Текст книги "Тайный фронт против второго фронта"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

«Братство» за работой

Воскресным днем 20 ноября 1985 года по улицам вольного ганзейского города Бремена в полном молчании двигалась необычная демонстрация. Ее участники – преимущественно молодежь – все были в черном, несли огромное черное полотнище с надписью: «Пусть наш народ научится никогда больше не угрожать другим народам». Демонстрация шла к заводам фирмы МББ, где юноши и девушки развернули фанерные стенды и начали раздавать прохожим листовки.

Что же это была за демонстрация? Мне попала в руки листовка с текстом, из которого все становилось ясным. Это оказались выдержки из дневника одной жительницы города, которой в 1943 году было всего лишь 16 лет. В нем она рассказывала о том, что каждый день мимо ее дома прогоняли под конвоем группы советских военнопленных. Гнали их из лагеря Даммаккер (в просторечии «русского лагеря») на работу, на военный завод. «Шли они истощенные, в обносках. В задних рядах можно было видеть, как совершенно изможденных несли на руках. Бывало, кто-то падал, товарищи его подхватывали. Сегодня охранник ударил прикладом одного из узников, он упал. Вечером его уже не было в шеренгах».

Более 40 лет спустя молодые бременские антифашисты решили напомнить своим землякам о страшных днях фашизма, о страданиях, причиненных им другим народам, в первую очередь советскому.

– Мучения этих людей напоминают нам о необходимости бороться сегодня против опасности новой войны, – говорил у стенда молодой парень.

– А почему именно в этот день вы вышли на улицу? – спросил я.

– Сегодня в нашей стране так называемый День поминовения. Мы в последнее время провели большую работу по расследованию нацистских злодеяний в нашем городе, где страдали сотни ваших соотечественников. Поэтому мы решили провести марш молчания, причем по тому самому маршруту, по которому гнали узников.

– Куда?

– К заводской площадке, где они работали.

– На каком заводе?

– Это был авиазавод фирмы «Фокке-Вульф». Сейчас здесь предприятие крупнейшего в ФРГ военного концерна МББ…

«Фокке-Вульф», «Фокке-Вульф»! Это словосочетание крепко запало в память каждого, кому в годы войны приходилось испытать на себе удары гитлеровской авиации. Три зловещих названия: «Мессершмитт», «Юнкере», «Фокке-Вульф» несли гибель советским людям, советским воинам. Помнится, лежа в траншее на берегу Дона, всматривался я в небо – будут бомбить паромную переправу или нет? Пройдут ли через нее машины нашего радиодивизиона? И вот слышится зловещий гул, а силуэты самолета малознакомые: «Юнкерсы» уже всем были известны, а вот эти четырехмоторные? «Фокке-Вульф-200», – пояснил кто-то. «Дальний. Идет бомбить тыл».

Но одного мы тогда не знали: что бременская авиационная фирма «Фокке-Вульф» была в значительной части… американской.

Могло ли такое быть? Выпущенные на американском заводе бомбардировщики – на службе Геринга, идут бомбить Сталинград? Увы, все возможно в том мире, где решают не совесть и честь нации, а прибыли.

Итак, вот эта позорная история. Когда в начале 30-х годов глава ИТТ Состенес Бен расширял свою всемирную телефонно-телеграфную империю, его путь вел и в Берлин. Здесь, побывав на приеме у Гитлера (об этом мы знаем), он завязал тесные связи с Герингом. Именно ему Бен оказал огромную услугу, приобретя 28 процентов акционерного капитала бременской фирмы «Фокке-Вульф». Сделано это было умело: формально эти 28 процентов перешли к «чисто немецкой» фирме «Лоренц АГ». Однако «Лоренц» уже давно принадлежала ИТТ вместе с другой крупной фирмой СЭГ.

