Текст книги "Тьма (СИ)"

Автор книги: Леонида Подвойская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

– Не-а. Неуютно. Как на площади. У американцев тоже. Другое дело в кабине самолёта…

– Ладно – ладно. У каждого свои слабости.

– Нет, ну на самом деле. Ужать в два раза, и то…

– Мы обязательно учтём ваши пожелания при проектировании следующего корабля. А тут, увы… Поздно.

– Извините, – признал, что зарвался, Максим.

– Вам выдадут нашу форму. Как-то не совсем в американской-то?

Теперь с ними летел и сопровождающий – хмурый молчаливый капитан третьего ранга.

– Как ты думаешь, почему вокруг нас так много именно майоров? Этих, капитанов третьего ранга?

– Ну, не знаю, как тут у них, а отец говорил, что вообще-то – это предельное звание для исполнителей. Дальше – отцы-командиры. Поэтому майоры – наиболее ответственные исполнители, наверное.

Ответственный исполнитель сел на самом краю противоположной, вдоль всего борта, скамьи, у задраенного уже люка.

– Во даёт! Сторожит! Мы что, без парашютов сиганём? – шепнул на ухо девушке Максим. Вскоре взревели моторы, и самолёт запрыгал на довольно солидной волне. Разбег был крайне неприятен – от ударов волн ёкали все внутренности.

– Ничего – ничего. Это недолго, вот на редан станет… – успокаивал Алёну Макс.

– Ты так много знаешь, что лучше бы помолчал иногда… А то совсем дурочка… Думаешь, я поняла? – морщилась от толчков девушка.

– Ну, это как у глиссеров…

– А, ну тогда конечно. Так бы сразу и сказал! А то я думала, на что он там станет? А если как у глиссера… А глиссер – что-то среднее между клейстером и кляссером? И миксером?

– Ну, извини, не обижайся… Вот и всё. Оторвались.

Некоторое время в иллюминаторе были видны волны, затем всё растворилось в дымке.

– Полёт как я понял, будет долгий – вон, ребята сухпаем решили поделиться.

– Спасибо, – приняла девушка немудрёное угощение. – А долго лететь, товарищ эээ капитан?

– Капитан – лейтенант, – улыбнулся лётчик. – Лететь долго. Как, не укачивает? Имейте в виду, на курсе ещё поболтает.

– Долго, это сколько? – поинтересовался Максим.

– Долго, это – долго, молодой человек.

– Ну, для кого как. Для моего отца, например долго, – это двадцать пять часов полёта.

– Это если только на " Медведе". Лётчик батька, значит? Ну, у нас не такие мерки, но часа три потерпите.

– Лётчики, они очень порядочные люди. А морские – вообще, – поделился Максим своими убеждениями, когда пилот скрылся в кабине.

– Почему это "вообще"?

– Знаешь, ни море, ни небо не терпят всяких сволочей. Да и служба нелёгкая. А военные лётчики – они служат и небу и морю. Поэтому и вообще.

– Влюблён ты, я вижу, в авиацию.

– Я вырос, практически, на аэродроме. Это как инстинкт, вы уже проходили? Кого цыплёнок или там гусёнок первым увидит, выбравшись из яйца, того своей мамой и считает. За тем и топчет.

– Это я и без школы знаю. Дома видела.

– Ну вот. И я такой… эээ

– Цыплёнок? Или гадкий утёнок? Хотя нет. Гадким ты никогда не был, – лукаво посмотрела на юношу Алёна. – Наверное, с первого класса нравился девочкам.

– Ай, я же про то, что авиацию люблю, – покраснел Максим.

– А девочек, значит, нет? Ладно, врунишка. Так что там с авиацией?

– Ай, тебе неинтересно. Лучше вот что. Ты расскажи, пока летим об этом твоём друге, который тебя на меня натравил.

– Да видела я его так… недолго. Занятой человек. Да и не он натравил. Мы с ним в купе одном ехали…, – начала рассказ девушка. Максим внимательно слушал, временами поглядывая в иллюминатор. Гул двигателей всё же мешал, и девушка неосознанно всё ближе тянулась к уху Максима и скоро начала щёкотать его своим дыханием. Но ни ему ни ей было не до этих внешних раздражителей. Ну, почти не было. Алёна переосмысливала происшедшее, а Максим сопереживал душевным мукам, пережитым девушкой. Она, начав с поезда, не могла сразу перепрыгнуть в воспоминаниях в высокий кабинет. В принципе, это было ещё и оправдание перед Максом.

