Текст книги "Авария или В ожидании чуда (ЛП)"

Автор книги: Лавр Сивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

* * *

Виктор, повидавшись с Ритой, устроился на завод, чтобы не сидеть на шее у родителей до поступления в институт. Устроился в охрану.

Через засиженное мухами окно в алюминиевой раме, которое какой-то умелец сотворил не открываемым, был виден широкий коридор, по нему сплошным потоком шли люди, протискиваясь через турникеты. Двери, пропуская людей, не закрывались уже минут десять.

– На то есть тебе инструкция, и следовать тому, что в ней прописано надо неуклонно. Уразумел? – поучал Виктора начальник смены. – Вот и хорошо, сработаемся. Главное в нашем деле – бдительность и еще раз бдительность, – начальник поднял указательный палец и выпуклыми рыбьими глазами уставился на Храмова.

По рассказам, с завода тащили все, что попадало под руку, что возможно, а иной раз даже и невозможно поднять. Волокли, проносили, протаскивали, вывозили, делали подкопы и перекидывали через заборы. Задачей Виктора было снизить, насколько это возможно, показатели краж, а еще лучше -повысить количество пойманных несунов. И Виктор не особо успешно, как мог, справлялся со своей задачей. Характер у новоиспеченного охранника был жесткий, но отходчивый. За время, проведенное Виктором в армии, жизнь лучше не стала, вот и тащили все, что плохо лежит. Сочувствуя работягам, напихавшим в сумку железяк, он обычно пропускал их, делая вид, что ничего не заметил. Но ловил и без сожаления сдавал руководству ухарей, в наглую вывозящих имущество завода оптом.

Но через два месяца Виктора уволили. Сначала за какой-то пустяковый прокол лишили премии, а потом с треском выгнали. Как раз после того, как он, несмотря на недвусмысленные намеки начальника, в третий раз задержал машину с запчастями, вывозимыми по фальшивым накладным.

Оставшееся до поступления время Виктор промаялся дома, чувствуя свою долю вины в скудности семейного бюджета и усердно готовясь к экзаменам. Готовиться Виктору помогал один из коллег отца, имеющий педагогические способности. Разумеется, за определенную плату. Свою роль также сыграл и факт того, что Храмов отслужил в армии. В общем, не совсем блестяще, но все-таки сдав вступительные экзамены, он стал студентом. Таких «древних» как Виктор на курсе больше не было и девочки из группы в шутку называли его папой.

Учился он основательно, не в пример разгильдяям, пришедшим со школьной скамьи, но все же нашел время посреди первого семестра навестить Риту. Приехав с вокзала к её дому, он, не ожидая того, снова наткнулся на машину бывшего друга детства Игорька, припаркованную у Ритиного подъезда. В машине никого не было. Виктор посмотрел на окна квартиры и, ничего там не разглядев, зашел в подъезд. Будь что будет, – подумал он, поднимаясь по лестнице.

А навстречу спускался Игорь. Он, ловко подкидывая, вертел в пальцах монетку. Старая привычка – еще в детстве кто-то сподобился его этому научить. Игорек гордился своим умением, и при всяком удобном случае демонстрировал такое свое умение.

Виктор остановился, подождал, пока Вельский спустится на площадку, затем ухватил бывшего друга за рукав и, резко притянув к себе, придушил, локтем плотно прижав его шею к стене. Захрипев, Игорек выронил монету, ноги его подкосились.

– Что ты тут делаешь, чмо? – спросил Храмов. Он встряхнул Игоря и еще сильнее прижал его к стене.

– Я тут... ну... цветы привозил.

– Ты Рите цветы привозил? Какого черта тебе от нее надо? -спросил Храмов и жестко ударил Игорька в живот. Удар действительно получился резким и, судя по физиономии Вельского, весьма болезненным.

– Это Антону надо, а я только цветы привозил, – промямлил Игорек и трясущимися руками попытался отодвинуть локоть Виктора от своего горла. Но у него ничего не вышло, руки безвольно повисли, а ноги окончательно перестали выполнять свою основную функцию.