Европейские филиалы Состенеса Бена приносили ему немалые прибыли, и он не собирался терять их из-за какой-то там войны. Например, после того как США вступили в вооруженную схватку с Гитлером, Бен – это было в марте 1942 года – отправился в Мадрид, где встретился с главой своего немецкого филиала Герхардом Вестриком – тем самым, который пытался по указанию Геринга организовать сопротивление избранию Рузвельта в 1940 году. В Мадриде обсуждался сугубо практический вопрос – как улучшить систему связи Германии, ее авиации и флота? ИТТ заключил с германскими ВВС и ВМФ контракты на поставки телефонной аппаратуры, радаров, взрывателей (30 тысяч в год), систем воздушного оповещения; впоследствии ИТТ поставляла компоненты для «Фау-1» и «Фау-2», которые разрушали английские города. На долю стран «оси» выпадало добрых 13 процентов мирового объема операций концерна. Неудивительно, что центральное управление ИТТ не прерывало своих связей с заводами, работавшими в гитлеровской Германии и ее сателлитах. На процессе венгерского филиала ИТТ «Лоренц», состоявшемся после войны в Будапеште, эти связи были раскрыты. Вот выдержка из протокола допроса одного из директоров филиала Гейгера:

«Судья: Поддерживали ли американцы во время войны какие-либо контакты с фабрикой?

Гейгер: Контакты были.

Судья: Каким образом?

Гейгер: Они присылали своих представителей, которые раньше работали на берлинском филиале фирмы «Стандард». Уполномоченный бывшего берлинского завода «Стандард» контролировал наше предприятие и управлял им.

Судья: А это лицо поддерживало контакт с американцами в военное время?

Гейгер: Насколько я информирован – да.

Судья: Где?

Гейгер: За границей.

Судья: У меня есть данные, что вы сами поддерживали контакты. Вы знали, что полковник Бен часто бывал в Швейцарии?

Гейгер: Да, после вступления США в войну.

Судья: И тогда производство на ваших заводах не было затронуто?

Гейгер: Да, дело шло до самого конца войны».

Да, почти до самого конца войны – вплоть до того, что оборудование ИТТ использовалось вермахтом для системы перехвата, развернутой в Северной Франции на случай высадки англо-американских войск. Что же касается фирмы «Фокке-Вульф», то за годы войны бременские американо-немецкие авиастроители поставили для воздушных армад Германа Геринга:

– истребитель «Фокке-Вульф-190», который с 1941 года стал широко заменять известный Me-109 (это была так называемая «программа Удета», названная по имени главного инспектора фашистской авиации);

– транспортный «Фокке-Вульф-200» (он же бомбардировщик, которому было присвоено название «Кондор») сыграл большую роль в борьбе люфтваффе против англо-американских морских конвоев;

– истребители Та-152, Та-153 и Та-154, которые в конце войны конструировались профессором Куртом Танком и на которые возлагались большие надежды.

И вот, мягко говоря, шутка истории: после окончания войны концерн ИТТ предъявил претензии американскому правительству… за ущерб, нанесенный его заводам в Германии в результате действий англо-американской авиации. Иск разбирался более 20 лет, и в 1968 году правительственная комиссия по урегулированию иностранных претензий вынесла решение: выплатить ИТТ 17 миллионов долларов, в том числе за ущерб заводам «Фокке-Вульф» – 5 миллионов. Так концерн нажился вдвойне: и за счет гитлеровской Германии, и за счет своего собственного государства. Поистине деньги не пахнут!

Американские власти установили десятки фактов прямого участия ИТТ в работе гитлеровской военной машины. В 1946 году министерство юстиции подготовило обвинительный акт против ИТТ и его европейского филиала ИСЭК (та же фирма «Стандард»!), который – цитирую – «во время войны поддерживал контакты с фирмами в Англии, в нейтральных странах, а также, насколько это позволяли обстоятельства, с фирмами, находящимися во вражеских или оккупированных врагом странах под руководством нацистского агента Герхарда Вестрика. Вестрику во время войны Состенес Бен поручил руководство сетью заводов ИТТ в ряде стран и уполномочил представлять интересы системы ИТТ в Германии». Однако это обвинительное заключение так и не было подписано, и в 1947 году его отправили в архив. А как могло быть иначе, если Состенес Бен своей собственной персоной в форме полковника армии США появился сначала в освобожденной Франции, а затем в оккупированной Западной Германии, чтобы восстановить свою «европейскую империю»?

