Текст книги "Тайный фронт против второго фронта"
Автор книги: Лев Безыменский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Наконец, 20 ноября Смит посетил тогдашнюю квартиру Гитлера на Георгенштрассе, 42 в Мюнхене. В своем официальном докладе Смит зафиксировал следующие программные высказывания Гитлера:
«Движение представляет собой союз деятелей физического и умственного труда против марксизма…
…Парламент и парламентаризм следует ликвидировать. Только диктатура может поставить Германию на ноги.
…Для Америки и Англии будет гораздо лучше, если решающая битва между нашей цивилизацией и марксизмом разыграется на немецкой земле, а не на американской или английской. Если мы (Америка) не поможем германскому национализму, то большевизм захватит Германию. Тогда не будет никаких репараций, а Россия совместно с германским большевизмом ради самосохранения нападут на западные нации».
Эта декларация достаточно красноречива, хотя, как свидетельствует сам Смит, беседа продолжалась несколько часов и, очевидно, содержала много иных «красот», не зафиксированных на бумаге. Сам Смит был скуп в оценках: он ограничился записью о том, что Гитлер произвел на него впечатление «логически мыслящего фанатика».
Здесь можно Смита немного дополнить, благо в нашем распоряжении имеются воспоминания д-ра Эрнста Ханфштенгля – одного из соратников Гитлера на первом этапе деятельности НСДАП. Ханфштенгль – широко известный под кличкой Путци – учился в США (в Гарвардском университете), откуда вернулся на родину в 1921 году и обосновался в Мюнхене. Когда приятель по Гарварду советник посольства США в Германии Уоррен Робинс попросил его помочь Смиту познакомиться с видными политиками баварской столицы, Путци выполнил просьбу, устроив Смиту несколько встреч и бесед.
На прощание капитан Смит, поблагодарив Путци, сказал:
– Все эти Серьезные господа ни к черту не годятся. Они ничего не смыслят, и у них нет никакого представления о том, что делать дальше. Только один из них меня заинтриговал. Уверяю вас, это тот еще фрукт! Он знает, чего хочет, и за ним – будущее! Может, еще не сейчас, но, пожалуй, время его не за горами!
Безусловно, он имел в виду Адольфа Гитлера.
Конечно, сегодня нельзя без некоторой иронии читать записи Трумэна Смита, отдаленные от нас более чем шестьюдесятью годами. Прошедшее время показало подлинную цену заботы Адольфа Гитлера о «нашей цивилизации» и его обещанию «истребить большевизм» – не говоря уже о совсем не юмористических аналогиях между антисоветскими аргументами будущего диктатора о «красной опасности» и аргументами нынешних пропагандистов НАТО. Но для нас важно другое: столь раннее (1922 года!) свидетельство точной информированности военно-дипломатической службы США о целях и методах Гитлера. Кстати, Смит был не единственным, кто узнал о планах Гитлера. В числе собеседников фюрера были американский журналист Карл фон Виганд, корреспондент журнала «Америкэн мансли» Джордж Фирек и некий корреспондент американской газеты «Уорлд». Последнему Гитлер заявил: «Америка – американцам, Германия – немцам… поэтому мы никогда не будем сотрудничать с коммунистами… Правительство должно править силой». Все это Гитлер твердил и Трумэну Смиту.
Так в долгой и противоречивой истории отношений официальной Америки к нацизму мы можем зарегистрировать некую исходную позицию. Это только начало, скорее его своеобразный срез. Но как симптоматично, более того, как символично, что на этом срезе явственно проступает главное: глубокое сродство антикоммунистических настроений и прямое, ничем не замаскированное стремление нацизма спекулировать на этом «сродстве душ». И пока в политическом курсе Соединенных Штатов восторжествовали подлинные интересы этой великой державы, диктовавшие ей участие в антигитлеровской коалиции, должно было миновать немало времени – времени напряженной политической борьбы, в которой гитлеризм использовал все методы – от спекуляций на «сродстве душ» до прямой антиамериканской деятельности.
Где искать «пятую колонну»?
Напомню, что такое «пятая колонна». Нам, представителям военного поколения, помнящим драматические события 1936–1939 годов в Испании, этого понятия разъяснять не надо. Однако время идет, события громоздятся одно на другое, политические понятия рождаются и умирают, а подчас просто забываются. Понятие «пятая колонна» родилось в дни наступления на республиканский Мадрид франкистских войск и их германо-итальянских опекунов. Тогда командующий наступавшей группировкой генерал Мола хвастался: кроме четырех колонн, двигавшихся на столицу, у него есть «пятая колонна» – фашистские группы в самом Мадриде. О генерале сейчас уже позабыли, а понятие «пятая колонна» как символ предательства осталось в политическом обиходе.
