Текст книги "С тобой и без тебя"
Автор книги: Лесли Локко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Состояние Макса – точнее то, что от него осталось, – перешло непосредственно к Амбер. Он мечтал преумножить свое богатство, запустив его драгоценный проект с соляными шахтами, который едва не уничтожил Макса. Затраты были так велики, что почти опустошили его сбережения. Он составил это завещание лет пять назад и, несмотря на уговоры Тео, не успел обновить его до смерти. Все, что у него когда-либо было, что он когда-либо создал, было сосредоточено теперь в шахтах Тегазы. Ни Киеран, ни Паола не были упомянуты; дом в Холланд-парке переходил Анджеле; Франческа сохраняла квартиру в Риме; вилла «Каса Белла» принадлежала Амбер всецело; кроме того, были завещаны еще небольшие суммы – ежегодные перечисления на счет Кристины и тот договор, что он заключил около года назад с Шиобан оставался в силе. И последнее, необычное пожелание – мешочек с тремя бриллиантами, что Тео достал из сейфа... тоже завещался Амбер. Она держала желтую, хрупкую оберточную бумагу в ладони, не в состоянии думать ни о ком и ни о чем вокруг. «Почему, Макс?»Так или иначе, он снова поставил ее перед выбором. Даже теперь, после того как он погиб, он заставлял ее принимать решение. Тегаза или семья. Между Танде и семьей Макса. Ее глаза вдруг загорелись; ей нужно выйти отсюда. Она вскочила на ноги и выбежала из комнаты.
Если Амбер думала, что неделя после смерти Макса была самой тяжелой, то глубоко заблуждалась. Все двадцать четыре часа в сутки она осознавала всю правду своего – их – состояния.
Смена отношения к ней не заставила себя ждать. Теперь у нее было все – независимо от настоящего состояния завещанного, все принадлежало ей, а у них, Франчески, Паолы и Киерана... не было ничего. Более, чем ничего, настаивала Франческа... их выбросили, отвергли, растоптали... унизили. Амбер с трясущимися руками настаивала на том, что ничего не будет изменено, пока у нее есть время подумать над тем, что делать, как лучше обустроить всех. Она пошла к Тео.
Неделю спустя она сидела в одном из плюшевых кресел в кабинете Тео, согласившись на бокал вина и взволнованно глядя на юриста.
– Как ты, держишься, дорогая? – спросил он.
– Я не знаю. Вроде бы все в порядке. Я не понимаю, злиться мне на него или гордиться тем, что он обрушил на меня все сразу. Почему именно я? – Она устремила взгляд в свой бокал.
– Кому еще он мог доверять? – проговорил Тео.
Амбер в изумлении подняла глаза. Она никогда не обращала особого внимания на этого добродушного адвоката, который, кажется, служил у Макса всю жизнь. Она смутно припоминала, что Тео присутствовал на семейных празднествах – она даже помнила, как Тео незамедлительно пришел в тот вечер, когда Анджела пыталась покончить с собой... она помнила, как он взбежал вверх по лестнице – Макса тогда не было дома конечно же, – он кричал, чтобы вызвали «скорую», и ни на минуту не оставлял Анджелу... да, он и вправду постоянно был с ними. Она просто никогда не замечала его.
– О, было, конечно, время, когда он верил, что Киеран взялся за ум, – продолжил он тихо, – с тем ночным клубом. Так все хорошо начиналось. Но потом, после всей этой истории с Паолой, – он аккуратно приложил бокал к губам и поставил его на стол, – казалось, все рухнуло. – Амбер удивленно посмотрела на него. Он знал? Тео поймал ее взгляд. – Я был не просто юристом Макса, – начал он после некоторого молчания. – Он был моим другом. Мы вместе выросли.
У Амбер перехватило дыхание. Она впервые услышала, как кто-то говорит о детстве Макса.
– Он никогда не говорил... я совсем ничего о нем не знаю, – почти шепотом сказала она. – Ты... как вы познакомились?
– Ты когда-нибудь слышала об Организации перевозки детей беженцев в годы Второй мировой? – спросил Тео, вставая из-за своего стола.
Амбер кивнула, замешкавшись.
– Дети... Еврейские дети... ты? И Макс?
