Текст книги "Душегубы"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Но ППД – из другой оперы. Такой штуки, которая за полчаса полностью меняет сознание и поддерживает его в стабильном состоянии 12 часов, у Бариновых нет. А он уехал, радуясь, что успел убежать, и оставил эту штуку в руках невестки Чудо-года.

Конечно, если б знать наверняка, что вся эта компания так и замерзнет здесь, в тайге, и никто ее не найдет, то можно бы и примириться с потерей. Дождаться, пока все отдадут концы, а потом приехать и забрать машину с грузом. Но шансов, что Чудо-юдо не доберется сюда в ближайшее время, мало. Он ведь уже знает, что где-то в окрестностях Нижнелыжья в старых, еще сталинских времен, горных выработках находится база бывшего ученика. Базу скорее всего не найдет, даже если обнаружит эту речку-дорожку и следы от «буранов». Но вот брошенную «газель» и тех, кто при ней останется, ему, пожалуй, удастся отыскать. Чудо-юдо может быть в Нижнелыжье уже сейчас. И не с пустыми руками, а с вертолетом. Ну уж завтра-то он точно нагрянет сюда.

Так что рисковать нельзя. Хорошая машинка «газель», но придется ею пожертвовать… В укромном месте, под кабиной. установлен заряд-ликвидатор. Он – на крайний случай, для красивого ухода. Срабатывает от радиовзрывателя. Правда, предполагалось, что человек, взрывающий машину, будет сам сидеть в кабине… А тут – полтора километра. Достанет ли рация? Питание-то подсело.

Тем не менее Сарториус настроил рацию на нужную частоту и набрал нужный код…

Все «мальчики» и «девочки», каждый на своем берегу речки, находились спиной к яркой оранжево-алой вспышке, озарившей реку и стиснувшие ее частоколы елей. Всех разом бросило в снег, над лежащими со свистом и шелестом пронеслись обломки.

На правом берегу первой очухалась Таня. Собственно, она и сознания не теряла. Ее просто свалило с ног воздушной волной, уложило в снег, но ничуточки не оглушило. Поскольку приказа падать она не получала, то тут же встала на ноги и стала ждать распоряжений Зинаиды. То же самое произошло на левом берегу: Валерка и Ваня, едва пронеслась волна, тут же вскочили и выполнили последний приказ отданный Зинаидой, – сходили по-маленькому. Поскольку ничьи приказы, кроме Зинаидино-го, они выполнять не собирались, то Лопухин, тоже не пострадавший и быстро пришедший в себя, после двух или трех безуспешных попыток позвать их с собой плюнул и один побежал на место катастрофы.

Взрыв был приличный. Он не только вдребезги разнес грузовичок – левая дверца повисла на ветках ели, стоявшей метров на двадцать дальше от берега, чем Лопухин, – но и проломал сорокасантиметровой толщины лед. Поэтому кузов вместе со всем содержимым, .рамой и задним мостом, подскочив на несколько метров в воздух, грохнулся в открывшуюся полынью и ушел метра на три в воду. Передний мост с пылающими и коптящими покрышками унесло метров на двадцать от полыньи. Куски мотора и кабины покрывали лед от берега до берега. Местами на льду пылали лужи бензина, горели куски разорванного тента.

Сделав шагов десять к полынье, Лопухин споткнулся о какой-то не правильно-круглый предмет. От нечаянного удара ногой предмет покатился по льду, с которого взрывом сдуло рыхлые слои снега, затем остановился у лужицы горящего бен зина, и Лопухин охнул: это была обугленная, почерневшая, вершенно лысая – волосы спалило – человеческая голова.

Шарахнувшись от нее, как черт от ладана, Вася обежал полынью и оказался на правом берегу. Таню он увидел сразу – неподвижную и безучастную. Рядом с ней, вся извалянная в снегу, сидела, запрокинув голову, Настя и прикладывала снег к разбитому носу. Подальше от берега, озаренные отсветами горящего на льду бензина, темнели два тела, припорошенные снегом. Взрывная волна протащила их метров двадцать, и они пропахали при этом глубокие борозды.

Василий, проваливаясь в снег по колено, добрался до того, что лежало поближе. Первое, что насторожило, – заметное темное пятно рядом с головой, второе – отсутствие пара.

Металлический осколок приличного веса размозжил затылок несчастной Клары Леопольдовны. Помочь ей никто не сумел бы. Кровь уже застыла и превратилась в красный ледок.

