Текст книги "Это все она"

Автор книги: Леона Шелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

О, она все прекрасно понимала. У Хуана было полное право ненавидеть женщину, которая так ужасно обошлась с его братом...

Хотя вода в ванне была теплой, Дора зябко поежилась, вспомнив про возвращение с пляжа. Хуан не делал скидки ни на ее более короткий шаг, ни на крутой подъем, и она была вынуждена, стиснув зубы от боли, почти бежать, чтобы не отстать от спутника, слишком гордая, чтобы обратить его внимание на усталость и попросить идти помедленнее.

Что ж, по крайней мере невольное признание, что она супруга Марио, помогло ей чувствовать себя более уверенно. Теперь нужно только подыгрывать этой выдумке, пока не обнаружится правда. Но... Она ведь перестала уверять Хуана в своей невиновности, так зачем же ему понадобилось прибегать к обольщению, чтобы заставить ее признаться? Дора задумчиво зачерпнула ладонью воду и вылила на грудь, вдохнув нежный аромат радужной пены.

Барни привлечет своего лучшего адвоката, и ее непричастность к грязной истории будет легко доказана. Например, подписи: конечно, та женщина расписывалась, когда брала деньги в банке. И во время заключения брака в отделе регистрации. Если же мошенница сумела каким-то образом подделать подпись, специалист всегда сможет отличить фальшивку, успокаивала себя девушка. Конечно, лучшим свидетельством явилась бы фотография акта бракосочетания, но логика подсказывала, что такая удача маловероятна. Церемония проходила в спешке, гости отсутствовали, а свидетели были совершенно случайными людьми, так как Марио боялся, что брат сумеет вмешаться и воспрепятствовать браку; девица же, на которой он женился, хотела остаться неузнанной. Да, конечно... Даже если Марио и настоял на фотографии на память, лже-Дора наверняка позаботилась о том, чтобы не было сделано ни одного отпечатка. Будь в машине или на квартире Марио какие-нибудь фото, Хуан наверняка обнаружил бы их и она бы сейчас здесь не сидела...

Нет, придется положиться на адвоката Барни и надеяться, что в следующий раз, когда ей разрешат встретиться с Марио, тот будет в состоянии понять, что перед ним находится совершенно незнакомая женщина.

Дора вылезла из ванны, дотянулась до голубой махровой простыни и завернулась в нее. Скоро она снова будет в гостеприимном доме Барни и забудет о мрачной угрозе, исходящей от новоявленного конкистадора. На это время ей хватит уверенности в себе, чтобы сыграть навязанную роль. Бог свидетель, ей приходилось долго притворяться перед горячо любимой бабушкой, чтобы та чувствовала себя если и не счастливой, то хотя бы спокойной.

Осторожно промокнув полотенцем большой палец, чтобы не содрать воспаленную кожицу, Дора продолжала размышлять о своем похитителе. Она с неохотой призналась, что чувствует к Хуану невольное уважение за его отношение к несчастному брату. Менее благородный человек на его месте вполне мог бы оставить Марио расхлебывать в одиночку последствия своей глупости. Несмотря на весьма неодобрительное отношение Хуана к поступку ветреного братца, ему не было безразлично его состояние. Видно, сильно любил он непутевого члена благородного семейства Фламингов.

Войдя в спальню, Дора опустилась на кровать. Свежий морской воздух и теплая ванна сделали свое дело: ей страшно хотелось спать. Девушка взглянула на дверь и ничуть не удивилась, не заметив дверного замка. И все же она была уверена: положение невестки надежно защищало ее от сексуальных посягательств Хуана. Она надела собственную ночную рубашку, вышитую гладью, и улеглась поверх покрывала, разметав волосы по подушке, чтобы не было жарко.

Дора проснулась от громкого стука в дверь и резко села. Если верить лежавшим на тумбочке часикам, уже семь вечера. Значит, хозяин требует, чтобы его накормили.

– Минутку!

Повинуясь чувству стыдливости, она быстро скользнула под покрывало.

– Можно?

В голосе Фламинга слышалась решимость войти независимо от того, разрешат ему это или нет.