– Да, мы оба. Мы приехали в разные годы. Я приехал в тридцать седьмом, Макс – в тридцать девятом. У нас не было ничего... мы оба приехали с пустыми карманами. Но нас поместили в приют на Нисден-Лейн. Мы совсем не общались там – он был старше меня года на два. Но совершенно случайно мы встретились через несколько лет. Он тогда уже был женат на твоей матери. Он вспомнил меня. Я как раз начинал свою карьеру юриста, работая в «Розенцвейг и Гутман», большой еврейской юридической компании. В то время мы предъявили иск Сэйнсбери, мы требовали от него закрытия маленькой мясной лавки на Коммершал-Роад... Я хорошо это помню. – Тео замолчал и сделал глоток вина. Амбер молчала в ожидании продолжения. – Дело мы, конечно же, проиграли... но Макс тогда подошел ко мне. Мы немного поговорили. Он попросил связаться с ним, как только я получу должную квалификацию. – Он пожал плечами. – Я так и сделал. Это было почти тридцать лет назад. – Он снова глотнул вина. – Макс был добр ко мне. Все, что я смог заработать, все благодаря ему. Он сводил меня с нужными людьми, давал деньги взаймы, когда это было необходимо, – он ведь крестный моему сыну. – Амбер почувствовала знакомые теплые капли слез на щеках.
– Почему он никогда нам не рассказывал? – спросила она отрывистым голосом. Тео покачал головой.
– Надеюсь, я смогу рассказать. Он был готов принести тебе весь мир, Амбер. Он всегда это говорил. «Если бы только мой сын был таким, как моя дочь. Если бы у него была хотя бы половина ее мозгов». Он очень гордился тобой. – Амбер чувствовала, как слезы спускаются по ее щекам. Она посмотрела на Тео. Его глаза светились. – Я просил его пересмотреть завещание, понимаешь... после тех событий, когда он вычеркнул из него Киерана и Паолу. Только бы защитить тебя. Но он больше никогда не возвращался к нему. Я иногда задаюсь вопросом... – он покачал головой. – Может быть, все-таки ему хотелось бы, чтобы все было иначе.
– О чем ты?
– Это было всегда камнем преткновения для него, понимаешь. У него была такая напряженная жизнь... раннее взросление. Но это сделало его тем, кем он был. Хочешь жить, умей бороться, так он любил говорить. И я думаю, он боялся, что тебе никогда не придется ни за что бороться. Это порой сильно волновало его. Он часто повторял, что ты больше всех похожа на него – ты будешь бороться до конца. Как тогда, когда ты боролась за право поступить в университет. Ты знаешь, он сожалел о сказанном. После того, как ты поступила, ему было стыдно за свои слова. Он не переставал надеяться, что Киеран одумается, понимаешь. Видимо, именно это и был первый знак. Потом ты уехала в Мали. «Она совсем, как я», – не уставал он повторять – он был доволен. Поэтому... да, мне иногда кажется, что он сделал это намеренно... понимаешь... намеренно не стал менять завещание. Похоже, это и есть твоя жизненная борьба, Амбер.
– Знаешь, мы поссорились, – заговорила Амбер почти шепотом после некоторого молчания. – Как раз перед тем, как он погиб. Он говорил такие вещи... я тоже лишнего наговорила... я не знаю, мне было так...
– Не надо, – перебил ее голос Тео. – Не стоит изводить себя. То, о чем вы спорили, не имеет никакого отношения к произошедшему. На то была Божья воля.
– Ты говоришь совсем как Танде, – сказала Амбер, нервно улыбаясь. И замолчала. – Все было из-за него... из-за Танде. Макс такое говорил...
– Значит, Танде говорил от лица твоего отца, Амбер, – вмешался Тео. – Он беспокоился за тебя. И немного ревновал тебя, понимаешь. – Он улыбнулся. – У меня трое дочерей. Две старших уже замужем... и, да, я иногда ревностно к ним отношусь. Непросто пережить тот момент, когда к тебе приходит осознание того, что тебя кем-то заменили.
– Но я никогда бы... – начала было возражать Амбер.
Тео покачал головой.
