Текст книги "Третья версия"

Автор книги: Леонид Медведовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Это уже камешек прокуратуры в наш, милицейский огород. Упрек принят. Бывает. Продолжайте, Майя Борисовна.

– По словам дочери потерпевшей, Татьяны, месяца три назад Дорошина получила письмо с каким-то странным шифром вместо обратного адреса.

– Видимо, из места заключения? – предположил Ширяев.

– Скорей всего, потому что письмо она сожгла. И это еще одно подтверждение нашей с Лихаревым версии. Вероятно, вернувшись на свободу, делец потребовал свои деньги обратно...

– И Дорошина их принесла. Зачем же понадобилось ее убивать? Каковы мотивы?

– Пока не совсем ясно, Владислав Андреевич, – ответила Соколова. – Мы осмотрели дом убитой. Обстановка очень богатая: антикварные вещи, старинная мебель, картины, хрусталь, ковры... Все это приобретено сравнительно недавно. По-видимому, Дорошина знала, что придется отдавать деньги, и спешила как можно больше истратить, перевести в недвижимость.

– Что ж, версия убедительная. – Подполковник помолчал, просчитывая в уме различные варианты. – Кто бы это мог быть? Сумма крупная... Вы говорите – делец теневой экономики... Стойте, стойте. А не участник ли он дела о подпольном спиртзаводе? Мы раскрыли эту группу в семьдесят восьмом, кажется? – Ширяев вопросительно посмотрел на следователя.

– В семьдесят девятом, – уточнила она.

– Громкое было дело... Так вот, Майя Борисовна, после процесса нас упрекали, что мы не смогли полностью изъять бесчестно нажитые деньги. Вы ведь это имели в виду?

– Точно так, Владислав Андреевич. Вы похитили мою идею, прямо-таки с языка сорвали.

– Виноват, Майя Борисовна, – приложил руку к сердцу Ширяев. – Честь первооткрытия все равно принадлежит вам. Майор Лихарев, поднимите это дело! Узнайте, кто из осужденных отбыл свой срок, кто из них сейчас в городе.

– Слушаюсь, товарищ подполковник!

Участники совещания стали расходиться. Ширяев задержал Мороза.

– Евгений Игоревич, останьтесь. Мороз вернулся, сел напротив Ширяева.

– Слушаю вас, товарищ подполковник.

– Что показала проверка?

– Вы были правы – нарушения есть. Обнаружены излишки, что, как известно, свидетельствует о «леваке».

– Сам замешан?

– Пока неясно. Работаем.

Ширяев перелистнул настольный календарь, нашел какую-то запись.

– Евгений Игоревич, а вам ни о чем не говорит сегодняшний разговор?

– Вы полагаете, что... – осторожно начал Мороз.

– Проверить не мешает. Подключите своих людей, займитесь вплотную. Похоже, эта линия сулит нам немало открытий...

31

Майор Лихарев листал доставленное из архива дело о подпольном спиртзаводе, внимательно и дотошно рассматривал фотографии подсудимых.

– Иди-ка сюда, Коля. Взгляни, не встречался ли тебе кто-нибудь из этой компании?

Белухин подошел, стал пристально разглядывать разложенные на столе карточки.

– Этого я где-то видел. – Он взял в руки один из снимков. – Товарищ майор, это же Сизов —мойщик машин из таксопарка! Чудак вообще-то. Все в помощники набивался.

Лихарев взглянул на фото.

– Мойщик, говоришь? Что ж, возможно. Только не Сизов, а Панков. Хитрый, опасный преступник. Правда, по этому делу он расплатился сполна, отбыл весь срок, как положено. Тогда зачем менять фамилию?

– Может, новый счет открыл? – высказал догадку курсант.

– Проверим! – Лихарев натянул плащ. – Я – в таксопарк. Привезу его сюда, здесь и потолкуем.

Оставшись один, Белухин выжидательно посмотрел на молчащий телефон. Чего он ждет? С какой стати Таня будет ему звонить? Инициативу должен проявлять мужчина! Вот сейчас возьму и позвоню! А может, пока не стоит?.. Может, подождать?..

32

Таня сидела в спальне и перебирала материнские вещи: письма, поздравительные открытки, памятные фотографии. Печальное это занятие: вглядываться в дорогое лицо, которого больше никогда, никогда не увидишь.

Гулко и резко прозвучал телефонный звонок. Таня сняла трубку – аппарат стоял тут же, на прикроватной тумбочке.

