Текст книги "Синдром второго шанса (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 28

Перед родительским домом меня начала пробирать лёгкая дрожь. Мои шаги всё замедлялись и замедлялись, пока Эйдану не пришлось уже силой подвести меня к двери.

– Кто-то был у нас отважным, – шепнул он мне в ухо. – Она не боится ни пуль, ни маньяков, но при этом внутри неё сидит маленькая трусиха.

– Это совсем другое, – захныкала я, желая спрятаться у любимого за пазухой. – Я виновата перед ними.

Нам открыл Эрик, тут же с напускной театральностью прокричав на весь дом:

– Ого, какие люди! Чета Прайсов с детишками пожаловала! Моему племяннику уже год, а я вижу его в первый раз! Что-то вы зачастили, видеть свою сестру раз в два года – так и надоесть не долго.

– Хватит кривляться Эрик! – властным тоном оборвал его Эйдан, наградив тяжелым взглядом.

– Я злюсь на неё! – огрызнулся мой брат, отказывающийся встречаться со мной глазами. – Сильно и безудержно злюсь!

– Мама, – выдохнула я, когда Эмили вышла к нам на встречу. – Поздравляю.

А она, просто кивая, стояла молча и плакала, глядя на нас.

– Прости меня, – прошептала я, умоляюще вглядываясь в её глаза.

– И кто тут у нас такой? – вытерев слёзы, заворковала она к Джери, так и не сказав мне ни слова. Выхватив у меня сына, она понесла его в гостиную к остальным гостям.

– Им тяжело со мной общаться, – проговорила я, оставшись с Эйданом в коридоре.

– После того как ты без вести пропала почти на два года, а если точнее двадцать месяцев и пять дней? Да, им тоже было не просто. У Эмили спустя месяц случился сердечный приступ. Она всегда плакала, когда я заходил к ним. Так что милая, одного «прости» будет мало, – Эйдан хоть и был со мной нежен, его слова звучали с укором.

– Эйдан, я люблю тебя, – пробормотала я, хватаясь за него.

– Мне бы хотелось испытывать от этих слов счастье, только прошу тебя, научись их говорить не тоном прощания, потому что, когда ты это так произносишь, у меня начинается паника и возникает желание привязать тебя за ногу.

Маминых гостей я не знала, зато все заочно знали меня. Несколько мужчин и женщин того же возраста что и Эмили, её коллеги, как мне представили. Все как один восхищались малышом Джеффри, тема моего исчезновения была под запретом, но я и Мэтт чувствовали себя немного не в своей тарелке, особенно когда Эйдан объявил моим родителям, что наша с ним помолвка состоится уже на следующей неделе. И вот тогда Эмили впервые за этот вечер посмотрела на меня, задав прямой вопрос:

– Неужели ты наконец разобралась?

– Помолвка ведь не свадьба, – ушла я от ответа, что не понравилось не только Эмили, но и Эйдану.

– Но ты ведь любишь его? – мама задержала меня на кухне, когда я помогала ей с посудой.

– Да. Какой-то странной сумасшедшей любовью. Скажи мам, если бы ты знала, что папа скрывает от тебя нечто неприятное, ты бы вышла за него замуж? – вот так прямо спросила я, и то только потому, что была уверенна, что Эйдан нас слышит.

– Почему бы тебе просто не довериться Эйдану? – она ответила так, как я в принципе и ожидала. Эмили была членом фан-клуба Эйдана, она не могла предать это ослепительное божество. – Кстати Кира, твой отец признался мне откуда у тебя шрам, это он ударил тебя, и он до сих пор сильно сожалеет детка, – с чувством вины добавила мама.

– Какой прогресс, – ядовито вырвалось у меня. – Эйдан вряд ли огрел кого-то пепельницей. Мам, ты окончательно простишь меня только если я выйду за Эйдана Прайса?

– Доченька, дело не в том, выйдешь ты замуж или нет. Я просто всё ещё не могу осознать, зачем тогда ты совершила такой поступок, если всё равно в итоге вернулась к нему? К чему было обрекать на страдания себя и стольких людей? Почему ты лишила меня радости заботиться о тебе, нянчить моего внука? Ничего бы этого не было, если бы ты вышла замуж за Эйдана ещё тогда.

