Текст книги "Церон
Роман. Том I"

Автор книги: Леонид Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

VIII

Таинственный взрыв в Гималаях не только был сенсацией дня, но и имел глубокие политические последствия. Гималайский массив, тысячелетиями считавшийся проходимым лишь в двух местах, предстал теперь перед заинтересованными государствами совсем в другом свете. Эти горы из традиционного защитника всех находящихся у их отрогов вдруг превратились в злейшего врага их, лукавого и коварного. Каждая партия туристов, отправляющаяся на экскурсию на Гималаи, возвращаясь оттуда, приносила с собой все новые и новые доказательства того, что случайный или умышленный взрыв уничтожил прекрасно укрепленное и снабженное, настоящее ястребиное гнездо. Собирая от туристов различные вещественные доказательства, а главным образом их предположения и вымыслы, многочисленные агенты сейчас же доставляли все по назначению. Разубедить кого бы то ни было в том, что в этом гнезде не было крепости с гарнизоном в несколько тысяч человек, – не было уже возможно, Каждый начал подозревать своего соседа в том, что именно он создал это гнездо, и задумывался над тем, что сделать, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Чем любезнее и изысканнее были взаимные отношения, тем большее количество миллионов передавалось в специальные фонды для тайного вооружения. Интуитивным путем эти настроения передавались по всему миру, сея растерянность и злобу во всех кругах населения. Через печать становилось все труднее руководить общественным мнением. Происходило обратное, настроение масс вынуждало печать приспособиться и постепенно превратиться в зеркало толпы.

У Леви и Джонсона работа кипела. Огромный, занимавший несколько этажей концерн, руководивший бесконечным количеством разнообразных предприятий, казался временами муравейником. Мозг его помещался в центре здания, он был совершенно изолирован и защищен от суеты конторы. В него имели приступ только жрецы деловой касты. Как ни пытались вдова и дочь Малера добиться свидания с главой концерна, это им не удалось. Всегда следовал один и тот же стереотипный ответ: – в отъезде. Но судьбу Малера в концерне не забыли. Для них самой неприятной стороной этого эпизода было то, что загадка его исчезновения до сих пор оставалась нерешенной, и что их деньги оказались бессильными ее раскрыть. Еще неприятнее было то, что они не знали до сих пор того, кто нарушил их стройный план, заставил потерять миллиарды и вынудил их, когда они уже были накануне успеха, перестраивать заново всю организацию. В последнее время у них не все ладилось. Струя золота, лившаяся к ним раньше, все увеличиваясь, давала перебои, начала капризничать. Управлять общественным мнением становилось все труднее. Чтобы не быть раздавленными событиями, нужно было все больше и больше лавировать и приспособляться. Чувствовалось, что концерн не мог сойти с мертвой точки. Они надеялись из происшествия с Малером извлечь для себя полезные данные, но это не оправдалось, так как оно только запутало и осложнило все до крайности. В один из таких моментов, когда, несмотря на всю свою мощь, они особенно ярко ощущали свое бессилие, Леви вошел в кабинет Джонсона.

– Я думаю, Джонсон, что вы так же, как и я, хотели бы окончательно расчистить обстановку. Та неизвестность, в которой мы находимся, очень мешает работе и все чаще заставляет делать ошибки, которые становится все труднее поправлять. Уже много раз нам отказали в заказах там, где еще вчера души в нас не чаяли. На печать приходится тратить бесконечно много не чтобы заработать, как прежде, а чтобы хоть насколько-нибудь уменьшить убытки. Точно то же происходит почти без исключения во всех наших делах. Наш страх перед этим неизвестным страшилом породил боязнь всюду, а эта боязнь наносит нам огромный убыток. Завтра же, поэтому, необходимо сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Для этого испробуем следующий способ; я его изложил на этой бумажке.

Джонсон молча взял ее в руки. Клочок бумаги содержал текст обращения концерна ко всем. Он гласил:

«Техника людям, не имеющим моральных устоев, дала возможность, даже в наше культурное время, стать пиратами – вампиром.

Они погубили стратоплан – это величайшее культурное достижение человечества за последние сто лет!

Они устроили в Гималаях разбойничье гнездо, которое лишь благодаря счастливой случайности погибло раньше, чем смогло принести ужасный вред всему миру!