Сердце у Лопухина гулко ухало, когда он топал по снегу к Зинаиде, отброшенной дальше всех от речки. Не дай Бог! Не дай Бог! Ведь никто, кроме Зинаиды, не сможет управлять Таней, Ваней и Валеркой. Они шагу не сделают без ее команды, не будут ни есть, ни спать, ни сидеть. Замерзнут, но с места не сдвинутся. Может быть, через три дня, когда Ваня и Валерка отойдут от седьмой инъекции, с ними еще можно будет общаться. Но Таня, подчиняясь приказам управляющей микросхемы, будет пребывать в неподвижности до тех пор, пока не услышит раскодирующую фразу: «Crazy day over!» Лопухин эту фразу знал, но, сколько бы он ни орал ее, Таня не шевельнется. Раз воля и самостоятельность Тани были подавлены Зинаидой, то и возвращать их должна была только она, и никто другой. Если б Лопухин сам первый крикнул: «Crazy day!», то мог бы сейчас или управлять Таней, или вернуть ей свободу. Но микросхема по первому сигналу настраивалась только на один голос и ни один другой уже не воспринимала.

Зинаида, однако, оказалась живой, хотя и оглушенной. Лопухин перевернул ее на спину, похлопал по щекам – открыла глаза. Почти сразу же она спросила:

– Где Сесар?

– Не видел… – пробормотал Лопухин.

– Найди! – вскричала Зина. – Таня! Ваня! Валера! Ищите Сесара Мендеса!

Таня тут же сорвалась с места. От другого берега, докуда долетел приказ Зинаиды, выполнять его бросились Соловьев и Русаков.

– Дура! – заорал Лопухин. – Контуженная! А если он под лед ушел? Эти кретины прямо в одежде туда плюхнутся!

– Мне плевать! – завизжала Баринова. – Пусть лезут! Таких, как они, я еще тысячу наштампую! А Сесар – это все!

Другой бы на месте Васи небось подумал, будто Зинаида влюблена в Мендеса до безумия. Но Вася-то знал, что дело вовсе не в любви. Просто мозг Сесара Мендеса был носителем очень ценной информации, в которой было еще много нераспакованного и непрочтенного.

– Да ведь утонут же! Замерзнут! – убеждал Вася.

Настя тем временем уже остановила кровь, текущую из носа, и, пошатываясь, встала.

– Он в грузовик пошел, Зинаида Ивановна. Я видела.

Зинаида глубоко вздохнула, скривилась.

– Похоже, я пару ребер поломала… Помогите подняться. Вася, осторожно поддерживая Баринову, вывел ее на берег, а потом помог спуститься на лед.

Навстречу уже шел Валерка, который нес в руках ту самую голову, о которую споткнулся Лопухин.

– Вот Сесар Мендес, – доложил он бесстрастным голосом.

ГРАНАТА ИЗ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТОГО

Сорокин, услышав недальний взрыв, порадовался. Не подвела техника, хватило питания… Те, кто сидел в машине, и все, что в ней находилось, должны были погибнуть.

Теперь надо было дождаться тех, кто догонял его на втором «буране». Однако гул мотора почему-то не слышался. И Сарториус решил немного поторопить события…

Фрол, который был метров на триста ближе к месту взрыва, увидел вспышку и обломки, взлетевшие над верхушками елей. Он притормозил и даже заглушил двигатель. Катя, испуганно прижавшаяся к нему, когда прогремел взрыв, спросила:

– Это что такое?

– Хрен его знает, – проворчал Фрол. – Машина, наверно, взорвалась. «Газель». Небось мину этот друг оставил…

– И что, все погибли?

– Все может быть… Интересно, Сорокина впереди нас не слышно. Наверно, остановился.

– Может, просто уехал далеко?

– Нет. Тут, по тайге, тихо. Его версты за три, не меньше, слышно было бы. Не успел бы он так быстро оторваться. Он у нас меньше километра выигрывал. Скорее всего услышал нас и поджидает. Вылетим из-за поворота, а он нас в упор укантует.

– Ой, поехали назад, а? На фиг он нам сдался!

– Я тебя силком не вез, сама залезла. Если страшно – слазь и иди обратно пешком.

– Куда идти-то, если машина взорвалась и все погибли? На аэродром, что ли? Далеко. Да я и дорогу не запомнила. До света еще далеко. А тут и волки, наверное, бегают…

– Вот ты и разберись, что тебе страшнее. Кстати, если кто там, у машины, уцелел, то они тебя еще и застрелят.

– За что?

– А за все хорошее. Власть переменилась, поняла? Сорокин с помощью солдат и Вики москвичей захватил, а теперь москвичи солдат под контроль взяли. Они же, как роботы, под этим кайфом. Кто возьмет контроль, тем и подчиняются.

