Текст книги "Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Зорик Шохин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Проект он разрабатывал сам весте с одним из модных архитекторовдизайнеров, итальянцем, приехавшим в Москву по своим делам. Никого из московских халтурщиков не подпустил к реконструкции здания. Год возился с проектом. Здание стало его детищем. Надеждой и удовольствием.

В половине восьмого утра Рындин уже вошел в свой офис.

– Вы, как обычно, первый, – доложил дежурный секьюрити.

Зайдя в кабинет и, переодевшись, Рындин тяжеловато опус тилсяся в кресло. Зажмурил глаза пока не появились в них дрыгающиеся серебристые пружинки. Сосредоточившись, начал постепенно отходить от напряжния, отрешаясь от всего вокруг...

Сеанс аутотренинга. "Я расслабляюсь и успокаиваюсь, – мысленно повторил он несколько раз. – Я абсолютно спокоен... " Минут через пять он уже набрал номер телефона.

– Доктора Павленко, – сказал он, – да, я...

В трубке зазвучал голос его компаньона – балагура Аркана, но на этот раз – без знакомых развязных ноток.

– Что у вас там ?

– Готовимся, – словно отчитываясь за проделанную работу, ответил компаньон.

– Ты что один ? А где Генка?... Нашел время... – в голосе Рындина слова были свнчены, как стальные балки.

Он вытащил сигарету – в таких случаях Рындин позволял себе выкурить их не больше трех. Повозился с зажигалкой, в которой кончался газ и, затянувшись, спросил:

– Кто – анестезолог ?

Услышал ответ, он не удовлетворлся и спросил снова:

– А ассистенты?

Рындин кашлянул. От дыма. А может, – от напряжения. Он всегда начинал кашлять в такие минуты. У каждого свой способ взнуздать нервы.

– Когда наркоз будет сделан, – звони...

Рындин погасил сигарету и уставился в одну точку. Прошло минут пять. Внезапно явственно послышался шорох. Он вздрогнул и оглянулся, но потом понял: это Карина!

Если секретарь знала, что он в кабинете один, она вела

себя тихо, как мышь.

– Карина, – позвал он, – зайди-ка ко мне...

Она тут же появилась в кабинете.

Каждый раз эта женщина выглядела чуточку другой. Сегодня она не казалась крупной: с жирком в теле, но небезобразным. Как фламандцы любили в рубенсовские времена. Темные влажные глаза ее смотрел на него с собачьей преданностью.

– До каких я свободна, Олег ? Он обвел взглядом всю ее фигуру и коротко бросил:

– Примерно до часа... Только никуда не уходи, пока я не скажу.

– Что ты...

Она вышла из кабинета в приемную. Рындин подошел к двери, выходящей на балкон, отодвинул тяжелую итальянскую занавесь, нащупал руками металлическую перекладину, которую купил в "Селфриджере" в Лондоне. Достал с полочки тальк, посыпал на руки, растер и, крепко обхватив руками перекладину, стал подтягиваться.

– Раз... Пять... Десятьть... Шестнадцать... Двадцать один... Тридцать...

Закончив упражнеие, снова уселся за стол. Звонить еще раз в клинику не стал. Друзья и компаньоны – друзьями и компаньонами, но известную дистанцию соблюдать необходимо, иначе себе же навредишь.

Проснулся телефон. Звонил тихо и успокаивающе. Эту модель привезли из Америки: там умеют играть удобными пустячками. Все для удобства и только для него...

– Да ! – отрывисто бросил Рындин и встряхнул длинной шевелюрой. Он еще ощущал на пальцах растревоженные мозоли от под тягивания.

– Наркоз сделан... – Это Аркашка. – Зрачки не реагируют...

Рындин скрипнул зубами: начинается...

– Резервуары для органов подготовлены ?

– Все сделано...

Он сжал челюсть и резко втянул в себя воздух.

– Вводите сыворотку...

– Вводи сыворотку, – как эхо выстрела в горах отозвался где-то там голос Аркана, обращенный к работающей бригаде.

Молчание. Рындин ощутил запах формалина. Он знал, что ему это только кажется, но ничего не мог с этим поделать. Всегда в таких случаях его преследует тень морга.

– Ждем десять минут. На всякий случай.