Если авиация Геринга летала на самолетах ИТТ, то моторизованные колонны Гудериана и Манштейна пользовались услугами других американских концернов – «Форд» и «Дженерал моторе». Заводы Форда в Кёльне спокойно работали всю войну, хотя город был превращен в развалины. Кроме того, с 1940 года начал выпускать двигатели и автомашины фордовский завод в Пуасси; членом его правления был Эдзел Форд, получивший от госдепартамента США право неконтролируемой переписки со своим филиалом, работавшим на вермахт. Другой филиал Форда был создан в Оране (Алжир) – он работал на армию фельдмаршала Роммеля. Когда министерство финансов США занялось деятельностью этих предприятий, то констатировало, что их «характер отвечает интересам исключительно Германии». Но дальше констатации дело не пошло…

А как вели себя наши старые знакомые из базельского Банка международных расчетов (БМР)? В конце войны этот вопрос специально расследовало то же министерство финансов США. Его представитель Орвис Шмидт отправился в Базель, чтобы подробно побеседовать с американским представителем в БМР Маккитриком.

– Почему немцев устраивало то, как действовал банк в годы войны, и почему они продолжали платежи банку? – спросил Шмидт.

Банкир ответил:

– Для того чтобы это стало понятно, необходимо, во-первых, оценить всю меру доверия, которое ведущие банкиры испытывают друг к другу и степень их решимости вести честную игру…

О какой же «честной игре» шла речь? Маккитрик пояснил, что уже тогда, в годы войны, шла речь о предоставлении банковских займов «для послевоенного восстановления Германии». Когда же Шмидт спросил своего собеседника о судьбе золота, награбленного нацистами, тот сказал, что знает, где оно. Более того, он признал, что нацисты переправили часть этого золота в сейфы БМР.

– После войны вы его найдете тщательно отсортированным и учтенным! – заверил Маккитрик.

О каком золоте шла речь?

…Когда король Бельгии Леопольд III оказался интернированным немецкими войсками в загородном замке Лаакен, то счел нужным сообщить оккупантам, что золотой запас его страны находится во Франции и спрятан в местечке под Бордо. Король спросил: не будет ли Гитлер любезен вернуть это золото?

Любезность Гитлера? Как бы не так! Оккупанты стали искать золото – как бельгийское, так и французское, – но отнюдь не для возвращения его хозяевам. Вишийское правительство не скрывало: да, бельгийский Национальный банк депонировал у своих французских коллег 4944 ящика, в которых находились 221 730 килограммов чистого золота. Кроме того, в распоряжении Банка Франции имелись 1208 ящиков (57 000 килограммов) польского золота, а также 10 тысяч килограммов золота, принадлежавшего Люксембургу, Норвегии, Чехословакии и другим странам. Но все эти запасы уже находились вне Франции: 18 июня 1940 года, через 20 часов после капитуляции маршала Петена, от причалов портов Брест и Лориент отошли тяжело груженные суда, в том числе крейсер «Виктор Шельхер» с золотом Бельгии. «Золотой караван» достиг Дакара через десять дней. Здесь ценности выгрузили и отправили железной дорогой в Сенегал – сначала в военный городок Тиес, а затем в глубь страны, в город Каес, находящийся в 670 километрах от побережья. Казалось бы, надежно?

Но захватчики не унывали. Не смущаясь в выражениях, глава немецкой делегации на «переговорах» Иоганнес Хеммен заявил президенту Банка Франции Бреару де Буасанже:

– Мы завоевали Бельгию! Теперь командуем мы. Все права и собственность перешли к нам!

