди в Риме по просьбе Бегуса».

Таким образом, для английских и американских разведчиков было ясно, с кем они имеют дело. Более того, в очередном документе Бакстона от 24 января 1945 года прямо связываются зондажи Нейрата, Бьонди и Кесселя, и делается такой вывод: «Все эти зондажи представляются взаимозависимыми и исходящими из одного источника: от возглавляемого Гиммлером руководства СД в Германии. Возможно, что такие лица, как Вайцзеккер, фон Кессель, действуют не как нацисты или агенты нацистского режима, а как германские националисты, однако нацисты рассматривают их действия, как служащие нацистским целям».

Казалось, все ясно: операция проводится агентурой Гиммлера и служит нацистским целям! Но…

Именно с этого момента и начинается злополучная авантюра Донована «Кроссворд» – «Санрайз», в марте – апреле 1945 года значительно обострившая отношения внутри антигитлеровской коалиции и омрачившая последние дни жизни президента Рузвельта, которого Донован изрядно подвел. Однако что было американским реакционерам до президента, коли они видели возможность достичь своих политических целей?

«Санрайз» против Ялты

…Карл Вольф посмотрел на меня так, как будто готовился сообщить государственную тайну:

– Знаете ли вы, что вам представилась редкая возможность?..

– Конечно, знаю: не каждому удается поговорить с человеком, с которым Аллен Даллес вел секретные переговоры.

– Да нет, какой там Даллес! Перед вами лицо, следовавшее в иерархии СС сразу после рейхсфюрера, сиречь Генриха Гиммлера.

– Вы ведь обергруппенфюрер?

– Нет, не обер-, а оберстгруппенфюрер, что равно генерал-полковнику войск СС. И я получил это звание не когда-либо, а 20 апреля 1945 года, хотя узнал об этом при весьма забавных обстоятельствах.

– Каких именно? – спросил я человека, имя которого можно встретить на страницах любого исторического исследования, посвященного концу второй мировой войны. Только причастность бывшего обер-… нет, оберст-группенфюрера к важным военно-политическим событиям заставила меня выслушать полуанекдотическую историю из времен гибели рейха. Впрочем, в ней просматривается и некий политический смысл. Итак, Вольф рассказал:

– Последний раз я видел Гитлера в ночь с 17 на 18 апреля в имперской канцелярии, когда докладывал ему о результатах моих встреч с Даллесом. А через день меня произвели в высший чин. Но я об этом узнал лишь позже, а именно в американской следственной тюрьме…

– Почему не раньше?

– 19 апреля я улетел в Северную Италию, и в суматохе наступающего краха мне ничего не сообщили. Однако когда меня допрашивал американский следователь как свидетеля по процессу фельдмаршала Мильха, он зачитал официальный список высших чинов СС, где я стоял на первом месте как оберстгруппенфюрер. Я запомнил это, и когда очутился на свободе и занялся своей пенсией, то решил напомнить о своем звании.

– Ну что же получилось?

– В 1947 году я решил разыскать соответствующий документ и отправился в федеральный архив. Его директор даже поздравил меня, но, к сожалению, документа не дал. Оказывается, он находится в принадлежащем США западноберлинском документальном центре. Стали искать – ив моем личном деле нашли лишь записочку о том, что грамота о присвоении звания изъята из досье и отправлена в Вашингтон. Я так ее и не получил – по весьма понятным причинам.

– Каким именно?

– Видите ли, я вел переговоры с Даллесом. Официальная американская версия, в том числе и версия самого Даллеса, состояла в том, что я вел эти переговоры без ведома и без одобрения Гиммлера и Гитлера. Но посудите сами: 17 апреля я у Гиммлера, 18-го – у Гитлера. Докладываю о переговорах. А 20-го получаю высшее эсэсовское звание. Из факта такого производства логически вытекало, что я вел переговоры не по личной инициативе, а с ведома Гитлера и получил за это повышение. Конечно, американцы поспешили спрятать документ, а я не получил пенсии по моему последнему званию…

Оставим на время Карла Вольфа с его разочарованием и займемся куда более важным вопросом – дипломатической миссией, сведшей воедино на последнем этапе войны высшего чина СС, Аллена Даллеса и других представителей США и Англии. Это была так называемая операция «Санрайз» (англичане называли ее «Кроссворд») – секретные переговоры представителей США и Англии с высшими чинами нацистских войск в Северной Италии.

Об этой операции высказывались разные мнения и суждения, однако самое парадоксальное принадлежит американскому историку Брэдли Смиту. Оно выглядит примерно так: эта операция вовсе не заслуживает того места, которое уделено ей в истории заключительного периода второй мировой войны. И совсем не потому, что на нее обращает особое внимание советская сторона как на свидетельство нарушения США союзнических обязательств. Нет, просто потому, что не кто иной, как Даллес и его начальник Донован, искусственно раздули значение этой операции. Сначала оба нуждались в таком «эффектном достижении» УСС после провала в Арденнах и других неудач, а после войны Даллес уже по инерции приукрасил события в своих мемуарах.