– Товарищ Дорошина? Татьяна Алексеевна? .

– Да, это я. Слушаю!

– Из милиции говорят, из отдела борьбы с хищениями социалистической собственности. У вас недавно были мои товарищи, но кое-что осталось невыясненным. Ваш адрес – Красногорская, семь «а»? Никуда не уходите, я сейчас приеду.

Звонок в дверь раздался через пятнадцать минут. Таня открыла, не спрашивая, кто. В гостиную вошел коренастый человек в элегантном сером костюме, глаза прикрывали дымчатые очки.

– Капитан Мальцев! – представился он. – Я вам только что звонил. Вот мое удостоверение. – Он вынул из нагрудного кармана красную книжечку и тут же опустил обратно.

– Пожалуйста, проходите, присаживайтесь.

Гость непринужденно сел в кресло, не спеша вынул пачку сигарет.

– Вы разрешите? – корректно осведомился он. Таня молча кивнула.

– Значит, наши товарищи у вас уже были. Майор Лихарев, курсант Белухин...

– Были.

– И ничего не нашли?

– А что они должны были найти? – не поняла Таня.

Капитан глубоко затянулся, выпустил облачко дыма.

– Вам, конечно, известно, что в сумке вашей матери обнаружена крупная сумма?

– Да, мне следователь говорила. Девяносто шесть тысяч.

– Вот видите – почти сто тысяч. Эти деньги отдал ей на хранение один человек. Мы сейчас устанавливаем, кто именно.

– Он, наверно, и убил мою маму? – с трудом выговорила Таня.

Мальцев снял очки, интеллигентно протер их платочком. Девушка задержала взгляд на его лице, силясь что-то вспомнить.

– Возможно. Но это не входит в мои функции, этим пусть занимается угрозыск. Так вот, Татьяна Алексеевна, нам стало известно, что примерно такая же сумма спрятана где-то здесь, в вашем доме. Вы не знаете, где?

– Нет, я не знаю.

– Подумайте хорошенько! Разве ваша мать не делилась с вами своими секретами?

– Нет, я впервые слышу об этих деньгах.

– Ну-ну, так уж и впервые, – не поверил гость.

– Даю вам честное слово!

– Ну, хорошо, допустим... Я думаю, Татьяна Алексеевна, вам не надо объяснять, что эти деньги необходимо вернуть государству.

– Конечно, я понимаю. Пожалуйста, ищите.

– Отлично. Будем работать. – Капитан пригасил сигарету. – Постановление об обыске остается в силе. Понятых пригласим позже, когда что-либо обнаружится.

Наверху зазвонил телефон. Таня направилась к лестнице.

– Куда, Татьяна Алексеевна? – остановил ее Мальцев. – Нельзя! К телефону подходить и самой звонить во время обыска не положено. Я ни в чем вас не подозреваю, но – таковы правила. Прошу из гостиной никуда не отлучаться.

Девушка послушно села в кресло.

– Итак, с чего начнем? – Мальцев подошел к камину, начал простукивать его в поисках тайника. Ничего не найдя, перешел в кухню, потом спустился в погреб. На аккуратно обструганных полках громоздились банки с грибами, маринадами, вареньем. На полу стояли кадки с квашеной капустой, солеными огурцами, помидорами.

Дорошина-младшая по-прежнему сидела в гостиной, напряженно вспоминая, где она могла видеть человека, осматривающего дом. И вдруг в глубине сознания вспыхнула картинка из далекого детства.

Получив пятерку по математике, Таня спешила домой, чтобы поделиться радостью с мамой. Девочка вбежала в дом сияющая, ликующая, но остановилась в недоумении; ее маму обнимал и целовал какой-то незнакомый мужчина.

Увидев дочку, Полина Гавриловна отпрянула, начала смущенно поправлять волосы.

– Ну что ты, Таня, прямо не знаю. Врываешься, как оглашенная.

Мужчина смотрел на Таню, пьяно усмехаясь.

– А ничего у тебя дочурка, Поля. Такая же глазастая.

– Пойдем, пойдем, Павлик, – заторопилась Полина Гавриловна.

Он обнял Дорошину за талию и повел к лестнице, ведущей наверх. Обернулся, подмигнул дружески:

– Гуляй, Татьяна!

Так впервые увидела она Павла Денисовича, который потом часто гостил в их доме.

