Текст книги "Это все она"

Автор книги: Леона Шелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Почему бы и нет? – с удивлением спросила девушка. – В нем нет ничего неприличного.

– В Мехико для посещения церкви тебе пришлось бы одеться более скромно, – отрезал он. – Прикрыть плечи и голову. В Мексике другие нравы. На улицах некоторых латиноамериканских столиц женщинам вообще запрещено носить открытые наряды; полиция живо расправляется с теми, кто нарушает эти правила.

– Тут Америка, а не Мексика! – Гнев от несправедливого упрека засверкал в золотистых глазах девушки. – Если бы я жила в Мехико, то подчинилась бы местным обычаям, но скорее из уважения к ним, чем из страха наказания. У американцев темперамент и возбудимость не те, что у латиноамериканцев, поэтому мое платье здесь вполне к месту. Успокойтесь, едва ли на пороге собора меня поразит гром небесный!

– Я говорил не о громе, – улыбнулся Хуан, и девушка недовольно подумала, что он мог воспринять ее слова о латиноамериканской сексуальности как комплимент. – День очень жаркий, и даже здесь, в более холодных широтах, смело открывая чувствительную кожу лучам солнца, можно нажить неприятности совсем другого рода.

– Спасибо, – холодно ответила девушка. – Я прожила с этой кожей двадцать четыре года, не причинив ей никакого вреда. Уверяю вас, я и впредь буду защищать ее всеми возможными способами от любой угрозы, исходящей от мужчин или от слепых сил природы!

– В таком случае мне придется смириться. – Он повелительно помахал рукой, подзывая официанта; на кремовом шелке манжеты блеснули золотые запонки. – Что ты хочешь на десерт?

Оставшееся время прошло мирно, так как Дора сосредоточилась на своей любимой клубнике со взбитыми сливками. А две чашки черного кофе почти совсем успокоили девушку. Ее заставляли нервничать лишь неумолимо уходившие минуты.

Они закончили трапезу и вышли из ресторана только в половине третьего.

– Машина ждет меня у дверей. Подвезти тебя к собору? – предупредительно осведомился Хуан в вестибюле.

– Это совсем не обязательно, – пробормотала Дора, желая лишь одного: чтобы он поскорее ушел. – Я не хочу, чтобы вы из-за меня делали крюк.

– Никакого крюка. – Хуан возвышался над ней, как гора; от него исходило ощущение силы и мужской привлекательности. – Я могу высадить тебя где-нибудь поблизости. Это по пути.

Девушка неловко переступила с ноги на ногу. Встревоженная и удивленная настойчивостью Хуана, она боялась, что он заподозрил что-то неладное и не хочет, чтобы его подозрения получили подтверждение. Успокаивала лишь мысль о том, что у него было мало времени на уговоры, иначе он мог опоздать на встречу.

– Ей-Богу, в этом нет никакой необходимости, – беспечно бросила она. – Мне бы хотелось подняться в номер и немного освежиться. Кроме того, я с удовольствием пройдусь пешком. Это совсем недалеко.

– Да, если идти в удобной обуви. – Хуан опустил глаза, разглядывая ее ноги. Аккуратный яркий педикюр красиво контрастировал с белыми ремешками босоножек, отвлекая внимание от маленького кусочка розового пластыря на большом пальце. – Как твоя мозоль?

– Почти совсем зажила, – терпеливо ответила она. – Поверьте, Хуан, я польщена вашей заботой, но в нормальных условиях вполне могу позаботиться о себе сама!

– Однако нынешние обстоятельства едва ли можно назвать нормальными, не так ли, сеньора? – спокойно возразил он. – Я чувствую себя обязанным сделать все, чтобы Марио, выйдя из больницы, не обнаружил, что его товар подпортился еще больше. Смотри, красавица... Я буду ждать тебя в гостинице не позже шести часов. Тогда у нас останется время обсудить планы на вечер. Где тебя ждать: в номере или в вестибюле?