Они виновники лихорадочной подготовки всех без исключения к войне!

Они враги человечества!

Концерн образует фонд для борьбы с ними до полного их истребления.

Концерн жертвует на эту борьбу сто миллионов франков.

Жертвуйте все. Жертвуйте и сантимы и миллионы. Наша жизнь, наш прогресс, наша судьба от этого момента находится в наших собственных руках. Жертвуйте!»

На следующий день утренние газеты всего мира объявили этот текст.

В вечерних же газетах огромными буквами было напечатано новое обращение концерна. Оно произвело еще более сильное впечатление. В нем было: – «Поддержите нас в нашем крестовом походе против вампира, который посягает на жизнь и культурные достижения века. Поддержите нас все те, кто не хочет крови».

Борьба началась.

IX

Моросил нудный осенний дождь. В узкой грязной улице перед серым облинялым двухэтажным домом с закрытыми железными ставнями остановилось такси. Приехавшим пришлось прождать довольно долго, пока раскрылась массивная входная дверь. Сморщенная старуха, сгорбившись, медленно повела их через коридор, по широкой деревянной лестнице с протертыми дубовыми ступеньками, во второй этаж. Оставив пришедших на верхней площадке, она ушла докладывать. Вскоре старуха вернулась и повела их через большую мрачную гостиную, с мебелью, покрытой чехлами, в кабинет. В нем в старинном кресле сидел Леви с двумя гостями. Он кивком головы ответил на поклон приехавших и попросил их сесть. Живописную группу представляли собой собравшиеся в кабинете. Все они резко отличались друг от друга, но все же на всех них лежал какой-то общий отпечаток. У большинства из них были сгоревшие от солнца лица, а одежда плохо маскировала их экзотичность. Смокинг или обычный пиджак не были в состоянии скрыть их профессию и веру. Их выдавал ряд характерных мелочей. Это были миссионеры из Азии и Африки. Один из них, туземец с широким скуластым лицом, был алеут – глава христианской пропаганды на Аляске и Дальнем Севере. Хоть осень только начиналась, он был одет в пальто с меховой подкладкой и не рискнул снять его даже в кабинете у Леви. Корректно был одет последователь Конфуция: запрятав свою косичку под фетровую шляпу, так и ходил в ней, не снимая ее с головы. Последователь Брамы был в тюрбане и хорошо сидевшем на нем смокинге, такое сочетание невольно бросалось всем в глаза. Раввин из Тель-Авива не рискнул расстаться со своими пейсами. Лишь два миссионера не прибегли к переодеванию. Это были: иезуитский монах и буддист.

Собравшиеся не особенно дружелюбными взглядами ощупывали друг друга. Как только они разместились, к ним обратился Леви.

– Мы побеспокоили вас, – сказал он, – по следующей причине. На наш призыв бороться с вампиром отозвался весь земной шар. На третий день организованный нами фонд превзошел уже миллиард франков. На третий месяц борьбы он достиг двух миллиардов. Большинство государств пошло нам на руку. Благодаря этому смогли мы установить, что ни на одной государственной территории вампир создан не был. Значит, его создавали в такой местности, которой из-за ее отдаленности и первобытности какое бы то ни было государство владеет лишь номинально. Фактическими владельцами таких территорий искони являлись вы, духовные отцы. Вы находитесь в постоянной связи с населением таких местностей. Лучше других вы знаете слабые стороны и недостатки этого населения, просвещая и духовно осваивая его, часто даже ценою ваших жизней. Ваша работа всегда была подвиг. Теперь же, когда над миром ширится вал безверия, ваша работа становится еще труднее, а путь тернистее. Средств, необходимых вам для пленения душ в ваших центрах, становится все меньше. Приток денег в ваши духовные центры замирает, так как пересохли источники, откуда они лились. Мы вам дадим нужные вам средства; от нас, затеявших величайшее человеколюбивое дело, вы должны будете их принять. Только общими силами, только с вашей помощью мы сможем успешно окончить начатый нами крестовый поход против злодеев.

Видя, что слова Леви произвели сильное впечатление на присутствующих, Джонсон поспешил использовать это.