Была ли у Гитлера «пятая колонна» в Соединенных Штатах? Конечно, была. Однако распознать ее было не так просто, ибо со временем ее облик претерпевал изменения, равно как менялась тактика гитлеровской Германии по отношению к Соединенным Штатам.
Если обратиться к начальной стадии этой тактики, то здесь был применен прием, хорошо испытанный в странах Западной и Восточной Европы и базировавшийся на расистских принципах нацистской идеологии. Прием этот состоял в использовании немецких национальных меньшинств в различных странах. Занималась ими специальная Заграничная организация НСДАП (сокращенно АО).
Отношение гитлеровской Германии к немецкому национальному меньшинству в США представляло собой смесь самых различных элементов: унаследованных еще от кайзеровских времен пангерманских претензий, политических замыслов нацизма, расистских замашек и, безусловно, интересов подготовки к будущей войне. Конечно, ни Розенберг, ни сам Гитлер не питали надежд, высказанных в 1904 году президентом Пангерманского союза Эрнстом Хассе, будто «Северная Америка будет покорена германским духом и германский император, возможно, перенесет свою резиденцию в Нью-Йорк». Тем не менее специалист по США в ведомстве Розенберга Колин Росс писал в книге под выразительным названием «Наша Америка»: «Я верю, что час торжества немцев в Америке настанет». Росс даже подсчитал, что немецкая кровь течет в жилах не менее 30 миллионов граждан Соединенных Штатов…
В действительности это было далеко не так. Всего, по официальным подсчетам, за пределами «третьего рейха» проживали около 30 миллионов немцев. Почти третья их часть приходилась на США, причем 5–6 миллионов из них сохраняли родной язык и связь с Германией. Соответственно в штаб-квартире АО (рейхслейтер Вильгельм Боле) действовал отдел США (6-й отдел), а на территории США были созданы – наподобие округов в рейхе – четыре «округа» во главе с крейслейтерами Драгером (Нью-Йорк), фон Шпигелем (Нью-Орлеан), Гислингом (Лос-Анджелес) и фон Киллингером (Сан-Франциско). Крейслейтеры руководили деятельностью членов НСДАП среди американских немцев, но этим не ограничивались, поскольку «по совместительству» они являлись генеральными консулами Германии в указанных городах. Кроме АО, зарубежной – преимущественно пропагандистской и подрывной – деятельностью ведало Внешнеполитическое ведомство НСДАП рейхслейтера Розенберга. Имя последнего стояло на датированном 28 сентября 1932 года документе о назначении специального уполномоченного по пропаганде идей НСДАП в США Курта Людеке. Людеке был не последним человеком в нацистской клике: он вступил в нее еще в 1922 году, участвовал в пресловутом «пивном путче» Гитлера в 1923 году и числился в доверенных лицах фюрера. Известно, что именно перед Людеке Гитлер, попав после путча в Ландсбергскую тюрьму, подробно развивал свой план прихода к власти легальным путем – что и было сделано…
В 30-е годы Людеке занялся специфической деятельностью: сбором финансовых средств для нацистской партии за рубежом – в Италии, Франции и США. За океаном же он совмещал свою функцию «собирателя доброхотных даяний» с руководством различными организациями, объединявшими граждан США немецкого происхождения. Что это были за организации?
Одна из них – общество имени Карла Шурца (носившее имя немца – генерала эпохи гражданской войны в США). Формально общество занималось «поддержанием традиций германо-американской дружбы», однако за этой благопристойной вывеской скрывалась нацистская пропаганда. Не случайно в 1934–1935 годах деятельность общества стала предметом расследования, которым занялась специальная комиссия палаты представителей конгресса под председательством Джона Маккормака и Сэмуэля Дикштейна. Комиссия установила, что для пронемецкой пропаганды общество имени Карла Шурца активно использовало средства крупных немецких фирм, имевших филиалы в США (ГАПАГ, «Дойче ллойд»).
