Текст книги "Третья версия"

Автор книги: Леонид Медведовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

ТРЕТЬЯ ВЕРСИЯ

1

Над городом угрюмо клубились темно-синие клочкастые тучи. Одиночные прохожие, поглядывая на сурово насупившееся небо, спешили укрыться по домам. Вот-вот должен был хлынуть затяжной дождь.

Патрульная милицейская машина неторопливо объезжала пустынные улицы отходящего ко сну города. На ночное дежурство выехали трое: сержант Сергей Трегубое, рядовой Артем Данилин и Николай Белухин – курсант Красноярской школы милиции, прибывший во Владимир на практику. Припав к боковому стеклу, Николай с любопытством вглядывался в незнакомые очертания областного центра. Сидящий рядом Артем Данилин бросал коротко и отрывисто, будто остановки объявлял:

– Памятник Фрунзе... Монумент в честь основания Владимира... Торговые ряды... Кинотеатр «Художественный»... «Золотые ворота»...

– Да хватит тебе бубнить! – начальственно оборвал Трегубов. – Тоже мне экскурсовод нашелся! Что , курсант сам не разберется? Верно, Коля?

– Ну, почему, мне интересно, – смущенно улыбнулся Белухин. – Я ведь в вашем городе впервые.

– Сержант прав, – поддержал Трегубова седоусый водитель Лякин. – Таким галопом, Коля, наш город не охватишь. Тут, если по-настоящему, и недели мало. Я тебе вот что советую: ты поброди со знающим человеком, пусть расскажет во всех подробностях. Наш ведь город исторический.

– Ты, Петрович, не себя ли в гиды предлагаешь? – беззлобно поддел Трегубов.

– А что, могу! Я, к вашему сведению, самый что ни на есть коренной житель.

– А я – пристяжной, что ли? – разобиделся Данилин. – С самого рождения безвылазно...

Доехав до Концертного зала, водитель повернул обратно – решили наведаться в Загородный парк. Машина уже подъезжала к мосту через Клязьму, и тут начал сеяться нудно-монотонный бесконечный дождик. Сначала редкие капли мелко покропили гладкий

асфальт, потом зачастили и стали гуще. Лякин включил «дворники», механические щетки размеренно заскользили по ветровому стеклу, расчищая полукружья обзора от непрерывно наплывающих водяных струек.

– Ну, так как, Коля? – обернулся к Белухину сержант. – Кого берешь в провожатые?

Курсант не отвечал, он напряженно вглядывался в боковое окно.

– Ребята, гляньте – по-моему, подозрительная фигура. Торба явно не его! И за пазухой что-то топорщится.

По пешеходной дорожке, пролегавшей через мост, вобрав голову в высоко поднятый воротник, торопливо шел плечистый мужчина среднего роста. Ремень туго набитой спортивной сумки был слишком короток и постоянно сползал с плеча, мужчина то и дело поддергивал ношу правой рукой. Дождь теперь хлестал не переставая. Светлый плащ прохожего потемнел и набряк от воды, полы плаща путались в йогах. Однако пешеход даже не пытался переждать ненастье. Отважно шлепая по лужам, он шел быстро и безостановочно, торопясь к какой-то одному ему известной цели.

– Товарищ сержант, остановим? – обратился курсант к Сергею.

– Пока не вижу повода. – Трегубов оценивающе осмотрел путника. – На ногах держится твердо, ни к кому не пристает. Ну, задержим, а что предъявим? Потом жалоб не оберешься: «милиция цепляется к порядочным гражданам». Но ты, Петрович, все же сбавь обороты.

Оказавшись в свете фар, прохожий оглянулся и, увидев милицейскую машину, ускорил шаг. Водитель медленно следовал за пешеходом. Тот нервно дернулся и вдруг, круто развернувшись, рванул назад, в город. Патрульные выскочили из машины и бросились вдогонку. Намокший плащ и тяжелая сумка затрудняли бег мужчины – милиционеры его настигали.

Внезапно неизвестный резко взмахнул рукой – что-то темное, описав крутую дугу и подняв тучу брызг, шлепнулось в Клязьму. Патрульные невольно остановились. Свесившись через перила, они смотрели, как расходятся круги на воде. Что он выбросил? Сумку? Или то, что было за пазухой? А может быть, оружие?..

Первым опомнился сержант Трегубов.

