Текст книги "Московский бенефис"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Спроси у отца, – отмахнулась Ленка и потащила меня в наш подъезд.

– Ребята где? – спросил я обеспокоенно. Очень мне не хотелось показываться чадам в таком виде.

– Во дворе носятся, – ответила супруга, – вместе с Зинкиными. Не заметят.

– Они как, насчет папки не спрашивали?

– На черта он им? – хмыкнула Хрюшка. – Они и не заметили…

В ванной ей пришлось устроить что-то вроде медпункта. Отмочила со лба спиртом пластырь, обнаружила, что там все затянулось, но тем не менее еще раз смазала йодом.

– Мелкая садистка, – поблагодарил я, морщась.

– Больно? – порадовалась Хрюшка. – Сейчас я тебе еще мазь Вишневского на шею присобачу и покусы зеленкой обработаю… Будешь знать, как бегать от жены!

– Буду! – вздохнул я. На обожженные места Ленка очень ловко наложила марлю с приторно пахнущей мазью, прибинтовала, сделав вид, что собирается меня удавить. Пришлось свесигь язык на сторону и закатить глаза.

– Вот кривляка, – неожиданно серьезно сказала Ленка. Глазенки у нее были счастливые и грустные одновременно. Слезинки в них были, это точно. – Доволен, сукин сын, – проворчала она. – Порохом ведь от башки несет… И на хрен мне это чудо досталось?

– Махнитесь с Зинкой, – посоветовал я. – Как тут Мишенька без меня обходился?

– Мишенька три дня на бровях приезжал. Его Зинка с Лосенком еле-еле на этаж заносили. Толку с него! И ты еще удрал…

– Ты думаешь, я просто так бегал, из романтики?

Ленка шлепнула меня по спине и всхлипнула:

– Оболтус… Знаю я все. Но как представлю себе, что тебя когда-нибудь привезут… Тьфу, прости Господи! – В этот раз приехал – и ладно.

Ленка шмыгнула носом, протерла мокрые глаза полотенцем, встряхнулась и заявила:

– Ладно. Папочка нам обещал загранкомандировку – пусть выполняет. Ты ему все сделал…

Она поглядела на перстень с вогнутым плюсом. Заметила она его, конечно, раньше, но спросить решила только сейчас:

– Это тот самый?

– Может быть, – ответил Я уклончиво.

– У этой, которую ты привез, такой же?

– С выпуклым. Давай пока об этих делах не будем?

– Ладно. Тогда, гнусный Волчище, я тебя стричь буду.

– Уши оставь, – попросил я скромно.

– Посмотрю на твое поведение. Ленка щелкнула в воздухе ножницами и принялась смахивать с моей головы пряди волос под расческу. Потом она осторожно над раковиной вымыла мне голову, стараясь не замочить повязку на шее и царапину на лбу.

Лишь после всего этого она запихнула меня в ванну и стала отмывать все остальное. Ласковая, хорошая, добрая баба. Своя, домашняя… А у меня отчего-то вертелись перед глазами мерзкие сцены из прошедших трех дней: кровь, мертвецы, похабство Джековой «лежки».

И я вспомнил о Таниной кассете, где было записано много чего… Где она? Сгорела в развалинах Толяновой хаты или осталась в сумке, которая сейчас у Чудо-юда? Очень приятно ему будет посмотреть на то, что снял Кот. Еще и еще раз я вспоминал те моменты, когда копался в сумке. Нет, вроде бы, кассеты не было. Если она осталась и сгорела – это прекрасно. Но ведь могла и не сгореть… Ее могли найти пожарные, милиционеры, чекисты. Там, на месте взрыва уже сейчас полно всякого народа. Чем они там будут заниматься – расследовать причины взрыва или искать того, кто оставил там кучу трупов, в данном случае неважно. Важно то, что они увидят в этой кассете зацепочку и начнут искать тех, кто на ней засветился. Джеку, Коту и прочей братии все будет по фигу, ибо их сейчас уже ничто не беспокоит, а вот живым, то есть нам с Таней, этот видеодокумент может принести кое-какие осложнения. То есть осложнения, конечно, начнутся сначала для Чудо-юда, а уж он потом их распределит и на нас. В общем, лучше пока считать, что кассеты не нашли. А то нервов у меня не вагон. Мне еще надо чуть-чуть отойти от всех этих развлечений в Подмосковье.