– Ужас! Только я не пойму чего-то, Фрол. Тебе же все эти, которые москвичей повязали, подчинялись. А этот, которого ты Сорокиным называешь, был, как пленный, пристегнут. Из чего все закрутилось-то?

– Я сам не все помню. В Лутохино, на «молзаводе», я этого Сорокина, понимаешь ли, убить хотел. Выскочил, навел пушку, а потом… Он меня заговаривать стал. В общем, загипнотизировал как-то. Я тоже почти что как эти наши пацаны стал, сам не свой. Он говорит – я выполняю. Помню, что «газель» помогал им грузить, в машину с ними сел. Потом провал – ни черта не припомню. Очухался от боли. Плечо ноет, ранено. На голове мешок, на морде пластырь. Когда ранили, кто – не помню.

– Но ты же сейчас не ранен?

– В том-то и дело, что нет. Но была рана – это не забудешь. Тут, видишь ли, такое дело: когда меня из кузова пересадили в кабину, то на какое-то время мешок сняли. И вроде бы рядом со мной… я сам и сидел.

– Слушай, а про то, как ты в «Куропатке» орудовал, помнишь?

– Ни черта не помню. Я вот только сейчас стал соображать, что Сорокин свою душу в мое тело зарядил, а мою – в свое. После, когда не нужно стало, обратно поменял. Он же был раненый, а у меня раны не было. Так вот, все, что в «Куропатке» было, он делал из моей шкуры, так сказать…

– Жуть какая! Как в сказке: души переселяются. До сих пор не верится.

– Мне тоже. Только есть у него такая возможность. Знаешь, как он мозги заполаскивает? Ведь вся охрана на лутохинском объекте сама себя перестреляла. Вместо своих виделись чужие, вместо чужих – свои.

– Мамочки! Поедем назад… У меня уже от всего этого сдвиг по фазе. Прямо до костей жуть берет.

Тут на левом берегу речки, метрах в пятнадцати от Фрола и от Кати, послышался кашель. Фрол нервно дернулся, навел автомат, но стрелять по невидимой цели не решился.

– Правильно думаешь, Валентин, – сказала темнота голосом Сарториуса. – Не надо абы в кого пулять.

– Это ты? – спросил Фрол. – Или еще кого в свою шкуру нарядил?

– Некого мне больше наряжать. Я один остался.

– Что ж так слабо?

– Такое неудачное стечение обстоятельств. Несколько непредвиденных случайностей. Самого пришибить могли бы, если б ГВЭП не защитил. Был бы он цел, мы бы в «Куропатке» вообще могли без стрельбы обойтись.

– Врешь, не могли бы. Зинкины охранники тебя бы раскололи. У них тоже какой-то прибор был, который все твои мух-лежки определял.

– Правильно, вру. Но тебе-то от этого не легче. В родной области ты конченый человек. Не простит тебе Чудо-юдо ни Лутохино, ни «Куропатки». Согласен?

– Даже если я ему твою голову принесу?

– Даже если живого приведешь. Меня он сразу не убьет. Попытается в моих мозгах разобраться, новое для себя узнать. А вот тебя он хлопнет тут же. Знаешь слишком много такого, что не положено. Впрочем, тебе еще отсюда, с этой речки, уйти надо. В «буране» горючего на пять километров, не больше. В моем – тоже. Даже если сольешь все в один, больше десяти не проедешь. А мы сейчас за сорок километров от ближайшего населенного пункта находимся. Причем дороги туда ни ты, ни девчонка не знает. Значит, десять верст проедешь, а остальные – не говорю: тридцать, потому что не знаю, куда тебя поведет, – протопаешь пешком. К утру морозец может и до тридцати догнать. Если случайно на избушку промысловиков не выйдете – можете загнуться. Вот так.

– Понятно, – мрачновато ответил Фрол, – дальше что?

– Дальше? Дальше я уже объяснял. Чудо-юдо примет тебя с распростертыми объятиями и уложит в могилу без очереди.

– А ты что можешь предложить?

– Пока только кров и убежище, как говорили в старых романах. Потом видно будет.

Фрол помолчал. Соображал он, и очень напряженно. В «Куропатке», на самолете, в аэропорту – всюду распоряжался Сорокин, переселившийся в его шкуру. Сказкам о перемещении душ из одного тела в другое не поверят. А вот в предательство – с удовольствием. Ну, а если Чудо-юдо знает, что Фрол с Сарто-риусом служили в одной части, и осведомлен о случае с гранатой в 1975 году, то запросто может решить, что Фрол помогает Сарториусу из благодарности… В общем, у него будет повод закатать Фрола в асфальт.

