Текст книги "Церон
Роман. Том I"

Автор книги: Леонид Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

XII

Джонсон в 10 час. по европейскому времени уже изучал пришедшую от Леви подробную радиоинструкцию. Вечером на аэроплане он уже летел в Нагасаки. Прилетев туда, он сейчас же уведомил Леви о своем прибытии учтивой телеграммой, составленной в японском стиле. Благодаря ряду поездок: по островам, в Корею, в Манчжурию по Гирин-Хойренской железной дороге, Джонсон стал входить в курс дальневосточных дел и постепенно вникал в настоящее положение страны. Многочисленные агенты концерна одновременно давали ему возможность завязывать связи там, где он считал это нужным. Чем больше Джонсон узнавал страну, тем больше он убеждался в неправильности своего прежнего подхода к ней. Он постепенно все больше склонялся к тому, что именно эта страна – тот инструмент, который недоставал концерну для сведения счетов с «Цероном». Он ясно понимал, что несмотря на всю предупредительность и вежливость, с которой его всюду встречали, ему будет очень трудно приобрести доверие главных действующих лиц. Ему начинало казаться, что он уже начинает разгадывать настоящие причины постоянного агрессивного поведения этой страны. Он уже был почти уверен, что все заявления о том, что хочет Япония, как и гордые уверения в ее исключительной мощи, ничто иное, как защитная вонь, слизь или перемена цвета, т. е. то, к чему прибегают для самозащиты маленькие, перепуганные насмерть животные. Но перед тем, как выработать свой окончательный план действий, он всюду, даже в истории этой страны, искал подтверждения своих догадок. Для этого он с выдержкой пуританина овладел в совершенстве диалектикой азиатов. Всюду при посещении храмов, на ловле рыбы чайками, на празднествах и прогулках, всюду, где представлялась хоть малейшая возможность, он собирал всевозможные данные. Он узнал все интересное для него из войн Японии с Китаем, Россией и Германией. Факт, что война России была объявлена в военном совете лишь большинством одного голоса и то голоса Микадо – подтверждал его предположение. Подтверждалось оно блестяще и в случае войн с Китаем и Германией. Джонсону становился понятным весь фейерверк угроз, исходящих отсюда в направлении Филиппин, Индии, Австралии, Панамы. Он понимал, почему эта страна создавала пачки буферных государств, даже рискуя из-за этого обанкротиться. Джонсон больше уже не колебался; он знал, что страной самураев руководит исключительно простой животный страх за свою безопасность, боязнь потерять свое море, свои острова, свое солнце. Эта страна со страхом до сих пор вспоминает про то, как распоряжались ею сто лет назад адмиралы черной эскадры. Северный ветер напевает ей постоянно сказку про то, что восходящее солнце льдин растопить не может, но угаснуть от них может. А всепожирающая китайская саранча, легко убиваемая, но даже мертвая, оставляет пустошь после себя. Усвоив, что страх перед будущим – главный действующий фактор в истории страны, Джонсон стал энергично действовать. На нескольких конференциях он постепенно познакомил видных деятелей, принадлежащих к кругам, близким правительству, с борьбой концерна и с деятельностью самого вампира. Зная слабую сторону собеседников, Джонсон действовал уже наверняка. Методично, с упорством воды, долбящей камень, он разворачивал перед аудиторией все этапы пока безуспешной борьбы, ведомой концерном. Он с горечью вовремя оттенил не совсем сочувственное отношение к их борьбе некоторых великих сил. Отношение к нему становилось теплее и искреннее. Почувствовав это, на специальной конференции он во всех подробностях осведомил их об адской крепости-обсерватории, созданной в Гималаях, вероятно лишь, как одно из звеньев цепи, которой хотят задушить Азию. Этот доклад ударил, как гром, на присутствующих. Инициатива перешла к Джонсону Вечером к нему в гостиницу пришел офицер генерального штаба, держа в руках папку. В папке были некоторые документы осведомительного отделения. Джонсон, взяв ее в руки, напряг всю свою волю, чтобы не выдать овладевшего им волнения.