Ленка сочла, что я отмылся и сказала:

– Вылезай, Волчище!

Я вылез, и она стала меня, будто малыша, вытирать просторным махровым полотенцем. Смешно, но когда я был по-настоящему маленьким, никто этого никогда не делал. То есть, наверно, делали где-нибудь в доме ребенка, но я этого не помнил. А вот Хрюшка Чебакова взялась компенсировать то, что в детстве мне недодали. Той даме, которая биологически являлась моей матерью, это было уже не дано, «Все надо делать вовремя» – это товарищ О'Брайен верно отметил.

Ленка завернула меня в халат, не выдав даже трусов, и объявила:

– Сейчас я проверю «толкушку»! Смотри, чтоб была на месте, не потеряй.

Мне никогда не было особенно стыдно, когда я знал, что «толкушка» где-то там погуляла. Особо я свои приключения не рекламировал, но и стесняться их не хотел. А сегодня отчего-то почувствовал себя как-то неудобно, будто смачно плюнул в чье-то лицо, которое мне приветливо улыбалось. В данном случае мне было стыдно, что Ленка даже с Мишкой не баловалась, а я, исчезнув из дома на три дня, успел насвинячить… Да еще с кем? С такой гадиной, как Кармела. Кстати, а точнее очень некстати, мне вспомнились несколько слов отрывисто брошенных Таней, когда она вручила мне голландский презерватив: «От СПИДа мы умереть не успеем, а вот налетать от тебя я не подряжалась…» А что, если у нее и впрямь ВИЧ в крови нашли? Может, поэтому она и стала she-killer'oм? Все равно терять нечего… Правда, судя по прыткости, помирать ей еще не скоро да и не видно на ней всяких сыпей, фурункулов и прочего. Но все же легкий ознобчик по мне пробежался. В благодарность за заботу подарить любимой женушке СПИД? Это уж совсем свинство.

Ленка втащила меня в спальню, закрыла дверь на защелку, откинула с кровати одеяло и потянула меня к себе:

– А ну, сознавайся, Волчище, с кем ты толок лягушек?

Не мог я сознаться. Сделал усилие, чтоб думать только о Ленке и заставил «толкушку» работать, слушая привычные ласково-пакостные матючки, охи и ахи. Но как назло, хотя было передо мной симпатичное, хотя и немного располневшее Ленкино лицо, призраком вылезало из памяти Танино, злое, бесстыжее, то, что я видел всего-навсего сутки назад, когда она вдруг вцепилась в меня… И еще виделось то лицо, которое было у нее с Толяном прошедшей ночью. Короче, получалось, будто я не с Ленкой, а с Кармелой…

– Хорошо-о… – потянулась Хрюшка, когда дело было сделано. – Но, по-моему, мистер Баринов, все это было приготовлено не для меня.

Догадливая – сил нет! Но вслух я, конечно, ничего не сказал.

– Пошли обедать, – сказала Ленка. – Чего я, дура, цепляюсь? Ну, допустим, не для меня – так все равно ведь мне досталось!

Часть четвертая. ПОГОНЯ ЗА МИНУСАМИ

ТЕКСТЫ ИЗ КОРИЧНЕВОЙ ТЕТРАДИ

Утром, едва я сумел проснуться и перекусить, то есть около девяти часов, отец позвонил мне по телефону и велел подняться на третий этаж.

От этого разговора я ничего хорошего не ждал, но и волновался не особо. Я уже не боялся того, что Чудо-юдо намерен со мной разделаться. Во всяком случае, в то, что он зовет меня на заклание, мне не верилось. Скорее всего предстоял муторный расспрос о моих злоключениях и об обстоятельствах отлова Тани. На сей раз я не ошибся в расчетах.

Рассказывал я подробно и ничего не утаивая, в том числе и про отснятую несколькими операторами кассету, где Кармела исполняла роль порнозвезды и выступала ведущей шоу ужасов. Я рассказал и об уничтожении склада соломки, и о побоище в доме Толяна. Единственное, о чем я позволил себе умолчать, так это о своих подозрениях по поводу мины, заложенной в багажник «Волги».

– Везучий ты парень, – заметил отец. Мне не услышалось особой иронии или сожаления по этому поводу. В принципе, я тоже был с этим согласен. Я, правда, не был на сто процентов уверен, что мне и дальше будет так же везти, но то, что в предыдущие три дня мне сильно повезло, – отрицать не собирался.