– Господа, – произнес он, – в доказательство того, как мы вас ценим, мы вам покажем то, что еще никто в мире не видел.

Лед был пробит, находившиеся в кабинете начали обмениваться впечатлениями. Они разбились по группам, рассказывая, как в их частях света реагировали на последние события. Самой живописной группой безусловно были: китаец, раввин и иезуит. Они оживленно объяснялись на ломаном русском языке. Джонсон вышел, Леви же молчал, утомленно откинувшись на спинку стула. Он не изменил своей позы и тогда, когда все пошли за Джонсоном в другую комнату.

В ней киноаппарат показал сначала посадку пассажиров в стратоплан и его старт. Вторая картина показывала место катастрофы, были видны лишь куски мяса, перемешанные с деревянными и стальными обломками машины. Затем на экране появилось несколько душераздирающих сцен, снятых на похоронах погибших в стратоплане. На полотне появилось большое число – это был день и час гибели стратоплана. От него шли две черные стрелки с золотыми наконечниками. Одна из них показывала на стратоплан, другая на «Церон». Сеанс кончился. Чуть тлевшее в газовых рожках пламя снова вспыхнуло ярким светом. Встав, все направились в кабинет Леви.

X

Был полдень. Двор миссии, находившейся на границе девственного леса, был раскален тропическим солнцем. Не обращая внимания на жару, во дворе темпераментно объяснялись два негра. Причина их ссоры была несложна. Их коллега, несший обязанности судомойки, умер на днях. На днях же они его и похоронили. С тех пор некому было мыть посуду и груда немытых тарелок увеличивалась с каждым днем. Два оставшихся негра – повар и камердинер – без умолку все время спорили о том, кто это должен сделать, не прикасаясь к грязной посуде. Они прекратили ожесточенный спор, услышав над головой шум пропеллера. Увидя, что аэроплан спускается над миссией, они переглянулись и побежали в кухню, начав там дружно перемывать тарелки.

Аэроплан, сделав несколько кругов над миссией, спустился. Из него вылез одетый в пробковый шлем Джонсон, за ним вылез пилот, обратившийся на языке суахили к подошедшим к ним неграм. На вопросы пилота они ответили на исковерканном французском языке. Из их ответа было мало толку. Можно было только догадаться, что шеф миссии, тоже на аэроплане, улетел несколько дней тому назад. Всей группой они направились к дому, который был сделан из тех пород твердого дерева, чье строение напоминает мрамор. Пилот Паоло сел в столовой, приказав повару принести виски, остальные же три: Джонсон, обезьянка и не спускавший с нее глаз негр вошли в комнату шефа миссии. Осмотревшись в ней, Джонсон направился к маленькой панцирной кассе, стоявшей у подножия кровати. Открыл ее имевшимся у него ключом и, вынув оттуда небольшую тетрадку, закрыл кассу. Проделав это, он обернулся. Обезьянка, заинтересованная безделушками на этажерке, с любопытством смотрела на них, а негр с трепетом следил за каждым ее движением. Джонсон, перейдя в столовую, налил себе стакан соды и начал просматривать тетрадку, на обложке которой красовалось имя концерна. Пока он читал, Паоло, поиграв с обезьянкой, вышел на веранду и начал дразнить сидевшего там попугая. Приближались сумерки. Джонсон, вторично перечитав слухи, собранные в области озера Чад, закрыл тетрадку и отнес в комнату патера на старое место. Вернувшись, он вынул из своего портфеля записную книжку, в которую была вделана маленькая географическая карта. В ней, при помощи вечного пера, он начал чернилами замазывать области центральной Африки. Незамазанными оставались лишь часть Азии и полюса. Паоло, кончив возиться с животным, вернулся в столовую. Увидя, что делает Джонсон, он спросил его:

– Скажите, господин Джонсон, почему вы по прочтении такой тетрадки каждый раз в карте блокнота замазываете чернилами ту область, которую вы посетили?

– Паоло! – ответил Джонсон, – каждый в жизни чем-либо занят; вы, например, возите пассажиров, я мажу географические карты чернилами. Но вместо того, чтобы говорить о несерьезных вещах, пожалуйста, объясните мне, как я проще всего отсюда могу попасть на Памир и на Аляску.

