Текст книги "Чертог мечтаний"

Автор книги: Лесли Мэримонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Мэгги с трудом подавила в себе чувство презрения к Фостеру. Значит, Колин должна была спать с ним во время этой увеселительной поездки, изображать из себя жену, не имея никакой надежды когда-либо действительно соединиться с ним в браке.

Очаровательно, ничего не скажешь! Пусть Кевин оказался низким предателем, но тот по крайней мере не останавливался ни перед чем, чтобы сначала завоевать сердце девушки и уж потом стать ее любовником. Цветы, коробки шоколадных конфет, ужины в ресторанах при свечах – все романтические атрибуты шли в ход. Кевин завлек ее в постель красивыми словами и обещаниями вечной любви, до сих пор звучащими в ушах. В отличие от него Гордон Фостер ничего не сулил своим женщинам, кроме… хладнокровных, словно у роботов, занятий сексом в горизонтальном положении.

Но почему же тогда у Мэгги вдруг возникло острое желание испытать такую механическую любовь? Почему, Господи? Ведь подобные отношения претят ее существу, всем представлениям о себе как личности.

Нечистые мысли лезли и лезли в голову, вызывая прилив крови к щекам.

– Сожалею, – повторила она, переходя на шепот. – Это… Это невозможно. Я просто не могу.

– «Не могу» – я такого понятия не знаю, – отрезал Фостер. – Так в чем же дело? Мне казалось, двух тысяч долларов было бы достаточно, чтобы смириться на время с неприязнью, которую вы ко мне испытываете. Хотите верьте, хотите нет, но я способен быть вполне компанейским человеком, если захочу. Не спешите с отказом, обдумайте мое предложение и позвоните мне домой вечером в воскресенье, часов в восемь. В это время Бренды не будет, так что с этой стороны пусть вас ничто не смущает.

Пожалуй, отказаться окончательно будет легче по телефону, подумала Мэгги. А когда приходится краснеть и запинаться при разговоре лицом к лицу, получается не очень-то убедительно. Особенно, если, вопреки здравому смыслу, тебя так и подмывает ответить «да». О Боже, я, наверное, схожу с ума!

– Хорошо, – сказала она неуверенным голосом.

Самодовольная улыбочка мелькнула было на сжатых губах босса, и сердце Мэгги тут же успокоилось, идиотский трепет прошел.

Итак, он считал, что она согласится, предложенные деньги заставят, мол, забыть обо всех колебаниях.

Она внутренне содрогнулась при мысли, что Фостер, видимо, думает, будто за ее враждебностью скрывается неодолимое влечение к нему. Если босс рассчитывает на свои чары, то больше обсуждать с ним нечего. Теперь ни за что на свете она не согласится с его предложением. Ни за что!

3

Как выяснилось вскоре, ничто не могло поколебать решимость Мэгги, кроме непредвиденных обстоятельств собственной жизни и тяжелой драмы старой женщины.

Первая пробоина в стенах ее крепости появилась на следующий день, когда она бросила работу в кафе, поскольку хозяин стал все чаще щипать ее за ягодицы. Затем, в тот же субботний вечер, какой-то подлый воришка забрался в комнату мисс Кроуфорд и унес все дочиста. Бедная старушка впала в такое уныние, что Мэгги пришлось провести с ней целое воскресенье, пытаясь ее успокоить и утешить.

– Все будет хорошо, моя милая, – заверила она павшую духом соседку после того, как уехали полицейские.

Женщины сидели в комнате, считавшейся самой большой и светлой в старинном здании пансиона.

Широкое окно выходило в довольно запущенный палисадник перед домом. К сожалению, именно через это окно вор без труда проник в комнату нижнего этажа.

Мисс Кроуфорд покачала головой. Две крупные слезы скатились по изрезанным морщинами щекам.

– Все до единого цента! – Старушка едва сдерживала рыдания. – Пять лёт копила, и теперь у меня ничего нет.

Мэгги прикусила нижнюю губу, чтобы самой не расплакаться. Бедняжка. Ну почему она не отнесла свои сбережения в банк, а складывала деньги в старую коробку из-под печенья, что лежала под кроватью?