– Одно непонятно, – прищурился Чудо-юдо, – почему ты сразу не связался со мной, а пустился в бега?

– Потому что не очень понимал, откуда взялась бомба… – этот ответ можно было бы назвать дипломатичным.

– То есть ты подозревал меня? – улыбнулся он и раскатисто расхохотался, почти как в доброе старое время, когда я еще не знал, кем он мне доводится.

– А что мне еще оставалось делать? – проворчал я.

– Неужели ты думаешь, что я на это способен? – посерьезнев, Чудо-юдо глянул на меня исподлобья.

– Я не знаю, на что ты способен, а на что – нет. Мне одно ясно, если ты родного сына отправляешь на такие дела, где проще пареной репы остаться без башки, то значит, не больно мной дорожишь. Мишке ты не поручаешь работу с гремучими змеями, вроде девочки Тани. Он еще не жарил людей в кочегарке и не играл в пэйнтбол с боевыми патронами.

– И не будет, – осклабился Чудо-юдо. – Он просто никогда не сумеет сделать то, что можешь ты. Он сибарит, бездельник и маменькин сынок. Он – ширма, рекламный ролик, красивая обертка. Знал бы ты, как бестолково он занимается бизнесом! Да будь он один – давно бы вылетел в трубу. Ты – Штольц, а он – Обломов. Вот какие разные дети у одного отца. Мне просто повезло, что твоим воспитанием занималось наше славное отечество. Если б тебя не украли, то ты был бы таким же размазней, как Михаил Сергеевич.

– Тем не менее, – я не внял лести, – Мишеньке надо – и он летит то в Париж, то в Нью-Йорк, то на Канары-Балеары, а я в войнушки играю. Мне вчера чудом в лоб не залепили. Может, пластыря испугались…

– Я обещал тебе отдых – значит, он будет. А пока слушай, откуда взялась бомба. Это исключительна для того, чтоб ты меня ни в чем не подозревал.

– Ну, слушаю…

– Так вот, Димуля, меньше надо слушать «Эхо Москвы»… Бомба лежала не у тебя в багажнике, а непосредственно у Джампа. У них была своя внутренняя разборка, и, судя по милицейским данным, в багажник «Мерседеса» подложили упаковку с якобы пивными банками «Карлберг». На самом деле в одной из банок был детонатор с часовым механизмом, а в других – первосортный тротил. Мало не показалось, разнесло и «Мерседес», и нашу «Волгу». А щелкопер-корреспондент, сидевший у дежурного по городу, чего-то перепутал и дал информацию, что взорвалась именно «Волга» и лишь благодаря ей угробился Джамп. Я еще разберусь с ними. Мне интересно, действительно ли это была ошибка, или кто-то нас решил подставить…

– А потом скажешь: «Ну-ка, Димуля, видишь вон ту „БМВ“? Не пора ли ее хозяину передохнуть от трудов? Организуй ему встречу с Джеком!»

– Теперь, увы, в этом будет иной смысл, – вздохнул отец.

Я поморщился. Не очень я любил Джека, пока он жил и здравствовал, но сейчас ощутил какую-то тоскливую вину перед ним и всей остальной командой. Ведь это я привез им гадючку в мешке…

– Кто будет вместо Джека? – спросил я. – У них еще восемь человек осталось.

– Найдем, подберем, обучим… – ухмыльнулся Чудо-юдо. – Не мучайся этими проблемами. Расскажи-ка мне лучше насчет той самой тетрадочки, которая лежала у Кармелы в сумке. Чуть подробнее.

– В ней – адреса еще двух человек, у которых перстни с минусами. Вот этот, который у меня, принадлежал лейтенанту Агапову из Питера. Плюсовой, но выпуклый – у Тани, она его сняла с цыгана Бахмаченко. А минусы – и выпуклый, и вдавленный – на Кавказе. Один увез армянин, а второй – какой-то Бимболат из Гудермеса. Но это адреса послевоенные, так что черт его знает, где теперь что. Вот этот, мой, – он ведь у Толяна был, в тумбочке лежал.

