Текст книги "Ты бросаешь вызов? (ЛП)"
Автор книги: Лайла Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА 11
Лила
Позже в тот же день мы с Райли лежали в моей постели, выполняя ее домашнюю работу по продвинутому исчислению. Райли планировала специализироваться в бизнесе, а после пойти в юридическую школу, как ожидали ее родители, что не составит труда для нее, так как она любит право и политику.
Однако ее слабостью была математика. Абсолютно все, что имело отношение к математике. Это было отстойно для нее, потому что, если ей нужно было специализироваться в бизнесе, она должна была пройти курсы математики с честью.
И тут появляюсь я: ее лучшая подруга, ее репетитор и гений в математике. Ей повезло.
– Я ни хрена не понимаю, – заскулила она, плюхаясь на спину. Райли закрыла глаза и закрыла лицо рукой, прячась от меня.
Я легонько толкнула ее пальцами ног.
– Давай попробуем еще раз.
– Это уже третий раз. Я безнадежный случай. Я ни за что не поступлю в Гарвард, если провалю экзамен по математическому анализу.
Она преувеличивала. Райли никоим образом не заваливала Исчисление. В настоящее время она была в середине восьмидесятых, поскольку днем и ночью надрывалась, решая все уравнения и решая дополнительные математические задачи. Райли Дженсон была предана своему делу до мелочей.
– Практика делает совершенным, верно? – ласково уговорила я. – Еще раз, детка.
Она немного опустила руку и посмотрела на меня.
– Тогда мы можем посмотреть Ривердейл?
– Один эпизод, – неохотно согласилась я.
– И посмотреть весь сезон? – Райли посмотрела на меня щенячьими глазами, которыми она уже овладела, и которые почти покорили меня.
Я ущипнула ее за голень.
– Теперь ты нагнетаешь, Мисси.
Она зашипела, отдергивая ноги, и ее нижняя губа надулась.
– Вернемся к вопросу.
Райли кивнула и села, снова сосредоточившись на блокноте. Я снова объяснила ей шаги, она кивнула и сделала еще одну попытку.
Через двадцать минут она издала победный крик.
– Я сделала это!
Да, она сделала. Так же, как я знала, что так и будет.
Счастье на ее лице было заразительным, и я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ней, пока она тверкала на моей кровати.
Следующие два часа мы работали над домашним заданием. Как только мы закончили и убрали все свои вещи, я спустилась вниз, чтобы купить нам закуски, пока Райли загружала Ривердейл на Netflix. Она хотела запоем посмотреть, пока я соглашалась только на две серии. Это точно будет битва.
В середине первого эпизода Райли начала раздражаться. Она украдкой поглядывала на меня, и я заметила, как она практически протыкала блузку.
Я знала Райли достаточно долго, чтобы понять, что это признак нервозности, и это не имеет никакого отношения к Ривердейлу. Я ждала, пока она заговорит, вместо того, чтобы настаивать на информации. Если что-то было не так, она говорила мне сама, и мне не приходилось ее заставлять. Между нами было молчаливое взаимопонимание. Райли никогда не толкала меня по поводу моего прошлого. Я рассказывала ей кусочки, и она принимала их, не требуя большего. Я делала то же самое с ней. Она давала мне только то, что хотела; мы установили это понимание в самом начале нашей дружбы.
Ее молчание длилось не более пятнадцати минут.
– Я должна кое в чем признаться.
Я поставила эпизод на паузу и посмотрела на нее. Мы обе сидели, скрестив ноги, на кровати.
– Что такое?
Райли тяжело сглотнула и закусила губу, нервно нахмурив брови. Ее тело было натянуто от напряжения, и мне не понравилось ужасное выражение ее лица.
Она облизала губы, глубоко вздохнула и начала.
– В пятницу, когда Мэддокс оттащил тебя, а Колтон схватил меня…
Ночь в доме с привидениями? Сбитая с толку, я кивнула и подождала, пока она продолжит.
– Ага?