Храмов отпустил Вельского, отступил назад, и Игорек сполз по стене, хватаясь за шею.

– Что Антону надо от Риты? – Виктор присел на корточки и попытался заглянуть Игорю в глаза.

– Не знаю, – прохрипел Вельский, – они просто гуляют, разговаривают, больше ничего.

Виктор замахнулся.

– Я клянусь, только гуляют! – взвизгнул Игорек, зажмурив глаза, и вяло вздернул руки, пытаясь прикрыть голову. – Он говорил, что добьется... чего-то там добьется, не знаю я!

– И часто это случается?

– Что? – спросил Игорек, не понимая, что от него хотят услышать.

– Гу-ля-ют, – медленно, по слогам, произнес Витя.

– Нет, редко, последний раз он, как бы, в сентябре приезжал, – Игорек сглотнул, – Ты не подумай, у них, как бы... у него с ней ничего не было, честно. Он даже не заходил к ней ни разу.

Храмов встал, подхватил сумку и пошел вверх по лестнице к дверям Ритиной квартиры, оставив Игорька сидеть и дав ему понять, что интереса для него тот больше не представляет.

– Витька! – радостно кинулась к нему Рита, открыв дверь, – ты чего не позвонил, я бы тебя встретила!

Поцеловав Риту и поставив ее на пол, Виктор бережно достал из-за пазухи букетик ландышей.

– Сюрприз! Не такой конечно, – он показал взглядом на принесенный Игорьком букет, лежащий на кухонном столе, – но тоже ничего.

Рита опустила взор и отвернулась, но Виктор нежно обнял ее сзади и поцеловал в шею.

– Я шучу, – сказал он, гладя ее по волосам.

* * *

Виктор перешел на последний курс. Учебный процесс в авиационном шел, но заставлял сомневаться – в нужном ли направлении? Преподаватели шабашили по ночам, днем же нечленораздельно бубнили лекции, нервничали по любому поводу и срывали зло на том, кто под руку подвернется. Происходивший в стране дележ власти и собственности, и вытекающие из этого разные, в том числе бытовые, трудности, испытываемые гражданами, отнюдь не способствовали стремлению профессорско-преподавательского состава к усердному самоусовершенствованию и всемерному повышению качества обучения. Но, в отличие от Виктора, Риту это нисколечко не волновало, ей присвоили звание лейтенанта медицинской службы, и она рванула покорять высоты мастерства и взбираться по ступеням карьеры, или, как представлял себе ее службу Виктор, – давать солдатам касторку и назначать клизмы. После окончания военно-медицинской академии Риту направили в один из гарнизонов.

Сразу по приезду, Рита позвонила Витьке и нарисовала развернувшуюся перед ней страшную картину. Гарнизон -военный городок, до ближайшей цивилизации шесть часов на поезде, общага... Всеобщая разруха, казалось, достигла своего апогея. Медицинская рота полка располагалась в покосившемся, вросшем в землю фанерном сарае с прогнившими полами. Туалеты хронически забивались, сквозь душный «аромат» насыпанной всюду хлорки неистребимо проникал характерный запашок. Больных было неисчислимое множество, половина из них откровенно «косили», отлынивая от службы. Невзирая на поразившие ее реалии жизни, Рита радостно описывала обстановку, с энтузиазмом рассказывая, как ее приняли на новом месте, кто как посмотрел, и кто что сказал.

Само собой разумеется, Виктору не терпелось самому взглянуть, как устроилась Рита и в конце осени он, оторвавшись от учебы, выкроил несколько дней.

* * *

– Вязовка через пять минут! – объявила проводница. Заглянув в купе, она обшарила взглядом полки и шустро двинулась дальше по коридору, то и дело хватаясь за поручень.