Я с подозрением посмотрел на отца. Не с открытым, конечно, а с несколько завуалированным. Он мог в моем взгляде прочитать только вопрос: «Тебе достаточно, папочка, или что-то еще надо?» Но на самом деле мне хотелось поглядеть, действительно ли ему нужна информация или он знает больше моего, но хочет проверить, не укрываю ли я чего-то? Да и вообще, неясностей в поведении отца было много.

Мне было не очень ясно, например, чего он хочет от Кармелы. У меня были серьезные, хотя и не очень обоснованные подозрения, что Танечка ему и раньше была известна. Больше того, я подозревал, что она попросту служила ему объектом какого-то малопонятного эксперимента, как и я сам. А раз так, то вся моя эпопея с автогонками, стрельбой и прыжком из окошка могла проходить при непосредственном дистанционном управлении со стороны Чудо-юда. И я, возможно, даже не понимал, что мной управляет РНС. То есть иногда понимал, а иногда нет…

– Да, – сказал отец задумчиво, – плюсы, стало быть, у нас, а минусы на Кавказе… Вот послушай, что мне рассказала твоя пленница.

Он вынул из внутреннего кармана пиджака маленький диктофончик, положил его на стол и включил воспроизведение. Послышалось тяжелое дыхание, и голос Чудо-юда произнес:

– Раз, два, три… Раз, два, три… Запись. Таня, вы меня слышите?

– Слышу… – Кармела говорила очень сонно, я сразу догадался, что наш папочка вколол ей какой-то психотропный препарат, и Таня отвечает на вопросы, не контролируя себя. Не надо никаких паяльников, сигарет в ладони и прочих утюгов на живот. Сам все скажешь и не запомнишь, что рассказал.

– Ты знаешь, кто я? – спросил отец жестким голосом.

– Нет… Не знаю…

– Я – врач. Повтори, кто я? Три раза подряд!

– Вы – врач… Вы – врач… Вы – врач…

– Теперь назови себя.

–Я -Таня…

– Полностью имя, фамилию и отчество. Быстро!

– Татьяна Артемьевна Кармелюк, – Таня произнесла это примерно в том темпе, в каком солдат говорит: «Здравия желаю, товарищ генерал!» Из этого я заключил, что воля у нее полностью парализована и она подчиняется любой команде Чудо-юда.

– Где ты родилась? Отвечай на родном языке!

– У Львиви…

– Какое высшее учебное заведение окончила?

– Державну консерваторию у Москви.

– На каких языках умеешь говорить, кроме русского и украинского? Отвечай по-русски.

– На польском и немецком.

– Ви арбайтест ду? Отвечай по-польски!

– Працювам у ресторанте «Чавэла».

– Скилько рокив? Отвечай по-немецки!

– Драй яаре.

– Стоп! – сказал голос Чудо-юда, и послышался характерный щелчок, видимо, диктофон зачем-то выключили.

– Я контролировал запись на полиграфе, – прокомментировал отец, – а то бывают субчики, которые очень ловко имитируют подчинение. Их выдает волнение, и на полиграфе это легко прочитывается. Но тут все вроде бы чисто.

– В диктофоне опять щелкнуло.

– Кто я? – спросил у Кармелы Чудо-юдо.

– Вы – врач.

– Ты знаешь английский?

– Нет.

– Ты знаешь немецкий?

– Да.

– Ты можешь переводить с листа?

– Могу.

– Ты видела вот эту тетрадь?

– Да.

– Чья это тетрадь? Имя, фамилия, отчество – быстро!

– Анатолия Степановича Бахмаченко. – Почему эта тетрадь у тебя? – Потому что Бахмаченко убит.

– Кто его убил?

– Не знаю.

– Его убил Коротков?

– Не знаю Короткова.

– Его убил Браун?

– Не знаю Брауна.

– Его убил Баринов?

– Нет.

– Ты знаешь Баринова?

– Да.

– Ты спала с ним?

– Да.

– Ты любишь его?

– Нет.

– Кого ты любишь?

– Толяна.

– Толян жив?

– Нет.

– Отчего он умер?

– Его убил Баринов.

– Какой Баринов? Имя и отчество.

– Дмитрий Сергеевич.

– Откуда ты знаешь Толяна?

– По Приднестровью.

– Что ты делала в Приднестровье?

– Была снайпером.

– На чьей стороне?

– На тираспольской.

– Что там делал Толян?

– Воевал с румынами

– В какой должности?

– Командир взвода.

– Расскажи все, что о нем знаешь.