– Боюсь, это не от тебя зависит. Это наша вина... наше тщеславие. И что бы ты ни говорила о Максе, он все-таки был еще тем тщеславным негодяем. – Тео громко рассмеялся. – Я ни в коем случае не оправдываю сказанное им в тот день, а я представляю, что он там мог наговорить, я просто хотел сказать... что он был уязвлен. Вот и все.
Амбер с благодарностью смотрела на него. Тот тугой узел вины, что она носила внутри все это время, начинал постепенно отпускать ее. Она взяла свой бокал и подняла его вверх.
– Спасибо тебе, дядя Тео, – проговорила она. Тео ничего не отвечал, пораженный ее словами. Потом он поднял свой бокал.
– Нет, Амбер. Спасибо тебе. – Она заметила, как у него на глазах выступили слезы. Круг начинал замыкаться.
86
– Время после смерти Макса, – говорила она Танде по телефону тем же вечером, – еще можно было хоть как-то перенести. Но вот другой вопрос – что делать с наследством, вот это – настоящая проблема. В смысле, я просто не представляю... Конечно, проект в Тегазе мы продолжим. А как же иначе? Но... как с финансами остальных?
– А что с ними? У твоей матери есть дом, не так ли? У Киерана тоже... у Франчески квартира в Риме. С ними все будет в порядке.
– Но откуда они будут брать деньги?
– Амбер, что для этого делает каждый на планете, включая тебя саму? Находят работу и работают.
– Но...
– Никаких «но». Ты не обязана делать им одолжение.
– Я знаю. Просто... ну, я хотела сказать... Киеран никогда не работал. Никогда в жизни.
– Тогда как раз подошло его время начать, – сухо ответил Танде. Киеран никогда не нравился ему, так же как и Паола. То, что он когда-то обратил на нее внимание, ничего не значит. Прошло три года с тех пор, как он познакомился с ними, и за это время его восхищение Амбер только росло, в то время как оценка ее семейки падала с точностью до наоборот. Когда он летал вместе с Амбер в Лондон в те первые недели после смерти Макса, он вдруг стал медленно осознавать, эти люди – Киеран, Паола, Франческа, Анджела – были теми, среди кого Амбер выросла; а этот элегантный особняк на Холланд-парк с его бесчисленными экономками и слугами был ее домом. Она показывала ему спальню, где она, Бекки и Мадлен провели все юные годы их жизни; маленькую ванную комнату, где на пожелтевшем крюке за дубовой дверцей до сих пор висел тот халат, который Амбер носила, еще будучи девочкой... Это был дом той девушки, в которую он влюбился, и чей неисчерпаемый источник энергии он никогда не мог постичь. Он провел много времени среди ее вещей и жизни, которую она когда-то вела... и понял, что она просто-напросто сделала выбор и приняла решение оставить такую жизнь. Она запросто могла стать такой же, как Паола или Киеран... даже как Анджела. Но согласно чему она сделала такой выбор? Согласно своим убеждениям? Своим моральным ценностям? Это принижало и поражало его. Во многом она была решительнее его – многое из того, чем он сейчас занимался, было выбрано его родителями. В его случае жизнь не была борьбой с совестью, а просто дорогой по пути, заранее приготовленному его ритмом жизни, его религией, положением в обществе. Решения, которые принимала Амбер, были намного сложнее, она смогла измениться.
– Думаю, ты прав, – услышал он ее голос. И вздох. Он улыбнулся про себя. Кто знает... может быть у них что-нибудь и выйдет?
– Я люблю тебя, – сказал он тихо. – Правда.
– Я тоже. Жаль, что ты не рядом.
87
Ни Бекки, ни Мадлен не знали о смерти Макса несколько недель – Мадлен была слишком занята, а Бекки никогда не слушала новости. Мадлен шла в свой офис на Пятьдесят первой, когда заметила Дари, бегущую по улице. Она остановилась и помахала ей. Дари прибежала, оставив позади полосу от своего дыхания на холодном воздухе.
– Привет, необязательно было ждать меня, – сказала она, потирая руки в перчатках. – На улице так холодно!
– Просто не верится, что летом мы были в этом же городе. Мне было тогда так жарко, что я думала, растаю, – Мадлен согласилась с ней, затыкая шарф за воротник.