– Ждем десять минут. На всякий случай... – повторил там, куда не достигал его взгляд, компаньон. И сбился на визг.

Нервишки погуливают у братишки...

– Не вздумайте пить, – в голосе Рындина зазвучала угроза.

Часы на стене были беззвучными, но Рындину казалось, он слышат, как они отсчитывают время.

Минуты ? Да нет, если судить логично – только секунды.

Что-то вдруг звякнуло. Металл о стекло...

Где ? Нет, это там – в операционной. Вот ведь слышимость?

Еще четыре деления на циферблате, и – шесть минут прошло.. .

В прихожей опять звонит телефон. Кто – интересно ?

Теперь уже семь с половной. Еще две с половиной минуты...

Дыхание в трубке стало более частым: трус, блин!...

Девять и двадцать секунд.. Девять пятьдесят три...

" Спокойней!" – дает себе команду Рындин. Ровнее пульс, глубже дыхание – есть !

"Десять... Минута в минуту..."

– Начинайте ! – отчетливо произносит, нарочито безразлич ным, как ему кажется, голосом Рындин.

– Начинаем, – визгливо повторяет Павленко...

Рындин снова сжал глаза до пятен и боли. Так он достигал равновеся внутреннего спокойствия.

– Разрез сделан...

– Продолжайте, – произносит он просто чтобы что – то сказать.

– Сердце...

В голосе по другую сторону телефона, звучит плачущая нотка. Не хватает только истерики!..

Всякий раз с Аркашкой одно и тоже. Идиот ! Приходится успокаивать.

На этот раз Рындин грубо его одергивает:

– Спокойней, иначе сорвешься. И сделаешь что – нибудь не так. Сосредоточься. Ну !..

Тот, наверное, вздрогнул. Интересно бы сейчас увидеть его глаза...

Рындину мерещится пульсирующее сердце человека, которого он никогда не знал и уже не узнает. Теперь уже не человека даже, а просто – донора. И закон чилась она при неблагоприятном для него стечении обстоятельств только от того, что его жизненный путь и цели доктора Олега Рындина неожиданно пересеклись.

Сердце запихивают в резервуар с раствором.

– Уложили! Сейчас упаковываем.

Теперь надо проверить: готова ли бригада в другой опера– ционной.

Рындин набирает номер по второму аппарату, там у телефона Геннадий Кавторадзе.

– Мы готовы, Олег...

Сколько он им внушал: никаких имен!

Голос его холоден и бесстрастен:

– Подготовься... Машина вот – вот выедет...

Потом приказывает Павленко.

– Отсылай! Там уже ждут.

– Отсылай, там уже ждут... – обреченно кидает тот.

Обоим еще у Рындина учиться и учиться.

Он ждет, держа в руках обе трубки. Начинает про себя считать. Так обыденней.

– Почки ! – голос у компаньона такой, словно его выжали, как мокрое белье, а теперь повесят сушиться на веревку.

Еще полминуты... Минута... Минута и пятнадцать секунд...

– Резервуар готов...

Рындин чувствует, что пульс у него набирает скорость. Такое, наверное, происходит с космонавтами во время взлета.

– Печень... – звучит почти шепот в трубке. Этот сукин сын выводит его из себя своей сопливостью. У Рындина болят мышцы.

Он так и знал: сейчас высморкается. И тот сморкается. Рындину хочется покрыть его отборным матом.

– Селезенка...

От напряженя все сейчас внутри него взорвется. У Рындина начинают дрожать руки, и он двигает ртом, как рыба, попавшая на крючок.

– Дальше сам, – бросает он. – Продолжай...

Он вспотел. Вытирает пот.

Отключает телефоны.

Выходит к секретарю.

На него страшно смотреть. И он тоже может смотреть только в сторону...

Анастасия и Алекс Крончер шли рядом по заснеженной Москве. В столицу пришел мороз. Серебрились от снега крыши, окна расчвечивали цветные абажуры.

Мимо быстрыми шагами пробежали возвращавшиеся с катка девочки фигуристки в рейтузах и курточках с меховыми опушками...

Крончер шел, чуть склонив голову и о чем – то думая.

– Я достану деньги...

– Какие ? – не поняла она.

– На операцию...