– Данилин! Белухин! Догнать и задержать!

Но неизвестный исчез. Нехитрый трюк с выброшенным предметом помог уйти от преследования.

Приутихший было дождь хлынул с новой силой. Навстречу, поднимая буруны дождевой воды, ехало зеленоглазое такси.

– Стой! – выскочил на мостовую Белухин.

– В чем дело, ребята? – Таксист приоткрыл дверцу. – Я что-нибудь нарушил?

– Мужчину в плаще видели?

– Бежал тут какой-то. Чесал во все лопатки.

– А сумка была при нем? – нетерпеливо спросил Белухин. – Спортивная, на коротком ремне.

– Сумка? – переспросил таксист. – Может, и была. Не заметил.

– Куда побежал?

– Во-он к тем домам, – указал шофер.

– Спасибо, можете ехать, – козырнул Данилин. Патрульная группа продолжила поиск. Желто-синий

милицейский уазик исколесил все прилегающие к мосту улицы и переулки, но тщетно – неизвестный сгинул бесследно.

Где-то далеко за Клязьмой бледно прорезалась молния, донесся ворчливый отголосок грома. Дождь постепенно уходил на восток.

2

Утро в дежурной части городского Управления внутренних дел задавало рабочий ритм на весь день: мерно гудел телетайп, неумолчно звучали приглушенные голоса девушек-связисток.

За главным пультом сидел дежурный по городу – молодой русоволосый капитан с глубокими залысинами на высоком лбу. Он только что принял смену и сейчас бегло просматривал сводку ночных происшествий. За этим занятием его и застал старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор милиции Юрий Глебович Лихарев – сухощавый, подтянутый, в коротко остриженных ершистых волосах искрилась ранняя седина.

– Ну, Костя, чем сегодня порадуешь? – поздоровавшись, спросил Лихарев.

Губы капитана растянулись в дружелюбно-иронической усмешке.

– Да вот ищу тебе работенку... Все, понимаешь, мелочь пузатая, недостойная твоего яркого розыскного дарования.

– Скажи уж лучше – таланта, – усмехнулся майор. – Так-то оно будет точнее.

– Найдешь Сему-Пирамиду, скажу, – в тон ему ответил дежурный. – А пока довольствуйся «дарованием».

– Давай, Костя, ближе к делу. Что там есть для меня?

– Так, так... – Капитан листал сводку. – Драка на улице, все трое отправлены в вытрезвитель. По квартирной краже уже работает группа Зубова. Задержан пьяный при попытке проникновения в киоск... Нет, Юра, пока ничего стоящего. Разве вот это: «В ноль двадцать подозрительный прохожий пытался скрыться от ночного патруля».

– Пытался? Или скрылся? – осведомился Лихарев.

– Не догнали! Дождь, темень... Сумку он нес, похоже, ворованную. При бегстве выбросил в реку. Водолазы уже работают.

– Стажер мой не заходил?

– Белухин? Так он же и был в патруле. Главный догоняла! Сейчас там, с водолазами. Ничего парнишка, шустрый...

3

Несмотря на ранний час, у моста собралась внушительная толпа зевак. Все взоры были устремлены на водолазный бот, бросивший якорь невдалеке от берега.

– Чего ищут-то, не знаете? – допытывался пенсионного вида мужчина в берете.

Ответы посыпались вразнобой:

– Говорят, утоп тут кто-то.

– Враки! За валютчиком ночью гнались, он возьми да и выбрось слиток золота в воду.

– Слиток-то большой? – продолжал выспрашивать пенсионер.

– Килограмма два потянет.

– Тогда стоит постоять. Будут искать до упора.

– Не найдут. Уже песком занесло.

Закончились приготовления к очередному спуску водолаза. Тяжело ступая свинцовыми подошвами, он, в полном облачении, начал спускаться по железным ступеням трапа. Двое матросов потихоньку стравливали шланги и трос, по мере того как водолаз уходил под воду.

Лихарев поднялся на бот. Вчерашний патруль был в полном составе: курсант Белухин, сержант Трегубов и рядовой патрульно-постовой службы Данилин.

– Докладывайте, сержант! – приказал майор. Трегубов обстоятельно рассказал о ночном происшествии.

– Упустили, значит? – подвел Лихарев неутешительный итог. – М-да, по горячим следам не нашли, теперь побегаем, поныряем. И еще неизвестно, что вытащим. Какой-нибудь бросовый хлам.