– Лучше в вестибюле. – Сдержав гнев, вызванный упоминанием о подпорченном товаре, Дора принужденно улыбнулась и была вознаграждена кивком темноволосой головы; затем Хуан повернулся и легкой, уверенной походкой зашагал к выходу. Она с облегчением увидела, что он вышел из гостиницы через вращающуюся дверь. Ренольд тут же покинул свой наблюдательный пункт у стойки администратора и двинулся ей навстречу.

– Где бы ты хотела поговорить? – спросил он, нежно взяв Дору за руку.

– Может быть, пройдемся до собора? Я собиралась сходить туда во второй половине дня.

– Как пожелаешь. – Ренольд поглядел на нее со слегка тревожным любопытством. – Ты ведь не боишься этого малого, нет?

– Конечно нет! – Ответ был слишком поспешным. Почувствовав это, Дора была вынуждена объяснить: – Так происходит только потому, что мы еще... мало знаем друг друга. Хуан немного сомневается в моей... в моей верности. – Она постаралась улыбнуться как можно более беззаботно. – Впрочем, это обычная латиноамериканская ревность! Поверь, он не представляет для меня никакой опасности. Просто я слишком хорошо к нему отношусь, чтобы лишний раз расстраивать.

– Ну что ж... – В голосе Ренольда звучало сомнение. – Если ему нужны доказательства твоей верности, я буду готов подтвердить их.

– Спасибо, но в этом действительно нет никакой необходимости, – поспешно ответила она. – А теперь рассказывай, как ты жил эти два года!

Было четыре часа, когда Ренольд с большой неохотой объявил, что ему нужно возвращаться в гостиницу. Сидя на лавочке в тени собора, они вспоминали старые времена и рассказывали друг другу о том, что с ними произошло за прошедшее время. Впрочем, Дора старательно избегала расспросов о Хуане, ссылаясь на то, что она с ним знакома совсем недавно.

Ренольд горел желанием сообщить обо всех изменениях, происшедших в его жизни. Хотя он все еще жил в Бостоне, вскоре ему предстояло покинуть этот город. Решив специализироваться на болезнях пожилых людей, он принял предложение занять руководящий пост в органах здравоохранения в Вашингтоне. Еще более потрясающей новостью оказалось сообщение о его предстоящей женитьбе на "симпатичной светловолосой медсестре", как он застенчиво описал свою невесту. Правда, до возвращения ее родителей из Австралии, куда те уехали на полгода, чтобы навестить сына, влюбленные предпочитали держать свои отношения в тайне.

– Не забудь приехать на официальную помолвку! – напомнил он Доре, не выпуская ее руки. – Я пришлю приглашение. О'кей?

– О'кей, – улыбнулась Дора. – Скажи своей невесте, что она на всем свете не найдет мужчины лучше, добрее и благороднее тебя!

– Скажу, – пообещал Ренольд. – Надеюсь, твой избранник тоже поймет, какое сокровище ему досталось. – Он улыбнулся уголком рта. – Пока в мою жизнь не вошла Шарлет, никто не нравился мне так, как ты. Но теперь я думаю, что ты была права. Нам с тобой предназначено быть друзьями, а не любовниками. – Ренольд обнял ее и нежно поцеловал в обе щеки. – Я пришлю приглашение на адрес твоего брата. Конференция заканчивается в восемь, так что до отъезда мы уже не увидимся, но передай своему другу, что, если он обидит тебя, будет иметь дело со мной. Вот! – Он отколол от лацкана пиджака розовый бутон. – Я сорвал его с куста, росшего в вазе в вестибюле отеля. Это в знак нашей дружбы.

Прикрепляя цветок к бретельке сарафана, Дора сквозь набежавшие на глаза слезы смотрела вслед уходившему Ренольду и радовалась тому, что он нашел свою любовь. Разговор о прошлом оказался для нее очень важным: он позволил освободиться от последних сомнений и избавил от остатков не покидавшего ее чувства вины перед покойной бабушкой. Ренольд поклялся, что никто не смог бы сделать для Мириам и половины того, что сделала она!

Дора вздохнула и занялась осмотром собора. До возвращения в отель времени было предостаточно.