Она взглянула на него ошарашенно и тревожно. Помолчала, только чуть глуше стал голос.

– Ты – миллионер ?

– Нет ! – акцент его уже не казался ей таким неприятным, как раньше.

– Твои родители – владельцы крупной кампании ?

– Пока нет, – улыбнулся он, и ей показалось, что где – то зажегся фонарик, и все вокруг стало веселей и уютней.

– Где же ты их возьмешь? – слегка придвинулась она к нему и задорно блеснула серыми глазами.

– Продам машину, – сказал он.

Она прикрыла глаза и отвернулась. Затем снова приблизилась к нему.

– Сколько это ?

– Ну, – шмыгнул он носом. – Тысяч пятнадцать... – А еще пятнадцпть ?

– Возьму ссуду в банке...

Она вдруг схватила его за голову и, глядя на него повлажневшими глазами, отчетливо произнесла:

– Дурак ! Но ты милый и добрый дурак...

Он не двигался.

– Почему ? – спросил он.

– Потому что... Потому что... Потому что я не больна... десяток метров они прошли молча.

– Ты как будто даже не рад тому, что узнал.

– Что ты?! Просто я плохой полицейский для России... – он вздохнул. Ведь я должен был сам об этом догадаться...

– О том, что я не больна? Почему же?

– Потому, что никакая ты Виктору не сестра...

– Ты знаешь, что ты похож на ежика, Алекс Крончер?

– Теперь буду знать...

– О чем еще ты должен догадаться ? – лукаво улыбнулась она.

– Что оба вы – работники милиции. У вас говорят – менты.

Она помолчала, как будто ждала, что он что – то скажет или сделает.

– Скажи, – ты когда – нибудь по своей инициативе целуешь женщин ?

– Нет, – ответил он ей на полном серьезе. – Жду, когда они сделают это сами.

– Тогда ты не дождешься...

Она метнулась вбок, к краю тротуара, где замаячил огонек такси.

– Ты большой дурак, капитан Крончер. когда – нибудь ты это поймешь, но будет поздно.

Она резко открыла дверцу остановившегося такси и вместо

прощания бросила:

– Все вы, мужики, – идиоты Где бы не родились и где бы не жили.

Такси рвануло в снежную пыль...

Как и следовало предполагать Чень оказался человеком ре шительным и оперативным: не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня.

На следующий день в полдень Панадис был на улице Горького, у Ченя. Квартира напомнила бакинцу открытый через полстолетия для всеобщего обозрения склад вышедших из употребления старых вещей. Громоздкая мебель, запах перепревшего плюша и бархата, давно не сменявшиеся, словно бы покрытые перхотью обои.

Чень оставил его одного в гостиной и попросил подожлать.

Панадиса не оставляло неприятное чувство будто он тоже находится здесь как некий экспонат: вроде примуса или керо синки, и уже не принадлежит самому себе.

Минут через двадцать в гостиной вместе с Ченем появились еще двое: плотный, с засиывшим неподвижным лицом крепыш – то ли секьюрити, то ли киллер, и, по видимому, местный уголовный авторитет – бледный, с тонким, очень подвижным ртом и острым, свидетельствующим л вспыльчивости взглядом. Он молча посмотрел на Панадиса.

– Доктор и мой партнер! – с усмешкой бросил Чень.

Бледнолицый сдержанно улыбнулся и отвел глаза.

Панадису стало не по себе: ничего худшего нельзя было себе пред ставить. Стать свидетелем "заказа" ?

Оба сели, помощник Ченя прикатил уже накрытый столик на колесах. Закуски, выпивка. Фрукты.

Сделав нескольких глотков, Чень протянул "авторитету" визитную карточку Рындина. Взглянув на адрес и название медицинского центра, тот передал визитку киллеру, который сразу же наморщил лоб: особого восторга заказ у него не вызвал.

– Я знаю эту фирму, – произнес он голосом полным сомнения.

"Авторитет" взглянул на нено с интересом.

– Чья там к р ы ш а?

– Я думаю ментовская. Ну и в префектуре кое-кто...

– Своя Служба Безопасности?

– Не только. У них там еще дистанционная система слежения...

– В Москве делают ? За границей ? А кто здесь ставит ? – деловито осведомился Чень.