– Вот тебе и Нью-Йорк. Прямо не знаю, могли бы построить этот город в Калифорнии, – рассмеялась Дари. – О, кстати... я все хотела спросить тебя. Дочь Макса Сэлла – твоя знакомая?
Мадлен удивленно кивнула.
– Да, Амбер. Мы дружим с детства.
– Я так и думала. Какая трагедия для них.
Мадлен повернулась к ней.
– Что за трагедия?
– Ты не слышала? – Дари удивленно посмотрела на нее.
– Не слышала что? – Сердце у Мадлен едва не выскочило от волнения.
– Он погиб. Разбился на самолете несколько недель назад. Во всех новостях только об этом и говорили... эй, где ты была? – воскликнула она.
Мадлен побежала к офису. Ей нужен телефон.
– Амбер? – воскликнула Мадлен с облегчением, когда наконец дозвонилась до нее. Она почти все утро потратила на звонки в офис Макса и его родным. – О боже... Амбер, мне так жаль. Я только сейчас узнала. Почему ты не позвонила?
– Я звонила. Я звонила тебе на квартиру, но твой автоответчик был полон – я не могла оставить сообщение. Я думала, что ты, должно быть, услышишь по новостям. – Амбер удивилась, как успокоил ее звонок Мадлен.
– У тебя все хорошо? Может быть, мне нужно приехать? Приехать к тебе сейчас?
– Нет... нет, у меня все хорошо. Честно. Тео был здесь; он чудесный. Все в порядке, правда.
– Кто такой Тео? Где Танде?
– Тео – юрист Макса, он теперь нам как родной. Я расскажу тебе о нем, когда встретимся. Танде дома. Он приедет на Рождество.
– А свадьба? Что происходит... я все удивлялась, почему от тебя нет никаких вестей – я думала, вы все заняты приготовлениями. О, Амбер... мне ужасно жаль, что меня не было рядом. – Мадлен расплакалась.
– Мэдс... все хорошо. У меня все в порядке. Правда. Сколько там времени? – Мадлен посмотрела на часы.
– Половина двенадцатого. Я пыталась дозвониться до тебя с девяти утра.
– Я знаю, я была немного занята. Объясню позже. А свадьбу отложили, несмотря на спешку Франчески.
– Послушай, я все равно приеду на нее... я прилетаю в Лондон в пятницу. Просто поверить не могу, что случилось такое, а меня не было рядом с тобой. – Амбер хотелось сказать, чтобы Мадлен не говорила глупостей, но она сдержала себя. Она не видела Мадлен больше шести месяцев. Она и правда была занята, и не было времени даже подумать о ней... но она скучала по Мадлен – и по Бекки тоже. И ей действительно было тяжело без них двоих.
– О, Мадлен. Ты уверена? Будет здорово, если ты приедешь. – Она утерла слезы с глаз. Прошел целый месяц с момента смерти Макса, а она все еще не могла успокоиться. Она так быстро расстраивалась и начинала плакать.
– Я приеду. Бекки... от нее что-нибудь слышно?
– Нет. Мы не разговаривали с ней... давно. – Мадлен ничего не ответила. Такое несчастье, а ни одна из них не знала? Она положила трубку и тут же принялась готовиться к отъезду.