Месье де Буасанже недолго сопротивлялся: когда Хеммен, не имея никаких полномочий на это, заявил, что Бельгийский банк желает «вернуть золото» из Сенегала, французский финансист принял это как должное. Дало свое согласие и правительство Виши. Так началась вторая «одиссея» бельгийского золота. Только на пути из Каеса в Тиес ящики перегружали четыре раза, дальше повезли железной дорогой до Куликоро, потом снова автомашинами, затем на лодках по Нигеру до Томбукту, старинными караванными путями через Сахару – на верблюдах и автомашинах-вездеходах – более 1700 километров до Бешара, наконец, снова по железной дороге до Алжира. Отсюда золотой груз был переброшен по воздуху в Марсель. Последний этап пути – в немецких военных вагонах до Берлина. 2 октября 1942 года Немецкий Рейхсбанк подтвердил получение 4854 ящиков (кое-что, видимо, «пропало» по дороге).

Но главное было впереди: нацистской военной экономике нужно было золото, чтобы расплачиваться за сырье и другое необходимое за пределами Германии – в Швейцарии, Швеции, других странах. Золотой запас страны был на исходе, а награбленное бельгийское золото, отлитое в слитках с соответствующими штемпелями, иностранные банки брать не хотели. Как быть? Надо было найти нетребовательного покупателя, готового пойти на нарушение правил международного финансового обмена. И эти покупатели нашлись – в первую очередь банк м-ра Маккитрика. Недаром в ноябре 1943 года специальный советник министерства финансов США Гарри Уайт заявил:

– Банк контролируется немцами. Германия действует очень хитро и надеется использовать его для восстановления своей финансовой мощи. В то время как наши американские парни сражаются с немцами, президент-американец ведет цела с немцами…

Газета «Нью-Йорк тайме» была такого же мнения, спрашивая: «Должно ли это означать, что в нашем столь безнадежно разорванном на части мире воюющие стороны молчаливо согласились сохранить своеобразный оазис?..»

Да, США согласились. Вслед за похищенным гитлеровцами в Вене австрийским золотом, осевшим в сейфах БМР, последовало золото чешское, оказавшееся в Берлине не без помощи руководителей БМР. Теперь была очередь за золотом бельгийским. Похищенные слитки (а также золотые коронки, снятые с жертв Освенцима) стали поспешно в Берлине переплавлять, ставить на слитках имперские штемпеля и отправлять в Швейцарию, в специально для этого оборудованное «депо» Рейхсбанка в Берне. Отсюда золото на 428 миллионов швейцарских франков перекочевало в БМР. Другим покупателем стал Швейцарский национальный банк: он выплатил за награбленные слитки Берлину 1,2 миллиарда франков. Причем господа банкиры в Базеле и Цюрихе прекрасно знали суть дела: ведь к концу 1938 года немецкие золотые запасы равнялись 70,8 миллиона марок (что равнялось 122 миллионам швейцарских франков). Откуда же взялись еще 1,6 миллиарда? Изучив все прямые и косвенные данные, швейцарский историк Вернер Ринге подсчитал: гитлеровская Германия в результате своих «трансакций» в Берне получила ни много ни мало – 3 миллиарда швейцарских франков на свои прямые военные нужды.

Но вернемся к американским поставщикам вермахта. Их «философию» отлично выразил президент «Дженерал моторе» Альфред Слоан в письме одному из акционеров компании: «Дженерал моторе» является международной организацией. Она действует почти во всех странах мира… Много лет назад – еще до прихода "итлера к власти – «Дженерал моторе» вложила значительные средства в фирму «Адам Опель А Г». Эта операция принесла большую прибыль, и, отвлекаясь от политики, я полагаю, что в будущем, с точки зрения возможностей развития и получения прибылей, эта акция окажется равной, если не большей по значению, чем многие другие инвестиции нашей корпорации. Фирма контролирует около 50 процентов данной отрасли промышленности Германии… В этих условиях, я полагаю, мы должны вести себя как немецкая организация, привлекающая немецкий капитал».