– Вот, после этого я и… рванулась. А они – ещё и помогли.

– Ну правильно, снарядили томагавк ядерной головкой и направили по курсу.

– Как?

– Ну, крылатая долбешка такая. У американцев. Её запрограммируют, пустят и она уже прёт, ни о чём не задумываясь.

– Ну Макс, ну прости, а? Или я всю жизнь оставшуюся буду перед тобой виновата? И потом… ты же жив. И… и ты сам сказал, что "там", ну наверху, я тебя, как бы вылечила… А меня теперь кто? Я не хочу теперь двадцатилетней старушенцией.

– Ай, нашла о чём! Я о другом толкую. У тебя такая власть над людьми! Разве можно вот так! Да не со мной, а вообще.

– Если вообще – то можно и нужно! Не убедишь. Конечно! Тебя не убивали, не насиловали, не предавали! И ты добренький! Только лечишь! Исусик!

– Из всего, что ты сказала, меня только что не насиловали… И убивали, и предавали. И я тоже убивал. Мы просто мало знаем друг о друге. Поэтому не кипятись.

– Ты тоже мне здесь морали не читай!

– Давай, лучше, начни с начала и по порядку.

И Алёна рассказала юноше свою жизнь. Точнее – известный нам отрезок. Под стать этой странной судьбе погода действительно испортилась, иллюминаторы заволокло какой-то мглой и гидросамолёт начало кидать вверх – вниз, как судьба – эту девушку. Но Макс, получивший в наследство от отца прекрасный вестибулярный аппарат и Алёна, захваченная воспоминаниями, переносили это без проблем.

– Помню ещё, как растворялся ты. Знаешь, просто как…нет не буду. А у самой… не то чтобы без сознания, а словно в какой-то…смоле, что – ли. Звуки какие-то доходят, темно, пошевелиться не могу. Вроде и не дышу, и не думаю. Но и не умерла, точно. Как… наверное, как дерево зимой. А потом – свет, жар, боль, рядом– обгоревший мужик. И твой крест обжигает грудь… Всё. Теперь твой черёд – заявила девушка, наклоняясь к уху Максима.

– Не понял?

– Ну, полёт долгий. Давай, выкладывай свою биографию.

– Это неважно. Лучше обсудим твою. Вот скажи…

– Шшшас! Давай выкладывай! А потом обсудим.

– Но…

– Так, молодой человек! Вы ещё передо мной не оправдались, а пару мелких фокусов – не в счёт! И чтобы у меня не возникло желания вас… эээ… примерно наказать, валяйте оправдательную речь.

– Хорошо, – сдался Максим.

Его повествование, с некоторыми купюрами, касающимися… ну вы поняли чего, тоже заняло немало времени.

– Но куда уж мне до тебя – закончил Максим свой рассказ. – Ни Амазонок тебе, ни пирамид, ни чудовищ разных.

– Зато ты спас столько людей!

– Но ты ведь тоже! У этого отшельника ты сколько пробыла?

– Ну, всю зиму.

– Наверное, тоже многих вылечила, пока этот Крокодил… ты понимаешь, зачем?

– Прилетим, спросим, – с угрозой произнесла Алёна.

– Я думаю… думаю, спрашивать уже ничего не надо. Лишь бы дров не наломать…

– Ты не по годам мудр! – съязвила Алёна. – А почему, – вспомнила она – а почему рандеву – в Питере, да ещё именно у какого – то седьмого окна?

– Ну, в столице не стоит болтаться порознь. А до Питера и добраться несложно – чаще транспорт ходит, чем куда. И город большой. Значит, и почтамт солидный. Никто внимания не обратит. Кстати, – спохватился он. У тебя есть какое-нибудь сокровенное слово. А то вдруг опять, как со мной. И не узнаем друг друга.

– Типа пароля? Хорошо… Пусть будет «Дик».

– Даже так? Тогда у меня – Ирина Сергеевна.

– Это ещё кто?

– Учительница.

– Первая?

– Ну… в некоторой степени…

– Да ты ещё тот тихоня!

– Алёна… Ну, без комментариев, того, что было. Хорошо? – взмолился Максим.

– Хорошо… Пока. Но придёт время…, – лукаво покосилась девушка на Максима. Потом спохватилась, что кокетничает и перешла на деловой тон.

– Ты уже, наверняка, обдумал, что будем делать?