– Он потащил меня за мусорный контейнер… – Райли замолчала, ее глаза были широко раскрыты и остекленели.
– Ага. Ты говорила мне. Чертовы придурки. Оба из них. Если бы я могла, я бы сообщила о них…
Райли покачала головой и резко оборвала меня.
– Нет, слушай. Я не рассказала тебе всего, что произошло.
А потом она… покраснела. Она на секунду отвела взгляд и снова принялась протыкать рубашку.
– Райли…? – медленно спросила я.
Она издала громкий, разочарованный вздох. Ее щеки порозовели, но в глазах читалось виноватое выражение.
– Я все испортила. Я не знаю, как это случилось, но это просто… случилось. В один момент я кричала на него и даже ударила его, он смеялся, как сумасшедший, а потом он притянул меня к себе и… это просто случилось. Я не думала. Я не думала.
Она болтала, говорила слишком быстро, но я уловила суть. Ради нее я тщательно скрывала свое потрясение. Но… о, черт возьми!
– Райли, ты… я имею в виду вас двоих?..
– Нет! У нас не было секса, – пробормотала она и покраснела еще сильнее. – Мы целовались. О Боже, я не могу поверить, что говорю это. Но он притянул меня к себе и просто прижался своими губами к моим. Я думаю, это был адреналин. Мне было так страшно, а потом я была взволнована, сердце билось так быстро, голова кружилась, а потом я просто поцеловала его в ответ.
Не волнуйся, Лила. Не волнуйся.
– Что случилось? – спокойно спросила я, хотя была совсем не спокойна.
– Колтон потянул нас вниз, чтобы я могла сесть к нему на колени. И мы просто… гм, поцеловались.
– И?
Райли закрыла лицо руками и издала сдавленный крик.
– Я ужасна. Джаспер был прав. Я шлюха.
– Что? Райли! – Я придвинулась ближе к ней и отвела ее руки от лица, чтобы у нее не было другого выбора, кроме как посмотреть на меня. – Не говори так!
– Мы поцеловались. Я не знаю, когда это произошло, но он расстегнул мои джинсы, просунул руку внутрь и… он коснулся меня, и это было приятно, Лила. Я знаю, это звучит глупо, но мне было очень приятно. Это было безумие, и все происходило так быстро.
Она замолчала, глядя на меня так, словно я могла спасти ее от всего, что происходило у нее в голове. Моя бедная Райли. Я была потрясена, потеряла дар речи, так что я могла только похлопать ее по руке.
– Якмачан, – пробормотала она слишком быстро, чтобы я могла уловить.
– Ты что?
– Я кончила! Он просто прикасался ко мне и… я кончила у него на коленях, пока мы сидели рядом с чертовски отвратительным, вонючим мусорным баком.
У меня отвисла челюсть, и я уставилась на нее. Райли вскрикнула, выглядя такой противоречивой и убитой горем.
– Он мне даже не нравится! Боже, мне нравится Грейсон, а я позволяю Колтону так трогать меня, и я ужасна. Как и сказал Джаспер.
Я вырвалась из шока от ее слов и схватила ее за плечи, тряся ее.
– Райли, ты не такая. Прекрати это.
Ее подбородок трясся, и она резко прикусила губу. Она была теперь такая красная, ее щеки, уши и шея раскраснелись.
– Колтон – первый парень… я имею в виду после Джаспера. Я не была ни с кем другим. Я даже ни с кем не целовалась после Джаспера. Я не могла этого вынести, а потом с Колтоном это просто случилось.
– О, милая. Иди сюда. – Я крепко обняла ее, и она икнула в ответ. Теперь, когда она, наконец, призналась, что грызло ее изнутри, ее смешанные эмоции вырвались наружу, и их было невозможно остановить.
– Он, наверное, думает, что я глупая и шлюха.
– Тише. – Я провела рукой по ее спине, утешая Райли единственным известным мне способом. У меня не получалось утешать людей, но я надеялась, что ей будет достаточно моего присутствия.