– Ну, если это так необходимо... – Уж лучше пусть войдет с разрешения, чем просто вломится.

– Я принес тебе чай. – Внимание Хуана было неожиданным, и Дора тут же почувствовала, как у нее пересохло во рту.

– А я думала, что в Мексике пьют только кофе... – Тем временем Хуан поставил поднос на тумбочку. Он принес чашку золотисто-коричневого чая, молоко в отдельном кувшинчике, сахарницу и блюдечко с несколькими кусочками лимона.

– Мы пьем кофе, – подтвердил он, – но это вовсе не мешает нам наслаждаться и другими напитками. В нашем доме чаепитие – постоянный и очень уважаемый обычай. Мы пьем чай с лимоном, но я захватил и молоко.

Дора пожала плечами.

– Я свободна в выборе. – Она тотчас же покраснела, усмотрев в своих словах невежливость, и постаралась исправиться: – Я хотела сказать, что зимой предпочитаю молоко, а летом – лимон... – Девушка потянулась к подносу, взяла кусочек лимона и опустила его в чашку.

– Вот и хорошо. Значит, я в любом случае сумел бы доставить тебе удовольствие.

Едва Дора поднесла чашку к губам, как Хуан сел на край кровати, чем привел девушку в замешательство.

Интересно, был ли какой-то скрытый смысл в его замечании о доставленном удовольствии или она принимает желаемое за действительное? Девушка храбро глотала горячий чай, и ее румянец разгорался все жарче и жарче. О Боже, сделай так, чтобы этот мужчина приписал краску, заливающую ее грудь и шею, действию поднимающегося от чашки пара и не угадал истинную причину – воспоминание о волнующем эпизоде на пляже.

Рука дрогнула, и Доре волей-неволей пришлось поставить чашку на поднос.

– Извините, – вздохнула она. – Придется дать чаю немножко остыть.

– Ничего, спешить некуда. – Глаза, рассматривавшие ее раскрасневшееся лицо, смеялись. – Я заказал столик на девять часов.

– Значит, мы обедаем не дома? Вам так не понравилась моя стряпня? – Дора не скрывала удивления. Менее всего она ожидала, что ей предстоят выходы в свет.

– Скажем так: я чувствую потребность хоть немного отдохнуть в кругу людей, близких мне по духу. Я получил доступ в один частный клуб неподалеку отсюда.

– Звучит не слишком заманчиво. – Задетая за живое двусмысленной фразой о поисках подходящей для Хуана компании, Дора криво усмехнулась: – Ну, конечно, вам нужны люди вашего возраста. Вы ведь намного старше Марио...

– А также мудрее, опытнее и искушеннее в житейских делах. – Уголки губ Хуана дрогнули. – Так что если ты предпочитаешь подпевать какому-нибудь последышу короля рок-н-ролла, то это дело вкуса.

– Совсем нет, – поспешила оправдаться Дора, пав жертвой собственной честности. – К несчастью, я была единственной девочкой в классе, которой под страхом наказания запрещалось петь даже школьный гимн... – Она вздохнула. – Не дал Бог голосишка!

– А если говорить о танцах, окажется, что у тебя две левые ноги? – выгнул темные брови Хуан.

Она пожала плечами.

– Да нет... Просто я давно не танцевала.

– Но едва музыкальный ритм достигнет твоих ушей, как ты сразу войдешь в форму?

– Вполне возможно, – ответила Дора, раздраженная ехидным тоном собеседника. Танцы ей нравились. В колледже она постоянно посещала дискотеки и маленькие полудомашние клубы, где собирались компании, предпочитавшие отдыхать от напряженных занятий с помощью ритмичных движений. За последние четыре года у нее не было возможности развлечься, но, к счастью, умение танцевать, как и умение ездить на велосипеде, сохраняется на всю жизнь. – А что, разве это имеет какое-нибудь значение?

– Может пригодиться, если мне самому захочется потанцевать.

Девушка нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что мы едем в ночной клуб?

– А разве я этого не сказал?