Как подсчитал американский исследователь Леланд Белл, к середине 30-х годов с немцами в США вели работу более 70 учреждений и организаций рейха. Конгрессмен Дикштейн по этому поводу говорил, что в стране набирает силу «хорошо спланированная и хорошо финансируемая гитлеровская пропаганда». Ее центром с марта 1933 года стал Союз друзей новой Германии, который возглавил американский делец немецкого происхождения Гейнц Шпанкнобель. Высшее политическое руководство НСДАП объявило Союз «единственной организацией», пользующейся поддержкой нацистской партии. Дальше разыгрались любопытнейшие события, точнее, – любопытная игра. Чем шире развертывалась деятельность пронацистских организаций, тем усерднее от нее… открещивались официальные германские органы. В октябре 1933 года статс-секретарь министерства иностранных дел Германии фон Бюлов направил государственному секретарю США Кордэллу Хэллу ноту, в которой категорически опровергал, что Союз вмешивается во внутренние дела США. Одновременно из Берлина было дано указание, что члены НСДАП и вообще все немецкие подданные должны выйти из Союза друзей новой Германии. Правда, это не помогло: против Шпанкнобеля было выдвинуто официальное обвинение в заговоре против «американских институтов», после чего он предпочел бежать в Германию. Однако Союз друзей продолжал свою работу до 1936 года, пока не было решено заменить его организацией, получившей название Американогерманский народный союз. Его возглавил Фриц Кун, уроженец Мюнхена, вступивший в НСДАП в 1921 году и эмигрировавший после «пивного путча». Кун был активным деятелем распущенного старого Союза, преобразованного им в типично фашистскую организацию с военной дисциплиной. Но если в Германии нацисты вопили «Хайль Гитлер!», то в организации Куна было введено приветствие «Свободная Америка!».
И опять же повторилась прежняя игра – вплоть до того, что посол Германии Дикхоф официально отмежевался от организации Куна, деятельность которой приобрела изрядный размах. «Марши немцев в коричневых униформах, их антидемократические высказывания, – жаловался американский поверенный в делах в Берлине Джильберт, – оказывают вредное влияние на германоамериканские отношения». Эти жалобы заставили берлинских политиков взвесить, что им выгоднее – рост «пятой колонны» или укрепление престижа нацистского режима в глазах американской общественности? Последнее явно брало верх. Гитлер прямо говорил, что немцы в США должны ограничиваться «заботой о национал-социалистской идеологии» и не мешать нормальным отношениям с США. Главное, говорил он, заключается в том, что надо помешать Соединенным Штатам «оказаться в лагере врагов Германии». В свою очередь, посол Дикхоф в январе 1938 года в специальном меморандуме министру иностранных дел Риббентропу с огорчением констатировал: до сих пор не удалось обеспечить «должное влияние» на американцев, сознающих свое немецкое происхождение», (посол считал, что их в США от 4 до 5 миллионов). Было бы иллюзией, писал посол, надеяться на то, что удастся создать «ударные группы в 10–20 тысяч человек», способные действовать в «критический момент». А прямое вмешательство в американскую внутреннюю жизнь лишь отягощает отношения с США…
Конечно, с «возможностями» нацистов в США дело обстояло не так печально, как это описывал Дикхоф. Различные комиссии конгресса США не раз занимались расследованием подрывной деятельности рейха и его агентуры и публиковали соответствующие данные. По подсчетам конгрессмена Дикштейна, число лиц, сочувствовавших нацизму, равнялось 450–500 тысячам. Когда Кун собрал в Мэдисон-сквер-гарден один из своих митингов, то на нем присутствовали около 20 тысяч человек. Нацистские организации тесно сотрудничали с американскими организациями фашистского толка – ку-клукс-кланом, «серебряными рубашками». Рос поток нацистской пропаганды, шедшей по разным каналам.
Облик организации Куна был вполне определенным. Как писал в 1937 году ее опекун рейхслейтер Боле, «мы хотим вернуть немцам, проживающим в Соединенных Штатах и отчасти отдалившимся от своего германского отечества и от германской нации, сознание великой общности крова и судьбы всех немцев. Для этого необходимо духовное возрождение, подобное тому, какое пережили их соотечественники на родине… Американцы немецкого происхождения, подготовленные таким образом, оздоровленные экономически и активные политически, затем будут использованы в грядущей борьбе с коммунизмом и еврейством для перестройки Америки под нашим руководством». Вслед за Боле Кун требовал: «Наша задача состоит в том, чтобы, во-первых, сплотить все германские расовые группы и, во-вторых, приобрести влияние, с тем чтобы впоследствии продемонстрировать нашу роль в политической жизни Америки».