– Я видел, господин Джонсон, за время моей службы самых разнообразных пассажиров, но пассажира с таким вкусом я встречаю впервые. Джунгли Индии, Сахара, озеро Чад, оттуда на Памир и на Аляску! За все время такого путешествия, кроме шакалов и ведьм, при всем желании никого не встретишь.

– Каждый, милый Паоло, сходит с ума по-своему; поэтому я исключительно и выбрал такой маршрут. Но вы так мне и не сказали еще, как проще всего отсюда попасть на Аляску?

– Можно попасть туда, пользуясь регулярными линиями. Можно попросить ведьм – они, я уверен, пойдут навстречу – и на их метле поехать туда. Наконец, я могу вам предложить еще одну комбинацию, думаю, что она вам подойдет. До Анкары я имею вас право довести, а оттуда, пользуясь русскими воздушными линиями, вы быстро попадете на Памир и Аляску.

– Сколько времени вы потратите, Паоло, чтобы доставить меня до Анкары?

– Если вы мне дадите в Леопольдвиле день-два сроку, чтобы привести мою машину в порядок, в понедельник днем вы будете в Анкаре! Да! Ведь пока я буду чиниться, вы сможете войти в связь с Анкарой и заказать аэроплан на понедельник. В тот же день вы сможете продолжить ваш путь дальше.

– Я согласен, – сказал Джонсон, – а теперь спать.

Вскоре весь дом погрузился в сон, не спала лишь обезьянка и не спал тропический лес. При свете первых лучей утреннего солнца аэроплан взлетел и, сделав круг над миссией, исчез за горизонтом.

В Анкаре было оживленно. Село в недавнем прошлом, она была сейчас бойким, промышленным городом. Ее по праву прозвали душою Ближнего Востока, но, конечно, востока активного, а не сонного и ленивого, которым многие, по старой привычке, продолжали ее считать.

Паоло сидел на веранде ресторана, сося через соломинку виски. Сегодня днем он отправил Джонсона дальше. Паоло размышлял; он делал это неохотно, лишь в исключительных случаях. Поведение Джонсона было настолько странным, что оно даже его вывело из состояния равновесия. В продолжение месяца Джонсон заставил повозить себя вначале по самым пустынным местам Малой Азии, потом по малоизвестной части Индии и наконец, облетев всю Африку, в Анкару, откуда продолжил дальше свое сумасшедшее, по мнению Паоло, путешествие. Такого пассажира за свои двадцать лет практики Паоло встретил впервые. Наконец, ему надоело думать и он начал скользить взглядом по проходящим мимо. Из этого состояния вывела его рука, легшая ему на плечо. Перед ним, вместе с молодой и элегантной дамой, стоял Курт Шимер. Паоло, забыв даже выругаться, сжал Курта в своих медвежьих объятиях. Несмотря на протесты Курта, он долго его не выпускал из них. Когда затем Курт представил его молодой даме, сказав при этом: моя жена, – Паоло так сжал ей руки, что у нее выступили слезы на глазах. Далеко за полночь они сидели вместе, без умолку рассказывая друг другу пережитое ими за те годы, когда они не виделись. Полночь уже давно прошла, когда Паоло начал рассказывать о своем путешествии с Джонсоном. Он красочно описывал свой полет с ним и совместную жизнь в течении месяца. Затем, подмигнув Курту, он сказал, что все-таки смог обмануть хитрого Джонсона, который ни за что не хотел фотографироваться. Общество же Паоло, ради собственной рекламы, во что бы то ни стало требовало от него достать фотографию такого исключительного пассажира. Паоло гордо сообщил, что он смог это сделать в Леопольдвиле, и показал при этом фотографию. На ней виднелось подернутое загаром лицо Джонсона с глубокими складками у рта, узкие губы и массивный подбородок. За ним стоял, улыбаясь, Паоло, держа в руках маленького леопарда, пытавшегося укусить его за палец. Лиза от этой фотографии пришла в восторг и попросила Паоло подарить ей ее. Паоло сделал это очень охотно. Они расстались лишь с первыми лучами зари и, лишь когда за Куртом и Лизой захлопнулась дверь гостиницы, Паоло пошел к себе домой.