– Сейчас это в Москве делают лучше, чем где бы то ни бы ло. Новейшие разработки комитета госбезопасности...– словно не слыша его продолжал киллер.

То ли набивал себе цену, то ли и вправду колебался.

– Что надо, чтобы все выяснить ? – безразлично поинтересовался Чень.

Гость откинулся на спинку кресла, раздумывая.

Но он мало интересовал Панадиса. Тот думал о Чене: вот ведь подставил его ! Теперь они с Рындиным по разные стороны поля, и вокруг свистят пули. С белым флагом не поднимешься: пристрелят..

Он недаром подумал о белом флаге.

– Схему найти... Заплатить частным сыскарям... Чтобы надежно и быстро, – перечислял киллер.

– Это мы и без тебя знаем. Вот как эту схему найти ?

– Какие условия даешь, хозяин ?

Чень перечислил спокойно:

– Двадцать тысяч – три дня. Тридцать – если два...

– Пятьдесят, но завтра.

Он куда-то позвонил по сотовому телефону.

Панадис считал, что знает неплохо знает блатную феню. Но тутже убедился в том, что ошибается.

Он перебросился с кем – то несколькими фразами и Панадис ничего не понял. Потом были еще звонки, и опять все прошло мимо него.

Даже интонации были ему незнакомы. Киллер то ли кого-то о чем -то спрашивал, то ли отдавал указания.

Оба бандита действовали оперативно и нестандартно. Кем они были в прошлой своей жизни – студентами спортивных вузов, военнослужащими ? От обычных преступников они, все же, чем – то неуловимо отличались. Не внешними манерами и поведением, а быстротой и точностью реакции, может быть, – тем внутренним, загнанным в подкорку интеллектом, который надо было оставить, как одежду, когда собираешься в дальний заплыв.

Панадис вспомнил откровения Ченя в ресторане. Теперь граница между законопослушным гражданином и преступником, всегда проходившая вдоль привычных ориентиров морали, стерлась и потеряла свой смысл. Ему пришло в голову, что в смутное время государство сходит с привычных рельс, как поезд, и дозволенным становится все. Выигрывает тот, кто топчет других...

Зазвонил сотовый телефон киллера. Теперь уже его самого разыскивал кто-то из исполнителей. Услышав первую же фразу, он сразу же закивал головой.

– Сейчас узнаем... Перезвоню тебе...

Он дал отбой и, вздохнув больше для понта, повернулся к Ченю.

– Схема есть, но у нее своя цена...

– Сколько ?

– Десять тысяч. Кроме того в о р а м свой процент...

Чень поморщился и, все же, согласился.

– Предоплата семьдесят процентов от суммы. Прямо сейчас...

Чень крикнул пару слов по своему. Тот же молчаливый помощник доставил кожаную внушительных размеров сумку – барсетку.

– Считайте.

Киллер быстро посчмиал доллары, передал "авторитету". И тот, уже проверяя, отсчитал часть купюр и сунул в карман. Остальное вручил крепышу.

Когда деньги были разделены, киллер снова набрал номер на своем телефоне:

– Ну, здесь согласны... А ?

И уже Ченю более бодро:

– Я думаю – завтра. Ночью...

Чень холодно и беззастенчиво прервал его:

– В пять тридцать... Днем... Работа кончится, ночь не наступт...

Самое время... Никто не ждет...

Лицо его по – прежнему оставалось непроницаемым. Умеют же люди носить сейф вместо головы на плечах, уныло подумал про себя Панадис.

Бандиты согласились: прав китаец, так лучше будет...

– Рындина не убивать, но чтобы наука всем и на всю жизнь..

Чень впервые точно сформулировал при Панадисе заказ.

– Я договорюсь с электриками. Надо устроить замыкание, сделать чтобы все сгорело, – почесал висок киллер. Обдумывал, как лучше все сделать.

– Кабель – взорвать ! Собстенной подстанции у них нет, – вставил заказчик, – как – это уже твоя проблема...

– Выроем канаву в нужном месте, – тут же среагировал киллер.

Он напряженно и сосредоточенно думал о чем – то.

– Если есть вентиляционное отверстие, запустим туда газу. Немножко не повредит...

