Текст книги "Выстрелы над яром"

Автор книги: Леонид Прокша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Ничего, – говорит он густым басом. – Разбили Антанту. Победили контрреволюцию. Покончим и с бандитами.

Мать стоит, отвернувшись от окна. В руке у нее бумага, на глазах слезы.

– А когда я смогу его навестить? – спрашивает она.

– Подождите пару дней. Сегодня еще нельзя. Но не волнуйтесь. Врач заверил, что все будет хорошо. Вот пуля, которую извлекли из его груди.

Странный какой-то сон. Каждое слово дяди Свиридова Юрка слышит, как наяву.

– Не волнуйтесь, – доносится голос Свиридова. – Соня побудет с вами. А я пойду.

Шаги его слышатся на лестнице. В комнате становится тихо.

Юрка открыл глаза. В окно ярко светит солнце. Стрелки на ратуше показывают девять часов. Из соседней комнаты доносится незнакомый голос:

– Мария Александровна, выпейте валерьянки…

Юрка вскакивает с кровати, бежит в другую комнату. Что это? Опустив голову на стол, сидит мать, а возле нее со стаканом в руке стоит женщина в белом халате.

– Все будет хорошо. Не волнуйтесь, Мария Александровна.

Юра понял, что это уже не сон.

Так случилось, что Юрке пришлось навещать в больнице и раненого отца и Лешку. Отец лежал на первом этаже, Лешка на втором. После свидания с отцом Юрка бежал на второй этаж.

– Сегодня папе лучше, – сказал однажды Юрка, сидя на табурете возле кровати Лешки.

Лешка тоже чувствовал себя лучше. Он даже хотел встать, но врач запретил.

День был погожий, летний. Больные, которым разрешено ходить, гуляли по саду.

В палате Лешка лежал один. Можно было с ним обо всем поговорить.

– Показать тебе что-то?

– Покажи.

Юра полез в карман.

– Вот этой пулей бандит ранил отца… из нагана.

– Из нагана? – Лешка вдруг вспомнил тот вечер, когда он лежал в яру со сломанным ребром. – А бандита поймали?

– Нет. Их было двое. Удрали…

«Двое, – подумал Лешка. – И тех было двое. И говорили про наган…»

– А ты знаешь, Лешка, папка встретился с бандитами недалеко от Гапеевского яра как раз в тот вечер, когда мы с тобой там были. Утром, когда ты был в больнице, а я спал, пришел начальник уголовного розыска Свиридов с медицинской сестрой Соней и рассказал все. А я думал, что это мне снится.

– Что снится? – спросил Лешка. Он озабочен был другим: «Сказать или молчать?» Хотелось, очень хотелось сказать Юрке о том, что он слышал в тот вечер. Но вспомнились слова отца: «Молчи, сынок, а то еще дом спалят».

– Ну, то, что отца ранили…

– А-а… – напуганный своими мыслями, ответил Лешка.

Помолчали.

– Болит? – спросил Юрка, не понимая, чем встревожен его товарищ.

Вместо ответа Лешка спросил:

– Юрка, а если дом загорится, люди успеют выскочить во двор?

– Если дом каменный, то успеют, а если деревянный, то, может, и нет.

Лешка видел однажды, как от молнии загорелся дом за яром. Родители были в поле. Лешка прибежал на пожар, когда уже весь дом был охвачен пламенем. Какая-то женщина кричала:

– Дети там, дети!..

К счастью, как потом выяснилось, детей в это время не было в хате. А если бы были, да спали…

– Я так думаю, что не успеют. Когда хата горит – это страшно, – ответил Лешка.

Больше ничего в этот день Лешка не сказал Юрке. Зато ночью он несколько раз просыпался от страшных снов: то видел бандитов, которые стреляют в его отца и выводят из хлева Маргариту, то всех родных в огне пылающего дома…

Весть о том, что в больнице лежит инспектор уголовного розыска, простреленный пулей бандитов, быстро разнеслась среди больных. Зашел разговор об этом и в палате, в которой лежал Лешка.

– Вот, могли и убить человека ни за что, – сказал пожилой крестьянин с перевязанной рукой.

– Ни за что? – равнодушно проворчал молодой парень, который лежал на кровати возле двери и курил, хотя не раз сестра напоминала ему: «Семка, в палате курить запрещается». – Пускай бы не лез.

И голос Семки, и взгляд его злых глаз не нравились и пугали Лешку.