– Нет, товарищ, майор, в сумке было что-то ценное! – Белухин смело и открыто посмотрел в глаза Лихарева.

– Почему так думаете, курсант?

– Уж очень он за нее цеплялся. И выбросил-то в самый последний момент. Когда к зобу приперло.

Юрий Глебович скептически хмыкнул, но промолчал – его внимание было приковано к тому месту, где ушел на глубину водолаз. Сигнальный линь на поверхности воды натянулся и дважды дернулся. – Что-то нашел, – насторожился майор. – Сейчас, курсант, проверим ваши смелые догадки.

Матросы в четыре руки крутили рукоять лебедки, наворачивая трос на барабан. Над водой показался большой круглый шлем, потом квадратные плечи. Высунувшись из воды по пояс, водолаз протянул вверх сумку. Ее подхватил Николай Белухин.

Лихарев подозвал двух матросов.

– Будете понятыми, товарищи. Курсант, открывайте!

Белухин осторожно подергал замок молнии и, приложив некоторое усилие, открыл сумку. Майор откинул воротник старой выцветшей мужской рубашки, и присутствующие увидели: сумка битком набита толстыми пачками красных, сиреневых и зеленых купюр. Каждая пачка была тщательно упакована в полиэтиленовый пакет. Позвав с собой понятых, Лихарев унес сумку в каюту. Здесь он тщательно пересчитал деньги и составил протокол обнаружения.

– Ну, курсант, это, наверно, та самая рубашка, в которой вы родились, – уже сидя в машине, шутил Юрий Глебович. – Тут, Коля, пахнет хищением, и крупным притом. Будет над чем поразмыслить коллегам из ОБХСС.

В рупоре радиотелефона раздался знакомый голос дежурного по городу:

– Пятый, пятый, я – первый. Вызываю майора Лихарева! Повторяю: вызываю майора Лихарева!

Юрий Глебович снял трубку.

– Лихарев слушает. Что там у вас стряслось, Костя?

– В Юбилейном парке найдена женщина. Множественные раны на голове. .Состояние критическое. Оперативная группа уже на месте. Как понял?

– Все ясно, еду!

– Товарищ майор, я с вами? – несмело спросил Белухин.

– Нет, Коля. Сейчас отправитесь в управление и сдадите сумку с деньгами дежурному по ОБХСС капитану милиции Морозу. Расскажете ему все как было, здесь каждая деталь важна.

– Но, товарищ майор,.. – пытался возразить Николай.

Лихарев вложил протокол в сумку, обернулся.

– Курсант Белухин, вам ясен приказ?

– Так точно, товарищ майор, – Николай принял сумку с деньгами, положил себе на колени.

Водитель притормозил возле каменных ступенек, которые вели в городской парк. Лихарев вышел, захлопнул дверцу, и машина двинулась дальше.

– Не грусти, стажер, – успокаивал Лякин понурившегося курсанта. – Успеешь, насмотришься на трупы, еше и надоест. А вот такой кучи деньжищ ты в руках не держал, да и вряд ли сподобишься.

– Ну почему? – Белухин крутил ремень злополучной сумки. – У нас в школе приводили похожий случай.

– То случай, а то вот они – пощупать можно, – вступил в разговор сержант Трегубое. – Это сколько ж надо воровать, чтобы столько нахапать!

Машина остановилась у здания с высокими массивными колоннами. Николай вышел, бережно прижимая сумку к груди.

– Как родимое дитятко, – иронически умилился водитель.

– Скорей как невзорвавшийся снаряд, – поправил сержанте

Сергей Трегубов и Артем Данилин встали по обеим сторонам Белухина и торжественно, в виде почетного эскорта, сопроводили его до самой двери, сдав курсанта вместе с его драгоценным грузом оперативному дежурному.

4

Лихарев шел безмолвными, по-осеннему прозрачными аллеями, направляясь к месту происшествия, оцепленному работниками милиции. Здесь уже работала оперативная группа. С одним из экспертов беседовала, делая пометки в блокноте, старший следователь прокуратуры Майя Борисовна Соколова. Густые золотистые волосы прихотливой волной падали на форменный китель, в петлицах поблескивали звездочки младшего советника юстиции.

Увидев Лихарева следователь прервала разговор и пошла ему навстречу.