– В той ситуации, возможно не было бы и моего сына или он бы родился с каким-нибудь пороком. Склоки Прайсов, оживший Натан, чрезмерное внимание общественности к этой семье, любовные связи Эйдана на стороне и его мания всё контролировать довели бы меня до выкидыша. Я ушла как кошка, привела своё потомство в сокровенном месте и вернулась.

– Но ты бы не вернулась, если бы Нил Кантана не скончался, – упрекнула меня мама, попав в точку.

– Верно, меня есть за что осуждать, – разочарованно тряхнула я головой. – Но я нисколько не жалею. В моей жизни был удивительный год, полный любви.

– Только вот этот расчудесный человек влюбил тебя в себя и скрыл правду, – нарисовался из-за угла Эйдан, иронично приподняв свою красивую бровь. – Он заполнил тобой и твоими детьми свой дом, чтобы не чувствовать себя одиноким и не сказал, что умирает. Так почему он хороший, а я плохой?

– Боже, Эйдан, я не говорила, что ты плохой! – меня не смущало, что родные и дети смотрят, как я выражаю свою ласку, целуя Эйдана. – Поэтому я и добиваюсь прозрачности между нами, чтобы наши отношения сложились правильно, чтобы не было этих глыб на шее, чтобы любить преданно и безраздельно.

– Говоришь как героиня дешевого романа, – съязвил Эрик, продолжая дуться на меня. – Нужно ещё только отставить ножку и запрокинуть голову.

– Эмили, вы ведь мечтаете повозиться с внуками? – вдруг собрано и жестко произнёс Эйдан, смерив перед этим грозным взглядом моего брата. – Поехали со мной, и я расскажу тебе, – обречённо посмотрел он на меня. – Но вернуться мы сможем только через неделю. Как раз к помолвке, если она, конечно, состоится после этого.

– Согласна, – не раздумывая кивнула я. – Только мам, тебе придется пожить у меня дома. Мэтт присмотрит за всем. Ты поможешь мне Мэтью?

– А у меня типа есть выбор? – вскинул тот бровь, переняв манеру у Эйдана.

– Не переживай ты так, – успокаивал меня Эйдан, когда уже на скорости сто сорок километров в час, я начала жалеть о том, что так резко сорвалась с ним на целую неделю. – Эмили справиться. Тем более рядом будет опытная няня и твой ненаглядный Мэтт. На крайний случай у них есть Натан, – зловещим тоном, исковеркал он имя брата. – Меня пугает, например то, что нас с тобой ждёт, а не детские капризы.

– Только давай не будем о крайних случаях. Куда мы едем?

– К пирсу, там моя яхта. Мы выйдем в море, только ты и я. Когда отойдём достаточно далеко – я расскажу тебе всю правду.

– Вдвоём, посреди океана, на небольшой яхте откуда не сбежать, – иронично протянула я, покосившись на Эйдана. – Хм, нормальную девушку это должно насторожить. Это значит, что ты не собираешься поведать мне о том, что отбирал у детей мелочь или душил кошек – это что-то отвратительное. Но я сама напросилась, так что вперед.

Яхта действительно была красавицей, но больше захватывало то, с какой профессиональной ловкостью и уверенностью Эйдан готовился к отплытию, как любовно выводил своё судно на открытые просторы, стоя у штурвала словно опытный моряк. Загляденье. Рукава джемпера закатаны по локоть, сильные руки держат руль, медово-зелёные глаза сосредоточенно смотрят вдаль, ветер треплет его вьющиеся каштановые волосы. На нём белые брюки и кремовый джемпер такой мягкий и приятный на ощупь, когда я обнимаю его за талию.

– Хочешь порулить? – и Эйдан разрешает мне подержаться за штурвал, пустив меня вперёд, но не убирая своих рук. С самым серьёзным видом он начинает мне рассказывать о приборах, за чем нужно следить в первую очередь, но я слушаю его в пол уха, я смотрю на этого обалденного мужчину и думаю, что же такого я сегодня раскрою в нём. И где-то в глубине души шевелиться, что мне не нужна эта правда, что мне будет достаточно вот так прижавшись к нему, плыть и плыть, бесконечно долго, к горизонту нашей жизни, лишь бы только чувствовать рядом его тепло и видеть его улыбку.

