Текст книги "Каратели (СИ)"
Автор книги: Леона Хард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Глава 30
POV Диана
Гектор оставил включенным свет в комнате. Теперь я одна, не знающая, что делать дальше. Можно попытаться сбежать, но цепь не позволяла далеко отойти. Растягивалась примерно на два метра: на кровать, до тумбочки, до стены и окна. Отогнув плотную ткань штор проверила стекло, постучала по нему, желая понять – действительно оно бронированное, или Каратель запугал, чтобы не посмела разбить? Я плохо разбиралась в прочности предметов. По стуку стекло показалось твердым.
Вид из окна открывался на снег, падающий крупными хлопьями, на дорогу и на кирпичную стену-забор.
От нечего делать, стоя, как зверушка, привязанная к изголовью, решила изучить свои апартаменты на предмет полезных вещей. Мало ли: оставил, например, нож? Любопытным носом залезла первым делом в тумбочку, сверху на ней настольная лампа, подключенная к розетке. В ящиках оказались в основном документы: диплом, свидетельствующий об окончании лицея семь лет назад; сертификат об окончании учебного заявления на должность Карателя и тоже семь лет назад. Причем сертификат красного цвета, а внутри одни пятерки. Кто бы сомневался, ген убийцы активно циркулирует в его крови и мешает Клеймённым жить. Потом два года странной тишины, будто Гектор пропал с радаров, затерялся, что-то решал для себя в то время. В двадцать поступил в университет, тот, в котором встретились спустя пять лет. Насколько понимаю, сейчас он не учится (работа университетов и школ временно приостановлена) и не известно, закончит когда-нибудь университет или нет? Да и не время для учебы.
В следующем ящике – ключи и, что удивительно, женские сережки-висюльки? И, конечно, презервативы и в аккуратных коробочках по несколько штук, и одиночные черные квадратики со вкусом банана. Он женщинам по ночам дает кушать презервативы с бананом??? На этом осмотр закончила и с громким раздраженным стуком захлопнула ящик.
Похотливая скотина!
Взяла пульт с тумбочки и включила телевизор, висевший под потолком почти во всю стену. На белое покрывало на кровати лечь не решилась, потому что я в грязной и рваной одежде. Осмелилась сесть только на ковер рядом с кроватью, оттуда по диагонали наблюдала за экраном телевизора. Внимание привлекли новости по одному из центральных каналов Приама. Я не смотрела новости округа, да и в целом по миру уже, наверное, месяц. У Артема в квартире телевидение не оплачено, так что мне впервые представилась возможность посмотреть новости.
Девять часов вечера, а влиятельные персоны человеческого мира заняли места за столом переговоров, которые происходили в доме Наместника. Пресса со всех каналов стояла позади овального, широкого стола и транслировала видео на весь человеческий мир, за исключением Питера, потому что отец отключил сеть-связь с другими округами, создав свой маленький мир, отдельный от человеческого.
За столом двадцать личностей, известных миру, включая Наместника, Ольгердовича и замов Начальника Карателей по округам (за исключением отца и Гектора). Мужчины говорили на повышенных тонах, обсуждали сложившуюся политическую ситуацию. Оправдывались перед народом, нагоняя всю ответственность на Карателей, которые считались защитниками человеческого мира. А те подставили народ, позволили Клейменным урвать целый округ. Более того на днях в Приаме (нам показали видеоролик) на центральной площади, напротив сожженного здания Карателей люди устроили небольшой митинг, требуя от властей (в лице Гектора) немедленно заняться очищением округа от Клеймённых, нечего держать их в клетках Темного дома, давно пора всех сжечь.
После видеоролика Ольгердович начал громко оправдываться:
– В двух округах почти восстановлена привычная жизнь для людского населения. Школы, насколько мы проинформированы, и высшие учебные заведения возобновили работу. Заводы полностью восстановлены, большинство очагов восстания Клеймённых удалось погасить. И лишь в Приаме насколько известно господствует пока что разгул. В данный момент мы не можем в полной мере обеспечить безопасность людей именно там, но стараемся восстановить свою власть!
Скрипнула входная дверь, впуская Гектора в свою комнату. Каратель выглядел необычно, весь светлый: белая футболка с надписью футбольной команды Приама, шорты по колено. И только мокрые волосы в завитках после душа были черные. Гектор остановился в центре комнаты и смотрел на телевизор, где Ольгердович продолжал высказываться:
– Народ Приама боится выйти на улицы, пока двое самых разыскиваемых беглых Клеймённых шастают по подворотням!
Вновь наши с Артемом две фотографии. Я понемногу начинала ненавидеть свое равнодушное лицо с паспорта Дианы Абрамовой.
Гектор спрятал руки в карманах шорт, слушая начальника:
– Разумеется, наши заместители начальника по округам бросили все силы на поимку беглых И… Я уверен в ближайшие недели мы будем наблюдать торжественную казнь Клеймённых, разрушивших привычный уклад жизни мирного населения. И это будет, как напоминание «ИМ»! – Каратель выставил указательный палец вверх в потолок, на что вспышки камер на секунду ослепили его гордый, уверенный лик, а потом вдохновленно продолжил речь перед невидимой многотысячной аудиторией. – Это будет напоминанием Клеймённым, что их власть прошла. Люди больше не боятся Клеймённых!
Гектор вдруг заговорил:
– Выключи этого клоуна. Он умеет только трындеть на толпу, а остальным приходится разгребать дерьмо после его громких фразочек!
Я послушно выключила телевизор и встала с пола. Глядя, как Гектор медленно приблизился к кровати, подхватила лампу с тумбочки и закинула грозное, но красивое орудие себе на плечо. Приготовилась к удару.
– Прикоснешься ко мне и я разобью тебе голову вот этим!
Гектор надменно приподнял одну бровь и скучающе ответил:
– Угомонись, ты не настолько неотразима. Я, так и быть, попридержу член в штанах! И поставь лампу моей матери на место!
– Удивительно! У тебя есть что-то святое в жизни? Неужели ты любишь маму?
После озвученного вопроса возникло стойкое ощущение-подсказка, что я ляпнула какую-то гадость, потому что Гектор не парировал ехидные фразы, промолчал.
– Она умерла?
– Давай не будем плакать.... Мыться идешь? – выразительно взглянул на мои порванные на коленях джинсы, на открытую грудь, скрытую позорным, застиранным лифчиком.
Я без лишних раздумий кивнула на приглашение и аккуратно поставила лампу на тумбочку. Но держала ее в поле зрения, готовая вновь вооружиться в нужный момент, пока Гектор обходил кровать и снимал наручники. С удовольствием протерла место на руке, где сталь терлась о запястье.
А после освобождения побежала в душ, прикрываясь тканью на груди.
В ванной комнате постирала нижнее белье и повесила сушиться на змеевик, а чистой одежды не оказалось. В грязные вещи не полезла бы, уж лучше голой. Обернувшись салатовым полотенцем, на носочках преодолела пустующий коридор. Отдаленно тихо хихикал девчачий голосок, а женский, взрослый рассказывал сказку перед сном.
У себя в комнате (у Гектора?) задумалась что же все-таки надеть? На кровати обнаружила ночнушку и скептически оценила: на груди кружевной прозрачный материал будет просвечивать соски; подол шелковый; по середине юбки разрез, за два конца ее можно распахнуть в разные стороны и все необходимые передние части женского тела будут представлены для использования. Для Лены ночнушка может быть по колено, а мне по длине не прикроет стратегически-важные места.
Я это позорище не надену, это больше подходит для Розочки. А я в плену у Карателя! И на цепи!
Поэтому проигнорировав ночнушку, открыла зеркальный, огромный шкаф при входе, где лежала мужская одежда. Вещи Гектора подходили по длине. На одной из полок обнаружила стопку аккуратно лежащих футболок. Самая первая подойдет.
Быстро скинула полотенце на пол, потянулась за футболкой.
Громыхнула дверь. Громкие шаги по полу, прозвучали, как молотки по голове, в ушах зазвенело от напряжения. А я сжала первую попавшуюся футболку с такой силы, что попробуй хоть десять человек вырвать, не получилось бы.
За считанные секунды раскрыла белую футболку. Развернулась вокруг оси на сто восемьдесят градусов, а одеждой заслонила свой голый вид спереди.
Гектор в проходе комнаты. Стоит и молчит. Молчит и молчит и только черные репейники глаз прочно воткнулись, крючками зацепили мой взгляд и не отпускали. Опять протянули странную нить между нами и затягивали в черный водоворот темных зрачков.
И весь стыд из человеческого мира сейчас раскрасил, а потом обжег мое тело. От неловкой сцены должно быть покраснели даже пальцы на ногах. Гектор наигранно или действительно скучающе приподнял левую бровь, а потом посмотрел мне за левое плечо.
А что там? Я – деревянная кукла, крайне неуклюже прижимая спасительную ткань футболки одной рукой к груди, другой к животу, обернулась. А там в отражении зеркала увидела вторую себя: обнаженную спину с костлявыми лопатками, ямочки в районе поясницы и округлая линия ягодиц.
– Отвернись!!! – взвизгнула, разворачиваясь к нежданному гостю, который не спешил замять неловкую сцену и прекратить меня изводить беспрерывным ошеломляюще-внимательным взглядом. А после моего крика и вовсе (будто я мешала ему жить, досадная заноза в жизни, и он устал от меня) глубоко и досадно выдохнул, закатил глаза к люстре над головой. Небрежно развернулся, скучающе придерживая руки в карманах шорт. И столько скуки было в его позе и взгляде... Весь вид Карателя вопил, что будь я последней женщиной на земле, он не прикоснется. Или даже, если станцую стриптиз на стуле Каратель не дрогнет, а лишь позевает над убогим зрелищем.
Дрожащими пальцами попыталась этот проклятый, непослушный материал поскорее расправить и надеть. Быстро просунула футболку через голову.
– Всё? – раздраженно задал вопрос Гектор деревянной двери перед своим носом. Та не отвечала, я за нее ответила:
– Ддд-да!
Гордо выпрямилась. А у Гектора плечи как мои, наверное, десять и поэтому вырез футболки сполз почти до локтя одной руки, обнажив линию ключиц и плечо. Проклятье! Я будто его соблазняла!
Поспешно вернула плечико футболки на место, скрывая излишнюю наготу. Повторно расправила плечи, окинула мужчину, как мне показалось гордо и с достоинством уверенным взглядом. Правда слегка с красным лицом.
Тогда же почувствовала, как футболка скользнула с плеч и задержалась в последний момент на груди. На сосках.
Я бы с удовольствием провалилась сквозь пол комнаты и фундамент дома в землю, а там уже закопалась с головой.
Я больше не двигалась, не моргала, боялась сделать неловкое движение и тогда ткань упадет с груди. Смотрела на Гектора в проходе, который по неизвестной причине тоже замер в одной позе. И лишь взгляд любопытно прикасался к оголенным плечам и груди приоткрытой широким вырезом. А футболка белая, а я без белья и не представляла, видны очертания тела или ткань достаточно плотная?
Воздух в комнате между нами насквозь пропитался бензином или неизвестными заряженными частицами. Чиркнешь спичкой и громко взорвется комната, сгорит мебель и нас сожжет до черных угольков.
– Еда. Пошли есть! – приказал пленитель.
Куда же идти в полуголом виде?
– Нет! – воскликнула чересчур громко, отчего наваждение схлынуло. Ресницы Гектора несколько раз опустились-поднялись, словно прогоняли пелену со зрачка. Прочь мутное пятно.
– Что значит «нет»? – его голос погрубел. – В комнату принести? Мы должны поблагодарить Ленку...
– Я не хочу есть. Не надо сюда приносить, – поспешила ответить, лениво убирая мокрые пряди волос с плеч. Вода стекала по обнаженной коже, от этого становилось прохладно.
– Бойкот? – губы, сжатые в одну полоску, подсказали, что Гектор сильно зол.
– Я..я…эээ…нет! – не знала, как правильнее ответить. Не бойкот, но лучше мне побыстрее умереть или сбежать, чтобы никому не причинять неудобств. Не будет меня и Артем будет в безопасности.
– Великолепно! – Гектор скривился, в жестах вновь проявилась резкость, будто его ударило внутри током. – Бойкот, так бойкот. Как пожелаешь, – согнулся и низко поклонился. – Можешь здесь сдохнуть вместе со своей гордостью! Иди к кровати!
Пристегнул к металлическому пруту и вышел, предварительно громко стукнув дверью. А эхо и грохот еще долго повторялись в стенах дома. Мог ведь Анжелу разбудить?
Гектор, как сказал, так и выполнил обещание. Ночью спала мало и урывками, слышала, как с утра кто-то вышел из дома, наверное, Гектор. Никто не зашел, не дал умыться, переодеться, попить или поесть.
К обеду я захотела в туалет, до слез. На ресницах то и дело появлялись капельки слез, а я не позволяла себе заплакать. А потом жажда поразила, до трясучки в руках хотелось пить. Готова была убить ради капли свежей, прохладной воды, чтобы смочить пересохшее горло. В общей сложности сутки, а может и больше держалась без воды. Голова кружилась, язык от бессилия еле ворочался во рту. В поисках завалявшейся бутылки с водой вновь облазила тумбочки, окна и шторы, под кроватью рыскала дрожащими пальцами.
Обезумела и одурела от мысли, что я просто высохну от жажды. Она сожрет, иссушит за день. Как одичавшая пыталась вырвать наручник. Разорвать цепь голыми руками, разогнуть, обо что-нибудь разбить. Я, пойманная в ловушку, кричала до хрипоты в голосе о помощи. Сначала просила Лену, но той не оказалось дома. Потом молила Гектора, чтобы пришел и спас.
Сил на борьбу не было. Дом тих к жалким мольбам. Никто не слышал просьб и всем плевать на меня. Сдохну я тут или нет.
Легла на кровать, прижала ноги к груди и зарыдала, заглушая истерику подушкой. Чтобы стены дома не слышали, как я вою на судьбу.
После обеда потребности сходить в туалет не осталось, только живот постоянно болел, его будто резали.
Через вой выплескивала свое эмоциональное напряжение уже многих дней. А потом голова заболела от рыданий и слезы закончились. Плач прекратила, но начала громко не послушным пересохшим языком отсчитывать секунды. Может умру и, наконец, все закончится? Завершится мой каменистый уродливый жизненный путь.
Глава 31
POV Диана
Начало темнеть. Конец января, значит больше четырех. Ощущение, что из организма выкачали всю жидкость, от этого было лень даже пошевелить рукой. Та кривой неподвижной веткой валялась на кровати и подсвечивалась на фоне остальной непроглядной тьмы комнаты. Я, как бестелесный дух из мифов, белая, почти прозрачная.
Шторы можно отодвинуть, но там лишь кирпичный забор. Никто не увидит, не придет на помощь. Со стороны забора время от времени гавкало не человеческое животное и, кажется, что это ревел, по меньшей мере, дикий медведь и пугал жителей.
Вскоре у меня начались галлюцинации, потому что послышался скрип входной двери. Это галлюцинации? Кто придет? И зачем? Это Гектор выполнял угрозу – решил запытать до смерти, пока вероятно не рассекречу возможное место нахождения Артема. Лучше бы сразу убил, не мучил. Он настолько безжалостен, что нет даже капли сочувствия?
Знакомые шаги вдоль коридора, плавно переходящие в бег.
Это точно галлюцинации, мне мерещилось. Бред воспаленного сознания, измученного жаждой и нехваткой энергии в организме.
То, о чем мечтала – чтобы кто-то спас, вызволил из ада, из наручников осуществлялось в мыслях.
Поворот ключа в двери заставил поднапрячься и подняться на локте, отчего живот согнулся, а я едва опять не заплакала от ощущения стрельбы по нервным окончаниям.
Когда включился свет при входе и озарил комнату, первым делом заморгала от неприятной рези в глазах. Раздраженные веки щипало и кололо маленькими иголками. Я не спеша поднялась и обошла кровать, максимально натянув цепь на запястье. Напротив Карателя, стоявшего по-прежнему у двери. Он в теплой, расстегнутой куртке держался за ручку двери и не входил в комнату. А лицо – безразличная маска, высеченная из гранита, рубленная и холодная.
А мне хотелось ударить по лицу, стереть эту маску. Я…я…здесь подыхала, а его совсем не заботило мое состояние. Каратель пришел оценить плоды пыток? В этом состоянии я была готова разорвать Гектора на мелкие жалкие клочки. Впервые мне настолько захотелось кого-то убить, что подойди мужчина поближе, расцарапала бы ногтями ему лицо. Это желание полыхало внутри, дрожало на кончиках пальцев, которые я сжала в кулаки и смотрела вперед на равнодушного и спокойного Гектора.
– У тебя глаза горят. В прямом смысле! – спокойно начал разговор о насущном. Будто ничего не произошло. А я не знала, что сказать, ногтями вспарывала ладони, причиняя себе боль, чтобы охладить огонь во мне. Энергия сейчас буйствовала и просилась наружу. Я рисковала сжечь комнату Гектора вместе с собой и с ним.
– Даже Клеймённые перед самосожжением говорят последнее слово! Ммм…да…понял. Неуместная шутка!
Вошел внутрь комнаты и прикрыл тихонько дверь. Словно тянул время. Сделал пробный шаг ближе к центру комнаты, остановился, проверяя реакцию на действия. Я не сдвинулась с места, разжала занемевшие пальцы и принялась расчесывать ногтями правую руку с татуировкой. Используя давно забытый способ успокоения.
А Гектор сделал еще несколько шагов. Еще ближе. Еще. Остановился на расстоянии вытянутой руки и пытался что-то понять. Как будто я неразгаданный ребус, или головоломка, над которой бился многие месяцы.
– Это просто какая-то чертова череда неудач! – поза расслабленная и ощущение, что его не очень заботит мое состояние. Еще бы! Это не он, как пес, сидит на цепи и не может сходить в туалет.
– Я ушел ночью на работу. Ленка с утра всегда дома, и на обед приходит. Кто ж сука знал, что ей приспичит уйти к подружке и оставить нас «двоих»?! Понимаю, сам затупил. Позвонил ей только после обеда и узнал, что ты одна… А еще эта чертова Людка! – махнул рукой в стену комнаты, будто увидел там облик девушки. – Её видишь ли не устраивает Андрей в качестве телохранителя, я, сука, должен стеречь ее, пока ей делают сраный педикюр и рисуют малинку на ногтях!
– Люда? – переспросила единственное слово. Это имя забарабанило в ушах и оглушило на секунду. Возможно я ослышалась, эта та, что на мое добро ответила ножом в спину? Эта та, которая влюблена в Гектора?!
– Пока я здесь… – начала очень спокойным выдержанным тоном. Показала указательным пальцем на кровать. А потом взяла свою цепь и послала ее волной, отчего звенья оглушительно ударили по металлическим жердям. И на всю комнату послышалась моя песня гнева, отчаяния и боли Клеймённой, сидящей на цепи без права сделать глоток воды.
Вновь повторила удар по жерди.
– Пока я здесь сижу на цепи, как зверушка, ты ходишь с Людой на педикюр?!
– Это работа!
– Работа??? Отцепи меня! – задребезжала цепью по кровати, чтобы создать дикий шум и грохот, как и внутри меня. Эти барабаны не прекращали громыхать во мне с упоминанием имени Люда.
И пока Гектор освобождал из оков я молчала, боялась, что меня просто разорвет от душивших эмоций. Прогоняла слезы, часто-часто открывая, закрывая веки, смотрела, как освобождают мою руку, натертую от постоянного контакта с неровными краями металла.
– Ты плакала? – мое лицо было пленено двумя большими ладонями и приподнято вверх. Гектор опасно наклонился, заставляя смотреть на него. Пристально, как под увеличительным стеклом, рассматривал мои глаза, должно быть покрасневшие от слез, да и сейчас на зрачок постоянно наплывала пелена и Гектор расплывался от этого. Если разревусь, не прощу себе. – У тебя соленые дорожки на щеках.
Большими пальцами начал гладить, стирать дорожки с моих щек. А я от удивления больше не чувствовала гнева, огонь спокойно затих от успокаивающего действия.
– Я вроде бы девушка и у меня тоже есть чувства.
– Странно, – его дыхание поцеловало возле левого глаза, а потом губы прихватили ресницы, слизали, попробовали следы слез. – Тебя трудно вывести на простую улыбку, а тут плачешь. Я думал, ты не способна на подобные эмоции.
Наивный, я просто обычно плачу в уголке, чтобы никто не видел. И не заметил моей слабости.
Гектор забалтывал, чтобы отвлечь от переживаний. Ноги тяжелые, не держали, поэтому ладонями оперлась о мощную грудь. Сжала куртку, боялась Гектор исчезнет, и я вновь окажусь одна против соперников: темноты и кровати с наручниками. Гектор – мираж, галлюцинация. Сейчас испарится, исчезнет! А я вновь буду одна.
Прикрыла веки, погружаясь в ощущения: язык, слизывающий капельки слез с ресниц; поцелуй на виске; новые поцелуи на щеке. Всё ниже и ниже. Сердце в груди громко отсчитывало сколько еще поцелуев до губ. Поцелуй – удар в грудь. Вновь поцелуй – вновь удар моего сердца. А между поцелуями сердце не билось, в предвкушении замирало, озадаченное вопросом: «Приведет ли дорожка слез к губам?»
Но поцелуи медлили и невинно повторяли путь слез, стирали воспоминания о часах, проведенных в паническом страхе и истерике.
Я очень хотела почувствовать его дыхание, попробовать на вкус, забрать себе, мне мало своего, надо было и его забрать. Губы рефлекторно раскрыла, а их закололо от нетерпения. Плавала в темноте с закрытыми глазами и нервно дышала, чувствуя, долгожданное приближение поцелуев.
Когда его губы прикусили, захватили мою верхнюю, я не сдержала хриплого, тяжелого дыхания. Словно долго-долго бежала и никак не могла прибежать к финишу. И получить свой приз.
Еще и еще необходимы его поцелуи, чтобы было тепло. Я забыла, каково это –целоваться с ним? Я всегда хороню эти воспоминания, жестоко убиваю, а останки прячу в самый дальний угол, где никто не найдет. А то будет больно вновь поверить в искренность этих поцелуев.
Его язык лизнул мою губу медленно-медленно, раззадоривая, а я сомкнула губы, пытаясь ухватить кончик его языка, а тот играючи отступил. Не дал поймать себя.
Я вновь приоткрыла губы, замирая в ожидании продолжения. В нетерпении потянула мужскую куртку на себя, намекая – не тяни, я жду. На этот раз Гектор вновь лизнул нижнюю губу, но не отступил, позволил ухватить кончик языка. Облизнуть его.
Низ живота окаменел и жалобно потягивал, а я на инстинктах дышала и целовалась. Это то, что сейчас было необходимо.
Приоткрыла веки, выныривая из темноты, а передо мной его губы. А какие они на вкус! Возбуждающая игра с языками вскружила голову и подкосила ноги. Они не хотели держать, поэтому цеплялась за мужскую куртку, чтобы не упасть. А сама как завороженная, примагниченная потянулась к источнику тепла. Языком провела по его верхней губе, собирая вкус, питаясь запахом и кожей. А Гектор в ответ губами обхватил кончик моего языка, вбирая себе в рот и отпустил. Теперь я осмелевшая и поощренная вновь подразнила его языком. Снова и снова, то давая схватить, то играючи убирая.
Его руки давно, оказывается, гладили мою спину и поясницу, а я не и замечала, порабощенная возбуждающей игрой, а сейчас погладили бедра и нырнули под футболку. Сжали голые ягодицы до боли, до легкого моего стона и сильно прижали к себе. К его напряженному каменному прессу и к возбужденному члену, скрытому штанами.
Гектор закончил игры, и набросился на мой рот, а голые ягодицы продолжал гладить, сдавливать, сильно прижимать к себе, вбирая меня в себя: и рот, и тело.
Живот и бедра свело от болезненного удовольствия, поэтому ноги сжала как можно ближе. Прогоняя боль, пытаясь ее унять, сдавить.
И в какой-то момент живот уже по-другому свело не от удовольствия, на что я поспешила вырваться из поцелуя и объятий. А Гектор так и стоял с чуть приподнятыми руками, которые прежде сжимали ягодицы, а сейчас пустоту и с сонными, тяжелыми веками и губами, блестящими от поцелуев.
Свозь зубы процедила:
– Т..туалет!!! Хочу в туалет! – разрушила наваждение. И бегом мимо Гектор к двери, а оттуда в коридор. В ванной очень долго приводила себя в порядок, не только тело, но и мысли, которые роем вились в голове. Надела высохшее нижнее белье, пряча наготу.
Успокоиться не удалось, даже когда через пятнадцать минут чуть посвежевшая вошла в комнату, где на кровати валялся расслабленный Гектор. Переодетый в белую футболку и шорты по колено, лениво щелкал по пульту и смотрел на стену в телевизор. Но, видно, мало его интересовали кадры на экране.
Я сделала шаг в комнату и стопами вросла в пол. Не могла пошевелиться от нахлынувшей волны озноба. Дрожь была ощутимая, трясло как во время опасной болезни, зубы громко стучали. Это отходняк после адреналина, помноженный на возбужденное состояние.
Я просто рада, что жива и не умерла в одиночестве, прицепленная к кровати.
Гектор заметил мое состояние, крепко держа за руку, отвел на кухню. Или это я вцепилась в его пальцы от радости, что галлюцинация не галлюцинация. Гектор пришел и спас из ада.
Усадил на стул, а потом сунул в руки прозрачный бокал с коричневой жидкостью. На запах отвратительный, поэтому я отшатнулась.
– Фу! – сморщила нос.
– Пей, – взял за другую сторону стакан и прислонил к моим губам. А я хмурилась и отворачивалась. Вертела головой из стороны в сторону, поэтому стекло скользило по губам, но внутрь рта не попадало.
– Гадость!
– Как маленькая девочка! Не пробовала виски? Пей, а то волью! Это лучший расслабон!
Я заставила себя раскрыть губы, а Гектор одним махом влил сразу весь виски. От горячительной жидкости запершило, огненный напиток прожег горло и согрел пустой желудок. И уже через несколько секунд, наверное, целая бетонная плита упала на голову и придавила к стулу. Поудобнее усевшись, спиной оперлась о стену, локоть поставила на стол, а пальцами поддерживала щеку и смотрела на Гектора возле плиты, подогревающего ужин. Попивая воду из стакана, долго смотрела за Карателем.
– Умница! На пей еще! – оценил мое расслабленное состояние и поставил еще виски и себе, и мне.
Я бы сейчас, наверное, и яд выпила из его рук. Прочь ушло былое напряжение, нервы расслабились и сработало на максимальную мощь притяжение к земле или в моем случае к кухонному полу. Меня приплющило к стулу, если бы не стол, и я бы локтем не опиралась на него, то думаю я бы завалилась спать на горизонтальную поверхность.
Я не умерла! Я не одна! И сейчас буду кушать!
Насколько простые вещи меня радовали.
Глаза должно быть засверкали, когда Гектор поставил под нос теплую картошку с мясом и грибами! Вилку со звоном положил рядом с тарелкой, а сам сел перпендикулярно мне, руки скрестил на столе и задел меня коленом. Специально или не специально, но пришлось настороженно убрать обнаженные ноги, торчащие из-под футболки.
Каратель близко рассматривал, буквально смотрел в рот, от чего аппетит стал исчезать.
– Ешь! Пей! – кивнул на коричневый напиток. – У тебя великолепная реакция на алкоголь!
Великолепная? Ну… я себя чувствовала теперь великолепно.
Я аккуратно взяла вилку, но есть пока не начала:
– Это новый вид пытки? Ну там откормить, отпоить, а потом убить?
– Я сейчас умру со смеху! У кого-то проснулось чувство юмора. Ешь! – кивнул на тарелку. – Когда смотришь на тебя, иногда возникает желание не заняться сексом, а откормить. Мясца нарастить на твоих косточках!
Я покраснела, спрятала взгляд на тарелке, резко взяла вилку, сжимая ее и представляя шею Гектора вместо нее. Вымещая негодование на металлическом предмете. Нарастить мясо на костях! Достал оскорблять мою внешность! Зачем полез целоваться, раз я его не возбуждаю!
Я очень сосредоточенно кушала, не отвлекаясь на посторонний темноглазый раздражитель сбоку. А зубами очень сильно разжевывала пищу, представляя, как перегрызаю кое-кому сонную артерию.
– Рассказывай…
– Про Артема не скажу. Можешь пытать, – перебила.
– Сам найду. Я не про него. Рассказывай, что ты хочешь.
– Что хочу? – повторила и отложила вилку в сторону. Теперь собеседник мне показался очень интересным, а не еда. И пока рассматривала странное лицо Гектора пыталась понять, что от меня желали услышать.
– Что «Я» хочу? – пальцем указала себе на грудь, на что Гектор кивнул, а ладонью поддержал щеку и теперь раздраженно рассматривал стену напротив себя.
А я задумалась о простом вопросе, который вызвал состояние – каменного изваяния. Я и подбородок почесала, и потолок изучила вдоль и поперек, и кухонные шкафы, и выпить успела. А Гектор ждал, когда созреет ответ.
– А можно одно хочу или много?
– Сколько хочешь! – по тону голоса понятно, что Каратель устал ждать ответа и молчать. Стопой постукивал по полу от нетерпения. Он –непоседа! В детстве, наверное, совсем был гиперактивным.
– Ну-с приступим, – вдохнула и начала… – Хочу свободы! Хочу идти туда, куда хочу! Хочу не быть разыскиваемой преступницей! Хочу свободно передвигаться по улицам! Хочу нормально спать по ночам, а не урывками по пятнадцать минут, боясь, что кто-нибудь убьет во сне и однажды не проснусь. Хочу…хочу… – немного запнулась, потому что желания стали более девчачьи, но продолжила. – Хочу, как ваши людские девочки ходить на свидания! И цветы хочу! – укоризненно посмотрела на Гектора с (реально чуть приоткрытым от удивления ртом, еще бы я столько вылила на него), потому мой первый в жизни букет он уничтожил и заставил бедного парня почти съесть.
– И хочу на дискотеку – потанцевать! И платье хочу! Я всего три раза в жизни надевала платье! И юбку хочу! И красивое нижнее белье!!! И как девушка хочу выглядеть, а не как бомж с улицы!
– Тебя волнуют такие вещи? – словесный ливень Гектор все-таки прервал, не выдержал монолога.
Пока действовал алкоголь, я была очень смелая:
– Что значит меня? Я по-твоему не девушка?
– Без комментариев. Продолжай свои «хочу».
– Вроде всё. Ты сбил мои хочу. А зачем интересовался?
Гектор привычно ушел от ответа, предпочел ответить вопросом на вопрос:
– А что будет, если «вдруг» я выполню все твои хочу? Что Мне за это будет от Тебя?
– А зачем тебе выполнять? А что бы ты хотел? Ты…ты сейчас намекаешь про Артема, чтобы я выдала его?
– Твои мысли только о Твардовском? А я наоборот хочу, чтобы ты забыла о нем. Чтобы из вот этой тормознутой... головки. – Гектор пренебрежительно постучал костяшками пальцев мне по голове, чем вызвал легкое потрясывание внутри. – Чтобы отсюда исчезли все мысли о нем. И воспоминания о нем! Ну и как? – быстро пришла смена его настроению. Впервые за вечер Гектор улыбнулся, но опять улыбка злая, скрывающая что-то в себе. – Успела на радостях от встречи с любимым раздвинуть ноги?
Всё! Последняя капля терпения!
Встала со стула.
Мы с Гектором не умеем разговаривать. Его отношение оскорбительно. У меня есть более важные заботы, чем раздвигать ноги. Моя жизнь постоянно в опасности.
– Спасибо. – с трудом выдавила слова благодарности, которые фальшиво заскрипели между нами. – Я в комнату!
– Не люблю, когда обрывается разговор. Сядь, мы договорим.
Взял за кисть, вроде держал едва ощутимо, но, едва попыталась убрать руку, схватил пальцами-клещами очень сильно, с угрозой сломать кости.