– Здравствуй, Юра! – сказала она, протягивая руку. – Это я попросила, чтобы тебя разыскали. Ты не сердишься? Я тебя не оторвала от более важных дел?

– Что ты, Майя. Ты же знаешь... – Юрий Глебович отвечал сбивчиво и невпопад. – Я всегда... Если надо...

– По первому зову – через три ступеньки? – озорно блеснула глазами Майя Борисовна, напомнив Лихареву что-то из времен их общей юности, от чего Юрий Глебович смешался еще больше.

Но уже в следующую минуту к следователю вернулась деловитая озабоченность.

– Приступай, Юра, потерпевшая уже ничего не скажет. Только что сообщили из больницы: скончалась, не приходя в сознание.

– Несчастный случай исключен?

– Полностью! Смотри! – Они подошли к скамейке, возле которой работал молодой эксперт. – Валерий, вы сделали соскоб с чугунной отливки?

– Да, Майя Борисовна. Очень похоже на кровь.

– Вероятно, ее били головой о чугунный край скамьи, – предположила следователь. – Били ожесточенно, должно быть в состоянии исступления...

– Грабеж? – Майор вглядывался в следы.

– Вряд ли. В кармане плаща найден кошелек, в нем – семьдесят рублей. Кольца, серьги не сняты.

– Как она была одета?

– Хорошо, даже нарядно. Отличная укладка, свежий маникюр. Лак, по мнению эксперта, импортный. Такого в парикмахерской не достать, клиентки с собой приносят. Судя по всему, шла в гости или на свидание.

– Очень похоже, – согласился Лихарев. – Вполне можно допустить, что она шла на встречу с человеком, хорошо знакомым. Место для свиданий подходящее. Да и следов борьбы не видно...

Майор ходил взад-вперед, присматриваясь, обдумывая возникающие версии.

– Они встретились, как старые знакомые, присели на скамью. Она пришла с улицы по этой дорожке. А он?.. Он уже был здесь?.. Он ждал ее?.. Допустим, что так, допустим, что так...

Легкими скользящими шагами Лихарев стал обходить близстоящие деревья, каждый раз становясь лицом к дорожке и тщательно осматривая землю под нижними ветвями. Наконец нашел, что искал.

– Здесь! Вот его следы.

На вязкой, еще влажной от ночного дождя земле четко выделялся отпечаток крупной мужской ноги.

– Преступник не знал, придет ли она одна, и потому спрятался за деревом, – высказала догадку Соколова.

– Пожалуй, что так. Значит, свидание было не совсем лирическим.

Эксперт-криминалист Валерий Клюшин залил вмятину жидким гипсом, чтобы взять слепок на исследование.

– Судя по глубине следа, – сообщил он, ожидая, пока затвердеет гипс, – человек был грузный, килограммов на девяносто.

– А рост можете определить? – Лихарев присматривался к ели – нет ли свежеобломанной ветки?

– Минуточку! – Эксперт замерил длину ступни, по* том ширину, зашевелил губами, вычисляя искомое. – Примерно – метр семьдесят четыре.

– Разница между ростом и весом – солидная, – прикинул Лихарев. – Скорей всего, и возраст далеко не юношеский...

Соколова захлопнула блокнот.

– Не бог весть какие ценные сведения, но все же лучше, чем ничего.

5

Кабинет оперуполномоченного ОБХСС Евгения Игоревича Мороза, к которому направил курсанта Лихарев, находился на первом этаже. В дверь, обитую рифленым дерматином, стучать было бессмысленно, поэтому Белухин просто потянул ручку к себе.

Хозяин кабинета – полнощекий крепыш с задорным хохолком на макушке– сидел за столом и прослушивал в наушничек запись с портативного диктофона.

– Простите, это вы – капитан Мороз? – неуверенно обратился курсант.

Евгений Игоревич снял наушник, выключил диктофон.

– Он самый. А что – есть сомнения?

– Нет, почему? Но уточнить не мешает. Ввиду особой ценности доставленного вещдока.

Мороз вскинул на Николая заинтересованный взгляд.

– Со мной вроде разобрались. А ты кто такой?

– Коля... Виноват, курсант Белухин.

– А, проходи, проходи. Это, значит, ты стажируешься у Лихарева?

– Так точно! – Николай поставил сумку на стол перед Морозом. – Майор Лихарев приказал эту сумку с деньгами сдать вам, товарищ капитан.