«Что-то я отвлеклась от курса. Ну-ка Кира встряхнись и подбери слюни!»

Мы шли на полном ходу несколько часов, пока Эйдан не бросил якорь, говоря этим, что время настало.

– Ладно, давай поиграем в подозреваемого и копа. Подозреваю, что тебе нравятся ролевые игры, – проговорил он, присаживаясь, – Ты будешь меня допрашивать. И я надеюсь со свойственным вам профессиональным хладнокровием офицер Кира Гроссу?

– Если бы моё начальство узнало, что это дело касается моих личных переживаний – меня бы отстранили, – суровым тоном подыграла я, присаживаясь напротив. – Поэтому наш допрос будет носить не официальный характер. В ваших интересах, сэр, содействовать следствию, сокрытие фактов – уголовное преступление. Так что чистосердечное признание прямо повлияет на срок вашего пребывания здесь. Начинайте мистер Прайс.

– Что бы ты ни услышала, помни – Кира, я люблю только тебя. Должен начать издалека. Несмотря на то, что десять лет назад я усердно учился, проводя большую часть времени в компании Прайс-Индастриз, постигая науку управления персоналом и финансовыми потоками, я всё же успевал выкраивать время на любовные интрижки. Надо сказать, что популярностью у женского пола я пользовался ещё со школы, поэтому чем старше я становился – тем сильнее женщины ко мне липли. Я был разборчив, но даже так не застрахуешься от попадания в неприятности. Ситуации осложнялись ещё тем, что я был богат. Стали находиться те, кто начал подавать на меня в суд за якобы домогательства, утверждали, что я отец их детей и тому подобное. Это очень огорчало меня и моих родителей. И тогда моя мать нашла оригинальное решение. … Она подарила мне мини бордель. Несколько специально обученных проституток азиаток, исполняющие любые прихоти. Место, где бы я мог расслабляться, а остальное время работать на благо семьи. С тех пор если я и встречался с обычными девушками или девушками моего круга, то я уже не спал с ними, чтобы ни у кого не возникало соблазна подать на меня в суд корысти ради. А если таковые и находились, то они проигрывали процессы, попадая в тюрьму за клевету. … Вседозволенность. Большие деньги дают большую власть. Пресыщаясь ласками одних шлюх, я покупал себе других, эксклюзивных, способных воплотить в жизнь мои фантазии. Эти наложницы были лично мои, на моём полном содержании, они не имели права оказывать услуги другим мужчинам – это была их работа. В плане секса я стал очень избалован, все эти оргии настолько приелись мне, что я начал мечтать о простых отношениях. Я хотел влюбиться. Я хотел, чтобы меня любили, чтобы видели во мне человека, а не сексуального партнёра. Чтобы девушка увидела во мне не только банковский счёт и внешность, но и что-то более глубокое. Но влюбляться как-то не получалось. Может оттого, что я циник по природе, или оттого что люблю доминировать во всём. Или может оттого, что, услышав мою фамилию любая девушка уже была готова на всё. Я нравился женщинам, они сходили по мне с ума, признавались в любви, только это было всё не то – я ждал обоюдности. В моём личном доме терпимости удовлетворялись мои физиологические потребности, но тот секс не удовлетворял меня морально. Когда занимаешься любовью с любимой девушкой это приносит куда большее удовольствие, с одним условием если эта девушка тоже испытывает к тебе чувства. Это намного круче быть влюблённым и трахаться в миссионерской позе, чем быть обслуженным тремя проститутками одновременно. … Когда я встретил Киру я начал испытывать нечто особенное, и это казалось взаимным. Она начала занимать все мои мысли. Пока длилась вся эта эйфория я принадлежал только ей. Да, по своей натуре я чрезмерно требовательный, иногда бываю жестким и властным, когда хочу контролировать что-то полностью, даже когда речь идёт о любимой девушке, о её чувствах ко мне. Спустя какое-то время после свадьбы, когда Кира получила всё что хотела – я начал чувствовать, что она остывает. Взгляд не такой восхищенный, слова не такие нежные, прикосновения стали другими. Она вроде бы и подчинялась мне, но в тоже время к моей персоне становилась равнодушней. Твой двойник любила жизнь, которую ведут люди моего круга, возможности, которые предоставляло моё состояние. Ей нравилось веселье, быть в центре внимания, она была достаточно дерзкой и самоуверенной. Она очень быстро поняла, что мои чувства к ней настоящие и стала ловко пользоваться ситуацией. Даже с моим характером мною легко манипулировать, особенно женщине, которую я люблю. Ты знаешь об этом. Империя Прайсов требует контроля, я вынужден был много работать, ей становилось скучно, так скучно, что однажды она оказалась в постели у Натана. Наша личная жизнь в плане эмоций была бурной, настолько, что одержимость Кирой стала моей психологической проблемой. После её измены во мне что-то изменилось, и я снова стал пользоваться услугами моих безотказных наложниц. Это не просто шлюхи из Азии – это обученные гейши. С ними можно не только заниматься сексом, но и поговорить. Они начитаны, разбираются в искусстве, владеют секретами массажа и другими процедурами расслабления. Они до сих пор находятся в моём полном распоряжении, – Эйдан собирался сказать что-то ещё, только не выдержав, я вскочила, вцепилась в поручни, отвернувшись от него, став смотреть на воду.