– Он будет распространять слухи, как это делал Джаспер. Я так боюсь идти завтра в школу. Что, если я войду, и все будут смотреть на меня, как… раньше… когда Джаспер… слухи, хихиканье, смех за моей спиной.
Я крепко сжала ей спину.
– Не все мальчики такие, как Джаспер, милая.
– Я знаю…
– Все нормально.
Она подняла лицо и вырвалась из моих рук.
– Он обнял меня.
– Колтон? – Это было… шокирующе.
– Ага. После, моего… ммм, оргазма. Думаю, я была в шоке. И я прослезилась. Я не плакала, но я имею в виду, были слезы. Он заметил и прервал поцелуй. Потом он просто обнял меня. Мы не разговаривали. Вот когда ты нашла нас. Я услышала, как ты зовешь меня по имени, и мы отпрянули.
Ух ты.
– Он извинился, – мягко призналась Райли.
– Перед тем, как я ушла, он прошептал, что сожалеет.
Я не знала, что сказать. Колтон и Мэддокс были сделаны из одной ткани. Оба были придурками, и оба были мудаками. Было почти невозможно представить, что Колтон делает что-то столь милое, как обнимает и извиняется перед Райли.
– Не все мальчики – Джаспер, – повторила я.
Она кивнула, ее глаза остекленели от непролитых слез. Райли всегда была такой веселой, такой полной жизни. Конфликтное выражение ее лица разорвало мое сердце на части.
– Это делает меня плохим человеком? Он мне не нравится. Я хочу Грейсона.
– Нет, это не делает тебя плохим человеком. Как ты сказала, это был адреналин и спонтанно. Бывает такое, и никто не имеет права тебя осуждать. Если Колтон обнял тебя и извинился, то я не думаю, что он станет распространять слухи о тебе. Я думаю, он не такой.
Произнося эти слова, я пришла к шокирующему осознанию.
Мэддокс и его приятели были одним большим пакетом придурковатости. Они были придурками, они постоянно играли с сердцами девушек, и все, что их волновало, – это секс, секс и еще раз секс. Но я никогда не видела, чтобы они распускали глупые слухи о других студентах. Конечно, они раздражали, но они никогда не делали ничего, чтобы испортить чью-то репутацию. Не так, как Джаспер поступил с Райли.
Я думаю… это была одна хорошая черта Мэддокса и его друзей.
***
Утром в понедельник страхи Райли развеялись, когда мы вошли в ворота Беркшира, и все было нормально, как и в любой другой день. Оказалось, что Колтон не распространял никаких слухов, и я могла сказать, что Райли наконец-то смогла дышать спокойнее. Она вернулась к своему улыбающемуся «я» ровно через две секунды.
Мы разошлись по своим классам, и день продолжился без драмы.
За исключением… поскольку Мэддокс постоянно присутствовал в моей жизни, у меня было всего три часа тишины и покоя, пока не пришло время обеда.
Коридоры были пусты, когда я вышла из кабинета миссис Каллауэй, моей учительницы химии. Наша встреча затянулась дольше, чем ожидалось, и все уже были в столовой, так как обед уже был в середине.
Я направилась к своему шкафчику, чтобы положить свои учебники, но остановилась как вкопанная, когда заметила, кто там стоит. Мэддокс прислонился к моему шкафчику, выглядя так, будто он принадлежит ему. Он был везде, куда бы я ни пошла, куда бы я ни хотела пойти – он был там. Постоянная заноза в моей заднице.
Я начинала верить, что от Мэддокса Коултера невозможно убежать, как только он тебя одолеет. И это было именно то, что он сделал со мной. Он поместил меня на свой радар, а потом поставил шах и мат, я стала его невольным призом. Сколько бы я ни боролась и ни отталкивала его, он был рядом, тянул меня так же сильно и отталкивал еще сильнее. Это был бесконечный цикл, и это начинало утомлять.
Вздохнув, я пошла вперед. Подойдя поближе, я заметила, что у него между губами была зубочистка, его грязные светлые локоны были взлохмачены и распущены вместо мужского пучка, а его беркширского пальто не было. Его белая рубашка была расстегнута, а галстук свободно болтался на шее.