Через час она вышла из полумрака собора в по-прежнему яркий солнечный день и решила побродить по дорожкам вокруг величественного здания, наслаждаясь теплом и покоем. Когда она уже подумывала о том, чтобы вернуться в гостиницу, незаметная узкая тропинка привела ее к высоким железным воротам. Они были вделаны во внушительных размеров кирпичную стену, сильно разрушенную непогодой и заросшую кустами ежевики. Петли проржавели, ворота не открывались, но если очень захотеть, можно было пролезть в узкую щель между створками. Хватит ли ей смелости проникнуть внутрь?

Заглянув в щель, Дора увидела огромный запущенный сад, в центре которого стоял большой одноэтажный дом, даже издалека выглядевший заброшенным. Особняк явно нуждался в ремонте; было видно, что там уже давно никто не живет. Сплетенные, перепутанные плети роз, жимолости и вездесущего душистого горошка свисали с полуобвалившихся заплесневелых сводов, под которыми волновались вымахавшие в рост человека травы; среди их тонких стеблей виднелись пунцовые головки мака и голубые цветки цикория. "Заросший Эдем", пришло ей в голову поэтическое сравнение при виде сонно жужжавших пчел, лениво собиравших нектар с ярко-красных цветов на гигантских кустах, и бабочек, порхавших над облаками алого и белого золотоцвета. Неужели никто не будет возражать, если она вторгнется в этот благоухающий заброшенный рай?

Дора пугливо оглянулась на только что пустовавшую тропинку и замерла от удивления, увидев двигавшуюся к ней высокую фигуру. Хотя на мужчине не было пиджака, а только светлые брюки и рубашка с распахнутым воротом, ошибиться было невозможно: Фламинг обладал слишком заметной внешностью. Она никогда не встречала такого высокого мужчины. Да и все остальное в нем тоже выходило за обычные рамки: первобытная сила, сверхъестественное мужское обаяние, переполнявшая его энергия...

– Хуан! – воскликнула Дора, двинувшись ему навстречу и не делая попытки скрыть радость. – Вы искали меня?

– Не совсем так. Я знал, где ты находишься, с той самой минуты, как ты покинула отель. – Ни намека на ответную улыбку, ни малейшей попытки скрыть презрение, сквозившее в каждом слове.

Это неожиданное признание заставило девушку приоткрыть рот и издать недоверчивый смешок.

– Вы следили за мной?

– За тобой и твоим любовником. – Голос Хуана бритвой полоснул по нервам. Еще секунда, и она бы истерически расхохоталась. – Сознайся, плутовка, вы с Ренольдом Вильсоном оба замешаны в этом деле, верно? Скромный врач с амбициями и красивая женщина, которая с радостью продаст свои прелести, чтобы помочь ему пробиться. Когда ты встретила Марио, то решила, что твои молитвы сбылись... – Его голубые глаза пристально разглядывали девушку. – Выйти за него замуж, ограбить, сбежать и затаиться, пока он сам не избавится от тебя... как терьер, отбрасывающий задушенную им крысу. А потом, конечно, должно было последовать: "Прощай, Марио, добро пожаловать, Ренольд!"

10

– Ренольд?

Когда до девушки дошел смысл сказанного, у нее бешено заколотилось сердце, а ладони стали влажными. Как, черт побери, он узнал про Ренольда? Зачем ему это понадобилось? И самое главное, как Хуану удалось настолько исказить факты, что они выглядят как какой-то мошеннический сговор, существовавший лишь в его воображении?

– Откуда вы знаете про Ренольда? – выпалила она, не думая о том, что этот вопрос можно счесть признанием вины.

– Я приложил кое-какие усилия, чтобы выяснить это! – Хуан за руку притянул ее к себе и посмотрел в глаза. – Ты меня заинтриговала, Дора! Являешься ли ты женой Марио? Я обратил внимание на некоторые несоответствия. И даже когда он назвал тебя по имени, это меня ни в чем не убедило. Я так и не понял, почему он попросил отпустить тебя: то ли из-за ненависти, то ли ты действительно не та женщина, на которой он женился?

– Да, да, Хуан! – Дора крепко сжала его руку и почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась. – Конечно, так и есть! Каким-то образом он узнал меня, но был уверен, что я не его жена!