– Сначала надо как-то успокоить отца. Найти того, кто действительно наехал на ребят тогда, на тракторе. Очень странное дело. Нет, на это есть Холера. Нам надо…

– Нам надо кончать с Крокодилом! Это же всё он! Теперь и я понимаю! И даже подлодка эта – его делишки. Чего ждать?

– Не знаю. Думаю есть кто-то и над ним. Уж слишком откровенно Крокодил твой нарисовывается. Может, Сам? И потом… Есть ещё одно дельце. Не выполнил я одно обещание.

– А ты думаешь, мой Крокодил нас отпустит?

– А зачем нам к нему вообще идти?

– Бедный майор, – поняв намерения Максима, покосилась на сопровождающего девушка.

– Да нет. Я думаю, он только до суши. А там нас будут сопровождать другие серьёзные дяди.

Глава 34

Максим оказался прав. Когда самолёт приводнился, они только на катере успели рассмотреть песчаный берег и ощутить жару прожженной солнцем пустыни. На пристани их ждали «серьёзные дяди» в камуфляже, очках, но без погон. Обменявшись с моряком пакетами, они пожали друг другу руки и расстались. Майор – назад к самолёту, остальные, в том числе и наши подростки – в машину с тонированными стёклами. Автомобиль пронёсся по окаймлённым пальмами улицам и выскочил на аэродром, где уже порёвывал двигателями трудяга Ил – 76. Едва их четвёрка оказалась на борту, люк был захлопнут и тяжёлый лайнер начал рулить по полосе.

– Да, организация ещё та, – осматриваясь, похвалил Максим проявленную оперативность. – Это не у моряков: «отдохнуть», «подкрепиться».

– Подкрепиться организуем. А отдыхать – хоть весь полёт. Сюда, пожалуйста, – принял слова Максима за упрёк один из сопровождающих.

Это было что-то типа отдельного отгороженного от гигантского грузового помещения отсека. Салончик на восемь мест и маленькое купе. Даже койки были устроены одна над другой.

– До взлёта посидим, а там – милости прошу! Отдыхайте.

Они устроились в креслах и даже пристегнулись ремнями. Но эта предосторожность оказалась излишней. Полёт прошёл спокойно. Их действительно покормили – и не военным сухпаем, а стандартным лётным набором экономкласса. Нынешние сопровождающие сидели вплотную и разговаривать при них было как-то не о чем. На вопросы Максима типа «Куда летим» или хотя бы «сколько лететь-то», попутчики отмалчивались. Хотя, казалось бы, здесь-то что скрывать? Ведь прилетим, всё равно узнаю? Да ну их! Ребята пошли в купе и устроились на койках – Максим, конечно, на верхней.

– Как – то страшно спать на лету, – пожаловалась девушка.

– Не волнуйся, машина надёжная. Да и вообще, – осенило вдруг Макса. – С нами-то что случится? При любом раскладе! В худшем случае – вновь туда.

– Разве это «худший случай»? – возразила девушка.

– Я имею в виду – потом возвращаться. Да ещё если как я в позапрошлый раз…

Тут Максим спохватился и прижал палец к губам. Затем оттопырив ухо, показал, что их подслушивают и понёс какую– то ахинею.

Приняв его игру, девушка тоже начала трёп. Затем они всё-же вздремнули. А вообще полёт был долгий, Алёне уже надоело и спать, и смотреть в иллюминатор на бескрайнее поле облаков.

– Давай думать, что делаем дальше. Потом поделимся соображениями, – предложил Макс, продолжая валяться на верхней полке.

К столице подошли ночью. Облачность не позволила полюбоваться мириадами светящихся огней и огоньков, только иногда в разрывах облаков появлялись светящиеся полосы огней вдоль дорог или разлитые лужи огней жилых кварталов. Началась самая динамичная часть полёта – посадка, и ребятам пришлось вернуться в салон, в кресла. От неприятного звука удара сопровождающие слегка побледнели.

– Закрылки выпустил, – успокоил их Максим, прилипший к иллюминатору. – Ниже… ещё ниже…, комментировал он эволюции Ила. Сейчас ещё должно стукнуть. Во! Наверняка, шасси. А это – закрылки на всю. Ух, ты! В пол-крыла! Не, да ты посмотри! А сейчас мы уже ниже облаков. Да посмотри, посмотри! – тормошил Алёну восхищённый юноша.

– Ну, пожалуйста, Максим. Ну, как маленький! – простонала девушка.

– Да ты что? Тебе плохо? Укачало? – спохватился Макс, глядя на побледневшую спутницу.