В ней был один документ из Англии, в котором говорилось, что на крупнейшей шотландской верфи спущен сделанный по частному заказу ледокол «Церон». Оборудование ледокола было произведено на основании собранного по целому миру опыта плавания в полярных океанах, даже при максимальной возможной толщине льда. Механизация управления и содержания ледокола максимальна. Сделана она по специальным патентам инженеров той группы, которою был заказан ледокол. Пробное плавание прошло блестяще. Происхождение и состав частной группы, построившей ледокол, пока не удалось выяснить.

Другой документ был из русского отдела. Ледокол «Церон» погрузил огромное количество съестных припасов и несколько голов рогатого скота. Количество команды выяснить не удалось. Судну с нормальным количеством людей таких припасов достаточно было бы на десять лет. В другом порту погружены главным образом машины для производства горных работ.

Документ с почти тождественной информацией был и от американского отдела, так как «Церон» подходил за грузом машин также и к берегам Аляски.

В дальнейшие годы против имени «Церона» лаконически стояло: сведений не имеется.

Под предлогом съезда христианских миссионеров севера Джонсон вызвал главу алеутской миссии в Токио. Народу на докладе алеута было много, но из христиан по паспорту только Джонсон. Алеут во всех подробностях передал все то, что рассказали ему туземцы, вернувшиеся с промыслов. «Церон» видели неоднократно несколько человек. Двух очевидцев алеут привез с собой. Конференция закончилась в атмосфере, полной электричества. Джонсон потирал от удовлетворения руки. По словам туземцев, гнездо «Церона» лежало восточнее полюса между русскими и американскими территориальными водами. Это была та область, куда изредка, раз в несколько лет, отправлялся жаждущий славы исследователь, который по традиции оставлял на льду флаг своей нации. Таких флажков должно было быть там около двенадцати, лишь флажок с японскими цветами никогда никто там не оставил. Через несколько дней после этой конференции Джонсона вызвали. Его привели к министру, который ему открыто сказал:

– Если вы беретесь подготовить Старый и Новый свет к моральному уничтожению «Церона», физически его уничтожить беремся мы.

После нескольких разговоров по радио с Леви Джонсон уведомил министра, что через несколько дней они поставят весь мир на ноги. Министр в ответ дружески пожал ему руку.

Печатные станки загудели на всем земном шаре и перед миром снова всплыл странный образ кровожадного вампира.

XIII

В окрестностях Эдинбурга перед калиткой старого уютного дома остановился кэб, из которого вышли Билль и Элен. Войдя в открытую калитку палисадника, они, на пороге дома, увидели Стеверса, спешившего к ним навстречу. Приветствовав их, он через большой пространный холл провел гостей в гостиную, где ожидала их радостная неожиданность. В ней сидели Курт Шимер и Лиза. После первого обмена впечатлений о пережитом за то время, когда они не виделись, разговор сам собой перешел на травлю, поднятую против «Церона». Прочтя первое же воззвание концерна, Элен сейчас же направилась туда и предложила им свои услуги. Ее красота, интеллигентность и умение работать быстро продвинули ее по иерархической лестнице вверх. Считалось, что Билль был занят специализацией в области аэродинамики. Коллеги Элен были уведомлены, что когда Билль сдаст докторскую диссертацию, произойдет их свадьба.

У маленьких служащих, а в особенности у тех, которые иногда по служебным делам могли приблизиться к главам треста, всякий разговор невольно сводился на их хозяев. Много говорилось между ними о бесчеловечном отношении к семье Малера и о глухонемом шофере Леви, привозившем и отвозившем его неизвестно куда.