Самозваный капитан Мальцев продолжал искать деньги. Теперь он принялся за соленья. Найдя длинную палку, сперва измерял ею высоту бочковой емкости, потом протыкал содержимое насквозь. Кадки с огурцами и помидорами проверку выдержали. В кадке же с капустой палка, не дойдя до дна, во что-то уперлась. Мальцев запустил руку вглубь и вытащил пачку десятирублевок, завернутых в полиэтиленовый пакет. Потом пачку четвертных, еще одну, еще...

В застывшей тишине послышался далекий телефонный звонок. Он выглянул из кухни – Таня на цыпочках, спиной вперед поднималась по скрипучей лестнице. Телефон звонил без передышки.

– Татьяна Алексеевна, милая, куда же вы? – вкрадчивым голосом, медленно и осторожно двигаясь к ней. – А я хотел показать вам кое-что любопытное.

Внешность изменилась, но голос Таня узнала – то был хриплый тенорок Павла Денисовича. Теперь она окончательно поняла, что под видом капитана Мальцева в дом проник грабитель, быть может даже убийца ее матери.

– Мне должны позвонить... Я сейчас... Я только сниму трубку.

– Нельзя, Татьяна Алексеевна, не положено. – Увещевал ласково, а сам продолжал понемногу продвигаться вперед. И вдруг что есть силы рванул к девушке.

Таня птицей взлетела на второй этаж. Вбежала в спальню, успев накинуть крючок, схватила трубку все еще трезвонившего аппарата.

– Коля? Это вы? Мне страшно! Спасите меня, он сейчас...

Бандит вломился в комнату – от сильной тряски крючок вылетел из петли – вырвал трубку, кинул на рычаг.

– Что еще за Коля? Нашла время с хахалями! Схватил за руку и потащил – плачущую, упирающуюся – за собой.

– Пустите! Что вы делаете? Я буду кричать! А-а-а!.. Резкий, ребром ладони удар в шею – она упала без

чувств. Бандит снова устремился в подвал. Доставая из кадки все новые пачки денег, рассовывал их по карманам, совал за пазуху, бросал в плетеную кошелку. Мокрый, грязный, весь в сочных капустных ошметках, обезумевший от жадности и лихорадочной спешки, грабитель являл собой зрелище смешное и страшное. Отрезвил его скрип тормозов на мостовой. Из кухонного окна увидел: с милицейского мотоцикла соскочил Белухин и бросился к дому.

Курсант звонил, звонил, потом забарабанил кулаками.

– Таня, откройте! Это я, откройте!

Держа плетеную кошелку, набитую деньгами, в левой руке и увесистый медный пестик в правой, бандит притаился в прихожей, у входной двери.

– Откройте! Милиция! – продолжал молотить кулаками Белухин.

Бесшумно отодвинут засов: дверь распахнулась, и курсант, едва устояв на ногах, ввалился в прихожую. У самого виска мелькнул пестик. Прием самбо: нападавший отлетел в одну сторону, пестик – в другую.

– Гражданин Сизов? Вот вы где! А мы вас в таксопарке ищем.

Сизов, он же Панков, злющими глазами сверлил приближающегося Белухина.

– А ты, значит? тот самый хахаль Коля? Как это я раньше не дотумкал? Ну, иди, иди, уж тебя-то я сделаю начисто...

Они сцепились в яростной схватке. Панков, хоть и втрое старше Белухина, силы бычьей с годами не растерял. В какой-то миг коварным приемом свалил Белухина и остервенело ударил головой об пол. Раз, другой, третий... Потом схватил кошелку с деньгами и стремглав выбежал из дома.

Пошатываясь, держась обеими руками за перила, сходила по лестнице Таня. Увидела лежащего на полу Николая, опустилась перед ним на колени.

– Коля! Что с вами? Очнитесь! Белухин с трудом разлепил глаза.

– Звоните в милицию... ушел... надо догнать... – И снова потерял сознание.

33

Лихарев сидел в кабинете Мороза и с плохо скрываемым нетерпением слушал его разглагольствования. Евгений Игоревич развивал свою излюбленную тему.

– ...Знаешь, Юра, я все же думаю, что Никола поймет в конечном счете, куда ему идти после школы, на чем специализироваться. Нецивилизованный у тебя в угрозыске контингент, неинтеллигентный какой-то. Ну куда это годится – бить человека головой об пол? Хорошо, что там был ковер. А если бы цемент? Как, кстати, Коля чувствует себя?