Виктор подхватил уже час как приготовленную сумку и вышел в тамбур. Стоянка была всего две минуты, задерживаться с выходом из поезда не стоило. На небольшой площади перед зданием вокзала он сразу увидел раздолбанный автобус табличкой «Головине», спросил у водителя, скоро ли, и долго ли ехать, заплатил за проезд и уселся у окна, предвкушая скорую встречу с Ритой.

Минут через сорок автобус оставил Храмова на остановке, заскрежетал внутренностями, хлопнул ржавыми дверьми и уехал.

Виктор огляделся. Рядом, у ларька, толкались двое пьяных и очень грязных, как показалось, бомжей с трехдневной щетиной. Они почему-то были в военной форме и даже с сержантскими лычками.

Виктор очень удивился таким армейским реалиям и что-либо у них спрашивать, естественно, счел бесполезным. Пройдя около сотни метров вдоль забора какой-то части, он, наконец, встретил прохожих и спросил дорогу в жилой городок, к общежитию. Время было вечернее, и Храмов здраво рассудил, что Рита, судя по всему, должна быть дома. Тетенька на вахте, подозрительно оглядев Виктора и не найдя в нем никакого сходства с Басаевым, благосклонно указала ему путь, заверив, что Рита дома.

В этот раз не было недосказанных слов и непонятых мыслей. Они проговорили до поздней ночи, рассказывая друг другу новости и делясь впечатлениями, строя планы на кажущееся таким близким и прекрасным будущее. Их общее будущее.

Утром, проводив Риту на службу, Храмов уехал. Билетов сразу взять не удалось, и он на целый день завис на станции. День клонился к вечеру, а Виктору так и не удалось сесть на поезд. Наверное, он просто не хотел уезжать. Махнув рукой, он взял имеющийся в кассе билет на следующее утро, и в приподнятом настроении вернулся в Головино. Выходя из встреченного по пути к общежитию магазинчика, где он внезапно решил прихватить вина, Виктор нос к носу столкнулся с Ритой, проходившей мимо под ручку с... Антоном.

* * *

В своем репертуаре, Антон приехал неожиданно и разыскал Риту на службе, вручив цветы и всем видом выражая радость от встречи. Он рассказьгвал, как процветают его дела, как он рад ее видеть и что ей очень идет военная форма. Отпросившись со службы пораньше, Рита пролезла в услужливо открытую Антоном дверь и села на сиденье почти новенького мерседеса. Они просидели часа два в кафе, болтая о разных пустяках. Рите было приятно пообщаться с Антоном, последний раз он приезжал к ней в Ленинград давненько, еще прошлой весной.

Неожиданно, Антон вытянул из кармана и положил перед Ритой плоский футляр.

– Что это? – Рита потянулась к футляру, но, не решаясь открыть, она вопросительно посмотрела на Антона.

– Еще немного времени, Маргарита, и я буду готов сделать тебе предложение, от которого ты не в силах будешь отказаться, -высокопарно произнес Антон и открыл футляр. В углублении, на черном бархате лежал браслетик, очень красивые камешки искрились в обрамлении искусно изготовленных золотых кружев.

– Ты же знаешь, что мы с Витей женимся, – Рита, прищурившись и склонив голову на бок, посмотрела Антону в глаза.

Но, скрестив руки на груди, Антон хитро улыбался. Рита решила не развивать тему и весело рассмеявшись, примерила браслетик.

– Красота! А камешки настоящие?

– Я тебя провожу, – Антон, деланно нахмурившись, отхлебнул из чашечки остывший кофе.

Они вышли на воздух и, любуясь огромными соснами, оставленными тут и там при строительстве городка, медленно пошли вдоль дороги.

– Ой, Витя! – Рита вцепилась в локоть Антона, она была явно смущена и потеряла способность говорить, – ты... что тут... делаешь?

– Привет, – Антон протянул руку, – как поживаешь?

Видимо он ожидал от Виктора чего-то подобного, потому что, когда Храмов попытался вмазать ему по физиономии, удар прошел в пустоту.