Прежде чем она смогла объяснить, что приняла частный клуб за заведение, где можно только чинно пообедать, Хуан резко встал с кровати. Он зацепил покрывало, и Дора тихонько вскрикнула от боли в натертом пальце.

– Что такое? – Фламинг повернулся и увидел ее сморщившееся лицо. – Ты заболела?

– Нет, – успокоила девушка и, заметив, что он продолжает хмуриться, смущенно объяснила: – Ничего особенного. Просто сегодняшняя прогулка оставила мне в наследство волдырь на ноге, и сейчас он немного саднит...

– Покажи! – Он снова подошел к кровати. – Покажи ногу, иначе я сдерну покрывало и посмотрю сам!

Выбора не было. Она неохотно откинула покрывало, радуясь тому, что ночная рубашка закрывает колени, и вытянула ногу. Хуан взял ее за белую лодыжку и сжал зубы, рассматривая покрасневший палец. – Наверно, тебе было больно, когда мы шли к машине!

– Да, было неприятно, – призналась она. – Но я предпочла это другому варианту.

– Тому, чтобы я нес тебя на руках? – Брови Хуана опять поползли вверх.

– Или волокли за волосы. – Дора враждебно сверкнула янтарными глазами. – Вряд ли вы в тот момент были готовы отнестись ко мне с сочувствием!

– Ты считаешь меня жестоким, потому что у меня есть моральные принципы? – Черты его лица стали более суровыми. – Я отнюдь не чужд состраданию, милая невестка!

Он снова и снова подчеркивал мнимое родство с ней, словно пытался вдолбить это себе в голову...

– Я думала, вы сочтете обычную мозоль лишь крошечным возмездием за мои многочисленные грехи... – Девушка была смущена тем, что длинные пальцы Фламинга продолжали сжимать ее ногу. Это слишком походило на ласку.

– Ты была не права, – сухо возразил Хуан. – Я бы счел это серьезной раной, которая могла загрязниться, и перевязал бы свежим носовым платком.

– Тогда напрасно я не пожаловалась, – смиренно согласилась она. – А еще не поздно попросить вас пожертвовать платок?

– У меня есть кое-что получше. Оставайся на месте. – Хуан отпустил ногу и вышел из комнаты. Дора стала разглядывать лодыжку; ощущение от прикосновения его пальцев было таким сильным, что она не удивилась бы, если бы на ноге остались следы.

Фламинг быстро вернулся с упаковкой всевозможных пластырей.

– Все мое ношу с собою! – восхищенно воскликнула Дора, когда Фламинг выбрал нужный пластырь и заклеил им мозоль. – Мне и в голову не пришло, что вы возите с собой аптечку... – Боль как рукой сняло, и девушка облегченно вздохнула. – Господи, как приятно, когда о тебе заботятся...

– Иногда приходится позаботиться и о себе, – заметил Хуан. – Моя работа требует частых поездок в такие места, где нет медицинской помощи. Поэтому нужно быть готовым ко всему. Маленькая аптечка первой помощи – непременная часть моего багажа.

– Чем же вы занимаетесь? – Она убрала ногу под покрывало и даже закуталась в него. – Уж не хотите ли вы сказать, что вы миссионер?

– Это тебя не удивило бы, правда? – улыбнулся он. – Подозреваю, что ты уже причислила меня к разряду фанатиков.

Он просто читал ее мысли! Дора воображала его святым Петром, не пускающим в райские врата нераскаявшихся грешников.

– А вы станете это отрицать? – спросила она, ощущая наэлектризованное пространство между ними. Глаза Хуана смотрели на нее из-под полуприкрытых век.

– Нет, – неожиданно ответил он. – Я очень увлекающийся человек. Если что-то затрагивает мою душу, я действительно становлюсь фанатиком. Например, без остатка отдаюсь своей работе.

– Позвольте мне догадаться... – Искушение позлить его было слишком сильно. Дора склонила голову набок. – Вы кто-то вроде сборщика налогов?

– Только в тех случаях, когда сам являюсь кредитором! – Зубы Хуана блеснули в насмешливой улыбке.