Панадис думал о том, что с такими гросмейстерами криминала ему и сравниться нельзя. И хотя ему самому пришлось прибег нуть к помощи наемного убийцы в Костроме, – он узнал, что Бутрин решил его замочить, чтобы заполучить древний свиток, – он был не бандитом, а маклером, посредником.

У него был принцип: минииум насилия, да и то – арендованного ! Другие методы и, наверное, потому – не те масштабы.

Красивая комбинация, легкий шантаж, подкуп, расчет на продажность одних и слабость других – вот его сфера. Всю свою жизнь он был чистюлей, грязными делами занимались другие. И риск был от этого куда меньший, и люди его окружали другие. Но сейчас – сейчас его закрутило, ввинтило в какой то водоворот и надо было любой ценой из него выбираться.

Он понимал одно: спокойным можно будет быть только, когда Ченя не станет.

Вынырнуть из водоворота можно лишь одним путем: нырнуть, зажав глаза и уши, в самую глубину, чтобы тебя вышвырнуло центростремительной силой вон.

На следующий день в половине восьмого утра трое работяг начали долбить и раскапывать тротуар неподалеку от медицин– ского кооператива "Милосердие-97". В половине десятого электричество в особняке отключилось в первый раз... Вырубились компьютеры, холодильники, факсы. Разом вышли из строя не переведенные на аккумуляторное пита ние системы сканирования и слежения Службы Безопасности.

Выскочивший из КПП нервный, в камуфляже и черной бандит ке малый отчитал растяп-электриков и связался по телефону с муниципалитетом: работы оказались срочными. Через десять минут все, однако, вошло в норму.

Во второй раз свет вырубило без двадцати двенадцать, и бригадира работяг, буквально, втолкнули за ворота внутрь, чтобы показать обормоту, что он наделал, а затем снова пин ком вышвырнули вон.

На возвратившегося к месту работы бригадира жалко было смотреть.

В двенадцать подача электроэнергии возобновилась.

В третий раз, – ну, уж это слишком ! – авария с подачей электроэнергии произошла двадцать минут четвертого. Электрикам грозили всеми карами: наказать, разогнать, лишить тринадцатой зарплаты. Но это скорей -для острастки: да и когда это Россия обходилась без головотяпства ? !

В половине шестого, когда работяг уже след простыл, здание и соседние улицы погрузились в тяжелые сумерки. Самое скверное: отключило не только электропитание, но и телефонные линии.

Особняк ослеп и оглох прямо на глазах..

Именно в эту минуту группа людей, подъехавших в микроав тобусе, в камуфляжах в масках, с привычной быстротой, выдававшей бывших сотрудников спецслужб, используя две склад ные лестницы, переправились через высокий забор.

На мертвых экранах мониторов ничего, естественно, не отобразилось.

Спеназовцы, обежав здание, появились у тяжелой входной двери. Электронный страж не работал. Дежурного секьюрити, не успевшего соорентироваться и приоткрывшего дверь не во время тут же подмяли, наложили на лицо повязку, пропитанную сильно действующим усыпляющим веществом...

Справиться бесшумно со вторым охранником не удалось. При свете фонариков на шум из кабинета появился рослый худощавый блондин с длинной шевелюрой, бородой и усами, как у Христа на картинах времен классики.

Мгновенно оценив обстановку, он бросился назад к дверям. Выбить их штурмующим оказалось не так просто.

Шестеро в масках, ворвашиесь в здание, сгрудились у две ри. Один из них присоединил к дверному замку небольшой заряд и отскочил в сторону. Движение пальца по пульту, и дверь разворотило...

Из кабинета раздались встрелы. Один, второй...

Сквозь развороченную дверь внутрь один за другим влетели слезоточивые заряды – десятое поколение пресловутой "черему хи".

– Выходи! Быстро...

Ответом был женский плач и задыхающийся кашель.

Ворвавшиеся внутрь люди с фонариками выволокли из кабине та яростно трущего глаза главу медицинского центра и его секретаря – заплаканную полуодетую молодую женщину, пытавшуюся промыть себе водой из вазы с цветами...

Пистолет Рындина выбили у него из рук, а один из нападавщих с кажущейся легкостью мгновенно вырубил и его самого Спа сителя. Теперь он в отключке валялся на полу в приемной.