Пожалуй, отчетливее не сформулируешь принципы «транснационального» предательства, легализирующего сотрудничество американских монополий с нацистскими агрессорами!

Есть и другой аспект. Когда сейчас многие западные историки и экономисты упорно повторяют легенду о «решающем вкладе» американских поставок в победу Советских Вооруженных Сил, то к их утверждениям надо сделать еще один серьезный корректив. Из тех нескольких процентов, которые действительно составили поставки США (мы за них были и остаемся благодарными!), необходимо вычесть те суммы, на которые ИТТ, «Дженерал моторе» и другие участники зловещего «братства» поставили вооружения Гитлеру.

УСС в действии

Год 1942-й. Завершилось победоносное наступление под Москвой, и оно возвестило на весь мир конец легенды о «непобедимом вермахте». Основная группировка немцев на советско-германском фронте потерпела сокрушительное поражение, откатившись на сотни километров на восток от Москвы. Советскую победу высоко оценило и общественное мнение Соединенных Штатов. Но это совсем не означало, что антикоммунистические силы в этой стране сложили оружие. Скорее наоборот.

Для того чтобы оценить действия США на фронтах «тайной дипломатии» в 1942 году – первом для них году войны, необходимо учесть одно специфическое обстоятельство, которое до сих пор оставалось для нас как бы «за скобками», или, как выражаются при арифметических действиях, «в уме». Перед кардинальным вопросом – как относиться к гитлеровской Германии, какую позицию занять во всемирном конфликте? – стояли не только США. Возможный компромисс и сделку с гитлеризмом рассматривали представители не только американских промышленных фирм и банков. Это был, если можно так сказать, «общий знаменатель» для всех империалистических держав того времени, в первую очередь для Англии, претендовавшей на ведущую роль в мировой политике 20–30-х годов XX века. Поэтому многое, к чему Соединенные Штаты и их политические деятели приходили в 1942 году и позже, являлось как бы «пройденным этапом» для Лондона, для Форин оффис и уж подавно для Интеллидженс сервис – одного из наиболее опытных разведывательных ведомств западного мира.

Когда мы рассматривали внешнеполитическую деятельность прогерманских антикоммунистических кругов США в 1937–1939 годах, то отмечали, что они стояли на некоей периферии общих событий: ведь основные группы «мюнхенцев» функционировали не столько в Вашингтоне, сколько в Лондоне и Париже, а главное, нити закулисных связей тянулись из Берлина опять-таки не в Вашингтон и Нью-Йорк, а в Лондон. Более того: когда в берлинской имперской канцелярии вынашивали планы создания единой антисоветской коалиции, то в первую очередь старались заручиться согласием со стороны влиятельных английских кругов, определявших курс Британской империи. Теперь положение стало медленно меняться.

…С чего Уильям Донован начал свою деятельность, главным объектом которой, как само собой разумелось, являлась нацистская Германия? Архивы УСС (насколько они рассекречены) называют в качестве первой крупной операции так называемый «проект Джордж». Его руководителем стал американский делец немецкого происхождения Джордж Муле Мертенс, получивший американское гражданство в 1938 году. Он открыл и зарегистрировал в Нью-Йорке компанию «Уэстерн континенте». В действительности это была разведывательная организация, созданная англичанами и лишь весной 1942 года переданная Доновану. Мертенс до эмиграции служил в берлинском «Коммерцбанке» и был деятелем буржуазной республиканской организации Рейхсбаннер, близкой к Социал-демократической партии Германии. Попав в США в американо-немецкую фирму «Шеринг», он обнаружил, что она является «ширмой» для нацистской деятельности, и попытался начать против нее дело. Не получив поддержки от американских властей, Мертенс нащупал пути к бюро английской разведки в Нью-Йорке (знаменитой «комнате 371») и предложил ей свои услуги. Так была создана фирма «Уэстерн континенте».

