Текст книги "Спрятанный дневник"

Автор книги: Леопольд Суходольчан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава шестнадцатая
ВЕЛИКОЕ ОТКРЫТИЕ

Мирт и Алеш молча жались к стеке, с ужасом угадывая намерения Вуха. У ног их лежали приготовленные для обороны камни. Белко, жалобно скуля, всё теснее придвигался к Мирту. Как только воры ушли, Мирт зажёг фонарик. Теперь виден был чёрный дым, заполнявший собой всё вокруг.

Дым добрался уже до площадки, ел глаза и нос.

– Может, побежим за ними, пока не поздно? – предложил Алеш и сильно закашлялся.

– И припадём к их груди, моля о пощаде,– проворчал Мирт и, схватив обеими руками тяжёлый камень, со злобой швырнул его вниз.

– Тут оставаться нельзя… Задохнёмся. Костёр нам не погасить…

– Уйдём подальше, в вентиляционный ствол.

– Ладно.

Мирт взял Белко за ошейник и потащил за собой.

– Белко, как Петер,– сказал он,– всё делает наоборот.

Будь моя воля, отпустил бы его на все четыре стороны. Или задал бы ему хорошую трёпку.

– А я не виню его. Затосковал по Петеру. И вообще пусть Петер сам его наказывает, если он того заслуживает.

Ребята расположились в стволе. Белко виновато жался к их ногам.

– Где сейчас наши? – вслух подумал Алеш.– Они ведь давно ушли.

– Не беспокойся, выберутся.

Алеш немного помолчал.

– Знаешь, Мирт, может, мы зря не доверяем Петеру? Отец всегда говорит, что нет ничего обиднее недоверия.

– Нельзя же доверять всем и каждому… Вот, например, Вух и его подручные…

– Так-то так… Но Петер…

Дым настиг их и здесь. Не было такой силы, которая могла бы его остановить. Воздушный ствол притягивал его как магнит. Мирт и Алеш закашлялись. Белко тоже чихал.

– Идём дальше.

– Всё равно достанет.

Ребята подвинулись немного вперёд, но кашель не проходил. Дым до боли ел глаза. Разговаривать становилось всё труднее.

– Вот будет обидно, если ворам удастся улизнуть,– сказал Алеш.

Мирт молчал. Глаза его были прикованы к собаке, забравшейся в крошечную, почти неприметную при тусклом свете фонаря пещерку.

– Смотри-ка, Белко нашёл себе новое убежище.

Алеш навёл на него фонарик. Белко, поджав хвост, сидел в углу пещерки. Весь вид его выражал покорность судьбе.

– Видно, дневник нам так и не найти…– вздохнул Алеш.

Но Мирт не отчаивался:

– Не найдём сегодня – буду искать завтра, послезавтра, всю жизнь… Никогда не забуду последнее свидание с отцом. Он один знал, что больше мы не увидимся. Это я понял только потом… А сколько веры было в его глазах, когда он рассказывал о спрятанном дневнике… Он не сомневался, что я примусь за поиски… И я никогда не прощу себе, если не выполню своего обещания.

На Мирта напал новый приступ кашля. То и дело прикладывал он ко рту носовой платок, но это не помогало. Ребята прислонились к скалистой стене и закрыли глаза. Вентиляционный ствол превратился в огромный дымоход.

Перед мысленным взором Мирта встали «герои смерти», ожила минута, когда он ступил на железнодорожный мост и лёг в «яму смерти». Что сейчас делают «герои»? Уже забыли его?

– Нечем дышать,– прошептал Алеш.

– Пошли дальше.

– Ладно, только позову Белко.

Алеш зажёг фонарик, Мирт, прижимая к губам платок, пробрался к собаке. В углублении, где едва ли мог поместиться взрослый человек, сидел, забившись в угол, Белко. Мирт протянул руку…

И в ту самую минуту, когда он брался за ошейник, рука его коснулась вделанной в стену доски.

– Иди сюда! – срывающимся от волнения голосом крикнул он Алешу.

Сощурив от дыма глаза, нетвёрдыми, путающимися шагами Алеш подошёл к товарищу.

Мирт сорвал дощечку. Глазам его открылась небольшая выемка.

– Нет, это просто невероятно!