– Что же ты такой невежливый, – Антон резко ударил его в пах и в живот, – тебя не учили хорошим манерам, щенок?

– Не трогай его! – закричала сквозь навернувшиеся слезы Рита, дергая за плечо Антона, присевшего над скорчившимся на земле Виктором.

– Посмотри на себя, ты... неудачник, пойми наконец: Рита... она не для тебя, нет, – поучительно вещал Антон, – ты должен это принять, и спокойно жить в своем вонючем, более приземленном мире.

Храмов медленно поднялся и пошел прочь.

– Витя, постой! – негромко крикнула Рита. Она пошла следом, пытаясь его догнать, – ты не так все понял! Витя! Да постой же ты!

В голосе Риты слышались душившие ее слезы. Виктор остановился и повернулся к ней. Увидев его лицо, ненавидящий взгляд, Рита опешила.

– Живи, как хочешь, это твоя жизнь! – зло произнес Виктор и отвернулся.

Обескураженная происшедшим, Рита замерла на обочине дороги. Сворачивая к остановке, Виктор все-таки оглянулся. Фигурка девушки по-прежнему одиноко маячила там, где он ее оставил, окруженная падающими снежинками, мерцающими в свете фонаря.

* * *

Расставшись с Ритой, Храмов добрался до станции Вязовка, куда его за полтинник подвез на дряхлом опеле обрадованный нечаянному заработку капитан в линялом камуфляже, и теперь сидел в зале ожидания. До поезда оставалось еще несколько часов. Напротив, на скамейке, спал, вероятно, бомж, но почему-то, опять же, в военной форме. В зале было грязно, воняло чем-то непонятным. Но снаружи поднялся ветер, и там было нестерпимо холодно. Несколько раз приходила мысль вернуться, но он не мог заставить себя сделать это.

Почему так? За что? Как же все-таки горько осознавать все, что произошло, – думал Виктор, разглядывая зарешеченное окошко кассы, облезлые стены и три ряда грязных исцарапанных сидений. Пустота и подступающий к горлу ком, это все, что он ощущал.

Приехав домой, Виктор дал понять родителям, что о свадьбе можно забыть. Причин не объяснял, был угрюм, но спокоен. Рита звонила два раза, но, обуреваемый обидой, разговаривать с ней он не стал.

Всю неделю Храмов проболтался в институте, то уходя посреди занятий, то пытаясь готовить дипломную работу. Чувство безысходности давило на него, никак не желая отпускать, он понимал, что надо как-то отвлечься, что-то резко изменить в жизни. Как то ночью он задумал, было, разом покончить со всем. И он пошел на вокзал, поднялся на пешеходный мост и долго соображал, как ловчее свалиться на рельсы. Но поезд не появлялся.

Пока Виктор стоял на мосту, ему успели представиться картина «встречи» с локомотивом, и все, что за этим следовало. Только тогда Виктор разозлился на свое малодушие и принял, как ему тогда казалось, единственно правильное решение. Спускаясь с моста, он нащупал в кармане подаренный Ритой медальон, вытащил его в намерении зашвырнуть подальше, но что-то удержало его, медальон плотно прилегал к ладони, а серый камень в его центре завораживающе блеснул в тусклом свете станционных фонарей. Виктор крепко сжал его, до боли вдавив в ладонь острые края, затем сунул медальон обратно в карман. Озябшими руками он зачерпнул снег с перил, растер им лицо, облегченно выдохнул и быстро зашагал домой.

Дождавшись понедельника, Храмов, невзирая на увещевания отца и слезный ультиматум матери, направился в военкомат и там попросился в Чечню. Там снова пытались навести конституционный порядок и в контрактниках остро нуждались. Получив предписание, Виктор заехал в институт, оформил академический отпуск и, побыв еще денек с родителями, отправился в часть. И опять потекли нескучные военные будни, о содержании которых впоследствии не то чтобы кому-то рассказывать, вспоминать не хотелось. Лишь некоторые эпизоды не уходили, царапали душу, так и оставшись и в памяти, и в судьбе Виктора.