XI

Перед Леви сидел маленький человек с птичьим лицом. Это был лондонский агент концерна, приехавший, чтобы сообщить о результатах своей работы. Читая объемистый доклад быстро, без остановки, он переусердствовал и даже задыхался. Кто-либо со стороны, не зная, что он делает, мог бы подумать, что маленький человек вбежал без передышки на восьмой этаж. Его доклад был полон остроумных выражений и содержал ряд предположений, принимая которые за чистую монету, можно было прийти к убеждению, что раскрыв судьбу ледокола «Церон», можно было бы узнать, где вампир и каковы его цели.

Леви не прерывал докладчика во время его чтения. Но лишь тот кончил, он произнес:

– Можете идти.

– А доклад? – испуганно спросил агент.

– Передайте его концерну, – прозвучал ответ Леви.

Так изо дня в день он пропускал через себя один за другим доклады, полные самых разнообразных предположений, но ничего не дававшие по существу. Доклады эти приходили из самых разнообразных местностей и государств. В таком же духе были и рапорты Джонсона, присылаемые им из всех закоулков мира. Чем больше Леви претерпевал неудач в своих розысках, тем больше он упорствовал.

Наконец, пришли известия из далекого севера. Активность, проявленная там главой алеутской миссии, давала право надеяться на некоторый успех, так как таинственный ледокол, пять лет назад ушедший в неизвестном направлении, хоть кем-нибудь из чукчей должен был быть замечен. Вскоре за тем пришел и рапорт Джонсона, написанный им на Аляске. Оказывается, что глава алеутской миссии привез из Парижа на родину много литографий и несколько гипсовых моделей «Церона». Всеми правдами и неправдами этими изображениями он сумел снабдить немногочисленное население, живущее в полярном круге. Его люди одновременно уверили туземцев, что Бог, являющийся в таком виде, приносит счастье увидевшему его. А он, как его наместник, кто покажет ему из какой льдины, скалы или моря выходит Бог, подарит много долларов, снаряжение для охоты, джина и даже говорящую машину. Последствия такой пропаганды должны были выясниться скоро, так как полярное лето было на исходе. – Работая, Леви все сильнее ощущал новое для него чувство, которое он никогда не испытывал раньше. Ему казалось, что он должен что-то сделать, но что именно, он не знал. Случай ему помог узнать это. У Леви в жизни было единственное существо – внучка, чьи просьбы он выполнял, не взвешивая, насколько их выполнение выгодно ему, и на чьи вопросы он отвечал искренне, не лукавя. Услышав, что на днях ей нездоровилось, он, улучив свободный момент, поехал к ней и застал ее играющей с подругой. Она радостно кинулась ему на шею и, весело тормоша, убеждала Леви купить ей новые игрушки. Видя, что Леви колеблется, она, сделав серьезное лицо, сказала ему:

– Доктор, который в больших очках ходит, сказал, что я заболею, если у меня не будет новой игрушки, и может быть, даже умру.

Возражать было нечего. Вскоре Лили и Леви вместе входили в большой магазин детских игрушек. Не обращая внимания на приказчиков, они ушли с головой в сказочный мир, раскрывшийся перед ними, как бы забыв, что все красавицы, короли, зверьки и страшилища безжизненны. В одном из помещений магазина целый угол был занят фигурами и сценами, художественно изображавшими все характерное в Японии. Как зачарованные, они одновременно остановились и, не отрываясь, смотрели на эту прелестную картину. В ней можно было найти: японский флот, величественно плавающий в волнах ваты цвета морской воды, блокируя Панамский канал, над флотом дирижабль, в стороне традиционная любовная парочка, собирающаяся броситься в кипящую на дне вулкана лаву, чайные домики с гейшами, японский крестьянин, работающий на рисовом поле, японские самураи в блеске своего величия, подпоясанные старинными мечами, как и все остальное, экзотичное и интересное в стране восходящего солнца. К вечеру все это царство переехало к Лили, которая в его честь назвала свою комнату японской. Леви всю ночь не смыкал глаз. Но когда утром ворчливая старуха внесла ему в кабинет горячее кофе, он уже больше не ощущал прежнего тягостного чувства. Он сейчас совсем точно знал, что ему нужно сделать.