По мнению полиции, вор, вероятно, жил когда-то в этом пансионе и был наслышан о недоверии мисс Кроуфорд к банкам. Такое нередко встречается среди пожилых людей, переживших мировой кризис. К несчастью, служители закона также сообщили: надежды отыскать преступника у них почти нет, деньги возвратить едва ли удастся. Впрочем, не слишком оптимистичная информация не предназначалась для ушей мисс Кроуфорд, на чем настояла Мэгги. Старушка и так была убита происшедшим.

Трагедия состояла в том, что копила она, чтобы купить инвалидную коляску с электромотором. Тяжелое мышечное заболевание прогрессировало, женщина уже с трудом передвигалась по комнате в старом кресле с ручным приводом.

– Что мне делать, Мэгги? – повторяла сквозь плач мисс Кроуфорд. – Я не хочу отправляться в казенный дом престарелых. Но скоро уже не смогу двигаться самостоятельно. А любая зависимость для меня хуже смерти.

– Прежде всего не говори так, – мягко упрекнула ее Мэгги. – Полиция непременно отыщет деньги.

– Нет, не отыщет. Все пропало. Я, старая идиотка, держала деньги в жестяной коробке…

– Ну, перестань же. Не поможешь горю, дуя на сбежавшее молоко. У меня какое-то внутреннее убеждение, что деньги найдутся. Надо лишь подождать несколько дней.

Убеждение у Мэгги было в полном смысле внутреннее: ее желудок всякий раз начинал бунтовать при мысли о том, на что придется пойти ради возмещения украденных денег.

– Ко мне приходил человек, обещал показать инвалидное кресло в следующую среду. Говорит, это лучшее, что можно найти из бывших в употреблении. И стоит всего три тысячи долларов. А новое, ты же знаешь, обошлось бы гораздо дороже.

У Мэгги лихорадочно застучало в висках. Гордон Фостер готов заплатить две тысячи, если она составит ему компанию на конференции. А вдруг он согласится на еще большую сумму? Ну, скажем, три тысячи. Все сразу и авансом, как он выразился. Если Фостер согласится, можно будет отдать деньги мисс Кроуфорд еще до среды.

Конечно, надо говорить, будто полиция нашла украденные деньги. В детстве Мэгги брала уроки танца у этой женщины и знает, как она горда, а потому не допустит никакой благотворительности. К тому же бывшая учительница вполне способна задать пару хитрых вопросов о подлинном происхождении денег.

– Ну, не надо больше плакать, дорогая, – уговаривала Мэгги. – Вытри глаза. Женщина, научившая меня выделывать сложнейшие па у балетного станка, не покорится так легко судьбе! Тем более, не станет впадать в отчаяние. Дай полиции шанс поймать преступника. И обещай мне не отказываться от встречи с тем человеком, что должен прийти в среду.

– Хорошо, Мэг. – Старая дама нашла в себе силы слегка улыбнуться. – Что бы я делала без тебя.

– Все будет прекрасно, как всегда, – заверила девушка мисс Кроуфорд, хотя на душе у нее скребли кошки: пожилая женщина выглядела сегодня совсем разбитой.

– Я благодарна судьбе, которая поселила тебя милая Мэгги, в нашем пансионе. Ты так добра ко мне. Читаешь мне, играешь со мной в карты. Ты же не переедешь отсюда, когда найдешь работу на полную ставку, верно? Понятно, в городе есть дома более приятные…

Приятные! Да это просто куча хлама. Старое здание разваливается на глазах. Зато жилье дешевое, и на поезде до центра рукой подать. Адрес достался Мэгги от соседки по камере, хотя она и надеялась, что ей такое убежище не потребуется. Тогда она еще тешила себя мыслью жить дома.

Однако… После выхода из тюрьмы Мэгги, вернувшись домой, нашла у двери записку от отца: здесь ее не желают видеть. Правда, устно он потом добавил, раздобрившись, что она может забрать свои личные вещи. Пережив страшное потрясение, она ушла, не взяв ничего.

С самого начала обшарпанное здание пансиона произвело на нее удручающее впечатление, но еще тяжелее было встретить здесь обитательницу лучшей комнаты на нижнем этаже.