– Кто-то должен защищать людей от бандитов, – продолжал рассуждать немного смущенный таким заявлением парня крестьянин.

– А кто тебе сказал, что они бандиты, – косо глянул на крестьянина Семка.

– А кто же они? – не замолкал крестьянин. – В кашей деревне увели у человека корову из хлева, да что придумали – обули в лапти, чтоб следов не было. А человек бедный, детей полная хата, как же ему жить без коровы?

– Каждый жить хочет, – буркнул, пуская вверх дым, Семка.

– Пусть себе живет, но не за счет чужих мозолей. Людские слезы не проходят даром. Вот и на них пришла кара. Мальчишки в лесу увидели рога да копыта от той коровы. Нашли и лапти, по ним отыскали и хозяина. Он оказался отцом одного бандита. А потом и сынка взяли…

– Если б твоего взяли, не так заговорил бы.

– Если б мой сын такое зло людям приносил, ей-богу, не пожалел бы и сына.

– Иди того недобитого проси, чтоб взял тебя в милицию. Им легавые нужны.

– Ты на старого человека не тыкай! – вдруг вскочил с кровати пожилой мужчина. Лешке он очень нравился. Особенно за рассказы про зарубежные страны. Мужчина этот был плотогоном, сплавлял лес по Двине до самого моря. – Бери свои костыли и топай курить в сад. Нечего коптить тут, а то схвачу за шиворот и вышвырну из палаты. Не погляжу, что у тебя нога сломана.

Семка посмотрел на плотогона и понял, что тот не шутит. Поднялся с кровати, взял костыли…

– Защитник бандитов нашелся. Сам небось удирал от милиции и сломал ногу.

Семка только сердито посмотрел на плотогона и, опираясь на костыли, поскакал на одной ноге по коридору.

А Лешка тихонько лежал и думал про тех деревенских мальчиков, которые нашли лапти в лесу и тем самым помогли людям поймать бандитов.

Разговоры про бандитов возникали в палате часто. Лешка услышал от старого крестьянина и плотогона много страшных историй. Даже в газете «Заря», которую утром сестра приносила в палату, писали про их бесчинства. Плотогон, прочитав сообщение уголовного розыска, злился:

– Я карал бы не только бандитов, но и тех, кто их укрывает.

– Люди и рады помочь властям, – рассуждал крестьянин, – но боятся. Отомстят же, гады.

– А вот атамана шайки Ниленка крестьяне связали и отвезли в Велиж. Не побоялись. Среди крестьян были и родственники бандита. Всем он не давал житья.

Семка молчал или, косясь на плотогона, выходил курить.

– Дедушка, – спросил Лешка крестьянина. – А те мальчики, которые нашли лапти, были пионерами?

– Какие лапти?

– Ну, в каких корову выводили воры из хлева…

– А… те… Пастушки… Хорошее дело сделали… Деньги у бандита забрали и человеку корову купили. Слава богу, тихо стало в деревне.

– А они пионеры? – повторил свой вопрос Лешка.

– Паперы? Были, возможно, какие-нибудь и бумаги. В газете даже об этом писали.

– Эх, дедуля, не о том вас спрашивают, – улыбнулся плотогон. – Носят ли те мальчики красные галстуки?

– Нет, не видел. Одеты, как все дети, а галстуки чтоб носили, врать не буду, не видел.

– Ну, они стоят того, чтоб носить галстук, – подмигнул плотогон Лешке и вышел из палаты.

– Пойду и я покурю, – сказал старик и вышел следом за плотогоном.

Лешка остался один. За открытым окном в саду перекликались птицы. Разговаривали больные. Лешка подумал, что сейчас Янка с младшим братом Алесем пасет в яру Маргариту. Может, как раз в том месте, где спрятан наган. Вот если б найти его. Лешка спрятал бы оружие на чердаке: пускай бы после этого какой-нибудь бандит сунулся. Можно даже и не брать себе наган: немного поиграть с ним, а потом закопать в землю, чтоб никто никогда не нашел. А как вырастет, откопает и будет воевать с бандитами, как Юркин отец…

К кровати тихо подошел Юрка. Лешка не сразу заметил его.

– Папе сегодня хуже… – услышал Лешка голос друга.

