Текст книги "Сама невинность"
Автор книги: Лаура Ли Гурк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
В течение следующих двух недель Софи так редко и не подолгу видела Мика, что он казался скорее призраком, чем живым человеком. Утром он уходил ещё до того, как она просыпалась, по вечерам возвращался затемно, когда она уже спала. А несколько раз, как рассказывала ей Ханна, он вообще не приходил домой. Софи знала, что он много работает над делом Джека Хоторна. Данбар ещё дважды расспрашивал её об убийстве, пытаясь выяснить детали, которые она могла упустить или забыть, но она не понимала, зачем он утруждается. Он же ей не верит. Но, какими бы ни были причины, которыми он руководствовался, Софи искренне пыталась помочь. Но так и не смогла ни вспомнить, ни рассказать ничего нового.
Она чувствовала, что сейчас Мик вне опасности. Но также знала, что всё может измениться в один миг.
Софи ужасно по нему скучала. Снова и снова она предавалась воспоминаниям. Думала о поездке в экипаже. О мужских пальцах, ласкающих её шею.
Вы можете сейчас прочесть мои мысли?
Его руки на её теле, на этот раз расстегивающие пуговицы, а не застегивающие их; пальцы, касающиеся её обнажённой кожи; губы, покрывающие поцелуями выступающую над корсетом грудь, заставляющие её одновременно и дрожать в ознобе, и гореть в огне. Его тело, лежащее под её собственным; колено, раздвигающее её бедра; неистовый всплеск удовольствия внутри – она никогда не думала, что человек может испытывать такое. Закрыв глаза, Софи вспоминала Мика, вспоминала это по крайней мере двадцать раз в день.
Вспоминала и ночь в оранжерее. Как она свернулась клубочком у него на коленях, под защитой его сильного тела, впервые в жизни чувствуя себя действительно в безопасности. Без него она была одинока и несчастна.
Хотя Софи редко видела Мика, она знала, чем он занят. Каждый день его имя появлялось в газетах, хотя нельзя сказать, что журналистам было о чем сообщать. В Скотленд-ярде хранили молчание, что заставило не одного раздраженного репортера усомниться в способностях столичной полиции.
У Софи были свои собственные проблемы с этими борзописцами. Каждый божий день журналисты выстраивались под дверью её дома. Они сопровождали её всюду, куда бы она ни направилась, и, казалось, каждый её шаг превращался в новость. Они поджидали её даже около дверей салона мадам Жиро, куда она отправилась примерять очередное бальное платье. На следующий день в газетах появилось сообщение, что на балу леди Далримпл мисс Софи Хэвершем предстанет в дамастовом [87]87
Дамастоваяткань (также дама, камка, камчатка) – шелковая ткань, одно– или двухлицевая с рисунком (обычно цветочным), образованным блестящим атласным переплетением нитей, на матовом фоне полотняного переплетения. Название произошло от названия города Дамаска в Сирии, где дамаст ткали с раннего Средневековья. Ткань привозилась в Европу с Востока, начиная с XII века; позже её стали производить в Европе. В XIX веке из шёлкового дамаста, затканного восточными узорами, изготавливалась одежда. В первой половине XX века дамаст использовали в основном для оформления интерьеров, позже – вновь в костюмах и жилетах.
[Закрыть]платье оттенка розовой магнолии, украшенном атласом насыщенного розового цвета, и, как и полагается по новой моде, платье будет с открытыми плечами и глубоким декольте.
Софи никак не могла понять, почему журналисты пишут о том, что на ней будет надето или куда она ездила. Но девушка, казалось, стала сенсацией.
Однако не одну её изводили репортеры. Они роились как пчелы вокруг каждого, кто осмеливался выйти на улицу из дома, и это сказывалось на всех. Гримсток измучился, постоянно открывая дверь и сообщая, что сегодня дамы не принимают. Стоило Ханне выйти в сад за овощами или травами к обеду, как через стену на неё обрушивался шквал вопросов. Полковник окончательно погрузился в «Таймс» и в домино, а Дауэс, проваливший свои июньские экзамены, был вынужден готовиться к осенним экзаменам в кафе и библиотеках. Даже добрейшая мисс Пибоди начала выражать своё недовольство.
Однако журналисты были не единственной проблемой. Из-за статьи в «Дейли Бьюгл» вокруг дома стали собираться люди, погрязшие в проблемах, потерявшие родных и близких, желающие перемолвиться хотя бы словечком с ними, нуждающиеся в помощи. Все они жаждали поговорить с Софи Ясновидящей.
Миссис Саммерстрит, преисполнившись к ним сочувствия, высказала робкое предположение, что, может быть, Софи следует попробовать помочь этим несчастным, страдающим людям, собравшимся снаружи. Но девушка резко отказалась. Глаза тётушки наполнились слезами, взгляд стал укоризненным. Для Софи это было очень тяжело. Но намного тяжелее были чувства тех отчаявшихся, скорбящих людей, которые принимались просить её о помощи, стоило ей только выйти на улицу. Это было больше, чем она могла вынести. Чувства и эмоции этих бедолаг были похожи на огромную волну, которая вот-вот должна нахлынуть на неё. И если она позволит этой волне накрыть себя, то та никогда не отступит, и боль и страдания этих людей поглотят ее.
Но, несмотря на это, иногда в те редкие моменты, когда она выходила из дома, её сверхъестественные способности проявляли себя. Тогда буквально на мгновение Софи останавливалась, шептала несколько слов человеку на ухо, а затем бросалась к ожидающему её экипажу. Расстроенной новобрачной она посоветовала, как вести себя со свекровью. Скорбящую мать, которой это было совершенно необходимо, заверила, что с её сыном в той, другой, жизни всё в абсолютном порядке. А ревнивый муж услышал резкие слова, что у его жены нет другого мужчины.
Раздраженные же журналисты, не получавшие никакой информации ни от Скотленд-ярда, ни от ясновидящей, вынуждены были обходиться тем, что сами могли разузнать. Они строили предположения о причинах убийства, размышляли о важности вырезанного сердца и публиковали подробную биографию Джека Хоторна.
Они изучали семью Софи, пытались поговорить с её матерью, сестрой, Гарольдом, Виктором, Кэтрин и любыми другими знакомыми девушки. Слава богу, общаться с журналистами отказались все. Они также уделили существенное внимание её разорванной помолвке с Чарльзом, лордом Кенли. Он отказался говорить на эту тему, что, однако, не остановило их от высказывания разных отвратительных предположений.
От Софи не ускользнула ирония ситуации. Она так боялась, что Мик начнёт выведывать об её жизни, что он узнает вещи, которые ему знать не следует. Но сейчас репортёры делали именно это, и Мик тоже получил свою долю внимания и слухов.
Попытки разузнать о его детстве не увенчались особым успехом. Что же касается его работы в качестве офицера полиции и детектива, то все вынуждены были признать, что, не считая того злосчастного происшествия с сэром Роджером Эллертоном, во всех остальных делах его поведение было образцовым. В некоторых случаях даже героическим. Разумеется, газеты раздули целую историю, выяснив, что Мик живёт в доме тётушки Вайолет. Некоторые даже позволили себе грязные намеки на то, что на самом деле происходит за закрытыми дверями дома номер восемнадцать по Милл-стрит.
Как и предполагала Софи, реакция её семьи оказалась очень бурной. Но, принимая во внимание все обстоятельства, девушка достаточно хорошо с этим справлялась. Ведь толпы людей, собиравшиеся вокруг дома, удерживали её мать и сестру от нанесения визитов, что, в свою очередь, мешало ближайшим родственникам непосредственно высказывать своё мнение. Вместо этого они писали Софи многочисленные письма, но те просто терялись в том ворохе корреспонденции, которую она получала каждый день. По утрам за завтраком и по вечерам за ужином рядом с её тарелкой лежали письма от совершенно незнакомых людей. Некоторые послания доставлялись даже из таких далёких мест, как Германия и Голландия.
Большинство из них Софи даже не открывала, зная, что писавшие их люди испытывали те же желания и эмоции, что и визитёры, поджидающие её за дверью. Но однажды утром, спустя примерно недели две после трагедии, Софи получила письмо, отличавшееся ото всех остальных.
Вытащив его случайно из кучи писем, Софи почувствовала, как тонкая стена холодной отрешённости, которую она выстроила вокруг себя за последнее время, разбилась вдребезги. От письма исходили волны чёрной ядовитой злобы, и волны эти были настолько сильны, что Софи почти потеряла сознание. Уронив письмо, она издала крик, полный муки, и прижала руки к голове. Захлестнувшие её эмоции были слишком сильны.
Все тотчас же оторвались от завтрака, изумленные её криком. Вайолет стоило только взглянуть на племянницу, как она вскочила и подбежала к тому краю стола, где сидела Софи.
– Ради бога, дорогая, что случилось? – воскликнула она, обнимая девушку. – Ты дрожишь, вся похолодела. У тебя было видение, я знаю, что было.
Словно из невероятного далека Софи слышала обеспокоенные голоса тётушки и постояльцев и постаралась сосредоточиться на них. Потребовалось ещё несколько минут, чтобы ярость и ненависть, которые она ощутила в письме, начали тускнеть, а окружающий мир постепенно пришёл в норму.
– Дорогая, дорогая, всё в порядке, – услышала Софи голос Вайолет. – Гримсток, пошли за врачом.
– Нет, нет, – Софи покачала головой и выпрямилась. Сейчас, когда темнота отступила, она вновь взяла себя в руки. – Нет, мне не нужен врач. Всё уже прошло. Гримсток, мне нужен кэб.
– Кэб? – взяв племянницу за подбородок, Вайолет повернула её лицо к себе и посмотрела в глаза. – Бога ради, зачем тебе кэб?
Похлопав тётушку по руке, Софи осторожно отвела руку пожилой женщины от своего лица, отодвинула стул и встала.
– По вполне понятной причине. Я кое-куда собираюсь.
– Нет, не собираешься! – вскричала Вайолет. – В твоём-то состоянии? Ты никуда не поедешь.
– Тётушка, сейчас со мной всё в порядке. Мне нужно увидеть Мика, – девушка показала на письмо на полу. – Я должна отвезти ему это.
– Тогда я еду с тобой.
– Нет, тётушка, ты не можешь. Если репортеры узнают об этом, они станут думать, что ты тоже помогаешь Скотленд-ярду, или что ты, вероятно, ясновидящая, или убийца, или бог знает кто ещё. Так эта суета никогда не закончится. Да и с мамы хватит волнений по поводу моей репутации; ей не стоит беспокоиться ещё и о твоей, – Софи повернулась к Гримстоку, который, стоя в дверях, переминался с ноги на ногу, не зная, что он должен делать – бежать за врачом, ловить кэб, или и то, и другое одновременно, или вообще ничего. – Гримми, ты поедешь со мной, – указав на письмо на полу, девушка не смогла сдержать дрожи, вспомнив о тех ужасных ощущениях, которые оно в ней вызвало. Ещё раз прикоснуться к нему было совершенно невозможно. – Я хочу, чтобы мы отвезли это письмо. Но только не касайся его. Может быть, полиция захочет проверить отпечатки пальцев [88]88
Отпечатки пальцев– впервые метод дактоласкопии (дактилоскопия – раздел криминалистики, изучающий строение кожных узоров внутренних поверхностей ногтевых фаланг пальцев рук для идентификации личности) был предложен в 1686 г. Пальцевыми узорами заинтересовался профессор Болонского университета Мальпиги. В своих сочинениях он упоминал «о различных линиях и узорах» на концах пальцев, но не решался комментировать их происхождение и назначение.
Первый научный трактат по этому вопросу написал в 1823 г. чешский физиолог Й. Е. Пуркинье из Бреславского (Вроцлавского) университета. Он подразделил все пальцевые узоры на 9 типов и выдвинул гипотезу о связи узоров с осязанием.
Первым европейцем, решившим использовать отпечатки пальцев в целях идентификации преступников, был Вильям Гершель (1833—1917) – полицейский чиновник, служивший в Индии в округе Хугли (Бенгалия). По всей видимости, к такому решению его подтолкнуло тесное общение с местными жителями, имевшими представление об этом. Сначала Гершель практиковал дактилоскопию при выплачивании пособий местным жителям. Индусы, которые для европейца были все на одно лицо, нередко пользовались этим, пытаясь получить причитающиеся им деньги вторично. Чтобы исключить подобные махинации, Гершель велел ставить отпечатки пальцев на платежных квитанциях и в специальной регистрационной книге для сравнения, что позволяло безошибочно устанавливать личность получателя. Затем Гершель стал применять дактилоскопию в одной из тюрем округа. У каждого вновь прибывшего заключенного снимали отпечаток пальца, чтобы судьи и другие чиновники, приводя в тюрьму провинившихся, могли установить идентичность приведенного и убедиться, не ошибся ли тюремный привратник, поскольку ошибки в персональном опознавании преступника в те времена не были редкостью.
Также над вопрос об использовании отпечатков пальцев работали Генри Фолдс (Токио, 1880 г. статья в “Nature”, разработал систему классификации отпечатков пальцев и впервые провел идентификацию по отпечатку, оставленному на стеклянной бутылке), Фрэнсис Гальтон (установил индивидуальность и неизменность отпечатков пальцев на протяжении всей жизни, 1892 г. публикация книги «Отпечатки пальцев») и другие.
Что касается английской полиции, то в 1895 г. дактилоскопия была взята на вооружение Скотланд-Ярдом, с 1900 г. в Англии идентификация преступников стала строиться только на дактилоскопическом методе. В 1901 году Ричард Генри, который в то время занимал пост помощника комиссара полиции Лондона, основал первую картотеку отпечатков пальцев. В течение последующих 25 лет система классификации Ричарда Генри стала использоваться как универсальный метод идентификации преступников. Данная система классификации и сейчас находит применение, хотя в настоящее время существует несколько различных вариантов системы классификации Генри.
[Закрыть]или что-нибудь в этом роде. Возьми щипцы, положи его сначала ещё в один конверт, побольше, затем в карман и найди нам экипаж. Мы поедем в Скотленд-ярд.
***
Под руководством Мика над делом Хоторна работали шесть детективов и три сержанта, и всё же после двух недель расследования им удалось выяснить очень мало. Мика выводило из себя их топтание на месте, де Витт тоже не был счастлив.
– Что я должен сообщить репортёрам? – требовательно спросил главный инспектор, переводя взгляд с одного детектива на другого, которые собрались вокруг длинного стола в одной из комнат для совещаний в Скотленд-ярде. – Эти две чёртовы недели они дышали мне в затылок, и, чтобы умиротворить их, мне пришлось пообещать рассказать о расследовании. Я не могу вечно от них отмахиваться. Они задаются вопросом, собираемся ли мы вообще расследовать убийство одного из наших, а если да, то они хотят знать, что мы делаем. Люди боятся, что появился новый Джек Потрошитель. А между тем всё, что я могу им рассказать, так только то, что мы не знаем, кто убил Хоторна, не знаем, почему, и не знаем, кто может стать следующей жертвой. Уверен, жители этого города придут в восторг. Чем, чёрт возьми, вы все заняты?!
– Мы можем заверить жителей Лондона, что, по нашим данным, под угрозой находятся только полицейские, – сказал стоявший около двери Текер.
– Прелестно, – де Витт швырнул на стол карандаш. – После этого они почувствуют себя в большей, намного большей безопасности. Спасибо.
Мик откашлялся.
– Сэр, если позволите, я перечислю всё, что нам известно, и это поможет вам понять, чем мы конкретно сейчас занимаемся, и вы сможете решить, что стоит сообщать журналистам, а что – нет.
Де Витт повернулся к сидящему рядом Данбару.
– Слушаю.
– Вскрытие показало, что Джека нашли практически сразу же после смерти. Тело было тёплым, трупное окоченение ещё не началось. Должно быть, его убили около половины одиннадцатого. Вечером паб был закрыт, но, судя по кровавым следам, убийство и надругательство над телом произошли внутри «Трёх лошадей». После труп вытащили в переулок.
– Допускаю, что из-за фейерверка, устроенного в честь юбилея, выстрела никто не слышал. Есть хоть один свидетель?
– Мы не нашли никого, кто бы видел, как тело Джека вытаскивали в переулок, – ответил Мик. – Владелец паба, кажется, тут ни при чём, но мы всё ещё держим его под наблюдением.
Сержант Мак-Нейл, ещё один офицер, работающий над делом Хоторна, вмешался в разговор.
– «Три лошади» находятся всего в одном квартале от квартиры Джека, и он частенько срезал дорогу через этот переулок. Паб уже закрыли на ночь, но задняя дверь оказалась взломана. Возможно, Джек заметил это и остановился, чтобы проверить.
Де Витт недоверчиво уставился на полицейского:
– Хотите сказать, что убийца – вломившийся в паб грабитель, которого поймали на месте преступления? Чушь!
– Нет, сэр, – ответил Мик вместо Мак-Нейла и указал рукой на полицейских, собравшихся вокруг стола: – Мы все согласны, что убийца наметил жертвами и меня, и Джека.
– Но неужели никто ничего не видел? – раздражаясь, закричал де Витт.
– Убийца безукоризненно выбрал время. Все таверны уже закрылись, большинство тех, кто живет и работает в Ковент-Гардене, собрались на Боу-стрит перед Королевским оперным театром [89]89
Королевский оперный театр(Royal Opera House) находится в районе Ковент-Гарден и является самым крупным театром этого района. История этого оперного театра начинается в 1660 г., когда король Карл II пожаловал патент сэру Уильяму Давенанту на управление одним из двух «патентовых» театров (театры, которым разрешалось ставить разговорные драматические представления; все другие театры имели право представлять на своих подмостках только комедии, пародии и мелодрамы). В 1732 г. было открыто отдельное здание театра. С 1734 г. в репертуаре театра появились балет и опера, потеснив классические спектакли. В 1808 г. и в 1858 г. возводились новые здания театра; современное существует с 1858 г., правда, оригинальными остались только фасад, фойе и зрительный зал. Все остальное подверглось значительной реконструкции в 1990-х гг.
Фасад театра
[Закрыть]в ожидании принца и принцессы Уэльских [90]90
Принц и принцесса Уэльские– как всем известно, титул принца Уэльского носит наследник английского (британского престола). Сейчас принц Уэльский – сын королевы Елизаветы II Чарльз. Началась эта традиция с 1301 г., когда король Эдуард I окончательно присоединил Уэльс к Англии и даровал этот титул своему сыну Эдварду, будущему королю Англии Эдуарду II. Существует любопытная легенда, что Эдуард I пообещал валлийцам (жителям Уэльса), что сделает принцем Уэльским ребенка, рожденного в Уэльсе и неговорящего по-английски. К разочарованию валлийцев в Кернарфоне у короля родился сын, который, как и всякий младенец, не говорил по-английски. Конечно, эта легенда относится скорее к более позднему времени, так как в правление Эдуарда I знать говорила не на английском языке, а на норманнском французском.
В 1897 г. титул принца Уэльского носил старший сын королевы Виктории и принца Альберта Альберт Эдвард (09.11.1841-06.05.1910 гг.), по воцарении – Эдуард VII, первый британский король из дома Саксен-Кобург-Гота. Был женат на датской принцессе Александре. Вступил на престол в 1901 г. (при этом был наследником дольше всех за всю историю британской монархии). Эдуард проявил недюжинный дипломатический талант, умение устанавливать хорошие личные отношения и завоевывать авторитет. Он направлял все свои усилия на создание в Европе союзов с участием Англии и был первым британским монархом, посетившим с государственным визитом Россию (1908). Вместе с тем личная вражда с германским императором Вильгельмом оказала влияние на усиление международной напряженности в предвоенные годы.
В день свадьбы с Александрой Датской
В день коронации
[Закрыть], которые вот-вот должны были выйти. В этот момент в округе дежурили с десяток констеблей, но все они находились рядом с королевской семьей. По нашей просьбе газеты обратились к тем жителям, кто мог хоть что-нибудь видеть, призвав их прийти в Скотленд-ярд. Но пока к нам приходит только обычная публика. Ну, вы знаете, желающие признаться в преступлении, или те, кто хочет ощутить собственную значимость и потому заявляет, что он что-то видел.
– Ага, – вновь вмешался Мак-Нейл. – Как эта полоумная птичка Хэвершем.
Услышав эти слова, Мик вспыхнул от необъяснимого гнева. Он уже открыл было рот, чтобы встать на её защиту, но поймал тяжёлый взгляд де Витта и заставил себя промолчать.
Он вспомнил, как сам поначалу относился к Софи, как точно также потешался над ней. С одной стороны, Мик знал себя как рассудительного человека, с другой – доверял своим инстинктам. И они говорили ему, что Софи не лжёт, что она действительно обладает определёнными способностями, от которых он не может отмахнуться, объясняя их просто удачными догадками, проницательностью или женской интуицией. Здравый же смысл говорил ему, что таких способностей не существует.
Существуют вещи, Мик, которые невозможно доказать. Вещи, которые не подтверждаются ни фактами, ни материальными свидетельствами. Вещи, в которые надо просто поверить.
– Мик?
Голос де Витта ворвался в его мысли. Данбар поднял голову и понял, что все его коллеги, в том числе и шеф, смотрят на него.
– Извините, – сказал он, выпрямившись. – Я задумался. Какой был вопрос, сэр?
– Что вы собираетесь делать дальше?
– Найти свидетеля. Должен же был кто-нибудь хоть что-нибудь заметить! Мы уже много кого опросили, но есть и другие зацепки, которые надо проверить.
– Ты всё ещё веришь, что причиной этого преступления стала месть за какое-то прошлое дело?
– Да, сэр, – Мик вытащил свои записи. – Сержант Текер выяснил, над какими делами мы работали вместе с Джеком. Но в каждом таком случае пойманные нами преступники или всё ещё сидят за решёткой, или мертвы, или у них есть алиби на эту ночь. Мы пытались найти связь между ними и мисс Хэвершем, но безуспешно. Осталось ещё достаточно много дел, которые нам предстоит изучить. Особенно много их с того времени, десять лет назад, когда я работал в полицейском участке на Боу-стрит, а Джек был моим сержантом. И нам ещё надо проверить несколько предположений, а вы знаете, как много времени уходит на это. Нам нужно время.
Полицейские согласно зашумели, но прежде чем де Витт смог отреагировать на слова Мика, раздался стук в дверь. Младший клерк открыл дверь и вошёл в комнату, держа в руке конверт.
– Извините, сэр, – обратился он к де Витту, – но здесь юная леди, и она хочет видеть детектива инспектора Данбара.
– У нас совещание, мистер Стоувер, – заметил де Витт, нахмурившись. Обычно, увидев такое выражение лица главного инспектора, младшие клерки пулей вылетали из-за столов. Этот клерк, однако, не сдвинулся с места.
– Да, сэр, но эта молодая леди – именно она была на месте преступления. И она говорит, что у неё есть новая информация об убийстве Джека, – в подтверждение своих слов он поднял конверт, который держал в руке. – Мисс Хэвершем утверждает, что ей надо немедленно увидеть инспектора Данбара. Она очень настойчива.
Раздались смешки, вопросы и саркастические замечания.
– Что, у неё было очередное видение?
– Может быть, она принесла свой хрустальный шар.
– Понятно, что она чокнутая, но ведь при этом что-то знает. Откуда?
– Ей поведали духи.
При этих словах комната взорвалась от смеха. Мик, отодвинув стул, поднялся. Он понимал, что ему надо покинуть комнату. Если он выйдет из себя, это не поможет раскрыть убийство Джека.
– Я поговорю с ней, – выходя из комнаты вслед за Стоувером, он повернулся и скомандовал: – Текер, продолжи за меня. Я скоро вернусь.
– Да ладно, Мик, ты же не собираешься на самом деле с ней разговаривать? – воскликнул кто-то, когда Данбар уже перешагнул через порог. – Мы же не настолько отчаялись, верно? – Мик стиснул зубы и закрыл дверь, отсекая звучащий в комнате смех.
– Где мисс Хэвершем? – спросил он клерка.
– Я оставил её в вашем кабинете, сэр. Она приехала вместе со своим дворецким, он ждёт в основном помещении Управления.
Мик взял из рук Стоувера конверт и спустился по лестнице на этаж ниже. Клерк шёл за ним следом. Едва войдя в комнату и увидев лицо Софи, он понял, что произошло что-то ужасное. Повернувшись к клерку, который всё ещё стоял около двери, сказал:
– Можете возвращаться к своим обязанностям, мистер Стоувер, – и закрыл дверь.
Едва захлопнулась дверь, и Мик повернулся, Софи всхлипнула и бросилась к нему.
– Я так рада вас видеть, – захлебывалась она, обняв его и прильнув к нему. – Я ужасно боялась, что они не позволят мне этого.
Она вся дрожала. Закрыв глаза, Мик стоял совершенно неподвижно. За всю свою жизнь ему не хотелось ничего больше, чем просто обнять её и держать, но он не может, не вправе поддаться искушению. Не здесь и не сейчас. Данбар посмотрел на большие окна в кабинете и на застеклённую дверь, которая вела в общий коридор. Слава богу, Стоувер не подглядывал. Оторвав от себя руки Софи, он отодвинул ее.
– Софи, мы здесь не одни, – напомнил он.
– Конечно, – прошептала девушка и закусила губу, расстроенная сухостью его тона. – Простите.
Мик отвёл взгляд и указал на кресло напротив своего стола.
– Садитесь и расскажите, что случилось.
Послушавшись, Софи села и принялась осматриваться:
– Когда я была здесь впервые, вы сидели в другом кабинете.
– Его выделили временно, – объяснил он, усаживаясь за стол, – пока не покрасят мой кабинет. – Мик поднял конверт, который всё ещё держал в руке. – Что это?
– Письмо от убийцы. Я получила его сегодня утром, – заметив, что Мик, повертев письмо, нахмурился из-за отсутствия на нем адреса и почтовых марок, она продолжила: – Само письмо внутри конверта. Мы положили его внутрь, чтобы не оставить своих отпечатков пальцев. Не знаю, правильно ли мы поступили, но я подумала, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть…
Её голос постепенно стих. Мик, открыв конверт, обнаружил в нём ещё один, поменьше. Не касаясь его, он вытряхнул этот второй конверт на стол. На нём печатными буквами были написаны адрес и имя Софи. Он перевернул его, используя карандаш, а затем внимательно посмотрел на девушку.
– Откуда вы знаете, что оно от убийцы? Вы его не вскрыли.
Софи покачала головой. Она была страшно бледна.
– Я не смогла. Это было… я бы этого не вынесла. Прикоснувшись к нему, я чуть не упала в обморок.
Мик заметил, что пока она говорила, у неё начали дрожать руки. Он слышал страх в её голосе. Были её слова правдой или нет, но, совершенно очевидно, сама она верила в них.
Он открыл ящик стола и вытащил оттуда пару перчаток, надел их и, осторожно вскрыв конверт специальным ножом, вытащил и развернул письмо.
Будучи полицейским, Мик навидался всякого. Это послание было одной из самых мерзких вещей, с которыми ему доводилось сталкиваться. Он прочел его дважды. Скользя глазами по строчкам, в которых убийца во всех зловещих деталях расписывал, что он сделает с Софи, если она не перестанет вмешиваться в его планы, Мик чувствовал, как его охватывает горячая, неукротимая ярость. Неважно, что ему придется сделать, но он поймает этого сумасшедшего ублюдка.
– Что он пишет?
Не отвечая, Мик поинтересовался:
– Письмо вызвало у вас видения?
Софи неопределенно махнула рукой.
– Ненависть. Злость. Опасность.
– Что-нибудь более определенное?
– Думаю… – нахмурившись, она посмотрела на письмо. – Не думаю, что кто-то, читающий газеты, решил так пошутить. Это тот самый человек, который пытался убить вас и которому удалось убить Джека Хоторна. Я уверена в этом.
– Что-нибудь ещё?
– Я почувствовала ещё одно, – она встретила его взгляд. – Убийца – мужчина.
Прочитав некоторые особенно мерзкие детали в письме, Мик и сам это понял, но не стал произносить вслух. Софи не знала, о чём письмо, и ей совершенно не нужно читать его сейчас.
– Именно. Мужчина, каким-то образом связанный с вами. Друг или…
– Что? – взглянув на неё, Данбар покачал головой. – Невозможно.
– Я уверена в этом.