Эти высказывания примечательны во многих отношениях. Ведь Вильгельм Боле, сам того не желая, подтвердил, что большинство граждан США немецкого происхождения «отдалились» от пресловутого германского духа. Действительно, далеко не все поддавались пению расистских сирен, а большинство оставалось патриотами своей страны. Но не менее ясными были цели Боле и Куна: создать для рейха некий психологический, а затем и политический плацдарм в США. Об этом нельзя забывать, ибо многие западные историки (например, Луи де Ионг в книге «Немецкая пятая колонна во второй мировой войне») считают, что, мол, тревоги были явно преувеличены и нацисты вовсе не были реальной опасностью. Нет, они могли стать ею. Но не стали, ибо американский народ не принял нацистских претензий и активно против них боролся.
Союз Куна создал 71 отделение по всей стране, издавая 4 газеты, другие пропагандистские материалы (на них тратилось не менее 1 миллиона долларов в год), и в момент своего наивысшего расцвета насчитывал 200 тысяч членов. Активное ядро составляли около 25 тысяч человек. Кун был в свое время удостоен личной аудиенции в имперской канцелярии: Гитлер поблагодарил его за «борьбу со злой американской прессой», обещал организовать поездку Куна по Германии и на прощание сказал ему:
– Возвращайтесь и продолжайте вашу борьбу!
Что еще важнее: рядом с Куном и в прямой связи с Союзом действовали десятки других пронацистских или чисто фашистских организаций. Известный американский публицист Альберт Кан составил их список. Вот некоторые из них: Американская фашистская партия, Американская антикоммунистическая федерация, Американская белая гвардия, Крестоносцы американизма, Национал-социалистская партия Америки…
Германское посольство и консульства в США, как это сообщалось в документах конгресса, рассылали свои материалы по спискам, включавшим 650 тысяч учителей, 157 тысяч духовных лиц, 162 тысячи врачей, 144 тысячи юристов, 21 тысячу журналистов, 15 тысяч муниципальных служащих, более 7 тысяч членов законодательных органов различных штатов.
Не менее активно действовал нацистский рейх, прямо вмешиваясь во внутренние дела США. На Нюрнбергском процессе Риббентроп показывал, что в 1939 году в Берлине была задумана специальная операция с целью воспрепятствовать переизбранию Франклина Рузвельта на президентский пост. Когда операция обсуждалась, Геринг выразил готовность израсходовать на нее 100–150 миллионов долларов, а немецкие эмиссары доложили из США, что существует возможность через председателя Американской федерации труда (АФТ) Льюиса получить 8–10 миллионов голосов против Рузвельта.
Итак, цели были весьма разнообразными и далеко простирающимися; их, безусловно, нельзя было достичь только при помощи клиентуры Фрица Куна. Последний, кстати, проворовался и попал в тюрьму, что в очередной раз вызвало сомнения Берлина в том, имеет ли смысл делать ставку на немцев в Америке.
Вот почему необходимо продолжить поиски «пятой колонны».
…Когда в 1933 году в Берлин прибыл вновь назначенный посол США Уильям Додд, то его дневник начал заполняться записями, в которых он не без удивления фиксировал воззрения многих видных визитеров. Еще до отъезда в Германию Додд посетил Чарлза Крейна – крупного промышленника и бывшего дипломата. «Он с жаром говорил о своей работе, – отмечал Додд, – все еще с горечью отзывался о русской революции и был чрезвычайно доволен гитлеровским режимом в Германии. По его мнению, евреи заслуживают проклятия, и он надеялся, что их поставят на место. Неудивительно, что он напутствовал меня словами: «Предоставьте Гитлеру действовать по-своему». А на следующий день собеседником Додда оказался не кто иной, как Джордж Фирек, – тот самый Фирек, который был знаком с Гитлером с 20-х годов и, как узнал потом Додд, был платным нацистским агентом.
Крейн был не одинок. В Берлине Додда посетил и Карл фон Виганд (он работал на газетного магната Херста в Европе), затем профессор Джон Коур. Последний рассказал, что был личным другом Гитлера. Коур сообщил Додду о своих недавних встречах с Гитлером. 11 августа 1933 года собеседником Додда оказался куда более влиятельный человек – Уинтон Олдрич, директор «Чейз нэшнл бэнк». Он выразил послу свое «удовлетворение финансовым планом, предложенным немцам, по которому Германия должна продолжать выплату долгов американским владельцам облигаций». «…C Гитлером можно вести дела» – таково было мнение Олдрича, которое разделял другой банкир, Генри Манн из «Нэшнл сити бэнк».