По указанию Донована Мертенс начал искать «разведывательные источники» в самих США. Ими стали знакомый нам Путци – Эрнст Ханфштенгль, эмигрировавший из Германии, и другой – «главный источник» – эрцгерцог Отто Габсбургский, претендент на австрийский престол. Сиятельный отпрыск Габсбургов уже давно сделал ставку на западные державы как на средство вернуться в венский дворец Хофбург и получал немалые средства – по 50 тысяч фунтов стерлингов в месяц! – от британской разведки. Когда же последняя убедилась в бесполезности эрцгерцога, ему пришлось переселиться в США. Сообщение об этом легло на стол руководителя отдела УСС «по вопросам иностранных подданных» Девитта Пуля.

Девитт Пуль? Это имя заслуживает того, чтобы остановиться на нем для определения политической направленности американской разведки. Мы знаем, что Донован начал свою карьеру с участия в американской интервенции против Советской России. Он был у Колчака, а Пуль в то время занимал немаловажный пост американского генерального консула в Москве. И действовал…

Если открыть сборник документов государственного департамента за 1917–1920 годы, то там можно прочитать немало любопытных докладов м-ра Пуля. Так, до того как он попал в Москву, Пуль в декабре 1917 года побывал на Дону. «Добровольческая армия, – сообщал Пуль своим вашингтонским начальникам, – будет представлять подвижную полицейскую силу, действия которой могут привести к восстановлению порядка в тех областях России, которые еще не заняты германскими войсками». Для этого, отмечал он далее, необходимы средства. «Пуль полагает, – добавлял его предшественник в Москве Саммерс, – … что правительство США и союзники должны оказать этому ядру всю возможную моральную и материальную поддержку». Попав затем в Москву, Пуль вместе с Локкартом возглавил подрывную контрреволюционную деятельность. Так, в мае 1918 года он докладывал о группе, действующей «с целью образования правительства, которая с помощью Германии сместит большевиков и будет служить немецким интересам». Пуль имел в виду так называемый кадетский «правый центр». Следующая ставка была сделана на Савинкова и эсеров, причем Пуль принял прямое участие в организации антисоветского заговора в Москве, провалившегося в августе 1918 года.

^{«Большая тройка» – И. В. Сталин, Ф. Рузвельт, У. Черчилль.}

^{Уже в июне 1941 года на страницах «Нью-йорк тайме» тогдашний сенатор Гарри Трумэн призывал ждать, пока СССР и Германия истощатся в войне…}

^{Капитан Смит (справа) был первым официальным представителем США, посетившим Гитлера. Слева на снимке – известный американский летчик Линдберг.}

^{Братство бизнеса: немецкие промышленники и финансисты Шмиц, Шахт, Штаусс с бывшим президентом США Гувером.}

^{Эти господа не спешили в Москву: английская военная миссия в 1939 году всячески затягивала, а затем сорвала создание единого фронта Англии, Франции и СССР.}

^{Гитлер был готов к войне, которую он начал при попустительстве Запада.}

^{Хотя шла война, за кулисами готовился сговор. Его участники: глава гитлеровского абвера адмирал Капарис, руководитель разведки СС Шелленберг, резидент американской стратегической разведки Даллес.}

^{Документы американской разведки свидетельствуют, что уже в 1943 году американские генералы готовили «холодную войну» против своего советского союзника.}

^{Но второй фронт все-таки был открыт. Высадка войск союзников в Нормандии.}

^{Несмотря на все происки реакции, победила идея совместной борьбы. Весной 1945 года солдаты союзных армий встретились на Эльбе.}

^{Джо Половский (на общем снимке 1945 года он стоит вверху) и после войны сохранил верность клятве на Эльбе, завещав своим соотечественникам помнить об уроках войны. Последнее фото американского ветерана.}

Нетрудно понять, что для такого человека, как Пуль, экс-эрцгерцог был подходящей фигурой в политической игре. Сам Донован встретился с Отто Габсбургским в марте 1942 года, причем связывал с ним большие надежды, так как Пуль охарактеризовал австрийского претендента как «умного и тактичного» человека с «большими связями за рубежом» (!). Все это было блефом, включая «связи» эрцгерцога. Но, видимо, антикоммунистический синдром (как и в деле Томсена) лишал американских разведчиков способности реально оценивать факты.