Мороз потянул молнию, увидел пачки крупных купюр.

– Ого-го! Ну и суммочка в этой сумочке! Давай, Коля, садись и рассказывай. Только ты давай поподробней и не спеша. Я не люблю, когда торопятся.

6

Закончен осмотр места происшествия. Оцепление снято, опергруппа уехала. Соколова и Лихарев медленно шли по усыпанной мелким гравием дорожке. Сквозь пепельно-сизые тучи, нависшие над городом, изредка проглядывало скупое холодное солнце. Майя Борисовна остановилась.

– Я все думаю о мотивах преступления. Встретились как будто мирно, а кончилось трагедией. Что это – сведение счетов? Чего-то не поделили? Или ревность? Расплата за измену? Но для любовных безумств вроде бы не тот возраст.

– А, кстати, сколько ей?

– На вид лет сорок пять – пятьдесят. Как говорят галантные мужчины: «дама элегантного возраста». Негалантные выражаются прямолинейней – вторая молодость. Столько же, сколько мне.

– Неужели? – Юрий Глебович откровенно залюбовался нежным светлым пушком над верхней губой Майи. – А мне кажется, ты совсем не изменилась со студенческих лет.

– Спасибо, Юра, – усмехнулась Майя. – Знаю, что бесстыдная лесть, а все равно приятно. Ладно, довольно об этом. Что скажешь о мотивах?

– Все твои версии одинаково правдоподобны. Но пока мы не установим личности потерпевшей...

Майя непринужденно взяла Юрия под руку.

– Не мне учить угрозыск, как это делается.

– Случай сложный, но... в общем, будем работать. Соколова заглянула ему в лицо.

– А глаза у тебя все такие же – печальные и мудрые. Сколько же мы не виделись?

– Два года и три месяца.

– Ты и месяцы считаешь? – удивилась Майя. Лихарев перевел разговор на другую тему.

– Как Феликс?

– Растет. Скоро буду ему по плечо.

– Отца вспоминает?

– При мне – нет. Наверно, щадит меня. Не знаю. Лихарев стоял, опустив голову, не решаясь задать

какой-то важный вопрос. Майя положила руку ему на плечо.

– Знаешь, Юра, все это время меня не покидает чувство, что все вы меня избегаете: ты, Володя, Марат... Будто в чем-то виноваты...

– Ну что ты! Нет, конечно, нет! Впрочем, может быть, так оно и есть.

– Но ведь в том, что произошло тогда, нет вашей вины. Нет! И выкинь это из своей глупой головы; слышишь? Раз и навсегда!

Лихарев коротко взглянул на Соколову, спросил, запинаясь:

– Майя, в субботу вечер. Встречаются наши однокурсники. Ты – пойдешь?

Майя Борисовна переложила папку с документами в другую руку.

– Ты же знаешь: с тех пор, как погиб Кирилл, я никуда не хожу. До свиданья, Юра, до завтра.

И ушла к ожидавшей ее машине. Лихарев с затаенной нежностью смотрел ей вслед. Вот так же в студенческие годы стояли они с Кириллом и смотрели вслед звонкоголосой Майе – первой красавице юридического факультета.

Долгое время Майя не отдавала предпочтения ни одному из них. А когда приспела пора выбирать, вышла замуж за Кирилла. Юрий тоже женился, но сгоряча, наспех, словно бы в отместку, и брак скоро распался. Он понял тогда, что ни с одной женщиной счастлив не будет, и второй раз испытывать судьбу не стал. По-прежнему дружил с Кириллом, бывал у них дома, но ни словом, ни взглядом не выдавал своих негаснущих чувств. А потом случилась эта страшная, бессмысленная история.

7

– ...Ну, вот и все, – закончил свой рассказ Белу-хин. – Майор Лихарев велел передать торбу вам, сказал – ОБХСС во всем разберется. А я, значит, пошел, да?

Мороз принялся молча пересчитывать деньги, вытряхивая их из полиэтиленовых пакетов.

– Товарищ капитан, вот же протокол осмотра, – протянул курсант бумагу. – Вы что же, не верите нам с Лихаревым?

– Верю, Коля, верю. Но хочу убедиться своими глазами. Имею я на это право, как полагаешь?

И, не дожидаясь ответа, не обращая больше внимания на курсанта, снова углубился в работу. Белухин тихонько прокрался к двери, намереваясь незаметно уйти, но у порога все же остановился.