– Помолчи-ка, лгунья, – с презрением бросил Фламинг. Он прижал девушку спиной к кирпичной стене. – Я уже предупреждал тебя, чтобы ты не дергала ягуара за хвост! Вопросы, которые я задавал себе, требовали ответа, и я не собирался сидеть сложа руки. К счастью, у меня в этой стране есть друг, с которым мы учились в Оксфорде. Может быть, ты даже слышала о нем. Это Остин Беренайс, один из известных юристов. У него обширные связи со многими влиятельными людьми, и он согласился немедленно начать расследование.

– Но на каком основании? – Сбитая с толку, Дора ошарашенно тряхнула головой.

– На основании того, что мне рассказал по телефону Марио. Кое-что я узнал из обрывков письма и добавил те сведения, которые ты сама сообщила мне: о Хантингтоне, где ты жила с бабушкой. В каком еще месте можно было бы узнать о тебе больше, чем там, где ты прожила много лет!

– Кто-то поехал туда? – Она не могла в это поверить. – Но как вы смогли все так быстро организовать?

– Очень просто, – вздернул подбородок Хуан. – У меня была короткая, но плодотворная встреча с опытным сыщиком, которого порекомендовал Беренайс, и я смог не только передать всю информацию, которую удалось собрать, но и предоставил ему возможность увидеть тебя живьем во всей красе... и даже сфотографировать.

– В ночном клубе? – Вспомнив танцплощадку, Дора застыла на месте, а затем ее лицо залила горячая краска стыда.

– Это была прекрасная возможность сделать выводы, – самодовольно произнес Хуан. – В действительности на этот вечер нас пригласил Беренайс. К тому времени, когда сыщик ушел, у него не оставалось никаких сомнений в многогранности твоей натуры!

– Вы специально старались настроить его против меня! – Дора яростно, но безрезультатно пыталась вырваться из стальных рук Фламинга. – Но все равно ваш замысел не удался! Люди в Хантингтоне знают меня такой, какая я на самом деле. Они были моими друзьями! Они бы не стали лгать!

– Уверен, что они не лгали! – Глаза Хуана просверливали ее насквозь. – Сегодня утром сыщик поехал туда и поговорил с местным лавочником, викарием, расспрашивал о тебе у соседей... – Он медленно втянул в себя воздух, продолжая в такт словам поглаживать девушку по руке. – Ты не ошиблась, Дора. Как ни странно, все в один голос называли тебя чуть ли не святой. Все желали тебе счастья с достойным не меньшего восхищения Ренольдом Вильсоном – местным врачом, который лечил твою бабушку. Все знают о том, что он помолвлен, и, хотя официально о помолвке не объявлено, ни один человек ни на минуту не усомнился, что его невеста – это ты!

– Что за чушь! – услышала она собственный голос, напряженный и неестественный. – Ренольд был моим другом, и...

Хуан грубо оборвал ее.

– Но как только сыщик вознамерился навестить доброго доктора в его кабинете, выяснилось, что тот отправился на семинар... в Провиденс!

Побледневшая Дора во все глаза смотрела в надменное лицо мексиканца. Ее мысли набегали одна на другую и никак не выстраивались в логическую цепочку.

– Значит, вы приехали сюда вовсе не по своим делам? – выдохнула она. – Вы привезли меня сюда, чтобы столкнуть с Ренольдом и убедиться в том, что вам сказали правду?

Он и не думал отпираться.

– Как только я получил отчет сыщика, тут же принял решение.

– Но мы могли бы и не встретиться... – Она продолжала ошалело трясти головой. – В гостинице яблоку негде упасть, народу полным-полно...

– Именно поэтому я и договорился встретиться с тобой в баре, а вдобавок организовал звонок с объявлением на весь зал. Если бы этот план не сработал, я нашел бы какой-нибудь другой способ столкнуть вас лицом к лицу... – Он сделал многозначительную паузу. – Но все получилось с первого раза, и вы упали в объятия друг к другу, как самые настоящие любовники. И после ланча я тоже следил за вами, Дора. Видел, как вы смеялись и держались за руки. Видел ваш прощальный поцелуй и подаренную им розу.