Меня тошнило. И это была не морская болезнь.

– Я хочу добавить, что, когда я с тобой я к ним не обращаюсь.

– Очень важное уточнение, – зло выдавила я, застонав, от какой-то необъяснимой боли. – То есть они заваривают чай, сидят и ждут тебя, своего извращенного господина?! А когда между нами что-то не заладится – ты быстренько побежишь за утешениями?! Господи, я знала, что с таким великолепием прилагается ещё какая-то ноша! Я запала на развратного ублюдка! Какая гадость, я сплю с человеком, которого вылизывает целый штат начитанных проституток! А-а-а-а! – я заорала от бессильного гнева. – Это никакая к чёрту не любовь, Эйдан! Ненавижу тебя! Отвези меня домой долбанный ты псих!

– Нет, Кира, – уронил он упавшим бесцветным голосом. – Ты сейчас на эмоциях. В нашем распоряжении уйма времени. Успокойся и мы здраво всё обсудим.

– Здраво?! – резко обернулась я, готовая воспламенить его одним своим взглядом. – О чём тут можно ещё говорить?! И ты ещё прикасался к моему ребёнку! Не смей ко мне подходить!!! – завизжала я, заметив, что он дёрнулся в мою сторону. – Я выпрыгну за борт!

– Сколько раз ты выпрыгнешь, столько же я тебя и достану. Кира…

– Уйди, … уйди с глаз моих!

Он достал бутылку виски и выпил залпом пол стакана. Я продолжала метаться по палубе, моё воображение выдавало мне всё новые и новые картинки и мне действительно хотелось утопиться. …Я прыгнула.

Но когда вынырнула из воды – Эйдан был уже рядом. Схватив меня, он поплыл обратно к яхте. Из-за того, что я была фактически парализована полученной правдой у меня не было сил сопротивляться ему физически.

– Зачем тебе жена? Для статуса? – меня била истерика. – Чтобы было над кем морально измываться? У тебя же всё есть! Наложницы исполняющие эротические фантазии, с ними кстати и поговорить можно, деньги, гламурные подруги, с которыми можно заявиться на любую вечеринку! Ребёнка тоже можно завести без жены! Да отпусти ты меня! Не трогай меня своими руками!

– То, что я получал от них – всего лишь заполняло мозг, снимая напряжение! – продолжая меня крепко сжимать, прокричал Эйдан. – Но я предпочитаю, чтобы мой мозг заполняла ты Кира! Ты нужна мне! Потому что к тем другим, в кого я сую свой член, я не испытываю ничего! Потому что я тебя люблю, тебя понимаешь?! И мне хорошо с тобой, даже если ты не вытворяешь в постели акробатических номеров! С тобой мне этого не нужно! Я хочу тебя такую, какая ты есть. Главное для меня твоя страстность и преданная любовь.