...В Хараре Бекки делала последние штрихи в своем бизнес-плане. Она три недели искала, разведывала, проверяла и анализировала... она думала, у нее голова разорвется от всего этого. Она собиралась просить денег для галереи у родителей, хотя бы чтобы продержаться первое время. Но сначала нужно выполнить одну работу. И она справилась с ней. Она просчитала все до мелочей. Десяти тысяч фунтов, которые она собиралась у них занять, точно хватит. Она знала, ее родители скептически отнесутся к этому. Хотя десять тысяч фунтов не такая уж и большая сумма, если говорить об открытии такого дела, но для Зимбабве деньги огромные, и они с Годсоном снова и снова прикидывали расходы – она была уверена, что все получится. Она посмотрела на небольшую стопку бумаг, что аккуратно складывала вместе, когда последний лист вышел из принтера Надеж. Красиво получилось. «Олдридж и Маримба. Галерея современного африканского искусства. Дом 27, Альбион-Роад, Хараре, Зимбабве». У них даже был свой адрес. Ей даже удалось очаровать индийского владельца помещения так, что тот позволил ей заплатить только шестимесячную арендную плату вместо положенной двухгодовой. Все было готово к началу работы. Все, что ей было необходимо сделать, так это убедить своего отца – и мать, наверное, в большей степени, – что она сможет и обязательно заставит все задуманное работать. Она листала бумаги. Там были фотографии помещения изнутри, изображения окружающей территории, улицы; снимки с работами Годсона; скульптуры и маски одного из самых известных скульпторов в Хараре; многочисленные листы с цифрами и именами; бизнес-план; отзывы... словом, здесь было достаточно, чтобы привлечь внимание самого искушенного зрителя. Годсон и его знакомая бухгалтер, Элла, проследили, чтобы все ее вычисления были верными и имели должный вид. Она отошлет эти документы отцу сразу же после того, как они поговорят. Она посмотрела на часы. Было четверть одиннадцатого, значит в Лондоне четверть девятого – и мать, и отец должны быть дома. Она подняла трубку и набрала номер.
– Мам? Это я... как ты?
– Бекки? Бекки? Это ты? О боже... Бекки, где ты была все это время? Мы уже не знали, что и думать от волнения. Мы сотню раз просили Генри передать тебе, что мы беспокоимся. Он сказал, что не знает, где ты. С тобой все хорошо, дорогая? Где ты? – Голос ее матери был едва ли не истеричным.
– Я в порядке, мам. Я говорила Генри... я давала ему свой новый номер. – Она нахмурилась. Какой злопамятный. – У меня все хорошо. Я всего лишь переехала. Остановилась у одной подруги и...
– Ты возвращаешься? Амбер звонила на днях. То, что у них случилось, просто ужасно...
– Что? Что случилось?
– О, дорогая... ты не слышала новость? Макс умер. Погиб в авиакатастрофе... совсем недавно. Не могу поверить, что ты не слышала.
– Что? – Бекки невольно вздела руки к лицу. – Когда?
– Около месяца назад. Он летел на своем личном самолете куда-то в Африку... ну, ты же знаешь, у него там проект. Ты возвращаешься?
– Конечно. Я приеду, как только смогу. – Бекки быстро прикинула, что ей как раз хватит на билет на самолет. Деньги от продажи кольца остались почти нетронутыми. – Я позвоню, как только куплю билет. А теперь я должна позвонить Амбер прямо сейчас. – Она положила трубку. Макс мертв? Макс? Это казалось просто невозможным. Только не Макс.
...Амбер открыла дверь. Бекки и Мадлен стояли на ступенях. Слова были ни к чему. Она тут же почувствовала их объятия. Будто они никогда и не расставались.
– Ты должна сделать это сейчас же. – Франческа смотрела на Паолу с плохо скрываемым выражением паники на лице. – Прежде, чем этот ужас станет всем известен.
– Но не покажется ли ему это немного странным? – спросила Паола.
– Нет, нет... забудь об этом. Это кольцо должно быть на твоем пальце как можно скорее, Паола. Нет времени на приличия. Это срочно. Просто необходимо. – Паола неуверенно кивнула. Конечно же, ее мать была права. После того шока, что они испытали, услышав завещание Макса и обнаружив, что единственного месячного дохода хватит лишь на мелкие расходы – про роскошь можно забыть! – она вдруг резко ощутила всю остроту своего положения. Она никогда не придавала большого значения деньгам. Они всегда просто были под рукой. Макс часто пытался урезать ее расходы, чтобы хоть как-то поместить ее в рамки разумного, но чтобы денег не было вообще – он никогда не допускал этого. Она всегда тратила столько, сколько хотела, и никогда не задумывалась над тем, откуда деньги берутся. А теперь Франческа говорит, что Паола не может пользоваться платиновой карточкой, которая была у нее с шестнадцати лет, и что им обеим нужно серьезно подумать над тем, что делать дальше. Без денег? Это невозможно. Что же им делать? Франческа давно не работала, а Паола вообще никогда не работала. Что другие делают, откуда они берут деньги?