– Товарищ капитан, так я потопал? Захваченный азартом подсчетов, Мороз поднял голову, посмотрел затуманенным взглядом.

– От-ста-вить! – неожиданно жестко сказал он. – Вы что, товарищ курсант, службы не знаете? Садитесь и ждите, когда я вас отпущу. Ведь могут у меня возникнуть дополнительные вопросы? А? Ведь могут?

– Могут, товарищ капитан. – Белухин испустил горестный вздох и вернулся на место. – Спрашивайте!

– Понимаешь, стажер, – начал Мороз, делая вид, что не замечает его уныния, – не все в этом деле мне ясно. И среди многих других неясностей есть здесь самая неясная неясность: чьи это деньги? Что нажиты неправедно – ежу понятно. Но кем и когда – вот вопрос. То ли ночной прохожий нес свое, кровное, в смысле похищенное ранее, то ли он к этой сумке только сейчас ножки приделал. Вот ведь в чем загвоздка!

Белухин тоскливо поглядывал на дверь.

– Так я потопал, товарищ капитан? – в который раз повторял он жалобным голосом.

– Не спеши, коза, в лес – все волки твои будут. Спешка, знаешь, когда хороша? Правильно, стажер! А мы ведь с тобой не блох ловим, у нас зверь покрупней. – Мороз многословил – шутки да прибаутки, а сам думал, думал. – Ты вот что, Коля. Сходи потолкуй с тем таксистом. Не может быть, чтоб он ни одной приметы не запомнил.

8

В таксопарке рабочий день был в разгаре. Из ворот поминутно выезжали широколобые «Волги» с черными шашечками по борту.

Несколько машин, подготовленных к рейсу, скопилось возле мойки. Мойщик Сизов, одетый с ног до головы в резину, – резиновая шляпа с опущенными полями, огромный, до полу резиновый передник, на ногах – резиновые сапоги с отворотами, на руках – резиновые перчатки, – сбивал грязь сильной струей из шланга, мазал кузов мыльной пастой и отправлял очередную машину в механическую мойку.

Чтобы скоротать время, таксисты устроили перекур. В центре кружка стоял Виктор Туров и, театрально жестикулируя, повествовал о ночном приключении.

–...Смотрю, выбегает из-под моста фигура – мокрый хоть выжми, – и наперерез. Я – бац по тормозам, реакция у меня – будь-будь. Скользень, машина юзом, но ничего – удержался. Только мужик скрылся из виду – милиция. Кто да куда, да что в руках? Один все допытывался: «Была сумка, не была?»

– Постой, Витек, – прервал его таксист в цветастом свитере. – Я утром проезжал мимо моста, видел – водолазы подняли со дна какую-то сумку. Уж не та ли?

– А я почем знаю? – дернул плечом Туров. – И что там, интересно, было?

– Говорят, деньги. Говорят, много: то ли сто тысяч, то ли двести.

Таксисты переглянулись со значением.

– Ничего себе куш!

– На жизнь хватило бы.

– Ворованное – не иначе.

Мойщик Сизов, решив устроить перекур, выключил воду, подошел, прикурил у таксиста в форменной фуражке.

– Факт, ворованное! – убежденно заявил он. – Разве трудовым горбом такие деньги наживешь? Ну, теперь милиция возьмется за этого субчика... Ты хоти в лицо его разглядел? – Вопрос обращен к Турову.

– Не-а, – беспечно отмахнулся тот. – Темно было, да и бежал он быстро.

– Все разно милиция от тебя не отвяжется. Ты у них теперь главный свидетель.

– Не, правда? – встревожился Туров. – Так я же почти ничего не видел.

Мойщик щелкнул докуренную сигарету в урну.

– А им много и не надо. Примету какую подсказал и – порядок. И свой человек.

– Им только назови! Затаскают по судам да по допросам.

– Опять же перышко под рёбрышко схлопотать можно, – хохотнул таксист в форменке.

– Это им раз плюнуть, – подтвердил цветастый свитер. – Вот, помню, был такой случай...

– А может, и обойдется, – раздумывал вслух мойщик. – Так что иди, Витек, информируй.

– Да пошел ты! – ругнулся вконец расстроенный Туров и направился к своей машине. – Адью, ребята, поехал план давить.

– Витек, глянь сюда! – окликнул его таксист в форменке. – Не по твою ли душу?