И улетели за окно все мысли. Рядом сидел друг, отца которого прострелили из нагана бандиты. Из того, может быть, нагана, который спрятали тогда у яра Тимка с кем-то. Не иначе как из того. Ночью Тимка вместе с тем, неизвестным, придут, возьмут наган и пойдут сверлить чей-нибудь хлев, чтоб через стену вывести корову, а если им кто помешает – опять будут стрелять.

Лешка наклоняется к другу:

– Юра, я тебе открою сейчас большую тайну. Юрку не интересует сейчас никакая тайна. Его волнует одно: перенесет ли, как сказали врачи, отец кризис.

– Я так люблю отца! Я так хочу, чтоб он жил! Он такой хороший и смелый.

Лешка молчит. Он не знает, чем утешить Юрку. Его тайна сегодня не имеет никакого смысла. Зачем Юрке тот наган, если жизнь отца на волоске.

– Мама всю ночь пробыла в больнице. И сейчас там. Я приносил ей поесть… Она не уйдет, пока не пройдет кризис.

– А что такое кризис? – спрашивает Лешка.

– Не знаю, – грустно отвечает Юрка, – но это что-то такое, после чего либо выживают, либо… умирают.

– Так пулю же вынули!

– Вынули, но она сделала свое…

– О, пионер к нам пришел. Очень приятно, – послышался голос плотогона. – Познакомимся: меня зовут Константин Андреевич. Но это очень долго выговаривать. Называйте меня просто дядя Костя. Братика пришел проведать?

– Друга… и отца.

– И отец тут? Кто же он?

– Вишняков.

– Это тот, которого бандиты ранили?

– Да…

– Мужественный человек твой отец. Когда разрешат, зайду в палату и пожму ему руку. Все больные с удовольствием пожмут ему руку, кроме некоторых, – плотогон повернулся в сторону кровати Семки, но того не было. – И сын молодец. Пионер! Чтобы быть пионером в наше время, нужно мужество! Сегодня вас, пионеров, еще мало. Придет время, будут миллионы. Ты еще не пионер? – спросил дядя Костя Лешку.

– Нет еще, – ответил Лешка.

– Родители не разрешают?

– Не спрашивал еще.

– А где отец работает?

– На стройке.

– Разрешит. – Плотогон сел на кровати и продолжал: – Я, мальчики мои, по Двине не только бревна сплавлял. До революции мы листовки большевистские, оружие для рабочих на плотах перевозили. Теперь это не секрет. А раньше за это на каторгу отправляли, в Сибирь.

– А теперь вы тоже сплавляете лес в море? – спросил Юра.

– И теперь. Бываю в Риге. Обидно. Там буржуи задушили Советскую власть. Но ничего. Живут там люди, которые припрятали и листовки, и оружие. И пионеры там есть. Только красные галстуки открыто не носят. Придет время… И Рига, Вильнюс, Таллин будут красными…

Интересный разговор прервала Тамара. Ее привела медсестра.

– Леш, к тебе пришла барышня. Цветы принесла, – сказала медицинская сестра.

Лешку как кипятком обдало. «Барышня». Хоть под одеяло прячься от такого сраму.

У Тамары в руках был небольшой букетик роз и красивая корзинка с яблоками. И сама она была красная, как та роза, от ходьбы по жаре.

– Добрый день, Леша, – просто поздоровалась она с мальчиком, потом со всеми, кто был в палате. – Я услышала разговор папы с тетей Зиной. Папа сказал: «Леша сломал ребро и лежит в больнице». Это очень больно? Правда? Я попросила у мамы разрешения навестить тебя. Мама запретила. А когда папа с мамой легли после обеда отдыхать, тетя Зина дала мне цветы и яблоки и сказала: «Иди и быстренько возвращайся. Леша хороший мальчик».

Тамара говорила так быстро, будто боялась, что не успеет все сказать.

– А это твой друг, Леша? Как его зовут?

– Юра, – буркнул Лешка.

– Красивое имя. Леша тоже красивое имя. Алексей. А ты, Юра, живешь на нашей улице?

– Нет, на Стеклова…

– Это рядом с Кленником. Так нам по пути. Пойдем вместе. Мне надо торопиться, скоро придет учительница музыки. Ты, Леша, поправляйся. Я теперь буду навещать тебя. Идем, Юра…

«Хорошо, что Юра пошел с ней, а то бы еще тараторила тут «барышня», – обрадовался Лешка. Ему было и приятно видеть Тамару, и как-то стыдно: «барышня».

– Хорошая девочка, – сказал плотогон.