Мисс Кроуфорд обучала Мэгги искусству танца, начиная с трехлетнего возраста и до двенадцати лет, когда девочку отправили в привилегированный интернат. С той поры они не виделись. Однако память о доброй учительнице всегда была жива в ее душе; Мэгги не переставала восхищаться стойкостью мисс Кроуфорд. Возможно, ее воспитанию обязана Мэгги своим сильным характером, который помог ей не сломаться в мрачные годы заточения.

Похоже, мисс Кроуфорд тоже никогда не забывала свою ученицу. Ее лицо озарилось радостью, когда она узнала Мэгги. Они не могли наговориться, Мэгги честно рассказала о своих злоключениях за минувшие годы. Какое облегчение, когда есть кому излить душу, у кого можно выплакаться на плече!

Дружбу со старой женщиной Мэгги ставила выше всего, и видеть горе мисс Кроуфорд было невыносимо. Девушка дала себе зарок сделать все, чтобы достать денег на покупку заветного инвалидного кресла. Она наклонилась и потрепала старушку по колену.

– Дорогая, не надо так беспокоиться, – нежно сказала Мэгги. – Если я когда-нибудь найду другое жилище, ты переедешь со мной. И мы заполучим то самое кресло с электроприводом, если даже придется пройти ради него огонь и воду.

Вечером того же дня Мэгги приступила к выполнению своего обещания. Надо было пойти к телефонной будке на углу, набрать номер Гордона Фостера. Убийственно тяжело попирать собственную гордость подобным образом, Однако выбора не было, и Мэгги решила: погибать, так с музыкой. Она поставила себе первейшее условие в предстоящей операции: надменный босс ни на миг не должен учуять несчастную слабость Мэгги – склонность поддаваться его обаянию.

– Гордон Фостер слушает, – раздалось в трубке, и снова какая-то эротическая дрожь пробежала у нее по спине.

Проклятие, у него удивительно чувственный голос, если прислушаться!

– Говорит Мэгги Причард, – произнесла она, едва совладав с собой.

– О да, мисс Причард, я ждал вашего звонка.

Мэгги надеялась, что ее предложение о цене немного собьет спеси с этого самонадеянного джентльмена с таким чертовски сексуальным голосом.

– Я подумала, доктор Фостер, – заявила она абсолютно деловым тоном, – и решила, что смогу сопровождать вас… – Она сделала паузу, чтобы потешить его мужское тщеславие, и добавила: – Но естественно, за соответствующую плату.

Фостер резко перевел дыхание, в трубке что-то зашипело, потом последовало несколько секунд напряженного молчания.

– Я уже предложил вам две тысячи долларов, – напомнил он, причем от сексуальных ноток не осталось и следа. Голос был холоден, словно арктический лед. – Я бы считал это более чем достаточным вознаграждением за предполагаемую услугу.

– Сожалею, но я придерживаюсь иного мнения.

– Понятно, – проворчал он, к холодному возмущению в голосе добавился пренебрежительный оттенок. – Сколько же будет достаточно в таком случае?

– Три тысячи.

– То есть тысяча долларов в день!

– Такова моя цена, доктор Фостер. Соглашайтесь, или забудем наш разговор.

На другом конце провода, к удивлению Мэгги, раздался смех. Это озадачило ее, потом встревожило.

– О, я согласен, мисс Причард, но с одним условием.

– Каким же?

– Я не стану отменять свой заказ на двухместный номер в отеле. Положа руку на сердце, я бы предпочел делать вид, будто мы любовники, а не просто друзья. Причины этого позвольте мне не объяснять. Разумеется, я не ожидаю, что вы будете спать в одной постели со мною. Я позабочусь о том, чтобы в нашем номере был раскладной диван, это обеспечит нам обоим ночной покой.

– А если я скажу «нет»?

– Значит, вы отвергаете предложение и я ищу другие возможности.

Достаточно было вспомнить убитую горем мисс Кроуфорд, чтобы начисто отмести желание отказаться. Но Гордон Фостер стал еще более неприятен Мэгги, потому что загнал ее в тупик. Затягивать и без того неприятные переговоры, однако, было невмоготу: она только глубже чувствовала свое унижение. Лучше уж немедленно дать согласие. Пусть думает, будто ее ничуть не обеспокоило новое условие договора.