Понадобились месяцы, пока Билль смог с помощью маленького трюка выяснить адрес Леви. Случайно он увидел на одном из бульваров, как мальчишки, начинавшие лишь отбывать свой уличный стаж, чтоб сделаться впоследствии апашами, сводили свои счеты с заснувшим в такси шофером. Пока тот спал, один из них насвистывал «Маделон», в то время как другой, забравшись под автомобиль, просверливал в дне резервуара дырку. Билль ангажировал этих двух мальчишек, которые, пока глухонемой ждал Леви, проделали то же с ним. Автомобиль Леви поехал, но вскоре остановился. Не понимая, что случилось, Леви ждал, сидя, как древний жрец. Рядом с ним остановился такси и, видя, как, растерявшись, суетился около мотора глухонемой, предложил Леви свои услуги, объяснив ему, что он стал жертвой мести уличных мальчишек. Леви расположило к себе отсутствие навязчивости в этом шофере и, чтобы вознаградить его за проявленную им заботливость, он на нем продолжил свой путь. Шофер своими бесхитростными мнениями и словами расположил его настолько к себе, что он сказал ждать его, пока он зайдет к внучке, и на нем же вернулся домой.

Через неделю в квартиру, бывшую как раз против дома Леви, вселилась Элен, а Билль снял комнаты против дома, где жила внучка.

Когда они кончили свой рассказ, то Курт и Лиза показали карточку Джонсона и все пятеро начали следить по карте, пока читался Куртом маленький доклад, составленный на основании рассказа Паоло о его совместном путешествии по миссиям и кастам Африки и Востока.

Элен подтвердила, что роль Джонсона так же важна, как и роль Леви. Кроме того, она указала, что сношения их отдела с Японией стали очень оживленными, но главного она не знала, так как хозяева концерна сами решали главные вопросы. Она предупредила, что, судя по всему, приближаются очень важные события, так как такой оживленности и такого напряжения никогда не царило у них. Газеты были полны резолюций, выносимых самыми разнообразными обществами, требующими раз навсегда покончить с «Цероном» – этим призраком, поставившим под угрозу все культурные достижения двадцатого века.

Стеверс открыл радио; вместо обычного танго или фокстрота, оттуда раздавался убедительный голос оратора, призывавший с помощью хлестких аргументов народы все сделать, чтобы скорее уничтожить угрозу для мира и страшилище всего человечества. Те же слова неслись, только в разных вариантах, и с папертей церквей, и с партийных кафедр.

Печатные станки, методично стуча, наводняли мир сенсационным материалом.

Было четыре часа утра, когда переговорили обо всем и решили поговорить с доктором. Стеверс нажимом кнопки поставил вертикально верхнюю крышку своего массивного письменного стола. Внутри его была изумительная по своей отделке радиостанция.

– Это патент доктора, – сказал Стеверс, – который он подарил мне на Лаго Маджиоре. Вы узнаете ее, Билль?

Билль, не отвечая, подошел к станции и начал приводить аппарат в действие.

Стрелка часов показывала уже пять, когда они вступили вступили в связь с доктором. Это был первый разговор с ним после ряда долгих месяцев, в течение которых у каждого из присутствующих здесь на дне души была боязнь за судьбу близких людей.

Разговор кончился к семи. Два раза две какие-то станции пытались перебить их разговор, но оба раза это им не удалось.

Диспозиция была дана доктором, на них лежало ее выполнить.