Неужели счастье улыбнулось им?!

Так и есть! Они нашли тайник. Все послевоенные годы в нём пролежал дневник отца.

Не помня себя от радости, Мирт держал в руках дневник. Что им теперь чёрный дым, кашель, боль в глазах, головокружение и воры! Всё это отступило на второй план. Толстая тетрадка в твёрдой красной обложке была завёрнута в газетную бумагу. Итак, дневник остался цел и невредим, только немного отсырел. Мирт сразу узнал почерк отца.

– Отец же говорил, что спрятал его в углублении в стене,– бормотал он, лихорадочно перелистывая страницы.

Наконец он закрыл дневник и, счастливый, прижал его к груди. Влажными от слёз глазами смотрел он на товарища, тоже взволнованного великим открытием. Белко взирал на них с недоумением. Он так ничего и не понял. Не понял и тогда, когда Мирт ласково погладил его.

Мальчики сидели в пещере, потрясённые и обессиленные этой неожиданной радостью. Дым становился всё гуще…

…Когда воры под предводительством Вуха вышли из шахты, в глаза им ударил ослепительный дневной свет. И тут же раздался резкий окрик:

– Стой! Вы арестованы.

Железо выпало из рук Янжека и больно садануло его по ногам. Чок и Вух тоже бросили свою ношу. Все трое оторопело глазели на стоявшего у входа милиционера.

– Пошли,– приказал милиционер.

– И не вздумайте бежать,– добавил второй милиционер, которого они вначале не заметили.

Янжек и Чок стояли, уперев в землю неподвижные взгляды.

Вух судорожно сжал кулаки, сплюнул и злобно прошипел:

– Подлые сопляки…

– А ну вперёд! – поторапливал их милиционер.– И так ухлопали на вас уйму времени. Грешным делом думали, что парень разыграл нас.

Вдруг из-за дерева выскочил Петер и кинулся к начальнику милиции:

– Мои товарищи ещё в шахте! Надо сходить за ними!

Начальник взглянул сначала на Петера, потом на Вуха.

Вид Вуха не предвещал ничего хорошего.

– Уж не случилось ли с ними беды? – забеспокоился Петер.

– Не спускайте глаз с этих мерзавцев,– приказал начальник своим помощникам.– Я пойду с парнишкой в шахту…– И погрозил Вуху: – Горе вам, если с Травником и ребятами что-нибудь стряслось!

Вух не отвёл взгляда, только плотнее сжал губы и злорадно ухмыльнулся. Чок втянул голову в плечи. Янжек прятал лицо под огромной шляпой.

Петер побежал с начальником в шахту. Вскоре их окутал густой мрак. Петер шёл впереди с фонарём. Милиционер едва поспевал за ним.

– Полегче, парень, а то я потеряюсь…

Петер летел как на крыльях. Воры пойманы, и Мирт, Алеш и Травник должны как можно скорее об этом узнать. Ему не терпелось доложить им, что он с честью выполнил важное задание.

Вдруг Петер остановился и, замирая от страха, произнёс:

– Дым!..

– Точно… Дым… Это не к добру…

Ровно через секунду Петер снова ринулся вперёд. Милиционер тщетно просил его сбавить шаг. Вскоре он видел перед собой только слегка подрагивающий огонёк.

Внезапно Петер остановился. По стене сочилась вода.

– Товарищ начальник, сделайте, как я,– крикнул Петер,– смочите носовой платок! В какой-то книжке про войну написано, что это помогает.

Начальник послушно смочил платок. Вода была ледяная.

– Товарищ начальник, приложите платок ко рту – и за мной.

– Ну какой же я здесь начальник? – засмеялся он.– Мы с тобой давно уж поменялись ролями…

Вот и зал. Петер стал громко звать товарищей, но закашлялся и снова прикрыл рот платком.

– Мы были там, на площадке,– показал рукой Петер.– Смотрите, сколько здесь железного лома. Столько нахапали, что в один приём не увезти.

Начальник только головой качал.

– Алеш! Мирт! Товарищ Травник! – кричал Петер.– Э-ге-гей, Мирт!..

Петер и начальник прислушались.

Как будто кто-то ответил?

Кажется, кто-то завозился на площадке?