Участники «проекта Джордж» приступили к сбору сведений о консервативной оппозиции внутри Германии, что не представляло особого труда при наличии давних связей с деятелями подобного толка. Был составлен список из 200 лиц (в ведомстве Донована их именовали «Черной капеллой»), на которых следовало ориентироваться для «усиления капиталистически-демократических движений в авторитарных государствах». Иными словами, в борьбе с гитлеровской Германией УСС делало ставку отнюдь не на прогрессивные, патриотически-демократические элементы внутри страны.

Итак, в 1942 году – ни одного прямого контакта в самой Германии? Но повторю: Донован был далеко не единственной фигурой на шахматной доске международного антикоммунизма.

Если на мгновение вернуться к 1941 году, то есть к решающему рубежу второй мировой войны, обозначенному датой 22 июня, то сразу после этой зловещей даты посол Германии в Анкаре Франц фон Папен – опытный разведчик эпохи первой мировой войны, бывший рейхсканцлер, бывший вице-канцлер в первом правительстве Гитлера, а затем посол в Австрии и Турции – в беседе с министром иностранных дел Турции Сараджоглу буквально в день нападения на СССР стал обсуждать вопрос о возможности «общей базы» в войне против «большевистской России» между Германией, Англией и США. Он просил Сараджоглу действовать в этом направлении, заручившись по меньшей мере согласием западных держав не вмешиваться в германо-советский вооруженный конфликт. Сараджоглу охотно подхватил этот пробный шар и немедленно встретился с английским послом сэром Нэчбил-Хьюджессеном. Тот, как сообщил Папену министр, «был не против», считая, что это могло бы привести к сделке воюющих держав за счет Советского Союза. В игру вступил и премьер-министр Турции Сайдам, который рекомендовал Папену включить США в круг закулисных переговоров, а с этой целью Германия должна подчеркивать, что ведет войну «не против русского народа», а только против коммунистической системы. Американский представитель в Анкаре Дж. Макмэррей, в свою очередь, не отверг идею Папена – Сараджоглу об антисоветском сговоре…

Такова оказалась «увертюра» в действиях международного антикоммунистического «братства» сразу после 22 июня. Хорошо известно, на эту дешевую удочку не поддались ни Черчилль, ни Рузвельт. Однако, как справедливо отмечает западногерманский историк Бернд Мартин, и Форин оффис, и Риббентроп не отвергали возможности обсуждения этой темы. Когда Папен повторил свое предложение и рекомендовал сделать Турцию посредником, Риббентроп сначала не ответил – видимо, ожидая успехов на фронте. Однако действия Папена стали достоянием печати, и имперскому министру пришлось дезавуировать словоохотливого посла. 24 июля он направил Папену категорическое указание «не обсуждать» с иностранными дипломатами вопрос о «мирных предложениях Германии».

Но когда умолкают послы официальные, начинают говорить послы неофициальные. Так началась одна из первых затяжных «закулисных операций», участниками которой стали английский офицер Уильям Эйткен и венгерский журналист Густав фон Кёвер. Сейчас эта операция известна во всех подробностях, не лишенных примечательности. На первый взгляд, ее участники – лица невысокого ранга: Эйткен – всего лишь офицер королевских ВВС, а Кёвер – журналист, да еще венгерский, а не немецкий. Однако Эйткен был племянником лорда Бивербрука.