Он выглядел несовершенным холстом, испорченным и диким. Но, как и от любого произведения искусства, от него невозможно было оторвать глаз.
Я впервые видела его таким. Его благочестивая внешность сменилась чем-то несовершенным и… человечным.
– Чего тебе? – спросила я, останавливаясь рядом с ним.
Он задумчиво жевал зубочистку.
– Ты меня обидела, – сказал он так просто, словно объявлял погоду.
– Когда? Как? Ах да, наверное, в твоем кошмаре. – Я набрала код от шкафчика, открыла его и запихнула учебники внутрь.
Наконец он посмотрел на меня, его губы скривились, а глаза загорелись озорством.
– Значит, ты согласна, что ты заноза в моей заднице?
Я, заноза в его заднице? Это была шутка века.
– Я не роза, Мэддокс. Если ты собираешься усложнить мне жизнь, я стану шипом, который уколет тебя. Не жди от меня улыбок, сердечек и добрых глаз. Я не такая девушка.
Он держал зубочистку в уголке рта, пока говорил.
– Я знаю, что это не так.
Когда я не ответила, он медленно закатал рукава своей белой рубашки до локтя. Та самая рука, которую я укусила вчера. Он сунул руку мне в лицо, и на меня уставился огромный красный след от укуса.
Мои глаза расширились от сердитой метки. Я схватила его за предплечье для более тщательного осмотра. Это не могло быть с того момента, когда… Я укусила его, верно?
– Ты сделала мне больно, – снова сказал он.
Я сделала.
– Посмотри на это. Это так больно; моя рука все время болела.
Мой взгляд метнулся к нему, и я бы подумала, что он говорит серьезно, если бы не заметила огонька в его глазах.
– Я не помню, чтобы я так сильно тебя кусала, и это было вчера утром. Прошло целых двадцать четыре часа. Невозможно, чтобы след от укуса все еще выглядел так, если только…
Я позволила своим словам умолкнуть и с подозрением посмотрела на него.
– Думаешь, я укусил себя? Черт, Гарсия, ты действительно жестока. Зачем мне причинять себе такую боль, когда это должна делать ты?
Он снова ткнул меня рукой в лицо.
– А теперь лучше поцелуй, – потребовал Мэддокс, – или я скажу директору, что ты меня укусила.
Боже милостивый, он действительно был невозможен.
– Давай, – прошипела я себе под нос. – Я ему скажу, как ты меня доставал!
Мэддокс имел наглость выглядеть невинным. Он издал притворный вздох, прежде чем его нижняя губа выпятилась в небольшой надутой губе.
– Я? Ты та, кто занимался со мной физическими упражнениями, Сладкая Щечка. Каждый. День. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты пытаешься заставить меня прикоснуться к тебе.
Мой желудок сжался, и мое разочарование достигло такой степени, что я подумала, что сделаю что-нибудь похуже, чем укушу его. Вот и все. Я не могла больше иметь с ним дела.
Я вскинула руки в знак поражения. Мне потребовалось все, чтобы принять это, но я была готова.
– Знаешь что? Перемирие. Мы в расчете друг с другом. Давай остановимся на этом.
Мэддокс еще секунду смотрел на меня. Его взгляд обжигал меня, прожигая мои стены и заставляя себя заглянуть в мою душу. Я зажмурилась и встретила его взгляд суровым взглядом.
Он поднял плечо, лениво пожал плечами.
– Отлично. Перемирие. Но сначала тебе нужно лучше поцеловать мое бо-бо.
Он, блядь, серьезно?
Значит, это была его игра? Каким-то образом он действительно хотел, чтобы мои губы были на нем. Придурок. Но ладно, я бы поиграла.
– Отлично. Я лучше поцелую твое бо-бо, прежде чем ты побежишь обратно к своей мамочке в слезах.