– Но в запасе всегда будет личный гарем?! Чтобы я всегда была в тонусе?! – рычала я, вырываясь. – Или тебя на всех будет хватать?!

– Я же сказал, что, когда ты со мной – я там не показываюсь.

– О! Они должно быть меня терпеть не могут! Я ведь у них хлеб отбираю! Как же я на тебя зла! Я просто презираю тебя Прайс! Как представлю себе девушек с идеальными фигурами, вечно готовых тебе угождать – так и хочется разодрать тебе рожу! Они у тебя, наверное, ведут здоровый образ жизни?! Отпусти!

– Нет! – стоя на палубе, он не давал мне пошевелиться.

– Я больше тебя не хочу Эйдан! Уйди! Не смогу с тобой жить! Не смогу забыть! Проваливай к своим гейшам и оставь меня в покое!

– Я больше не намерен отпускать тебя Кира. Ты в такой ярости, потому что любишь меня, – прошептал Эйдан, так сильно обнявший меня, что я почти задохнулась. – Кира, у нас получится, потому что у тебя есть то, чего нет у них. Если ты захочешь, ты сделаешь так, чтобы я навсегда забыл туда дорогу.

– Ах, так я ещё и стараться должна?! Может мне тоже пройти курсы начинающих проституток?! – я негодовала, как лесной пожар в засуху. – Как у нас может получиться семейная жизнь, если я тебя замучаю подозрениями?! Ничего уже не будет Эйдан!

– Ты же сама настаивала на открытости и прозрачности. Тебе придётся верить мне на слово. Я как попугай в который раз повторяю тебе одно и тоже – если ты будешь принадлежать мне полностью и при этом будешь любить меня, а не притворяться – я буду полностью принадлежать тебе. Но я уже знаю, что там, где касаются твоих чувств – ты не умеешь притворяться, а я уже не смогу полюбить кого-то другого. Вот зациклен я на тебе и всё! Дай нам этот шанс Кира.

– Расформируй свой чёртов публичный дом! Пусть они исчезнут из твоей жизни! – потребовала я.

– За свои услуги они пожизненно на моём обеспечении. Если им нравится жить так, как они живут – я не стану им запрещать, – довольно твёрдо ответил он, поднимая очередную волну моей ярости.

– Так ты им ещё и пенсию обеспечил?! Эйдан, я так не могу. Мне дурно. Сейчас я не хочу тебя видеть.

Глава 29

Не знаю, сколько я пролежала в каюте наедине со своими мыслями. Сложно разобраться с эмоциями, когда они касаются отношений, которые тебе не безразличны. Я то искала для него оправдание, то клеймила и злилась на чём свет стоит. Можно было даже не надеяться, что с первого раза получиться распутать клубок этих мыслей и эмоций. Я не могла сказать «да», но … и не могла сказать «нет». Эйдан был избалованный жизнью мужчина, мужчина с огромным состоянием, привыкший добиваться того, что он задумал. Единственно над чем у него не было власти – так это над чувствами, при чём в первую очередь над его собственными чувствами.

При этом он был невероятно умным человеком, само дисциплинированным, целеустремлённым, благородным, чувственным, он умел сопереживать, он не был скрягой, у него был отличный вкус, ну и конечно же внешность на зависть богам. Это если вспоминать о его достоинствах и умалчивать о недостатках. Многие мужчины пользуются услугами девушек лёгкого поведения, с одной стороны, это не преступление. Но с другой, … как это было преподнесено – у него есть я и натасканные утончённые сучки, и он их ценит и не собирается с ними прощаться. Неприятно это ещё мало сказано!

Когда он спустился ко мне, я уже не шарахалась от него с омерзением, просто лежала тихим клубочком, несколько минут слушая его тяжелые вздохи.

– Ты должна понимать, что … моя нежность к тебе, поцелуи…

– Они эксклюзивны, своих шлюх ты так не целуешь, – грубо оборвала я его. – Значит, я в приоритете? И с чего это мне такие почести? За что ты меня любишь Эйдан Прайс? – взглянула я на него и даже немножко порадовалась, что он выглядел таким раздавленным.