– Сейчас уже лучше. Над ним Татьяна шефство взяла. Выхаживает, чуть не с ложечки кормит.

– У такой матери такая дочка! Далеко упало яблочко, ох далеко.

– Женя, а может, давай без трепа, ближе к делу. Ты сказал, что знаешь примерно, где искать Панкова. Ну так выкладывай!

Мороз укоризненно покачал головой.

– Не спеши, майор, не люблю, когда спешат. Твой Панков в живописном месте распивает чаи с одним моим хорошим знакомым. Я ведь к тому и веду разговор, что мои подопечные гораздо приличнее твоих. Никого они не убивают, никуда не бегут, сидят и спокойно ждут, когда за ними приедет милиция.

 – Так уж и спокойно? – ухмыльнулся Лихарев. – Может, все-таки немножко волнуются?

– Не думаю. Все было обтяпано бесшумно и бескровно, без выстрелов и погонь. Как это умеют делать только у нас, в ОБХСС. Впрочем, сейчас сам увидишь.

Мороз вынул из сейфа пистолет, накинул на плечи ременную кобуру, надел поверх пиджак.

– А оружие все же берешь, – заметил не без ехидцы Лихарев.

– И ты возьми. Мало ли – может пригодиться.

Ехали в машине Лихарева. Мороз давал короткие указания, майор беспрекословно их выполнял.

– А теперь, Юра, стоп. К самому дому подъезжать не будем, пойдем пешочком.

Дачный поселок выглядел опустевшим – холодные осенние ночи даже самых закаленных загнали в город. Однако кое-где над трубами вились кудряшки светлого пушистого дыма. К одному из отапливаемых особняков и направились оперативники. В калитку входить не стали: она отлично просматривалась из окон. Мороз раздвинул в заборе две доски, открылся удобный лаз в заросший деревьями и кустарниками сад.

В доме кто-то играл на рояле – Юрий Глебович узнал этюд Шопена. Сделав Лихареву знак остаться, Мороз поднялся по ступеням, нажал кнопку. Рояль смолк, послышались осторожные шаги.

– Кто там?

– Откройте, Василий Трифонович. Это я, Мороз.

Сказал и тут же шагнул в сторону. Прием проверенный – на случай внезапного выстрела через дверь. Предосторожность оказалась излишней – в открывшемся проеме возникло гостеприимно улыбающееся лицо хозяина.

– Евгений Игоревич? Дорогой! Чему обязан? Проходите, проходите.

– Я не один – с приятелем.

– И приятеля зовите. Сейчас чайку заварим, я как раз достал китайского.

Оперативники зашли в комнату с камином, обставленную добротной современной мебелью. Справа у стены стоял старинный рояль. Лихарев прочел на крышке: «Реtroff».

– Играете? – кивнул Мороз на раскрытые ноты.

– Балуюсь иногда, на досуге, – скромно потупился Василий Трифонович. – Присаживайтесь, сейчас чаек организую.

– И бутерброды будут? С ветчиной?

Вопрос насторожил хозяина. Он не спеша надел пиджак с орденскими планками, застегнулся на все пуговицы.

– Не нравится мне ваш тон, Евгений Игоревич. Вроде бы всегда жили в мире и согласии. Что же изменилось?

– С тех пор, как мы с курсантом Белухиным побывали в вашем универсаме? – уточнил Мороз. – Многое, Василий Трифонович, очень многое.

– Что, например? – игриво полюбопытствовал Чеботарев.

– Например, выяснилось, что не такой уж вы невинный агнец, каким прикидывались долгие годы. И сумка с деньгами, поднятая со дна реки, имеет к вам самое прямое отношение. Курсант Белухин, как оказалось, был абсолютно прав. Интуиция...

– Глас младенца – глас божий? – Чеботарев бросил на стол пачку «Мальборо». – Курите, Евгений Игоревич. Слушаю вас с нарастающим интересом.

– Прекрасно вас понимаю, Василий Трифонович. Это ведь в самом деле дьявольски интересно – раскапывать ваши прежние связи и знакомства, узнавать про ваши нынешние дела и делишки.

– Один маленький вопросик, Евгений Игоревич. А про нынешние мои связи, – Чеботарев возвел глаза к потолку, – вам тоже известно?

Мороз помолчал, похмурился.

– Тоже, – неожиданно бросил Лихарев.

– Вот как? – Чеботарев покосился в сторону Морозова приятеля: кто это такой всезнающий? И снова к Морозу. – И что же, Евгений Игоревич?