– Нет. Просто вспомнилось… Да ладно. Где там твой закрылок?

– Не, ты уже на землю смотри. Красота какая. И забудь. Всё же хорошо закончилось, а?

– А две смерти уже не в счёт? У тебя никто не умирал на руках?

Толчок, и они покатились по полосе. Максим, как примерный пассажир, зааплодировал. Тут его никто не поддержал – видимо, в транспортной авиации к мастерству лётчиков относились иначе. Или по-другому выражали уважение к нему.

– Но тебе не в чем себя винить, – вернулся к разговору Максим. – И вообще, давай философским размышлениям посвятим какой-нибудь вечер.

И вновь трап, новые сопровождающие, теперь в гражданке, автомобиль с тонированными стёклами, сумасшедшая езда, железные ворота в высоченной ограде, подъезд, к которому притёрлись почти вплотную, коридор с высокими явно дубовыми дверями, крашенными гадкой зелёной краской стенами. Лестница, переход, ещё один коридор. Лифт. Нате вам, вниз! И что-то типа гостиницы. Или больницы? – решал Максим, рассматривая ковры на полу, холодные, под мрамор стены и новое действующее лицо, сидевшее в одном из трёх кресел, окружающих небольшой круглый стол из тёмного ореха. Он слегка кивнул, и сопровождающие, вновь погрузившись в лифт, исчезли.

– Добро пожаловать! – улыбнулся хозяин, с трудом поднимаясь. Увидев его комплекцию, Максим оценил этот жест гостеприимства. Килограммов под сто сорок. Правда, и высокий. Под два метра. Большое, доброе лицо. Ну, у таких толстяков вроде злых лиц не бывает. Уже совсем седые волосы. Широкая ладонь и тёплое рукопожатие. Очки увеличивают размер маленьких глазок, но прячут их выражение. Нет, на знакомого Медведя не похож. Скорее… скорее…

– Да вы присаживайтесь! – улыбнулся хозяин. Неожиданно мелкая нижняя челюсть оказалась усыпана также мелкими острыми зубками.

" Кашалот! Да кашалот же!" – улыбнулся найденному сравнению Максим.

– Как вы поняли по скорости…эээ… доставки, нам крайне не терпелось встретиться с вами, молодые люди, – начал беседу Кашалот.

– Кому "вам"? – поинтересовалась Алёна.

– Но как же? – удивился хозяин. – Вы же, по вашим заявлениям, "агенты" самого… И выполняли спецзадание. И наш общий шеф, не сомневаясь в ваших словах, озаботившись началом склеротических изменений, решил незамедлительно освежить память. И ждёт с нетерпением. Поэтому, ребятушки, вначале несколько слов, а затем ужин и отдых. А по домам только завтра… Ну, кто начнёт?

– Вы уж нас простите… Не хотелось там долго сидеть. Домой бы поскорее. Вот и придумали, – попробовал взять жалобный тон Максим.

– Отлично! Мы так и думали – самозванцы. Конечно, простим. Ещё и посмеёмся над своей наивностью, – улыбался Кашалот. – А что там вообще делали, когда под руку американский флот подвернулся? Купались? И течением занесло?

– Ну, почти что так…

– Далековато от средиземноморья. А, Максим? Ты же вроде там пропал? Нехорошо. Отец извёлся – и здесь, и на орбите, мы с ног сбились. Какой-то самозванец здесь воду мутил. Ректор один премию получил…

– Получил – таки? – криво улыбнулся Макс.

– А что за премия? – заинтересовалась, до этого молча озиравшаяся Алёна.

– А вы, девушка, не знаете? Да, он скромняга, наш Максим. Кстати, а как вы там же оказались?

– Я… эээ…

– Чудненько. Плыли навстречу, спросили, который час, разговорились, познакомились… Так вот, ребята. Пока всё не расскажете, отсюда не выберетесь. Не тюрьма, что вы. Скорее, профилакторий. Для выздоравливающих. Ладно, отдыхайте. Что здесь и как, вам сейчас покажут. Но знаете… разочаровали вы меня. Особенно Макс. При таком отце…

– А чем вам мой отец не нравиться? – обиделась Алёна.

– Всё-всё. До завтра.