– Прекрасно, – сказала Мэгги с абсолютно искренне разыгранной безмятежностью. – Не спорю, за три тысячи вы вправе заказывать музыку. Но я хочу иметь деньги, как вы сказали, все сразу и вперед.

Фостер снова помолчал. Она удивила его? Или, может быть, даже шокировала?

Тем хуже для него. Она лишь заключала деловое соглашение, которое поможет ей избавить от тяжких страданий старого человека, вернуть ему смысл жизни. Мэгги не находила в себе сочувствия К переживаниям Гордона Фостера. Любой мужчина, покупающий за деньги общество женщины, получает то, что заслужил. То есть ничего хорошего.

– Деньги я пришлю вам завтра с посыльным, – сообщил Фостер несколько высокомерно.

Мэгги поняла, что вовсе не удивила своего босса. Она поступила именно так, как он и ожидал от женщины определенного толка: торговалась, словно продажная тварь!

– Наличными, пожалуйста, – поспешила ввернуть она.

Распиравший ее гнев заставлял говорить резко, зло. Неужели Фостер не сознает, что презрения заслуживает в первую очередь он сам уже за одно свое предложение?

– Само собой разумеется.

Мэгги издала тяжелый вздох. Дело сделано, и назад ничего не вернешь. Но, Боже мой, почему ей так скверно? Любой мог бы подумать, будто она сдала душу и тело внаем не на три жалких дня, а на всю жизнь. И не для сопровождения важной персоны, а в рабство.

– Думаю, детали мы обсудим при первой возможности, – внезапно предупредил он. – Не хочу, чтобы о нашем сотрудничестве дозналась Бренда. Договоренность сугубо между вами и мной. Моя сестра будет считать, что на конференцию я отправился один. Вы должны дать мне слово на этот счет, Мэгги.

Опять он назвал ее по имени, и она растаяла. Но сразу же сообразила: отныне обращаться к ней иначе ему нельзя. Ведь не будет же он твердить свое постылое: «мисс Причард, мисс Причард» на конференции. Спорить с ним о необходимости скрывать правду от Бренды она тоже не собирается. В сущности, все это – дешевый фарс.

Но дело не лишено загадочности.

Например, почему для Гордона Фостера так важно, чтобы коллеги поверили, будто сопровождает его любовница? Ради поддержания репутации покорителя сердец? Или у него есть иной повод для этого?

Где-то в глубине сознания звенел сигнальный колокол – срабатывал женский инстинкт, предупреждая, что не все в этой истории так просто, как может показаться на первый взгляд.

Но нельзя поддаваться практически беспредметным сомнениям. Три тысячи долларов манят. Три тысячи долларов, весьма реальных, ощутимо полноценных долларов. Побудительные мотивы доктора Фостера – пусть даже это элементарный обман – не должны волновать Мэгги. Все, что от нее требуется – получить денежки и сыграть свою роль.

Вероятно, подлинная причина ее беспокойства в том, что она не знает, насколько трудна эта роль, в которой ей предстоит выступить. Надо надеяться, она не останется в дураках и не выдаст собственной тайны. Да, как личность Гордон Фостер не вызывает у нее ни малейшей симпатии. Однако Мэгги уже не в состоянии подумать о нем, не вообразив себя в его объятиях.

4

– Начнем с самого главного, – внезапно заговорил Фостер. – С ваших туалетов.

– Моих туалетов? – бездумно повторила она, все еще под впечатлением от своего открытия об опасной власти над нею этого человека.

– У вас есть еще что-нибудь, кроме черной юбки белой блузки, которые вы надеваете каждую пятницу, не так ли?

Мэгги вспомнила элегантные платья и костюмы висевшие в гардеробе ее родного дома. Они наверняка еще не вышли из моды, классический стиль не стареет. Мэгги не сомневалась, что наряды до сих пор на месте. Никаких трудностей не будет заехать и забрать одежду, когда отец в офисе.

– У меня богатый выбор туалетов, – холодно ответила она, возмущенная и критикой, и скепсисом, сквозившими в вопросе.

– Да, но что это за одежда? – пренебрежительно поинтересовался он. – Вы, очевидно, согласитесь, что любая леди, поддерживающая дружеские отношения со мной, должна одеваться со вкусом. Ничего неподобающего, никакой вульгарности.