* * *

Однажды на рассвете, когда разбитый асфальт дороги, проходящей через небольшой лесок, прыгал вверх и вниз в свете фар их боевой машины, неожиданно из-за поворота навстречу вылетела легковушка. Их БМП с сидящими на броне солдатами резко затормозила, перекрывая дорогу. Трое бойцов, в том числе Виктор, ловко спрыгнули на землю, и, держа оружие наизготовку, подошли к остановившейся волге. Сидящие на броне бойцы тоже направили на машину стволы автоматов.

– Чьих будете? – спросил старший, горбоносый парень в набитом магазинами жилете-разгрузке, разглядев явно славянскую внешность пассажиров, – откуда и куда?

– Мы на похороны ездили, тещу хоронили, – ответил пассажир волги и показал в сторону села, – туда. Возвращаемся во Владикавказ.

– А почему, это, утра не дождались, по темноте прете? -командир прищурил глаз и повернулся к сопровождавшему его Храмову, – Витя, ты это, давай, проверь у них багажник. А вас мы задерживаем до выяснения.

Сидевший на пассажирском сиденье скривился, вытащил из-за пазухи и сунул старшему удостоверение депутата.

– Где-то я уже, это, рожу твою наблюдал... – задумчиво сказал старший. Не обращая внимания на корочку, он уперся рукой в проем двери и приблизил лицо к пассажиру, – не ты ли, это, тот самый козел, что приезжал к нам в часть в девяносто четвертом, набирать специалистов?

Проверив багажник, Виктор открыл водительскую дверь и изумился: вот так встреча! За рулем сидел Вельский.

– Ты-то что здесь делаешь? – Храмов наклонился, чуть не влезая в кабину.

Игорь Вельский испуганно отшатнулся от ствола автомата и человека в рваной грязной вязаной шапочке с надписью «рибок» спереди.

В небритом закопченном лице Вельский увидел что-то знакомое, но, с перепугу, не мог ничего сообразить, остановив на Храмове взгляд. В это время на другой стороне волги вызревал конфликт.

– Ты! Да я тебя, – пассажир попытался вытащить что-то из бокового кармана, а левой рукой схватить горбоносого командира за куртку. Но незамедлительно получил удар прикладом в лицо и, осев на сиденье, уронил голову на грудь.

– Вот козел! Ого, еще и это... с пистолетом! Эх, некогда с ними возиться, – сказал горбоносый, вытаскивая из кармана пассажира пистолет ПМ. – Прикопать их что ли?

– Командир, я их знаю! – сказал Виктор, держа Вельского на прицеле.

– Что?! – спросил командир и удивленно посмотрел на Виктора, – ладно, засуньте их это, в десант, живее, потом разберемся.

– Шевели мослами! – распорядился Виктор, вытаскивая Игорька за шиворот.

Антона тоже вытащили из волги и поволокли к дверям десантного отделения БМП.

Рыкнув и исторгнув столб черного дыма с искрами, бээмпэшка столкнула волгу в кювет и покатилась по направлению к селу, вскидывая корму на ухабах. На притороченном сзади бревне красовался сбитый с какой-то машины «ичкерийский» номер с зеленым флажком.

Следуя за ними, из-за поворота показалась колонна, воины, сидевшие на броне проезжающих машин, безразлично и устало смотрели на лежащую в кювете волгу.

Вскоре боевые машины рассредоточились, охватывая село и занимая позиции в прямой видимости от крайних домов. Бойцы рыли землю, насыпали ее в мешки, таскали камни, доски, рубероид и бревна – все, что могли найти. А разведчики уселись поодаль, среди кустов, у наскоро разожженного костра. В котелке варился кофе и его аромат доносился до лежащего в бээмпэшке со связанными руками Вельского. Его била крупная дрожь, холодный пот стекал по лицу, каплями повисал на кончике носа и Игорь, затаившись, казалось, боялся даже дышать.