Он вышел, а из дверей напротив появилась улыбающаяся женщина, которая провела подростков в их новое обиталище, показав всё обустройство. Две отдельных комнатки. В каждой кровать, тумбочка, на ней – лампа и какой– то динамик. Шкаф, стол вплотную к стене. Зеркало перед ним. И стул. Трёхрожковая люстра. Стены – в простеньких сереньких обоях. Стул, на нём сейчас – обычные гостиничное бельё – всякие там полотенца, наволочки и так далее. Справа в коридоре душевая, слева – туалет. В общем, что-то, очень смахивающее на блок в общежитии. Даже допотопный линолеум на полу. Только вот окон нет.

– Питаться будете в отдельном помещении, – всё также улыбалась эта сестра – хозяйка.

– А если там… попить чего? Что-то ни чайника, ни посуды… – поинтересовался Максим.

– Вот звонок, – показала та на кнопку. – Что понадобится – звоните. – Спокойной вам ночи.

Провожая улыбчивую женщину взглядом, Макс обратил вдруг внимание на дверь. И хотя она закрылась с лёгким ненавязчивым щелчком, он успел увидеть и её толщину и металлический блеск между деревянными панелями.

– Замуровали, – констатировал он. – Что делать будем?

– Конечно, помоемся, и – спать!

– Ещё чего! – Максим уже изо всех сил тиснул показанную ему кнопку. На очередную улыбку, показавшуюся в открывшейся двери, юноша заявил, что их начальник то есть, этой очаровательной девушки, сказал "ужин и отдых", а не наоборот. Кроме того, их доставили сюда в одном "этом" – показал он на матросскую форму. И не их вина, что они не успели обзавестись сменой. Как-то не было возможности. Поэтому… ну, как-то нехорошо получается.

"Очаровательная девушка" обещала доложить о требованиях Макса.

– Надзирательница. "Доложу о ваших требованиях" – передразнила Алёна. – Встречала таких. Да и покруче встречала.

Вскоре надзирательница сообщила, что вследствие "неконструктивного" поведения подростков, дополнительных услуг оказано не будет, а ужин отменяется вследствие позднего времени.

– Пакость какая! Как детками малыми. Ещё бы свет выключили, чтобы попугать.

– Не, в камерах они свет не выключают.

– Согласен. Камера. Только с некоторым комфортом. Ничего, скоро закроют в железную. Думаю, нам надо… эээ… подчиниться, помыться и отоспаться. Завтра будет тяжёлый день. Ты как, первая пойдёшь?

Девушка удивлённо взглянула на Максима, но перечить не стала. Вскоре она уже нежилась под струями горячей воды, а Максим разлегшись на кровати, казалось, задремал.

– Думаю, сейчас – самая пора, – тихо прошептал Максим под шум льющёйся из душа воды. – Новых скандалов они сегодня уже не захотят и

лазить к нам не будут.

Алёна согласно кивнула. Сейчас, так сейчас. Ей тоже не хотелось сидеть в этой странной тюрьме – гостинице.

– Ну, мойся, я пока посмотрю повнимательнее наш новый шалаш, – сообщил он, действительно включая своё второе (или третье?) зрение. Без труда обнаружил по парочке микрофонов в каждой из комнат, и по одному в душе и даже туалете. За зеркалами, правда, была обыкновенная стена. Видимо, устроители считали, что ничем «этаким» постояльцы заниматься не будут. Другое дело – лишнее слово может вырваться. Но, конечно, это зря. А если языком глухонемых? Или ещё какими жестами? Ага, вот оно что! В люстрах маленькие зрачки видеокамер. В туалете – в вентиляционном окне. Но какая техника! Все – с булавочную головку! Нет, какую там «головку»! С зёрнышко. Ещё не маковое, но… Так запросто и не обнаружишь. И в душе, наверняка… О том, что кто-то из мордоворотов глазеет на моющуюся девушку, Максу стало неприятно и он выключил в душевой свет.

– Что случилось? – встревожилась Алёна.

– Выходи. Хватит! С ног валюсь. Помыться – и в люлю.

– Какой же ты всё– таки хам! – гневно воскликнула девушка, и Макс улыбнулся – ссора получалась натурально.

– От такой слышу! Выбирайся!

А когда разобиженная и озадаченная Алёна, завернувшись в полотенце, вырвалась из темноты, чтобы выдать хаму всё, что тот заслужил, Максим подмигнул ей и уже знакомым жестом показал «Глаза и уши!».

– После такого… такого… я с тобой не разговариваю. Всё! Плещись, хоть лопни! А я спать пошла!

Девушка хлопнула дверью в свою комнатку и вскоре выключила свет.