– А ничего, Василий Трифонович. Чеботарев снисходительно усмехнулся.

– Безумству храбрых поем мы песню. Вы, Евгений Игоревич, хотели еще что-то поведать? Так я вас слушаю внимательнейшим образом. И приятель ваш, вижу, чертовски увлечен. Ну же, прошу вас – вперед, без страха и сомненья!

– Боюсь, ВасилийТрифонович, для веселья у вас нет веских причин. Так же как для уверенности в собственной неуязвимости.

– Ну-ну, я весь внимание. Быть может, вам удалось узнать обо мне то, чего я сам не знаю?

– Навряд ли, Василий Трифонович. Думаю, для вас не будет откровением, что в деле о подпольном спирт-заводе вы были одной из ключевых фигур, если не самой главной. Левый спирт, как выявилось, сбывался через ваш магазин. Естественно, в уже переработанном виде.

– Помнится, на процессе фигурировал некто Панков.

– Верно, вы остались в тени, Панков все взял на себя. Все, в том числе и общие капиталовложения. Ведь истинный организатор производства вы: именно ваши средства были вложены в дело. И когда Панкова неожиданно взяли под стражу, это оказалось для вас большим ударом – плакали ваши денежки. Кстати, Василий Трифонович, не к Панкову ли иы летали, когда он отсиживал срок в Южногорской колонии? С какой целью? Узнать, куда спрятал капиталы? Убедить, чтобы продолжал молчать о вашем соучастии?

Чеботарев сосредоточенно разминал в пальцах сигарету.

– В Южногорск я действительно летал, а вот к кому – позвольте умолчать. Это мое личное, даже интимное дело. А ваши досужие домыслы мне попросту смешно слушать. Все это взято с десятой потолочины...

Словесный поединок между Морозом и Чеботаревым, конечно же, занимал Лихарева. Но с еще большим вниманием он наблюдал за окружающей обстановкой. Настораживала неестественная тишина: ни звука, ни шороха, ни малейшего шевеления – дом словно бы затаился. Не ускользнули от Лихарева и настойчивые порывания хозяина заварить чай на кухне, острые его взгляды в сторону чуть приоткрытой двери, ведущей в кухню.

– Вам смешно, – повторил Мороз. – А мне так нисколько. Солидный человек, а ломаете какую-то жалкую комедию. Где Панков?

– Понятия не имею, – пожал плечами Чеботарев.

– В таком случае придется произвести обыск. Вот постановление, ознакомьтесь...

Дальнейшее произошло молниеносно. Из приоткрытой двери выметнулась приземистая фигура Панкова. Зажав согнутой в локте рукой горло Чеботарева, бандит сунул ему в бок дуло пистолета.

–: Всем стоять! Ни с места! Убью его, если кто шелохнется. Он вам нужен. Гробану – всем решетка!

Лихарев сделал едва заметное движение, пытаясь достать оружие. Панков тут же навел пистолет на него.

– Руки! Руки, майор! Чуть что – стреляю! Холеное лицо Чеботарева исказила гримаса испуга.

– Он убьет, убьет! Умоляю – не двигайтесь! Ему терять нечего!..

Панков снова ткнул пистолет ему в бок.

– Ключи от машины! Живо!

Чеботарев скосил глаз на верхний карман пиджака, Панков, не отпуская его горла, достал брелок с ключами.

– Ну, вот что. Я выезжаю с ним на машине и отпускаю через десять километров. Живого и невредимого. И чтоб все тихо было. Ясно? Его жизнь – в ваших руках!-

Прикрываясь Чеботаревым, бандит пятился к выходу. Ударом каблука распахнул входную дверь, нащупал ногой верхнюю ступеньку.

– Запирай! – приказал Панков хозяину. Тот послушно достал из кармана ключ, повернул на два оборота.

Лихарев выхватил пистолет, бросился к окну.

– Это сговор. Он его не отпустит. Они уедут вместе!

– Не уедут, – спокойно сказал Мороз.

Панков тщетно пытался завести мотор. Стоя у окна, Мороз с усмешкой следил за его безуспешными стараниями. Панков увидел Мороза через стекло, злобно погрозил ему кулаком.

Убедившись, что машина для бегства непригодна, Панков вытащил из кабины Чеботарева и все так же, заслоняясь им как щитом, стал отходить к калитке. Вплотную к даче подступал густой лес: перемахнуть через забор, а там – ищи-свищи.