– Ну, козел! – сказал старший, – по – видимому, – бригадир, – Ты нас запомнишь ! Мы тебе сейчас такое устроим, всю жизнь будешь вспомиать...

Железный лом угодил в большой аквариум у окна. Звон стекла, звук хлынувшей воды, колотящиеся в мокрых водорослях рыбки...

– Понеслась ! – послышался искаженный лихостью голос старшего.

Первый компьютер, рассыпавшись на куски, испускает свое выключенное электрическое дыхание, как живое сушество. За ним наступает очередь второго...

Дальше приходит черед факсов.

– По моджахедам, – огонь! – глухо взрывается голос старшого.

Автоматная очередь бьет по шкафам, дырявит дорогие карти ны на стенах, в клочья разносит хрустальную чешскую люстру, за которую заплачена тьма денег.

Нападающие работают сноровисто. Вывернутые из всех ящи ков дискеты исковерканы и изломаны каблуками. Антикварный письменный стол – любовь Рындина и его гор дость -жалобно, в предсмертной тоске трещит тонконо гий всеми костями и узорчатой спинкой: его перевернули и выламывают ножки.

Вазы и сувениры швыряют о стены. По разбитым факсам и те лефонам шаркают ноги в тяжелых ботинках. Один из малых в маске открывает дверь в туалет с душем и унитазом.

– Пусть в дырку ходит!

Слова его вызывают почти истерический хохот. Шутка в такой момент вдесятеро смешнее.

Малый сгибается, устанавливает миниатюрный пакет со взрывпакетом, поджигает шнур и закрывает дверь в туалет. Унитаз разлетается на куски.

Это даже уже не хохот: лай. Рычание ?

Звонит телефон. Старшой берет трубку.

– Ну ?!

Явно доволен услышанным.

– Скажи ему сам...

Он подносит к уху Рындина трубку своего сотового теле – фона и тот, медленно приходя в сознание, слышит:

– Мы еще тут попридержали двоих на проходной. Павленко и второй, с грузинской фамилией. К боссу шли. Компаньоны ! Повели себя невежливо. Круто... Думаю, им прямой путь в травматологический путь. Он ведь открыт круглые сутки...

Рындин пытается вывернуться, достать ногой старшого, но в ответ получает несколько сильнейших, с оттяжкой уда ров. В пах. По голове. По ребрам...

Стекленея взглядом, старшой мычит:

– Ну, тварь ! Мы тебя еще перевоспитаем...

Он показывает рукой на секретаря, Карину.

Дрожащую и подвывающую, ее подводят к окну. Задирают платье. Стаскивают тоненькие трусики. Раздвигают ноги...

Плачущая навзрыд женщина, люди в одинаковых масках и камуфляжах. Карнавал жестокости и насилия...

Граница между зверем и человеком в нем самом. И если он забывает об этом, он превращается в зверя...

Старшой подходит к неподвижно распластавшемуся на полу Рындину, расстегивает ширинку и начинает мочиться ему в лицо.

Рындин сжимает глаза, старается отстраниться от едкой, теплой струи.

Милиция выехала по звонку из травмопункта. Врачи обязаны сообщать о всех случаях, связанных с криминалом...

Двое обратившихся за помощью врачей-бизнесменов были избиты неизвестными, когда приехали к себе в Медицинский центр. У обоих оказались одинаково сломаны кисти правых рук. Перелом у Кавторадзе был сложный, к тому же прибавилось подозрение на сотрясение мозга: его отправили в 1-ую Градскую. Павленко после того, как наложили гипс, был отправлен домой.

Картина, которую застали на месте оперативники, была чудовищной. Избитые секьюрити, раскуроченная дорогая техника.

Менты тут же осмотрели особняк и сразу в тем ноте наткнулись на потерпевших. Ими оказались мужчина и женщина. Глава медицинского центра и его секретарь.

Ноги и руки их были связаны. Рты залеплены плотной клейкой лентой. Пленников освободили.

Из КПП притащили имевшиеся там стеариновые свечи Мужчину переложили на сломанную кушетку. Женщина поднялась с пола сама.

У ментов сразу возникло подозрение, что она изнасилована, но для возбуждения уголовного дела требовалось ее заявление, а она его не спешила сделать. Да и они не были в нем вовсе заинтересованы.

Секретаря в сопровождении одного из оперов отправили домой. Боссу предложили медицин скую помощь, но он отказался:

– Я врач, сам знаю, что мне сейчас больше всего необходимо...

Менты посмотрели на него с любопытсвом. хорошая парилка...

Рындин с трудом досидел, пока секьюрити вызывал шофера. Сам бы он вести машину не смог.

С ним оставались два старших опера, оба в гражданском. Молодой и циничный – из райуправления, постарше – из МУРа – подполковник лет пятидесяти: осторожный, уклончивый.

Оба были заинтересованы в одном: не дать делу о нападении на Медицинский центр "Милосердие– 97" и его председателя дальнейший ход. Заказные преступления такого рода, как правило, не раскрываются, а это детективов не украшает. А тут еще с одной стороны начальство, а с другой потерпевший. Приходилось лавировать, юлить, темнить. У обоих это неплохо выходило.

Своими успехами они в немалой степени были обязаны науке, в узком кругу специалистов носившей ироническое название "паракриминалистики".

– Так, все же, кто это по вашему ? – муровский подполковник курил сигарету за сигаретой, причем, как заметил Рындин, каждый раз старался не затягиваться.

Бросив взгляд на Рындина, он сочувственно перекосился:

– Может закурите?

Тот отрицательно качнул головой: не курит.

– Что вы сами считаете ? – спросил подполковник как можно более мягче.

– Не знаю, – выдавил сквозь разбитые губы Рындин.

Лицо его было похоже на посмертную маску.

– Насколько я понимаю, – оглядел разгромленное помещение розыскник РУВД, – сработали здесь профессионалы...

– Да уж не фраера, – не без раздраженных ноток в голосе, подтвердил Рындин. Ему нелегко было говорить.

– Возможно, рэкетиры... – оставляя без внимания эту реплику, продолжил розыскник. – Обычно они навещают тех, у кого не все ладно с законом. Скорее всего, бывали здесь и раньше. Хорошо знали обстановку...

Они тянули его вдвоем двойной тягой, а еще – намеками и неопределенностью

Рындину, если бы он полностью пришел в себя, надо было лишь совершенно определенно заявить: "Притензий ни к кому не имею! Посмотрите если эти козлы не унесли, тут где-то должна быть бутылка "Двина". Давайте на посошок..."

Но он никак не мог сосредоточиться, и менты осторожно подводили его к единственно преемлемому для них решению.

– Да вы вот сами прикиньте, – размышлял вслух подполков ник, – не так ведь просто – додуматься выкопать канаву, дойти до кабеля, и вот так отключить всю систему оперативного оповещения...

Подполковник неспешно двигался по комнате, поскрипывал туфлями по осколкам стекла и носком поддавал иногда привлекшие чем-то его внимание осколки. Рындину он был не менее отвратителен, чем те, кто проник в его крепость перед этим.

– И ни одна сволочь на улице не спросила: а разрешение на земляные работы у вас есть ? Так ведь и под Кремль заряд можно заложить, и ни один мент внимания не обратит...

– Почему ? Спрашивали ! – отрешенно покашлял подполковник. – И ваши люди, тоже интересовались. Ну, и им тоже показали разрешение. Только вот фальшивое оно было...

– Беспредел, – продолжал кипеть Рындин. Из – за ссадин, опухоли и боли он говорил заплетающимся языком.

– Уж это точно ! – согласился подполковник и покачал головой. – Вот мы и стараемся положить ему предел...

– Что – то успехов, – прервал милицейского избитый глава медицинского центра.

Он попытался распрямиться и скривился от боли.

– Три раза они вас проверяли, – вздохнул подполковник, – лишь на четвертый электропитание выключили. Это ведь тоже психологический расчет, и верный...

– Меня на месте не было: я в офис приехалл только в без пятнадцати четыре...

– А ваши компаньоны ?

Рындина перекосило.

– Можете спросить у них сами...

– Мы уже спросили...

Подполковник снова, поскрипывая, прошелся по обломкам. На лице у него отпечатались недоумение и брезгливость: это же надо – такое варварство совершить...