– О, понимаю, – глубокомысленно кивнула девушка. – Строительство? Жилые дома, отели, общественные здания и все такое?

– Мы, конечно, принимаем участие в подобных проектах. – В его голосе слышалась горделивая нотка. – Мехико может похвастаться некоторыми зданиями, которые входят в число красивейших в мире и служат примером интересных архитектурных решений. А наши отели просто великолепны. Однако существуют и другие здания, не столь эффектные, но более полезные для страны. Например, фабрики, особенно в отдаленных районах... К сожалению, импорт некоторых видов продовольствия и промышленных товаров все еще является тяжелым бременем для нашей экономики. Существует массовый отток людей из мест, где они живут, но не могут найти работу. Такие люди уезжают в большие города, что создает огромные проблемы для городских властей.

– Вы имеете в виду фавелы, наподобие бразильских? – Дора с любопытством всматривалась в его оживившееся лицо.

Хуан кивнул.

– Я вижу, ты кое-что знаешь об этих проблемах. На окраинах Мехико тоже можно увидеть сотни домиков, теснящихся на склонах холмов. Некоторые критиканы называют их трущобами. Но люди, которые живут там, пользуются тем же медицинским обслуживанием, что и остальные граждане, а их дети ходят в те же школы, что и дети других горожан. Кое-кто нелегально прибывает из стран с менее демократическими режимами и находит у нас убежище и работу. Конечно, положение не из лучших, но выходов из него только два: либо сжечь домишки и лишить всех этих людей крова, либо увеличивать число рабочих мест в регионах, которые находятся вдали от больших городов... – Он помолчал, а затем добавил: – Нельзя сказать, что мы недооцениваем или отрицаем существование этой проблемы. Наше правительство развивает промышленность. Но процесс идет медленно.

– Значит, вы бизнесмен?

– Я прежде всего патриот, – сухо поправил он. – Патриот, который отдает все свои силы и способности, занимаясь полезным делом за справедливое вознаграждение.

– Но не собственными руками? – Дора взглянула на пальцы, которые недавно касались ее нежной кожи.

– Сейчас уже нет, – слегка улыбнувшись, признал Хуан. – Но при необходимости я могу работать лопатой не хуже заправского землекопа. Да и каску строителя надеваю нередко.

Бросив быстрый взгляд на сильные широкие плечи мексиканца, девушка не усомнилась в правдивости его слов. Хуан Фламинг был кем угодно, только не белоручкой. Почувствовав холодок, пробежавший по позвоночнику при воспоминании о том, что всего несколько часов назад этот сильный мужчина готов был овладеть ею, Дора поспешила выпроводить Хуана из комнаты.

– Как бы интересна и познавательна ни была ваша лекция об экономических проблемах Мексики, но если вы хотите, чтобы к девяти я была готова, давайте перенесем беседу на другое время, потому что я хочу одеться.

– Конечно. – Он насмешливо отвесил несколько старомодный поклон. – Пожалуйста, не забудь допить чай.

Фламинг вышел, тихонько закрыв за собой дверь.

Несколькими глотками Дора осушила чашку. Что может быть лучше чая с лимоном, если умираешь от жажды? Стянув бюст легкой грацией, она надела одно из захваченных с собой ситцевых платьев – очень пестрое, с рисунком в виде тропических растений и экзотических фруктов, без рукавов, с большим вырезом и широкой присборенной юбкой, оно идеально подходило для теплого вечера. Однако был ли этот наряд достаточно элегантным для того места, куда они шли? Впрочем, как любила повторять Мириам до болезни, человека делает не одежда, а манеры. Если Хуану будет стыдно за ее вид, винить ему придется только себя: приглашение было получено слишком поздно.

Надев босоножки на высоких каблуках, девушка чрезвычайно обрадовалась: ни один из узких ремешков не задевал натертое место.

Решив оставить волосы распущенными, она тщательно расчесала их и дала свободно рассыпаться по плечам. Потом критически рассмотрела свое отражение и нашла, что лицо по сравнению с пестрым ситцем выглядит несколько бледным. Какой макияж наложить? Несколько секунд она колебалась, а потом решила: конечно, что-нибудь необычное.