– Именно тебя, – надавил он голосом. – Наверное, за безрассудство, за ранимость и храбрость. Может ещё за эти пристальные чистые глаза с печальной глубиной. За то, как ты умеешь чувствовать. Пусть это прозвучит старомодно, но я ждал тебя Кира всю свою жизнь. Каждый раз, когда ты уходила от меня – ты вырывала по куску моего сердца. И то, что во мне ещё осталось – продолжает надеяться, что в этот раз моя любимая женщина не исчезнет. Что я наконец-то избавлюсь от ночных кошмаров, что, возвращаясь из офиса я буду заставать тебя в своём доме, что, засыпая и просыпаясь ты будешь смотреть на меня с любовью, что ты наконец позволишь мне любить себя так, как я это понимаю. Абсурд в том, что у меня есть огромная власть, но я не в силах справиться с одной единственной женщиной! С той, кого люблю.

– То, что есть у меня и чего нет у других – это душа Эйдана Прайса? – тихо уточнила я. – Ты владеешь империей – я владею твоей душой?

– Да.

– Так почему ты решил, что твоя любимая женщина должна стать тебе покорной?

– Без свидетелей ты можешь спорить со мной сколько тебе влезет, но делать ты будешь так, как я тебе скажу. Потому что я умею трезво мыслить, а ты нет. Потому что я ответственен и лучше организован. Потому что ты думаешь эмоциями, а я логикой. Потому что я мужчина и лидер по натуре. Потому что только тебе я прощаю боль, которую ты позволяешь мне причинять. Потому что я честен с тобой, и ты должна это признать. Я бы мог придумать и разыграть любую выдуманную правду, сказать, например, что я приказал залить бетоном моего конкурента, что у меня есть внебрачная дочь в резервации, или что я упёк влюблённую в меня девушку в психушку, много чего. Но я решил сказать тебе правду! Хотя прекрасно понимал, как ты отреагируешь!

– Между прочим, я тоже ответственна и мыслю логически! Я работала в полиции, а в академии мне дали отличную характеристику! – уязвлено возмутилась я.

– Да, конечно, ты мыслишь особой женской логикой, – издевательски протянул Эйдан. – У женщин прекрасно развита интуиции не спорю, но, когда дело доходит до эмоций – срабатывает большой красный рубильник. Я бы лично не брал женщин на службу, ни в полицию, ни в армию.

– Как же я забыла ты ж ещё и дискриминатор женских прав! Конечно, женщины могут работать, только прислуживая мужчинам! Какой ярый сторонник патриархата, да на твоём уровне один ты и властвуешь! Но позволь тебе напомнить о нападении на особняк. Кто тогда спас ваши задницы? – пока мы бросались пылкими речами, каким-то образом, мы оказались рядом, лицом к лицу, лежа на кровати. И я так была возмущена его позицией превосходства, что в порыве эмоций толкнула его в грудь – он поймал меня за руки, завёл их мне за спину, прижал к себе.

– Так ты оказывается не против похвастать своими навыками да? – улыбнулся он. – Я никогда не забуду тот день и состояние своего шока, когда увидел, как ты уложила того поддонка махнув своей изящной ножкой и ручкой.

– Ты специально увел меня от темы, да? – прошипела я. Ко мне вернулись мои осатаневшие эмоции.

– Ага, – и он сделал то, чему мне было сложно противиться. Что всегда срабатывало. Что не могло его обмануть. Он поцеловал меня. Сначала я обиженно отказывалась принимать это выражение чувств, а потом сдалась. Потому что Эйдан действительно целовался как любящий мужчина и моё собственное чувство откликнулось. Пусть я была зла и расстроена, но оно никуда не делось. Я продолжала любить этого человека.

Но моей силы воли хватило, чтобы на поцелуях и остановиться.

– Мне нравится целоваться с тобой Эйдан, ты это знаешь, поэтому и пользуешься как последним средством. Но спать мы сегодня будем в разных местах. Иди в другую каюту или наверх, или может быть в трюм если ты возишь свой притон с собой. Мне нужно разобраться в себе, – отрезала я без всякой жалости. Жалко мне сейчас было только себя.

