Текст книги "Страсть Зверя Пустыни (ЛП)"
Автор книги: Леона Хард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Глава 23
POV Лилия
На следующий день я как никогда ждала появления Ярина. Всё утро я провела возле меча и невзирая на обжигающую боль в запястьях терла толстую веревку, с каждой секундой приближаясь к заветной цели – освободиться из заточения. Как только Ярин явился в гости я вкратце поведала о появлении двух мужчин и выдвинула свои мысли о возможно разгорающемся мятеже. Пойманные в капкан, запуганные и голодные люди вели себя крайне агрессивно. Ярин не показался удивленным и пояснил, что до них доходили слухи о настроении некоторых наглых личностей, но он заверил, что все под контролем.
Под каким контролем, если меня вчера чуть не изнасиловали и я бы никак не смогла справиться с двумя мужчина, будучи связанная!?
– По какой причине они заявились именно к тебе? Во хмелю перепутали палатку? – вслух размышлял Ярин, а я на это вопрос решила соврать, ибо, зная буйный норов шейха, лучше умолчать, что на его собственность не так посмотрели.
– Наверное, в туалет ходили. Не знаю… – пожала плечами, хотя Ярин не мог видеть моих жестов. После ночного инцидента я немного отвлеклась от волнения о сына, на волнение о всех нас. Даже, если Азамат выстоит против болезни, не факт, что мы останемся живы, если произойдет мятеж в наших рядах. После той ночи я начала прислушиваться ко всему, что происходило вокруг. Еще целую неделю я терла веревки, маленькими шажками приближайся к освобождению из плена и заодно изучала обстановку в армии.
Люди часто и весьма эмоционально интересовались:
– Сколько нам еще сидеть в пустыне? Когда мы вернемся домой!?
– Еще немного. Не больше недели. Пик хвори пройден, число зараженных пошло на убыль, – исправно отвечали (врали) охранники.
Ни минуты не сомневалась, что это стандартный ответ, призванный успокоить панику. На самом деле никто не знал, когда можно вернуться к людям без опаски их заразить. Заразные мы еще или уже нет?
Каждую ночь мою палатку обдавал яркий красно-оранжевый свет, в котором угадывался огонь, сжигавший трупы сотен и сотен умерших от хвори.
Кого-то хворь убивала за день, кого-то вроде меня обходила стороной, а над ком-то изощренно издевалась, заставляя корчиться в судорогах и визжать от боли, а кого-то она держала в плену много дней и проверяла на прочность, например моего сына.
***
За три недели я всего один раз услышала голос Артура. За все время он так ни разу и не подошел ко мне. Мог ведь, как Ярин пообщаться со мной. То ли не хотел, то ли намеренно изводил не знанием. Должен ведь понимать, как мне тяжело! Я понимаю, что у него нет времени на светские беседы, но жалкие несколько минут можно выделить для встречи со мной!?
Едва различила его голос, как я на удивление резко подорвалась с пола и громко прокричала его имя. Позабыв о привязи, дернулась вперед, но облезлая веревка натянулась и не дала дойти до желаемого места назначения, а напротив вернула послушную марионетку назад. На место. Как тварь на подстилку.
Он где-то там. Совсем рядом. Близко. До него почти можно дотянуться.
Подойди, прошу, я устала быть одной, я изнемогаю от страха. Дай надежду на лучшее. Скажи, что с сыном все будет хорошо.
Я вновь прокричала его имя так громко, насколько могла и он слышал. Уверена – услышал, но упрямо не подходил. Пообещал ведь, что не подойдет пока хворь не закончится, поэтому не приближался. Упрямец!
– Артур, пожалуйста! – взмолилась. Может мольба подействовала, а может еще что-то, но вскоре на палатку легла большая тень. Она приблизилась почти вплотную на расстоянии одного метра и встала напротив меня.