– Не опускаюсь до этого никогда.

– Вы, несомненно, выше дешевых эффектов надо отдать вам должное, – сухо пробормотал Фостер. – И, если не считать одной капризной пуговки, ничего неподобающего за вами не числится. Пока, – добавил он цинично. – Но я не желал бы, чтобы по прибытии в отель у нас начались разного рода неприятные мелкие сюрпризы. Кстати, в вашем прошлом или настоящем нет ли каких-либо обстоятельств, которые не позволяли бы вам выполнять для меня эту работу?

В сознании Мэгги немедленно всплыл один очень даже веский вопрос: а вдруг на конференции объявится кто-нибудь, кто знает о суде и тюремном заключении? Впрочем, в газетах об этом не было ни строчки. Отец не пожелал помочь дочери и не нанял хорошего адвоката, зато использовал свое влияние, чтобы скрыть информацию от публики.

– Какие обстоятельства вы имеете в виду?

Нечистая совесть толкала ее на дерзость.

– Да Бог его знает. Скажем, не осчастливили ли вы разворот одного из ведущих журналов для мужчин своей фотографией в первозданном виде? Или даже менее дорогих изданий – какая разница? Мне хорошо известно, что Бренда наняла вас, не проверив как следует вашу биографию. Я не вчера родился, Мэгги. Если девушке позарез нужны деньги, а у нее такая фигура, как у вас, ее могут уговорить заняться не слишком красивыми делами.

Чувства вины как не бывало. Мэгги чуть не вспылила. Не слишком красивые дела, говоришь! А что, черт возьми, делает она теперь, отправляясь и поездку с ним? Боже, да на каком таком основании он смотрит на нее сверху вниз? Ведь это он оплачивает ее сомнительную дружбу с ним. А что касается фигуры… Мэгги уже сыта по горло его сентенциями, приравнивающими соблазнительные округлости ее тела к аморальным поступкам.

– Я ни разу в жизни не совершила шага, за который мне было бы стыдно, доктор Фостер, – заявила она с достоинством, ледяным тоном. Про себя, впрочем, добавила, что сегодняшний договор не в счет. – Поверьте, вы получите возможность гордиться мною как вашей… э… подругой. У вас не будет причин пожалеть о своем выборе.

– Н-ну, это мы еще посмотрим. Вы играете в теннис, хоть немного?

– Да, но…

– От вас не требуется высший класс, – небрежно прервал ее Фостер. – Достаточно уметь держать ракетку в руках. Видимо, я хочу слишком многого, но все же спрошу, не играете ли вы и в гольф?

Его покровительственный тон может взбесить кого угодно. Ведь Мэгги просто хотела предупредить, что у нее нет теннисной ракетки. Попадись он мне на корте или на площадке для гольфа, я ему устрою!.. Спасибо, между прочим, отцу за каникулы, превращенные в бесконечные спортивные уроки и тренировки. Хоть что-то он для меня все-таки сделал.

– На ваше счастье, я играю и в гольф. Немного, – добавила она, не желая заранее раскрывать карты перед противником.

– Вы меня удивляете, мисс Причард. Я бы не сказал, что место приложения ваших талантов – в спорте, скорее, где-либо еще.

Мэгги сочла за благо не реагировать на гадкий намек Фостера.

– Я бы хотела, чтобы вы решили, как будете называть меня, – ядовито сказала она. – То я для вас Мэгги, а минуту спустя мы возвращаемся к мисс Причард.

– Вы совершенно правы. Но мне не вполне удобно звать вас Мэгги.

– Как угодно. Вы босс. Мне важно лишь знать свои права и чего я могу ожидать. Кстати, об ожиданиях. Надеюсь, я тоже не столкнусь в отеле с мелкими неприятными сюрпризами, не так ли?

Затянувшееся молчание было насыщено электричеством. Не оставалось никаких сомнений, что на конференции у Фостера намечается своя, скрытая от всех программа, и это начинало беспокоить Мэгги.

– Что вы хотите этим сказать? – настороженно процедил он.