«Ну что за молодец!» – похвалил мысленно Макс притвору и, тоже взяв полотенце, закрылся в душевой. Смывая пот со своего (своего!!! хоть и повзрослевшего – вновь порадовался он) тела, юноша обдумывал дальнейшие шаги. Нет, как отсюда, сомнений не вызывало. Куда? И всё же, почему? Почему так не хочется встречаться сегодня с этим Крокодилом. Ведь можно из него всё вытянуть. Можно? А если нет? Ведь опознали меня. Этот Кашалот и не скрывал. А Алёну, видимо, нет? Она здорово изменилась, повзрослев, а седая прядка… Ну, мода такая. Нет, тут что-то другое. Но Крокодила пока не трогать. Ладно. «На волю волн». Он выключил воду, через дверь пожелал спокойной ночи, зашёл к себе и тоже выключил свет. Затем бочком протиснулся сквозь стену и оказался в постели девушки. В темноте поймал её руку и потянул за собой вниз – через пружинную сетку кровати и бетонный пол.

В каком-то тёмном подвале под их изолятором они остановились, и Алёна влепила юноше смачную пощёчину.

– Только ещё посмей! Голый ко мне в постель! Долго думал?

– Но я же… Надо было очень тихо. А одежда…ай, ты же всё понимаешь.

– Я то всё понимаю! Все вы… Лишь бы повод!

– Всё! Тихо! – рассердился Максим. – Мы ещё не знаем, где мы. Во! Накричалась! – услышал он шаги. – Быстро вниз! – начал он ввинчиваться в следующий пол.

Когда они попали обширный гараж, Максим решил, что ниже не надо и направился к боковой стене. Алёна теперь молча следовала за ним. И парочка вскоре оказалась в подземном царстве. В отличие от сказочных, подземелье мегаполиса не вызывает приятных эмоций. Трубы, канализация, опять трубы, мощные кабели, фундаменты, многоярусные подземные гаражи, огромное количество всевозможного мусора, и жалкое мерцание отдельных огоньков жизни. Всё это не мешало нашим героям, но было настолько непривычно и неприятно. Да и вообще, куда идти-то? Вскоре, по большому количеству корней понял – парк или сквер. Они поднялись на свет Божий вдоль огромного корня и оказались у ствола соответствующего каштана.

– Привет, дружище! – погладил грубую кору Максим.

– Как хорошо! – вдохнула воздух девушка. Знаешь, там… со всех сторон давит. И эти кости… Скелеты…

– Это мы с тобой ещё на какое кладбище не впёрлись! Там бы насмотрелась!

– Ты меня извини за…

– Ладно, – потёр щёку Максим. – Только давай договоримся… Знаешь, пока всё эта карусель крутится, ничего личного, а? Вот, к примеру, мы опять голые…

Девушка ахнула и спряталась за стволом.

– Ты что, уже готов голым передо мной щеголять? – возмутилась она.

– Нет, конечно… Но… не строить из этого всякий раз трагедии.

– Я и не строю. Но сейчас нам надо подумать, как добыть одежду, а потом – что делать дальше. Мы далеко ушли?

– Кажется, нет. До рассвета ещё далеко. Значит, и шли недолго.

– Думаешь, нас до утра не хватятся?

– Камеры там, вроде, без ИК.

– Чего?

– Ну, не видят в темноте. Поэтому, пока будить не придут. Или с обходом… Не знаю.

– Значит, до утра нам надо… Но куда мы?

– У меня сейчас совсем никаких мыслей. Точнее, много что надо бы и здесь… Но когда эти твои Крокодил с Кашалотом облавы устраивать начнут… Что предложишь?

– Тогда в Питер, а?

– Надо бы мне одного полковника найти… Ладно, быстрее отсюда. Потом придётся только под землёй. А это – долго.

– Я там просто не смогу.

– Клаустрофобия? Закрытого пространства боишься?

Вместо ответа Алёна вдруг взвизгнула.

– Ты что? – выглянул к ней из– за ствола Максим. И тут же обернулся на грозное рычание. И возле него, и возле девушки стояли, оскалив жуткие клыки, здоровенные сторожевые псы.

– Не, ты только посмотри на парочку! – мощным фонарём осветили их два знакомых Максиму, да и нашим читателям типажа – охранника. Из тех, упивающихся своим могуществом на отдельно взятом участке в отдельно взятое время.

– Вы что, обкурились, ребятушки? В частных владениях, да ещё голышом? – Ну, что будем делать?

– Что босс сказал, то и будем делать, – ответил второй мрачный голос.