У Лешки отлегло от сердца. Теперь ему было уже жалко, что она ушла так быстро.

Неожиданно в палате появился Тимка. Лешка укрылся с головой одеялом и притих. Ему показалось, что Тимка уже догадался о его намерении – рассказать другу историю с наганом.

А Тимка не обратил на него никакого внимания. Он подошел к кровати, на которой лежал Семка:

– Дрыхнешь, сыбака?

Семка захохотал, обрадованный таким приветствием:

– А что делать. Нога. На одной не поскачешь…

Лешка вспомнил тот вечер в яру, и догадка пришла неожиданно: «Это же они были тогда вместе. Бандиты». Только теперь Лешка их не боялся. За окном люди, среди них – плотогон. Он утихомирил бы и Тимку и Семку. Из-под одеяла Лешка начал наблюдать за дружками. Тимка сел на табурет. Широкие его плечи и красная от загара бычья шея вздрагивали время от времени. Оба смеялись и были довольны встречей.

– Лежишь, как фон-барон: кровать мягкая, чистая простынь. Даже две. Зачем тебе две простыни? Сверни мне одну…

– Сестра спохватится. А тут еще плотогон, собака, может неожиданно зайти. Ну, – Семка выругался, – я еще с ним расквитаюсь. Сойдутся когда-нибудь наши с ним стежки-дорожки.

– Да к черту эту простыню, – махнул рукой Тимка. – Тут дело наклевывается…

Семка толкнул в колено Тимку и кивнул головой в сторону Лешкиной кровати, стоявшей в углу возле окна.

Тимка оглянулся:

– Там же никого нет.

– Пацан… – И тише добавил: – К нему приходит в красном галстуке сынок легавого, которого ты… Собака, ожил…

– Он тут?..

– Ты принес мне хоть каплю? – перебил его Семка.

– Есть… – похлопал Тимка по оттопыренному карману. – И закусь…

– Пошли в сад.

Семка прихватил с тумбочки стакан и, взглянув на Лешкину кровать, вышел. Тимка подался за ним.

Только они вышли – сестра ввела в палату Янку.

– Братик твой молочка тебе принес. Не бойся, мальчик, – ласково подтолкнула сестра Янку.

Янка, мягко ступая босыми ногами, подошел к кровати.

Лешка обрадовался тому, что пришел брат, но еще больше, что он не встретился с Тимкой.

Тимка, увидев Янку, конечно, спросил бы, к кому он пришел. И его бы удивило: почему Лешка прячется от него под одеяло и откуда он знает сына работника уголовного розыска.

– На, Леша, пей, – сказал Янка, протянув брату бутылку с молоком, заткнутую бумажной пробкой. – И хлеб… Бутылку мама приказала принести домой.

Лешка с удовольствием начал есть черный хлеб, запивая его молоком. Янка сочувственно глядел на брата.

– А ты хочешь? – спросил Лешка брата.

– Нет, я уже пил, – соврал Янка.

Но Лешка все же отломил брату кусок хлеба и протянул бутылку с молоком.

– Ешь, меня тут хорошо кормят.

Янка взял хлеб и молоко будто с неохотой. Но ел с аппетитом.

Сестра, поправляя постели, ласково посмотрела на них:

– Скучаешь о брате? – спросила она Янку. Янка кивнул головой.

– А еще корову надо пасти.

– Бодается ваша корова?

– Нет, только шкодливая, того и гляди, чтоб чего не натворила.

– Янке теперь некогда и поиграть, – посочувствовал младшему брату Лешка.

– Э, поиграть – что, – важно ответил Янка. – Поспать бы. Так не хочется рано вставать.

– Рано не хочется вставать и взрослым, – сказала сестра и вдруг, посмотрев на тумбочку, спросила: – А где стакан?

– Да к Семке гость пришел…

– Ох, этот Семка. Как он мне надоел. Скорее бы его выписали.

Сестра вышла. Через минуту послышался ее голос в коридоре:

– Здравствуй, Юра. Ну, как папа?

Юрка ответил бойко:

– Хорошо. Мама сегодня ночевала дома.

– Бедная женщина. Нагоревалась. Ты к Леше?

– Да.

– Ну, беги. Там у него братишка.

Тем временем Янка уже прощался с Лешкой.

– Я пойду, – взяв с тумбочки бутылку, сказал он. – Надо корову гнать в яр…

– Хорошо, – согласился Лешка. – Иди.