– Он из детдома, с Урала. Занимался карате, служил в Афганистане, в десантно-штурмовой бригаде. Ранен два раза, но легко. После дембеля попал в тюрьму, получил пять лет. Сидел по обвинению в хранении и распространении наркотиков, покушении на жизнь милиционера и надругательстве над могилой, но все это – неправда. Отсидел, вернулся и стал работать в колхозе на свиноферме под Григориополем. Сначала скотником, потом окончил техникум, стал заведовать фермой. В девяносто втором добровольцем пошел в гвардию Смирнова.

– Стоп! – перебил Чудо-юдо. – Как вы с ним встретились?

– Я собирала цыганский фольклор. Встретила наших украинских хлопцев со Львова. Говорят, будет война с румынами. Предложили попробовать пострелять. Кто-то вспомнил, что я мастер спорта. Сказали, что у румын стреляют латышки, убивают детей. Я согласилась. Стреляла и убивала. Из «СВД». В июне Толян меня спас. Румыны меня обошли, напали сзади и разоружили. Стали насиловать. Толян и его ребята меня отбили. Он меня увез оттуда. У него откуда-то были доллары. Много тысяч. Купил ферму под Москвой, а мне квартиру в Москве.

– Как ты стала киллером?

– В «Чавэлу» пришел Андрей. Он полуцыган-полумолдаванин. В Приднестровье жил, воевал у Толяна во взводе. Сказал, что за Толяном должок. Толян в одном доме нашел сейф кооператива, где было триста тысяч баксов. И все взял себе. Обещал поделиться с Андреем, но Андрея ранило, Толян подумал, что он убит, и все увез. Андрей сказал, что хозяин тех баксов нашелся, и если Толян не вернет Андрею его долю, то Андрей наведет на Толяна хозяина долларов. У Толяна не хватало до полутораста десять тысяч. Тогда Андрей предложил мне на заказ убийство. Он объяснил, что есть один очень плохой человек, который нажился на наркотиках, и его надо убить. Если я убью этого типа, Толяну простят долг. Я сделала. Через неделю Андрей пришел снова и сказал, что есть еще такая же работа. Я не хотела. Тогда Андрей заявил, что Толяна могут убить, если я откажусь. И я опять согласилась. Мне заплатили пять тысяч долларов.

– Кто приказал тебе убить Разводного?

– Я не знаю такого.

– Кто приказал тебе убить человека, пившего чай на балконе?

– Андрей. Все заказы я получала от Андрея.

– Где вы встречались?

– В «Чавэле».

– Всегда?

– Всегда.

– Адлерберга заказывал тоже Андрей?

– Я не знаю Адлерберга.

– Человека, которого ты убила у фирмы «Барма» заказывал Андрей?

– Да.

– Тебе всегда платили по пять тысяч?

– Нет. Андрей сам назначал цену.

– Фамилия Андрея была Круглов?

– Нет.

– Как была его фамилия?

– Не знаю.

– Где сейчас Андрей?

– Он убит.

– Кто его убил?

– Я.

– Когда, где?

– Три дня назад, в Болшеве.

– За что?

– Я сказала, что больше не хочу убивать. Он начал угрожать и пообещал изнасиловать во все дырки. Я выстрелила.

– Стоп, перерыв, – объявил Чудо-юдо в диктофоне, а тот, что реально сидел напротив меня, остановил воспроизведение.

Похоже, что папочка изучал, какое все это производит впечатление на меня. Дальше, по логике вещей, должен был последовать допрос насчет наших с ней совместных приключений, а потому отец приглядывался, не заволнуюсь ли я. Волноваться мне, в принципе, было незачем. Я говорил все, как на духу, ничего существенного не пропуская и уж тем более ничего не выдумывая. Кармела под действием своего психотропа не была более откровенной, чем я.

– Прежде, чем послушаем дальше, – сказал Чудо-юдо, – я хочу у тебя спросить: она тебе что-нибудь об этом говорила?

– Нет, – твердо сказал я. – Мне очень хотелось поговорить с Толяном, но не пришлось. Я застрелил его по дурному стечению обстоятельств.

– Ты для этого парня все время играл роль злого гения, – сказал Чудо-юдо, довольно грубо царапая мне душу. – И все время обстоятельства были виноваты. Сначала вы сцепились из-за того, что нынешний шампиньонный король Игорь Чебаков и один из дружков Толяна не так посмотрели друг на друга. В электричке, помнишь?