Хочу знать о твоих нечистоплотных замыслах, ты, слуга дьявола, хотела выпалить Мэгги. Чего ради ты платишь три тысячи долларов за то, чтобы я состояла три жалких дня при тебе в роли любовницы?

Вместо этого она заявила:

– Мне уже приходилось сталкиваться с мужчинами, у которых под фраком джентльмена волчья шкура. Избавьте меня от удовольствия отбиваться от вас каждую ночь.

Фостер сухо рассмеялся.

– Вы великолепны в своей прямоте, Мэгги. Я в восторге. Собственно, я и без того восхищен вами. Вы на редкость уверены в себе и полны загадок. Удивительно, вы никогда не прибегаете к уловкам, хотя в вашем положении привлекательная женщина могла бы почувствовать соблазн манипулировать людьми. Не бойтесь, вам не придется отбиваться от меня. Насилие мне всегда претило, а соблазнять вас не входит в мои планы.

– Какие планы? – вырвалось у Мэгги.

Она не поверила ни единому слову из его двусмысленных комплиментов. По какой-то причине она вызывает антипатию у Фостера, и он не дает себе труда скрывать это. Может быть, ему не нравятся все женщины с бюстом больше первого размера?

– Это, моя милая Мэг, – усмехнулся он, – совершенно не ваше дело.

И в то же время, мой милый доктор, это – увиливание от ответа. Но упрек не был произнесен. Неразумно настаивать, если тебе нужны три тысячи долларов.

– Согласна, доктор. Пусть это останется вашим маленьким секретом.

– Зовите меня Гордон.

– Что, простите?

– Называйте меня по имени.

– А… Видимо, так необходимо. Надеюсь, не забуду.

В таком случае попробуйте прямо сейчас. Скажите: «Да, Гордон», «Нет, Гордон», «Три полных мешка, Гордон».

Но это же просто смешно.

– Говорите! – рявкнул он.

В душе Мэгги дрогнула от беспощадного голоса.

– Д-да, Гордон, – робко проговорила она. Затем уже более твердо: «Нет, Гордон». И уже с вызовом в голосе закончила: «Три полных мешка, Гордон».

– Вот видите, – небрежно бросил Фостер. – Никаких проблем. Хотя, пожалуй, стоит еще потренироваться в оставшееся до пятницы время, чтобы мое имя звучало потеплее. Если вы обратитесь ко мне в обществе таким тоном, как сейчас, люди подумают, что вы собираетесь не поцеловать меня, а убить.

Что ж, посторонние не слишком ошибутся, грустно подумала Мэгги. Ей хотелось и его смерти, и поцелуя от него. Черт подери, ей начинала нравиться эта дуэль без правил. В ней есть что-то сексуальное. Мэгги остро почувствовала, как участился пульс, запылали от непрошеного волнения щеки. Слава Богу, разговор идет по телефону, и Фостер не видит ее лица.

– Я постараюсь, – сказала Мэгги, удивляясь собственному спокойному тону.

Господи, да она не такая уж плохая актриса, как думала. Кто знает, как все обернется. Может, ей удастся выбраться из этой темной истории и даже не обжечь пальцы. Если же станет, слишком припекать и она потеряет покой из-за неотразимого хирурга, достаточно будет лишь вспомнить Кевина. Размышления об этом негодяе всегда действовали на Мэгги отрезвляюще. В случае, если и это не поможет, она сосредоточится на мысли, что надо как-то выживать. Теперь, потеряв место в кафе, нужно всеми силами держаться за работу в клинике.

– Скажите, что нам предстоит в пятницу? – деловым тоном поинтересовалась Мэгги. – Что должна делать я?

– Нас будут ждать в Лонгриче, в отеле «Виктория» между тремя и пятью часами. У меня в пятницу утром назначена операция, будет еще одна пациентка с другого конца страны, я должен ее принять. Я просил ее быть в моем кабинете в час.

– Значит, вы хотите, чтобы я приехала, как обычно?

– Незачем. Приходите в клинику к часу тридцати. Я к тому времени должен освободиться. Говорят, до Лонгрича не более двух часов езды.

– Что, по вашему мнению, я должна надеть в дорогу?