– Они работают, – сухо ответила Франческа, зажигая свою сигарету. – Но об этом не может быть и речи. Я хочу, чтобы Отто назначил другую дату – и побыстрее. Раз уж так вышло, что от богатства Макса нам ничего не досталось... что ж, он вполне может заставить тебя подписать любой договор. Нет, я хочу, чтобы ты разобралась с этим быстрее. Быстро, ты слышишь меня?
– Хорошо, хорошо... я слышала. Я позвоню ему сегодня же. Позвоню.
Паола достала одну сигарету из пачки Франчески. Вся сложившаяся ситуация была ужасной. Сначала Макс, потом завещание... а теперь это. Она чувствовала, как ее переполняли эмоции. У нее просто не хватало на все терпения; боль, утрата, страх – это должно было чем-то кончиться, она это знала. Не то чтобы она не любила Отто... он нравился ей, по крайней мере она так думала. Но внезапное осознание того, что ей теперь нужно срочно выйти замуж за него – они даже толком-то не целовались! Вдруг все приняло такой отчаянный вид, она не так хотела все пережить. Макса не будет на свадьбе. Глаза вдруг наполнились слезами. Кто поведет ее к алтарю? Этот день должен был быть самым счастливым днем ее жизни, а получится самым грустным. Она не сможет не думать о нем в тот момент и не сможет удержаться от слез. И какая жизнь ждет ее после замужества? Франческа похлопала дочь по руке и вышла из комнаты.
Франческа вошла в гостиную и опустилась на софу. Она была сильно обеспокоена. Отто ведь был далеко не дурак – в газетах уже начинал заводиться разговор о наследстве Макса. Господи. Она глубоко вздохнула. Макс и правда это сделал. Она осмотрелась вокруг на красивую мебель, картины... он оставил ей квартиру, но на жизнь не оставил ничего. Теперь Паола была ее единственной надеждой. От благосклонности Амбер многого не приходилось ждать.
Смешно, подумала Амбер, поднимаясь в комнату Анджелы. Обе сестры вот-вот выйдут замуж – и ничего не двигалось с места. Танде собирался обратно в Лондон. Она не могла пока уехать; столько нужно было сделать, столько обдумать... он предложил провести неделю вместе с ней, и она с благодарностью ухватилась за эту возможность. Свадьба Паолы была отложена... кажется, на неопределенное время. Франческа звонила ей на днях и говорила почти без остановки, пока Амбер не остановила ее и не договорилась встретиться на следующей неделе. Что-то нужно предпринять, настаивала Франческа. Амбер точно знала, о чем пойдет речь на их встрече. Деньги. Эта тема, похоже, не оставляла ее ни на минуту за последние две недели. Она тихо постучала в дверь.
– Здравствуй, дорогая. – Анджела открыла дверь. Амбер удивленно осмотрелась. Повсюду стояли чемоданы.
– Ты уезжаешь куда-то? – спросила она.
– Да, дорогая. Боюсь, что так. Уезжаю к Мэри Энн. – Амбер непонимающе посмотрела на нее. – К своей сестре. Ты должна помнить ее. Она живет в Калифорнии. Она часто приезжала к нам, когда ты была маленькой. – Амбер покачала головой.
– А... это обязательно? – Она была слишком озабочена и не чувствовала, как ее глаза заполняют слезы. Анджела взглянула на нее, держа в руках пару шелковых брюк, которые она складывала.
– О, дорогая... не плачь. – Анджела бросила все и подошла к ней. Она обхватила ее рукой, и к своему ужасу Амбер расплакалась. – Вот, – сказала Анджела, протянув ей коробку с салфетками. – Пойдем в гостиную. Пошли. Я попрошу Дафну принести нам чаю. – И она направилась к выходу.
Анджела скорчила гримасу, когда Дафна вышла из комнаты. Она посмотрела на Амбер и улыбнулась.
– Видишь? Страшна как черт.
Амбер улыбнулась сквозь слезы.
– Ты... знала? – спросила она осторожно.
Анджела стала наливать чай.
– Да, конечно, я знала. Были и другие. Только у них, наверное, не было детей.
– Но как... почему ты мирилась с этим? – скептически посмотрела Амбер на мать. Анджела придвинула к себе чашку с блюдцем.