XIV

Лиза по приезде в Париж остановилась у Элен и, когда та уходила на службу, она целыми днями, сидя в удобном кресле, наблюдала за домом напротив, в котором жил Леви. Курт же поселился у Билля и приготовлял к полету купленный им аэроплан, на котором он с Биллем должен был в воздухе встретиться с «Цероном» и получить от него точные инструкции о нападении на Леви. Билль, как и Лиза, проводили свои дни, наблюдая за домом внучки. Получив от Стеверса телеграмму с указанием дня и часа, они оба в назначенное время поднялись с аэродрома и, забирая высоту, полетели к Испании. Вдоль ее границы они свернули в направлении океана, подымаясь все выше. Вдруг их мотор перестал работать, но когда они инстинктивно приготовились к худшему, Курт увидел, что по барографу высота увеличивается. Вскоре их аэроплан висел в пространстве уже над «Цероном». Они спустились на его палубу точно так же, как спускались с аэроплана на землю. Мехмед и Андрей, вышедшие из люка, помогли им в том. В каюте их ждали доктор и Мирано. После обмена приветствий и сердечного поздравления для Лизы и Элен (они только сейчас узнали, что Лиза и Курт повенчались), доктор заговорил о деле, т. е. о том, что сделать с Леви. Все согласились с тем, что его нужно уничтожить и по возможности скорее. После короткого обмена мнений было решено это сделать сегодня же в полночь. Доктор, поставив на стол небольшой ящичек, объяснил им, как нужно будет осуществить этот план. Им нужно, уверившись, что Леви дома, без нескольких минут двенадцать остановить перед домом автомобиль и снять с него колесо под предлогом, что неисправна шина. Затем положить ящик под сиденье, повернув в нем только включатель и передвинув в сторону маленький рычажок на столько делений влево или вправо, насколько от стены дома будет отстоять автомобиль. – Я же, – сказал доктор, – буду с помощью моих приборов точно ориентирован этим маленьким маяком.

Закончив давать указания, доктор попросил передать приветы. Остающиеся обнялись с Куртом и Биллем, стиснули им руки и помогли им сесть в аэроплан.

После ухода Элен на службу Лиза, как всегда, начала наблюдать за домом напротив. Из дома, кроме Леви, выходила только очень редко старая его прислуга. Создавалось впечатление, что в этом мрачном доме, с всегда закрытыми железными ставнями, кроме них никто не жил. Сегодня время проходило особенно медленно. Лиза несколько раз звонила на квартиру Билля, никто не отвечал. Как всегда, подъехавший к пяти часам автомобиль увез Леви. Элен уже вернулась со службы, а ни от Курта, ни от Билля не было никаких вестей. Они, по очереди успокаивая друг друга, перестали наблюдать за домом, не сводя взгляда с телефона, который продолжал зловеще молчать. С Элен начала делаться истерика, ее нервы первые не выдержали. Часы пробили девять. У входной двери послышался звонок. Лиза, подойдя к двери, начала ее нехотя медленно раскрывать. Перед ней был Курт. Вдвоем они быстро привели в себя Элен. Тогда Курт рассказал им про все пережитое за сегодняшний день. Он рассказал также про то, что предстоит ночью. Билль у себя и будет ждать до половины двенадцатого, не заедет ли случайно к внучке Леви. Если нет, он без пяти двенадцать подъедет к дому Леви и начнет выполнять то, что приказал доктор. Мы же, – сказал Курт, – как только он подъедет, выйдем и в кафе следующего квартала обождем его.

Не успел он закончить, как прозвучал гудок сирены, и автомобиль остановился у подъезда Леви. Медленно, волоча ноги, Леви вошел в подъезд и, лишь когда входная дверь захлопнулась за ним, глухонемой поехал в гараж. Было одиннадцать. Разговор как-то сам собой оборвался. Все невольно глазами следили за часами. Казалось, что минутная стрелка перестала двигаться. На улице послышался легкий шум. Это автомобиль Билля остановился около дома Леви. Курт, Элен и Лиза, уже давно ждавшие этого момента, поспешили из квартиры. Выйдя из подъезда, они быстро пошли по улице, только мельком взглянув на автомобиль. Они увидели, что Билль снимает его заднее колесо. Один неряшливый субъект вдруг появился около Билля и стал наблюдать за тем, что он делает; у Билля выступил холодный пот. Будучи уверен, что дом Леви хорошо охраняется, он не послушался доктора, а повернул включатель аппарата сейчас же, как только Элен и Лиза прошли мимо него. Катастрофа могла разразиться каждое мгновение. Бросив колесо на землю, он выпрямился и пошел прочь от автомобиля в другом направлении, чем то, куда ушли Элен и Лиза Не дав ему сделать и десяти шагов, обтрепанная фигура преградила ему путь.