Встреча Эйткена и Кёвера состоялась в сентябре 1941 года в Лиссабоне. В Берлине проявили большой интерес к Эйткену, но не торопились с продолжением контакта (ведь шел лишь сентябрь 1941 года!). Однако когда в январе 1942 года Эйткен снова всплыл на горизонте и предложил встретиться с Кёвером в Лиссабоне, Риббентроп не возражал. Новая встреча, правда, сорвалась, так как в газетах появилось сообщение о гибели летчика Эйткена. Но вскоре выяснилось, что погиб не племянник, а сын Бивербрука. Тогда фон Кёвер снова напомнил о себе. На этот раз инициатива была на венгеро-немецкой стороне, и Кёвер срочно направился в Лиссабон.

Имя фон Кёвера не раз упоминалось в послевоенное время, в частности в 1948 году в известной «Исторической справке» Совинформбюро, в которой впервые широко и принципиально был поставлен вопрос о нарушении западными союзниками своих обязательств по антигитлеровской коалиции и попытках сговора с Германией. Деятельность Кёвера подверглась подробному исследованию, однако со стороны западных историков (например, в обширной монографии Бернда Мартина) выдвигался тезис: да, Кёвер встречался с Эйткеном, однако неизвестно, о чем они говорили. Может быть, это был «дым без огня»?

Но как дыма без огня не бывает, так и суть переговоров Кёвера – Эйткена была раскрыта. В Потсдамском архиве советским историком Н. С. Лебедевой был найден важный документ: отчет германского посланника Отто Кёхера о миссии Кёвера, представленный на имя статс-секретаря МИД Германии Эрнста фон Вайцзеккера. Кёхер докладывал: во-первых, беседы носили весьма доверительный характер; во-вторых, Эйткен подробно изложил свою «программу», которая, хотя и исходила из решимости Великобритании добиться победы в войне, однако предусматривала поиск возможностей компромиссного мира. Эйткен и «его друзья», по его словам, были бы готовы «отказаться» от продолжения борьбы и даже от победы, «если бы знали, что путем немедленного заключения мира можно спасти миллионы людей». Однако, как явствует из отчета, рассуждения Эйткена носили не только гуманный характер; как бы между прочим он отметил, что в Великобритании имеются «круги, которые все с большим беспокойством смотрят в сторону России». В разговоре с представителем держав «оси» эти слова, к тому же сказанные в сентябре 1941 года, имели вполне определенную антисоветскую окраску.

Н. С. Лебедева, обнаружившая этот документ, связывает рассуждения Эйткена со встречей, которую за несколько дней до бесед в Лиссабоне имел дядя Эйткена лорд Бивербрук с интернированным в Великобритании Рудольфом Гессом. Именно тогда Гесс наиболее ясно высказал свое предложение об участии Великобритании в войне против Советского Союза. Гипотеза вполне допустимая, хотя сам Бивербрук не принадлежал к числу сторонников сговора с гитлеровской Германией и не советовал делать этого и Черчиллю.

О том, что гитлеровцы в конце 1941 года еще не потеряли надежд на сколачивание общей «западной» коалиции против Советского Союза, говорит документ, составленный в ноябре и направленный Гитлеру через МИД Германии (точнее – через статс-секретаря Эрнста фон Вайцзеккера) Альбрехтом Хаусхофером – человеком, который вместе со своим отцом, генералом Карлом Хаусхофером, разрабатывал политическую программу полета Гесса в Англию и вел секретную переписку по этому поводу со своими английскими друзьями.

Что же предлагал Хаусхофер в ноябре 1941 года, то есть уже в период провала немецкого наступления на Москву? Он исходил из посылки, что ни одна из великих держав войну выиграть не может, и посему необходимо компромиссное соглашение о разделе мира на сферы влияния. Как не сказать – прямое продолжение идей Альберта Плесмана! Хаусхофер предлагал такие «сферы»: