Текст книги "Балтиморский блюз"

Автор книги: Лаура Липман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 30

После прививки против столбняка и визита двух полицейских из отдела убийств, которые хотели выслушать ее версию утренних событий, Тесс рухнула в постель – на самом деле, это была постель Китти – с острым приступом паранойи. Дважды она бегала в отделанную бирюзовой плиткой ванную Китти, где ее рвало маленькими порциями Патапско. Мышцы и суставы были напряжены и ныли, словно при лихорадке. Вымотанная, Тесс пыталась уснуть, но едва она начинала проваливаться в сон, как в ужасе вскакивала.

Фрэнк Майлз был наемным убийцей у О’Нила. Она не сообщила об этом полиции; она ничего им не рассказала, предоставив лишь сухую фактологию утренних событий, потому что боялась, что ее увезут в «Спринг гроув», где она очнется в палате, набитой буйными Уильямами О’Нилами, матери которых не могут позволить себе альтернативную систему правосудия. Майлз убил Абрамовича и, возможно, убил Джонатана. Несомненно, он собирался убить и ее. Она даже не сомневалась, что утром он размахивал пистолетом Маколи, который украл из кабинета Абрамовича. Возможно, он планировал впутать старика в эту историю, но Рок дал ему возможность получше.

Нет, что-то не сходилось даже в ее усталой запутанной голове. Профессионал не стал бы терять время и работать уборщиком в Ламбрехт-билдинг. Ему не надо было бы красть чужой пистолет. И он, разумеется, не стал бы убивать себя, попав в ловушку. Из всех смертей и покушений на убийство достойно организовано было лишь убийство Джонатана. Майлз не был профессионалом. Он был любителем, как и она. Единственное, что связывало его с Симоном О’Нилом, это его маниакальная аккуратность. Этот великодушный человек решил, что она способна раскрыть убийство Абрамовича, но ей так и не удалось продвинуться вперед. Наверняка были сотни улик, которые позволили бы связать его со смертью Абрамовича, но никто даже не думал об этом. Он был уборщиком, именно он обнаружил тело, он отмывал ковер от крови.

Наконец, ей удалось уснуть. Тело отдалось во власть сна, как отдавалось во власть реки. Она не хотела – ей пришлось. Когда она проснулась, было почти шесть, в комнате темно. Сквозь прозрачный полог, окружавший кровать Китти, она увидела, что кто-то ждет ее.

– Китти? – Ее голос звучал низко и хрипло. Она уже два раза принимала душ сегодня, но отмыть удалось не все. Казалось, река осталась внутри ее ушей, во рту и в горле. – Кроу?

Маленькая Сесилия подошла к кровати. Под мышкой она держала свернутую газету и казалась такой же нетерпеливой, как всегда. Сесилия откинула полог.

– Ваша тетушка сказала, что я могу подождать здесь, пока вы не проснетесь, но если я не дам вам поспать, она запустит словарем мне в голову. Я целый час здесь.

Тесс заползла под одеяло, натягивая его на подбородок.

– Простите, Сесилия. Сейчас у меня нет настроения помогать вам. Может, вы придете как-нибудь потом?

– Кто сказал, что мне нужна ваша помощь? Неужели вам никогда не приходило в голову, что я тоже могу вам помочь?

Сесилия открыла газету. Это был последний вечерний выпуск, но Тесс не попала на первую полосу. В действительности, она оказалась в новостях штата рядом с картой погоды. Может, если бы она погибла, ей удалось бы забраться повыше.

– «Шестидесятидвухлетний мужчина, бывший заместитель директора школы, застрелился сегодня в районе Балтиморского водохранилища после нападения на женщину», – медленно прочитала Сесилия.

Заместитель директора? Тесс думала, что Майлз работал охранником в школе. Но это было лишь ее предположение, основанное на его нынешней должности. Майлз когда-то сказал: «Я работал в системе образования».

Сесилия, набирая скорость, продолжала читать, и в ее речи время от времени проскакивало балтиморское «о». Обычно она говорила почти без акцента, и на это ей пришлось положить значительно больше сил, чем на стрижку и возвращение к естественному цвету волос.

– «Теперь полиция пытается установить, имеет ли Фрэнк Майлз отношение к произошедшей недавно аварии, в результате которой погиб мистер Росс, свидетелем которой стала эта же женщина, Тереза Эстер Монаган. Мистер Майлз встречался с мисс Монаган, которая работает на адвоката Тинера Грея, когда та проводила рутинный опрос по делу об убийстве Майкла Абрамовича».

Сесилия бросила газету на постель.

– Это самая безграмотная статья, которую я когда-либо слышала, но я все равно не понимаю, зачем вам понадобилось приходить сюда сегодня и читать мне ее.

– Дело не в статье, а в фотографии.

Тесс взяла газету и увидела Фрэнка Майлза, улыбающегося своей мягкой улыбкой со служебной фотографии, которой было не меньше пятнадцати лет. «Хорошо, что система образования предоставила в газету именно ее, – подумала Тесс. – Интересно, были бы они столь услужливы, если бы он все еще работал на них?»

– Обычный снимок на документы. Подобная фотография есть в деле любого директора и его заместителя. Что в ней особенного?

– А то, что я бы не вспомнила его по имени, если бы не увидела фото. Я знаю Фрэнка Майлза. Он пытался присоединиться к ОЖНА. Абрамович защищал двоих мужчин, которые изнасиловали его дочь.

– Он что, знал настоящее название группы, или ОЖНА случайно оказалось ОЖНА?

– Этого мы никогда не узнаем. – Сесилия села на кровать. – Пру, разумеется, отказала ему, как обычно. Теперь я понимаю, что она, когда набирала группу, искала женщин, которые не будут лезть в финансовые дела организации. Она искала слабых, пассивных людей. Ей не нужны были те, кого она не сможет контролировать.

– Он разозлился, когда ему не разрешили присоединиться к группе?

– Нет. Он был очень мил, он все понял. Он принес шоколадные пирожные, поэтому Пру позволила ему остаться, всего один раз. Его дочь насиловали соседские парни, ее одноклассники, так и эдак. Она покончила с собой через месяц после того, как их оправдали. Пру сказала мистеру Майлзу, что ему следует обратиться в группу для родителей, чьи дети покончили с собой.

Тесс вспомнила его полутемную гостиную, пыльные фотографии на стене. «У меня нет детей, – сказал он ей тогда. – Только племянники и племянницы». Но там была красивая девушка в мантии выпускницы.

– Вы можете доказать это? Кто-нибудь еще его помнит?

– Я снова на несколько шагов впереди вас, – улыбнулась Сесилия. – Он заполнил регистрационный бланк, чтобы получать нашу рассылку. Сегодня, когда я увидела его, я заставила Пру отдать мне бланк. Она начала верещать, но я напомнила ей, что в ее теперешнем положении ей лучше не качать права.

Она показала потрепанный лист бумаги. У Фрэнка Майлза был аккуратный и разборчивый почерк. Тесс увидела его адрес в западном Балтиморе.

– Вы отнесете это в полицию?

– Это следующий пункт моего плана. Не то чтобы я заботилась о вашем друге, но я считаю, что никто не должен мотать срок за преступление, которого не совершал. Я хочу, чтобы все знали, что милый добрый человек потерял рассудок из-за того, что произошло с его дочерью. Если бы Абрамович заставил меня наложить на себя руки, я тоже хотела бы знать, что мой отец убьет его.

Тесс накрыла ладонью руку Сесилии.

– Я знаю, что вы ненавидели Абрамовича, но у него была совесть. Он мучился из-за содеянного и заплатил за многое. Я читала выдержки из его дневника. Он был очень… Он все понимал. Знаете, когда я прочитала его дневник, он начал мне нравиться.

Уголки губ Сесилии поднялись, и эту гримасу формально можно было назвать улыбкой. Она подняла уголки рта, на правой щеке появилось подобие ямочки, но такого грустного лица Тесс не видела никогда.

– А в этом своем дневнике он упоминал насильников?

– Я прочитала далеко не все, – сказала Тесс. Это прозвучало неубедительно, даже на ее взгляд. Она понимала, о чем думает Сесилия. Майкл Абрамович мучился из-за приговоренных к смерти, из-за того, что его отстранили от дел, из-за безрезультатной борьбы с Симоном О’Нилом. Но изнасилования его не волновали.

– Ну да, я так и думала. Вы читали «Дон Кихота»?

– Нет, я все собиралась его прочесть, но… я смотрела «Человек из Ла-Манчиа», когда была маленькая.

– Нянечки считают своим долгом заставить тебя прочитать эту книгу. Я не могу забыть одну фразу оттуда: «Какого вознаграждения заслуживает странствующий рыцарь за то, что у него были все основания сойти с ума?» У Фрэнка Майлза были все основания, Тесс. Его семья жила по закону, и закон разрушил ее.

– Да, но Абрамович здесь ни при чем. Если бы Майлз хотел отомстить за смерть своей дочери, он должен был убить насильников.

Сесилия пожала плечами:

– Насколько нам известно, он так и сделал. Я могу выяснить подробности. Эти двое, которые изнасиловали его дочь, в прошлом году погибли в аварии, виновник которой скрылся. Оба, вместе. Может быть, это просто совпадение.

Сесилия встала и направилась к двери, но обернулась:

– Мне жаль, что Фрэнк Майлз пытался убить вас. Мне кажется, делать это было совершенно не обязательно.

Тесс, сама того не желая, расхохоталась. У Сесилии был талант заставлять ее смеяться над самыми неожиданными вещами, даже если казалось, что ничто в этом мире уже не покажется забавным. Все еще хихикая, Тесс провалилась в сон – на этот раз крепкий и безмятежный. Когда она снова проснулась, была суббота. У постели стояла на коленях Китти, которая и разбудила ее, чтобы сообщить, что звонит Тинер. Полиция согласилась пересмотреть вещественные доказательства по делу Рока. Сесилия оказалась не единственной новой свидетельницей. Ава Хилл вместе со своим адвокатом и ментором Симоном О’Нилом вдруг вспомнили массу примеров подозрительного поведения Фрэнка Майлза.

Обвинения против Дэррила Пакстона были сняты в середине октября за неделю до гонки «Charm City Classic».

Эпилог

Тесс, Уитни, Кроу и Сесилия стояли на западной стороне моста Ганновер-стрит, перегнувшись через перила в ожидании заплыва Рока.

– Теперь его нужно называть «Мост ветеранов войны во Вьетнаме», – сообщила остальным Уитни. – Но никто так не делает. Ветераны вьетнамской войны хотят, чтобы в следующем месяце, ко Дню ветеранов, мы написали на эту тему передовицу.

– Отлично! Очередная группа жертв требует признания, – воскликнула Тесс, а потом повернулась к Сесилии: – Прости, я не имела в виду…

Сесилия пожала плечами.

– Да я и не обижаюсь, – сказала новый директор ОЖНА, которая всего три недели назад открыла двери группы всем жертвам сексуального насилия, а также членам их семей и супругам. Она также успела стать звездой прессы. Как ни удивительно, перед камерами она была воплощением такта и чуткости, порицая преступления Майлза, но подчеркивая, что его довели до этого.

До них донесся рев толпы: 2000-метровая гонка наконец-то началась. Кроу и Сесилия, не будучи полностью уверены, какой из пяти гребцов – Рок, вопили и аплодировали всем без разбора. Уитни смотрела в бинокль, потом потрясла головой и отдала его Тесс. Рок был впереди, но сильно отставал по времени. Он был не в лучшей форме. Тесс была уверена, что он выкладывается на полную и к финишу окончательно выдохнется. Короткие гонки, где идешь ноздря в ноздрю с другими гребцами, всегда были сложнее для него, чем длинные заплывы, где борешься лишь с самим собой и со временем.

Пять лодок пронеслись под мостом и выскочили на другой его стороне. Тесс даже не успела сориентироваться и занять место, с которого был бы виден финиш. Рок все еще вел, но его силы постепенно иссякали. Одна из лодок дюйм за дюймом нагоняла его. Тесс уперлась ногами в тротуар, словно могла подтолкнуть Рока. Но он справился и сам – пересек финишную черту перед носом своего преследователя, но с плохим временем.

– Сдается мне, обвинение в убийстве и разрыв помолвки не больно-то хорошо сказываются на подготовке к гонкам, – прокомментировала Тесс.

– Не высший класс, – согласилась Уитни. – Но сойдет и так.

Они спустились с моста и пошли по направлению к докам, чтобы торжественно пронести его весло в качестве демонстрации верности феодалу. Берега Патапско были усеяны людьми, и казалось, что огромная семья празднует воссоединение. Мужчины в ботинках на босу ногу, однотонных брюках и джемперах с треугольным вырезом, женщины в ярко-зеленом. От обилия блондинок резало в глазах.

На подходе к лодочной станции Тесс поймала себя на том, что пытается держаться от нее подальше. Скоро ей придется вернуться сюда, особенно если учесть, что внутри висит ее собственный «Олден» – часть гонорара от Рока и Тинера. Они хотели подарить ей лодку поизящнее, «Весполи» или «Покок», но Тесс была непреклонна. «Олден» – вещь надежная, в самый раз для ее тренировок, и не так часто опрокидывается. Тесс не собиралась в обозримом будущем снова оказываться в водах Патапско.

Тинер ждал их у доков, мрачно щурясь. Даже с этого наблюдательного пункта вдалеке от линии финиша было ясно, как плохо выступил Рок. Но когда он появился, подавленный и истекающий потом, Тинер улыбнулся и вручил ему банан для восстановления запаса калия. Лекции могут подождать. Уитни набросила на плечи Рока стадионную накидку, а Тесс в этот момент показывала Кроу, как нужно работать веслом, и объясняла, что его, перед тем как убрать, нужно пристроить на козлы, чтобы вымыть. Сесилия же потеряла дар речи, пораженная мышцами Рока.

Вдруг Тесс поняла, что она совершенно счастлива, что лучше ей не было уже давно. Был прекрасный осенний день, она была жива, Рок снова участвовал в гонках, а к филадельфийской «Фростбайт-регате» он будет в превосходной форме. Ее окружали друзья, старые и новые. А скоро у нее будет новая работа: Тинер обещал сосватать ее знакомому адвокату, который искал сыщика на полный день. В перспективе вырисовывалась сорокачасовая рабочая неделя со всеми вытекающими последствиями. Этого было почти достаточно, чтобы начать тосковать по прежней беззаботной жизни.

Раз! Раз! Раз! Все свободные концы отрезаны. Она слышала эти звуки во сне, видела между строк коротких заметок в «Маяке». Сначала появилась статья о том, что обвинения против Рока были сняты после того, как полиции удалось доказать, что Фрэнк Майлз убил Абрамовича и Джонатана. Через несколько дней сообщили, что в пригороде был обнаружен старый «чекер» со следами крови Джонатана на крыле. Разумеется, он был угнан перед наездом. По утверждению полиции, угнал его Майлз для первого покушения на убийство Тесс. «Странно, что машину нашли только после смерти Майлза», – думала Тесс. Какое совпадение: «О’Нил, О’Коннор, О’Нейлл» не придется связываться ни с судом над убийцей Абрамовича, ни с расследованием гибели Джонатана. Интересно, теперь-то наезд на Джонатана сможет перейти в пул по убийствам? Раз! Раз! Раз!

Еще одна заметка, на этот раз в колонке новостей бизнеса. Ава Хилл покидает юридическую фирму и переходит в Фонд Уильяма Три. В ходе внутренней аудиторской проверки были выявлены «финансовые несоответствия», а посему совет постановил начать набор новых сотрудников. Тесс, вспомнив о магазинных кражах – невинном хобби Авы, подумала, что финансовые несоответствия только начинаются. Но аттестация больше не была проблемой для Авы Хилл. А Ава больше не будет проблемой для Луизы О’Нил, по крайней мере пока она платит Аве жалованье.

Тесс составила полную картинку. Шай О’Нил запаниковал, узнав о визитах Джонатана к Фокеру, и нанял человека, чтобы его убить, – неизвестного на «чекере», который, без сомнения, до сих пор разъезжает по Балтимору в полном распоряжении О’Нила. Когда появился Фрэнк Майлз, стало ясно, что более удобного подозреваемого не найти, и О’Нил с помощью Авы воспользовался этой возможностью. Об истинном положении дел знала – или догадывалась – только Тесс, но у нее нет доказательств, и именно поэтому она ограничилась выплатами Абнеру Маколи. Договоренность с Луизой О’Нил и запечатанный конверт, который хранится у Китти в магазинном сейфе, должны послужить гарантией ее безопасности. Для Луизы О’Нил это бизнес, всего лишь очередное специальное соглашение, точно такое же, как то, что она устроила ради своего сына. У Тесс все будет хорошо. По крайней мере, до тех пор, пока Симон О’Нил снова не запаникует.

А еще был Фрэнк Майлз. Еще один вершитель собственного правосудия. Человек терпеливый, не в пример О’Нилу, готовый дождаться благоприятного момента. Он выжидал, когда появится шанс покончить с Майклом Абрамовичем. Он пытался направить Тесс по неверному пути в надежде, что ему не придется убивать ее. Бедняга. Во всей этой истории он был единственным, кто верил в нее.

И в грязь я рухнул, как в любовь, как в поэме, которую читал Фини. Вокруг был тот же старый мир, и тот же я, и полон дыр карман.

Уитни и Рок ушли на поиски еды – с калием или без. Сесилия, переборов стеснительность, оживленно спорила с Тинером о чем-то из программы юридического факультета. Их заглушил внезапно появившийся ансамбль волынщиков, высвистывающих «Мэриленд, мой Мэриленд».

Как там было – священная вера Кэрролла и воинственный дух Ховарда или наоборот? Никто не помнил, и подпевали немногие. Гимн штата закончился, и музыканты в юбках начали играть национальный гимн – на этот раз в сопровождении нестройного хора исполненной патриотизма толпы. Балтиморцы никогда не выказывали недовольство гимном, особенно с учетом его местного происхождения, но пели не лучше других.

– Ты знаешь, что вы неправильно поете? – это Кроу подхватил Тесс под локоток.

– Я вообще не пою.

– В смысле, люди. Мэрилендцы. Все мы. Ведь весь первый куплет состоит из вопросов. Фрэнсис Скотт Ки спрашивает, развевается ли флаг, победили ли американцы англичан. Нам бы нужно петь последний куплет, когда он уже знает, что мы победили, и ликует.

– Я никогда не знала этого. И не особенно-то интересовалась.

– Я могу сказать тебе еще кое-что, о чем ты не знаешь. У Сесилии нет никакого жениха. Пру солгала тебе, когда ты вломилась на их вечеринку в честь смерти Абрамовича. Уитни говорит, что мне стоит пригласить ее на свидание.

– А ты что думаешь? – Тесс вдруг поняла, что ответ на этот вопрос волнует ее больше, чем хотелось бы.

– He-а, не буду, потому что Уитни не заметила одну важную вещь: Сесилия лесбиянка. К тому же мне нравятся высокие женщины. Мускулистые женщины. – Кроу сжал ее бицепс.

Тесс отвернулась, но руку не убрала.

– Кроу, ты сам не знаешь, чего хочешь. Несколько недель назад ты сходил с ума по Китти, а ее трудно назвать высокой.

– В Китти влюбляются все. Это ритуал. А потом появилась ты. Ты мне нравишься, Тесс. Правда, нравишься.

Если бы он сказал, что любит ее или жить без нее не может, это не тронуло бы Тесс. Если б он начал читать стихи или попытался обнять, она бы оттолкнула его. Но игнорировать невысказанное признание Кроу было сложнее. Она ему нравилась.

– У тебя есть невеста? Или жена?

Вместо ответа Кроу поцеловал ее – обычный прилюдный поцелуй, много – но не слишком много – обещающий. Он не говорил «навсегда». Он даже не говорил «на следующей неделе». Просто здесь и сейчас. Сегодня днем. Она ответила на поцелуй и оттолкнула его. Вокруг столько людей. На них смотрят.

Патапско сегодня казалась почти синей, кое-где вода поблескивала. Масло, подумала Тесс, и ее передернуло. Токсины. И в грязь я рухнул, как в любовь. Она повернулась к реке спиной и посмотрела на лодочную станцию. Вполне милый домик, решила она, совершенно безопасное место. Здесь тебя не обидят.

На веранде второго уровня у перил толпились официальные лица и VIP-гости. Они с большим интересом следили друг за другом, чем за гонкой. По блестящим поверхностям порхали солнечные зайчики, рожденные крошечными призмами бриллиантовых колец, золотых сережек, серебряных фляжек. Тесс увидела радугу, запертую в хрустальном бокале, наполовину заполненном янтарной жидкостью. Бокал крепко сжимала крупная ладонь. Хозяином ладони был Симон О’Нил. Он смеялся, и лицо его было краснее обычного. Ава сидела с одной стороны, Луиза – с другой: Тесс никогда не замечала, как похожи эти две женщины – обе темноволосые, с сердцевидными лицами, породистым черепом. Правда, Ава казалась более дешевой версией – идеальные линии исказились при переносе, и она выглядела словно подделка под дизайнерское платье.

Тесс пристально разглядывала эту троицу. Ни Симон, ни Ава не смотрели вниз, но измученные глаза Луизы перехватили ее взгляд, удержали его на мгновение и закрылись, когда она поднесла к губам бокал.

Вы же понимаете меня, мисс Монаган. Правосудие свершилось… Вы – никто, и никто вам не поверит.

Она никому ничего не рассказала – ни Тинеру, ни Китти, ни Уитни – особенно Уитни, чья лояльность вызывала сильные сомнения. Ее мать играет во втором составе теннисной четверки Луизы.

Тесс снова повернулась к Кроу:

– Тебе правда нравится Джеймс Кэйн?

– О боже… – Кроу закатил глаза. – Неужели ты думаешь, что мне нечем заняться в свободное время, кроме как изучать твои литературные пристрастия в надежде произвести на тебя впечатление. Я рассчитывал завоевать тебя благодаря своему шарму. Джеймс Кэйн был счастливым совпадением.

– Последняя строчка «Милдред Пирс». Что Милдред говорит Берту?

– Сначала Берт говорит ей это: «Пойдем перекусим где-нибудь».

– Пойдем перекусим где-нибудь, Кроу. А потом… а потом я тебе расскажу кое-что.

Волынщики с ужасающей искренностью выжимали последние аккорды гимна. Он начинался как поэма, причем не самая удачная. Тесс не просила Кроу рассказывать ей все это. Еще она знала, что было вступлением к английской застольной песне, нескладной и непристойной. Но гимн принадлежал Балтимору.