Хуан поднял руку, смахнул алые лепестки, и они осыпались на грудь Доры.

– Когда вы договорились встретиться снова? Каковы ваши дальнейшие планы? Не обманывай меня, плутовка! Скажи, какое место занимает этот мужчина в твоей жизни! Как давно ты его знаешь? Это из-за него ты так поступила с Марио? – В каждом слове, произнесенном тихим низким голосом, таилась угроза. – Я следил за тобой, хотел увидеть, что ты будешь делать дальше, но мое терпение лопнуло. Я должен сейчас же узнать правду!

– Немедленно прекратите, Хуан! – Терпению Доры тоже пришел конец. Неожиданно она нашла в себе силы, чтобы бросить вызов обидчику. – Как вы смели шпионить за мной, провоцировать и делать скоропалительные выводы? Мы с Ренольдом друзья, но я не удивляюсь, что людская молва связала нас. Два года назад он просил меня стать его женой, а я отказала ему. Я любила его как друга, как доброго и мягкого человека, но не так, как надеюсь полюбить мужчину, за которого хотела бы выйти замуж. – Дора тяжело дышала, ее голос звенел от переполнявших душу чувств. – Сегодняшняя встреча была счастьем для нас обоих! И самая чудесная новость, которую я узнала, это то, что Ренольд действительно тайно обручен, но не со мной! Женщина, которую он любит, медсестра, и, как только ее родители вернутся из поездки в Австралию, состоится их официальная помолвка! Если вы мне не верите, можете послать свою ищейку обратно в Хантингтон, чтобы он встретился с самим Ренольдом, который, скорее всего, свернет ему шею!

Она изловчилась, оттолкнула Хуана и вырвалась на свободу.

Услышав, что он тихонько выругался по-испански, Дора почувствовала удовлетворение. Но шансов убежать от него не было. Как не было и надежды, что на пустынной тихой тропинке появится кто-нибудь и придет ей на помощь. Ее единственным убежищем мог стать таинственный сад за кирпичной стеной.

С тревожно бьющимся сердцем она проскочила в щель и бросилась бежать сквозь густые заросли, молясь про себя, чтобы Хуан не стал преследовать ее, а если это окажется невозможно, то чтобы она поскорее нашла укромное место, где можно спрятаться.

Увы, ее молитва не помогла. Путь преграждали кусты ежевики, свисающие плети роз путались в волосах. Вокруг гудели толстые, испачканные пыльцой шмели, но она слепо продиралась вперед, сопровождаемая беспокойным гомоном вспугнутых птиц и не думая о том, куда ее приведет этот безумный бег. Слезы отчаяния лились по ее исхлестанным ветками и расцарапанным колючками щекам, но сознавала она только одно: ее безжалостно преследовал Хуан, напоминавший того самого ягуара на охоте, с которым он так любил себя сравнивать.

Вдруг заросли чудесным образом кончились и уступили место поляне, за которой медленно текла река. Девушка догадалась, что это Блэкстон. Она остановилась, тяжело дыша, и обернулась. К ней приближался Хуан. Подойдя ближе он хрипло сказал:

– Ради Бога, Дора, не убегай от меня! Я не хочу делать тебе больно... и никогда не хотел...

– Тогда чего же вы хотели? – Она едва узнала свой дрожащий голос, но ничего не могла с ним поделать. – Я устала от ваших бесконечных обвинений! Мне надоело, что со мной обращаются как с обманщицей и воровкой, хотя я не... – Две слезинки скатились по ее щекам, и она сердито смахнула их тыльной стороной ладони. – Я только потому перестала спорить, что мне хотелось покоя...

– У тебя кровь... – Хуан вынул из кармана рубашки чистый носовой платок и приложил к расцарапанной щеке Доры. – Боже! Что я сделал с тобой, милая! – Впервые ласковое обращение было лишено насмешки.

– Хуан... – прошептала девушка, млея от его прикосновения. Ноги у нее подкашивались, и она опустилась на траву. Фламинг последовал ее примеру и сел рядом. Он убрал с ее лица спутанные волосы и неожиданно стал покрывать нежными горячими поцелуями царапинку, оставленную на бархатистой коже колючкой в зарослях, преграждавших ей путь.