И Янка, крикнув: «Скорей поправляйся!» – побежал домой.

Лешка еще не знал, начинать разговор, который его волновал, или отложить на другое время. Из сада мог вернуться Тимка. Лешке не хотелось, чтоб он видел его с Юркой.

– Ты какую тайну знаешь? – спросил Юрка. Пришлось признаться.

– В яру бандиты прячут наган. Надо его найти и забрать.

Лешка быстро рассказал, что он слышал про наган в тот вечер.

– Одного я узнал по голосу. Это наш сосед…

– А другой? – спросил Юрка.

– Тот, со сломанной ногой, – кивнул он в сторону кровати Семки и, помолчав, добавил: – Вон они оба сидят на скамейке, пьют водку и договариваются о каком-то «деле». Надо быстрее забрать наган… Без нагана они побоятся ночью ходить. И никому тогда зла не сделают.

Идея Лешки обезвредить бандитов понравилась Юрке. Хотелось подержать в руках наган, хотя Юрке и приходилось держать в руках отцовское оружие.

– Это же они стреляли из того нагана в твоего отца…

Юрка насторожился:

– И они ходят себе на воле и не наказаны за злодейство? Пойду расскажу папе. Он их посадит в тюрьму.

Перескакивая через ступеньки, Юрка быстро очутился на первом этаже. Волнуясь, зашел в палату к отцу.

– Папа, ты можешь посмотреть в окно?

– Теперь могу, – улыбнулся отец. – А что там интересного?

– Посмотри.

Отец приподнялся на локте.

– Ну?

– Видишь вон двоих на скамейке?

– Вижу…

– Это они ранили тебя.

Отец приглядывался к ним с минуту.

– Откуда ты знаешь?

– Лешка сказал.

Отец внимательно выслушал сына.

– Папа, их надо арестовать, – закончил Юра. Отец усмехнулся:

– На каком основании?

– Но они же преступники.

– А чем ты это докажешь?

– Лешка свидетель. Ну и ты…

– Я не опознал того, кто в меня стрелял, – продолжал спокойно отец, лежа на спине, – и не могу утверждать, что это кто-то из них.

– А Лешка? Лешка же не будет выдумывать.

– Верю. Лешка говорит правду. Но для суда то, что он слышал в тот вечер, не доказательство их виновности. Они скажут, что мальчику просто послышалось. И вообще ребенок, к сожалению, не может быть свидетелем на суде.

– Но ты же знаешь, что они бандиты? Разве можно мириться с тем, что они ходят на свободе среди честных людей? Ждать, пока они еще кого-нибудь ранят или убьют?

– Ждать не будем. Не горячись, Юра. В схватке с врагом прежде всего надо быть выдержанным.

Родителям приятно, когда дети продолжают их дело. Вишняков ласково смотрел на сына: Юрка пылал ненавистью к той нечисти, с которой сражался отец.

– Ну что?

– Жаль, что Лешка больной. Но ничего. Его брат тебе поможет. – У Юрки загорелись глаза. Он понял – отец дает ему какое-то важное поручение.

– Надо найти наган…

Юрка беспокойно зашевелился.

– … Точнее, место, где он спрятан. Запомнить хорошо место, чтоб, когда вас попросят показать кому надо, ты мог бы показать. А наган пускай лежит, кто спрятал его, тот и придет за ним.

Отец посмотрел на смущенного Юрку, улыбнулся.

– Вот тогда будет основание задержать молодчика и спросить, зачем ему оружие. Что он с ним делал? Понял?

– Понял, – чуть не вскрикнул Юрка. Все было так просто и в то же время интересно.

– Может случиться, что нагана там уже нет…

– Тогда все пропало?

– Нет, Юра. Тогда разоблачим и возьмем преступников другим способом. Но тебе не надо об этом знать. А пока что иди к пастушку в яр. И хорошо поищите. Они, я так думаю, не забрали еще его. Собирайте землянику, ищите птичьи гнезда… Словом, ты понимаешь меня…

– Понимаю, – взволнованно ответил сын.

Три дня Юрка с Янкой собирали землянику, нанизывали красные пахучие ягоды на тоненький стебелек, искали птичьи гнезда, но того главного, ради чего все это делали, не находили. Оглядели все деревья, кусты, пни над ручьем, начиная от того места, где лежал, упав с края обрыва, Лешка, и дальше, вдоль ручья в сторону Духовского яра, но наган не нашли. Все оказалось не так просто, как представлял себе Юрка, когда, получив от отца поручение, бежал, взволнованный, к яру.