Некоторое время между нами было молчание. Мы странно замерли, не зная, как поступить и что сказать. Словно разучились говорить, а потом синхронно оба заговорили. И он что-то сказал про то, что я ни дня не могу без него прожить, а я гневно обрушилась на него потоком брани и претензий:
– Как Азамат? Как ттты!? Как вообще… Дьявол, я столько дней нахожусь в неведении, а ты даже минуты не можешь найти, чтобы пообщаться со мной! Я не прошу отчитываться передо мной, но хоть что-то сказать можно!? Я имею право знать, как мой сын!?
Довольно быстро он меня перебил, потому что не привык, чтобы его, как маленького мальчика отчитывали, и хвала красным пескам даже не разозлился на мой всплеск эмоций, а просто заткнул меня, повысив голос:
– Твой сын и жив, и мертв. Находится в этих двух состояниях одновременно. Ты рада это услышать?– с холодной резкостью и грубо дал мне столь необходимый ответ. Вместе с ним в голову хлынул мощный поток крови. От внезапного головокружения я покачнулась на пятках, запоздало раскинув руки в разные стороны восстановила хрупкое равновесие.
Всё в порядке. Просто небольшое головокружение из-за того, что слишком резко поднялась и побежала, а силы в организме минимальны.
– Ээээй!? – услышала странный зов Артура. – Что молчишь? – кажется он начинал злиться. – В обморок что ли грохнулась!? – в проеме между тканями показалась рука Артура и он уже почти отодвинул мешающую ткань и зашел внутрь, но я подала голос:
– Я здесь.
После моего ответа рука исчезла, а я вновь оказалась полностью в тени, наедине сама с собой. И почему-то я испытала разочарование. Мне захотелось пойти за ним и взять его за руку. Это странное желание было настолько мощным, что мне из последних сил удавалось сдерживаться и оставаться на месте. Я так хотела к нему прикоснуться и даже больше, чем просто прикоснуться. Ласку его неожиданно захотела. Прямо сейчас вот в этот момент, чтобы зашел сюда и повалил на лопатки, подмял под себя и хоть на немного отвлек от всех страхов. Это все из-за одиночества. Я слишком сильно одичала.
Я то и дело посматривала на тень Артура и мысленно осекала себя, чтобы я не двигалась с места. Чтобы не сходила с этого самого места! Чтобы не смела, ничтожество, делать шаг и протягивать руки. Да пусть хоть трижды буду изнемогать от желания потрогать его сильные плечи и вдохнуть его мужской запах. Укутаться в нем. Поплыть от сладкого томления в теле. Чтобы не смела… чтобы не смела. Я сказала – не смела поддаваться своим низменным желаниям!
О, дьявол меня поглоти в свои пески, я все-таки это сделала. Я сделала шаг к нему, максимально растягивая веревки, после чего, не задумываясь, немедленно протянула две руки, касаясь ладонями его груди через ткань палатки. Даже это прикосновение через преграду обдало кипятком кожу. Кровоток вновь ускорился по венам, даже несмотря на по-прежнему мешающие веревки. От тепла мои пальцы рефлекторно сжались. Изнывая от желания, я прикоснулась лицом и в особенности лбом к мощному рельефу груди, пытаясь вдохнуть мужской запах, но почувствовала только затхлый воздух, исходящий от старой палатки.
– Пообещай, что вернешь мне живого сына. Я все сделаю, только пообещай, что он будет жить! – попросила его в этот самый странный момент между нами, но Артур не спешил давать обещание, чем ввел в еще большую панику и заставил панически захлебнуться. – Любить тебя буду вечно. Всю себя отдам тебе, полностью подчинюсь, только пообещай, что вернешь его живым! Пожалуйста!
Почему он не обещал? Почему сомневался!? Почему не уверен, что сможет выполнить свое обещание!?
– Артур… – позвала, отняв лицо от его груди и хотела посмотреть наверх – в его глаза, но темная палатка помешала разглядеть выражение его лица. Его руки больно сдавили мои плечи и резко оторвали от себя. Как будто отрезали лишний кусок.
– Отродье, не зли. В прошлый раз, когда ты обещала вечно любить меня, твои соратники перебили часть моего народа у МЕНЯ же в оазисе, поэтому не стоит давать подобных обещаний. Ты итак без уловок и предлогов будешь отдавать себя мне и полностью подчиняться моей воле.
Из-за его отказа меня начало трясти мелкой дрожью. Я прикрыла ладонью рот, чтобы не показать Артуру, насколько я растеряна и отошла вглубь палатки, повернувшись к нему спиной, не зная, что можно еще сказать. Не представляю, через сколько времени он ушел, но, справившись с нервами, я повернулась к стене палатки и обнаружила на месте Артура – пустоту. Тень исчезла и оставила меня одну.
Глава 24
POV Лилия
Сколько еще могло продлиться это безумие? Должно быть долго. Да, только уставшие люди требовали правдивых ответов, а не пустых отговорок. Мне не дано знать, что ими двигало, откуда подобная жестокость по отношению к зараженным собратьям по оружию? Должно быть это страх. Только это чувство могло настолько уродовать души людей и превращать их в истинных животных.
На закате двадцать второго дня нашего заточения людской страх достиг апогея и вылился мятежом. Странный шум и яростные голоса привлекли мое внимание и я сразу почувствовала неладное. На подсознательном уровне после встречи с пьяными гостями я была готова к подобным событиям. Один Ярин почему-то уверял, что все под контролем. Он чувствовал себя защищенным и поэтому не представлял, как страх за свою жизнь менял людей и превращал их в чудовищ.
Постепенно звон скрещенных мечей и крики максимально приблизились ко мне и заставили поторопиться. Как обычно мне не хватило немного времени, чтобы до конца разрезать веревку. Еще вчера вечером я могла до конца "допилить" веревку, но за последние дни я слишком расслабилась и не поторопилась, а теперь надо было срочно разорвать оставшиеся жалкие миллиметры веревки, пока мятеж не добрался до меня!
Ощутив мощнейший прилив энергии и желание защитить сына, я принялась тереть веревку об меч и спустя многие минуты напряжения мне удалось ее разрезать и высвободить руки. Но при попытке поднять их или подвигать все мышцы пронзало мощнейшей судорогой и я обреченно, опустив их вниз, болезненно застонала.
Даже с такими руками необходимо любым способом вытащить меч из песка. Артур безоружен, а люди, судя по разговору незнакомцев, злы именно на него. Им всегда надо кого-то винить в своих бедах. В первую очередь они злы на шейха за то, что не убил меня с Азаматом, а позволил хвори распространиться! Ложь! Азамат – не источник хвори, а такая же жертва, как и они все.
Я не представляла, как вытащить меч. Мои руки не то, что держать не могли, они от упадка сил постоянно непослушно дрожали и ощущались, как инородный объект в теле, которым я не могла управлять. Пришлось действовать наугад.
Первым делом я схватилась за конец веревки, торчащей из песка, и потянула за нее. С нескольких попыток удалось вытащить, тем самым освободив немного места рядом с мечом, куда сразу начал сыпаться песок, закрывая образовавшуюся воронку. Прежде чем дыру затянуло, я успела вырвать оружие из плена. Мышцы рук в миг загорелись. От усердия и усталости я на некоторое время прилегла на спину и постаралась возобновить нормальное дыхание.
Уже позднее мысленно собравшись, я нашла в палатке мужскую рубаху с капюшоном и защитными очками. Надела на себя поверх старой изношенной одежды, взяла меч и впервые за три недели вышла из палатки. А там увидела то, как люди превратились в животных. В жестоких, кровожадных чудовищ. Я направилась строго вдоль линии палаток, стараясь затеряться в толпе. Меч "везла" острием вниз по песку позади себя.
Палатка Азамата не слишком далеко, но эти метры показались километрами.
По дороге стала свидетельницей, как трое мужчин вытащили изможденного, явно зараженного хворью мужчину за шкирку из палатки и, не слыша его просьб о помиловании, вонзили меч в живот жертве. Без сожалений, без угрызений совести.
Закончив с одним зараженным, мужчины развернулись и встретились взглядами со мной, застывшей в одной позе. А я в этот момент не могла сдвинуться с места, искренне пораженная жестокостью и не в силах отвести жалостливого взгляда с убитого мужчины.
Люди решили расправиться со всеми заболевшими?
Мужчины сделали дружные шаги по направлению к следующей жертве (ко мне), а я, нервно сглотнув, и почувствовав себя предательницей и омерзительным существом, глядя на свежий труп мужчины, громко и четко произнесла:
– Смерть заразным!
Удовлетворенные моим предложением, один из мужчин по-дружески хлопнул меня по плечу, а затем все трое потеряли ко мне интерес и направились дальше. За очками, капюшоном и худобой они не разглядели ни мою половую принадлежность, ни мою личность, а ведь в их списке точно будем мы с Азаматом.
Проводив их взглядом, я быстрее пошла к необходимой палатке, молясь об одном, чтобы Бонифациев не тронули ублюдки-предатели! Возле палатки Артура я попала в самое пекло – бой. Благо среди воинов обнаружила Ярина:
– Лиля, хвала пескам, я как раз шел за тобой, когда на нас напали!
Принц резко замолчал на полуслове и отошел от меня, уводя очередной удар врага от себя и меня.
– Артур там! – кивнул на палатку, вход которой он видимо охранял. Я была как в каком-то муравейнике. Три недели не видела лиц и не слышала людей, а теперь их слишком много и ощущение, что я оглохла и потерялась в этом сумбуре.
Ярин, прикрыв меня от возможного нападения, помог мне дойти до палатки и с огромным облегчением войти в нее. Едва зашла, как до моей шеи дотронулся кончик меча, а мой от неожиданности вывалился из рук и грохнулся под ноги. Почти сразу при свете восковой свечи перед собой я разглядела очертания Артура, направившего смертельное оружие. Узнав меня, шейх раздраженно цыкнул, убрав меч от моей шеи.
– Ты опять едва не сдохла! Когда-нибудь я точно тебя не намеренно, но грохну!
Его раздражение быстро исчезло, а вместо этого появилось тянущее молчание, которое я нарушила, просто по привычке оскалившись:
– Ни минуты не сомневалась, что если мне уготована в ближайшее время смерть, то только от тебя! – отвлекаясь на дерзкие фразы, я успела бегло осмотреть облик Артура, отметить его изможденное, словно похудевшее лицо. Мышцы и объемы тела свиду остались прежними, но лицо будто осунулось. Поймав точно такой же, как и мой пристальный изучающий взгляд на себе, я поспешила отвернуться, потому что моя внешность явно выглядела плачевно, хорошо, что мужская одежда хотя бы частично скрывала мой потрепанный, поблекший вид.
Артур запоздало увидел свой меч, лежащий на полу, и с озорным блеском в глазах поднял его в воздух, рассматривая своего любимца на предмет повреждений. Я же, спасаясь от пристального взгляда, обошла шейха и направилась вглубь палатки.
– Акт о ненападении? – донесся вопрос в спину. До меня не сразу дошел смысл слов, только когда, повернувшись обратно, увидела застывший вопрос в глазах шейха. Он интересовался рамками наших отношений? Предлагал отставить на время нашу вражду? А я тем временем в углу палатки увидела Азамата и бросилась к нему, ощущая, как слезы закрыли обзор. Уже, подхватив все также находящегося без сознания сына, сквозь боль в груди и жжение в глазах озвучила:
– Скорее временное перемирие с возможностью дальнейшего продления договора!
Прижала Азамата к себе, заставила ногами обхватить мою талию и прижаться головой к моей груди. Он такой худенький. Его голова неосознанно покачнулась и завалилась в бок, вызвав у меня непрошенный стон. Пришлось подхватить его за затылок и покрепче прижать к груди, чтобы шея не болталась. Хоть сын до сих пор без сознания, но я по крайней мере ощущала его тепло и спокойное сердцебиение.