– Кто вы такой? – спросила она резким голосом.

Билль, собрав все свои силы, ударил его и прыжками начал бежать. Он услышал за собой резкий свисток и выстрелы. Падая, ему показалось, что вблизи все рушится с страшным грохотом. Он потерял сознание. Курт, подход я с дамами к кафе, вздрогнул, услышав пронзительный свист и, как ему почудилось, звук выстрела, слившийся с страшным грохотом рушащейся постройки. Он инстинктивно поднял голову кверху и на одно мгновение увидел на фоне луны исчезающий в небе черный силуэт. Усадив дам в такси и приказав им ждать их, никуда не выходя, на квартире Билля, Курт побежал к месту катастрофы, обгоняя бежавших туда прохожих и уже слыша вдалеке пожарные сирены. Дома Леви не было, он весь провалился вниз. Оказывается, что под домом был двухэтажный подвал, приспособленный и для жилья и для складов. От причины, которая не смогла быть установлена позже, нижние своды подвала, не выдержав давления, подались и все здание рухнуло в образовавшуюся яму. Улица была загромождена пылающими обломками. Подъехали пожарные. Курт, видя, что с этой стороны Билля нет, сломя голову бросился обегать квартал. Когда он обежал его с другой стороны, то впереди его уже была карета скорой помощи, в нее вносили Билля. Так как у Билля в больнице не нашли ран, а только сильные ушибы без видимого повреждения костей, то Курт смог добиться его переноса на носилках домой. Билль стонал; смотря на него, рыдала Элен. Лиза, Курт и вызванный ими доктор накладывали компрессы. Стеверс, проведя бессонную ночь, волновался, не получая известий из Парижа. Утренние газеты, которые он раскрыл, объяснили ему происшедшее, но его тревога не улеглась. – «Глава концерна Леви погиб и унес с собою в могилу тайну своего дома». – Так начиналась корреспонденция из Парижа.

На его телеграфный запрос он немедленно получил ответ от Курта: «Опасности для жизни Билля нет, но все мы очень устали. Будем очень рады Вашему приезду». Под телеграммой стояли три подписи: Елены, Лизы и Курта.

Стеверс нажимом кнопки превратил снова свой письменный стол в радиостанцию. Он сделал это не раздумывая, хотя и знал от приятелей, что полиция энергично ищет по всей Шотландии таинственную эмиссионную станцию. Он без особых затруднений связался с доктором и информировал его вкратце о происшедшем. Вечером экспресс его нес по направлению Парижа.

XV

Недалеко от террасы отеля, на которой сидел Джонсон, начиналась бухта, а за ней виднелась бесконечная гладь океана. С ним за столиком сидели несколько человек, не спускавших с него подобострастных взглядов. Это были агенты концерна, которым он раздавал свои последние инструкции. Старшему из них он передал две телеграммы: первую из них тот должен был послать в момент его отъезда, второй же текст – через 14 часов. Деловая часть разговора была кончена; пригубливая вермут, агенты поздравляли Джонсона. В этот день акции концерна достигли головокружительной высоты. Их разговор был прерван молодым офицером, подошедшим к столу. Представившись Джонсону, он доложил ему, что адмирал его ждет и что он прислан проводить его к нему. Общий кивок головы в ответ на подобострастные пожелания и Джонсон с почтительно последовавшим за ним офицером направился к выходу. Там их ждал маленький автомобиль, которым управлял солдат. Автомобиль их быстро вынес из города и через холмистую красивую местность помчал вглубь острова. Пока офицер объяснялся с остановившими машину часовыми, Джонсон с гребня холма смотрел на лежавшую внизу долину. В ней он увидел два распластанных на земле дирижабля и большую кучку людей, толпившуюся около них. В тот момент, когда автомобиль, перевалив через гребень, понес их вниз, он заметил, как постепенно из земли на поверхности начал появляться третий, бывший по своей величине значительно больше первых двух. Они уже подъезжали к дирижаблям, как один из них, отделившись от земли, начал плавно подыматься в воздух. Невольно взглядом Джонсон стал следить за его полетом. Чем больше он смотрел на дирижабль снизу, тем назойливее сверлила в голове мысль: – где же я видел такую гондолу? – Наконец, он вспомнил – эта гондола, как две капли воды, походила на нижнюю часть «Церона». Те же многочисленные щупальца, присоски, напоминающие собой ножки гусеницы. Теперь их назначение становилось для него понятным. При взлете с помощью их дирижабль отталкивался; при спуске они заменяли людей, автоматически присасываясь к льдине, земле или скале и тем притягивая к ним дирижабль.

