Текст книги "Страсть Зверя Пустыни (ЛП)"

Автор книги: Леона Хард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Леона Хард
Жестокая любовь. 3. Страсть Зверя Пустыни

Глава 1

Совесть

POV Лилия

Речь звучала, как страшная сказка, наполненная горькими предсказаниями и вопросами, которые били в самое сердце. Точно в цель, как ловкая стрела. От мрачных слов  кровь в жилах превращалась в обжигающий лед и сердце приостанавливало стремительный «бег» .

Я бы могла посмотреть в лицо женщине, но не хватило обыкновенной смелости. Все что мне оставалось глядеть в пол и слушать старческий, хриплый, обессиленный голос, не прерывающийся даже на дыхание:

– Теперь каждую ночь зверь будет приходить к тебе и брать. С голодной одержимостью. Грубо и мощно. Когда только пожелает грязного соития. А ты того же жаждешь? Теперь послушно будешь ложиться на спину, разводить колени в стороны и принимать всю мощь и страсть жадного любовника, который отныне не даст тебе покоя. Дорогое дитя, будешь ли ты сладко стонать и услаждать этими страстными звуками слух своего грязного чудовища? Станешь мокрой для него? Голодной и податливой?  Знай, что Зверь оторвется на твоем теле за годы отказов, так что ноги перестанут сдвигаться.

А как думаешь твой отец наблюдает из песков, как его единственная дочь отдается его убийце? Заманчивое зрелище должно быть для него, не правда ли Лилия? Или ты теперь Роза Красных Песков? Его Роза?

Одичалый зверь слюной исходит по тебе, так иди же и утоли его голод, грязная потаскуха!!!

Слова «грязная потаскуха» ударили не просто стрелой, а мощным тараном в грудь, выбив дыхание, душу, мысли и заставили пьяно поднять взгляд.  Увидеть, как радужки в глазах старухи резко исчезли. Растворились. Теперь два белых, словно слепых пятна смотрели на меня, но это видимость. Первое неправильное впечатление, ведь незнакомка совершенно точно знала куда идти. Прямо ко мне.

Оскалившись, она вырвалась из невидимых кандалов и засеменила по полу босыми ногами-палками, обтянутыми морщинистой кожей, без капли жировой прослойки.  Ее худые пальцы вцепились в мое горло, отняв кислород, заставив задохнуться, беззвучно открыть и закрыть рот.

– Отродье! Отродье! – синхронные голоса вторили старухе и звали меня.

Во тьме сквозь легкую дымку в сознании я увидела десяток людей полностью обнаженных, но покрытых слоем крови. Изможденных, худых, как скелеты. Они шли и тянули пальцы, отрубленные по фалангам.

– Это Зверь с нами сделал! Помни! Всегда помни лицо убийцы! Иди к нам, отродье, мы заждались! Иди к нам, последнее дитя тринадцатой земли!

Чем сильнее я билась в удушающих объятиях старухи, тем омерзительнее звучали оскорбления.

Сотни мертвых рук схватила меня за волосы и начали жестко рвать. С легкостью уничтожили ночное одеяние. Руками с торчащими костями вместо пальцев впились в мою кожу, разрывая ее, полосуя, словно тупыми ножами. Кровь с открытых ран брызнула мне в глаза и на миг ослепила. Закрыла обзор на уродливые трупы.

Пытка была безжалостная, мучительно-долгая и болезненная и если бы мое горло не сжимала старуха, я бы  визжала, как безумная дикарка. Мучения не заканчивались, а лишь нусиливались. Секунды набирали обороты и отсчитывали время до того момента, как мои глаза в предсмертных муках закатятся к потолку, но, словно по щелчку пальцев, вскоре всё прекратилось.  Кто-то невидимый командовал черных праздником мести. Чужие руки отпустили, позволяя мне полностью обнаженной с изуродованным телом обессилено рухнуть на колени перед лицом своей совести.  А мою совесть звали лучший друг детства – Антуан и отец. Я хотела что-то сказать, правда, хотела с ними поговорить. Разлепила губы, залитые кровью, но слова не получались. Из моего рта все также доносилась тишина. Возможно от удушья пропал голос. Я потерла горло, снова и снова пытаясь заговорить с некогда мне близкими людьми, но безжалостный меч палача одним ударом отрубил две головы, мгновенно скатившиеся мне под ноги.

Меня затрясло, как в лихорадке, руки, ноги задрожали от зрелища, и я начала падать лицом вниз прямо в личную кровавую преисподнюю, похожую на огненное болото, но прежде чем оно сожгло, картина резко рассеялась, превратившись в белую дымку.

Я распахнула веки и оказалась в знакомой палатке. Пробудилась с криком , ощущая, как заколотило безумное сердце и как заструился ледяной пот по позвонкам.

Бедный Азамат испуганно встрепенулся от резкого окрика. Подорвался с мягких подушек и обеспокоено обхватил меня маленькими ладонями за талию, прижавшись щекой к груди.

В ответ я его крепко обняла подрагивающими руками, покрытыми липким потом ужаса и несколько раз погладила по макушке.

– Простите…простите, – как в бреду запричитала, успокаивая сына своим голосом. Для меня он показался жутко дрожащим, но сын не заметил моего состояния и не слышал, как я шмыгала носом и вытирала тыльной стороной руки со щек слезы, пролитые во сне.  Перед глазами до сих пор – лица отца и лучшего друга. Мое подсознание невероятно жестоко подбросило самые тайные мысли.

Едва Азамат, доверчиво прижавшись к моему боку, крепко заснул, я  решила выйти из палатки на свежий воздух, чтобы перевести дыхание и успокоиться.

Прежде набросила штаны (спала я в одной рубахе, доходящей до середины бедра), накинула капюшон на голову, пряча огненно-рыжие волосы. Надела очки, скрывая глаза от ночного излучения красных песков и вышла из палатки.

Словно оранжевое болото разлилось под ногами, но жара, на удивление, не чувствовалось.  Но сколько бы, блаженно не прикрыв веки, я не вдыхала ночной воздух, никак не могла надышаться и успокоиться, ведь там во сне я видела их… Их так много. Трупы. Ожившие мертвецы из тринадцатой земли шли ко мне, звали в крепкие объятия. Приглашали к себе. Если бы верила в приметы и сны, подумала, что мертвецы зовут меня на тот свет, я итак слишком задержалась в этом мире после уничтожения тринадцатой земли. Зверь в тот день дал мне отсрочку от смерти.

Во сне совесть винила за то, что сближалась с врагом своего народа, с убийцей и тираном Красных Песков.

На протяжении дня рядом с сыном удавалось вести себя как обычно.  Держать маску серьезной самодостаточной двадцати пятилетней женщины. Улыбаться, успокаивающе поглаживать Азамата, расстроенного прохладной встречей с отцом.

Не так мне представлялась встреча с бывшим любовником и не подобным образом видела знакомство сына с отцом. Более того, я не собиралась встречаться с Артуром Бонифацием до конца своих дней, но жизнь – веселая проказница на пять лет разъединила нас и вновь соединила на смертном одре Зверя.  Я отбросила ненависть, вернувшись для его якобы спасения, хотя предполагаю и без моего внезапного появления Артур излечился бы о ран. А я всего лишь приходила и раздражала шейха своей заботой и мнимой покладистостью, несколько раз он даже выгонял меня. Все эти манипуляции по моему возвращению были больше похожи на шкодливую задумку Ярина для нашей с Артуром встречи.

Возможно было опрометчиво признаваться в том, что Азамат – его сын, но какой смысл скрывать правду? Позлить шейха? Любой, кто посмотрит в глаза Азамата, увидит хорошо знакомые стеклянные глаза Артура, меняющиеся при разном освещении. Более того, сын видит в темноте также хорошо, как и днем. А я не знала, что Артур тоже видит в темноте? Он мне не говорил.

 К тому же, не факт, что Артур оставил бы вживых моего сына, предположительно рожденного от другого мужчины.

Все же решение рассказать правду было правильным, хоть и приведет в будущем к непоправимым изменениям в моей жизни.

Вопреки моим тайным ожиданиям увидеть Артура, обнимающего сына или хотя бы одобрительно хлопающего по спине, я стала свидетельницей, как Зверь всего лишь бросил короткий, недоверчивый взгляд на сына, следом на меня и Ярина, после чего коротко велел всем выйти и оставить его одного. Сразу стало понятно: не поверил в свое отцовство. Хотя утверждал обратное. Ярин с одного взгляда и с одной беседы отметил в Азамате поведение и черты Артура. Но для Зверя действительно трудно поверить,  особенно учитывая события, накладывающие тень на его собственное рождение.

Я многое обдумала сегодня днем. Думала о том, что можно вернуться в свой дом, там где сельчане меня уважали и ценили, но… Артур теперь не отдаст сына, да и я, трезво поразмыслив поняла, что для благополучия Азамата сделаю все возможное и невозможное. Мой сын из семьи Бонифациев и имел права на всё. Я больше  не позволю ему жить в голоде, холоде и вечном страхе нищеты. Азамат достаточно повидал.

Если потребуется, то я вернусь в адское болото, именуемое дворцом Бонифациев, буду терпеть ненависть его народа, даже соглашусь жить с Тиль и ее наследником, но мой сын займет свое место по праву, но… между нами с Артуром ничего не изменится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ У меня было столько разных мыслей, что поглощенная ими не сразу поверила, что это наяву раздался шорох. Словно хищник почуял добычу. Из палатки, расположенной в нескольких метрах от моей, вышел тот, кого больше всех не желала сейчас видеть.

Зверь сразу обнаружил меня.  Ему кажется тоже не спалось. На нем лишь штаны, а верх перевязан многочисленными бинтами, скрывавшими последнее смертельное ранение, которое и привело меня к нему.

Рассекреченная и оказавшись в уединении с Артуром, я недовольно, но негромко цыкнула себе под нос.   Вспомнила его «всевидящие» в темноте глаза и перестала удивляться тому, как быстро обнаружилось мое местоположение, несмотря на то, что я полностью сливалась с темной палаткой и пряталась от любопытных.

Внимательный прищур прошиб до костей, до позвонков, закрутил мои органы в спираль, зажал мои нервы в ловушку, но на все красноречивые взгляды я молчала и делала вид, что сильно заинтересована обжигающим озером песков.

Тишина начала сводить с ума и молчание ночного гостя тоже порядком выводило из равновесия от того, что не знала поверил ли он моей игре? Понял, что намеренно не желаю замечать?

Я уже настороженно схватилась за полог палатки, когда в голове раздался мерзкий внутренний голос. Сбив с шага, он томно зашептал мне на ушко:

«Полюбуйся на его широкую грудь и мощный разворот плеч, за которыми спрячется любая женщина. Где-нибудь еще встречала подобное тело, излучающее мощь и власть? Хочешь потрогать его грубую кожу, изрисованную ветвистыми шрамами? Прислонить к ней губы и языком слизать мужской аромат? А помнишь его огромные пальцы? Как же они глубоко входили в лоно, проверяя насколько ты влажная. Растягивали, заставляли порочно выгибаться в позвоночнике и блаженно запрокидывать голову. Должно быть его пальцы способны заменить член обычного хлипкого мужчинки. Не находишь? А что уж говорить о его члене. Нет. Не так. О ЧЛЕНЕ! Помнишь, как он проникал в тебя и заполнял мокрую плоть, заставляя течь от удовольствия? Мммм…Чистый экстаз. Наивысшее наслаждение. Тебя же привлекает опасность? А Артур и есть твоя опасность. Чувствуешь, как кровь закипает и, растекаясь по венам, бурлит и поднимает жар в теле? Смотри, Зверь не спускает с тебя глаз. Должно быть почуял, когда любимая добыча вышла из палатки. Ночью его голод становится особенно зверским. Совсем скоро он набросится и съест тебя всю.  Каждый сладкий кусочек твоей плоти. Попробует и оближет. Ты только дождись и насладись, потаскуха!"

Этот мерзкий голос напомнил о старухе из кошмара и за несколько секунд стало также грязно и страшно, как там окруженной трупами людей из тринадцатой земли. Мне захотелось, чтобы мерзкая тварь-совесть замолчала, поэтому я велела ей заткнуться.

– Замолчи! Замолчи! – страстно зашептала горячему воздуху и раскаленному песку, при этом до хруста сжав челюсти. Меня вновь пробил озноб, дрожь сотрясла тело и едва не повалила на песок. Я пошатнулась назад, но восстановила равновесие, почувствовав лопатками прохладную ткань палатки. Только пришла в себя от эмоционального кошмара, как боковым зрением уловила движение Артура и поняла, что он молчаливо кивнул в сторону своей палатки. Расстояние между нами слишком большое, к тому же, темнота позволяла притвориться слепой или невнимательной, что я и сделала. Мгновенно отвернулась, делая вид, что не заметила кивка головы, а рассматриваю ночное прекрасно-оранжевое небо.

Мне померещился его кивок головы в сторону палатки.  Приглашение на ночной визит.  Бред моего растерзанного кошмарами сознания.

У шейха был целый день, чтобы пригласить нас с сыном и обсудить ситуацию, во всяком случае озвучить нашу судьбу, но он не пожелал. А сейчас его плотский голод диктовал условия. Вряд ли приглашение имело намерение побеседовать о сыне.

Чтобы я добровольно занялась с ним любовью? Прежде он столько раз брал меня без согласия, что с него достаточно. Уже взял сполна и должен был пресытиться.  Нет. Между нами больше ничего не будет.

Поэтому я как можно равнодушнее еще несколько секунд понаблюдала за песками и вернулась к себе в палатку, чтобы избежать даже визуального контакта, не говоря о физическом.

Ярин всеми способами намекал, что Артур не равнодушен ко мне?  Это не любовь, а желание подчинить, поиграть, развлечься. Соглашусь, мне было всегда разрешено гораздо больше, чем остальным женщинам и даже иногда он слышал меня и учитывал мои интересы, но это не любовь. А забава. Приятное развлечение. Уязвленная гордость, не достигнутая цель, которая изводит своей незавершенностью. Возможно привычка. Мы привыкли изводить друг друга и ненавидеть и ему не хватало борьбы, поэтому он пошел на войну. Такие, как Артур не любят.

И точно также обещаю дьявол не проберется в мое сердце. Спокойно. Дыши. Глубоко и спокойно. Это обычная тяга двух взрослых людей: женщины и мужчины.

Сегодня  мы с Артуром поддались обоюдной похоти и, если бы не помешали Азамат с Ярином, то мы бы не остановились, а потом я бы пожалела о содеянном.

Похоть – это мерзкое чувство, отнимающее способность трезво мыслить.

Я, не знавшая мужчины более пяти лет, поддалась глупому эмоциональному порыву.  Мое тело временно существовало отдельно от здравого смысла. А Артур давно на войне, поэтому набросился чуть ли не на единственную женщину в военном лагере. Разумеется воины брали с собой в походы определенного рода женщин, чтобы удовлетворить жажду и в завоеванных деревнях пользовались новенькими, но вряд ли этого достаточно для утоления нужды жестоким мужчинам, постоянно проливавших кровь на поле боя.

Похоть иногда завладевала моим разумом и Артура, но больше между нами ничего не будет. Не должно быть, потому что я не смогу полюбить его.

Глава 2

POV  Артур

Я даровал отродью свободу. Спокойно наблюдал, как она бредет по дороге прочь из дворца. В тот момент от раздражения на глупую девчонку, ничего более не испытывал и даже злорадствовал, надеялся, что она отступится и вернется обратно, но вновь не учел ее упрямого характера. Несколько дней с достоинством ожидал, когда ее худая фигурка замаячит в ближайших деревнях возле моего оазиса, а оттуда охрана доложила бы о гордячке. Но в ближайшие деревнях ее не оказалось, значит действительно ушла. Ушла от меня и не приползла на коленях! Я до последнего был уверен, что не посмеет уйти. Здесь были все ее оставшиеся близкие люди, и она не могла их бросить мне на растерзание, но бросила. Даже так называемого мужа бросила, но выгрызла себе руками и ногами свободу.

Когда пришло осознание ее ухода, я понял что лишил себя свободы. Чувствовал себя, как в западне. В темных казематах, в холодных подвалах за закрытой решеткой, из которой не выбраться. Я тщетно стучался кулаками по стенам в поисках выхода из этой эмоциональной ловушки, но не находя его, впал в ярость. Что делает зверь, попав в ловушку? Он начинает рвать и метать. Во мне точно также родилась жажда крови, любой крови, любого жалкого человечишки!

Особенно раздражала мысль, что маленькое, дохлое отродье (полумальчик полудевочка с веснушками на бледном лице) настолько стало привычным и необходимым, что я не мог усидеть на одном месте во дворце. Необходимо было движение, заодно испробовать ощущение свежей крови, власти и силы.

Мне нужно было забить насмерть это ощущение внутри себя после ухода отродья. Отродья! Маленького, дохлого, бесполезного отродья, которых тысячи валялось на бедных улицах даже в моей центральной деревни оазиса.

Сотни рыжеволосых женщин, сотни высоких и худых женщин, сотни с большой грудью и широкими бедрами, сотни с зелеными глазами, но только эта хитрая сука пролезла вглубь меня. Немыслимо. Невозможно.

И это сильно злило, просто убивало, и подталкивало действовать, и порождало слепую ярость на самого себя.

Должно быть я тронулся умом, настолько что голова забита одними мыслями об отродье.

Дела дворца, собственного народа,  здоровье наследника – все отошло на задний план и стало не важным.

Мне эти человеческие чувства к дьяволу не нужны. Я – шейх, а не человек. Мне нужна лишь война, мой меч и соперник. Больше никто.

Война – хороший способ остудить кипящую ярость. На мои земли давно совершали нападения другие шейхи и их необходимо было проучить. Но как оказалось не только они потеряли чувство страха перед Зверем Красных Песков, но и кочевники, пока я пытался играть роль примерного шейха во дворце. Пора было действовать. На троне оставил Ярина и Тиль, а сам отправился на войну, где уничтожил любые мысли о рыжей девчонке, утопил их в крови своего жестокого меча.

Поиграли и хватит. Развлеклись.

В эти годы я почти не вспоминал о ней, занятый разработкой плана войны, каждым ходом на пути к величию. Мысли наконец-то освободились из-под ее гнета. Мне просто было некогда думать о ней, когда надо было думать о своих воинах. Удивительно, но я поработил столько земель из-за одной женщины. Она может гордиться собой.

Пять лет прошли бесследно. Если попытаться вспомнить суть происходящего, то можно описать несколькими словами: скука, кровь и моя безграничная ярость. Я научился так жить, так зачем рыжая девчонка явила свой лик ОПЯТЬ!?

***

В который раз меня ранили, я не помнил, но мое тело привыкло к этому состоянию, поэтому смысл считать? Лихорадка, бред, галлюцинации, боль – привычные явления.  Но я впервые за все время многочисленных ранений увидел отродье, держащую меня за руку. Грешным делом подумал, что умер, но едва понял, что эта явь, то вновь обуяла ярость, которая  казалось утихомирилась в многочисленных сражениях.

Явилась, словно не было пяти лет. И она прикасалась ко мне. Во сне держала за руку. Как она, к дьяволу, посмела передо мной оказаться? Взяла пришла – взяла ушла. Раз посмела оставить, то больше не смела попадаться мне на глаза! Грязное отродье! Моя ярость еще сильнее закипела, ведь предупреждал же, что убью. Но я настолько был без сил, что лишь приказывал ей убираться из моей палатки, потому что если не уйдет, то я за себя не отвечаю.

– Пошла вон! – хрипло бросал ей и прогонял. Не желал ее видеть или чувствовать. Несмотря на неподвижность тела и боль, я начал ощущать ее запах. Знакомый, порочный запах женщины.

Брысь, мелкая тварь. Мне без тебя отлично существовалось. Просто великолепно. И эта мелкая зараза еще смела бросать на меня недовольные, обидчивые взгляды? Это существо на меня обижалось!?  Совсем страх потеряла перед лицом мужчины?

Через несколько дней ярость и ее близость довели меня до наивысшей точки. Внутренне разрывало от желания взять кнут, перевернуть эту глупую дуру кверху ягодицами и отшлепать, так чтобы она здесь легла рядом и в подушку зарыдала.

Ей не стоило притворяться заботливой женщиной и залечивать мои раны. Фальшью попахивает, а меня искренне раздражает ложь и обман. Давно должна была понять это.

Соплячка на протяжении лечения бросала на меня укоряющие взгляды, но терпела и отвечала якобы равнодушием на мои посылы. Всем видом показывала обиду? Да, ты кто такая есть, чтобы обижаться на меня? Благодаря мне ты еще по земле ходишь, а не померла вместе со своей землей.

Я давал ей один шанс жить своей жизнью.  Всего один! Никто не смеет уходить и приходить ко мне, когда вздумается. Только по моему согласию. Я говорю, что и как человек должен делать!

На этом моя ярость взорвалась, и я выбил ее проклятый поднос с едой, а она посмела повернуться ко мне спиной и опять попытаться уйти из моей жизни. Будто имеет право спокойно приходить и уходить. Не смотря на колющую боль в ребрах,  я подорвался с ложе и остановил ее.

– Я давал тебе один шанс уйти. Помнишь?

Всё. Довела до предела.

– Помню.

Значит, осознает, какова ее дальнейшая участь? И что будет дальше, если посмеет приблизиться вновь?

Она не должна была возвращаться ко мне.

Больше не пощажу.

Наверное, она не ожидала резкой смены моего настроения, поэтому была больше похожа на испуганную и нервную девчонку, которая не знала, как действовать дальше. Забавно целовать ее и видеть, что она потеряла контроль над мыслями и телом: то ли обнимала, то ли отталкивала.