– Уходит! Уходит, Женя! – тревожился Лихарев. Мороз был великолепно невозмутим.

– Не уйдет. Все предусмотрено.

Прикрываясь заложником, пятясь и настороженно озираясь, Панков приближался к забору. Уже оставалось пять шагов... три... два... Внезапно кусты ожили: двое оперативников мгновенно обезоружили преступника, на руках защелкнулись стальные браслеты.

– Уф-ф! – облегченно вздохнул Мороз: спокойствие было кажущимся, внутреннее напряжение не отпускало его ни на миг. – Ну, майор, что я тебе говорил? Все сделано бесшумно и бескровно, без единого выстрела. Как это умеют только у нас, в ОБХСС. Нет, Юра, Никола обязательно поймет, куда ему надо идти после окончания школы.

Панкова усаживали в подъехавшую машину. Вернувшийся в дом Чеботарев, стараясь не смотреть на гостей, энергично растирал помятую шею.

– Так что, Василий Трифонович? – жестко глянул Мороз. – Вы и сейчас будете утверждать, что понятия не имели, где скрывался Панков? Собирайтесь, поедете с нами.

– А, может, я сначала позвоню? – Чеботарев двинулся к телефону. – Догадываетесь, куда, Евгений Игоревич?

– Даже точно знаю. Но рабочий день кончился.

– Ничего, я по домашнему...

Мороз вынул вилку из телефонной розетки.

– Машина ждет, Василий Трифонович. А позвонить вы сможете и от нас.

Чеботарев склонил голову набок, посмотрел скептически.

– Что ж, Евгений Игоревич, подчиняюсь грубой силе. Вам же придется потом извиняться.

– Это все разговоры в пользу бедных, вряд ли вас спасет ваша мохнатая лапа. Скажите лучше, где деньги, которые принес вам Панков?

– Деньги? Какие деньги?

– Те, что в плетеной кошелке, в полиэтиленовых пакетах. Там должно быть примерно столько же, сколько мы подняли со дна реки.

Чеботарев секунду раздумывал, как бы вспоминая.

– Ах, эти? Они в кладовке. Идемте покажу. Но учтите – это не мои деньги, это его – Панкова. Я к ним не имею никакого отношения.

– Разберемся, Василий Трифонович, во всем разберемся.

34

Следствие по делу об убийстве Полины Дорошиной близилось к завершению. Майор Лихарев занимался раскрытием других преступлений и вот сегодня пришел к следователю Соколовой, чтобы обговорить кое-какие неясные вопросы. К слову сказать, у майора в последнее время постоянно возникали какие-то неясности и он зачастил в прокуратуру. Сотрудники понимающе

улыбались и подчеркнуто приветливо здоровались с Лихаревым, а тот старался как можно незаметней проскользнуть в кабинет Соколовой.

В дверь постучали, показалась отчаянно курносая физиономия Николая Белухина.

– Майя Борисовна, здравствуйте! Разрешите обратиться к майору Лихареву.

– Обращайтесь, курсант, – без тени улыбки произнесла Соколова.

Белухин вытянулся в струнку.

– Товарищ майор, разрешите попрощаться. Отбываю в Красноярск по случаю окончания стажировки.

Лихарев вынул заготовленную характеристику.

– Полагаю, Майя Борисовна, двух мнений быть не может: курсант Белухин заслужил за практику в угрозыске железную пятерку.

– Даже с плюсом, – одобрительно кивнула Соколова. – Куда после окончания, сибиряк?

– Еще не знаю, Майя Борисовна. Куда пошлют.

– Приезжайте в наш город, Коля. Можем организовать на вас запрос. Верно, Юрий Глебович?

– Можем, конечно. Напиши ближе к выпуску – сделаем.

– Спасибо, я подумаю. До свиданья, Майя Борисовна! Всего хорошего, Юрий Глебович! – Белухин крутанулся на каблуках и исчез так же стремительно, как появился.

Соколова и Лихарев, не сговариваясь, подошли к окну. Отсюда, с третьего этажа, было хорошо видно, как выбежал из подъезда Коля Белухин, как побежал к стоящей невдалеке Тане Дорошиной, показывая на бегу растопыренную пятерню.

– Я думаю, он вернется к нам, – улыбнулась Майя Борисовна.

– Похоже, что так, – согласился Лихарев.

Они еще долго стояли у окна, касаясь друг друга плечами, и с задумчиврй грустью смотрели вслед удаляющимся молодым людям.