Я приблизила его руку и медленно наклонила голову к следу от укуса. Это выглядело некрасиво и болезненно. На кратчайший момент мне стало плохо, и чувство вины грызло меня, прежде чем я оттолкнула это.
Прежде чем мои губы успели коснуться его, Мэддокс втиснулся в мое пространство. Я резко втянула воздух, когда его рука обвила мою талию и притянула к себе. Наши тела мягко соприкоснулись, и время остановилось. Тик. Так…
Его тепло просачивалось сквозь его одежду и мою, и я чувствовала, как румянец заливает мою кожу. Мое сердце дрогнуло, и я могла чувствовать биение его собственного сердца у себя в груди.
Что-то пульсировало между нами, наэлектризованное и мощное… краткий момент времени… что-то, что длилось всего наносекунду.
Его другая рука поднялась, и его пальцы скользнули мне за голову, обвивая мой затылок.
Мой мозг кричал на меня, злой и растерянный.
Его дыхание окутало мой рот; Я моргнула, и его губы врезались в мои.
Я ахнула в его голодные губы. Мои руки опустились на его грудь, и я попыталась оттолкнуть его, но он схватил меня за шею и углубил поцелуй. Его рука все еще крепко сжимала мою талию, он развернул нас, и моя спина врезалась в шкафчик. Мое сердце упало в живот, когда он прижался ко мне, и поднял меня, позволив только пальцам ног коснуться земли.
Я не знала, должна ли я поцеловать его в ответ… оттолкнуть его…
Мой разум стал пустым, когда он облизал уголки моих губ. Его грудь заурчала с тихим стоном, когда его зубы задели мою нижнюю губу, прежде чем он прикусил ее. Я зашипела ему в рот, хотя и дрожала в его руках. Мягкий укус обжег, и я почувствовала, как кровь приливает к моим ушам. Медленно он оторвал свой рот. Вкус его, мяты и табака тяжело ощущался на моих распухших губах.
– Теперь мы квиты. Перемирие, детка, – прошептал он мне на ухо, его голос стал глубже и мрачнее.
У меня перехватило дыхание, когда он выпутался из моего тела, и я прислонилась к шкафчику. Я не могла… дышать.
Шок и ярость захлестнули меня, море смешанных эмоций, слишком глубокое, а приливы были слишком сильными, я тонула в бездонном океане.
Мэддокс посмотрел на меня сверху вниз, и лениво провел языком по своим красным, распухшим губам, словно пытаясь попробовать остатки нашего поцелуя.
– Ты на вкус слаще, чем я думал.
Его губы дернулись, и с призрачной улыбкой он отступил назад и прочь от меня. Я сдавленно вздохнула… наконец смогла дышать.
Я резко вдохнула, отчаянно втягивая воздух, когда он подмигнул мне, а затем скрылась за углом. Моя рука медленно поползла к груди, и я оставила ее там, над быстро бьющимся сердцем.
Его губы были на вкус как… грех.
И я ненавидела себя за то, что так отреагировала на его поцелуй.
ГЛАВА 12
Лила
Я вошла в дверь дома бабушки и дедушки и наткнулась на диван. Бабушка прислонилась к дверному проему кухни, услышав, как дверь открылась. Она внимательно наблюдала за мной.
– Что с лицом, милая?
– Ничего, – вздохнула я, потирая лицо рукой.
– Этот вздох говорит мне, что есть определенно что-то. – Она села на диван напротив, ожидая моего ответа. Я знала, что она не успокоится, пока не скажу ей, что меня на самом деле беспокоит. – Тебя кто-то беспокоит?
Кто-то? Да, твой драгоценный помощник, он же Мэддокс, мой враг.
Я застонала от поражения.
– Есть кое-кто…
Она бросила на меня понимающий взгляд.
– Мальчик.
– Да, мальчик.
– Какой мальчик? – Дедушка спустился по лестнице и уселся рядом со мной с суровым выражением лица. Он был немного чрезмерно опекающим.
Последний парень у меня был два года назад. Мы встречались около четырех месяцев, прежде чем я потеряла девственность в кузове пикапа его отца, в темноте. В следующий раз, когда мы целовались, он заметил мой шрам, и выражение отвращения на его лице все еще прожигало мою память. Лео расстался со мной на следующий день. Когда дедуля узнал об этом без каких-либо неприятных сексуальных подробностей, он потерял рассудок. С тех пор он настороженно относился ко всем парням, которые появлялись поблизости.
– Это кое-то из школы, – наконец призналась я, опустив имя Мэддокса, так как они оба были о нем высокого мнения, а бабушкино сердце будет разбито, если она когда-нибудь узнает, кто такой настоящий Мэддокс. Конечно, да, он был идеальным помощником в воскресенье, и он действительно много работал, так что я не могла разрушить его образ только потому, что он был засранцем в школе. Верно?
– Он груб с тобой? Нужно ли писать жалобу директору? Молли, где моя винтовка? – Он встал с прямой спиной и твердой, как гранит, челюстью. Мой милый дедушка, даже в старости, был свиреп.
Я схватила его за руку и снова потянула обратно на диван.
– Нет, нет. Он просто… немного раздражает.
– Хулиган? – спросил дедушка. Его пристальный взгляд прожигал дыры в моем лице. Это был его взгляд типа «Если ты солжешь мне, я узнаю».
– Не совсем. Я не позволю ему запугивать меня. Можно сказать, что я тоже была занозой в его заднице. Я покрасила ему волосы в розовый цвет.
Бабушка хмыкнула.
– Ты знала, что так началась наша история любви?
– Ты покрасила волосы дедушки в розовый цвет? – Я задохнулась, моя челюсть отвисла.
– Не совсем. Это было во время летнего лагеря. Твой дедушка был милым, но его друзья были надоедливыми. Видишь ли, я не собиралась красить ему волосы. Это предназначалось для другого его друга, который воткнул жвачку мне в волосы.
– Ей пришлось отрезать свои красивые локоны. – Отчаянное выражение его лица, когда он смотрел на бабушку, как будто он очень ясно помнил тот день, заставило мое романтическое сердце петь.
– Да. Но Свен первым пошел в душ и… вышел оттуда с белыми волосами.
– Джек Фрост, – пробормотал дедушка себе под нос.
– Красивый Джек Фрост. – Бабушка вздернула подбородок, и ее красивые карие глаза заблестели. – Вот так и началась наша история любви. Мы ненавидели друг друга, пока он не поцеловал меня в конце лета. Мы разошлись, но он последовал за мной. Он сказал, что собирается жениться на мне и покорит меня. Он так и сделал.
Я уже качала головой, прежде чем она успела закончить предложение. Любовная история? Мэддокс и я? Ха. Я сдержалась, чтобы не рассмеяться.
– О, нет. Между нами нет истории любви. Он мой….
Мой что? Мой заклятый враг, который поцеловал меня? Сбитая с толку, я не могла найти подходящее слово, чтобы описать его. Определение наших отношений было… сложным. Он был придурком, но не совсем хулиганом, так как я давала отпор не хуже. Конечно, он был моим врагом, но он также поцеловал меня, и мое предательское сердце сделало что-то странное в моей груди. Мы оба были увлечены нашей продолжающейся войной, но это не было ненавистью.
Дедушка похлопал меня по коленке, всегда на моей стороне, всегда так ободряюще.
– Если он усложняет тебе жизнь, сделай его несчастным. Не стесняйся. Заставь его преклонить колено, – яростно сказал он.
Я сглотнула комок в горле, отказываясь признавать, что между нами и Мэддоксом было что-то большее, чем война. Между нами было поле битвы. Повернувшись к дедушке, я нежно улыбнулась ему.
– Ты снова смотрел «Игру престолов»?
– Это… интересно. – Он искоса взглянул на жену, его губы дернулись в полуулыбке. Что-то было в его взгляде, и когда бабушка покраснела под его оценивающим взглядом, мои глаза расширились, и я подавила смешок. О, черт, я не хотела знать.
– Верно. Мне нужно принять душ, а потом я помогу с ужином. – Я встала, чтобы поцеловать бабушку в щеку, а дедушку в его лысеющую голову. Они оба усмехнулись, когда я ушла.
***
На следующее утро я шла по коридорам Беркшира. Прошел целый час, прежде чем прозвенел звонок, знаменовавший начало учебного дня. По школьным залам почти никто не ходил. Беркшир участвовал в научном эксперименте, и если бы мы выиграли региональный конкурс, мы бы представляли наш штат. Сегодня была наша первая встреча. Я, конечно, присоединилась. Наука была моим наркотиком, простым и понятным.
Я шла по коридору, когда что-то привлекло мое внимание, заставив остановиться. Не что-то, а кто-то. Через окно я увидела Мэддокса, сидящего снаружи на скамейке.
Я даже не думала, что он встанет так рано, потому что сегодня у них не было футбольной тренировки. Почему Мэддокс был здесь?
Он смотрел на пустое поле; его локти упирались в бедра, когда он курил свою раковую палочку.
На Манхэттене начало холодать, и теперь нам нужен был свитер или более толстая куртка, прежде чем выйти на улицу. На Мэддоксе была только форма Беркшира, как будто холод его не беспокоил, как будто он стал к нему невосприимчив или оцепенел.
Но не это заставило меня остановиться и посмотреть. Нет, он был один.
Он никогда не был один; он всегда был либо окружен фанатками, либо друзьями, либо раздражал меня.
Я положила руку на окно, изучая его издалека. У моего сердца не было причин болеть, но оно болело. Что-то сжалось в моей груди, словно кулак сжал мое сердце. Сидя на скамейке, на морозе, с сигаретой в зубах, он был похож на грустного, одинокого бога.
Мэддокс встал, его длинные волосы упали ему на лицо, скрывая себя от моего взгляда. Он сделал последнюю затяжку, прежде чем бросить сигарету на землю и перешагнуть через нее.
Его руки сомкнулись на затылке, и он посмотрел на небо. Его светлые локоны упали с лица, когда мимо пронесся порыв ветра.
Закрыв глаза, он повернулся ко мне и…
Мучительное выражение его лица заставило меня тяжело вздохнуть.
Его боль была яркой и выставленной на всеобщее обозрение, но никто, кроме меня, не смотрел на Мэддокса.
Он был похож на прекрасное полотно, разорванное на части горем, истекающим кровью.
Впервые с тех пор, как я встретила Мэддокса, я почувствовала что-то кроме раздражения. Мне действительно было все равно. Я убедила себя, что нет, что мне жаль его только потому, что у меня есть привычка ухаживать за бездомными.
Но Мэддокс не был бездомным или раненым животным.
Он не был моим, чтобы успокаивать.
Но все равно…
– Почему ты всегда думаешь обо мне самое худшее?
Впервые я решила не быть осуждающей стервой и задалась вопросом, какова была его история.
– Видишь ли, это твоя проблема. Ты слишком много предполагаешь.
Я многое предполагала, но это было только потому, что Мэддокс показывал мне только одну свою сторону – сторону мудака.
А эта его сторона? Болезненная, разбитая – она говорила с внутренней частью меня, с моим маленьким сердцем в клетке. Потому что я вспомнила, как смотрела в зеркало, как мое собственное отражение смотрело на меня, и на лице Мэддокса было то же выражение.
Сломанный.
Потерянный.
Одинокий.
Испуганный.
Его глаза открылись, и мои губы разошлись с тихим вздохом, когда наши взгляды встретились. Он не мог меня видеть… верно?
Но он видел.
Он молча смотрел на меня, как я смотрела на него.
Что-то невысказанное встало между нами, что-то… личное.
Он поднял подбородок в молчаливом признании, прежде чем уйти, исчезнув из поля моего зрения.
Тяжелый груз на моей груди не уходил. Мое сердце разрывалось из-за мальчика, который, вероятно, скоро забудет обо мне.
Мои кулаки сжались. Мне все равно.
Мне было все равно.