– У тебя хоть тепло? – спросил он полушутливо.

– Пока растопим – согреемся, – ответил Сорокин.

– Он нас там убьет! – прошептала Катя.

– Навряд ли… – пробормотал Фрол, хотя и несколько неуверенно.

– Не переживай, – крикнул Сарториус, – мне это не надо.

«Мысли читает!» – дошло до Фрола. Да, тут сто раз подумаешь! Уж не черт ли он, этот бывший сослуживец? Хотя, несмотря на все веяния последнего времени, религиозное мировоззрение еще не сумело выдавить из бывшего члена КПСС, майора запаса Фролова Валентина Сергеевича вечно живое диалектико-материалистическое, непознанных явлений он не любил. То есть когда с помощью каких-то приборов людям заполаскивают мозги и заставляют ни за что ни про что убивать друг друга. Или когда полностью давят собственную волю, подчиняя ее чужой. Наконец, не нравилось ему и то, что, оказывается, Сарториус на несколько часов превратился в него, Фрола. Может, он и сейчас ему только за этим нужен? Как-никак ранен, рука перебита, кажется. Опять же Фрол маленько помоложе и поздоровее. Возьми, так сказать, новый «костюмчик», а Фрола оставь в старом… Впрочем, на фига он тогда переселялся обратно?

Нет, та граната из 1975 года, от которой уж давно последние осколки проржавели в немецкой земле, не давала поверить в худшее.

– Ну, думай, думай! – поощрительно крикнул Сорокин. – А я пошел к машине. Захочешь – догоняй…

На реке он не появился, ушел через лес. Фрол подумал, что Сергей не больно ему доверяет. Но через несколько минут сказал Кате:

– Знаешь, поеду я за ним. Похоже, это самая меньшая неприятность. А ты как? Назад, к Зинке, побежишь?

– Не-ет! – испуганно пробормотала та. – Они там, может, все повзорвались… Не пойду. Я с тобой.

Впереди затарахтел мотор – Сарториус завел «буран».

– Ну, Господи, благослови! – выдохнул Фрол, заводя свой снегоход.

Нет, доверял ему Сорокин, точнее, ежели мог читать мысли, то наверняка знал – нет у Фрола на уме заподлянок. А что пошел к «бурану» не по льду, а через лес, объяснялось тем, что тут река делала крутую излучину и пересечь мыс было удобнее, чем его огибать.

Сарториус дал Фролу с Катериной возможность догнать его снегоход и лишь после этого прибавил газ.

– Держись за мной! – проорал он, перекрывая рев моторов. Да, классная была гонка! Извилистая заснеженная речка то и дело заставляла круто поворачивать, сверху лился лунный свет, фары «буранов» бросали вперед желто-красноватые конусы-лучи, которые огромными кругами ложились на бесконечные ряды заснеженных елей, окаймлявших речку. На поворотах «буран» Сарториуса выбрасывал из-под гусеницы целые фонтаны снега, искрами посверкивавшего в лучах фары своего «ведомого».

Они притормозили на совсем пустом месте, у вывороченного с корнем дерева. Яма, оставшаяся после падения ствола, казалась совсем неглубокой, к тому же была завалена камнями и снегом. Однако Сарториус, соскочив со снегохода, решительно подошел к ней и стал разбирать нагромождение камней.

– Помогай! – бросил он Фролу. – Далеко не отбрасывай, складывай вот здесь…

Катя тоже присоединилась к работе. Постепенно освобождался неширокий проход, из которого потянуло сквозняком. При свете фонарика «Krypton» стала видна обледенелая деревянная крепь. Это была, похоже, старая, давнишней прокладки штольня. По засыпанному щебенкой дну тянулись ржавые рельсы, а на них стояла ручная дрезина с прицепленной деревянной тележкой для перевозки грузов.

– Взяли! – Сарториус с Фролом затащили в штольню сперва один «буран», потом второй и поставили их на тележку.

Втроем еще полчасика поработали, наваливая камни на прежнее место.

– Ладно, – махнул рукой Сорокин. – И так сойдет.

– Если по следам от снегоходов, то сюда быстро доберутся, – возразил Фрол.

– Пусть добираются. Давно мечтал. Здесь, в стенках, – Сорокин показал пальцем на чурбаки, поддерживавшие плахи, составлявшие потолок штольни, – радиофугасы. Положу тонн триста породы на головы – – вот и вся проблема.

«Фанат!» – со смешанным чувством жути и восхищения отметил Фрол.

– Прошу в экипаж, леди и джентльмены. Дама может посидеть, а мы, Валя, еще погреемся.