Антон был рядом. Он очнулся, скрюченный в тесноте десантного отделения, заваленного всяким барахлом, ощущая тупую ноющую боль. Видимо ему сломали нос. Лежащий на лавке небольшой металлический сейф давил на его плечо. Звуки, проникавшие в машину снаружи, ни о чем не говорили, и Антон лежал, прислушиваясь и стараясь сориентироваться в обстановке. Но вот дверь открылась и его за шиворот выволокли на свет, поставив на ноги.

– Шагай вперед! – тот самый горбоносый подтолкнул его в спину.

Антон пошел. Сзади, гулко отдаваясь в мерзлой земле, слышались шаги. Пройдя метров сто, они подошли к небольшому холму, на вершине которого копались бойцы, устанавливая какую-то аппаратуру. Рядом, разглядывая депутатское удостоверение Антона, стоял рослый полковник в резиновых сапогах и видавшем виды танковом комбинезоне. Тут же был еще один офицер. Пока горбоносый дожидался решения полковника, Антон разглядел и узнал в одном из сопровождавших его солдат Виктора, держащего потертый автомат поверх согнутых в локтях рук.

Антон уставился на Храмова, он разглядывал чумазое лицо Виктора, спортивную шапочку и никак не мог сообразить, что тот здесь делает.

– Правда ли, что вы набирали у нас в полку офицеров, якобы для выполнения некоего правительственного задания? – без предисловия спросил полковник, холодно глядя на Антона.

– Товарищ полковник, подполковник Маркин может это подтвердить, – сказал горбоносый, – он с ним тогда ходил везде.

Полковник внимательно разглядывал Антона.

– Доложите командованию, что вы меня задержали, – пытаясь скрыть волнение, проговорил тот. – Вам дадут соответствующие указания. И развяжите меня, наконец.

– Что вы здесь делали? – задал новый вопрос полковник.

– Я повторяю, доложите командованию! – нагло и спокойно повторил Антон.

Еще раз взглянув на удостоверение, полковник презрительно отвернулся и зашагал к бронетранспортеру.

– Охранять. И развяжите его, – не оборачиваясь, бросил он.

– Ты что, совсем оглох, щенок? – глухо сказал Антон Виктору и злорадно ухмыльнулся, – тебе же сказано – развязать.

Виктор посмотрел на горбоносого и, увидев одобряющий кивок, снял ремень с рук Антона. Горбоносый ушел в том же направлении, куда и полковник, оставив Виктора охранять пленника. Антон разминал затекшие запястья.

– Я сейчас уеду отсюда, а вас накажут, – глядя на Виктора исподлобья, четко произнес он, – ты и тебе подобные всегда будете делать то, что вам велят, я уже говорил тебе, ты живешь в своем мире и в мой мир тебе дорога заказана.

В селении события тем временем развивались своим чередом. Утро выдалось морозным и солнечным, образовавшийся было между домами туман очень быстро рассеялся. Лужи, схваченные за ночь льдом, потихоньку оттаивали, разогретые лучами солнца, но грязь еще не размякла, что весьма радовало бойцов, медленно продвигавшихся вдоль дороги, то и дело останавливающихся и прижимающихся к стенам домов.

И тут тишину разорвали оглушительные взрывы. Автоматные и пулеметные очереди затрещали со всех сторон, и все это моментально слилось в один сплошной и страшный гул войны.

К стоявшим у окраины села машинам из окон ближайших домов метнулось с десяток светящихся шаров. Это были выстрелы противотанковых гранатометов. Виктор, обернувшись, увидел, как их машину подбросило и разорвало пополам мощным взрывом сдетонировавших боеприпасов.

Вот черт! Вельский остался в бээмпэшке, – только успел подумать Храмов, и сам получил два тупых удара в бок, и тут же -удар в лицо. Кровь залила глаза, и Виктор провалился в небытие.