– Я любила его, – сказала она спокойно. – Я не хочу сказать, что мне не было больно. Об этом кричали все газеты. Я постоянно думала о том, что скажут мои родители. Они ненавидели его, понимаешь. – Амбер покачала головой. Она и представить себе не могла, чтобы Танде вел себя подобным образом. Это просто невозможно. – Я хотела уйти от него пару раз. Но... даже не знаю. С этим приходится жить, понимаешь.
– И все же я не понимаю почему? – спросила Амбер. – В смысле, что с вами обоими случилось? Неужели все просто...?
– Закончилось? Нет, это не так. – Анджела откусила кусочек пирожного. – Макс был слишком сложным человеком, Амбер. Не думаю, что он когда-либо мог быть удовлетворен одной женщиной. Кроме того, он хотел детей. Много детей. А после того, как я узнала о Франческе, я решила... завязывать с детьми. Я просто не могла и думать о том, чтобы родить от него еще ребенка. Это было глупое решение, в порыве гнева. Макс возненавидел меня за это. – Она сделала глоток чаю. Амбер сидела напротив, не шевелясь от удивления. – А потом и Франческа больше не смогла забеременеть... Почему, точно не знаю. Но Макс от этого не находил себе места. Для него это был удар. Поэтому он пытался возместить все, чего ему недоставало. Знаешь, он был таким одиноким.
– Дядя Тео рассказывал мне. Почему он никогда нам об этом не рассказывал? Почему мы узнаем все от чужих людей? – разгорячилась Амбер.
– Я едва ли чужая ему, Амбер, – ответила резко Анджела. И потом вздохнула. – Послушай, я знаю, что не всегда была... ну, рядом, правда. Уже слишком поздно что-то менять, да я и не пытаюсь. – Она покачала головой, когда Амбер хотела было сказать что-то. – Дай договорить. С Максом было очень сложно жить, но и без него невозможно. Я сделала свой выбор – оставаться с ним, чего бы мне это ни стоило. И я понимаю, чем это обернулось для тебя и Киерана. Не думай, что я не знаю. Но ты сильная, Амбер, намного сильнее Киерана. Ты совсем как он, знаешь. Как Макс. Вот почему он сделал именно так. Я не виню его. У меня достаточно сбережений на всю оставшуюся жизнь. Я не так уж и глупа была, как казалась. Киеран может остаться – я знаю, что ты позаботишься о нем. А я... я хочу чего-то другого. Мне нужна смена обстановки. У Мэри Энн огромный дом; она одна там хозяйничает. Ее дети давно уже выросли и разъехались. Нам будет полезно провести некоторое время вместе. Я не знаю, когда вернусь, но я буду писать... и ты пиши. – Амбер кивнула, не в состоянии говорить. – И ты должна познакомить меня со своим другом, – сказала Анджела, вставая с места и стряхивая с юбки крошки. – Максу он очень нравился, понимаешь.
– Я знаю, – прошептала Амбер.
– Ну, хватит рассиживаться, помоги мне собраться, – сказала Анджела, протягивая ей руку. Амбер взялась за ее руку и поднялась. Она даже припомнить не могла, когда последний раз держала мать за руку.
88
– Он просто божествен, – прошептала Бекки Амбер, прильнув к ней. Амбер покраснела. Мадлен одобрительно кивнула. Все трое завороженно смотрели, как Танде идет к уборным.
– Он великолепен. Где ты его нашла?
– Макс нашел, – улыбнулась Амбер.
Был апрель. Макса не было уже пять месяцев, и только сейчас она начинала выходить из состояния всеобъемлющей печали. Это был еще и ее день рождения. Бекки и Мадлен прилетели в Лондон, чтобы провести этот день с ней, и Танде чертовски удивил ее, когда неожиданно присоединился к ним. Он всех их пригласил на ужин, зная, что это был, наверное, первый праздник Амбер после смерти Макса.
– Так, когда же свадьба? – спросили они вместе. Амбер снова налилась краской.
– Скоро. Мы еще не определились с датой. Возможно, в июле. В Бамако тогда будет попрохладнее. Вы ведь обе приедете, да? – вдруг спросила она. Обе подруги закивали.
– Куда ты от нас денешься. А что с Анджелой? И с Франческой, да и с Паолой?