– До склероза я еще не дошел. Помню, конечно.

– Но удар каблуком по морде был лишь самым слабым из тех ударов, которые ты ему нанес. Остальные были намного крепче и жестче. Ты никогда не задумывался над тем, за что его, собственно, посадили и кто был тому причиной?

– Не задумывался. Его десять лет тому назад сажали. Я плохо помню это. Все понаслышке…

– Врешь, – улыбнулся отец, – все ты помнишь. Ты ведь тогда за афганцами на кладбище ходил, подсматривал. Верно?

Я стал вспоминать, когда и где, под какую веселую бутылку болтанул обо всем этом, но вспомнить не мог. И лишь через минуту-другую до меня дошло, что если Чудо-юдо сумел выкопать в глубинах моего мозга какие-то обрывки воспоминаний давным-давно, триста лет назад, скопытившихся людей, то уж выцедить из нее воспоминания десятилетней давности ему все равно, что два пальца о…плевать.

– Ну, вроде верно, – нехотя ответил я.

– Так вот, сынок, это ты их тогда заложил. Правда, через меня.

– Как это?

– А так. Какие-то добрые друзья, может быть, тот самый «главный камуфляжник», о котором ты и по сей день забыть не можешь, имплантировали в твой мозг микросхему. По-видимому, точно такую же, как была у тех разноцветных девушек, которых твоя милая подружка соединила перстеньками. И эта схема может работать как приемник и передатчик, причем информацию, которую ты накапливаешь, она куда-то отправляет, а тебе, дорогой мой, передает команды. Ты их безукоризненно выполняешь. Вот это-то и есть та самая «руководящая и направляющая сила», которую ты со вчерашнего дня стал сокращенно именовать РНС. Я уже десять лет наблюдаю за твоим поведением.

По части заполаскивания мозгов Чудо-юдо был великим специалистом. Я вспомнил, как легко он убедил меня когда-то в том, что я, возможно, никакой границы не переходил, ни к каким бундесам или штатникам не попадал и на Хайди не был. Он отключил меня полностью от реальности и превратил в Мануэля, Мерседес и О'Брайена, заставил пережить кусочки из их жизни, да так, что я ощущал все как стопроцентную реальность.

– Слушай, – спросил я, – давай начистоту: ты «главный камуфляжник» или нет? Ты только мной управляешь или всем человечеством? И вообще, у тебя рогов нет, случайно? Или нимба какого-нибудь?

– Ох-ха-ха-ха! – заржал Чудо-юдо. – Ничего себе версия! Ох-ха-ха-ха!

– Ну уж смех-то у тебя точно дьявольский.

– Ну, сынуля, с тобой не соскучишься… И от скромности ты точно не умрешь. Выходит, если я, по твоему разумению, черт, то ты – чертов сын! А если Бог – то Божий… Блестяще! Отращивай бороду, волосы и готовься к распятию. Во искупление грехов человеческих.

– Пошутили, батя. Пора завязывать! – я говорил очень нервно и даже со злостью. – Насчет микросхемы я догадывался. У меня она на томограмме обнаружилась в тот день, когда «Волга» взлетела. Ее два додика из поликлиники за раковую опухоль приняли и меня к профессору хотели направить.

– Вероятно, к Елисееву… – ухмыльнулся Чудо-юдо. – Нейрохирург из института имени Бурденко. Представляю себе, что бы он там наделал с помощью лазера! Это же ужас… То же самое, что топором телевизор ремонтировать. А внешне при этом уровне разрешения она действительно немного похожа на раковую клетку… И сканируется так же. Запросто могли бы тебя, дурака, угробить. Безо всякой бомбы в багажнике.

– Значит, – хмыкнул я, – мне кто-то трепанацию сделал, пришил в мозг радиостанцию, а я и не заметил? И кто же?