– Что-нибудь простое, но со вкусом. Сейчас осень, в тех местах под вечер бывает прохладно, поэтому накиньте жакет. И не забудьте уложить в чемодан костюмы для тенниса и гольфа. Да, и еще купальник. Если верить рекламной брошюре, что прислали из отеля, у них там есть плавательный бассейн с подогревом.

– Слушаюсь, босс!

– Не дерзите.

Она проявила бы нечто большее, чем дерзость, если бы отправилась поплавать в этот бассейн в купальнике, купленном по совету Кевина пять лет назад. С той поры Мэгги поправилась на целый размер, особенно расцвел бюст. А всему виной тюрьма, где кормили вкусно и сытно. А может, пончики и кофе капуччино, которыми она пробавляется в кафе, чтобы меньше тратить на еду?

А сейчас, с сегодняшнего дня и до пятницы, Мэгги придется буквально голодать, чтобы старые платья сидели на ней как влитые. Но почин уже сделан. За весь день у нее и маковой росинки во рту не было.

– Мэгги!

– Да?

– Нет, ничего. Больше у вас нет ко мне вопросов?

– Вы знаете адрес, по которому завтра пошлете мне деньги?

Его вздох прозвучал раздраженно.

– Хорошо, что вы верны своим принципам. Да, ваш адрес у меня есть. Вам доставят все наличными, самое позднее к трем часам. Вы удовлетворены.

– Вполне.

– А я надеюсь за свои деньги получить то, что нужно.

– Вы будете иметь все, что оплачено. И ничего сверх этого.

– Рад слышать это, Мэгги, – проговорил Фостер, растягивая слова. – Именно такова цель моих затрат. И ничего сверх этого. Никаких осложнений и последствий. Итак, до пятницы. И не опаздывайте! – предупредил он и повесил трубку.

Мэгги долго еще сверлила взглядом умолкнувший телефон. Сердце сердито стучало. По крайней мере, ей хотелось думать, что она сердится. До пятницы, вроде, далеко, но она придет – не успеешь оглянуться. Вот что страшно.

Так и произошло. С утра было холодно, а потом погода разгулялась, стоял солнечный осенний день. Обычно неделя тянется бесконечно долго в тщетных поисках полноценной работы, а тут дни просто мелькали один за другим. Каждую свободную минуту Мэгги занималась переделкой своих туалетов. Что-то удлиняла или укорачивала, всюду, где возможно, распускала швы.

– Скажи мне еще раз, дорогая, как называется место, куда ты едешь? – спросила мисс Кроуфорд, наблюдая за упаковкой свежевыстиранных и выглаженных платьев и костюмов.

– «Виктория», – улыбнулась Мэгги. – Это отель в окрестностях Лонгрича.

Старая женщина ухитрилась подъехать в кресле ближе, с усилием дергая за ручки управления. Всего через два дня она пересядет в новое кресло, будет носиться взад-вперед по коридору, уже не боясь ни с кем столкнуться. Увидеть мисс Кроуфорд счастливой – ради этого стоит принести в жертву ближайший уик-энд.

– И чем ты будешь там заниматься?

– Обычной секретарской работой. – Мэгги сглотнула. – Доктор Фостер хочет, чтобы я записала все лекции, которые он прослушает.

У нее язык не повернется сказать старому другу правду. Старушка просто упадет в обморок, а потом потребует, чтобы Мэгги вернула деньги и осталась дома. Однако с деньгами все не так-то просто, потому что они уже переведены на счет фирмы, торгующей инвалидными креслами.

– И все эти красивые платья нужны тебе только для записи лекций? – последовал вопрос нахмурившейся старушки.

Мэгги силилась казаться безмятежной. Она рассмеялась, надеясь, что смех не звучит слишком фальшиво.

– Нет, конечно же. По вечерам там будут неофициальные встречи, развлечения. Ты ведь не хочешь, чтобы я выглядела, как замарашка, в глазах всех этих высокопоставленных медиков и их жен?

– Мэг, ты никогда не будешь выглядеть замарашкой. – Острый взгляд серых глаз отметил заливший щеки девушки румянец. – А там у тебя идет все хорошо, дорогая, верно? Ну, я говорю… об этом твоем боссе… Он не из тех, кто может потребовать от тебя чего-нибудь помимо секретарских услуг?