23 ноября 1933 года у Додда – Фрэнк Гэннет, владелец десятка газет в штате Нью-Йорк. Он сказал, что многие преуспевающие люди в Соединенных Штатах ратуют за установление там фашистского строя во главе с вождем типа Гитлера, в качестве довода они приводят идеальный порядок и отсутствие преступлений в Германии. Подобные высказывания можно было бы продолжить – их смысл понимал сам Додд, когда писал о единстве взглядов многих видных промышленников во всех странах: Дюпонов в США, Круппов и Тиссенов в Германии, членов концерна «Армстронг – Виккерс» в Англии и фирмы «Шнейдер-Крезо» во Франции. Додда коробили эти господа, например один его визитер – крупный делец из штата Огайо, который занимался сделками с военно-промышленными фирмами Германии, «не считаясь с действительными интересами своей страны».
Если оставаться только в рамках дневника Додда, то в нем проходит целая галерея американских единомышленников и поклонников гитлеризма и Гитлера – от малоизвестных дельцов и профессоров до крупных дипломатов. Так, Уильяма Буллита, посла США во Франции, Додд характеризует как «приверженца фашизма». А сколько было их, «приверженцев фашизма», с коими Додду не пришлось встречаться? Ведь далеко не случайно немецкий военный атташе в США генерал Бёттихер докладывал из Вашингтона в Берлин: «Влиятельные слои питают симпатию к третьему рейху, в котором видят бастион порядка и оплот против покушений на частную собственность. Наиболее респектабельные и патриотические круги за редкими исключениями настроены антикоммунистически и еще в большей степени антисемитски». Даже если сделать скидку на понятное желание генерала найти себе союзников, нельзя не видеть оснований для подобных выводов нацистского военного дипломата. И что еще более важно: для симпатий определенных политических кругов США к нацистскому рейху создавалась серьезная база в крупнейших американских монополиях. Здесь образовалась своего рода «пятая колонна», пожалуй, более опасная, чем в среде молодчиков Фрица Куна или Гейнца Шпанкнобеля.
Братство бизнеса
Это определение пустил в оборот американский публицист Джеймс Мартин, посвятивший в 50-х годах немало труда анализу взаимоотношений крупнейших фирм США и Германии. Через добрых 30 лет другой американский исследователь – автор книги «Торговля с врагом» – Чарлз Хайэм применил несколько другое определение: просто «братство». Но смысл обоих понятий был один: речь шла о тех американских и германских промышленных и финансовых гигантах, которые свои интересы – интересы бизнеса – ставили выше национальных. Тех гигантах, деятельность которых дала основание одному из главных немецких военных преступников Яльмару Шахту заявить во время Нюрнбергского процесса:
– Если вы хотите судить немецких промышленников, то вам надо посадить на скамью подсудимых и промышленников американских…
К сожалению, процесс над американскими сообщниками нацистских монополий не состоялся. Но с годами становятся известными все новые и новые факты. Обратимся к ним.
Связи промышленных и финансовых групп Германии и США имеют свою давнюю и противоречивую историю. В ней переплетаются конкуренция и сотрудничество, острые столкновения и картельные соглашения. При этом за океаном прекрасно понимали мощь и цели германской экспансии. Сохранилась запись, сделанная Гервартом фон Биттенфельдом – будущим военным атташе в США – во время беседы с тогдашним послом США в Берлине Джерардом в начале первой мировой войны:
Джерард:Да, действительно поразительно, как организовано все здесь, в Германии. Вы могущественный народ. Не сомневаюсь, что вы победите англичан.
Герварт:Я тоже не сомневаюсь. Никто в Германии не сомневается в этом.
Джерард:Я начинаю бояться вас.
Герварт:Странно! Почему вы не боитесь англичан?
Джерард: Победившая Германия стала бы господствовать над миром.
Герварт: А что делали до сих пор англичане, к чему они до сих пор стремились, если не к мировому господству?..
Джерард: Верно, мы боимся и англичан.