– Насчет трепанации у тебя наивные представления. Ты, друг, языком трепанацию разводишь… Не думай, что тебе зубило к голове приставили и кувалдой черепушку открыли. Тебе ввели коллоидный раствор, несколько сотых миллилитра, через отверстие диаметром в несколько микрон, просверленное лазером с высокоточной фокусировкой. Этот коллоидный раствор, заполнив определенную группу клеток, отвердел до состояния полужидкого кристалла, причем в нем его кристаллическая решетка имеет заранее заданные свойства и работает как микросхема, подпитываясь от энергопотенциала клеток мозга. Не знаю, как это сумели сделать, но сделали. Может быть, этот профессор с острова Хайди, который изобрел «Зомби-7» и подверг такой же операции любовниц Лопеса по заданию Хорхе дель Браво, кому-то свою технологию сумел тайком переправить, или ее выкрали с помощью прорывных программ Джералда Купера-младшего. Но только эта технология никуда не пропала и действует. Вот, смотри.

Чудо-юдо жестом профессионального фокусника выдернул из какой-то папки два листа бумаги.

– Узнаешь?

– По-моему, это моя томограмма…

– Пять с плюсом. А это что?

– Второй экземпляр, да? – я догадался, что это не так, но не подал виду. Очень хотелось подыграть Чудо-юду.

– А вот фиг вы угадали, товарищ майор! – приблатненно покривлялся отец. – Это ваша новая подруга Кармела.

Я ждал чего-то такого, прикидывал, помнится, еще во время своего странного отделения от тела позапрошлой ночью, но то были прикидки, а то, что выложил на стол Чудо-юдо, было фактом. Но я-то грешил на папашу, подозревая в манипуляциях, а теперь выходит, что это не он… Или все-таки врет? Уж больно хорошо разобрался в том, как нам закачали растворы, превратили их в микросхемы на полужидких кристаллах…

– Между прочим, – заметил я упрямо, – ты еще не ответил на мой вопрос. Ты был «главным камуфляжником» или нет?

– Нет, – сердито ответил Чудо-юдо, и я ему почему-то поверил. – Но я очень дорого дал бы, чтобы узнать, кто он. Конечно, это может быть просто виртуальный образ, которого во плоти и во крови не существует. Тебя поместили внутрь компьютерной игры и познакомили с ожившей картинкой. Но даже если это так, кто-то за ним должен стоять. Ты утверждаешь, что видел его глаза?

– Да. Усталые такие… Но сейчас я уже помню их смутно.

– В принципе, этот эпизод можно найти, если как следует поискать у тебя в памяти, что, правда, ничего не решит и мало что даст. Наверно, можно построить модель, если вытащить из твоей памяти достаточно точное изображение, пусть даже с маской на лице, где видны только глаза. Потом попробовать поискать оригинал… Нет, это все напрасная трата времени. Если ты видел живого человека, то на нем мог быть, кроме маски, еще и пластический грим, вроде того, что тебе налеплял Соломонович, а если это был искусственный виртуальный образ, то там тебе могли хоть Клинтона показать, хоть Берию… И вообще, друг мой, нам сейчас гораздо важнее заняться перстеньками. В этих побрякушках кроется что-то очень интересное. И опасное.

– Ну, я-то об этом давно догадываюсь… – язвить в данном случае было безопасно, и Чудо-юдо только ухмыльнулся.

– Разумеется, ты ведь за ними еще в семнадцатом веке охотился. Но знаешь ли ты, сын мой, сколькими НЕВЕРОЯТНЫМИ свойствами обладают оные перстни? Самое первое. Берем перстень, кладем на белый лист бумаги, ставим настольную лампу справа… Ну, ты видишь что-нибудь необычное?

– Ну что? Блестит…

– Балбес ты, Димуля. «Блестит»! Да, он блестит. Но он ведь тени не отбрасывает…

Вот тебе и на! Слона-то я и не приметил… Действительно, как ни вертел вокруг перстенька лампу Чудо-юдо, тени на белом бумажном листе не появлялось. Раньше я знал из фильмов ужасов, что вроде бы вампиры не отбрасывают тени и в зеркале не отражаются. Но в натуре такое явление видел в первый раз.

– Странно, правда? – испытующе спросил отец. – С одной стороны, перстень блестит, то есть отражает свет, с другой – не отбрасывает тени, то есть обладает не существующей в природе идеальной прозрачностью. С точки зрения физики этого не может быть, потому что не может быть никогда. А оно есть… Еще одно свойство, которого не бывает. Я эти перстеньки попробовал просветить рентгеном. И… ничего не увидел. Их попросту нет! Ни на экране, ни на снимке. Хотя металлы, как известно, прекрасно отражают рентгеновские лучи, и доктора уже сто лет, как обнаруживают с помощью рентгена разные металлические предметы, которые гуманоиды типа Баринова Дмитрия и Кармелюк Татьяны влепляют своим собратьям по разуму из огнестрельного оружия. А это излучение намного более жесткое, чем свет, с совершенно иными характеристиками… Наконец, третье. Сколько, по-твоему, весит перстенек?