Адмирал, к которому подвез его автомобиль, повел его к гондоле самого большого дирижабля. По высокой лестнице они влезли в нее, а оттуда через коридор, сделанный в корпусе дирижабля, на опоясывавший его балкон. Адмирал махнул рукой и оба дирижабля один за другим начали вздыматься вверх. Машины загудели и они устремились за третьим, уже казавшимся лишь точкой на горизонте. Адмирал показал рукой вправо: оттуда, догоняя их, летело много аэропланов.

– Это аэропланы-амфибии, – сказал адмирал, – которые проводят нас до Берингова моря. – А знаете, что сейчас происходит в Токио? военные агенты всех государств нервничают и засыпают свои государства телеграммами о том, что армада вылетела неизвестно куда.

Джонсону стало весело: он это учел и концерн заработает на спекуляции акциями столько, что концерн сам сможет, если захочет, построить армаду не менее загадочную и страшную.

Если бы он смог смотреть через пространство, то на том гребне холма, откуда он любовался аэродромом, перед штыком часового, не пускавшего его дальше, он увидел бы агента концерна, бледного, растерянного, держащего в руках телеграмму из Парижа. В ней говорилось про смерть Леви. Он с отчаянием смотрел на небо, но дирижаблей уже не было видно. Солнце жгло. Автоматически он вернулся в автомобиль и бесцельно, не разбирая, в какую сторону он едет, поехал.

Гиганты уже плыли над Беринговым проливом, демонстративно пролетая совсем низко над побережьем Аляски. Здесь амфибии, облетев несколько раз вокруг них, полетели обратно.

Армада изменила курс и полетела прямо на север вдоль воображаемой линии, теоретически представлявшей русскую границу Северного моря. Несколько чукчей и алеутов, летевших с ними, были в диком восторге от расстилавшегося под ними родного ландшафта.

Адмирал перестал походить на таинственного азиата; перед Джонсоном он сейчас предстал в совершенно другом виде. Каждая его фраза, сказанная им теперь, дышала жестокостью и цинизмом.

Невдалеке от полюса дирижабли резко свернули на восток. Их снизили и они летели близко от поверхности моря.

Вскоре после перемены направления полета, к адмиралу подошел радиотелеграфист и что-то ему доложил. Адмирал сразу повеселел и, обратившись к Джонсону, сказал:

– Скоро начнется.

Над окруженным ледяными горами ледоколом повисли три гиганта. На него с них посыпался дождь бомб. Почти каждая попадала в цель, вырывая полосы металла с палубы и из обшивки ледокола. Огромные льдины, давившие его, были изрешечены минами, а местами разбиты на куски. По очереди гиганты повисали над ледоколом и изрыгали из своих гондол ад на него. Ледокол же не тонул. Злорадная улыбка, игравшая у всех на лице, давно исчезла. Вместо нее появилось на лицах недоумение. Вдруг корма ледокола начала оседать, а нос несколько задираться кверху, но это продолжалось недолго; своего положения ледокол больше не изменил. Всем, даже Джонсону, стало ясно, что ледокол прочно сидел на подводных камнях.