Он умел так красноречиво тяжело вздыхать. А выражение этих глаз могло заставить вздрогнуть даже каменное сердце.

– На этой яхте только ты и я Кира, – тихо и сдержанно произнес он и вышел.

Не могу сказать, что это был сон, скорее я проворочалась всю ночь от мысленной лихорадки и нервной чесотки, после чего сползла с кровати, ещё более уставшей и разбитой чем была накануне. И то, как я выгляжу меня абсолютно не волновало. Но когда я поднялась на палубу – меня ожидал очередной шок. На столике, за которым сидел Эйдан – стоял сваренный свежий кофе и готовый завтрак.

– Ты …, – стою и озираюсь по сторонам как потерянная. – Тебе что ресторатора сюда на вертолёте доставили? Ну не русалки же…

Грустные медово-зелёные глаза смотрят на меня долгим выразительным взглядом:

– И тебе привет. Не думай, что я совершил подвиг по большому случаю, – ответил он, и по его тону мне тяжело понять его настроение. – Я не безрукий Кира, и не безнадёжный. Я способен сделать бутерброд. Когда я выхожу на яхте один я как-то справляюсь без прислуги. … Это не та проблема.

Ясно, он уже не просто нервничает – Эйдан в ужасе. И он тоже не спал. А это не первая чашка кофе, которую он пьёт. Его выдаёт подрагивающая верхняя губа и пальцы.

«Кто сказал, что будет просто? У нас и прошлые попытки висели на раскалённом пределе, а после этих откровений я вообще не представляю до чего мы дойдём».

– Просто я удивлена, в хорошем смысле этого слова, – напряжение ощущается в каждом движении. Он смотрит как я наливаю себе кофе, как кусаю бутерброд. Меня это раздражает. То, как он смотрит. С ожиданием неизбежного. И тем не менее я хочу, чтобы он был рядом. Ситуация подвешена и неоднозначна, и мы оба это ощущаем.

– Разобралась … с мыслями? – Эйдан не выдерживает первым. Я вижу, что он хочет прикоснуться ко мне, но одёргивает себя, потому что не знает, как ему вести себя со мной.

– Сложно … сказать, как сложится, – мы пытаемся решить, как жить дальше, и почему в этот тягостный в нашей жизни момент вокруг, как назло, такая прекрасная солнечная погода? – Я … хотела спросить у тебя Эйдан. Под этим «принадлежать тебе полностью, слушаться» – подразумевается, что ты тоже будешь исполнять мои пожелания?

Его взгляд оживает надеждой, и чем дольше он смотрит – тем больше обожания в этом взгляде. Сейчас ему кажется, что он сделает для меня что угодно, но будет ли это на самом деле?

– Да, – он даже это короткое слово произносит с особой ноткой в голосе.

Я не умею так как Эйдан пользоваться взглядом, голосом или энергетикой, а от него исходит мощная сексуальность даже когда он расстроен. – Я ведь не тиран, Кира, по крайней мере, по отношению к тебе. Я хочу окружить тебя заботой, а не забором, и если она иногда будет казаться тебе сверхмерной, то это от того, что я дико люблю тебя.

– То есть – ты будешь мыть мне голову, выбирать бельё, решать, что мне лучше съесть в ресторане и какой фильм посмотреть? Это как пример.

– Нет, я не буду указывать, как часто тебе следует брить ноги или какого цвета колготки надеть, не так дотошно, – нахмурился Эйдан. – Кто я, по-твоему, Кира?! Ладно, давай как пример – если я против того, чтобы ты садилась за руль, значит, ты не садишься, если я не считаю нужным общаться с тем или иным человеком – ты не общаешься, если прошу замолчать – ты закрываешь рот. Как-то так.

– Приблизительно понятно, – вздохнула я, с таким видом, словно изучаю характеристику к сложному электронному оборудованию. – Я уже говорила, помолка – это не свадьба, есть шанс одуматься и всё отменить. Эйдан, я могу согласиться на помолку, если ты примешь некоторые мои условия, – говорю и наблюдаю за ним. Всем своим видом он велит мне продолжать. – Насчёт дружбы с Мэтью ты уже понял. Но ещё я бы хотела, чтобы ты научился управляться с Джери, лично. Меня беспокоит, что мой младший сын тебя напрягает. И последнее условие – я бы хотела увидеть этих девушек.