Я подкинул на ладони перстень с вдавленным плюсом.

– Граммов десять.

– Проверим? – Чудо-юдо вынул из стола рычажные весы, взятые, видимо, из фотолаборатории, где братец Мишенька изредка развлекался, печатая цветные снимки, отщелканные на разных гульбищах и оргиях.

Отец положил на одну чашку весов десятиграммовую гирьку, а на другую – перстень. Перстень был заметно больше гирьки по линейным размерам, но гирька его перетянула.

– Ну, тогда семь граммов, – поправился я. Отец взял пятиграммовую и двухграммовую гирьки. Чашка с гирьками осталась внизу.

– Пять? – это предложил сам Чудо-юдо, снимая пинцетом двухграммовую. – А может, вообще – ноль?

Когда он снял с весов и пятиграммовую гирьку, чашки выровнялись.

– Может, одна чашка тяжелее другой? – предположил я, хотя догадывался, что это не так. Отец, ни слова не говоря, уравновесил десятиграммовую гирьку двумя пятиграммовыми. Из этого следовало, что перстень НЕ ИМЕЛ МАССЫ.

– Значит, он ничего не весит? – спросил я. – Ты все это открыл?

– Нет, не я, – Чудо-юдо постучал пальцем по коричневой тетради. – Это было известно минимум полвека назад.

– И кому же, интересно знать?

– Как ни странно, человеку, с которым ты уже однажды имел дело. Точнее, ты имел дело с его останками. Если признать, что ты действительно побывал на Малых Антильских островах, а не увидел во сне представление на эту тему… Помнишь Алоиза Эрлиха?

Подземная база – объект Х-45, – нашпигованная оружием и взрывчаткой, сохранившая в своем чреве даже раскуроченную союзными бомбами подлодку «U-315», помнилась мне очень отчетливо. Правда, крепче всего вспомнилась прогулка по минам, но и пещеру с сокровищами пирата Эванса я в памяти не стер, особенно тот момент, когда захлопнулась стальная дверь, и я уже думал, что мне придется разделить судьбу гауптштурмфюрера СС Алоиза Эрлиха. Да, я ведь ему в какой-то степени жизнью обязан. Семь лет он с упорством рубил себе дорогу через гранитную скалу обыкновенной киркой. И если бы не те 28 или 30 метров, которые он продолбил, но так и не смог выйти на волю, я бы не сумел выбраться из пещеры до прихода молодцов Хорсфилда, а может, и застрелился бы сдуру…

– Помню, конечно, – ответил я на вопрос Чудо-юда. – Он завещал все сокровища Эванса первому, кто доберется до его пещеры.

– Очень хорошо, что ты помнишь… – отец пробарабанил пальцами по тетрадке в коричневом переплете. – Так вот, эта тетрадка принадлежала ему. К сожалению, старшина Бахмаченко, должно быть, имел дефицит в курительной и туалетной бумаге, а потому немало листов повыдирал, и только чудом осталось несколько обрывков текста. Вот по ним я вчера вечером и прошелся…

– Это что, дневник? – спросил я.

– Нет, это рабочие записи. Они датированы 1944 годом, когда Эрлих работал в лаборатории V-5 на подземном заводе «Зигфрид». Это там, где ты когда-то служил в армии. Что делали на самом заводе, по этим отрывкам неясно, но зато четко говорится, что V-5 никак не была связана с его основной деятельностью. Тетрадь имеет пометку «совершенно секретно» и в лучшие времена была прошита, опечатана, имела пронумерованный листаж. Где ее нашел Бахмаченко и почему не передал «органам», как вывез из Германии при демобилизации – неизвестно. У него теперь не спросишь. А вот то, что Алоиз Эрлих в свое время открыл несколько невероятных свойств у перстней и доложил о них высшему руководству

– тут прослеживается четко. И то, что его включили в состав комиссии бригаденфюрера Хорста Бернгарда, занимавшейся инвентаризацией ценностей, найденных на объекте Х-45, – прямое тому следствие.

– Ты перевел эти отрывки? А то я немецкого почти не знаю…