Работать рычагами дрезины – судя по всему, постройки еще времен Турксиба – и впрямь было хорошим средством от замерзания, тем более что пришлось взбираться на пологий, но протяженный подъем. Да и тележка с «буранами» весила немало. Ехать по этому древнему туннелю приходилось при свете все того же слабенького «криптона», который Сарториус прикрепил к передку дрезины. Фрол не без опаски поглядывал на древнюю деревянную крепь. Впечатление было, что в здешнем подземелье лучше лишний раз не кашлять.

– А каски у тебя нет случайно? – поинтересовался он полушутя.

– Излишество, – хмыкнул Сорокин. – Если ляжет – каска не спасет. Но зимой, кстати, держит намного крепче. Если б еще лед плахи не разламывал – совсем нормально.

– А летом? Весной?

– Водичка немного хлыщет, иногда чурбаки вымывает. Не бойся, это только фасад. Дальше покрепче будет.

– Придется поверить, – вздохнул Фрол.

– Drum links – zwei, drei!

Drum links – zwei, drei!

Wo dein Platz, Genosse, ist?.. -

Мурлыкал Сорокин с некоторым надрывом. – Помнишь?

– Нет, – ответил Фрол, – пора это забывать. Может, проще «Дубинушку» в качестве вдохновляющего исполнить? А то мы все исполняем и исполняем интернациональный долг, а другие как-то не очень. То ли патроны берегут, то ли себя жалеют.

– Зря. Ну а вообще-то мы уже приехали.

Рельсы уперлись в некую выпуклую бетонную стену с прочной стальной дверью. Сорокин застопорил дрезину винтовым тормозом, слез с нее и подложил башмаки под задние колеса тележки с «буранами».

– Боишься, что уведут? – нервно пошутил Фрол. Сарториус вынул свою рацию, набрал код, и дверца почти бесшумно ушла вбок.

– У тебя тут что, электричество есть? – подивился Фрол.

– Есть. Тут много чего есть…

За отодвинувшейся дверцей оказалась еще одна, овальной формы. Но проделана была эта дверь уже не в бетонной стене, а в какой-то сварной стальной емкости.

Сарториус просто толкнул ее, и она открылась внутрь емкости.

– Затаскиваем! – приказал он, и опять пришлось тащить на руках тяжеленные снегоходы. К тому же в узкую дверь они пролезали едва-едва. Когда затащили – от обоих пар шел. Места в емкости было много, но при свете фонарика разглядеть все в подробностях Фрол не сумел.

– Посвети на дверь, – приказал Сарториус Катерине, державшей фонарь. Он закрыл дверь и герметически задраил ее штурвальчиком.

– Глухо, как в танке, – заметил Фрол.

– Поясняю для дураков, – сказал Сарториус. – Это шахтная клеть, только маленько усовершенствованная. Раньше была обычная, а теперь загерметизировали, сделали вроде батисферы. Чтоб можно было обходиться без подъемника.

– Это как? – удивился Фрол.

– А так, – ответил Сорокин, нажимая какую-то кнопку на щитке, от которой куда-то вниз, под железный пол, уходил толстый силовой кабель. Под потолком клети – она вообще-то изнутри сильно походила на снятую с платформы железнодорожную цистерну, поставленную на попа, – загорелась тусклая лампочка, а снизу послышалось мощное гудение и клокотание воды, перекачиваемой куда-то могучими насосами.

– Короче, – сообщил Сорокин, – сейчас наша бочка плавает на столбе воды, заполняющем ствол шахты. Насосы откачают воду, мы помаленьку спустимся на глубину в полсотни метров. Там наша кабина встанет на захваты, и мы из нее вылезем в хорошее, по-современному сделанное убежище. На случай ядерной войны делали, правда, так и не докончили, пришлось самим до ума доводить. Ну а после того, как задраимся в убежище, откроем заглушки. Клеть останется на дне, а наверху, ежели Чудо-юдо доберется, будет только водичка. Пусть ныряет… Сверху на нашу бочку намонтировано ложное дно. Щит такой стальной, на который положены песок, камни, порода. Почти впритирку к стенкам ствола. Можно десять раз нырнуть и не догадаться, что там, под этим дном, еще что-то есть.

– Ладно, – отмахнулся Фрол, – мне уже ясно, что ваша фирма веников не вяжет… Ты лучше скажи, что я у тебя делать буду?

– Не «я» буду делать, а «мы» будем делать, товарищ Фрол.

– Хорошо, что мы будем делать, товарищ Сорокин?

– Известно что: начинать все сначала! – без особой бодрости ответил Сарториус.