Туров оглянулся: приветливо помахивая рукой, к нему спешил отчаянно курносый паренек в милицейском мундире.

– Привет, шеф! – весело поздоровался Белухин.

– Приве-ет... – Туров изумленно разглядывал курсанта. – Как ты меня разыскал?

– Секрет фирмы! Слушай, давай отойдем в сторонку, потолковать надо. – Они отошли к пустой скамеечке, одиноко притулившейся у ограды. – Понимаешь, Виктор, ты у нас пока единственный свидетель. На тебя, так сказать, вся надежда... На твой острый приметливый глаз.

– Да не видел я ничего, понимаешь, – с ходу завелся Туров. – Дождь хлещет, темнота... Да и когда разглядывать? Я в руль вцепился, чтоб машину удержать. Чуть на него не наехал. Прямо под колеса сиганул, гад!

– Ну, рост хотя бы запомнил? В чем был одет?

– Рост?.. Чуть повыше тебя. Плечистый такой. Плащ на нем был... темный. И, вроде, кепка на голове. Вот, вроде бы, и все!

– А что-нибудь еще запомнилось? – не отставал курсант. – Усы, борода, родинка? Какая-нибудь характерная примета? А?.. Вспомни, елова шишка! Позарез надо! – Он полоснул ребром ладони по горлу.

– Нет, ничего такого не видел. Извини, старина, мне пора на линию. Садись, подвезу!

9

Лихарев и Соколова обедали в ведомственной столовой. Юрий Глебович уже покончил с борщом и принялся за гуляш, а Майя Борисовна все еще вяло разгребала ложкой густое капустно-свекольное варево.

– Что, невкусно? – сочувственно поинтересовался Лихарев.

– Не очень. – Соколова отставила тарелку в сторону. – Наверно, нет аппетита.

– Тут самое важное – привычка. И не присматриваться особенно к тому, что в тарелке.

– А главное – не принюхиваться, – рассмеялась Майя Борисовна.

– Ты уж совсем захаяла нашу забегаловку. А по-моему, вполне съедобно. Конечно, не сравнить с твоими домашними обедами, но...

– Ага, вспомнил-таки!

– А я и не забывал, – тихо ответил Лихарев.

 Компот пили молча, избегая смотреть друг на друга. – Ты к себе, в прокуратуру? – Лихарев держал плащ Майи в руках. – Да. Проводи меня немного. Прохладный ветерок гнал по тротуару дырявые желтые листья. Соколова зябко поежилась. – Юра, ты был в морге, беседовал с судмедэкспертом. Есть что-нибудь новое? Лихарев замедлил шаг, подравниваясь к походке Майи.

– Подтвердились первоначальные выводы. Кровь, найденная на скамье, соответствует группе крови потерпевшей. На голове – три серьезные раны, скончалась от кровоизлияния в мозг.

– Кто она, мы так и не знаем. Были бы хоть какие-нибудь наметки. Ну, например, профессия.

Лихарев помолчал, обдумывая ответ.

– Вопрос непростой. Обычно больше всего сведений дают руки. Писчий мозоль указывает на конторского служащего или журналиста, мелкие порезы и следы ожогов – на повара. Следы металлических опилок – слесарь, каменного угля – кочегар. И так далее. В данном случае – ничего определенного, никаких явных признаков. Руки нежные, мягкие, ухоженные, маникюр

постоянный, все время обновляющийся...

– Значит, кем работала потерпевшая, ты сказать не можешь? Жаль. Это помогло бы нам сузить круг поиска.

– Я и сам ломаю голову. Постоянный маникюр, ухоженные руки. Возможно, вообще нигде не работала. Домашняя хозяйка.

– Ну-ну, не так презрительно, – улыбнулась Майя Борисовна. – Социологи считают, что домашний труд по интенсивности сравним с шахтерским.

– Обручальное кольцо у потерпевшей – на левой руке. Значит, разведенная или вдова – забот домашних вдвое меньше. Если не втрое.

– И все-то ты про нас, про женщин, знаешь...

– Нет, серьезно! – Лихарев продолжал развивать возникшую мысль. – Может быть, последнее время она питалась в кафе и ресторанах. Завтрак, обед, ужин – постоянный посетитель. Кстати, не такой уж редкий вариант в наш эмансипированный век. Между прочим, это может дать путеводную нить для розыска. Официанты памятливы на лица.