– А может, уже нет нагана? – начал сомневаться Янка.

– Конечно, – пожал плечами Юрка. – Тимка мог прийти ночью и забрать его… А могли они тогда ночью спрятать оружие где-нибудь дальше, даже в Духовском яру. Яр большой, попробуй найди. Но искать надо.

Однажды Юрка пришел в яр с Тамарой. Она встретила его на улице, и ей тоже захотелось собирать землянику.

– Юра, Юра! – не стихал в яру ее голос до самого вечера. А потом Юрке пришлось провожать Тамару домой и просить ее мать не наказывать дочку, так как собирать землянику действительно очень приятно и время притом бежит незаметно.

Маму Тамары, однако, трудно было переубедить. Она вздыхала, то и дело разводила руками:

– Ты слышишь, Леопольд, с кем дружит твоя единственная дочь?

– Аннушка, мы опаздываем в театр, – сказал отец. – Я завтра поговорю с ней.

– Да, да, – вмешалась тетя Зина. – Идите. Я с ней сама разберусь и накажу непослушницу.

А как только родители Тамары вышли за ворота, тетя Зина усмехнулась и вынесла свой «суровый» приговор:

– Идите, дети, поиграйте в саду, а я тем временем приготовлю ужин.

Тамара схватила Юрку за руку:

– Пойдем в беседку. Там так красиво. Все видно вокруг. Она, как башня на скале, возвышается над яром.

Беседка находилась в конце сада. Отсюда видны были и Гапеевский и Духовской яры, и то место, где они собирали землянику, и хутор среди ржи, и вдали деревня.

– А я тут часто сижу одна. Как царица Тамара. Даже по вечерам.

– И не боишься?

– Подступы, как видишь, к беседке очень крутые, как в средневековом замке, и ограда высокая. Колючая проволока сверху.

– А я когда-нибудь попробую забраться со стороны яра.

– Попробуй, а я тебе веревку спущу. Вот будет интересно. Как в романе.

– Ты читаешь романы?

– Читаю. Всё читаю. А что мне делать? Только книги прячу от родителей тут, в беседке. Чуть что – под скамейку, а в руки учебник по музыке. Тамара – пай-девочка, только и думает о музыке.

– Интересная ты, Тамара.

– Вовсе нет. Просто мне скучно одной. Хочется поговорить. Я завидую мальчишкам. Они могут бегать по улице, играть в черта.

– Ты дружишь с Лешей?

– Ему некогда со мной дружить. Он приходит сюда работать, ухаживать за нашим садом. У его родителей много детей… Мне приятно ему что-то рассказать, почитать, а он работает и слушает. Лешка любит книги и музыку больше, чем я. О, как он смотрит на пианино! А я ему еще показывала кабинет отца, где он принимает больных. Сколько там всяких инструментов! Их еще дедушка, он известный хирург, привез из-за границы…

– Твой отец работает в больнице?

– Иногда его приглашают на консультацию. Но он принимает больных дома. Старорежимный человек, как говорят о нем. А твой отец кто?

– Инспектор уголовного розыска.

– А что это значит?

– Он бандитов ловит.

– Бандитов? О, это интересно. Я никогда не видела бандитов. Наверное, они очень страшные. Отец тебе рассказывает про них?

– Рассказывает. Но он редко бывает дома. А теперь вот лежит в больнице, его ранили бандиты.

– Так это ты к нему приходил?

– Да.

– Завтра я отнесу твоему отцу цветы. Он любит розы?

– Любит. Очень любит. Часто маме приносит, когда возвращается с задания.

Красное солнце будто скатилось на вершины деревьев. Галстук на Юриной шее засиял пламенем.

Тамара подошла к Юрке, посмотрела ему в глаза своими большими, как сливы, глазами и начала поправлять галстук.

– Ты пионер. Вы собираетесь, поете песни. Завидую я тебе.

В этот момент Юрка заметил на противоположной стороне яра две фигуры. Они быстро пересекли обрыв и скрылись в чаще. Юрка насторожился.

– Что ты там увидел? – поинтересовалась Тамара.

– Ничего особенного. Какие-то люди.

– Может, бандиты?

– Кто знает. Давай-ка посмотрим, что они там делают.

Они оперлись на перила беседки. Наступившая темнота мешала вести наблюдение.