Мурлыча себе под нос, она вытащила косметичку. Тени и подводка для глаз – в разумных пределах, но с заметным эффектом. Она осторожно накрасила ресницы в два слоя, а затем занялась нежными чуть припухлыми губами: алая расцветка удачно гармонировала с рисунком платья. Теперь приятно было смотреться в зеркало. Она стала неузнаваемой. Поразительно неузнаваемой. Внимательно вглядываясь в свое отражение, Дора пыталась увидеть себя глазами другого человека. В первый раз за последние годы она казалась живой, полной надежды и оптимизма. И причиной этой метаморфозы был мужчина, который ждал ее внизу.

Боже милостивый! Что он с ней сделал? Хуан презирал ее за грехи, которых она никогда не совершала, считал обманщицей и мошенницей, и все же именно он освободил ее душу. Его обидные, болезненно колкие реплики вывели девушку из эмоциональной летаргии, как электрический шок. Кокон, в котором она пряталась, разрушился, и прежняя Дора – веселая, яркая, полная артистизма, веры в будущее и любви к жизни – начала свой путь к возрождению.

Когда она спустилась в гостиную, Хуан, одетый в серебристый костюм с иголочки, уже ждал ее. На секунду воцарилось неловкое молчание.

– Ну что скажете? – с вызовом спросила Дора, чувствуя, что пауза затягивается. Ее сердце учащенно билось, на шее пульсировала тоненькая жилка. – Прошла я тест на элегантность?

Еще несколько секунд Хуан смотрел на нее, пронзая холодным голубым взором, а затем спокойно сказал:

– О да, красавица, конечно, прошла. Ты умно поступила, что выбрала простое платье, которое подчеркивает твою природную красоту, и не стала надевать украшения на очаровательную шейку. А что у тебя в головке, то об этом пока никто не знает. В общем, эффект ошеломляющий...

Если это и был комплимент, то довольно сомнительный.

– Сарказм здесь неуместен, – надулась Дора. – Если бы я знала, что меня будут держать в открытой тюрьме, то собралась бы соответствующим образом. Раз вам стыдно за мой вид, я могу остаться дома. Идите один.

– Ты не захотела меня понять. – Хуан глядел в ее негодующие глаза и тихонько смеялся. – Мне совсем не стыдно за тебя. Наоборот, я собираюсь насладиться твоим обществом, насколько позволяют правила приличия. – Его взгляд скользнул по ярко накрашенному лицу и молочно-белой коже, видной в низком вырезе платья. – Не могу дождаться, когда наконец увижу твои светские манеры, которые Марио нашел настолько привлекательными, что тотчас женился на тебе, вместо того чтобы просто затащить в постель.

Прежде чем она нашла достаточно колкий ответ на этот выпад, он протянул руку; изящные загорелые пальцы коснулись ее руки.

– Идем. Объявляется перемирие. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

Внешне клуб был похож на ангар, окруженный большим садом. Везде неярко горели светильники – в вестибюле, в уютном баре, в саду, куда можно было попасть, пройдя через стеклянные двери, и где вокруг деревянной танцевальной площадки располагалось около дюжины столиков. Скрытые на уровне пола лампочки освещали пространство для танцев, а среди причудливо подстриженных кустов тут и там попадались светильники на длинных ножках. Их сияние дополнял мягкий свет маленьких лампочек-свечей, стоявших на каждом столике.

Очень подходящая обстановка для романтически настроенных пар, печально подумала Дора, идя вслед за метрдотелем через танцплощадку к столику, располагавшемуся с дальней стороны большого круга. Большинство мест было уже занято парочками, но ее внимание привлекли два стола, за которыми расселись молодые люди. По непринужденной манере держаться в них сразу можно было узнать местных завсегдатаев. И только сев на место, она заметила подиум под навесом, где находились два музыканта. Один из них сидел за роялем, перед другим стоял целый набор всевозможных ударных инструментов.

– Думаю, слишком тихо здесь не будет. Как раз на твой вкус, – заметил Хуан, когда официант подал меню. Начала играть музыка.

