Текст книги "Каратели (СИ)"

Автор книги: Леона Хард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– А я не хочу больше разговаривать на эту тему. Ты меня постоянно оскорбляешь! – превозмогая небольшое сопротивление, вытащила пальцы и пошла на выход из кухни. В коридоре слышала за собой громкие шаги и дыхание. И знала, что идет по следам. Сдерживала инстинктивный порыв метнуться вперед, перейти на бег, чем выдала бы себя. Показала бы, как сильно страшит его вид. Когда за секунду воспламеняется и не поймешь, отчего злится. И самое главное, что сделает в таком состоянии.

В последний момент перешла на бег и, быстро нырнув в комнату, повернула щеколду. Ставя между нами вновь физический заслон.

– Открой эту еб*чую дверь! – шарах кулаком по двери, которая завибрировала от удара.

А я отошла назад вглубь комнаты, подальше от того, что Гектор собирался сделать.

– Не выстраивай между нами лишние преграды. Открой! – еще раз удар кулаком или ногой. Не знаю.

– Один! Два! Три!

Вскрикнула негромко, потому что зажала ладонями рот, чтобы не вырвался ужас из горла. Дверь сошла с металлических петель и упала на пол, как жалкая тонкая картонка.

Гектор пренебрежительно наступил на дверь сверху. Кожа ноги до шорт покрылась венами, а также руки от локтя до запястий, шея и страшное лицо. Черви-вены под кожей поглощали карий зрачок. Взгляд, как у безумца.

Не надо демонстрировать свои гены, не надо показывать перед кем я должна стоять на коленях. Не надо показывать свою силу мне!

И от каждого его шага по двери, такого опасного и тихого становилось страшно, поэтому отступала назад и не смотрела куда, лишь бы подальше. Я понимала, что не ударит, наверное, не ударит. Но в его форме, когда гены брали вверх, кто его знает.

– Трахалась с Ним? Успела? – спросил тихий, будто расслабленный голос. Но его тело наоборот напряженно.

– Какая тебе разница? Это мое и его дело! Не твое! – знала, что еще больше злила, но не отвечала.

– Трахалась или нет? Да? Нет? Простой вопрос! – повысил голос, а сам наступал, не замечая моей капитуляции.

От страха в горле заколотилось сердце, отбивало непрекращающиеся страшные такты и качало ускоренно кровь.

– Ты меня пугаешь!

Я лишь отходила назад, но не отвечала на начальный вопрос, зубы стучали, а язык не шевелился во рту, пристыл к небу.

– Говори! – от громкого приказа, как хлыстом по спине, мурашки по телу. Как будто физически ударил. Меня начало трясти и чтобы как-то унять дрожь, утихомирить, закричала, выпуская ее наружу через голос:

– Нет! Нет! Нет!!! Не спала! Несколько раз целовались, ничего серьезного! Ты! Только ты у меня был. Единственный! Только с тобой занималась сексом… – больно ударилась бедрами о что-то твердое позади себя. Развернулась и рукой неуклюже задела небольшую вазу, стоявшую на компьютерном столе. Та упала под ноги, рассыпаясь на хрупкие осколки.

Рухнула очередная попытка спокойно поговорить. Хрупкое минутное перемирие. И опять ранило меня – на ноге мгновенно защипала рассеченная плоть.

Гектор запоздало схватил за талию и поднял вверх, чтобы не поранилась. Носом провел по моей шее, вызвав легкую дрожь в теле. На ощупь его изуродованные вены немного шершавые, но не страшные. И от прикосновений трансформированного, уродливого лица к телу было не больно. Не разрывало, не уничтожало.

– Я не хотел кричать. – шепнул, обдавая дыханием мочку уха, чем подарил вновь волну дрожи. От которой боялась, сшибет или потопит, поэтому пальцами вцепилась в плечи Гектора.  Поцелуй за ухом заставил комнату вращаться по кругу. Предметы, мебель пришли в движение, а я прижималась к мужскому телу, как к источнику тепла и уюта. И только потом вспомнила:

– Ты стоишь на осколках. Тебя могло поранить.

В ванной мы долго рассматривали ноги на предмет царапин. На Гекторе не обнаружили, у меня на лодыжке небольшая красная царапина, которую залили зеленкой. Потом обработали колени и локти, которые стесала об асфальт, когда прыгала из машины. Но больше не разговаривали, боялись вновь нарушить это хрупкое состояние. Тишина и покой, а еще, возможно… что-то нежное укутало, когда увидела, как лепил пластырь на лодыжку. Как нес привычно в воздухе передом к себе и нюхал мои волосы или шею. Словно ему нравилось дышать мной. Когда положил на кровать, прижал к себе и накрывал нас простыней, где мы вдвоем. И больше никого.

 И тихо прошептал, едва слышно:

– Можешь спать спокойно. Я буду охранять нас двоих.

Сердце больно сжалось от эмоций, которые сжирали изнутри. Мерзкие паразиты, от них лишь боль. Эмоции рвались наружу, но страшно поверить Гектору. Опять поверить. И вновь будет больно. Однажды уже поверила в его якобы чувства.

POV автор

 5 дней до точки Х

Глава 32

POV Диана

Спала я очень хорошо и в тоже время не очень хорошо. В теплой широкой кровати, на мягкой подушке, укутанная простыней по шею. А позади нежная живая стена-обогреватель, излучала столько тепла, что среди ночи становилось слишком жарко. Я раскрывалась, стягивала простынь, ноги вытаскивала наружу за пределы кокона, сплетенного из тел и ткани. Выскальзывала из удушливых объятий, но тяжелая рука юрким кнутом стягивала талию и придвигала к горячему животу и груди. А шершавая мужская ладонь грела живот через футболку.

Я крутилась, тихонько отодвигала конечность (ощущение, что Гектор спал, а рука жила своей жизнью: то на животе, то за грудь ухватится, тогда приходилось ее спускать чуть ниже. Уж лучше на животе пусть покоится). Пару раз за ночь с радостным вздохом выныривала из удушающих объятий и отодвигалась подальше от грелки к краю своей половины. Слишком жарко и тесно, а обычно я любила спать, раскинув ноги и руки в позе звезды, а сейчас меня пытались постоянно взять в обхват. Как бабочку, только начавшую летать, возвращали вновь в кокон, из которого едва вылупилась. Полетать не давали!

На свободе от обогревателя я спокойно забывалась сном, пока вновь не просыпалась укутанная в кокон из простыни и тела Гектора.  Но несмотря на урывочный сон, спала спокойно, уютно и впервые за месяц или два не волновалась за свою жизнь. Если бы Гектор хотел, давно убил бы.

В последнее время часто просыпалась с болью в голове от недосыпа, но сегодня нет рези в глазах или висках. Из одного сонного царства попала в другое – неизвестную реальность между сном и бодрствованием. Вроде мозг спал, а тело чувствовало: простыня больше не согревала; на бедре порхание, щекотка или игра пальцев с моей кожей; оголенное плечо клеймили поцелуи; целое море поцелуев возле шеи; короткие урывочные укусы за мочку уха.

Сквозь сон и темноту перед глазами сладко потянулась, перестала сжиматься в позу эмбриона, распрямилась во всю длину. Чем кто-то наглый не преминул воспользоваться. Пальцы с ляжки опустились к трусикам и начали играть в опасную игру – подразнить плоть между ног и возбудить до полного отключения от реальности.

Тогда сон окончательно отступил, глаза распахнулись, и я увидела стену. Несколько секунд собирала в голове мозаику обстановки – кровать, я, Гектор – а потом вылезла из-под тяжелой руки и уселась поудобнее. Покрутила головой из стороны в сторону, прогоняя сонливость, отключая животные инстинкты, которые Гектор во мне будил. Вырубила их наглухо, перерезала струны возбуждения, которые вечно звенели от напряжения едва умелый музыкант в лице Гектора играл на них.

Футболку «на всякий случай» натянула пониже почти до колен. Знала, что полезет задирать. Не знаю, что Каратель себе навыдумывал в голове, какие выводы сделал, я поводов ему не давала.

Физически каждой клеточкой прочувствовала Гектора, каждый сантиметр тела покрылся мурашками от его приближения. Первым делом от него всегда чувствовалась волна энергии, которая невидимо ласкала, обнимала. Вот поэтому, чтобы сохранять трезвый ум требовалось держать между нами дистанцию, что я и пыталась последнее время делать.  Большие руки пролезли подмышками и обняли живот, перехватив поперек. И хочешь вздохнуть – а не вздохнешь, дыхание сбилось от удушливого объятия. Я протестующе пискнула. Он когда-нибудь будет контролировать силу?

Обхват ослаб.

– Доброе утро! – прошептал хриплый голос в плечо, обжигая кожу дыханием. То ли со сна его голос тяжелый, тягучий обволакивал меня, то ли от возбуждения, потому что…да потому что, когда прижал поближе к себе, очень отчетливо чувствовалась часть тела, которая упиралась в ягодицы. Полный боевой настрой! Настрой на активные военные действия по раздвиганию мне ног в разные стороны, ну и так далее…

Мы одеты, я в футболке и в нижнем белье, Гектор в шортах. Ночью близости явно не случилось.

И если бы я могла, то игнорировала бы прикосновения и поцелуи. Но, к сожалению, реагировала – меня бросало в дрожь от одного мужского голоса соблазняющего, обещающего утопить в нежности. Главное не захлебнуться.

Чтобы вынырнуть из трясины мужского обаяния и остаться в живых, начала отвлекаться:

– Я…вчера кое-что сказала. Ты ведь правильно понял значение слова?

– Какого слова? – поцелуи на позвонках и спине не прекращались. Опаляли на секунду, сжигали кожу, а язык потом зализывал ожоги от поцелуев.

– Про е..е..единственного. Я имела ввиду, что ты был единственным любовником, а не второе значение слова. Не то, что ты теперь мой единственный.

Наглые пальцы потянули мой ворот футболки вниз, обнажая плечи, а потом оголили и грудь, задержавшуюся на секунду на сосках. Крупные ладони подразнили, аккуратно погладили вокруг одной и второй груди в некоем расслабляющем массаже, а потом как ухватили, смяли с явным намеком (мое владение, трогаю, когда хочу и где хочу).

– Почему тебе так важно убедить меня в том, что я НЕ твой единственный? Сама же спалилась сейчас. Совсем не умеешь врать, когда врешь твой голос становится тоньше, будто он сам не уверен, что его наивная хозяйка лопочет.  Если бы ты не хотела меня запутать, то не стала уточнять этот момент. Ты бы, вообще не обратила внимания на это слово, сказанное в запале.  Ты меня намеренно вводишь в заблуждение. К тому же, я имел разговор с одним врачом, который доходчиво объяснил – ваши процессы такие же, как у обычных женщин. Могу пригласить его сегодня вечерком, живет по соседству, сделаем пару анализов и узнаем правду.

Теперь его ладони не только сжимали грудь, но и большие пальцы игрались с сосками. Поддевали и обратно отпускали. Я невольно поморщилась от неприятных ощущений в сосках.

– Это ничего не значит! Я сама справлюсь со своей проблемой. Это – моя проблема, папа поможет решить ее. – выпалила.

Гектор приостановил действия по соблазнению. Спиной швырнул на кровать, руки поставил по обе стороны от моей талии и смотрел страшными, озлобленными глазами. Порой ощущение, что это не от страсти, а что-то злое затаилось в их глубине. Но, слава святой земле, сейчас Гектор меня желал, а не стремился убить. Он вечно балансировал на грани, чем заставлял меня ходить по канату с риском сорвусь или не сорвусь с тонкой ниточки.

Ладони поставив на мощную грудь, тяжело вздымающуюся от напряжения, я подтолкнула прочь нависающее тело, чтобы вновь восстановить расстояние, которое Гектор постоянно сокращал. Тогда же обнаружила на своей левой руке «украшение» в виде наручника. Я о нем забыла, настолько срослась с цепью, что в первое мгновение при пробуждении не удивилась железяке.

Я вновь на цепи прикованная к кровати, по-прежнему пленница. Вся кровь хлынула в лицо, как будто ударил, звонко залепил пощечину.

Он ночью вновь посадил на цепь.

– Отцепи! – проговорила уже другим тоном. Уверенным в противовес последнему лепету.

– Представь, что это любовный аксессуар! Могу еще глаза завязать для эксперимента. Тебе понравится, ощущения острее.

– Пусти!  – приказала.

– Ты сбежишь, – его явно не испугал мой тон. Более того Гектор прекратил смотреть в глаза, обратил внимание на оголенную грудь, наклонился, губы чуть приоткрыл. Сверкнул влажный язык, готовый облизать.

– Но это будет мое решение, а не твое!

Зажала бедра, чтобы мужские пальцы не пролезли между ног, потянула футболку на место. И в довершение оттолкнула настырную руку.

– Прекрати! – отодвинулась к изголовью кровати, ноги поджала к груди. – Ты меня слышишь? Выслушай! Дай мне, наконец, сказать! – пальцами и ладонями создала физический барьер между нами.

Гектор долго смотрел на мои руки, на лицо, дико напряженный, зависший в прыжке. И понимала, что в мыслях пару раз трахнул и сейчас вот, боролся между желанием осуществить намерение и просьбой.

Надо отдать должное, бухнулся на одно бедро, кулак сильно вжал в матрас, будто пытался проломить его. Крестик на его груди покачивался от гулкого биения сердца.

– Ну? Слушаю. – подтолкнул, почти не открывая губ, процедил сквозь зубы. По голосу понятно, что он на пике взвода.

Я замялась, попыталась собрать мысли в кучку. Они слишком разрозненные, не удавалось их соединить. Решила попытаться в очередной раз:

– Я... я… не знаю, как и с чего начать…– в голове бардак, мешанина. Я не то, что ему, я себе не могла объяснить, что чувствовала. А в последнее время и вовсе глушила, жестоко закапывала любые проявления эмоций. Хоронила в себе.

– «Так» себя с пленницами не ведут, – посмотрела на себя полуобнаженную и на него, отсчитывающего секунды до секса. – Раньше ладно, ты хотел использовать меня для входа в наш мир. А сейчас, что? Зачем сейчас я тебе нужна? Почему не отпускаешь? Не даешь свободы? Ради поимки Артема? Но смысл подкатывать ко мне? Вроде все уже себе доказал, меня попробовал. Не понимаю. Это наводит на очевидные мысли, что все-таки чем-то тебе нравлюсь.

Гектор повел уголок губ вверх и бровь насмешливо дернул, глаза чуть сузил, будто мысленно дико смеялся над моей глупостью или предположением.

– Совер…

– Подожди. Дай скажу, – перебила, не желая его слушать. Я хотела сама сказать, оформить в мысль все, что чувствовала между нами. И в груди все дрожало от того, какую глупость сейчас скажу и проклинала за то, что позволю ему услышать, как мне было больно узнать правду.

– Ты мне нравился. Ты – единственный в людском мире, кто дарил тепло, ласку, внимание. Пусть и грубое, я думала ты по-другому просто не научен показывать внимание. Мирилась с этой мыслью, оправдывала тебя подобным образом. Ты – единственный, кому я была нужна. Тогда думала, что для другого нужна, не для входа в наш мир. С моей стороны было очень жестоко– наивно поверить в эту глупость… Но «Так», как ты себя не ведут с теми, кто нравятся! – голос дрожал, когда говорила на выдохе.

Заметила, как улыбка и самоуверенность Гектора исчезла, вновь безразличие тенью затмило зрачок, скрыло его эмоции.

– Я подбирался к тебе, как к Клеймённой, но это не значит, что ты мне не нравилась. Я бы тебя не обидел даже после взрыва.

– Серьезно? – засмеялась глупо.

Не обидел? Надел бы ошейник и вытащил правду о нашем острове. Кровавыми ударами кнута выбил правду или приказал своим Карателям это сделать!  Запер бы вновь в Темном Доме и пытал там. И сейчас пытал в собственном доме для своей выгоды. Морил голодом и держал на цепи лишь бы следовала его желаниям.

– Серьезно? Не обидел бы? А как ты тогда обижаешь, Гектор, если меня не обидел? Ты всегда относился ко мне, как Клеймённой, а не как к девушке. Сомневаюсь, что вот так обращаешься с девушками, которые тебе нравятся, иначе бы они бежали от тебя, как от прокаженного!

– Какая дурь!? – перестал ровно валяться на кровати, сменил позу на более раздраженную и уже два кулака напряглись. – Если бы я относился к тебе, как к Клеймённой, ты бы давно умерла! Я бы лично убил!

– Аргумент! Благодарю за то, что лично не убил, – заулыбалась, а глаза жгло предательскими слезами. Да сколько можно из-за него переживать? Уговариваю себя, уговариваю молчать. Не обращать на него внимания, до него не достучаться.

– С первой же встречи, пригласил на свидание, я отказалась – ты подослал роз отпинать меня, отрезать волосы, унизить! В больнице свалила ягоды – ты разозлился и отомстил через Семёна и меня запер в темнице, чтобы впредь не смела перечить, разве не так?! Ты запугивал! Я сбежала с острова, ты наказал смертью! Лучше бы вправду убили, может хоть совесть у тебя проснулась бы при виде мертвого, изуродованного тела. И вживую увидел бы, что натворил со мной не только снаружи, но и внутри всё уже извернул! Все внутренности изуродовал. Запер у себя дома, но вновь не только меня спасаешь. Не только для меня ты это делаешь, но и для поимки Артема. Всегда! Всё! Для своей выгоды! Я отказалась есть – ты оставил помирать с голоду. Да, понимаю неудачное стечение обстоятельств, но это не оправдание. Я думала умру здесь, настолько была в страхе, а ты воспользовался моим состоянием, прикинулся добрячком и слезки мне подтирал, потом споил и разговорил.  Я вчера не хотела обсуждать наши отношения с Артемом, но ты силой выбил правду.

Ногтем постучала по пластырю на щиколотке, скрывающему порез после вчерашней вазы. Кивнула Гектору за спину, где на ковре валялась разбитая ваза – прах нашего перемирия.

– Ты прессуешь, давишь, наказываешь за то, что тебе не нравится. Я задыхаюсь, будто в тисках. И мне больно сидеть так, поэтому я держусь от тебя подальше. Так невозможно дышать, жить, потому что в нашей паре страдаю только я. Достается всегда мне и тебе плевать на то, что мне больно. Ты продолжаешь давить! Всегда!

Гектор больше не перебивал и не отвечал на мои слова, поэтому я закончила более спокойно:

– Это всё классно для Карателя. Ты правильно поступаешь для работника специальной службы. Не получил ответ – выбил. Сбежал объект – устранил. Слово поперек – запытал. Ты сначала запугиваешь до смерти, а потом слизываешь мои слезы, будто не понимаешь, как общаться со мной. Ты злишься на меня из-за того, что я – Клейменная, поэтому бываешь так жесток!!! Вот и вся правда! Не приближайся ко мне, не хочу однажды проснуться с перерезанным горлом из-за очередной вспышки агрессии!

Больше не могла разговаривать от того, что голос сильно дрожал. То с надрывом, то слишком тихо, потому что эмоции вырывались и не давали себя контролировать. Всю боль сковырнула в душе, срезала рубцы и кровь хлынула наружу с моими словами. Но в груди по-прежнему море крови на месте ран, которые нанес Гектор своими действиями.

Подтянула левую руку с наручником запястьем вверх поближе к Карателю:

– Освободи. Я хочу помыться.

Глава 33

POV Гектор

Завтрак провели в убогом молчании, в абсолютно мертвом. Чувства между нами подохли и гнили внутри, от этого оба мучились. Я лениво пил кофе, попутно разглядывал стол между нами. Надо было время переварить полученную информацию, поэтому Диану привязал привычно к кровати и, не прощаясь, ушел на работу. Заехал в Темный Дом, мечтая побыстрее свалить из убого, хилого здания с облупившейся побелкой.

К обеду отправился на вызов к Люде. В мое отсутствие ее охраной занимался Андрей, потому что физически невозможно присутствовать двадцать четыре часа в жизни подруги. Не возможно и нет желания.

Клеймённый, выбравший Люду источником питания, несколько дней как исчез и с тех пор не объявлялся. Игорь прочесывал улицы в поисках Твардовского и подруг Дианы. Что делать в случае их поимки я пока смутно представлял. Проблем и так хватало по самые яйца.

Люда сегодня отправилась не в очередной салон красоты, а в торговый центр погулять по магазинам, при этом клещом вцепилась в руку. Подруга из категории женщин, не знающих значения слова «нет» и хоть я вытаскивал руку и предупреждал, чтобы держалась подальше, но эффекта ноль. Прилипала намертво, кожа к коже, пила кровь мелкими глотками, наслаждалась самим процессом и расстраивала мои железные нервы много лет. Несколько раз грозилась порезать вены. Она первая, кто шантажировала суицидом. По собственной наивности дурак и сопляк первый раз едва сам не грохнулся в обморок при виде Люды, глотающей горстями таблетки. Жаль дуру, все же подруга, посещали одну школу. Один раз повёлся, в результате угрозы суицида звучали все чаще и чаще. Едва Люда видела с женщиной начинала ставить ультиматум, в университете заставила спать с собой. Я дал то, что она страстно желала, да только секса ей мало. В отместку бросил розам на съедение, а она позволила порезать себе лицо. Давит, сука на жалость, все-таки угрозу частично выполнила. Наверное, предупреждение. Уйдешь – порежу себя.

Все теплые дружеские чувства выжрала из меня и не подавилась. Проглотила, сука, и довольная улыбалась. Не заметила, тварь, как вытравила симпатию и уважение к женщинам. Слабые создания, низменные. Все, кроме Дианы…ну и сестры…и Анжелы…и тети.

Завершили с Людой путешествие в отделе нижнего белья. Две женщины средних лет в белых рубашках и строгих юбках по колено, принялись обслуживать «дорогую» клиентку. На время ширму-штору при входе в бутик закрыли, исключая посторонних. Площадь помещения приличная, по стенам развешаны модели нижнего белья, различные дамские ухищрения, включая купальники, чулки и прочая дребедень. Меня посадили в одно из плетенных кресел, а справа столик с журналами опять же нижнего белья и красивыми платьями.

Лифчик надеть не на что, поэтому журнал я не рассматривал, а пил горячий черный кофе, жаль курить нельзя. В остальное время переписывался с Игорем, обсуждали результаты поисков.

Приказ – ловить на улицах обычных Клейменных недавно отменил, пленить их смысла больше не видел. Пусть крысы выживают в округе, как могут.

Мы ловили конкретно одну личность – Твардовского.

Шторка из примерочной открылась и явила Люду в полном боевом облачении, готовую в очередной раз к битве за мое внимание. Поправила волосы за ухо, этакий взгляд хищницы, идущей по подиуму. От примерочной взошла по ступеням к небольшой круглой арене-подиуму. Руки уперла в бедра, качнула ягодицами. Развернулась медленно, демонстрируя кружевное белое белье, просвечивающее прекрасные части тела.

– Как тебе? – развела руки в стороны. Не дождавшись реакции на свою красоту, надела примерочные туфли на каблуке, визуально удлиняя короткие ноги.

Я с ленцой поднял правую руку и покрутил пальцами, изображая как откручивают-закручивают крышку на бутылке. Жест означал банально – ни рыба, ни мясо.

Люда осунулась, перестала выпячивать грудь, малиновые волосы скрыли изуродованную щеку. Когда она, мать твою, угомонится и перестанет изображать сильную любовь и оскорбленные чувства? Не верю в них. Не верю!

 Уже собралась уходить с мини-подиума, повернувшись попой, скрытой одной ниточкой между ягодицами.

Как дамы ходили с ниткой в попе, искренне недоумевал, но смотрелось довольно красиво в комплекте с хорошими ягодицами.

– Ну-ка стой! Еще разок покрутись! – пальцем сделал кружок в воздухе.

А если Диане напялить? Красивое белье ей однозначно необходимо. Куколку надо одеть в красивую обертку.

– Молодой человек, это новая модель, самого Руслана Вяземского, посмотрите никаких швов, ткань мягкая и эластичная…

Женщины долго хвалили модель белья, указывали на ниточку между ягодицами Люды. На хрен мне ваши Люды и ваши лифчики, я мысленно отстранялся из бутика и витал рядом с Дианой, облаченной в эту красоту.

– Отлично! – оценил белое белье на Диане. Люда, приняв похвалу в свой адрес, уголок губ удовлетворенно выгнула в улыбке, и довольная собой покинула подиум гордой походкой от бедра.

Теперь пока подруга занята глупостями, я нашел и себе занятие по душе. Со столика взял журнал и принялся выбирать одежду для Дианы, а потом плавно вернулся к нашему разговору. Прям напомнила отца. Меня отчитала, а я проглотил обвинения, удивительно, и даже не хотелось заняться жестоким убийством.

Права Диана или нет? Действительно злился на ее принадлежность к Клейменным или нет? Я не любил анализировать свое поведение, поступил, значит, в тот момент было необходимо. Чем-то ведь подкреплялось мое решение? Если жалеть о всем содеянном, то погрязнешь в отчаянии, с головой засосет и не выберешься. Всю жизнь потратишь на сожаления. Я ни о чем не сожалел.

Возможно переносил злость на нее, но явно неосознанно. Скорее злила не способность сопротивляться очарованию Дианы и сама обстановка – наше положение изначально.

Я думал, ее не ранили мои действия, она всегда казалась непробиваемой. Но я рад, что удалось затронуть ее. Значит, не безразличен ей. Те, кто нам безразличны, не могут сделать нам больно.

Только что за странное «нравился»? Что значит нравИЛся? Почему, твою маму, в прошедшем времени? И почему нравился? Нравятся собачки в цирке, стоящие на задних лапках и пляшущие под аплодисменты зрителей.

Либо мозг рвет, либо не рвет. Лихорадит от безумных эмоций или нет. Бросает ли в жар или в холод. И все чем занят мозг – она и оттуда ее не изъять, навечно поселилась, урвала кусок сердца.

– Оххх! Какая красота, Ден, смотри!

Я отвлекся от созерцания девиц в журнале, демонстрирующих нижнее белье, ночнушки и платья. Шторка при входе в бутик открылась, впуская известный персонаж. Давид и Ден – гибрид двух Карателей: две головы, а туловище общее. Органы одни, зато два мозга, страшная машина для убийств. Рост два тридцать, примерно на голову выше, а тело вполне вмещало тела двух обычных людских парней.

Безумно рад, что этот персонаж не бросал мне вызов на пост заместителя начальника по округу – боюсь, с позором просрал бы.

Парни прошли к стеклянной стене поглядеть на манекен, наряженный в черный купальник. За одну из веревочек трусов Каратели дернули, оголив бедро искусственной женщины. За вторую потянули и под звонкий двойной гогот манекен остался без трусов, а две руки защекотали не нарисованную промежность женщины.

– Молодые люди, что вы делаете? –звонко стуча острыми каблуками по полу, одна из женщин подбежала поднять упавшее белье.

– Женщина, постойте, вон там! – любезно предложил Ден – левая голова. Внешность у братьев одинаковая – густые брови, нависающие над маленькими глазками (хитрыми до жопы) носы грушей, будто в детстве им знатно отбили.  Ручищей Ден указал в сторону примерочной и спокойно стоявшей второй женщины. – Займите место там же. Не волнуйтесь, мы скоро уйдем. Пришли навестить «друга»! Занимайтесь делами будто нас нет.

Женщина успела повесить трусы на плечо манекена, прежде чем ретировалась подальше к примерочным.

– Ну что, Гектор? –  два брата рассматривали нижнее белье, запрокидывали головы к потолку, охватывая взором предложенное добро в бутике. И продолжали разговор. – Выбираешь себе трусики? – прошепелявил Давид и рукой изобразил на бедрах длину нижнего белья, прочертил линию-горизонталь по херу.

– Да…знаете, – развернул каталог, который держал в руке, открытыми страницами к братьям и улыбнулся. – Думаю, какие мне больше пойдут: черные стринги или бордовые шортики? Как думаете?

– Мы знали, что ты педик! – засмеялись оба братца с сильным карканьем.

– Ребят, в самом деле сколько можно? Я говорил миллион раз, вы меня не возбуждаете. Я предпочитаю мальчиков с более внушительным размерчиком.

Каркать-смеяться братья перестали, но один из них побагровел, лицо покрылось красными пятнами стыда.

Зато теперь я засмеялся, в приступе эмоций журналом хлопнул по столику, а пальцами прикрыл лицо.

– Вот умора! Я угадал про размерчик?

– Блядь доржешься, уебок! – от любезностей перешли непосредственно к сути вопроса.

Я в течение нескольких секунд успокоился – перестал надсадно смеяться, вытер сгибом указательного пальца выступившие на ресницах слезы от смеха.

– Ой, насмешили! Подняли настроение, а то с утра было херовое! – взял цепь, свободно болтавшуюся от штанов к полу змейкой, начал постукивать звеном по столику с журналами. Достаточно громко с предупреждением. Развлекался и угрожал. Красивые стальные звенья цепи блеском привлекали внимание, а слух ласкала опасная мелодия.

Из примерочной показалась Люда, скрывая наготу тканью шторы.

– Извините, но вы нам докучаете! Гектор, всё в порядке?

 – Что вы, леди, мы ж по-дружески! – Давид ответил за братьев. Его брат Ден не мог пока справиться с гневом, сверлил меня двумя черными точками, еще более суженными от ярости и унижения. Мог бы убил меня на месте, но он не мог.

– Иди, Люд, – пальцами помахал, чтобы исчезла, закрыла обратно штору, мотыльком упорхнула на безопасное расстояние в примерочную. Несколько секунд подруга обеспокоенно хмурила брови. – Мы выйдем. Будут проблемы, тыкнешь на устройстве нужную кнопочку, и я здесь.

Взявшись за подлокотники кресла, встал, готовясь к уходу. Дружеским жестом-взмахом ладони пригласил ребят потолковать по душам за пределами бутика. Не беспокоить дам.

Через несколько помещений по коридору зашли в курилку – застекленное место, открытое для всех желающих подымить. Давид и Ден первым делом позаботились оставить места лишь для нас троих. Вытяжки работали на полную мощь, завывали кондиционеры, фильтруя воздух в помещении, прогоняя стойкий запах сигарет. Проигнорировав диваны, мы заняли места возле черной круглой стойки-урны.

– Как дела, Гекторище? – поинтересовался Давид, спокойнее, чем брат, мог вести дискуссии без эмоций. Руки мордовороты скрестили на массивной груди, а изо рта, зажав зубами сигарету, выдыхали дым. Мне в рожу!

– Не жалуюсь!

– А зря… тебе пламенный привет от шефа. Не только от нашего, еще от пары десятков. Они злы, ох, как злы! А когда кучка шефов злятся, то им надо кого-то убить. Лишь с виду политики добренькие, цивильные, ну точно чистые алмазы, а внутри хуже, чем мы с тобой! – в очередной раз дыхнул в глаза дымом, выпустив букву «о» ртом. Растянул толстые губища в ухмылке, предвкушая зрелище. Толстым, мясистым пальцем хренакнул в грудь, отчего нарушил баланс тела, заставил отойти назад. А потом продолжил предупреждать, по-прежнему держа палец ножом, точно направленным в мое сердце. Как опасное оружие.

– Это мы с тобой отмороженные! И от нас знаешь, что ожидать! А они безумно изворотливы, с виду правильные цивильные, а внутри гнилье. Сожрут и не подавятся. Выплюнут твои кишки собакам на съедение. Насрут на благие дела, которые ты совершал ради округа, поэтому по-дружески предупреждаю… – палец братья убрали от моего сердца, вместо этого сжали лапищей плечо до боли, едва не до костей. – Часики тик-так бегут, утекают секундочки.

– Пусть твой шеф рискнет здоровьем. – бычок затушил об урну, смазывая пеплом поверхность. Наглядно показал, как могу размазать по стенкам. Медленно с наслаждением до такого состояния, что от них не останется и следа.

– Всех не потянешь. Ты же не настолько наивный?

– Конечно, нет. Но, если сдохну, парочку шефов утащу за собой в могилку. Но это так, на всякий случай, передай мой ответ на пламенный привет.

Позже обсудили местные тусовки, закончили курить – распространять гниль по помещению, купаться в вони. Вернулись к своим делам: братья вероятнее всего на очередную стрелку, я – к обеспокоенной Люде. Та испуганно шарахалась по бутику, уже одетая, с пакетами одежды.