На другой день – это был четвертый день напрасных поисков – Юрка пошел к отцу в больницу. Отец встретил его ласковой улыбкой. Лицо его было бледным. На одеяле лежала «Заря».

– Ну, что ты такой грустный, сынок?

– Ищем, ищем, а все напрасно. Наверное, наган все-таки у бандитов. Я вчера вечером заметил возле кручи двух подозрительных людей.

– А ты и вечером бываешь там?

– Нет. Это я провожал одну девочку домой.

– Честное пионерское?

– Честное пионерское.

От отца Юрка побежал к Лешке. Друга в палате не оказалось. На кровати у двери спал Семка.

– Где Леша? – спросил Юрка у медсестры.

– В саду. Скоро он уже поправится.

Юрка, обрадованный, побежал в сад. Он нашел Лешку возле большого куста сирени. Мальчик лежал на топчане, подставив грудь солнцу. Юрка присел рядом:

– Лешка!

Лешка раскрыл глаза.

– Ну как ты, Леш?

– Уже хожу. Скоро выпишут.

– Вот хорошо. Вместе будем искать.

– Ты думаешь, что наган еще там?

– Еще в тайнике, – серьезно ответил Юрка.

– И у меня есть новость, – шепнул Лешка. Юрка придвинулся к нему.

– Семка с Тимкой снова пили сегодня. Под этим кустом. Я лежал тут. Из их пьяного разговора понял – им необходимы медицинские инструменты. Кто-то обещает им за это большие деньги.

– Больницу хотят обокрасть?

– Кажется, нет. Я догадался, что им удобнее очистить хирургический кабинет доктора на нашей улице. Это и есть, наверное, то самое «дело». Тимка не может уже ждать Семку. Подыскивает себе другого напарника.

Юрка чуть не вскочил с топчана, так его взволновало это известие. Ему захотелось бежать к Тамаре, взобраться по крутому склону в беседку и предупредить ее об опасности. Нет, Юрка, понятно, так не поступит. Он же сын инспектора уголовного розыска. Он умеет хранить тайну.

– Я пойду, Леша, с этой новостью к папе, – сказал серьезно Юрка и, пожав товарищу руку, почти выбежал из сада.

Юрка вышел из больницы с важной запиской. Отец написал ее после того, как Юрка рассказал ему о намерении бандитов украсть инструменты у доктора Леванцевича.

– Срочно передай самому начальнику уголовного розыска товарищу Свиридову. Только ему.

Как-то отец рассказывал, вернувшись с фронта, как ему пришлось идти в тыл белых к партизанам с очень важным приказом командования фронтом. Тогда начальник разведки сказал отцу: «Если что, бумагу проглотишь».

И вот Юрка идет по улице с очень важным письмом в уголовный розыск. Он тоже готов, «если что, проглотить письмо». Правда, теперь не война. Но блуждают еще по лесам остатки разных банд. Бандиты нападают на мирных людей. В стычках с милицией бывают раненые с обеих сторон. Милиционеров в таких случаях кладут в госпиталь. А бандит с пулевым ранением не пойдет в больницу. Медицинскую помощь надо оказывать каким-то другим путем. Вот и нужны хирургические инструменты.

Прохожие не обращают на Юрку внимания. Мальчик как мальчик, только с красным галстуком.

Возле бывшей гостиницы «Броза» Юрка останавливается на минуту. Из открытого окна одной из комнат долетают детские голоса и музыка. «Идет репетиция», – думает Юрка. Он участник городского пионерского шумового оркестра, которым руководит известный в городе музыкант Борис Блан. Но сегодня Юрка не пойдет на репетицию. Пойдет потом, когда кончится эта история с наганом. И Лешку возьмет с собой. Тамара сказала, что он любит музыку. Тамару тоже надо вытащить из той «башни высокой и тесной».

Дежурный уголовного розыска отвел Юрку прямо к начальнику.

Плечистый мужчина с закрученными вверх, как у Буденного, усами, встал из-за стола, как бы демонстрируя еще и свой высокий рост.

– Ну, что скажешь, Юра? – протянул он через стол руку для приветствия.

– Записка от папы…

Свиридов развернул бумажку и, глядя на нее, кивнул Юрке:

– Садись.

Юрка как бы провалился в глубокое кожаное кресло.

– М-да! Хирургические инструменты им потребовались. Раны чешутся у зверюг. Они и доктора могут сцапать.