– Идиллическое местечко! – Помня о том, что ей не следует вести себя скованно, Дора окинула взглядом сад и вгляделась в его густую тень. – Вот, оказывается, куда богатые и влиятельные господа приводят своих любовниц. – В ней снова возникло непрошеное желание поддеть Фламинга. – Хуан, ваш знакомый выбрал это место именно по степени освещенности?

– Вполне возможно, – буркнул он. – Я вижу, ты прекрасно разбираешься в этих вещах.

– В наши дни трудно остаться несведущей, – ответила Дора и кокетливо взмахнула ресницами. Она целиком вошла в роль, которую решила доиграть до конца. Ритмичные звуки румбы, нарушившие вечернюю тишину, заставили ее расслабиться. – И кто же этот благодетель? Ваш родственник?

– Друг, – блеснули в ответ неправдоподобно белые зубы. – Я познакомился с ним в Оксфорде, где два года проучился в пору моей юности. С тех пор он добился славы и признания сразу в нескольких престижных областях науки. Несмотря на различие национальностей и привычек, мы остались добрыми друзьями, хотя встречались мало и редко. – Он немного помолчал, а затем поинтересовался: – Ты уже выбрала что-нибудь?

Видно, он больше не собирался говорить о своем друге, поэтому Дора стала послушно изучать меню. Чтобы разобрать витиеватые буквы, пришлось поднести его к лампочке.

Есть ей не хотелось, но так как Хуан посоветовал хорошенько подумать, прежде чем отказываться, она остановилась на салате и запеченной рыбе с цветной капустой и картошкой. Удивительно, но когда девушка расправилась с последним кусочком восхитительной рыбы, ей вдруг захотелось заказать что-нибудь на десерт. Возможно, виной тому были несколько бокалов сухого белого вина. Она позволила себе заказать клубнику, которая почему-то называлась "а-ля Романов".

– Ты извинишь меня, если я отлучусь на минуту? – вежливо осведомился Хуан, поднимаясь из-за стола, когда Дора доедала ягоды из вазочки, наполненной кремом из портвейна и взбитых сливок. – Я только что увидел человека, с которым мне нужно поговорить.

Девушка кивнула и проследила за тем, как он обогнул внешний круг столиков перед танцплощадкой и исчез в тени деревьев, предоставив ей отличную возможность посетить дамскую комнату и поправить грим.

В нарядном туалете никого не было. Дора с некоторым недоумением рассматривала свое отражение в зеркале. Ее щеки ярко рдели, а глаза сияли как звезды. Она неуверенно дотронулась до своего пылающего лица, с трудом веря, что в ее внешности произошли такие перемены. Лицо, смотревшее на нее из зеркала, было лицом той самой беззаботной девушки, дух которой еще не был сломлен, а душа не иссушена до дна огромной ответственностью, свалившейся на ее плечи, когда заболела Мириам.

Это ошеломляющее открытие окрылило ее. Подкрасив губы, Дора летящей походкой отправилась через сад туда, где музыканты начали играть забавно аранжированное попурри из "Серенады солнечной долины". Пересекая танцплощадку, она увидела, что Хуан еще не вернулся, а ноги сами подстроились под ритм и очень изящно проделали несколько танцевальных движений.

На этом бы все и кончилось, если бы не маленькая овация, устроенная молодыми людьми, на которых она обратила внимание раньше. Их одобрение польстило ей. Была не была! Кокетливо улыбнувшись, Дора сделала еще несколько па. Восторженное "браво!" вырвавшееся у ударника, еще больше подзадорило ее. Подстроившись под убыстрявшийся специально для нее темп, она грациозно двигалась к своему столику, постукивая каблучками словно кастаньетами. Это продолжалось буквально несколько секунд. Очаровательную танцовщицу вознаградили улыбки людей, сидевших за ближайшими столиками, и элегантно низкий поклон одного из молодых людей, из-за которых все и случилось.

– Ты была совершенно права, Дора. Безусловно, умение танцевать у тебя не исчезло. Потрясающе! – Голос Хуана проник сквозь радужный туман приятного волнения и опустил ее с небес на землю. Меж тем музыканты заиграли аргентинское танго.