Герварт: В таком случае радуйтесь, что мы с ними боремся. Есть только один выбор: или весь мир станет британской тюрьмой, или же народы будут свободны, и среди них вы так же, как и мы. За свободу борется и Германия!
Джерард: Это совершенно верно. Но мы ведь боимся, что победившая Германия будет стремиться к мировому господству…
Не правда ли, как однообразны приемы германских буржуазных политиков: в 1915 году они пугали американцев Англией, в 1922 году – «мировым большевизмом» (что, впрочем, делают до сих пор!). Но не менее примечательно, что были люди в Соединенных Штатах, которые видели подлинные цели Германии – как это увидели их в годы второй мировой войны Рузвельт и его единомышленники.
В этой противоречивой ситуации весьма важно отметить, что линия на сговор с Германией имела в США глубокие корни. Тому же Герварту начальник отдела государственного департамента США Чендлер Хейл и помощник государственного секретаря Чендлер Андерсон говорили в 1914 году:
«Германия и Америка никогда не вели войн между собой и должны сблизиться друг с другом. Это сближение было бы весьма полезным и могло бы со временем углубиться и укрепиться на благо обеих стран. Все предпосылки для этого имеются: оба народа роднят общие интересы и общие опасности. Было бы поэтому вдвойне прискорбно, если бы сейчас не было сделано все необходимое в интересах будущего, для того чтобы построить прочный мост между Соединенными Штатами и Германией».
Ход событий показал, что посол Джерард был куда ближе к истине, чем два других собеседника Герварта фон Биттенфельда. Но стоило кончиться первой мировой войне, как снова подняли голову сторонники сговора. Именно на них рассчитывал тот же Герварт, когда в августе 1918 года поддержал план известного деятеля германского делового мира Арнольда Рехберга о создании англо-германо-французского военно-экономического и военного союза. «Мы должны быстро навести порядок в России», – предлагал Герварт, подчеркивая, что для использования богатств России необходимо наладить контакт с США. Это «…столь огромная область, что мы в одиночку не сможем ее эксплуатировать… В этом гешефте нам нужен компаньон… Достаточно сильны для этого Англия, или Америка, или Япония. У нас есть выбор. Мне Америка или Япония все-таки симпатичнее, чем Англия». Так он писал генерал-лейтенанту Гонтарду, находившемуся в свите кайзера.
Для осуществления своего замысла Герварт использовал находившегося в германском плену американского профессора Эмери, сведя его с видными деятелями немецкого промышленного мира – Штраусом, Манкевицем и Швабахом (руководителями «Дойче банк»), Куно (ГАПАГ). В свою очередь, у Эмери были большие связи в финансовом мире США.
Ноябрьская революция 1918 года в Германии перечеркнула эти планы кайзеровской военщины, но о них, однако, не забыли: в ноябре 1919 года германский посланник в Стокгольме Люциус и некий высокопоставленный американский дипломат обсуждали «важные совместные германо-американские действия в России с целью ее экономического освоения». Так «антисоветский синдром» стал определяющим в связях, которые объединяли влиятельные политические и экономические группы США и Германии. Но суровая действительность проучила авторов далеко идущих планов. Советская Россия разбила всех иностранных интервентов, начиная с кайзеровских полчищ, вторгшихся на Украину, и кончая американским экспедиционным корпусом, помогавшим Колчаку. Веймарская Германия должна была искать пути и средства для восстановления своей экономики. Она надеялась на помощь своих давних деловых друзей из-за океана – и не ошиблась…
«Приди ко мне, внимательно ознакомься с моим положением и сделай предложения, как мне спастись и в чем ты мне можешь помочь» – так рекомендовал немцам обратиться к США некий американец, сын одного из крупнейших железнодорожных магнатов США. Он подсказывал немцам, что руководители экономической жизни Германии должны обратиться к США с просьбой «прислать руководящих и опытных представителей американской экономики как друзей и советников» для наведения порядка во всех отраслях промышленности и торговли. Эта рекомендация – хотя и видоизмененная – была осуществлена в форме знаменитых в 30-е годы планов Дауэса – Юнга.
…Здание это находится совсем не там, где можно было бы его искать. Не в центре Базеля, где немало капитальных, столь типичных для конца XIX века серокаменных домов, фасады которых украшены мраморными портиками. Для европейских строений того времени (и того назначения) сложился определенный торжественный стандарт, в пределах которого варианты зависят только от масштаба деятельности банка. И селятся банки обычно рядом друг с другом, как, например, в Цюрихе, где они захватили целую улицу, идущую от вокзала к центру города (знаменитая Банхофштрассе).