– Он с ними не пойдет, – несмело отозвался Юрка из своей мягкой ямы.

– Силой поведут, а потом, когда не нужен будет… им что.

Начальник снял телефонную трубку.

– Рогозин, зайди ко мне. – И, продолжая разговор с Юркой, сказал: – Им терять нечего…

Через минуту в кабинет вошел пожилой мужчина с усталым лицом.

– Надо, Савелий Петрович, установить круглосуточное наблюдение за домом № 17 по Задулинской.

Тот, кого начальник назвал Савелием Петровичем, кивнул в сторону Юрки, которого не видно было из-за стола.

– Ничего. Это сын Вишнякова. Вот возьмите записку Рыгора Ивановича.

Юра вышел из кабинета начальника, довольный доверием начальника, а главным образом тем, что дом Тамары взят под охрану надежными людьми.

Юра рассчитывал прийти на сбор совета отряда на час раньше. Пока пионеры соберутся в комсомольской комнате завода «Металлист» (в школе был ремонт), он пойдет в цех и поговорит с пионервожатым Дмитрием Касьяновым.

Юрка хотел о многом рассказать Касьянову. Да и постоять у токарного станка, за которым работал Касьянов, – тоже приятно. Интересно смотреть, как Дмитрий ловко устанавливает металлическую болванку в станок, как от резца отделяется, вьется и скручивается металлическая синеватая стружка.

Пока станок работает, Дмитрий рассказывает о достоинствах станка, о деталях, которые он вытачивает, о том, куда пойдут эти детали. Рассказывает про завод.

Пока что работают только несколько цехов, и то не главные. Многие станки мертвы – кто-то во Бремя революции вывинтил из них главные детали и увез.

Комсомольская организация завода послала Дмитрия Касьянова пионервожатым в подшефную школу. Ребята полюбили его. С ним интересно проходили сборы, спортивные игры, походы за город. С ним не страшно было оставаться на ночевку в лесу. Подолгу сидеть у костра, слушать увлекательные рассказы и любоваться, как летят к звездному небу искры.

Выезжали пионеры с Касьяновым и в деревни с самодеятельностью, пили там парное молоко и спали на душистом сене. На заводе, где работал Касьянов, пионеры были частыми гостями – и на сцене городского клуба, и в цехах…

Юрка опоздал. Он не знал, что Свиридов задержит его так долго. Думал, передаст записку от отца и побежит на сбор совета отряда.

– Юра, что это значит? – спросил Касьянов, когда Юрка показался в дверях комсомольской комнаты.

Все уже давно сидели за столом. По выражению лиц ребят видно было, что вопрос, стоявший на повестке дня: «Чем мы можем помочь в борьбе с беспризорностью детей», обсуждался серьезно.

Старшие пионеры уже делали кое-что. Находили места ночевок беспризорников. Помогали устраивать их в детские дома.

– Дмитрий Сергеевич, – ответил Юрка виновато, – я был в уголовном розыске.

Все знали, где работает Юркин отец и в каком состоянии он сейчас. Знал об этом, конечно, и пионервожатый. Все почувствовали – Юрка хочет сказать что-то важное, и ждали.

– В больнице лежит и Лешка, – сказал Юрка, не зная, с чего начать. – Хороший мальчик…

– В него тоже стреляли? – спросила Майя Яворская, впечатлительная и подвижная девочка.

– Нет, он с обрыва упал. Сломал ребро.

– Как же это он? – забеспокоилась Майя.

– Ну, бежал, не заметил. Обрыв очень высокий…

– Никогда не смотрят под ноги эти мальчишки. Вот у меня брат…

– Подожди, Майя, пусть Юра закончит, – прервал ее Касьянов.

– Лешке надо обязательно помочь, – сказал Юрка.

– Он беспризорный? – не выдержала снова Майя, но взглянула на Касьянова и закрыла рукой рот.

– Нет, у него есть мать, отец. Но у них большая семья. Когда Леша падал с обрыва, порвал одежду. А он скоро выписывается из больницы. Как он пойдет в рваной одежде домой?

Юрка хотел сказать еще, что Лешка напал на след бандитов, которые ранили отца, однако сдержался. Майя засыплет тогда вопросами. А всего рассказать нельзя, пока не пойманы бандиты.

– У меня идея, – вскочил с места высокий худощавый мальчик, Валя Остапенко. – Надо поработать на заводе. Только вот подрядик нам устройте, Дмитрий Сергеевич.