8

Круто обернувшись, Дора обнаружила, что Фламинг стоит сзади, положив руки на спинку пустующего стула.

– Вы видели? Я вас не заметила... – начала девушка, но тут же смешалась, потому что его брови сердито нахмурились. О Господи, и почему она такая легкомысленная?!

– Это обстоятельство меня радует. – Его губы искривила злобная усмешка. – Потому что по твоему поведению за обедом было трудно поверить, что ты самая развеселая девица, которая любит выставлять себя напоказ, как мне достаточно откровенно описывал Марио.

Дора почувствовала, что начинает злиться. Она не сделала ничего такого, что заслуживало столь нелестной оценки.

– Радуйтесь, что это был не стриптиз! – Девушка вызывающе тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по спине.

Хуан застыл на месте, будто размышляя, как поступить. Неожиданно он снял пиджак и бросил его на спинку стула.

– Ну, раз уж тебе так хочется быть в центре всеобщего внимания...

– Ради Бога, Хуан! – Дора была потрясена злорадным выражением, появившимся на его лице. Дерзость тут же оставила ее; воображение рисовало всю унизительность ожидавшей ее кары.

– Слишком поздно, Дора! – Фламинг рванул девушку за руку и заставил крепко прижаться к нему. – После такой восхитительной демонстрации своих талантов ты никогда не сумеешь убедить меня, что не танцуешь танго!

Танго? Облегчение смешалось с отчаянием. Пока Хуан тащил ее на площадку, где уже танцевали две пары, она вспомнила, что знает лишь основные движения, не более того. Однако пощады не будет, Фламинг не сделает на это скидки. Она чувствовала, что тело мексиканца властно управляет ее движениями. Оставалось только подчиниться.

С самого начала Дора понимала, что это будет совсем не тот благопристойный танец, который танцуют на вечеринках с чаепитиями, но ей и в голову не приходило, что придется участвовать в откровенно бесстыдном спектакле, когда-то впервые поставленном в аргентинском борделе.

Сначала девушка рассердилась и растерялась, вынужденная подчиняться грубой силе. Хуан танцевал преувеличенно страстно, заставляя ее принимать неестественные позы. Дора чувствовала опаляющий жар его тела сквозь тонкую рубашку, плотно облегавшую мускулистую грудь. Но к тому времени, когда другие пары, которым не осталось места в этом странном соревновании, отошли на край площадки, Дора уловила ритм его движений. Она подстраивалась к партнеру шаг за шагом; волосы разлетались от резких движений, губы слегка приоткрылись. Совершенно обессилевшая, хватающая ртом воздух, Дора приникла к нему с завершающим аккордом. В наступившей тишине он опрокинул девушку спиной на свою подставленную руку, бедром раздвинул ей ноги, страстно припал к губам... и тут со всех сторон грянули восторженные аплодисменты.

– Что, довольна?

Тяжело дыша, Хуан вел ее через танцплощадку.

– Достаточно этой овации, чтобы сделать тебя счастливой? – Он сдернул пиджак со стула, сунул руки в рукава и взглянул на Дору. – Или мне попросить музыкантов, чтобы они разрешили тебе спеть с ними?

– Я хочу уйти. – Ее трясло, губы горели от его прикосновения. – Как вы посмели целовать меня?.. – Голос Доры дрожал, но она все же пыталась отомстить. Мексиканец был слишком искушен и многоопытен, чтобы не видеть, как он возбудил ее. Но он и сам не остался равнодушен к ее близости. Девушка чувствовала, что в Хуане бушует страсть, и это интриговало ее. В этот момент она совершенно забыла, что Фламинг считает ее своей родственницей. Она видела в его глазах только отражение собственных инстинктов. Тех самых инстинктов, которые он же и пробудил.

– Я посмел, потому что твои глаза звали меня, твое тело искушало... – Лицо Хуана было непроницаемо. Он отвернулся и повелительно помахал рукой проходившему мимо официанту. – Посмел, потому что мы оба знаем: Марио никогда не будет тем мужем, который тебе нужен и которого ты достойна!