– Хочешь, чтобы я перестал? – Не дождавшись ответа, он прижался ртом к ее губам.

Господи! Да разве она могла воспротивиться этому сладостному томлению и сказать "да"... Ее пальцы тонули в густых жестких волосах, черных как вороново крыло. Его губы мягко касались ее шеи легкими ласковыми поцелуями, и разум отступил перед пьянящим чувством близости. А когда Хуан придвинулся вплотную, лег и положил голову девушке на колени, у нее вырвался тихий возглас отчаяния, смешанного с наслаждением. Все слова, которые могли бы остановить его, замерли у нее на устах.

Какими темными внезапно сделались его глаза! Зрачки стали огромными и черными, как безжизненная далекая планета, а чистая голубая радужная оболочка образовала вокруг этой планеты прекрасную светящуюся корону. Дора, завороженно глядевшая в его глаза, не заметила, как рука Хуана спустила с ее плеч узкие бретельки сарафана. Почувствовав на своей обнаженной груди его теплые требовательные руки, она начала что-то протестующе бормотать, но уже в следующую секунду едва сдержала крик острого наслаждения, когда нетерпеливые пальцы добрались до нежного бугорка и стали ласкать его.

Ее тело, захваченное вихрем желания, чувственно вздрагивало в ответ на нежные, властные, дразнящие прикосновения этих пальцев; губы раскрылись навстречу горячему, захватывающему дух поцелую. Она желала Хуана так, как женщина может желать мужчину, стремясь к нему каждой клеточкой существа. У Доры больше не оставалось сомнений: она любит его. Это чувство дало о себе знать еще тогда, на пляже, но разве можно было поддаться ему? А сейчас?

– Хуан... – Она хотела запротестовать, но его имя стекло с ее губ как мед, теплое и нежное, растворенное в сладости его поцелуя. Дора попробовала воспротивиться еще раз, собрав последние крохи воли и сил: – Хуан!

– Молчи, милая, я знаю! – Он по-своему понял эту отчаянную мольбу, раздвинул ей ноги и опустился на девушку всем своим тяжелым мускулистым телом.

Дора непроизвольно подняла руки, обняла его и, движимая первобытным инстинктом, прижала к себе. Ее ладони страстно гладили его спину, двигаясь вниз по позвоночнику, ощущая тонкий шелк рубашки... Но этого рукам показалось мало: они вытащили рубашку из-под ремня и забрались под нее, чтобы ощутить теплую бархатистость тела.

И тут настал момент ее торжества: Дора услышала стон Хуана и лоном почувствовала, как его мужское естество вдруг налилось силой неукротимого желания. В это мгновение она вдруг ясно осознала, что происходит, очнулась и выплыла из омута желания, которое затопило и подмяло под себя все ее сомнения, колебания, угрызения совести и девичью стыдливость.

Пришло прозрение, обернувшееся острым стыдом, и из ее груди вырвался стон отчаяния.

На этот раз Хуан почувствовал ее боль и, тяжело дыша, откатился в сторону. Его лицо с высокими, как у индейца, скулами, покрытое от страсти румянцем, было прекрасно.

Испытывая острое чувство унижения, Дора вдруг осознала, что сидит обнаженная по пояс. Тотчас же, избегая затуманенного взгляда Хуана, она трясущимися руками стала натягивать лиф сарафана на грудь, смахнув увядшие розовые лепестки, прилипшие к нежной коже. Девушка вдыхала их пьянящий аромат, смешанный с тонким запахом ее тела и терпким мускусным запахом мужского. Это возбуждающее благоухание кружило ей голову даже в минуту глубочайшего отчаяния.

Как она смела допустить это? Дора выносила этот вопрос на суд своей совести, заранее зная приговор. Как она могла дать волю своим чувствам перед человеком, который считал ее женой своего брата? Да ведь он пытался соблазнить ее и уже не в первый раз! Разве у нее совсем не осталось гордости, что она уступала ласкам мужчины, который обзывал ее уличной девкой?