– Не, давай доложим, – потянулся за мобильником первый, стоящий возле Максима.

– Я не дам будить босса. Мне же и отвалит! Справимся сами. «Стеречь» – скомандовал он псам, и те с рычанием приблизила клыки к самому горлу Макса.

– А ты девка, смотри, начнёшь ломаться, разорвут твоего воздыхателя, – пригрозил, расстегивая брюки, угрюмый.

– Да я что… Только… разденьтесь пожалуйста… совсем. Или хотя бы… ещё и куртку с майкой. У меня нежная кожа… поцарапаете ещё чем.

– Поцарапаю… – хмыкнул бычила, тем не менее, снимая означенные предметы одежды.

– А вы… что? Не участвуете? – поинтересовалась Алёна у второго, и тот также послушно начал раздеваться.

«Одежда» – понял Максим. «Но зачем так извращённо? Со стриптизом?». Когда же оба раздевшихся охранника вдруг захрипели, и схватившись за горла, упали на землю, Максим уже привычным способом полыхнул псам под хвосты воображаемым огнём и они, повизгивая рванулись куда – то во тьму.

– Зачем стриптиз? – поинтересовался-таки Максим, примеривая куртку.

– Буду я ещё сама с них снимать. Ты… ты что? Убил? – наклонилась над одним их них девушка.

– А ты что думала? Помучить сначала? Крысу в штаны?

– Так это ты делал, а не я!

– Но я тогда… – опустился на землю Макс. – Это было, как психическая атака в войне. Понимаешь, чтобы другие…

– Здесь не было других? Ладно, всё. Одевайся. Сам как этот… нудист светишься. – Девушка уже приоделась в прикид более низенького охранника. Покойного охранника. – А ты тоже ещё тот… максималист.

– Но, Алёна, они же хотели… тебя… Да я таких тварей – не задумываясь! Хотя, можно было бы…

– Ну? Искалечить? Там, руки – ноги поотнимать? Одевайся, потом доспорим!

Максим подчинился. Вскоре они нашли калитку. Видимо, полностью доверяясь живой охране, хозяин не выставлял сигнализацию, и калитку в воротах удалось открыть без проблем.

Выйдя, они быстро двинулись по обсаженному кустиками тротуарчику.

– В камерах отразиться, как охранники куда-то ломанулись с дежурства, – прокомментировал Максим. – Но, пока будет тихо, оператор их сдавать не будет. Если ещё и сам не дремлет. Но всё равно – ходу! На вокзал надо!

Обнаруженные в куртках деньги позволили беспрепятственно домчаться до вокзала и закупить купе на ближайший поезд до Питера без гипнотических упражнений.

Уже в вагоне, не дожидаясь отправления, Макс набрал номер на трофейном мобильнике.

– Здравствуйте. Да, я. Узнали? Спасибо. Всё нормально. Вы… вам там дают связь с отцом? Где я? Подождите, долгая история. Потом. Школа??? Послушайте и не перебивайте. Когда будет очередной сеанс, надо передать, что у Геллы всё нормально. Да, это обязательно. И очень важно. Обо мне? Догадались? Спасибо.

– Григорий Григорьевич! Это я! Узнал? Ну, наконец-то. Вот, смотри фото – он включил камеру и передачу.

– Да, как и был. Ну, повзрослел, да. Время-то идёт! Теперь есть просьба. В одном городке кто-то наехал трактором на ребят. Когда? Ну, уже года два. Что вы говорите? Да, наверное, прошумело. Да, и виновный… Да… девушка… да… Так это здорово, что владеете! Вопрос не в этом. Где родственники? А именно – сыновья. Срочно. А как там, с Зинаидой Иосифовной? Уже? И теперь без вас? Уже поедете? Спасибо. Проводница принесла чай. Взяли ещё печенья. Молча перекусили. Расстелили постели. И Максим вновь взялся за сотовик. Улыбнулся, когда услышал смачный бас "Да, слушаю" спецназовца. Теперь этот воспринял новый образ юноши с настороженностью. Но напоминание Максом о паре мелочей, известных только им двоим, растопили недоверие старого служаки.

– Значит, добился своего? И что теперь? Слушай, тут у нас такое дело намечается! Не по телефону, конечно…

– Нет, всё. Я ещё своё обещание выполню, вот в Питер еду. Но другие дела – извините. Нет времени.

– Если выполнишь… если поможешь ребятам… В общем, удачи, дорогой. Нет! Я обязательно загляну. Потолкуем.