– Не верю. Все мои друзья служат в полиции, – Мик вновь покачал головой, отрицая её слова. – Полицейский, убивающий с подобной жестокостью своего товарища? Нет. – Он поднял письмо. – Полицейский, пишущий вот такие мерзости? Нет. Вы ошибаетесь.
Софи смотрела на него печальными глазами:
– Я не говорила, что убийца полицейский, но он каким-то образом связан с вами. Что он пишет?
Мик взглянул на неё. Рука, протянутая к письму, дрожала, глаза были полны страха. Несмотря ни на что, он не собирался позволить ей узнать, что этот сумасшедший планирует сделать с ней после того, как закончит кромсать очередного полицейского.
– Ничего важного, – ответил он, убирая письмо в конверт. – Это всего лишь жестокая шутка. Мусор. Он использует вас, чтобы поиздеваться над Скотленд-ярдом.
– Вы лжёте.
Мик смело встретил её взгляд.
– Нет, не лгу.
– Тогда дайте мне прочесть его, – увидев, как он покачал головой, Софи раздражённо вздохнула. – Мик, у меня есть право прочесть его. Оно адресовано мне.
– Мне плевать на ваши права, – возразил он. – Вы не работаете в полиции, а это улика. К тому же одно прикосновение к этому письмо напугало вас до смерти. Вы не будете его читать!
Софи откинулась в кресле.
– Так плохо? – прижав затянутые в перчатку пальцы к губам, прошептала: – О господи, я знала это.
Мик поднялся.
– Я отправлю двух констеблей сопровождать вас до дома. Они будут охранять вас круглые сутки, пока мы не раскроем это дело.
Софи вскочила:
– Зачем? – вглядевшись в его лицо, она спросила снова: – Зачем меня охранять? Он угрожает убить и меня тоже?
Мик не ответил, и, взорвавшись, девушка стукнула кулаком по столу:
– Если дело дошло до того, что ко мне приставляют охрану, то я имею право знать, что мне грозит! Что написано в письме?
По-прежнему не отвечая, Мик обошёл вокруг стола и открыл дверь.
– Стоувер! – крикнул он. – Зайди ко мне в кабинет!
Когда из-за угла вынырнул торопящийся клерк, Данбар скомандовал:
– Найди констебля, который проводит мисс Хэвершем домой. Скажи ему, чтобы он не отходил от неё ни на шаг, пока я не приеду. Затем пошли за специалистом по отпечаткам пальцев, пусть он придет в кабинет для совещаний. Да, и за хирургом. Иди!
– Да, сэр, – Стоувер бегом отправился выполнять распоряжения Мика, и тот вновь сосредоточил своё внимание на Софи.
– Бал леди Далримпл состоится сегодня, верно?
– Да. А что?
– Вы туда не идёте.
– Что? Я должна пойти. Если я только попробую не пойти, мама притащит меня туда силой, и, поверьте, ваши констебли её не остановят.
– Даже если вы находитесь в опасности?
– А я нахожусь? – поинтересовалась она в свою очередь. – Как вы собираетесь убедить в этом маму, не показав ей письмо?
Мик считал, что этот вопрос обсуждению не подлежит.
– Вы не идёте.
– Мик, поверьте, я была бы счастлива не ходить. Но мама превратит мою жизнь в самый настоящий кошмар, если я не появлюсь там хотя бы ненадолго. К тому же я не очень-то верю, что какой-то сумасшедший маньяк застрелит меня и вырежет мне сердце в самый разгар бала. Как вы считаете?
– Господи, Софи, не говорите таких вещей! – яростно воскликнул он, думая о письме. – Не говорите!
– Вы действительно верите, что со мной может что-то случиться?
– Ничего с вами не случится! И если вы твёрдо намерены идти на бал, то я буду вас сопровождать.
Софи застонала.
– Это ещё хуже. Цель моей матери – найти мне подходящего мужа, а ваше присутствие на балу сделает её очень, очень несчастной. Я ненавижу, когда она несчастна.
– Плохо.
Неожиданно для самой себя Софи улыбнулась. Правда, улыбка эта была невесёлой.
– Думаю, мы поменялись местами.
– В каком смысле?
– Теперь вы мой ангел-хранитель.