– Давай, очнись, пожалуйста, – попросила его, вдыхая детский родной аромат, но малыш не услышал и промолчал на мои просьбы. Я заморгала, прогоняя отчаяние и панику при виде все такого же сына, каким он был в последний день нашей встречи.
– Думаю, он не заразен, можешь остаться с ним. Красные ожоги цветка уже сошли.
Мне его разрешения не требовалось, я бы все равно ни за какие монеты мира отсюда живой не ушла. Тем не менее послушно закивала, изображая покорность. Развернувшись с сыном на руках, кивнула в сторону выхода и гневно подсказала, вспоминая, как отвратительно ночные гости говорили о шейхе:
– Твои люди забыли, кто их повелитель.
Мятеж собственых людей его не беспокоил, а только раззадоривал, судя по тому факту, как он дерзко вздернул уголок губ в насмешке, посвещая ее мне и самодовольно хмыкая.
Он напомнил, кто является повелителем.
Несмотря на явную слабость, усталость и тревоги, сказавшиеся на нем потерей веса, в Артуре боевого духа столько, что хватит на целую армию. Почему-то вернув его меч и увидев его целым и невредимым я уже знала, чем завершится мятеж. Спустя полчаса лязг меч прекратился и я, по-прежнему качая Азамата на себе, вышла вместе с ним понаблюдать за окончанием борьбы с красной хворью.
Самые главные и агрессивно захлебывающиеся слюной зачинщики поначалу будучи связанные еще пытались что-то кричать, но вскоре смиренно притихли. Особенно в тот момент, когда остальных напуганных людей выпустили из палаток, а их посадили на колени перед лицом народа. Артур дождался единодушного молчания, после чего, подставив меч к горлу первого зачинщика, напомнил присутствующим:
– Вы забываете, что я опаснее всех существующих болезней вместе взятых, потому что я не настолько милостив, чтобы оказать вам услугу и перед смертью дать попрощаться с близкими!!! – меч прошел идеально сквозь шею первого самоубийцы, посмевшего пойти против своего господина. Видимо, меч наточился в песке за время нашего заточения.
– Всех трусливых тварей я лично зарежу! А тот, кто желает уже через неделю вернуться в родной оазис с почестями, как герой своей земли, тем советую перестать трястись и помогать или хотя бы не мешаться!
Хворь сделала то, что не смогли сделать восемь вражеских земель, всего за месяц уменьшив вдвое численность войск зверя. Красная пустыня стала кладбищем почти тысячи воинов.
Наш сын пришел в себя через три дня. Красная хворь отпустила его из смертельных объятий, только оставила о себе жуткое напоминание – изуродованную красными ожогами левую сторону лица. Никогда не забуду тот момент, когда Азамат увидел свое измененное лицо в отражении зеркала... Во всем виновата я и только я.
Глава 25
POV Лилия
В ночь мятежа Артур убедительно и безжалостно собственными руками, заляпанными кровью, вырезал страх из своих некогда преданных воинов. Трусы, предавшие его не достойны пощады. В этом я была с ним согласна и даже не пыталась остановить или возвать к голосу совести.
Вернулся шейх спустя много часов, по-прежнему бодрый. Влетел в палатку, всего за секунд пространство своей бушующей энергией. После битвы рубаха на нем разорвана, пропитана пылью и кровью; лицо лоснится от пота; грудь, видимая через разорванную рубаху шумно вздымалась и гневно опадала, выдавая праведный гнев:
– Сукины дети, воспользоваться моментом, когда я вынуждено ослаб!? Но кара не заставила себя долго ждать! – с поистине зловещей улыбкой шейх начал раздеваться и снимать с себя грязные тряпки. А я не стала наблюдать за его раздеванием, вместо этого погладила лежавшего рядом со мной сына.
Шейху неведом страх обычных смертных и поэтому на смертельный бой он направлялся подобно женщинам на светский вечер.