Банк, который я разыскивал, тоже находится у вокзала. Однако в Базеле вокзал далеко от центра, он почти на самой границе. Несколько сот метров – и вот уже ФРГ, железнодорожная станция, носящая название «Базель – Бад». Возможно, приграничное положение одного из старейших швейцарских городов сыграло свою роль при выборе места для созданного в 30-е годы Банка международных расчетов, одним из важных вкладчиков которого стала Германия. Для немецких членов правления было делом нескольких часов добраться, скажем, из Франкфурта-на-Майне (города банков) до Базеля. Да и из Берлина недалеко.
Я повторил этот маршрут, сойдя в Базеле с идущего из Франкфурта трансевропейского экспресса. Не надо было брать такси, поскольку от вокзала до банка метров сто. Его старинное здание не соответствовало «банковскому» архитектурному стандарту. Как мне разъяснили, здесь раньше находилась гостиница «Гранд отель де Савой э де ла Универс». И впрямь, идя по коридорам, можно было видеть типичные гостиничные аксессуары; в голову приходили веселые сравнения со знаменитым ильфо-петровским «Геркулесом», как известно, тоже разместившимся в бывшей гостинице. Но я не мог поделиться этими впечатлениями со своим собеседником – англичанином Макдаффи, который принимал меня в своем кабинете заведующего отделом общественных связей, поскольку он, безусловно, не читал «Золотого теленка».
Попасть сюда оказалось непросто: в банке не любят журналистов, особенно иностранных. Понадобилось несколько дней и десятки телефонных разговоров с моими швейцарскими коллегами из «Базлер нахрихтен» и «Нейе цюрхер цайтунг», чтобы договориться о визите. Темой моей беседы был нашумевший в 70-е годы международный финансовый феномен, именовавшийся «евродолларом». Я не ошибся: в базельском банке я получил подробные и весьма квалифицированные комментарии, очень пригодившиеся мне, малосведущему в этой сложной материи.
В начале нашей беседы Макдаффи заметил:
– О, мы теперь не столь известны, о нас вообще в мире позабыли. А было время, когда здесь совершались большие дела. Тогда, наверное, от журналистов не было отбоя. А теперь вы первый за несколько месяцев. Что же касается нашего банка, – добавил Макдаффи многозначительно, – то он не занимается многим, о чем пишут, и занимается многим, о чем не пишут…
Мой собеседник вручил мне несколько брошюр, рассказывающих о деятельности банка. Мне они пригодились, когда я занялся историей этого внешне скромного учреждения, носящего в немецком варианте трехбуквенное наименование Бе-и-цет, а в английском – Би-ай-пи. Мы же будем для Банка международных расчетов применять русскую аббревиатуру БМР.
Идея создания БМР принадлежала Яльмару Шахту – тому самому немецкому банкиру и финансисту, который окончил свою бурную карьеру на скамье подсудимых нюрнбергского Международного военного трибунала. По предложению Шахта, поддержанному в лондонском Сити и на нью-йоркской Уолл-стрит, было создано это международное финансовое учреждение, расположившееся в Базеле. Для чего?
Ответ на этот вопрос мы получим, обратившись к годам, когда германский империализм, потерпевший крушение в первой мировой войне, судорожно искал возможность восстановить свои утраченные позиции как на мировых рынках, так и в мировой политике. Кого он мог найти в качестве союзника на Западе? Главные державы-победительницы – Англия и Франция – с большой подозрительностью относились к «пенью сирен» из Берлина, где всячески заверяли, что Германия будет вести себя смирно и уж, во всяком случае, послужит Лондону и Парижу в деле борьбы против «безбожного большевизма», появление которого доставило не только головную, но и зубную боль хозяевам Сити и «Лионского кредита». Но Соединенные Штаты…
Соединенные Штаты вышли из войны в исключительном положении. Американские концерны накопили за счет воевавшей Европы огромные средства. Вступив в войну «под занавес» и не понеся никакого ущерба, они мнили себя будущими хозяевами Европы и не особенно считались со своими английскими и французскими коллегами. В этих условиях вполне логично напрашивалась мысль использовать побежденную Германию – страну с огромным экономическим, техническим и финансовым потенциалом. Разве не соблазнительно было сделать ее своим «младшим партнером»?