– Зря вообще звонил. По мобиле могут вычислить, – проворчал Максим, вытягивая и выкидывая в окно сим-карту. Разговор ему не совсем понравился. Вот так – ни намёка хоть на какую благодарность – а сразу – впрячь. Впрочем – военный.

– А кто такая Гелла? – поинтересовалась Алёна.

– Классиков надо читать.

– Ай, не держи за дурочку. У Сатаны служанка. Я про ту, от которой привет. Ты ничего такого не рассказывал.

– А это – тоже самое. Только ещё – тупая и яростная. Бомба термоядерная. Чем-то на тебя похожа.

– Но зачем ты так, Максим? – вдруг разревелась девушка. – Давай, отругай лучше. Ну? Всю жизнь будешь теперь немым укором? И будешь тыкать, колоть, покусывать, при каждом случае? А мне – всю жизнь вымаливать прощение? Я понимаю, что я сотворила. И с кем – тоже… начинаю, – всхлипывала она. – Ты мне показался таким… таким… великодушным там, на море… И я… я… А ты… на самом деле… Ну что, что мне теперь делать? Чтобы ты простил? – всхлипывала она.

Пристыженный и растроганный Максим присел рядом, осторожно обнял девушку за плечи.

– Да я не про себя…– начал выкручиваться он. – Я… да не надо мне ничего… Хотя… одно из твоих предложений мне понравилось. Я бы действительно хотел при каждом удобном случае… Покусывать! Вот так! – и он шутливо куснул аппетитную розовенькую мочку уха Алёны.

– Да ну тебя! – уже улыбаясь оттолкнула проказника девушка.

– Во, это другое дело. А то – мелодрама. Теперь, как говорят наши оппоненты – ничего личного. Давай вернёмся к нашим баранам. Ты не задумывалась, почему так: лечить – больно, а убивать – даже не покривиться? Ведь сначала было не так?

– Да. Действительно. Знаешь, я даже крыс просто выпроводила. В кварталы к богатым. А они по шоссе… И мне было больно, когда их там…

– А теперь? Почему? Почему мы людей вот так, походя?

– Наверное, потому, что все эти существа, они… ну как тебе сказать, – наморщила в раздумье свой лобик под чёлкой девушка… они…ну, безвредные, что ли. Нет, вернее, ну… безгрешные, наверное. Даже вредители. Они же не знают, что они вредители. Живут себе и живут зачем-то. Не специально вредят. Это мы так решили. А они…

– Понял-понял твою мысль. Я в самом начале тоже… убил… бешенного пса. Девчонку одну защищал. А она же не знала, что она бешенная. Не Кнопка, конечно, а собака. Нет, обе не знали…

– Это уже другое, милый защитник. Ты уничтожил зло. Уже абсолютное и неизлечимое. Это уже – как с этими. Сегодняшними. Это неизлечимое зло. Ну, как раковые клетки, а? Ты же их уничтожаешь. А они тоже живые. Даже вечные, говорят.

– То клетки…

– Максимка, да что с тобой? Я же видела – эти твари неизлечимы. Я же не сразу их… И тогда… ну не косила я косой. Ты думаешь, если я тебя, то и других, не разобравшись? Ни одного, понимаешь, ни одного…

– Но я слышал…

– Всё! Я не собираюсь оправдываться. Запомни только: добро, чтобы теперь выжить, должно быть с не только с зубами. Может, даже с той же ядерной бомбой. А может… может, уже и… и не надо. Может – и всё уже… Поздно. И я просто мстила этой торжествующей мерзости. А ты…

– А что я? Я понять хочу, зачем я? Я порой боялся, что пропадёт этот дар – всю оставшуюся жизнь жалеть буду. Не о том, что мало убил, а что мало вылечил! И я уже передал это дар двоим людям… Но не обо мне речь. Всё-таки, давай так сразу ну… не убивать. Знаешь, когда я был, в том теле, меня однажды избила пацанва. Так, из зависти.

– Зависти?

– Я у них на вечере лучше их сыграл. Вот они и… Подло, как они умеют. Скопом, и ногами лежачего. А потом: "Вали отсюда, урод". Я было уже повернулся… А потом вдруг вспомнил… Я вот также с одной девчонкой ехал в поезде. Она мне Библию дала почитать. Так вот там был пророк один, Елисей. Лысый, как я понял. И однажды на свою беду дети его, видимо, достали: "Плешивый, плешивый!" Знаешь, что произошло: "Он оглянулся, и увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребёнка…"