Вечер закончился. Винить в том, что произошло, Доре было некого, кроме себя. Одно дело принять решение не злить Хуана попусту и ради этого отказаться от бесполезного отрицания своей вины, и совсем другое – позволить себе слишком далеко зайти в исполнении той роли, которую она на себя взяла. Молчаливое возвращение в коттедж само по себе было возмездием. В машине царила атмосфера настолько враждебная, что девушка думать не смела вымолвить хотя бы слово...

Дора устало натянула на себя ночную рубашку, готовясь ко сну. Тяжелее всего было сознавать, что у нее все-таки есть нечто общее с той девицей, за которую ее принимал Хуан. Этим общим было страстное желание жить, которое она только что открыла в себе.

Свернувшись калачиком под прохладной простыней, она продолжала размышлять. О Боже, какой ужас! Спектакль, устроенный Хуаном и оставивший в душе ощущение разлада, пробудил чувства, доселе ей незнакомые. Ее скромные способности к танцам не сыграли здесь никакой роли: просто Фламинг полностью подчинил ее своей воле. Это был жестокий урок, и учил он многому.

Долгие годы на Доре лежал груз ответственности, и девушка несла это бремя, не отрекаясь от него. Теперь же она со страхом обнаружила в себе потребность отказаться от части собственной независимости, опереться на сильную руку Хуана и дать ему возможность так же поддержать ее эмоционально, как он поддержал ее во время танца.

Девушка содрогнулась. О, как было бы ужасно, если бы в кульминационный момент он отдернул руку и дал ей рухнуть на пол! Сегодня Хуан пощадил ее. Возможно, в другой раз он этого не сделает... Значит, этого другого раза просто не должно быть.

Казалось, прошли часы, прежде чем она смогла уснуть. Перевозбужденная нервная система не позволяла расслабиться. Когда же наконец сон пришел к ней, Дора оказалась погруженной в водоворот беспокойных тревожных грез.

Нетерпеливый и настойчивый стук в дверь спальни, казалось, разбудил девушку в тот момент, когда она только что заснула.

– Да, да... – Дора рывком села на кровати, щурясь от яркого солнечного света, заливавшего комнату, и стараясь понять, где она находится. – Что такое? Что случилось?

– А то, что давным-давно наступил новый день! – Хуан быстро вошел в спальню, сочтя полусонное бормотание девушки за разрешение. Внимательно оглядев ее, он энергично продолжил: – У нас сегодня много дел, так что со сном, которым ты достаточно насладилась, покончено.

– Каких дел? – подозрительно спросила она, стараясь стряхнуть с себя остатки сна.

– Мы едем в Провиденс, – коротко бросил он. – К сожалению, из-за твоего бегства и последовавшего за ним несчастного случая Марио не сумел закончить свои дела. Поэтому несколько оставшихся поездок я взял на себя. Естественно, ты поедешь со мной.

Дора как завороженная смотрела в непреклонное лицо Хуана, потрясенная тем, что тому наплевать на здоровье брата.

– Вы собираетесь оставить брата одного в больнице, пока будете ездить по стране? – удивленно спросила она. – Разве вы не должны быть рядом и позаботиться о нем, когда он придет в себя?

– В этом нет необходимости, – сухо отрезал Хуан. – Потому что в этот момент он найдет у своей постели мать и тетку. Они прибыли сегодня рано утром из Мехико. Самолет встретил наш хороший друг из консульства и устроил женщин в лучшую гостиницу Сомервилла.

– Но... – хотела было возразить Дора.

– Никаких "но"! – твердо пресек он. – Не сомневайся, мама с избытком одарит его любовью и сочувствием. А так как я намеренно воздержался от того, чтобы сообщить ей о неудачном браке Марио, то собираюсь держать тебя подальше от них обеих. Мать овдовела два года назад. Ей и так пришлось пережить слишком много. А теперь она едва не потеряла любимого младшего сына. Не хватает того, чтобы ей на голову свалилась совершенно ненужная и вдобавок непорядочная невестка!