– Они напуганы, – пояснила очевидные вещи тому, кто лишен подобной эмоции. Время от времени я поглаживала худые безжизненные пальцы сына, а краем глаза ненарочно фиксировала процесс раздевания мужчины.
– А ты – обычная женщина была не напугана? Мне следует уволить всех членов армии и нанять тебя единственную в качестве моего оруженосца?
Попытка разрядить обстановку удалась, вызвала непроизвольный смех. Просто я слишком счастлива, что Азамат за месяц не умер и появилась слабая надежда на улучшение.
– С твоей стороны было очень жестоко привязать меня к своему мечу. Я еще долго не смогу нормально двигать руками.
Подняла конечность строго вертикально, а потом расслабила и охотно показала, как та без сил с характерным шлепком плюхнулась обратно на одеяла.
– Уверен. Уже завтра будешь прыгать по палатке и махать мечом, – мрачное предположение еще больше развеселило.
Я не ослышалась? Меня похвалили? Дважды? Очень странно и необычно слышать это из уст самого неласкового мужчины, которого я когда-либо встречала.
– Ты...тоже бываешь… неплох… – буркнула в подушку. Это максимальная похвала, на которую я была пока способна из себя выдавить.
Впервые за долгое время я чувствовала себя…себя… защищенной. Какое противоречивое чувство неожиданно возникло, когда я оказалась здесь. Столько дней не могла нормально спать, а сейчас сон медленно захватывал разум, прикрывал мои уставшие веки. За стенами палатки наконец-то стало оживленно, хоть и причина выхода людей весьма печальна. Крик, шепот, плач, хрипящий кашель с кровью, предсмертные стоны. В любой момент могут напасть притаившиеся мятежники, а я настолько расслаблена рядом с Артуром и Азаматом, что готова доверчиво заснуть и доверить охрану себя и сына шейху...
Всего на секунду прикрыла глаза, скрестив пальцы с сыном, и под грозный голос Артура, вибрирующий в каждой клетке моего организма, мгновенно заснула…
***
В темноте ночью я, к сожалению, не разглядела сына и только на утро на левой стороне спящего личика обнаружила глубокие "рытвины". Будто неизвестный моральный урод вырезал кожу тупым ножом, не ровно, без душно, а потом обратно наизнанку пришил уродливо и криво. Глубокие рытвины покрыли не только лоб и щеку, но и веко, отчего казалось что кровавая гематома полностью залепила глаз. Возник страх и тяжелое сомнение насчет того, сможет ли Азамат видеть левым глазом? Еще два дня нервной тишины и слепой веры в лучшее, а потом красные пески смилостивились. Возможно услышали мои молитвы и просьбы. Или простили нас – грешных рабов.
На третий день Азамат раскрыл сонные глаза и заворочался. Будто проспал ночь, а не целый месяц. Сладко зевнул на радость мне и потянулся, лежа клубком между мной и Артуром. Обнаружив нас рядом с собой, удивленно захлопал ресницами, ведь впервые просыпался и рядом со мной, и рядом с отцом, защищенный нашими телами со всех сторон.
В тот день он не заметил того, как мы слишком молчаливо и пристально наблюдали за его пробуждением. За новым рождением. Именно так я восприняла его пробуждение. Артур подарил моему сыну новую жизнь и мне до конца дней с ним не расплатиться.
Я не хотела омрачать радость от его пробуждения и потому первые дни не давала ему посмотреть на себя. Благо зеркал в лагере мало, но однажды только на пять минут вышла по делам и не уследила, как он тайком выскочил на улицу поиграть со знакомой девочкой. А она… она завизжала, увидев его лицо. Прогнала его с горькими словами:
– Фуууу! Уйди! Фу, безобразный!
Она сказала моему сыну «фу»! Как мерзкой псине!
Азамат такой растерянный прибежал, не поняв в чем дело, тогда же пришлось сознаться и дать проклятое зеркало. Тяжело не иметь возможности исправить свои ошибки, а просто наблюдать, как он рукавом агрессивно стирает унизительные жалкие слезы при виде своего лица.