Сбитый с толку разум отказывался отвечать на эти вопросы. Девушка с трудом поднялась на ноги, желая лишь одного: оказаться как можно дальше от своего мучителя. Она сумела сделать только несколько неуверенных шагов, ничего не видя перед собой: слезы унижения застилали глаза. И вдруг почувствовала, что на плечо легла сильная рука.

– Дора...

– Пустите меня... – Она прямо-таки задыхалась. – Как вы смеете осуждать меня, когда, ни минуты не задумываясь, были готовы предать собственного брата?

– Выслушай меня, – спокойно и решительно потребовал он.

– Вы не можете сказать мне ничего такого, что бы я хотела услышать... – Она попыталась сделать еще шаг, но рука Хуана сильно сдавила ее плечо, принудив застыть на месте.

– Даже если это касается тебя и Марио? – уже почти грубо спросил он.

– Тем более если это касается меня и Марио! – с гневом ответила Дора. – Я больше не намерена выслушивать ваши оскорбления!

– Если я скажу, что верю тебе, это тоже будет оскорблением?

Где-то в глубине ее души затеплилась слабая искорка надежды... и сразу погасла. Конечно, еще один обман, еще один хитрый ход, чтобы загнать ее в ловушку. Иначе быть не может!

– Правда? – Она нахмурилась и часто заморгала, пытаясь удержать слезу и преисполнившись решимости не отступать ни в коем случае. – И чему же вы верите?

– Я признаю, что ты не та женщина, на которой женился Марио, – медленно сказал он.

– Что? – еле слышно прошептала Дора, прижимая руки к груди и чувствуя, как сердце начинает биться все сильнее и сильнее, отчего в висках застучали веселые молоточки. Хотелось задать множество вопросов, но она не могла вымолвить ни слова – отказали голосовые связки.

– Да, да... Сначала предположение о существовании некоего третьего лица, замешанного в том деле, казалось мне диким. Я и думать не мог, что кто-то в состоянии решиться на такой риск – выйти замуж за Марио, воспользовавшись именем другой женщины... – Хуан посмотрел на ее изумленное лицо и продолжил: – Но потом... чем больше я узнавал тебя... тем больше сомневался в том, что ты замешана в таком грязном деле... – Он сделал беспомощный жест рукой. – Я начал подозревать, что ты все-таки могла говорить правду. Какие-то мелочи не совпадали со сведениями, которые я получил от брата. Например, ты могла соврать, когда сказала, что изучала языки... – Тут его губы искривились в горькой усмешке. – Но я вовремя вспомнил, как ты обругала меня по-испански. Жена Марио знала только английский...

– Продолжайте же! – поторопила Дора, когда пауза затянулась.

– Марио встретился со своей женой в каком-то баре. Она была там душой компании, заводилой – если верить тому, что брат говорил по телефону. Именно поэтому он и заметил ее в первый раз. Марио сказал, что у нее изумительный голос и что она прекрасно поет. – Хуан прищурился и внимательно посмотрел на ее побледневшее лицо. – А ты призналась мне, что совсем не умеешь петь.

– Но так оно и есть! – В первый раз в жизни она обрадовалась этому обстоятельству. – Правда, я могла специально солгать вам, – тут же добавила девушка, упрямо не желая верить в добрые намерения Хуана.

– Думаешь, я этого не учитывал? – Он наконец отпустил ее плечо, убедившись, что теперь Дора слушает его внимательно и никуда не убежит. – Однако у тебя ни разу не возникло желания что-нибудь спеть. Правда, однажды я услышал, как ты фальшиво промурлыкала что-то себе под нос, когда думала, что рядом никого нет. Для меня твоя фальшь прозвучала лучше всякой музыки!

Дора улыбнулась: это был самый очаровательный из всех слышанных ею комплиментов, но вряд ли слишком убедительный.

– Что дальше? – Ей не терпелось услышать продолжение.

– Были и другие факты, более значительные, – негромко промолвил он. – Порядочность по отношению к твоему брату. То, как ты разбираешься в еде и винах. Интеллигентность... – Он замолчал и начал расхаживать по зеленой лужайке. Дора боялась пошевелиться и молча наблюдала за ним.