Эйдан даже отшатнулся, настолько здорово его ошарашила моя просьба.

– Кира … это неприемлемо. Это в конце концов ненормально! Замени это условие чем-нибудь другим!

– Не буду. Мне это нужно Эйдан. Я сказала своё слово. Свидетелей нет, поэтому я могу спорить. Чтобы до конца разобраться в тебе – мне нужно увидеть их своими собственными глазами.

Он долго молчал. Взвешивал. По этому прищуренному взгляду самых красивых в мире глаз было видно, что его мучают сомнения.

– Значит, помолвке быть – если я соглашусь принять твои условия? – произносит Эйдан, делая паузы после каждого слова, вглядываясь в меня, словно он психоаналитик. – После помолвки я должен буду их выполнить, но, если что-то пойдёт не так – ты снова оттолкнёшь меня, но уже навсегда? Тебе не кажется, что это немного не честно Кира? Давай по-другому – ты получишь то что хочешь, но только в том случае если выйдешь за меня замуж!

– Не годится! Нам нужно время Эйдан. Я выйду замуж, а вдруг ты так и не найдёшь общего языка с Мэттом? Или тебя будет бесить вид сидящего на горшке маленького ребёнка? Или после знакомства с твоими гейшами у меня снесёт крышу? Что тогда?

– Только так!

– Ты выкручиваешь мне руки!

– В сделках без этого не обходится, я хорошо умею это делать, – стоял он на своём.

– Тогда я сейчас же от всего отказываюсь, и мы с тобой расстаёмся, – упавшим голосом говорю я, и в воздухе словно раздаётся хлопок. Становится тихо. Эйдан смотрит на меня глазами полными боли.

– Что? Скоромишь меня теперь акулам? – с горечью уточняю я, мне больно не меньше, чем ему, но здесь ставка – жизнь. Мы любим друг друга и тем не менее торгуемся и это ещё мы не муж и жена. Я не могу рисковать детьми.

Эйдан поднимается, включает двигатель, мы снимаемся с якоря, и я понимаю, что яхта направляется к берегу. Он не сказал мне ни слова. Я вижу только его спину и не знаю, что с ним твориться. Что за решение он принял? Это какой-то кошмар! Я словно черепашка и меня сунули в микроволновую печь – ещё чуть-чуть и моя кровь закипит.

Никакой недели «только вдвоём». Мы снова пришвартовываемся на стоянку, Эйдан опускает трап и только после этого снисходит до взгляда на меня:

– Тебе, видимо, нравится мучить меня и себя. Подозреваю, если копнуть глубже, дело вообще только в одном из условий. Что ж Кира – ты получишь желаемое, – его голос надломлен, как и он сам. – Мы поедем туда прямо сейчас. Тебе хочется уничтожить наши отношения и обвинить при этом меня – давай. … Пистолет у тебя с собой?

– Нет, – настороженно шепнула я. На него было страшно смотреть.

– Жаль. Добила бы меня на прощанье.

Вокруг нас такое эмоциональное поле, что я даже сажусь на заднее сиденье, чтобы быть чуть дальше от него – настолько тяжело выносить эту угнетающую атмосферу. Он молчит. У меня на душе так же погано. Хочется кричать, выплеснуть всё это наружу, освободиться от этого нервного удушья, но ты не знаешь с помощью каких слов это сделать. Мы останавливаемся возле Прайс-медикал центр. Эйдан с видом приговорённого к казни идёт впереди – я за ним. Мы входим не через центральный вход, а в тот, что сбоку. Нам встречаются люди, охрана, но ни он ни я никого не замечаем и не реагируем на приветствия. Заходим в лифт, который открывается только с помощью личностной карточкой Эйдана, и поднимаемся. Значит, его бордель находится в медицинском центре, носящем его имя. Практично и оригинально. И главное его визиты не вызывают подозрений. Мне хочется сказать что-нибудь язвительное, чтобы стало легче:

– А они числятся тут как пациентки или как персонал?

Он не только не отвечает – он ещё и не смотрит на меня.