– Да, мысль неплохая, – согласилась следователь. – Что показала дактилоскопия?

– В нашей картотеке она не значится. По всей вероятности – не судима.

– Скорей всего, что так. И все же для полной уверенности запроси Москву. Вдруг она приезжая?

– Запрошу, – коротко ответил Лихарев.

– И вот еще что, Юра, – продолжала Соколова, – надо установить, где изготовлена одежда убитой, когда была в продаже. Пусть твои ребята займутся этим.

– Уже занимаются.

– И, пожалуйста, договорись, чтобы портрет погибшей был помещен на розыскных стендах.

– Договорился, – пряча улыбку, ответил Лихарев.

– Как, уже? Ну, знаешь... Теперь я вижу: мы действительно давно не работали вместе.

10

Капитан Мороз и курсант Белухин шли по длинному коридору мимо дверей с табличками: «Биологическая лаборатория», «Трасологическая», «Баллистическая»...

Сотрудники в белых халатах, попадавшиеся навстречу, здоровались с Морозом как со старым знакомым – было видно, что он здесь частый гость.

– Отпустите, товарищ капитан, – канючил Белухин. – Я же в уголовном розыске на практике, а не в ОБХСС. Мне майор Лихарев приказал: сдай деньги н сразу назад. А вы!.. Пустите душу на поляну!

– Задолдонил! Ну что тебя к этому Лихареву так тянет? – сердился Мороз. – Медом его намазали, что ли?

– В угрозыске интересней, – без лишней дипломатии отвечал курсант. – А у вас что – сплошные бумажки.

– Ну да, ну конечно. – Голос Мороза вздрагивал от еле скрываемой обиды. – Там же стрельба, засады, погони – романтика, одним словом. Слушай, Коля, ну неужели тебе неинтересно словить, скажем, взяточника, расхитителя, спекулянта? И не только словить, но и посадить на скамью подсудимых. Ну, скажи, разве неинтересно участвовать в схватке интеллектов, к чему, в конечном счете, сводится вся наша работа?

– Нет, все это будь здоров как интересно. Но вы все же отпустите меня, товарищ капитан.

– Не убедил? Эх, молодо-зелено! – тяжко вздохнул Мороз, хотя самому едва перевалило за тридцать. – Ладно, Коля, сейчас потолкуем с экспертом, и если ничего такого не возникнет...

– Возникнет, Евгений Игоревич, – подковырнул Белухин. – У вас беспременно возникнет.

– Р-разговорчики в строю! – Мороз состроил свирепую гримасу и шутливо боксанул Николая в плечо.

Они вошли в физико-химическую лабораторию экспертно-криминалистйческого отдела.

– Привет, Валерий! – поздоровался Мороз с экспертом. – Чем увенчались твои бессонные труды?

Бегло пожав протянутую руку, Клюшин снова углубился в расчеты, давая понять, что у него есть дела юважней и кавалерийским наскоком его не возьмешь. Мороза ничуть не смутил прохладный прием. Он как в в чем не бывало расхаживал по лаборатории, заглядывал через плечо эксперта.

– Все пишет и пишет. Валера, кончай волынку! Смотри, кого я тебе привел! Николай Белухин – гроза

подпольных миллионеров, бич спекулянтов и расхитителей. Я тебя расписал ему как кудесника экспертизы, к которому сам Шерлок Холмс не погнушался бы пойти на выучку, а ты... Клюшин крутанулся в кресле навстречу Морозу.

– Ох, и надоел ты мне, Женька! Нет бы самому пораскинуть мозгой, все норовишь на экспертизе выехать.

– Не понял, – посерьезнел Мороз. – Что имеется в виду?

– Ты сумку осмотрел как следует? В карманчики заглянул? Дно картонное вынул?

Мороз растерянно моргал.

– Знаешь, как-то не пришло в голову. Эти чертовы деньги... Кстати, ты проверил – не фальшивка?

– Деньги настоящие, в розыске не числятся. Общая сумма девяносто шесть тысяч.

– Примерное время выпуска? Клюшин ехидно скривил губы.

– Женя, ты забываешь, где находишься. Может быть, у вас в ходу такие словечки: примерно, приблизительно, грубо ориентировочно, что-то около... А у нас все точно, все по науке. Деньги выпущены в период с семьдесят второго по восьмидесятый год.