– Все это могло быть игрой, – наконец рискнула возразить она, испытывая искренность Хуана и желая убедиться, что он абсолютно честен.

– Могло, – согласился Хуан. – Но обычно мои суждения о людях бывают верны. Я инстинктивно начинал чувствовать, что ты не притворяешься... Единственная проблема заключалась в том, что я не мог судить беспристрастно. Ты с первого взгляда вызвала у меня физическое влечение, поэтому я не доверял себе. Я разрывался между преданностью Марио и непреодолимой тягой к тебе и впервые в жизни не знал, как мне поступить, кому и чему верить.

– Вы прибегли к очень эффектному способу, чтобы вырвать у меня признание... тогда, на пляже, – с горечью напомнила девушка, все еще не в силах поверить услышанному, но уже чувствуя себя польщенной тем, что Хуан считает ее привлекательной. – К сожалению, это признание было неправдой – просто сработал инстинкт самосохранения.

– Накажи меня Бог! – Он остановился и с силой ударил кулаком по собственной ладони. – Я не собирался пугать тебя. Все произошло само собой. Ты красивая женщина, и я... – Он невесело рассмеялся. – Я просто не устоял перед твоей красотой. Но никогда ничего не позволил бы себе против твоей воли.

– Но вы сами сказали... – попыталась возразить Дора.

– Я лгал. Во мне говорило оскорбленное самолюбие. В тот момент, когда ко мне вернулась способность трезво мыслить, я испытал душевную и физическую боль. Я же видел, что Марио признал тебя. Но даже тогда в тебе было нечто такое... может быть, врожденная порядочность, которую я чувствовал, но заставил себя не замечать, потому что она противоречила всякой логике! – Хуан смущенно ухмыльнулся. – Как истинный сын Адама, я обвинял женщину за то, что она соблазняла меня!

– Я не собиралась никого соблазнять, – грустно призналась Дора. – Просто я и так была вне себя от происшедшего, а когда Марио назвал меня по имени, окончательно пала духом... – Это ужасное воспоминание заставило ее поднять на Хуана умоляющие глаза. – Я никогда в жизни не видела вашего брата, но он узнал меня. Это было как в кошмарном сне! Я была потрясена. В тот момент и поняла, что теперь вы мне ни за что не поверите.

– Сначала так и было, – подтвердил Хуан. – Но с каждой минутой, проведенной рядом с тобой, моя уверенность уменьшалась. Чем больше я наблюдал за тобой, тем больше убеждался, что произошла ошибка. К несчастью, внешне ты, очевидно, очень похожа на ту самозванку... Именно поэтому, выбирая себе вымышленное имя, чтобы скрыть настоящее, эта дрянь взяла твое.

– Да, да! – Глаза девушки сияли от радости. – Это может объяснить, почему Марио именно так описывал свою жену...

– А также то, почему он попросил, чтобы я отпустил тебя, – задумчиво предположил Хуан. – В тот момент он был не в состоянии что-либо объяснить. Но каким-то образом понял, что ты и его жена – совершенно разные люди. Поэтому он и попытался сказать что произошла ужасная ошибка!

– О, Хуан! Наверняка так оно и есть! – радостно рассмеялась Дора. Но вдруг ее радость угасла: девушка вспомнила, что именно послужило причиной безумного кросса через заросший сад, приведшего их обоих на берег реки. – Но если вы уже пришли к выводу, что я говорю правду, зачем вам надо было подстраивать мою встречу с Ренольдом?

Хуан сунул руки в карманы и хмуро посмотрел на Дору.

– Потому что я ревновал... и должен был увериться, что не прав. Даже если ты и не была женой Марио, то могла быть связана с этим врачом. Мне надо было убедиться во всем самому. Когда ты вошла в бар в новом платье и я увидел твои сияющие глаза и смеющийся рот, у меня упало сердце... – Фламинг поднял руку, дотронувшись до ее белоснежного плеча. – Я только-только пришел к мысли, что ты мне не невестка. А позже, когда я увидел, как вы смеетесь, шутите, целуетесь... что ты приколола подаренную им розу... – Его голос стал хриплым. – Прости меня Господь, но я сделал совершенно невероятные и необоснованные выводы!