И тут в ушах у них глухо прозвучало:

– Мы здесь!..

Петер сразу узнал густой бас Травника.

Шатаясь от слабости, Мирт, Алеш и Травник вернулись на площадку.

– Петер! Мы нашли дневник! – грянуло вдруг на весь зал.

– Правда?! Ёлки-палки! – всхлипнул Петер и, широко раскинув руки, вихрем помчался к площадке.

Когда Мирт, Алеш и Травник спустились вниз, начальник сказал:

– А теперь пошли скорее, пока мы все здесь не задохнулись…

– Я только что вернулся к ребятам,– сказал Травник.– Из-за дыма едва дошёл.

Вскоре начальник милиции, Мирт, Алеш и Петер стояли у входа, от света прикрывая ладонями глаза, всё ещё полные едкого дыма. У всех кружилась голова, ноги подкашивались от усталости и волнений.

Наконец начальник вытер слезившиеся глаза, отряхнул с пиджака пыль и подошёл к арестованным, понуро переминавшимся невдалеке под деревьями.

– Ну, голубчики, поверьте моему слову: за дым с вас спросим особо.– И, повернувшись к своим помощникам, распорядился : – Ведите. И позвоните на завод, чтоб послали за машиной…

Воры под конвоем милиционеров двинулись в путь.

– А мы немножко отдохнём,– сказал начальник оставшимся.– Для начала умоемся в ручье, а потом вы мне расскажете всё по порядку.

Глава семнадцатая
ДНЕВНИК

Всё уже давно умылись, один Мирт неподвижно сидел у входа в шахту. На коленях у него лежал дневник отца. Открыть его он не решался.

Белко, весело помахивая хвостом, бегал взад-вперёд.

– Настоящего парня послал я за вами,– говорил Травник начальнику милиции.– Другой на его месте не справился бы.

– По правде говоря, ваша записка меня как обухом по голове стукнула,– отозвался начальник.– Кто мог подумать, что у нас за спиной творятся такие дела.

– И вы не очень-то ей поверили,– улыбнулся Травник.

– Однако ж ваша подпись заставила нас поторопиться.

– Представляете, как мы испугались, когда собака вернулась,– продолжал Травник.– Я очень волновался за мальчишку. Теперь-то я могу в этом признаться. Потому я и бросился за ним вдогонку. Но, не догнав, понял, что он благополучно выбрался из шахты. И тут же пошёл назад, к Мирту и Алешу. Боялся, как бы воры не обнаружили их, пока я ходил. Как видите, всё так и вышло… Но вместе с тем меня ждал и приятный сюрприз. Ребята нашли дневник, который мы искали много лет… Так что сегодня у нас и впрямь большой праздник…

– Что правда, то правда. Ребята заслужили благодарность… А Петеру полагается награда…

Петер гордо расправил плечи, но тут же опустил их и стал смущённо поправлять волосы. А его друзья смотрели на него и вспоминали, как он однажды сказал, что ему никто не скажет спасибо, даже если он достанет звезду с неба.

– Покажешь дневник? – вдруг обратился он к Мирту, желая отвлечь внимание от своей персоны.

– Дневник в первую очередь принадлежит Мирту,– вмешался Травник,– а уж потом немножко и нам. Пусть сначала прочтёт его Мирт.

Петер потупился.

– Что ж, пошли,– предложил Травник.– Поздно уже. Дома подумают, что мы и впрямь определились в шахтёры.

– Я останусь,– сказал начальник милиции.– Покараулю машину.

Летнее солнце уже садилось, крыши Полянских домов постепенно погружались в тень. По дну бывшего озера стелился вечерний туман. В конце долины, точно гигантские потухшие сигары, вздымались в небо заводские трубы.

Травник шагал впереди, следом за ним шёл Мирт со своей драгоценной ношей.

Алеш и Петер немного отстали. Последним, высоко задрав голову и весело виляя хвостом, бежал Белко.

– Вылез я из шахты,– говорил Петер Растяпа,– и чуть не упал от усталости. И всё равно я был гордый и счастливый. Наверно, так же чувствуют себя бабочки, когда выходят из личинки, ха-ха-ха…

– Мы тоже вышли из личинки! – рассмеялся Алеш.– Ведь мы уж думали, что навек застряли в этой трубе.