Разве не соблазнительно принять такую точку зрения – ведь она не делает чести инициаторам секретных переговоров, состоявшихся в Швейцарии? Но ради этой тактической выгоды – получить солидного союзника из числа американских исследователей – не стоит жертвовать соображениями принципиального характера. Они же заставляют видеть в операции «Санрайз» нечто большее, чем средство удовлетворения амбиций руководителей американской стратегической разведки. Будь лишь последнее движущей силой столь серьезной политической акции США и Англии на финальном этапе войны, перед самой Победой, в кульминационный момент боевого сотрудничества трех великих держав, – то и тогда никак нельзя было бы понять как упорство в ее проведении, так и «чрезвычайные» меры по ее маскировке и оправданию.

Маскировка, действительно, была исключительно искусной. Не говорю уже о знаменитой западной ноте от 12 марта 1945 года, где Советский Союз ставили «в известность» о действиях УСС с таким опозданием и таким извращением сути переговоров, с которыми может соперничать лишь аналогичная нота на пороге заговора 20 июля 1944 года (о ней мы говорили выше). Но американские власти скрывали свои действия не только от нас: о них долго ничего не сообщали англичанам, которые питались лишь косвенными сведениями. Более того, тот же Брэдли Смит, проанализировав архивы УСС и Белого дома, установил поразительный факт: оказывается, текст посланий Рузвельта И. В. Сталину по этому поводу принадлежал не смертельно больному президенту, а начальнику его личного штаба адмиралу Леги (кстати, известному своими антисоветскими настроениями).

Я добавил бы еще: во время моих бесед с Вольфом, которые происходили в 1982 году в западногерманском городе Дармштадте, Вольф категорически утверждал, что инициатива принадлежала американской стороне. Об этом он говорил и другим, об этом даже писал (хотя ему было бы выгоднее представить себя «инициатором»).

– Судите сами, – говорил Вольф, – какой мне был смысл рисковать, встречаясь с Даллесом, если я не имел бы гарантий успеха? Мы прекрасно знали о всех контактах, которые шли через Ватикан, знали и о том, что «напрашиваться» в таких случаях крайне невыгодно…

При этом Даллеса «не пугало», что нити германских контактов идут не от кого иного, как от СС. Однако Даллес, получив через итальянского посредника барона Парилли сведения о возможности переговоров и данные о том, что участником их будет бывший начальник личного штаба Гиммлера Карл Вольф, не только не отменил их, но поспешил оттеснить от них англичан.

Слушая Вольфа, я вспомнил и другое: о том, что в 1943 году инициатива встречи с Гогенлоэ и Шпитци также принадлежала Даллесу. Кстати, именно тогда у него родилась идея искать связи именно с СС, как «единственной реальной силой» в разваливавшемся рейхе.

Не менее примечательна и настойчивость американской стороны в продолжении переговоров. Уже после первой встречи своих помощников Шульце-Геверница (в Люцерне) и Блюма (в Лугано) с эмиссарами Вольфа Даллес послал в союзный штаб в Казерту и в Вашингтон весьма позитивные донесения. При этом уже во время бесед в Лугано американской стороне стало ясно, о чем идет речь, – именно о том, что Вольф и иже с ним были бы рады окончить войну в Италии, если западные союзники согласятся на создание совместного фронта против Советского Союза в Европе.

7 марта 1945 года Даллес встретился с Вольфом в Цюрихе. После этого он послал в штаб англо-американских войск в Казерте и в Вашингтон ряд донесений, в которых весьма позитивно оценил свою встречу и рекомендовал продолжить переговоры. Так, в докладе от 10 марта прямо указывалось, что «этот план (то есть соглашение с Вольфом. – Л. Б.)в том случае, если успешно завершатся переговоры Вольфа с Кессельрингом, представляет уникальный шанс приблизить окончание войны, захватить Северную Италию и, возможно, при благоприятных условиях прорваться в Австрию». Уже из этих строк можно видеть, какие перспективы рисовались в воображении Даллеса. Ему было при этом безразлично, в какую опасную совместную игру с СС он вовлекает свое высшее начальство.