Чтобы было легче спрятать свою слабость, я прижала его лицом к груди, чувствуя как дрожат худенькие плечи. И саму в тот момент задушили слезы.
Мне хотелось взять мелкую дрянь на руки, перевернуть и головой в песок воткнуть, как гвоздь в деревяшку, но останавливало только то, что это маленькая глупая невоспитанная дура не виновата. Это ее мамаша нормально не воспитала!
Азамат впал в агрессивно-равнодушное состояние. Больше не было того активного мальчика. Этот передвигался лениво, не желая что-либо делать, замкнулся в себе. Огонь «детской активности и веселья» потух. Этот мальчик отвечал холодно и грубо, а Артура и вовсе игнорировал и старался не попадаться ему на глазах. Вечером притворялся спящим, когда приходил шейх. То ли избегал его за то, что ему стыдно. Ведь теперь он стал некрасивым принцем, а принц – прекрасное лицо земли? То ли не знаю. Других причин злости на Артура я не нашла.
Один раз из Азамата все же вырвался вопрос:
– Мам, я останусь уродом? – откуда такие жестокие слова?
– Ты не урод, не говори плохие слова. Обещаю, все женщины будут бегать за тобой, – обняла его щеки ладонями и попыталась пошутить. – Шрамы украшают мужчину и тебя украсили. Посмотри на своего отца. Его тело и лицо хранят отпечатки многочисленных ранений. На одном лице у него пять видимых шрамов, но это нисколько не портит общего облика, а на теле его невозможно сосчитать точное количество шрамов. Сколько бы не пыталась, я всегда со счета сбивалась.
Почему-то от моих слов он сильнее озлобился, гневно сбросил мои руки со своего лица и накричал:
– Его шрамы служат доказательством отваги и бесстрашия, а мои о чем будут говорить? – он жестко ткнул себе в заплывший левый глаз пальцем, словно наказывал себя.Еще и еще раз больно уколол пальцев себе в глаз. – Слабак едва не умер от обычной болезни?
В порыве гнева он задел чашу с водой и рванул на выход из палатки и даже не обернулся на зов. Просто не пожелал меня слушать.
От отчаяния у меня опускались руки и впервые я не знала, как достучаться до сына, как найти ключ к его двери, за которой он спрятался.
Артур ни слова не говорил. Молча наблюдал за нами. Иногда хотелось, чтобы он проявил хоть каплю ласки по отношению к Азамату. Поддержал теплыми словами, но это все равно что мечтать, чтобы скала начала петь! Он не способен на ласку. Артур казалось даже не видел в шрамах никаких проблем и искренне недоумевал, отчего мы грустим и ссоримся.
Целую неделю после пробуждения Азамата, лагерь по-прежнему стоял в пустыне и ждал смерти последних зараженных, чтобы иметь возможность выйти к людям. Оставшиеся выжившие люди уже спокойно общались между собой и чудесным образом красный цветок их уже не трогал. В последний день Артур позвал Азамата на обход армии и было видно, как сын не хотел идти к людям, бросил на меня просящий взгляд, но как бы не было жалко, я напротив поддержала идею. В их отсутствие я сгрызла ноготь на пальце, протоптала дорожку от одного конца палатки до другого. И когда мое сердце уже устало бить меня в грудную клетку, они, наконец, вернулись.
Возможно у них одинаковые реакции или мысли, поэтому Артур неведомым образом отгадал, как Азамат отреагирует. Я бы никогда не смогла добиться подобного результата. Не знаю, что он придумал или сказал сыну, но это подействовало. Сын впервые после получения шрамов улыбнулся мне. А когда я спросила, что произошло, то меня мягко заткнули и сказали, что это мужской секрет.
– Девчонкам негоже лезть в мужские разборки! – эта фраза явно была скопирована у отца.
А что они задумали, я узнала гораздо позднее.