– Я не знаю. Анджела в Калифорнии. Ей там нравится – говорит, что обратно навряд ли вернется. А Франческа... что ж, мы с ней договорились о некоторых нюансах при нашей последней встрече. Я не знаю.
– Он возвращается. – Бекки уставилась в пол. – Честно, Амбер, тебе так повезло. Он просто потрясающий. – Амбер едва заметно улыбнулась. Она обернулась, когда Танде бесшумно вернулся на свое место рядом с ней. Сегодня он впервые встретился с ними – она переживала, что они не понравятся друг другу, что Танде им покажется слишком серьезным и грубым; что он подумает, что с ними трудно и что они слишком развязные. Но об этом даже не стоило волноваться. Как и всегда, они быстро нашли общий язык.
– Леди, – сказал он, а в это время на его лице расползалась довольная ухмылка. – У меня отличная идея. – Они дружно прильнули к столу в ожидании. – Вы все выглядите такими уставшими – в хорошем смысле, – поторопился он добавить, поймав недоброжелательный взгляд Амбер, – в смысле, что всем вам не помешает хороший отдых. Почему бы нам – всем четверым – не поехать на виллу «Каса Белла» на недельку. Только мы вчетвером. Немного понежиться на солнышке, попутешествовать по острову... побаловать себя неделю. Что скажете?
Они удивленно переглянулись.
– Что ж... думаю, я смогу... – медленно проговорила Мадлен. – В Нью-Йорк я должна вернуться на следующей неделе. Думаю, я смогу попросить пару лишних дней... а ты? – обратилась она к Бекки.
– Ненавижу задавать такие вопросы, но... туда дорого добираться? – спросила Бекки с умоляющим видом. Ее и без того крохотный бюджет был почти исчерпан.
– Положитесь на меня, – сказал Танде, грозя ей пальцем. – Не думай о деньгах.
– А тебе не нужно возвращаться в Бамако? – спросила Амбер, стараясь как можно меньше показывать, что его идея ей безумно нравится.
– В ближайшие пару недель – нет. Я могу взять отгул. Тебе это необходимо. Ты устала. Я с добрыми намерениями, – улыбнулся он.
– Ну что ж... это было бы просто здорово. Вообще, это просто фантастика. Вы с нами? – Амбер посмотрела на остальных. Они кивнули, и у каждой заиграли огоньки в глазах. Недельный отдых на солнце – как раз то, что всем им необходимо.
– Тогда решено. Я возьму билеты завтра же. А уехать мы сможем в субботу, – улыбнулся Танде. – Тост. За Макса. И за Амбер. – Они подняли бокалы. Амбер почувствовала, как его рука скользнула вокруг ее талии. Она придвинулась к нему. Вдруг тяжесть последних нескольких месяцев куда-то испарилась. Она ждала субботы с большим нетерпением, так, как не ждала ничего за последнее время.
Их поездка на Менорку сопровождалась непрерывным смехом и весельем. Похоже, Танде привлекал внимание всех пассажиров и служащих, шагая в обнимку с Амбер, Бекки и Мадлен. Некоторые люди даже оборачивались и провожали компанию взглядом. Его личный гарем, так он говорил завидующим ему стюардам. Амбер чувствовала, как начинает краснеть.
– Прекрати это, – шептала она, толкая его в бок. – Прекрати подстрекать их.
– К чему?
– Ты понимаешь... они наверняка думают, что ты...
– Сутенер? – помог он ей подобрать слово.
Амбер снова покраснела.
– Нет... не говори глупости. Я не это хотела сказать. К тому же... – она осеклась. Он смеялся над ней.
– Да какая разница, что они думают? Ты едешь развлекаться, мисс Сэлл. Забыла?
– Шампанского? – вдруг появился стюард. Амбер улыбнулась: скорее всего, это устроил тоже он.
Наверное, она впервые вернулась на виллу «Каса Белла» после поминальной службы для Макса. На острове царила весна. Амбер даже забыла, как она чудесна здесь – как солнце усиливает неповторимый аромат фруктов и цветов и как все вокруг живо и насыщенно. Пять минут – и аэропорт позади, а резкий запах цитрусовых летит им навстречу.