– Они здесь?

– Один поехал домой, второго оставили в травматологии...

Рындин взглянул удивленно.

– Вы что же не допускаете, что погром учинил кто-нибудь из ваших конкурентов ?

– Допускаю – не допускаю: что это меняет ?!

– А многое, – оживился подполковник. – Если это конкуре нты, значит их можно вычислить...

– Вы и вычисляйте, – огрызнулся Рындин.

– С вашей помощью, – не обратил внимания на такую вопиющую бестактность подполковник.

Он затянулся сигаретой, посмотрел себе вниз под ноги, потом – на Рындина и спросил:

– Кто бы из ваших коллег мог на такое сподвинуться ?

– Знал бы я... – процедил сквозь зубы Рындин.

– Давайте думать, – предложил терпеливо подполковник.

– Хотите честно?

– Чтож, – усмехнулся подполковник, – я готов.. .

– Вы мне не поможете... Даже если очень захотите...

– Это от чего ж?... – поинтересовался подполковник, оглядываясь на коллегу. Впечатление было такое, словно он заранее знал ответ, которым удостоит его Рындин.

– От того... – оскалился тот, – что наша преступность – у нас все "самое – самое" – самая организованная в мире. И я не хочу, чтобы вы напрасно утруждали себя...

Он, наконец, созрел для правильного решения.

Подполковник вздохнул с преувеличенным огорчением и развел руками. Розыскник безразлично водил фонариком – рассматривал стены и потолки.

Дело было сделано.

– Вот уж разуверять вас я не собираюсь, господин Рындин, Подполковник поднялся, достал расческу. – И вмешиваться в ваши дела, коль вы этого не хотите, против вашего желания мы не собираемся... Но если вы все-таки решите прибег нуть к нашей помощи, смею заметить, все силы, какие есть в нашем распоряжении мы приложим...

Он поправил волосы, спрятал расческу в карман и взглянул в окно:

– Там, внизу, по-моему вас ждет машина..." Амбуланс" – Они уже уходили. – Мы скажем водителю, чтобы он вам помог. Всего доброго...

– До свиданья, – буркнул Рындин.

Через несколько минут появилась команда "амбуланса" – во дитель и бандитского вида санитар. На этот раз на нем не было привычного халата армейская камуфляжная куртка.

– Гсподи! Как они с вами... – вырвалось у водителя.

Поддерживаемый сзади прибежавшим им на помощь секьюрити, он спустился в машину и коротко приказал старавшемуся не смотреть на его вспухшее лицо охраннику:

– Оставь мне сотовый телефон. Себе возьмешь дежурного. Я еду в Оздоровительный комплекс, к Марьясину. Сейчас вызывайте электриков, стекольщиков, компьютерщиков... Поставьте в известность Павленко. Пусть едет за мной в баню. Всем за работу... Через полтора часа заедешь ко мне домой, возьмешь одежду. Привезешь. Жене я сам позвоню...

Пока добирались, Рындин сделал несколько необходимых звонков. Первым он поднял на ноги главу Оздоровительного комплекса – давнего приятеля и партнера. Коротко объяснил ему положение.

Тот сразу все понял. Ему уже приходилось выручать своих друзей в подобных передрягах.

– Значит так. Слушай, Олег... Опытный врач-массажит с медсестрой появятся по моему звонку. Врач-косметолог – тоже... Ну, про стол я не говорю. Все будет по высшему разряду...

Из амбуланса же Рындин связался по телефону с одним из своих высокопоставленных друзей. Он оказался дома.

– Это я, Андрей. Да нет, ничего... Мне срочно нужно с тобой встретиться... Ты можешь ко мне сейчас подскочить в Оздоровительный комплекс ? Мы как-то в нем были. На Варшавке...

Горячий пар подействовал на Рындина, как настоящий бальзам. Потом взялся за дело врач – массажист, дока в своем деле. Ловкими и сильными пальцами осторожно коснулся межреберного пространства.

– О, блин...

Медсестра уже доставала одноразовый шприц...

Вскоре в предбаннике появились врач-косметолог – женщина – и Аркан с рукою на перевязи, в гипсе. Под обоими глазами его светились синяки.

– Асфальтовая болезнь? -подковырнул Рындин.