– Слава Богу, нет! Доктор Фостер совсем не такой.

– Мне кажется, ты говорила, он очень красив.

– Верно, красив.

– В таком случае он как раз из тех. Поверь мне, дорогая. Я уже достаточно пожила на свете, чтобы убедиться: все молодые красивые мужчины на одну колодку. Если он, конечно, нормальный. Он не извращенец, нет?

– Нет, – чуть не задохнулась Мэгги. – Уверена, что нет. Но можешь не беспокоиться, он совершенно не интересуется мною. Ну, ты знаешь, о чем я говорю.

Кстати, это не так уж плохо, если учесть ее непрошеное волнение из-за предстоящей поездки.

– С чего ты взяла, будто босс не интересуется тобой? Такие девушки, как ты, всем очень нравятся. А ты будешь просто ослепительна в этом платье.

Мэгги посмотрела на длинное кружевное платье кофейного цвета, которое она только что бережно уложила в чемодан.

– Может быть, я его совсем не надену. Оно немного тесновато.

Собственно говоря, все наряды, привезенные из дому в понедельник, страдали этим недостатком. Мэгги устраняла его прежде всего, немного распуская швы. Однако с кружевным платьем это не удалось, швы были прошиты так, что ни одной лазейки нельзя найти. Она все-таки взяла его в надежде, что к последнему вечеру уже сумеет в него влезть. Если сможет проплыть бассейн, о котором упоминал Гордон, взад-вперед раз сто в день. Кофейный цвет ей к лицу, и в этом наряде она всегда чувствовала себя хорошо. Хорошо?

Совесть восстала, и Мэгги вынуждена была признать, что как раз в этом платье ей никогда не было спокойно и удобно. Ближе к истине было бы сказать: она чувствовала себя в нем сексапильной. Однажды она надела это платье для Кевина, и он весь вечер не мог дождаться, когда сорвет его с нее.

Интересно, что сказал бы Гордон, если бы когда-нибудь увидел ее в этом наряде с хорошей прической, полным макияжем и ожерельем из бриллиантов и жемчугов на шее? Соблазнять ее не входит в его планы, но такая мысль вполне может прийти ему в голову… если Мэгги наденет кружевное платье.

– Мэг…

Она вздрогнула и поспешила отвести взгляд от чемодана. Пульс был неровный. Какие дикие мысли навевает на нее этот человек.

– Да? – Голос звучал не очень уверенно.

– Уж не влюбилась ли ты в доктора Фостера? Признавайся, – озабоченно спрашивала мисс Кроуфорд.

– Ой, помилуй Боже! Нет.

Разве что испытываю легкое влечение к нему, призналась она себе. Но это же не любовь. Ни в коем случае. Одна мысль об этом ужасна!

– Вас к телефону, Мэгги! – позвали девушку из коридора. – Поспешите. Тот, на проводе, говорит, у него только одна минута.

Мэгги не могла догадаться, кто звонит. Никогда раньше здесь ее по телефону не разыскивали. Она, вроде, никому не сообщала этот номер. Да и ее единственными друзьями после выхода из тюрьмы были мисс Кроуфорд и соседи по пансиону.

Она торопливо шла по коридору к входной двери, где стоял на солидном столике аппарат, по которому можно было только принимать звонки, и вдруг вспомнила, что дала как-то этот номер Бренде. По всей видимости, известен он и Гордону.

Когда Мэгги взяла трубку, у нее свело желудок, голос звучал напряженно.

– Мэгги, это Гордон. У меня сейчас перерыв между двумя операциями, поэтому буду краток.

– Что случилось?

У нее упало сердце. Первая мысль – он звонит, потому что все отменяется. Мэгги сразу же обнаружила крайне неприятную причину своего беспокойства: она встревожилась вовсе не из-за денег, а – совершенно неожиданно – из-за того, что теперь у нее не будет повода появиться перед Гордоном в этом проклятом кружевном платье.

– Все в порядке, – сообщил он твердо. – Но мне интересно, как вы будете добираться в город с багажом? Я знаю, обычно вы ездите поездом и идете несколько кварталов от Мартин-плейс до клиники.

– Господи, откуда вам это известно? – спросила она испуганно.