– Но самое интересное было потом, когда я примчался в посёлок,– продолжал Петер.– Бегу я по улице и просто диву даюсь – чего это прохожие таращатся на меня, как на чудо морское? Однако пускаться в расспросы некогда было. Прилетаю в милицию, начальник сразу же мне в руки зеркало, и – веришь? – я еле на ногах устоял. Я был похож на трубочиста, который целый год не мылся, ха-ха-ха!..– смеясь, рассказывал Петер.

– А мы благодаря Белко нашли дневник,– говорил Алеш.– И сразу забыли про всё на свете: про воров, про дым, про тебя и про отца…

– А потом мы пришли сюда и стали поджидать воров. На всякий случай спрятались. Видел бы ты, какие у них были физиономии, когда они увидели милиционера! Ну словно касторкой их напоили. Глаза вытаращили, будто привидение увидели, ха-ха-ха…

– Знаешь, Петер…– тихо сказал Алеш.

– Что?

– Мы изменили мнение о тебе…

– А если я опять стану растяпой?

– Ну и становись…

…На следующий день, в воскресенье, мама и тётя Кристина после обеда остались вдвоём. Они перемыли посуду, и на кухне воцарилась совершенно особенная, послеобеденная тишина.

– Куда это все запропастились? – вздохнула тётя Кристина.

Мама делала букет из роз – каждый день она ходила на могилу отца.

– Мирт наверху. Уже два дня напролёт читает дневник. Видно, хочет выучить его наизусть. Позову-ка его на кладбище… А Рушку я видела с отцом.

– С Лекшем? – удивилась тётя Кристина.– Знаешь, Ана, ведь он эти дни капли в рот не взял… Словно его подменили. Какое будет счастье, если он совсем бросит пить…

– А я так тревожилась за Мирта. Ходил как в воду опущенный, почти не ел… Надеюсь, теперь успокоится…

Наступило молчание. Обе женщины погрузились в свои мысли, в свои заботы.

Из раздумий их вывел стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в кухню влетел Петер Растяпа и крикнул что было мочи:

– Здравствуйте!

– А, это ты! – сказала Ана.– Здравствуй… Как ты нас напугал.

– Но ведь я уже отмылся!

– Что?

– Мирт дома?

– Да.

– Можно к нему?

– Конечно.

Петер стрелой вылетел из кухни, но тут же вернулся и прокричал:

– Алеш с отцом тоже пришли! Сидят в саду.

Вскоре все собрались в саду под развесистой яблоней, где стояли стол и скамьи.

– Можно теперь и нам посмотреть дневник? – спросил Травник.

Мирт молча протянул ему тетрадь.

Дневник тихо переходил из рук в руки. Каждый осторожно перелистывал одну-две странички, быстро пробегая глазами по строчкам.

– У меня сейчас такое чувство, будто отец Мирта среди нас,– раздумчиво сказал Травник. И, немного помолчав, добавил: – Слушай-ка, Мирт, а что, если этот дневник передать в музей…

Мирт печально посмотрел на него.

– Конечно, не сейчас, потом,– торопливо поправился Травник.

Раздались шаги. Все разом оглянулись. По тропинке шли Рушка, её отец и Марко.

– Ну, теперь все в сборе! – воскликнул Петер Растяпа.– И Марко с нами?

– Если хочешь, могу за него поручиться,– весело сказала Рушка.

– Не нужно,– возразил Алеш.– Мы и так про него всё знаем.

Дядя Лекш подсел к Травнику. Рушка прильнула к матери и тихонько зашептала ей на ухо:

– А мы с отцом ходили в лес… Я показала ему могилку Ласки…

На столе лежал раскрытый дневник. Ожившие страницы говорили:

« …Поляна, 23 мая 1944… Сегодня я узнал, что в далёкой Любляне у меня родился сын. Я, наверное, не увижу его до тех пор, пока не кончится эта страшная война… А может быть, и вообще не увижу. Поэтому передаю ему свой привет через дневник, который он прочтёт, когда вырастет и научится читать… Тогда будут иные времена, тогда будет мир…»

Зашумела склонившаяся над столом яблоня, зашумели другие деревья, потом ветер улетел в лес, а оттуда – в бескрайнюю даль…