Более того, Даллес пошел на прямой подлог. В своем первом докладе от 8 марта он заведомо ложно сообщил, что в числе сопровождающих Вольфа лиц находится представитель верховного главнокомандования (ОКВ). Это были не такие уж безобидные слова. Дело в том, что в Казерте и в Вашингтоне не были в большом восторге от переговоров с СС и всячески искали намеков на то, что речь пойдет о военной капитуляции, что входило в компетенцию OK В. В своей очередной телеграмме – от 9 марта – Даллес перечислил участников делегации, однако не опроверг своего предыдущего сообщения. Затем в игру вступил Донован, который «отредактировал» телеграммы Даллеса. Если тот докладывал, что Вольф, «возможно, готов к заключительным переговорам», то Донован поправил: «Они, возможно, готовы дать точное обещание по поводу прекращения немецкого сопротивления в Северной Италии» (как раз этого Вольф не обещал!). С такими «коррективами» он доложил обо всем Рузвельту, государственному секретарю Стеттиниусу и главнокомандующему англо-американскими войсками Эйзенхауэру.

Английский фельдмаршал Александер проявил осторожность: 10 марта он предлагал перепроверить, насколько надежны предложения Вольфа и стоит ли за ними Кессельринг? В Лондоне согласились с этим и даже выразили некоторое неудовольствие по поводу того, что с немецкой стороны фигурируют эмиссары СС. Британское высшее военное командование высказало мнение, что можно было бы согласиться на посылку военных представителей для переговоров, однако при условии, что будет проинформирован Советский Союз. Черчилль наложил резолюцию: «Согласен». На следующий день он подтвердил свое решение: не посылать представителей, пока «не будут проинформированы русские». Однако представители Александера (генералы Лемнитцер и Эйри) были уже в пути; переодевшись в рядовых, они прибыли в Берн к Даллесу и 19 марта встретились в Асконе с Вольфом. Как раз после этой встречи и начался острый конфликт.

Итак, упорство было необыкновенное. Его источники?.

Первым из них можно назвать линию на осуществление так называемых «частичных капитуляций» соединений вермахта, в данном случае – в Северной Италии. Действительно, для врагов сотрудничества с Советским Союзом было очень важно, чтобы капитуляция соединений вермахта происходила бы по частям и вдобавок только через англо-американское командование, без участия советских представителей. Не говорю уже о том, что если бы «обнажились» целые участки фронта в Северной Италии и на западной границе Германии, то войска Эйзенхауэра и Монтгомери получали возможность необычайно быстро продвинуться в центр рейха, в Австрию, в Триест. Примечательно, что мысль о «необходимости частичной капитуляции» пришла в голову и руководителям вермахта. Кейтель, Йодль, Дёниц, Фридебург – все они видели в этом последнюю возможность вбить клин между союзниками, а заодно сохранить живую силу вермахта в англо-американском плену. Именно поэтому немецким частям отдавался приказ – стараться сдаться не советским, а западным войскам.

Даллес и Донован обещали такого рода «частичную капитуляцию» то в Италии, то на западном фронте. Но если взглянуть на реальное положение дел, то они своими действиями и докладами вводили высшее руководство США и Англии в заблуждение. Последние рассчитывали на капитуляцию немцев в Северной Италии, но именно для этого оснований не было. Это выяснилось очень скоро. После многих недель даллесовской интриги к апрелю 1945 года капитуляцией и не пахло. Вольф не смог выполнить своих обещаний, Кессельринг вообще вышел из игры, его преемник генерал Фитингоф ставил вызывающие условия. Войска группы армий «Ц» оказывали значительное сопротивление, когда после долгих проволочек 9 апреля фельдмаршал Александер все-таки решился начать наступление (на его отсрочку бесспорно повлияли швейцарские переговоры). Войска продвигались очень медленно. Зато отношения внутри антигитлеровской коалиции были значительно омрачены. Продолжался обмен резкими посланиями, в которых припертые к стенке Рузвельт и Черчилль были вынуждены оправдываться. Казалось, пришло время поставить крест на операции «Санрайз» и заняться главным: завершением разгрома фашизма. Все шло к тому, и даже Черчилль стал сомневаться в пользе закулисных интриг.

Не могу отказать себе в удовольствии зафиксировать некоторые «откровения» Карла Вольфа, которыми он поделился со мной во время продолжительной беседы. Несостоявшийся оберстгруппенфюрер прекрасно запомнил все обстоятельства своих переговоров с Даллесом и сопровождавших их событий.

…17 апреля 1945 года Вольф явился к недовольному им Гиммлеру, чтобы доложить о переговорах. Здесь на него с упреками и обвинениями в предательстве интересов рейха набросился начальник Главного управления имперской безопасности СС Эрнст Кальтенбруннер. Самое забавное было в том, что все они – по секрету друг от друга – вели переговоры с Западом. Вольф – прямо с Даллесом, Кальтенбруннер – через своего эмиссара Хёттля с тем же Даллесом, сам Гиммлер – через шведского графа Бернадотта и уполномоченных Всемирного еврейского конгресса – с УСС и английскими представителями.

Вольф не без труда отделался от упреков обоих эсэсовских бонз, причем он произвел на Гиммлера особое впечатление таким аргументом: