Текст книги "Последняя надежда (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

====== Самый обычный вечер ======

– Бежать было некуда, мы оказались в ловушке! Со всех сторон нас обступили войска «Чёрного Квадрата»! Но это еще не самое страшное: от простых бойцов легко отбиться. Потом появилась Ника. Скажу прямо, если бы я не оказался в том зале в тот момент, моя мать была бы мертва. Ника ранила её и пыталась добить, но не мог же я допустить этого! В сердце зажегся пламенный гнев, и мои глаза так и сверкали от ярости. Я схватил меч и бросился на ведьму. Началась ожесточенная схватка. Ника занервничала: она знала, что мой магический уровень во много раз превосходит её собственный. Я бы с легкостью убил её, но в сражение вмешался Рэй. Отбиваться от двух Лидеров было уже довольно сложно. Но долгие годы мучительных тренировок дали о себе знать: мне удалось ранить Рэя, а Ника испугалась и спаслась бегством. Таким образом я защитил свою мать от двух лидеров «Чёрного Квадрата».

Зал взорвался аплодисментами. Подождав, пока овации стихнут, ведущий с наигранным интересом спросил:

– Неужели тебе совсем не было страшно?

Я выдержал паузу и торжественно произнес:

– Ничуть. Я готов отдать жизнь ради спасения людей. Умереть достойно совсем не страшно.

Зал вновь загудел, а я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться от собственных слов.

– Это потрясающе, Локи! – взвизгнула сидящая рядом со мной на сцене девушка – дочка местного магната, кажется. – Ты такой классный!

– Ты тоже ничего, – улыбнулся я ей в ответ.

– Большое спасибо, что пришли. Будем рады увидеть вас на нашей следующей передаче, особенно тебя, Локи, – обратился к нам ведущий, смахнув воображаемую пылинку со своего яркого, вычурного пиджака. – Килли, и тебя приглашаю непременно, тема очень интересная. А сегодняшний выпуск ток-шоу «Галактика сегодня» подходит к концу, – произнес он, уже обращаясь к залу и нацеленным на него кинокамерам. – Мы прощаемся, но ненадолго. Смотрите новый выпуск нашей программы завтра в восемь ноль-ноль.

Заиграла веселая, ритмичная музыка, а зрители начали подниматься со своих мест.

– Сегодня папин клуб отмечает свой второй День Рождения! – улыбаясь, сообщила мне Килли, когда мы покинули сцену. – И сегодня будет реально крутая тусовка! Папа говорит, приедет «Кибернетика».

– Настоящая? Не фэйк? – приподнял бровь я.

– Обижаешь! – отмахнулась девушка. – На папиных тусовках фэйков не бывает. Что мы, нищеброды какие, что ли! Тебе вход бесплатный. Идешь?

– Иду, – причины для отказа у меня не было.

Мы с Килли нарочно пошли к выходу через весь зал. Я жмурился от вспышек кинокамер и фотоаппаратов: всем непременно хотелось нас сфотографировать. Люди не давали нам пройти и совали тысячи листочков с просьбой подписать. Свои самые первые автографы я выводил очень старательно и аккуратно, но сейчас листиков было так много, что я даже не расписывался, а просто чиркал ручкой. Но зрители все равно безумно радовались и готовы были визжать от восторга.

Да, с тех пор, как Фригга заняла пост правительницы галактики, я стал настоящей знаменитостью. Сын самой королевы просто не мог не заинтересовать население. Меня приглашали на самые разные передачи, корреспонденты ловили меня на улице, умоляя дать интервью; галактическая сеть* была забита моими фотографиями, а так же всевозможными статьями, в которых правды было меньше, чем в мидгардских сказках про Бабу Ягу. В основном там сообщалось об удивительных подвигах, которые были мною якобы совершены, и о том, какой я отважный, благородный и бескорыстный человек. По мотивам этих статей обо мне даже начали писать комиксы, в которых во всех красках изображалось, как я легко и просто разделываюсь с небывалыми галактическими чудовищами, а так же с «Чёрным Квадратом». Не сомневаюсь, большая часть молодежи центральной галактики искренне считает, что «Чёрный Квадрат» исчез навсегда благодаря тому, что я уничтожил всех его сотрудников, включая самих Лидеров.

Быть трикстером среди молодых людей стало модным, вошло в тренд. Каждый второй подросток кричал на всех перекрестках, что он трикстер, и пытался всеми силами это доказать. Странно, не правда ли: ранее это слово подразумевало, что человек отвергнут обществом, является изгоем и обречен на вечное одиночество. Теперь же быть трикстером означало быть модным, современным, популярным. Да что там трикстеры, сам цвет моей одежды (темно-зелёный) стал самым модным, причем не только среди подростков. А что касается молодежи, то многие вообще пытались полностью копировать меня: стригли волосы до плеч и красили их в черный цвет.

Да, пожалуй, я был самой известной и популярной личностью в центральной галактике. Я стал даже популярнее Фригги: моя мама была по горло занята работой и не любила тратить своё время на общение с прессой. Её редкие выступления были серьезными, содержательными и краткими. Людям, далеким от политических и экономических проблем, смотреть их было совершенно неинтересно. Я же с радостью общался со своими фанатами, рассказывая все, что они спрашивали, и даже больше. И вот что странно: чем меньше было в моих рассказах истины, тем больший восторг вызывали они у толпы. Я много шутил, смеялся, показывал фокусы с огнём и иллюзиями, а народу, в особенности, молодежи, было только это и нужно. Вот в чём крылась причина моей популярности.

Первые дни я вообще пребывал в состоянии небывалой эйфории: меня все любят, мной восхищаются, а именно об этом я и мечтал всю жизнь. Было невероятно сложно скрывать охватывающие меня ликование и восторг в те минуты, когда я выходил к людям. Как всё-таки здорово просто испытывать радость, ни о чём не думая и позабыв обо всех проблемах, которые словно растворяются, превращаются в ничто в этой легкой, веселой, праздничной атмосфере…

Подписав все листики и позволив сфотографировать себя всем желающим, мы с Килли вышли на улицу, сели в личный флаэр** девушки и полетели к ночному клубу, принадлежащему её отцу.

Килли всю дорогу смеялась, нарушала все мыслимые и немыслимые правила воздушного движения и показывала язык регулировщикам, которые боялись её штрафовать, зная о влиятельности её отца.

Когда ей надоело дурачиться, она принялась рассказывать, что вся её одежда эксклюзивная, а сапоги инкрустированы настоящими бриллиантами и стоят столько, сколько среднестатистический человек за год не зарабатывает. Волосы девушки были покрыты специальным лаком (наверняка очень дорогим) и меняли свой цвет в зависимости от того, под каким углом на них падало освещение. Было забавно смотреть, как из нежно-бирюзовых они постепенно становятся ядовито-розовыми.

– У меня скоро юбилей, мне сотня*** стукнет, – сообщила Килли, вдоволь нахваставшись одеждой. – Надо будет выпросить у папы новый персональный космический корабль.

– А что со старым? – поинтересовался я.

– Он уже вышел из моды, – презрительно фыркнула Килли, недоумевая, как же я сам не додумался. – Мне на нём летать стыдно, засмеют ведь.

– А у меня есть корабль последней модели, – в свою очередь похвастался я, принимая правила этой игры.

– Круто! – захлопала в ладоши девушка. – А какой он у тебя по счету?

В реальности он был первым и, наверное, последним персональным кораблем в моей жизни, потому что я точно знал: Фригга никогда не подарит мне другой только потому, что «старый вышел из моды». Но, чтобы не терять достоинства, я почесал затылок, нахмурился и задумчиво произнес:

– Точно не помню, то ли шестой, то ли седьмой.

– Нехило, – хмыкнула Килли. – Если отец мне на юбилей подарит, у меня будет седьмой.

Наконец флаэр подлетел к элитному ночному клубу, и мы зашли внутрь. На контроле нас пропустили без вопросов: меня и Килли все знали в лицо. Мы очутились в зале невероятных размеров. Под потолком висел огромный стеклянный шар, который непрерывно вращался. Всё вокруг сияло и мигало всеми цветами радуги, глазам было сложно привыкнуть к этому световому хаосу. На сцене уже играла популярная группа «Кибернетика», а на танцполе вовсю веселился народ. Мы с Килли выпили немного шампанского и тоже пошли танцевать. Какой-то юнец ткнул в меня пальцем и сказал:

– Ты на Локи очень похож.

– Ошибаешься! – вместо меня ответила бойкая Килли, резко хватая меня за руку. – Он настоящий.

– Локи? Здесь Локи? Настоящий? – прокатилась по залу волна удивления.

И снова все повторилось. Вокруг меня собралась толпа, принеся с собой толкотню и суету. Опять всем не терпелось сфотографироваться со мной и взять у меня автограф. Потом для нас с Килли освободили танцпол: всем хотелось посмотреть, как мы танцуем. На этот раз заиграла плавная, мелодичная музыка.

Я танцевал неплохо (сказывались десятилетия обучения в АУЦ), но все же был далек от совершенства, и потому поначалу чувствовал себя несколько скованно, зная, что на меня сейчас устремлены десятки глаз. Но вскоре это ощущение прошло, мне просто стало легко и весело. С лица Килли тоже ни на секунду не пропадала лучезарная улыбка. Устав, мы вернулись за столик, поболтали, потом опять пошли танцевать, и так несколько раз. Я забыл обо всем на свете и просто наслаждался происходящим.

Отдыхая, я потерял счет времени: мне казалось, прошло не больше часа, и потому я сильно удивился, когда объявили, что вечеринка закончилась.

– Встретимся завтра, точнее, уже сегодня вечером на ток-шоу! – помахала мне рукой Килли и исчезла в толпе.

Еще несколько секунд я различал её необычные, едва заметно светящиеся и постоянно меняющие цвет волосы.

«А она классная!» – мелькнула в голове мысль.

Комментарий к Самый обычный вечер *Галактическая сеть – Аналог нашего Интернета, догадаться нетрудно.

**Флаэр – Летающая машина. Не я это слово придумала.

Если кто не в курсе, возрастные мерки здесь не наши, так что не пугайтесь. В переводе на нормальные цифры, лет двадцать ей.

====== Неожиданная ссора ======

Я вместе с другими вышел из клуба. Надо же, уже занимался рассвет: звезды померкли, а небо у горизонта начало постепенно светлеть. Неужели мы веселились всю ночь?

Дворец находился недалеко, и потому я решил добраться до него пешком, пройдя через обширный зеленый парк.

Дул по-утреннему прохладный, легкий ветерок, и молодая листва еле слышно шелестела. Было тихо, даже птицы еще не пели. Трудно себе представить, что всего метрах в ста кипит бурная городская жизнь, сияют световые табло, гудят летательные аппараты, и тысячи, нет, миллионы людей куда-то бегут, спешат, торопятся. Само время здесь, казалось, текло более медленно и размеренно. Всё-таки здорово порой отдохнуть от шума и суеты мегаполиса.

Я шагал по извилистой дорожке, наслаждался свежим, наполненным цветочными ароматами воздухом и ощущал некую гармонию с окружающим меня пейзажем, выражавшуюся в душевном спокойствии и полном умиротворении. После буйного, почти безумного ликования и восторга это было особенно приятно.

Парк был безлюден. Днем здесь обычно гуляли мамы с маленькими детьми, а по вечерам – влюбленные парочки. Сейчас же не было и пяти часов утра, и потому я крайне удивился, увидев на ветке старого толстого дерева хрупкую человеческую фигурку. Солнце вставало прямо за ней, и на его фоне сам силуэт казался черным, но, подойдя ближе, я с изумлением узнал в нём Дану.

Девушка сидела на толстой ветке, прислонившись к стволу и небрежно свесив одну ногу. Взгляд её был устремлен ввысь, к светлеющему небу, а на лице застыло загадочное, отрешенное выражение. Меня Дана явно не замечала. Я, вглядываясь в такое знакомое мне лицо, испытал странное, ни с чем не сравнимое щемящее чувство. Дана, которая была сейчас вроде бы совсем рядом, почему-то казалась мне таинственной, далекой, недосягаемой. Она словно бы находилась в другом измерении, в своём собственном мире, который мне недоступен. Казалось, нас разделяет нечто… незримое. Я ощутил эту необъяснимую отдаленность так явственно, что на долю секунды мне даже стало страшно.

– Дана! – осторожно позвал я, в глубине души опасаясь, что она меня не услышит.

Девушка нервно вздрогнула, дернула ногой, чуть не столкнув свою сумку, которая висела на ветке, и уставилась на меня. Первые несколько секунд она еще выглядела загадочно-потусторонней, но потом на её лице отчетливо проступило раздражение, лишенное какой-либо возвышенности.

– Зачем ты пришел? – старательно чеканя каждое слово, проговорила она.

Я на минуту растерялся: реакция Даны повергла меня в замешательство. Я думал, она мне обрадуется.

– Хотел тебя увидеть, – я брякнул первое, что пришло в голову.

– Вот как? – изогнув бровь, произнесла девушка, после чего грациозно спрыгнула с дерева. – А больше ты ничего не хотел? – голос её был до странности тонким и ломким, чем напомнил мне голос Рады, когда она требовала от сестры препарат.

– Дана, что происходит? – прямо спросил я, решив, что это самый лучший выход из создавшейся ситуации.

– Случайно видела одно из твоих интервью, – от одного её голоса меня пробрало холодом до костей. – И знаешь, что я хочу тебе сказать?

Вода в небольшой лужице замерзла, листва и трава покрылись инеем: ну конечно, стихийная магия.

– И что же? – я чувствовал себя круглым идиотом, потому что не понимал, отчего Дана злится.

– А пошел ты… – и тут случилось нечто невероятное: девушка с размаху ударила меня по щеке и убежала прочь, позабыв сумку, которая теперь одиноко висела на ветке.

Я несколько секунд стоял, пытаясь осознать, что произошло, а потом аккуратно коснулся пальцем щеки. Какая муха укусила Дану? Я ведь не сделал ей ничего плохого. Мы с ней со дня коронации Фригги ни разу не виделись даже. В чем же дело? В глубине души я ощущал себя виноватым. Я не знал, в чем заключается моя вина, но чувствовал, что она есть.

Взяв сумку девушки (надо будет отдать, когда Дана немного остынет), я продолжил свой путь. Физическая боль от удара давно прошла, а душевная – нет. За что она со мной так поступила? Мой разум всеми силами отвергал вину, и всю дорогу я мысленно твердил себе, думая о Дане: «Ненормальная! Сумасшедшая! Ей у психиатра лечиться надо! Я просто подошел, а она сразу драться!» Но на душе все равно было скверно.

Я, погруженный в неприятные мысли, и не заметил, как оказался в своих покоях. К реальности меня вернул знакомый электронный голос PR-558206… или 04 – вечно последнюю цифру забываю!

– Приветствую вас, сэр, – приятным, но все же несколько монотонным голосом произнёс робот.

Я небрежно махнул ему рукой.

– В вашей крови присутствует незначительное количество алкоголя, – проинформировала машина.

Ну конечно, эта дурацкая электронная система уже успела сто раз меня просканировать!

– Очень рад, – сухо бросил я роботу. – Какие еще претензии имеются?

– Вам необходим как минимум шестичасовой сон, сэр.

– Заткнись, Зануда, – я замахнулся рукой в сторону сенсорного экрана, встроенного в стену.

В последнее время у меня появилась привычка называть своего персонального робота именно так. Машина постоянно отслеживала состояние моего здоровья и в обязательном порядке сообщала о каждой мелочи, а также забрасывала меня кучей ненужных рекомендаций. Каждое утро Зануда составлял для меня персональный набор физических упражнений, ориентируясь на состояние моего организма, и пытался заставить меня делать зарядку. Вскоре, однако, он отказался от этой идеи, поняв, что это бесполезно.

Странно, а ведь иногда он казался мне почти человеком. И, несмотря на то, что робот постоянно ворчал, что я не забочусь о своём здоровье, с ним было как-то веселее. Он мог поддержать почти любую беседу. С ним можно было запросто говорить о спорте, природе, науке, культуре, эстраде, новостях… Причем робот всегда делился со мной какими-то интересными фактами из той или иной области, ведь он имеет непосредственный доступ к галактической сети и потому знает все на свете. Но там, где кончались факты, там, где речь заходила о человеческих чувствах и отношениях, Зануда впадал в ступор. Чаще всего он заводил: «Психологи ведущего университета галактики считают…» И у него нельзя было спросить: «А как ты считаешь?», «А ты сам испытывал подобное?» Он же все-таки робот, бездушная машина, хоть и наделенная интеллектом. Он никогда на меня не злился, но никогда и не радовался мне. Смешно признаться, но иногда мне становилось искренне жаль Зануду. Вроде бы, как человек, да не совсем… Кто же он? Думает ли он о чём-то, когда меня нет рядом? Нет, мне никогда не понять до конца искусственный интеллект. Как бы я хотел, чтобы у него была душа…

Иногда мы играли с ним различные настольные игры посредством сенсорного монитора. Робот время от времени поддавался, давая мне возможность победить. Иногда он читал мне книги… В общем, с ним было не так уж и плохо. Думая так, я ощутил даже некую признательность по отношению к Зануде. Но тут он сам всё испортил:

– У вас ослаблен иммунитет, сэр. Рекомендую принять витамин С в объеме…

– Зануда, услышу ещё хоть одно слово о витаминах, и я разберу тебя на запчасти! – беззлобно огрызнулся я, уже привыкнув к нашим несерьезным перебранкам.

– Если вы меня разберете, сэр, я не смогу вам передать сообщение от вашей матери, – бесстрастно отозвался робот, который никогда не лез за словом в карман.

– От матери?! Так что же ты раньше молчал, железяка бестолковая?! Давай показывай!

В ту же секунду передо мной возникла голограмма Фригги.

– Локи, если хочешь, приходи сегодня ко мне в шесть ноль-ноль на завтрак, – произнесла она и исчезла.

Настроение у меня тут же улучшилось. За три недели, проведенные мною на Заре*, я ни разу не видел маму, не считая дня коронации. Даже за подаренный мне космический корабль я поблагодарил её посредством сообщения. И вот, мне предоставлялась возможность пообщаться с ней.

– Сколько времени? –  быстро спросил я у робота.

– Пять тридцать, сэр, – мгновенно отреагировала машина.

– Отлично, время есть, – я лег на диван, скрестив руки за головой, и принялся ждать.

Комментарий к Неожиданная ссора *Зара – планета, где происходит действие. Галактическая столица.

====== Плохие новости ======

Где-то без пяти минут шесть я вышел из покоев и направился к матери. Несмотря на ранний час, дворец уже начал понемногу оживать. То и дело по коридору быстрым шагом проходили сотрудники, облаченные в строгие костюмы. Кто-то вежливо со мной здоровался, и я здоровался в ответ, хотя даже не помнил этих людей по именам.

– Я только что помыл здесь пол, а ты прошелся по нему в грязной обуви! – я даже остановился от удивления: понятия не имел, что роботы-уборщики умеют разговаривать. Похоже, искусственным интеллектом здесь снабжают каждую железяку. – Из-за тебя еще раз пол мыть придется! – продолжал возмущаться робот. – Посмотри, сколько грязи ты принёс!

Я послушно посмотрел на пол. Тот был идеально чистым.

– Не вижу, – честно признался я машине.

– Ну конечно, вашим человеческим зрением этого не разглядеть, но я-то вижу. Полы должны быть стерильными, а из-за таких, как ты, приходится один участок по десять раз перемывать! А у меня, между прочим, аккумулятор садится!

– Слушай, я спешу, мне некогда болтать со всяким металлоломом, – небрежно бросил я уборщику и зашагал дальше.

– Какое ужасное оскорбление! – проскрипел робот мне вслед.

– Брось, ты ведь даже обидеться не можешь, – отмахнулся я, обернувшись через плечо и показав машине язык.

Наконец я добрался до личных покоев матери. Моя рука уже потянулась к ручке, но за дверью послышались голоса, и я замер от неожиданности.

– Это безрассудно, – говорил женский голос; не мамин, но очень знакомый. – Ты пытаешься совершить невозможное. Ты уже не сможешь работать так, как раньше.

– Это моя проблема, Леонора, – ответил тихий, слабый, болезненный голос, в котором я с трудом узнал голос Фригги. – Из-за неё не должно страдать население галактики. Люди выбрали меня, и я не могу подвести их. Это было бы равносильно предательству. У меня нет выбора. Люди не должны страдать.

– Не должны? – вкрадчиво переспросила Леонора. – Ты постоянно стремишься к идеалу, но он невозможен, недоступен для нас по определению!

– А я и не отрицаю, – отозвалась Фригга. – Но почему нельзя стремиться к нему?

– Видишь, к чему приводит твое стремление? Ты сейчас еле живая. Если ты продолжишь так над собой издеваться, твой организм может не выдержать, и ты погибнешь.

– Не погибну, – ответила мама. – Он не даст.

Я не понял, что за «он», но Леонора, видно, поняла.

– А ты в этом уверена? Ты же знаешь, что…

– Да, Леонора, уверена.

Их разговор настолько заинтриговал и захватил меня, что я только минуту спустя вспомнил, что стою под дверью. Фригга сама позвала меня, так что же мешает мне взять и войти?

Я резко распахнул дверь и решительно переступил порог. Передо мной предстала странная, и даже пугающая картина: мама, бледная, как полотно, и словно бы постаревшая на тысячелетие, лежала на диване, укрытая пледом. А Леонора, одетая в боевые доспехи, растрепанная, и почти такая же бледная, мерила покои широкими и быстрыми шагами. Увидев меня, она на мгновение замерла, а затем сказала:

– Локи? Вот кого нам еще не хватало для полного счастья! Как говорят у вас в Асгарде, какого йотуна ты здесь забыл?

Я уже приготовился отвечать, но Фригга опередила меня:

– Не надо. Это я позвала его.

Леонора изумленно и непонимающе воззрилась на мою маму.

– Ты позвала его? – медленно переспросила она, спустя несколько секунд напряженного молчания. – Но зачем?

– Я и так не общалась с ним уже три недели. Он всё-таки мой сын.

– Не умер бы без тебя твой Локи, – беззлобно фыркнула женщина, на мгновение закатив глаза. – Прости, Фригга, мне пора. Я и так сильно задержалась, могут возникнуть неприятности. Если что, незамедлительно сообщай мне. Надеюсь, скоро увидимся.

– Спасибо, Леонора. Ты очень мне помогла. До встречи.

Женщина быстро вышла из комнаты и чуть ли не бегом побежала по коридору. Её внешний облик совсем не соответствовал веселой и мирной жизни на Заре. Странно, всего три недели прошло, а я уже успел отвыкнуть от людей в доспехах… Вероятно, Леонора прилетела откуда-то издалека.

Фригга тем временем осторожно села на диване и приветливо улыбнулась. Точнее, попробовала улыбнуться.

– Привет, Локи. Рада видеть тебя. Я скучала.

Мама пыталась говорить легко и беззаботно, но это ей удавалось с трудом. Она была по-прежнему бледной, а глаза выглядели опухшими и покрасневшими. Кожа её сделалась тонкой, почти прозрачной: были видны все кровяные жилки. Но мама почему-то изо всех сил делала вид, будто всё нормально.

– Налить тебе кофе? – спросила она у меня. Её голос чуть заметно подрагивал.

– Не надо, я сам, – быстро отозвался я, метнувшись к кофейнику.

Мне было страшно и больно смотреть на маму. Она всегда казалась мне невероятно сильной, а теперь выглядела так, словно вот-вот умрёт. Если с ней что-то случится, страшно даже подумать, что будет со мной! Мои руки так сильно дрожали, что большую часть кофе я умудрился пролить на пол.

– Что с тобой, мам? – осторожно спросил я, подавая ей горячую чашку.

– Все хорошо, Локи, – Фригга вновь попыталась улыбнуться. – Расскажи мне лучше о себе. У тебя все в порядке?

На какую-то долю секунды мне захотелось рассказать ей о ссоре с Даной, но я тут же спохватился, подумав, что маме и так очень плохо, а если еще и я буду лезть со своими проблемами…

– У меня-то всё в порядке. А вот у тебя, как я вижу, не очень, – ответил я, решив во что бы то ни стало докопаться до истины.

– Все хорошо, – повторила Фригга, с трудом выговаривая слова. – Не стоит беспокоиться обо мне.

– Не стоит беспокоиться?! Я твой сын, если ты не забыла, и потому имею полное право знать, что происходит. Ты заболела? Тебе нужна помощь?

– Спасибо тебе, Локи, но ты не сможешь тут ничем помочь, – мама тяжело вздохнула, и её взгляд скользнул куда-то в сторону.

– Отлично, уже прогресс. Теперь ты, по крайней мере, не отрицаешь, что с тобой что-то не так!

– А смысл отрицать очевидное?

– А смысл скрывать от меня правду? Расскажи мне, в чём дело. Обещаю, я постараюсь помочь.

Фригга подавила глубокий вздох, внимательно посмотрела на меня, словно оценивая, а затем сняла с шеи цепочку с Осколком Радуги и показала мне.

– Видишь?

– А что такое? – мне было не очень понятно, с какой целью мама достала Светлый артефакт.

Фригга молчала, ожидая, видимо, пока я сам догадаюсь. Я внимательно осмотрел камень. И ведь правда, что-то в нём изменилось с тех пор, как я видел его в последний раз. Ну конечно, он уже не искрился, не сверкал и не переливался всеми цветами радуги, как прежде, а едва-едва теплился! Он казался тусклым, серым и вовсе не походил на драгоценный камень. Я так давно не видел этот артефакт, что даже не сразу сообразил, что именно в нём не так.

– Он больше не светится, – произнес я, переведя взгляд на маму. – Почему?

– Со временем силы любого артефакта истощаются, – грустно вздохнула Фригга. – Для Осколка Радуги это время уже пришло. Теперь мне приходится полагаться лишь на собственные силы, а их не хватает. Я истощена до предела, Локи, и даже не знаю, что дальше будет.

– Отдохни немного, – а что еще можно посоветовать человеку после таких слов?

– Отдохни? – снова вымученная улыбка. – А галактику я на кого оставлю? Не могу же я выйти к своему народу и сказать: «Знаете, решайте свои проблемы как-нибудь без меня, и с „Чёрным Квадратом“ сами боритесь, а я ухожу в отпуск, потому что у меня камешек на цепочке потускнел».

Я не выдержал и рассмеялся. Но осознав, как неуместно это выглядит в сложившейся ситуации, я быстро взял себя в руки и переспросил:

– Ты сказала, с «Черным Квадратом»? Но постой, я думал, с тех пор, как ты взошла на престол, он перестал угрожать галактике.

– Ты ошибался. Сейчас «Черный Квадрат» люто зверствует из-за моего прихода к власти. Нам пришлось бросить все силы на борьбу с противником. Время сейчас очень опасное, и именно поэтому я просто не имею права бросить народ, который мне верит.

– Опасное время? – я не верил своим ушам. – Я что-то не заметил. Вроде бы, всё хорошо.

– Это показатель того, что мы справляемся со своей работой не так уж и плохо, – ответила Фригга, и её голос снова предательски дрогнул. – Если люди пока еще живут счастливо, не страдают от происходящего, и даже не знают о нём, это значит мы, Агенты Света, всё еще чего-то стоим.

– Не говори так. Вы самые лучшие! – я вмиг представил себе картину: в далеком-далеком космосе Агенты, в боевых доспехах, как у Леоноры, сражаются с противником. Не спят, не едят сутками, получают ранения, умирают, и все ради того, чтобы простые люди здесь, на Заре, и на миллиардах других планет тоже, жили беззаботно и счастливо, ходили в кино, в театры, на выставки, и даже не думали о тех, чьими стараниями обеспечивается эта мирная, спокойная и уютная жизнь. Мне вдруг очень захотелось надеть доспехи, взять оружие, полететь к ним и тоже биться с общим врагом. Но битва на Альфе многому меня научила. Я не смогу сражаться и буду лишь путаться у всех под ногами, а потом нечаянно попаду под чьё-нибудь заклинание, и все, конец. Фригга права, я не смогу помочь.

– Держись, мама, – если я что-то и мог ей дать, то только слова поддержки. – Ты справишься, я знаю это.

– Локи, послушай: никто не должен знать, что мои силы практически иссякли. Пообещай мне, что ни одной живой душе не скажешь, в каком я сейчас состоянии.

– Хорошо, – я равнодушно пожал плечами.

– А теперь ступай. Мне нужно подумать.

– Я еще зайду к тебе вечером, – пообещал я и вышел из покоев, аккуратно притворив за собой дверь.

====== Дневник ======

Я возвращался к себе, размышляя о матери, о том, как тяжело ей сейчас, и о том, что я, к сожалению, даже не представляю, как ей можно помочь.

Мой мозг переключился на другие мысли лишь тогда, когда я вновь очутился в своих покоях, и мой взгляд упал на ярко-красную сумку Даны, которая висела на спинке стула. Мне стало любопытно. Я, рефлекторно оглянувшись на дверь и убедившись, что она заперта, осторожно взял сумку, положил её себе на колени и аккуратно открыл. Затем, спохватившись, надел белые резиновые перчатки, предназначавшиеся для проведения экспериментов с опасными веществами. Вряд ли в сумочке Даны могло обнаружиться нечто смертельно опасное, но я не должен был оставить на её вещах отпечатков пальцев, чтобы девушка не могла доказать, что я рылся в её сумке. Потом я начал медленно вынимать вещи, запоминая при этом, где именно они лежали.

В сумочке оказался миниатюрный, но достаточно мощный бластер (тот самый, что она одолжила мне, когда я отправлялся на Альфу), средство связи, портативный компьютер, несколько цепочек и браслетов, спутанных в клубок (я чуть не поддался искушению распутать их и сложить аккуратно – я всегда так делаю со спутавшимися проводами, но вовремя спохватился, что могу этим выдать себя), и толстая тетрадка с твердой серебристой обложкой, на которой золотыми буквами было выведено: «Мой дневник».

Моё сердце забилось быстрее, а руки даже задрожали от волнения: возможно, здесь я найду ответ на вопрос, почему Дана так несправедливо со мной обошлась. Я, затаив дыхание, аккуратно открыл дневник на первой странице.

Видимо, Дана купила его совсем недавно, уже здесь, на Заре, потому что самая первая запись, если судить по дате, была сделана всего около двух недель назад.

«После смерти сестер я сама не своя», – писала Дана своим легким летящим почерком. – «Даже не знаю, что на меня нашло. Я ведь ещё давно абстрагировалась от своей семьи и решила для себя, что родственники для меня ничего не значат. Я не хочу иметь какой-либо привязанности, так как она априори лишит меня независимости. Я хочу быть свободной, как вольная птица, чтобы никто на свете не мог удержать меня. Я выбрала гордое одиночество, но мне так сложно разрывать связи с людьми. Сложно и…больно. Несмотря на все усилия, я так и не смогла до конца избавиться от привязанности к матери и к… Локи. Надо что-то делать, срочно! Иначе в перспективе окажется банальная семейная жизнь с кучей сопливых детишек. Фу, какая гадость! Нет, я рождена для чего-то большего. Меня ничто не должно связывать с окружающими. Ничто. Но Локи просто не идет у меня из головы, я не могу забыть о нём. Я не могу понять до конца, что именно к нему испытываю, но нас определенно что-то связывает, и мне это категорически не нравится. Я думаю, мне придется смириться с этим. В конце концов, Локи – это еще не самое страшное. Он во многом похож на меня, тоже ненавидит всё скучное, обыденное и банальное. Думаю, для него можно сделать исключение. Только для него одного. Но беда в том, что он сам не догадывается, что я испытываю к нему что-то большее, чем дружба. А сказать об этом я не могу. Все решат, что я влюбилась, и засмеют. Кайса уже так считает. Даже не знаю, что дало ей повод сделать такое предположение. Глупая, наивная девчонка! Что она вообще может понимать в этом?! Это не любовь! Ну, то есть, не любовь, как понимают её большинство людей: любовь, которая кончается свадьбой и созданием семьи или, еще того хуже, пресловутой физической близостью. Нет! Я говорю о чём-то более духовном, возвышенном, неуловимом. Вряд ли Локи поймет, о чём я говорю, если я признаюсь ему в своих чувствах, потому что я не знаю, как выразить их словами, чтобы было понятно. А может быть и поймет, кто знает? Ведь он тоже вроде меня и, возможно, даже испытывает подобное чувство ко мне… Не знаю… Но лучше не рисковать…»